Во мгновение ока (джен)

Учебный день в сельской местности был не похож на уроки в престижной школе Рио-де-Жанейро. Хадижа, которую мать с боем, но все-таки устроила в старший класс начальной школы, невольно сравнивала эти два заведения и поражалась увиденным контрастам. Тесные, скудно оформленные кабинеты, парты, повидавшие уже несколько десятков поколений школьников, дощатые полы, простые занавески, маленькие трещины в оконном стекле — кто-то когда-то запустил в окно пеналом, и с тех пор его так и не поменяли. Но острее всего чувствовалась нехватка учителей.

Хадиже не повезло в первый же день. Донна Оливия, которая вела уроки у ее класса, ушла на очередной больничный, и директрисе, в ведении которой были первоклассники, пришлось правдами и неправдами собственноручно производить замену. Теоретически, места в кабинете хватало на то, чтобы разместить в нем человек тридцать-сорок, чем донна Роза и воспользовалась: старших ребят она рассадила на скамейках вдоль стены за притащенными в класс и составленными рядом столами, дав им писать контрольную по истории, а сама принялась разъяснять новую тему малышам, удобно сидевшим за своими партами.

Хадижа хмуро уставилась в написанный учителем от руки бланк «Завоевание Южной Америки». Имена конкистадоров, основные даты и названия покоренных племен смешались у нее в голове в однородную массу — за непродолжительное время обучения в Рио маленькая марокканка так и не успела толком запомнить основные исторические вехи новой для себя страны и в целом континента. К счастью, Нико сидел недалеко и с охотой был готов помочь подруге с контрольной работой. Словно заправские телеграфисты, они обменивались условными знаками, пока донна Роза, повернувшись к классу спиной, мелом писала на доске элементарные арифметические примеры.

Однако секретные переговоры мигом были обнаружены. Коллеги донны Розы назвали бы это педагогическим чутьем, а дети в таких случаях думали, что у учительницы глаза на затылке или сверхчувствительные уши. Директриса положила мел, обернулась и сурово посмотрела на новую ученицу.

— Хадижа, у нас не принято списывать, — изрекла она строгим тоном.

— Но это нечестно! — возразила девочка, на которую тотчас уставились десятки пар изумленных глаз. — Я новенькая, а вы дали мне контрольную, даже не предупредив, что нужно готовиться!

От наглости юной сеньориты Рашид у чопорной учительницы на секунду-другую перехватило дыхание, а темная кожа едва заметно поменяла оттенок, однако донна Роза слишком дорожила своим лицом перед учениками, чтобы при всех выказывать слабость.

— Эту тему изучают с начала учебного года, — ядовито парировала она маленькой бунтарке. — Неужели ты совсем ничего не знаешь по истории Бразилии?

— Но, донна Роза… — попытался вступиться за подругу Нико.

— А ты помолчи, Нико, или мне придется побеседовать с твоим отцом, — метнула на него строгий взгляд директриса.

— У меня даже нет учебников, по которым я могла бы заниматься! — продолжала наступление осмелевшая Хадижа. — В другой школе всем выдавали учебники!

— Да что вы говорите, сеньорита? — донна Роза почти пришла в бешенство. — В таком случае, вам полезно будет знать, что деньги на учебники либо выделяются из бюджета на начало учебного года, либо их покупку оплачивают родители учеников. В вашем случае не было произведено ни того, ни другого. Надеюсь, я донесла до вас эту мысль?

Хадижа нехотя капитулировала, но затаила обиду на вредную директрису школы, которую ее мать уже неоднократно за глаза называла коброй. Дети вновь затихли, и в полной тишине раздавался лишь громкий, властный голос донны Розы: «Три умножаем на пять…»

Боковым зрением Хадижа заметила, какой победоносный взгляд бросила на нее дочь донны Розы, вертлявая кучерявая мулатка, давно и с подозрением присматривавшаяся к новенькой. Впрочем, она не представляла интереса для Хадижи, поэтому не удостоилась от нее ни ответного взгляда, ни какого-либо внимания.

Урок физкультуры был общим для всех классов и проводился на улице, на неком подобии школьного стадиона — по-другому Хадижа не могла назвать маленькое вытоптанное футбольное поле с воротами, у которых сетка была продырявлена в нескольких местах, и худо-бедно заасфальтированную беговую дорожку вокруг него. Чуть в стороне аккуратно стояли старенькие скамейки, куда можно было присесть во время перемены или отдыха.

Именно на такой скамейке, улучив момент, Хадижу подловила Кристина, для смелости заручившаяся поддержкой двух верных подружек. Она вальяжно уселась рядом и бесцеремонно с ног до головы осмотрела новоиспеченную одноклассницу.

— Тебе не жарко в такой одежде? — с явной издевкой спросила Кристина, насмехаясь над ее длинными рукавами и штанинами, закрывающими ноги чуть ли не ниже щиколоток.

— Нет, мне не жарко, а тебе не стыдно ходить в таких коротких шортах и выставлять себя напоказ? — не осталась в долгу Хадижа.

— Эй, мы на физкультуре, а не в церкви! — со смехом воскликнула Кристина и повернулась к похихикивающим подружкам. — Точно, я-то думала, кого мне напоминает Хадижа, и поняла. Она похожа на монашку!

— Что?! — оскорбилась Хадижа. — Как ты сказала?..

— А что, не так? — пожала плечами маленькая мулатка. — Ты ходишь вся закутанная в одежду даже в сорок градусов жары, почти не гуляешь, ни с кем не общаешься, кроме Нико…

— Тебе-то что? Как хочу, так и одеваюсь.

— Может, у твоей мамы просто нет денег на нормальную одежду? — продолжала издеваться над новенькой Кристина.

Этого оскорбления Хадижа уже не могла стерпеть.

— Не смей говорить плохо о моей маме! — взвилась она.

— А ты не груби моей! Думаешь, ты тут самая умная?

— Думаешь, ты тут главная? — огрызнулась Хадижа. — Ну и что, что твоя мама директор школы? Мой папа… — она резко замолчала, испугавшись своей несдержанности.

— Кстати, а где твой папа? — хитро прищурилась Кристина.

— В командировке, — ляпнула Хадижа первое, что пришло в голову. — Он уехал на полгода в другую страну.

— М-м, ясно, — со снисходительной улыбкой покачала головой нахальная девчонка. — О, а вон и твой кавалер.

Она кивнула в сторону идущего к стадиону в компании мальчишек Нико.

— Эй, Нико! — крикнула ему Кристина.

— Чего тебе, Кристина? — недовольно спросил мальчик, остановившись напротив одноклассниц.

— Иди сюда, а то Хадиже без тебя даже поговорить не с кем!

— Что за глупости? — перебила ее Хадижа, почему-то ужасно смутившись.

— Кристина, ты как обычно, — Нико опустился на скамейку и поправил шнурок на кроссовке. — Хадижа, не обращай на нее внимания, она всегда вредная.

— Я вредная?! — возмутилась Кристина. — Это твоя подружка хамит учителям!

— Ты тоже не сильно вежливая с донной Оливией, — заметил Нико, — но тебя за это никто не ругает.

— Ой, давай, красуйся, как павлин, перед своей новенькой! — фыркнула девочка.

— Никто ни перед кем не красуется, — отмахнулся Нико.

— Да, оно и видно.

— Кристина, тебе нечего делать? — не выдержала Хадижа.

— Ой, и правда, засиделась я что-то с вами, — Кристина лениво потянулась и встала со скамьи, позвав за собой подруг. — Идемте, девочки, не будем общаться с грубиянами.

— Кобра! — еле слышно выругалась ей вслед Хадижа. — Настоящая ядовитая кобра!

— Кристина просто избалованная, — пояснил Нико, — но она не такая уж злая, как кажется. Хоть я ее и не люблю. А ты смелая, Хадижа, так дала отпор донне Розе!

— Но меня правда не предупредили о контрольной, — насупилась Хадижа. — Когда я в прошлый раз пришла в новую школу, меня в первый день освободили от домашнего задания.

— У тебя вправду нет учебников?

Хадижа отрицательно помотала головой.

— Можешь брать мои, когда захочешь, — предложил мальчик. — Я серьезно. Мне они все равно особо не нужны, я их не читаю. Мне все дедушка объясняет и рассказывает.

— Не надо, мне мама купит, — отказалась Хадижа. — Но спасибо, Нико.

Раздался громкий свисток учителя физкультуры, призывающий детей построиться. Строго говоря, учитель работал тренером местной футбольной команды, а в школе значился по совместительству, но от этого был не менее требователен к детям. К нему на урок лучше не опаздывать — эту истину друг поведал Хадиже еще до того, как она впервые переступила порог новой школы.

* * *

Поздним вечером на кухне в доме Флоринды трое пили чай. Жади делилась со старшими товарищами переживаниями по поводу обучения Хадижи в сельской школе. Ей казалось несправедливым и предвзятым отношение директрисы к ее дочери.

— Сначала она ни в какую не хотела принимать Хадижу, а теперь придирается к ней! — негодовала марокканка. — В следующем учебном году я отдам Хадижу учиться в Белен или в другой город. Может быть, там ее встретят лучше.

— Так ты совсем не собираешься возвращаться в Рио, Жади? — спросил Орестес, шумно отхлебнув чая.

— Нет… наверное, нет, — ответила та. — Я думаю, что осяду где-то в провинции.

— Ну и правильно, — одобрил старик. — Эти большие города, да простит меня Господь, одна сплошная грязная клоака. Нечего там делать. Вот погляди, какая у нас красота!..

— Оре-естес! — Флор посмотрела на Орестеса таким взглядом, что он понял, что прошелся буквально по лезвию ножа.

— Извини, Флор, я умолкаю, — пристыженно сказал он. — Но ведь и правда у нас хорошо! И воздух чистый, и работа всем найдется. Деньгами мы не богаты, зато богаты душой.

— Ты пей чай, а то остынет, — с улыбкой напомнила ему хозяйка.

— Я согласна с сеньором Орестесом, — поддержала гостя Жади. — У вас здесь замечательные люди… Кроме некоторых, зазнавшихся, но я действительно счастлива быть среди вас. Наконец-то я чувствую себя свободной, чувствую, что что-то значу сама по себе.

— Точно! — подхватил Орестес. — В большом городе люди живут, как винтики… безвольные, вот. Винтики в большом бездушном ме-ха-низ-ме. Жади, я рассказывал тебе, как однажды ездил Буэнос-Айрес?

— Нет, расскажите, я с удовольствием послушаю, — лучезарно улыбнулась во весь рот Жади.

Вечерним посиделкам помешал резкий и громкий стук в дверь. Флор торопливо встала из-за стола и быстрым шагом пошла открывать. У порога стояли соседи с дальнего участка.

— Флор, срочно нужна твоя помощь! — встревоженно тараторила жена одного из хороших знакомых Флоринды. — Мужу плохо, кажется, опять проблемы с сердцем!

— Идем, — хозяйка открыла верхний кухонный шкафчик и достала аптечку. — Я сейчас к вам, и кто-то пусть предупредит дежурных на пирсе, чтобы готовили лодку на всякий случай.

— Флор, я вас провожу! — всполошился Орестес и вскочил с места.

— Сиди, отдыхай! — махнула рукой Флор. — Тут провожатых целая семья, справимся как-нибудь.

— Флор, но…

— Я спешу! — уже с крыльца крикнула Флоринда, убегая с аптечкой, и добавила: — Если по дороге что-нибудь случилось бы с твоей спиной, мне пришлось бы тебя оставить!

— Вот, ты слышала? — расстроенно проговорил Орестес и прикрыл входную дверь за хозяйкой дома. — Я, понимаете ли, обуза. А со спиной у меня уже пять месяцев все в порядке, между прочим!

— Не огорчайтесь, сеньор Орестес! — мило улыбнувшись, подбодрила его Жади. — Донна Флор просто заботится о вас. Лучше посидите со мной и расскажите о вашей поездке в Буэнос-Айрес. Хотите еще чаю?

— Нет-нет, настроение пропало, — от обиды Орестес надулся и стал похожим на нахохлившегося старого попугая, но, чуть погодя, все-таки оттаял: — Ах, Жади, вот гляжу на тебя, и сердце радуется. И красивая ты, и добрая, и ласковая. Эх, где мои тридцать лет?

— Сеньор Орестес! — шутливо засмущалась марокканка. — По-моему, вам и сейчас не поздно влюбиться.

— Что-о? — лицо старика вытянулось от возмущения. — Влюбиться? Ну уж нет, дудки! Любовь — это яд, это язва, вот что это такое!

— Вы не верите в любовь, сеньор Орестес?..

— В эту ядовитую змею? — недовольно пробурчал он. — Нет! Нет, нет и нет! Я верю во взаимное уважение, в теплоту, в поддержку, а всякие страсти-мордасти — увольте! Это все проделки Матери Вод, она хитрая и коварная, только и ищет, кого заманить в свои сети! Сколько народу погибло от ее сладких песен!

— Мать Вод? — удивленно переспросила Жади. — Но при чем тут любовь?

— А это ее главное оружие. Запомни, Жади, эта коварная русалка способна довести человека до безумия! Она зазывает, заманивает, пленяет сердце человека сладкими мечтами. А потом р-раз! — Орестес сделал жест, на языке местных означающий «кранты». Это слово Жади тоже выучила сравнительно недавно. — И человек на дне.

Жади печально вздохнула — смешной старик, временами похожий на дядю Али, временами — на дядю Абдула, был не так уж и не прав в своих странноватых рассуждениях. Жади знала, как никто, что значит тонуть, будучи опутанной сетями любви. И искренне надеялась, что больше с ней такого не повторится.