Во мгновение ока (джен)

Несколько дней спустя

Амазонка, величайшая из рек, раскинула свои могучие рукава на огромной территории посреди непроходимых джунглей, болотных низменностей, плантаций орехов, бананов и каучука. Ее русло распадается на множество притоков, на берегах которых до сих пор встречаются полудикие индейские племена, живущие в своих закрытых селениях, но выше по течению все чаще и чаще можно увидеть лица европейского типа. Этот воистину еще не тронутый цивилизацией край завораживает и пугает одновременно — ни один человек не способен остаться равнодушным и не преклониться перед величием природы, оказавшись в таких местах.

Жади жила в Бразилии семнадцать лет от рождения от юности, но такой Бразилии она не знала. Их с дочерью путь лежал через Минас-Жейрас, Гояс, Токантинс вдоль границы Мараньяна прямиком в штат Пара, а именно — к берегам залива Гуажара, что расположился в устье Амазонки. Всю дорогу Жади рассматривала в окно автобуса красивейшие виды дикой природы с восторгом семилетней девочки, впервые оказавшейся в океанариуме или как минимум в зоопарке.

— Хадижа, смотри, там на ветке сидит настоящий тукан! — тормошила она дочь. — Смотри же, мы сейчас его проедем!

Насупившаяся Хадижа сидела рядом с матерью и совсем не разделяла ее радости. Уши, шею и руки маленькой модницы больше не украшало марокканское золото, подаренное отцом, густые черные волосы были заплетены в косичку, а вместо закрытого свободного платья на ней были надеты голубые джинсы и кофта с длинными рукавами и изображенным на груди героем какого-то мультфильма. В таком виде девочка была похожа не на арабку, а на обыкновенную метиску, словно она родилась вовсе и не в Марокко, а где-то в северных широтах Бразилии. Да и Жади, сменив имидж, практически ничем не отличалась от среднестатистической, хоть и весьма привлекательной бразильянки — этот ход подсказала им Неута, чтобы беглянки не оказались узнанными по пути.

— Мама, мы едем надолго в эту… деревню? — недовольно спросила Хадижа, взглянув на мать исподлобья.

— Не знаю, моя принцесса, — улыбка моментально сползла с лица Жади, как только она заметила, что дочь в плохом настроении. — Аллах все устроит. Я найду работу, буду зарабатывать деньги, мы купим свой домик на берегу реки, разве это не замечательно?

— Я знаю, но неужели мне теперь всю жизнь жить без папы? — девочка надула губы и кое-как сдерживалась, чтобы не заплакать. — А как же я выйду замуж, кто найдет мне мужа, когда я созрею и вырасту? Я останусь бесплодной, без семьи и детей?.. Аллах, я не хочу такой судьбы!

— Ты не останешься без семьи, ну что ты говоришь, моя принцесса! — поцеловала ее в лоб мать. — Вдруг ты влюбишься в кого-то и выйдешь замуж по велению сердца? Поверь, это гораздо лучше, чем всю жизнь мучиться с нелюбимым мужем… — Жади прикусила язык, поняв, что она проговорилась, но Хадижа в силу детского восприятия не смогла правильно истолковать ее слов.

— Почему с нелюбимым? Я полюбила бы его тогда, когда вышла бы замуж, все так делают! Ведь ты тоже любила папу, пока вы не рассорились!

— Хадижа, смотри лучше, какие красивые облака над лесом, — постаралась отвлечь ее внимание Жади, чтобы не продолжать неловкую беседу с ребенком.

Дорога была долгой и утомительной, но Жади не ощущала ни малейшей усталости, настолько сильно она воодушевилась открывшейся перед ней свободой, пусть и на краю земли. С Рио-да-Серейя не существовало сухопутного сообщения: добраться туда можно было только по одноименному притоку реки Рио-Капин на катере, который отплывал из порта Белена, столицы штата, каждые два часа. Помимо пассажирского речного транспорта существовал и грузовой, которым пользовались, в основном, в промышленных целях.

До отплытия оставалось довольно много времени, и с автовокзала Жади вместе с Хадижей отправилась гулять. Белен был по-своему шикарным городом — в сравнении с близлежащими населенными пунктами, конечно же. Его высотные здания были видны далеко с залива, парки утопали в зелени, старинные католические храмы и бывшие усадьбы плантаторов поражали изяществом архитектуры прошлых веков.

— Хадижа, купить тебе что-нибудь? — с улыбкой поинтересовалась Жади, прохаживаясь вдоль торговых рядов на главном рынке, где от изобилия товаров разбегались глаза.

— Нет, мама, спасибо, я ничего не хочу, — хмуро ответила девочка.

— И все-таки я хочу сделать тебе подарок, не отказывайся! — настаивала ее мать. — Взгляни, какая красивая кукла! Какая забавная плюшевая обезьянка!

Хадижа вдруг перестала сдерживаться и горько заплакала, закрыв лицо руками. Жади присела перед ней на корточки и растерянно погладила по волосам, чтобы успокоить.

— Моя принцесса, что с тобой случилось? Посмотри, как тут красиво, разве тебе не нравится этот город?

— Мама, я хочу домой, — сквозь слезы проговорила Хадижа. — Я больше никогда не увижу своей комнаты и кукол?

— Радость моя! — с сожалением воскликнула Жади и обняла дочь. — Мне тоже очень грустно, но я радуюсь тому, что мы с тобой вместе несмотря ни на что.

— Если тебе грустно, зачем ты оставила папу?..

— Я когда-нибудь все расскажу тебе, Хадижа. Ты поймешь свою маму, когда подрастешь. Обязательно поймешь.

* * *

Быстроходный катер рассекал на тысячи искрящихся на солнце брызг чистые, в отличие от мутных илистых вод амазонской низменности, речные волны. Капитан, высокий статный индеец средних лет, уверенно вел свое судно и попыхивал курительной трубкой. Большинство пассажиров относились к плаванию как к ежедневной рутинной поездке на метро, ведь вдоль побережья было раскидано немало деревень, откуда люди добирались на работу и обратно, но только не Жади. Жади подставила лицо солнцу и встречному ветру и протянула руку за борт, ловя водяные брызги. Лишь одно обстоятельство омрачало ее счастье — трусость и предательство Лукаса. Марокканка до сих пор не верила или не хотела верить, что двадцать лет сладко-горьких грез оказались напрасной тратой времени, но загоняла тягостные думы в самые дальние уголки сознания, иначе она попросту рисковала сойти с ума. Здесь и сейчас важно лишь то, что она с дочерью вдали от Саида.

За очередной излучиной речное русло начало заметно сужаться. Вдали показался пирс и небольшие деревянные дома, стоящие на сваях примерно в метре над поверхностью земли — такая конструкция позволяла избежать их затопления во время сезонного разлива реки. За бортом катера проплыл розовый дельфин, совершенно не боясь ни людей, ни судна.

— Хадижа, мы наконец-то приехали! — радостно воскликнула Жади, глядя в сторону пирса. — Мы в Рио-да-Серейя!

У пристани стояли и оживленно переговаривались трое мужчин и две женщины. Появление с только что прибывшего катера незнакомки с саквояжем и десятилетней девочки весьма удивило жителей деревни. Самый активный и говорливый из них — седой усатый старик, похожий на председателя местного правления, не преминул познакомиться с таинственными гостьями.

— Сеньора, вы кого-нибудь ищете? — заинтересованно спросил он у растерянно озирающейся по сторонам женщины с запиской в руке.

— Да, — кивнула она, — я ищу донну Флоринду Менесес ди Канту, вы знаете ее?

— Флор? — разинул рот от удивления старик. — Конечно, все знают Флор! Простите, а вы кем ей будете?

— Я… родственница мужа донны Неуты, меня зовут Жади, — ответила гостья согласно заученной легенде. — Я приехала погостить у донны Флор вместе с дочерью.

— А-а-а! — простодушно заулыбался житель деревни и протянул загорелую морщинистую руку. — Добро пожаловать! Я Орестес, да вы, наверное, сто раз слышали обо мне от Карлоса! Как он поживает? Как его больное колено?

— Все хорошо, — улыбнулась в ответ Жади, чуть не ляпнув по привычке: «Слава Аллаху».

— А кто это у нас тут такой смурной? — бодро обратился Орестес к девочке. — Как зовут прекрасную принцессу, которая прибыла издалека в наш дельфиний край?

— Хадижа, — все еще дуясь на весь белый свет, представилась она.

— Имя под стать принцессе! Ах, старый я дурак! Стою, треплюсь языком, а сам даже не помог даме нести вещи. Идемте, я провожу вас к Флор.

Он подхватил саквояж Жади, и втроем они побрели мимо аккуратных домиков по центральной улице, встречаемые любопытными взглядами женщин и детворы.

— Вы из Белу-Оризонти? — спросил Орестес по пути.

— Нет, из Рио-де-Жанейро, — кратко поведала Жади.

— Не знал, что у Карлоса родня в Рио. А впрочем, чему удивляться — Рио и Сан-Паулу как два огромных магнита, тянут к себе народ со всей Бразилии, будто они резиновые, — ворчливо заметил старик. — Скоро в провинции вообще никого не останется, и все северные города опять затянет джунглями и занесет песком, вот чего добьются эти карьеристы! На родине им кисло, видите ли! Вы уж простите, что так говорю, не хотел обижать покойника.

— Кого?! — поразилась Жади.

— Ренату, неужто вы не догадались? Вот пример того, как большие города губят людей.

— Ах, да-да, — растерянно кивнула Жади, абсолютно не понимая, о чем идет речь.

— Только Флор не говорите, что я про ее сына так сказал, она меня не простит. Скажет, что я напраслину на парня возвожу, но ведь это чистая правда! Не сунулся бы он в осиное гнездо, остался бы жив, спокойно работал бы в Пара. Так нет, понесло его в Рио-де-Жанейро за богатством и счастьем! Святая Дева Назаретская, бедная Флор. У меня за нее до сих пор сердце кровью обливается.

— О чем говорит сеньор, мама? — не выдержала Хадижа.

— Хадижа, это взрослый разговор, — мягко осадила ее мать.

— Орестес, это ты? — послышалось из уютного дома с бамбуковой верандой.

— Флор, я привел тебе гостей, встречай! — надувшись от важности, выкрикнул старик.

На крыльцо вышла немолодая хозяйка в простом хлопчатобумажном сарафане на толстых бретельках и в плетеных сандалиях. Иссиня-черные ее волосы были убраны в пучок на затылке, смуглое, чуть квадратное из-за широкой нижней половины лицо и добрый, немного печальный взгляд темно-карих глаз говорили о том, что когда-то эта женщина могла похвастаться невиданной красотой. Судя по чертам лица, в ней смешались креольская, индейская и европейская кровь — обычное явление для Бразилии.

— Жади! — обрадованно раскинула она руки и спустилась по деревянным ступеням. — Очень рада тебя видеть, Неута предупредила меня о вашем приезде! Прости, что не встретила вас у пристани — вчера выдалось тяжелое дежурство, и я спала, как убитая. Орестес, спасибо, что спас положение, без твоей помощи я бы сильно ударила в грязь лицом! — рассмеялась Флоринда. — Идемте, идемте скорее в дом.

Она помогла внести вещи и закрыла за гостями входную дверь. Внутри, вопреки ожиданиям Жади, было вполне уютно и цивилизованно — в доме были вода, газ, электричество, недорогой, но свежий ремонт, а также вполне приличная мебель без намека на ветхость.

— Спасибо вам, сеньора, я не знаю, как вас благодарить за приют! — повернулась к хозяйке Жади.

— Неута рассказала мне по телефону о том, в какой ситуации вы оказались, — Флоринда деловито поставила чайник на плиту. — Знаешь, мы, деревенские, привыкли помогать друг другу. Для нас нет ничего странного в том, чтобы приютить у себя человека, оставшегося без крова, накормить голодного, заступиться за беззащитного. Я не считаю это подвигом и советую тебе относится к моему гостеприимству просто как к добровольному жесту души.

— Мы не будем обременять вас! Я найду работу, найду свое жилье, мне лишь нужно встать на ноги…

— Не переживай, — вновь мягко улыбнулась женщина. — Вы меня нисколько не потесните, напротив, я очень рада тому, что в моем доме снова появились люди. И дети! — взглянула она на Хадижу. — Ну, Хадижа, как тебе Рио-да-Серейя?

— Почему река так называется? — удивилась девочка. — В ней что, живут русалки?

— Если верить старинной индейской легенде, то да, — приговаривала Флоринда, раскладывая угощение для усталых путников по тарелкам. — За всю жизнь я не видела ни одной, но раз народ говорит, значит, это правда.

— Русалок не существует! — возразила Хадижа, оттаивая понемногу.

— О, в мире много чудес, Хадижа! — загадочно проговорила хозяйка. — Мойте руки и садитесь за стол. Вы, должно быть, сильно проголодались с дороги.