Во мгновение ока (джен)

Зорайде тихонько причитала, сидя на смятой постели в опустевшей спальне Жади и обхватив руками голову.

— Аллах, зачем я послушала Жади, зачем помогла ей бежать? — горестно восклицала она. — С меня сдерут кожу и зажарят на вертеле, как барашка! Аллах, смилуйся надо мной, смилуйся над несчастной Зорайде!

Только когда калитка захлопнулась за беглянкой и две фигуры в длинных платьях исчезли в сумерках, Зорайде осознала весь ужас произошедшего. Она хотела побежать за Жади и вернуть их с Хадижей домой, но слишком велик был риск разбудить задремавших у ворот охранников. Часы в комнате тикали мерно, громко, каждым движением секундной стрелки отзываясь в тяжелой, как чугунный котел, голове.

— Пусть она одумается, пусть она вернется! Как разозлится Саид, когда придет домой! Он убьет меня, о Аллах! Жади погубила меня, погубила! — плакала Зорайде.

Неумолимо проходили минуты, оставляя все меньше и меньше шансов на счастливый исход ситуации. Через открытое окно с улицы донеслись мужские голоса: один мужчина говорил с яростью, остальные двое виновато оправдывались. Зорайде сжалась от страха и прилегла на кровать, притворившись, будто спит. Входная дверь хлопнула с такой силой, что было слышно даже в спальнях.

— …Что все это значит?! — разгневанный Саид сжал кулаки, встал посреди гостиной, расставив ноги, и осмотрелся по сторонам. — Мириам! Зорайде! Жади!!!

— Хабиби, что-то случилось! — испуганно пробормотала вошедшая вслед за мужем в дом Рания.

— Эта змея! Змея!.. — злился марокканец, не в силах выдавить из себя еще хоть слово, и тут его взгляд упал на маленький столик для чаепитий.

Саид медленно, словно увязая ногами в песке, подошел к столику и поднял белый альбомный лист с крупно написанном на нем посланием. Это была записка, оставленная на прощание его первой женой. Записка гласила:

«Саид, когда ты вернешься и прочтешь это, мы с Хадижей уже будем далеко от твоего дома. Не вини никого из домашних — они здесь ни при чем. Я пыталась достучаться до твоего разума и сердца, но все было бесполезно. Ты не оставил мне выбора, и я бегу вместе с дочерью. Мы с ней одно целое, разлука с Хадижей невыносима для меня, как невыносима жизнь в заточении. Прости меня, если сможешь.

Жади»

Саид одним движением кисти скомкал лист и процедил сквозь зубы несколько страшных проклятий на арабском. Из зажмуренных от горя и потрясения глаз потоком хлынули слезы.

— Хабиби… — робко попыталась утешить его Рания.

— Молчи! — обрушился на нее муж. — Ты знала? Знала?!

— Нет, любимый! — в слезах замотала головой девушка. — Клянусь, я ничего не знала!

— Помолчи, с тобой мы поговорим позже, — махнул на нее рукой Саид и начал метаться из угла в угол. — Зорайде! Мириам!

Шум и крики разбудили заснувших от действия снотворного служанок. Переполошившись, они начали наперебой оправдываться и клясться в своей непричастности к исчезновению госпожи с дочерью. Зорайде, бледная, как тень, вышла к Саиду и посмотрела на него взглядом затравленного зверька.

— Саид, я не виновата! — сходу сказала она. — Жади обманула всех нас, приготовила кофе и угостила меня, Мириам, Зейнаб и охранников…

— Ложь! — свирепо сверкнул глазами Саид. — Я не верю, что никто из вас не знал о планах Жади! Поверьте мне, все вы! — окинул он взглядом подчиненных, Зорайде и жену. — Я доберусь до правды, и когда я ее узнаю…

Он замолчал, и в полной тишине раздавались всхлипы перепуганных женщин. Все стояли, опустив головы, и не находили, что ответить хозяину дома.

— Я хочу, чтобы все слышали, — выровняв дыхание, уверенным, жестким тоном произнес Саид. — Я найду свою дочь, даже если мне придется перевернуть всю землю! Клянусь, я дойду до самых ворот ада, но верну Хадижу домой!

* * *

Далва, вся с головы до пят исполненная возмущения, влетела к Леонидасу и без лишних предисловий пожаловалась на Лукаса:

— Сеньор Леонидас! В этом доме творится полное безобразие — Лукас собрался приводить сюда марокканку!

— Что?.. — Леонидас мигом отложил в сторону все бумаги, за которыми засиделся до самого вечера. — Как это?!

— Он позвонил водителю и велел найти Жади, чтобы увезти ее от мужа!

— Что за… — сеньор Феррас сорвал с себя очки, видимо, чтобы не мешали, и стремглав ринулся наверх в комнату сына.

— …Что, совсем никаких следов? — озадаченно говорил Лукас в телефон, не обратив должного внимания на появление отца. — Жоао, она не должна была уйти далеко. Может быть, они с дочерью на пляже?

— Лукас! — суровым окриком прервал его Леонидас. — Потрудись объяснить, что за кипучую деятельность ты тут развернул?

— Не вмешивайся, папа, это мое дело! — осадил Лукас отца.

— Какое твое дело? Какое?! — распалялся тот. — Погубить репутацию компании и всей семьи — это твое дело?! Что за история с марокканкой, женой Саида?

Лукас шумно вздохнул и постарался запастись терпением. Придется объяснять по порядку.

— После истории с моим падением Саид начал жестоко обращаться с женой: отбирал телефон, не выпускал на улицу, грозил разлучить с дочерью. Тогда Жади решила бежать, и с помощью… — Лукас едва не проговорился про причастность Иветти к операции, — с помощью служанки связалась со мной, чтобы я укрыл ее на время в съемной квартире. Сегодня оказалось, что сбежала она не одна, а с дочерью, и я хотел убедить ее действовать иначе, но…

— О Господи! — взревел Леонидас. — Я вырастил идиота! Лукас, ты сошел с ума — красть ребенка?!

— Я не собираюсь никого красть, но будет лучше, если они хотя бы переночуют с крышей над головой, а не под открытым небом, где полно воров и преступников.

— Переночуют, а потом?!

— Я… не знаю, — с досадой поморщился Лукас.

— Прекращай эти игры! — строго пригрозил ему отец. — Я думал, что травма научила тебя уму-разуму, но я жестоко ошибался! Если ты спрячешь у себя жену Саида Рашида — а она, в первую очередь, его жена — то будет скандал федерального, нет, международного масштаба! Мы не только лишимся всего того, что потом и кровью зарабатывалось долгие годы, но и пойдем под суд, как какие-то…

— Ладно, а что ты предлагаешь делать? — перешел на повышенный тон Лукас. — Оставить Жади одну с ребенком посреди ночной улицы?

— Это ее проблемы! Ее! Почему ты должен отвечать головой за чужую глупость? Пусть идет обратно к мужу, я уверен, что она так и сделала!

— Ты не знаешь Жади.

— И очень хорошо, что не знаю! Так, Лукас, немедленно звони водителю и говори, что все отменяется.

— И не подумаю, — возразил Лукас.

— Значит, ему позвоню я! — Леонидас выхватил из руки сына телефон и, громко топая ногами, покинул его комнату.

— Отец, вернись! Отдай телефон! — требовал больной. — Ты пользуешься тем, что я не хожу, это низко! Дай мне телефон! Донна Малу! Донна Малу!

— Малу уже ушла, — послышался с порога голос Маизы.

Она неспешно вошла в комнату и посмотрела на мужа своим фирменным язвительно-ядовитым взглядом, в котором сквозила неприкрытая обида. Маиза уже знала всю историю в изложении Далвы.

— И ты туда же, — закатил глаза Лукас. — Давайте, издевайтесь надо мной всей компанией.

— Зачем? — изогнула бровь дугой Маиза. — Ты и сам над собой неплохо поиздевался. Мне даже интересны детали вашего с Жади плана, не поделишься?

— Нет, — сухо ответил ей муж.

— Я разочарована. Давай поразмышляем, — Маиза присела на свою половину кровати и играючи, как кошка с мышкой, склонилась к больному, — если бы побег удался, как скоро Саид нашел бы Жади? А что бы он сделал с тем, кто помог ей выкрасть дочь из дома, м?

— Маиза, прекрати это, пожалуйста.

— Избил бы его? Это вряд ли, учитывая некоторые обстоятельства. Поджег бы его дом? Тоже маловероятно, Саид не стал бы подвергать опасности других его жильцов. Может быть… подстроил бы аварию? По пути в больницу, скажем? ДТП со смертельным исходом?

— Маиза, ты пугаешь меня, — с опаской взглянул Лукас на жену, но та лишь рассмеялась.

— Шутка не очень смешная, согласна. Но такие мужчины, как Саид… — Маиза театрально состроила мечтательное выражение лица. — В них есть какая-то загадка, изюминка, в критические моменты от них исходит практически первобытная сила и угроза. Это так привлекает женщин.

— Только таких, как ты, — парировал Лукас.

— Возможно, нам с Жади стоило бы поменяться местами?

Лукас только хмыкнул в ответ — у него не было никаких сил препираться с Маизой дальше. Никогда он еще не чувствовал себя настолько беспомощным, как в эту минуту. От отчаяния ему хотелось выть, но разве этим поможешь делу? Оставалось надеяться лишь на случай и на волю судьбы…