Во мгновение ока (джен)

Саид у себя дома изучал материалы из газет, посвященные юбилею Леонидаса Ферраса. Саид внимательно следил и за его деловой, и за частной жизнью, стараясь не упустить ни малейшей детали, ни малейшего промаха. А промахи были. Пусть не слишком крупные: упущенный контракт, сорванные по какой-то причине переговоры, сомнительная история личного толка. Но обвал всегда начинается с падения мелких камешков. Очевидно, в жизни Леонидаса происходит нечто такое, что заставляет его забывать о том, что деловому человеку никогда нельзя расслабляться. Большой бизнес как джунгли — надо быть бдительным, иначе сожрут, все просто. Акционеры уже начинали с подачи Саида обменивать акции компании Леонидаса на акции фирмы Варгаса, а Саид уверенно шел к своей цели завладеть контрольным пакетом. Не сразу, постепенно, как крадущийся к добыче хищник.

Он с интересом читал про скандал, едва не разгоревшийся на празднике. Саид так тщательно выискивал взглядом на фотографиях фигуру на инвалидной коляске, что поначалу не обратил никакого внимания на молодого человека рядом с Леонидасом. Однако он все же зацепился глазами за знакомый облик.

— Аллах, это Лукас?! — воскликнул он вслух, рассматривая снимок. — Он встал на ноги?

По мере того как Саид вникал в ситуацию, его глаза расширялись все сильнее и сильнее. Новый, молодой «Лукас» смотрел с фотографии чуточку цинично, чуточку насмешливо, будто обращаясь к Саиду напрямую: «Думал, что унизил меня? Зря думал».

— Что это? Кто это? Аллах! — в ужасе спросил самого себя марокканец и пробормотал молитву на арабском.

Рания подошла к мужу незаметно, почти неслышно. Она стояла напротив его стола довольно долго, пока Саид наконец не оторвал ошалелый взгляд от газетной статьи.

— Рания? — хриплым из-за сухости в горле голосом обратился он к ней.

— Саид, я хочу знать, что со мной будет после развода, — умирая от страха, однако твердо спросила Рания.

Мужчина отложил газету и сделал глоток кофе из чашки, стоявшей на рабочем столе, чтобы немного прийти в чувство.

— Все произойдет согласно обычаям. Ты получишь положенную выплату и вернешься в Фес в семью своего отца.

— А ребенок?..

— Что «ребенок»?

— Нас разлучат? — еле сдерживая слезы, пробормотала девушка.

Саид тяжело вздохнул и потер виски пальцами.

— Ребенок останется в семье отца, то есть, со мной. Рания, меня убеждали, что ты хорошо знаешь и чтишь наши обычаи, но, как я вижу, ты совсем в них не разбираешься.

— Я разбираюсь в обычаях! — с обидой воскликнула Рания. — Но я не подозревала, что они могут быть такими несправедливыми, жестокими! Ведь это я вынашиваю этого ребенка и буду рожать его в муках! Почему я не могу быть рядом с ним, пока он растет?!

Саид горько усмехнулся — все это он уже слышал раньше. У него даже пробежал легкий холодок по спине от осознания того, с какой издевкой порой судьба играет жизнями людей.

— Если бы ты разбиралась в них, то я не развелся бы с тобой, — ровным тоном ответил он. — Ребенок принадлежит семье отца и точка. Ты знала об этом, когда помогала Жади похитить мою дочь.

— Саид, я…

— Не нужно оправданий! — жестом Саид велел жене молчать. — Они бессмысленны. Ничто не может оправдать преступления, а Жади преступница.

— Она просто хотела видеть свою дочь! — неожиданно для самой себя выпалила Рания и сжалась от страха.

Повисла напряженная пауза. Саид от злости сжал челюсти и кулаки. Из его глаз готовились хлынуть слезы бессильной ярости, а из глаз Рании — слезы унижения и беспомощности. Мужчине стоило небывалых усилий сдержать свой гнев. Выровняв дыхание, он достаточно спокойно поинтересовался:

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Д-да… — захлопала ресницами от неожиданности Рания.

— Не забывай следить за здоровьем, — сухо напомнил Саид. — Если нужно к врачу, водитель всегда в твоем распоряжении.

Сказав это, он уткнулся в ноутбук и целиком погрузился в работу, давая Рании понять: их разговор окончен.

* * *

За окном солнце начинало клониться к закату. Жади устало прислонилась лбом к оконной раме и с тоской смотрела на то, как по улице бегают и играют с деревенским псом соседские дети. Флоринда сидела за столом и сосредоточенно перебирала фасоль, пытаясь отвлечься от настигнувшей ее тревоги.

— Ох, Жади, что-то мне неспокойно, — пожаловалась она компаньонке. — Я все думаю: а надо ли было начинать это расследование? Конечно, я за то, чтобы виновного, если он есть, наказали, но иногда такое дурное предчувствие накатит, что аж сердце щемит.

— Никому из мужчин нельзя доверять, донна Флор, — вздохнула Жади и отошла от окна. — Они играют с нами, как с куклами, не считаясь с нашими чувствами.

— Ну, это ты зря так обо всех, — возразила Флор. — Знаешь, Жади, мне тоже в этом плане не особо повезло. Я была занята работой, сыном, домом, пожилыми родителями, а потом не успела оглянуться, как жизнь и пролетела. Мне так и не встретился достойный человек, но я верю, что достойные мужчины существуют.

— А я уже ни в кого не верю, — грустно проговорила Жади и уселась за стол напротив хозяйки.

— Мне неудобно спрашивать, но что у тебя случилось? Ты была такая радостная, воодушевленная, когда приехал Зейн, а теперь три дня ходишь как в воду опущенная.

Марокканка вспыхнула.

— Он пытался использовать меня для своего расследования! Притворился заинтересованным собеседником, галантным кавалером, понимающим другом. На самом деле он всего лишь хотел выуживать через меня нужные ему сведения!

— Господи Иисусе! — поразилась Флор. — Какие такие сведения?

— Он хотел, чтобы я наблюдала за Таис.

— Таис?! Неужели он ее в чем-то подозревает? Добрейшей души девочка, мухи не обидит!

Жади в расстройстве пожала плечами.

— Если бы не она, я бы, наверное, не пережила своего горя, — печально вздохнула Флор. — Никто меня так не поддерживал. Хотела бы я иметь такую дочь, как Таис. Знаешь, Жади, мне очень не хватает дочери.

— Я очень рада тому, что у меня есть дочь, — улыбнулась наконец Жади. — Она единственное, что есть ценного у меня в жизни. Если бы Саид…

Договорить ей не дал стук в дверь. Хозяйка и постоялица быстро переглянулись — обе догадались о том, кто к ним пожаловал. Флор поднялась из-за стола.

— Я сейчас выйду, — спохватилась Жади, но поздно — Зейн уже стоял в дверях.

— Добрый вечер, донна Флоринда, — проговорил он, не сводя глаз с марокканки, и приветственно кивнул ей: — Жади!

Та ответила гордым молчаливым кивком. Глаза же ее буквально испепеляли гостя гневом.

— Я сейчас возвращаюсь в Рио, — продолжал Зейн. — Возвращаюсь надолго. Мне нужно будет сделать несколько запросов в различные инстанции. Когда мы дождемся ответа оттуда, в деле появится кое-какая ясность.

— Понятно, — взволнованно закивала Флор. — Скажите, а сейчас вам уже что-нибудь известно? Ну, хотя бы… случайность это была или нет?

— Донна Флоринда, давайте не будем торопиться, — уклончиво ответил детектив. — Я хочу взглянуть на результаты экспертизы, а это займет некоторое время.

— Но скажите хотя бы примерно, что вы надеетесь найти? — не унималась женщина.

— Простите, я пока не могу всего вам рассказать, следствие — очень тонкий процесс, ему может навредить даже самая малость.

— Хорошо, хорошо, я поняла. Что ж, Зейн, я желаю вам удачи. Да поможет вам Господь!

— Благодарю, донна Флоринда, — вежливо улыбнулся ей Зейн и снова посмотрел на Жади, являвшую собой воплощенное безразличие и неприступность. — Мы увидимся с вами примерно через месяц, может быть, чуть раньше или позже. А сейчас мне пора идти.

— Я провожу вас, — предложила Флор и накинула на плечи кофту. — Идемте, сеньор.

— До свидания, Жади, — сказал напоследок египтянин, прожигая ее взглядом.

— До свидания, — сухо попрощалась Жади. На ее лице не дрогнул ни один мускул, но в глазах так и кипели множество невысказанных эмоций и претензий.

Едва Зейн с Флориндой скрылись за порогом, она метнулась к окну. Зачем — сама толком не понимала. У самой калитки Зейн замер и обернулся. На секунду их взгляды вновь встретились, и Жади увидела, как его губы тронула еле заметная улыбка. «Он смеется надо мной!» — с возмущением подумала марокканка и резко отпрянула от стекла. Пусть не думает, что он победил в этой схватке.