Во мгновение ока (джен)

— Иветти, как тебе не стыдно?! — грозный крик Леонидаса гулко прокатился над затихшей толпой. — Что за цирк ты устроила? Бога ради, извините ее, извините, — тут же начал он смущенно раскланиваться в разные стороны. — Эта женщина не в себе, приношу вам тысячу извинений, дорогие и уважаемые гости! Сейчас охрана все уладит.

— Это я не в себе? — раскатисто захохотала Иветти так, что уже не нужен был никакой громкоговоритель. — Вот же нахал! Переспал с моей лучшей подругой! Врал мне двадцать лет!

— Сеньора, пожалуйста, уезжайте, — подошел к ней охранник.

— И не подумаю! — Иветти выбралась из кабриолета и угрожающе двинулась вперед, стуча шпильками по брусчатке.

— Не пускайте ее, не пускайте! — распорядился Леонидас.

— Сеньора, вам нельзя сюда…

— Почему нельзя?! — взмахнула сумочкой блондинка. — Потому что я говорю правду? Лео, а ну, подойди сюда!

Лео недоуменно ткнул себя пальцем в грудь, будто спрашивая: «Ты обращаешься ко мне?»

— Да-да, ты, подойди!

Лео, которого эта щекотливая ситуация не столько смущала, сколько забавляла, вскинул брови, улыбнулся, встал и подошел к крестной.

— Полюбуйтесь! — указала на него рукой Иветти в присутствии сотни потрясенных гостей. — Этого мальчика я помогала растить его матери — предательнице, змее, которую я пригрела у себя на груди — с рождения! Что-то поздно в тебе взыграло чувство отцовского долга, Львеночек! Я даже не знаю, кто из вас более циничен: Деуза, которая нагло пользовалась моим гостеприимством, или ты, наплевавший на собственное дитя!

— Иветти, Иветти! — Леонидас, сменив тактику, с раскрытыми кверху ладонями подошел к взбешенной блондинке. — Ты все не так поняла, позволь, я проясню ситуацию, но только не на людях!

— Да что тут можно понять не так? — презрительно фыркнула та. — Ты сам не отрицаешь того, что ты отец Лео, а его мать — моя лучшая подруга. Была когда-то. И как вы его зачали, интересно? По воздуху? Если назовешь мне хотя бы один альтернативный способ появления детей…

— Иветти… — от жуткого стыда Леонидас побагровел от макушки до пят. — Ну, хотя бы искусственное оплодотворение, для начала, — полушепотом добавил он.

Иветти снова засмеялась так, что стали видны все ее тридцать два идеально ровных, белоснежных зуба.

— Эти сказки про искусственное оплодотворение вы будете рассказывать кому-нибудь другому! Нет, Львеночек, ты за все ответишь и сполна заплатишь за двадцать загубленных лет моей жизни. Я уже начала составлять исковое заявление в суд. Жди повестку.

— Иветти, ради всего святого…

— Подожди, я еще не закончила! — властным жестом остановила его женщина. — Я не уйду отсюда, не повидав Лукаса, и не советую тебе препятствовать мне в этом.

— Это исключено! Лукас болен, он никого не принимает сегодня! — запротестовал Леонидас.

— Сначала спросите его, хочет ли он меня видеть, — стояла на своем Иветти. — Если Лукас откажется, я немедленно уйду.

— Я могу сходить к нему, — робко предложила Мел, с изумлением наблюдавшая, как и остальные, за разыгравшимся представлением.

— Мел… — тяжело вздохнул Леонидас и сдался под сильнейшим натиском Иветти: — Хорошо, сходи к отцу.

Маиза, онемевшая от ужаса, наконец нашла в себе силы сдвинуться с места. Она прорывалась сквозь скопление гостей к дому, постоянно извиняясь:

— Простите… Извините, мне нужно пройти… Извините…

Вернувшись в опустевшую столовую, она открыла кухонный шкафчик, достала аптечку и принялась дрожащими руками рыться в ней в поисках успокоительного.

— Маиза, что с тобой? — суетилась прибежавшая следом Далва. — Сварить тебе кофе?

— Какой позор, Далва! — Маиза судорожно пригладила рукой короткие волосы. — Какой позор! Завтра утром во всех газетах напишут об этом отвратительном инциденте, об этой ужасной вульгарной женщине в нашем доме!

— Какова же нахалка, да, Маиза?! — сердито подбоченилась служанка. — Надеюсь, сеньор Леонидас после сегодняшнего вечера порвет с ней навсегда! Давно пора было!

— Далва, я хочу провалиться сквозь землю. Провалиться сквозь землю! — эмоционально воскликнула Маиза. — Но мне нужно идти к гостям и улыбаться как ни в чем не бывало, чтобы не сделать еще хуже. Как же меня замучило это вечное притворство!

…Во дворе по-прежнему царило напряженное молчание. Иветти и Леонидас стояли друг напротив друга, как бойцы на ринге. Это молчаливое противостояние никто не смел нарушать, даже ветер — и тот затих. Иветти сверлила бывшего возлюбленного испепеляющим взглядом, тот парировал ей ответным из-под хмурых бровей.

Мел выбежала из дома и легкой походкой направилась к дедушке.

— Ну, Мел? — спросил тот.

— Папа сказал, что хочет поговорить с донной Иветти, — пролепетала Мел, растерянно глядя на них обоих.

— Вот так тебе, Львеночек! — победно заключила Иветти. — Еще не родился мужчина, который будет мною помыкать!

Гордо бросив последнюю фразу, Иветти чуть тряхнула распущенными волосами и со вскинутой головой зашагала к дому.

— Простите ее, уважаемые, дорогие гости, — виновато заулыбался Леонидас. — Иветти… Она… актриса. Эти творческие личности такие непредсказуемые! Иветти очень… экзальтированная женщина, — с трудом подобрал он слово и с трудом его выговорил.

Точно по мановению волшебной палочки, замершая толпа ожила, заговорила, задвигалась, а музыканты снова заиграли блюз. Однако буря миновала не всех — Телминья схватила брата за руку и увлекла за собой подальше от чужих ушей.

— Ты что, Телминья, спятила? — возмутился Сесеу. — Что ты меня хватаешь?

— Изволь объясниться, что тебе надо от Мел? — решительно спросила его сестра.

— От Мел? Мне?! Я просто один раз подошел к ней и спросил, как у нее дела! А что, нельзя было?

— Не надо строить из себя невинность, Сесеу! — сощурилась Телминья. — Только слепой не заметил, что ты на нее пялишься!

Сесеу зашелся громким смехом — пожалуй, даже чересчур громким, с выраженными нервическими нотками.

— Телминья, ты чудачка! Опять тебе мерещится то, чего нет! Я скоро уже вздохнуть не смогу рядом с Мел, чтобы тебе чего-нибудь не показалось!

— Очень хорошо, если так. У Мел только-только все наладилось. У нее есть любящий парень, и не имеет значения, что он сейчас далеко.

— Я рад за Мел, только не понимаю, зачем ты мне это все говоришь, — хмыкнул Сесеу.

— Всего лишь напоминаю. Сесеу, я знаю твои замашки. Мел не одна из тех девиц, к компании которых ты привык.

— Вот именно, Телминья, вот именно! — подчеркнул Сесеу и тут же зацепился взглядом за троицу красоток в коротких вечерних платьях. — Вечер обещает быть интересным, — ухмыльнулся он. — Привет, девчонки!

Телминья лишь укоризненно покачала головой ему вслед. Кого-кого, а своего братца она знала как облупленного.

— …Лукас! — Иветти появилась на пороге тихой, темной спальни и щелкнула выключателем на стене. — Почему ты сидишь в темноте?

— Иветти, я очень рад тебя видеть! — улыбнулся больной. — Свет мне ни к чему, но спасибо за заботу.

— Как ты, дорогой мой? — с сочувствием спросила она и присела у кровати.

— Схожу с ума, но в целом нормально.

— Львеночек настоящий гад, — Иветти насупилась и сложила руки на груди. — Уровень его цинизма просто запределен!

— Не могу с тобой не согласиться, — вздохнул Лукас.

— У меня в голове не укладывается его подлость! — возбужденно жестикулировала блондинка. — Они с Деузой стоят друг друга!

— С кем?..

— С Деузой. Эта змея когда-то была моей подругой, ну, до того, как родила от моего мужчины. Хотя я и тогда считала ее подругой, просто не знала, что мальчик, которого Львеночек имел наглость притащить сегодня сюда — его сын, иначе бы я…

— Постой, Иветти, — прервал ее неразборчивую речь Лукас. — Ты подумала, что этот парень — сын моего отца?

— А что тут думать, Лукас?! Однако Деуза хитра, хитра-а… Придумала эту легенду с искусственным оплодотворением, она и сейчас пыталась меня ею накормить, но как только я увидела Лео, сразу все поняла. Сразу!

Лукас задумался.

— Иветти, можешь рассказать мне обо всем по порядку?

— По порядку? Ну, слушай. Мы познакомились с Деузой двадцать пять лет назад…

— Нет, не надо с самого начала. Расскажи только о последних событиях.

— Что ж, будь по-твоему, — пожала плечами Иветти. — Неделю назад мне позвонила Деуза, вся в слезах — вот ведь умелая актриса! — и сказала, что у нее в жизни происходит неладное, что-то связанное с сыном, с которым у нее и так постоянно были проблемы. Я — наивная дура — примчалась к ней по первому зову. Сидела, выслушивала ее нытье про то, как Львеночек, которого она ни разу в жизни до этого не видела — ага, а зачала она ребенка по телефону, видимо, или по почте! — начал приезжать к ним домой, называть Лео сыном и вообще грозится перетянуть парня на свою сторону. Я не могла поверить своим ушам. Я не могла представить, что способно заставить Львеночка вести себя подобным образом! Но когда Лео спустился к нам…

Лукас тяжело вздохнул.

— …Вот тут-то я все и поняла. Деуза пыталась наврать мне, говорила, что Львеночек тут совершенно ни при чем и не имеет никаких прав, но она забыла, что я в лицо знаю сыновей этого подлеца! Мне хотелось вцепиться в нее, — Иветти вошла в раж, изображая свои эмоции, — выдрать ей все волосы, а потом поехать к Львеночку и плюнуть ему в лицо десять раз. Хорошо, что я вовремя одумалась и не стала этого делать. Месть — это блюдо, которое следует подавать холодным. И я собой довольна, вот так-то! — вздернула подбородок блондинка.

— Иветти, — Лукас слегка помотал головой, — на этот раз ты не права.

— Лукас! — поджала она губы в негодовании. — Уж от тебя-то я не ожидала!

— Он в некотором смысле действительно сын моего отца, но лишь отчасти.

— Отчасти сын? Лукас, по-моему, у тебя температура, — Иветти заботливо пощупала его лоб.

— Это клон, Иветти. Мой клон, — разом выложил ей правду Лукас.

— Что?!

— Ты же знаешь, что это такое?

— З-знаю, — растерялась женщина, — но… такое не могло прийти мне в голову даже в страшном сне, я думала… Мне казалось, клоны бывают только в фантастических фильмах. Клоны-люди, я имею в виду.

— Я тоже так думал, — мрачно сказал Лукас и поведал ей обо всем, что на данный момент было известно ему самому.

Иветти выслушала его с открым ртом. Ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя.

— Так значит… Выходит… Я зря сердилась Львеночка? — выдала она наконец и просияла от радости.

— Выходит, так, — смягчился Лукас и улыбнулся. — Иветти, я давно хотел спросить у тебя, но все как-то не решался позвонить.

— Что такое, Лукас? — забеспокоилась Иветти.

— Жади. Тебе известно о ней хоть что-нибудь? — с надеждой спросил он.

Лицо блондинки вновь стало напряженным.

— Нет, Лукас, мне ничего о ней не известно. Я хотела бы порадовать тебя новостями о Жади, но я не приучена врать в таких делах. Она исчезла. Должно быть, прячется где-то с дочерью, бедняжка.

В глазах Лукаса промелькнуло глухое отчаяние.

— Иветти, хоть бы она была в относительном порядке! Я пытаюсь успокоить себя, но воображение рисует худшие сценарии из возможных. Я чувствую себя таким виноватым… Если только Жади жива…

— Конечно, жива! — уверенно воскликнула Иветти. — Как ты вообще мог о таком подумать?

— Не знаю. Я же говорю, меня сильно беспокоит ее почти двухмесячное молчание. За это время Жади могла найти возможность уже несколько раз связаться хотя бы с тобой. Но она не сделала этого. Почему?

— Возможно, она боится, что ее обнаружат с ребенком?

— Она сделала ужасную глупость! Иногда я так злюсь на нее… — Лукас с силой сжал челюсти, стараясь не заплакать. — Но все-таки продолжаю молиться, как умею, о ее благополучии.

Иветти лишь горестно вздохнула в ответ.

«Никто из них не готов принять такое, — думал доктор Альбьери, со стороны наблюдая за царившим на празднике весельем. — Все это слишком фантастично, не вписывается в рамки представлений обывателя, не укладывается в его сознании. До такой степени, что я начинаю бояться: не останется ли мое свершение незамеченным? Если выбирать между всемирной славой и всемирным поруганием, я, безусловно, выберу первое. Но даже позор я предпочту забвению. Забвение — это слишком страшно. О, как страшно сгинуть в небытии…»

— Иветти твоя крестная? — с улыбкой поинтересовалась Мел у Лео. — Ну надо же! Как, оказывается, тесен мир!

— Я сам с ней только недавно познакомился. То есть, я знал ее в детстве, но уже забыл, — оговорился Лео. — За столько лет жизни в деревне что угодно забудешь. Кроме отца, разумеется — о нем я никогда не забывал.

— В деревне? Как интересно, расскажи! Где она находится?

— Ну, это на севере, где много рек и непролазные джунгли. Там невыразимо скучно, но постепенно я привык. В этом даже что-то есть.

Лео хотел было продолжить рассказ, но тут сверху раздался уже знакомый возглас, на этот раз радостный:

— Львеночек!

Десятки взглядов тотчас устремились к перилам на площадке верхнего этажа, и один из них, наиболее ошалелый, принадлежал Леонидасу. Иветти, лучезарно улыбаясь, грациозно спустилась по лестнице и подошла к имениннику.

— Львеночек, произошла небольшая накладка. Ты почти — почти, потому что у меня остались к тебе вопросы — амнистирован.

— Д-да? — заикаясь, пробормотал он. — Это честь для м-меня, Иветти.

— С днем рождения! — умильно произнесла блондинка и запечатлела на губах Леонидаса нежнейший поцелуй. — Жаль только, я не захватила подарка. Ну да ничего страшного, ведь твой главный подарок — это я. Не правда ли, Львеночек?

— Иветти!.. — юбиляр на несколько мгновений потерял дар речи. — Это так неожиданно… — гости замерли в предвкушении развязки любовной драмы. — Но… если недоразумение прояснилось… Я очень рад твоему визиту, Иветти!

— Львеночек! — расцвела блондинка.

— Идем танцевать! Включите эту, как ее… — обратился он к звукорежиссеру.

— «Луна», — подсказала Иветти.

— Да, поставьте нам «Луну», пожалуйста.

Толпа разразилась настоящими овациями, встречая танцоров на сцене в саду. Уже немолодой, но все еще поджарый и импозантный виновник торжества бережно обхватил за талию красавицу-партнершу. Чарующий голос певца наполнил пространство, и каждый хотя бы на короткое время забыл о своих заботах, глядя на танцующую счастливую парочку.