Во мгновение ока (джен)

Зейн задумчиво стоял у окна, скрестив руки на груди и глядя на то, как на горизонте пылает закат. Его лицо было напряжено, а взгляд темных, как ночь, глаз — остр и сосредоточен. Зейн всегда имел такое выражение в минуту угрозы или тогда, когда при нем решалась чья-то участь. А на этот раз он стоял в шаге от того, чтобы навсегда изменить жизни сразу нескольких человек. Нет, он не чувствовал себя вершителем судеб, гением, не упивался своей властью над чужими жизнями, как мог бы сделать на его месте какой-нибудь тщеславный человек. Зейн и подобные ему были лишь бичом Божиим, через который совершается возмездие.

Раздался дверной звонок. Зейн, ожидавший гостью, незамедлительно открыл ей дверь. Клаудиа торопливо вошла к нему в квартиру и рассеянным, неосознанным движением стянула с плеч пиджак.

— Зейн, я приехала так быстро, как только смогла, — возбужденно тараторила она. — По вашему тону я поняла, что вы хотите сообщить мне что-то важное, так?

— Да, — спокойно ответил Зейн. — Пожалуйста, пройдемте в кабинет, нам нужно поговорить.

Клаудиа расположилась в его рабочем кабинете, тревожно переплетая пальцы и не зная, за что зацепиться взглядом. Зейн, видя ее волнение, предложил клиентке чай.

— Нет-нет, чай подождет! — решительно отказалась девушка. — Я хочу знать, что… В общем, прошу вас, не томите — я ждала очень долго, я не могу больше терпеть ни минуты, чтобы узнать правду. Ведь вы знаете, по глазам вижу, что знаете!

Зейн сел в кресло напротив нее и взял за руки.

— Клаудиа, выслушайте меня спокойно. Это самое необходимое условие — спокойствие.

Египтянин будто гипнотизировал ее взглядом. Низкий, глубокий тембр его голоса обволакивал, окутывал теплом и умиротворением. Клаудиа сидела притихшая и смотрела на Зейна во все глаза.

— Вот так. Так намного лучше, — улыбнулся детектив.

— Это все же мой отец, да?.. — обреченно проговорила девушка. — Это он все организовал?

Зейн прикрыл глаза и отрицательно помотал головой.

— Нет?! — ужаснулась Клаудиа, однако на ее лице промелькнуло некоторое облегчение. — Но тогда… К-кто…

— На самом деле, Клаудиа, ваш отец виноват. Очень виноват. Скорее всего, это он подбросил наркотики Ренату в первый раз, но он не убивал его.

— А что тогда случилось? — по лицу Клаудии текли слезы, которые она уже не могла сдерживать.

Зейн вздохнул и немного откинулся назад.

— Ваш отец нанес только первый удар, запустил цепную реакцию, как в бильярде — один толчок, и шары сами разлетаются по позициям. Знаете, я долго искал пропавший морфин. Это наркотический препарат строжайшего учета, его нельзя так просто взять и выкрасть из больницы, аптеки, со склада, чтобы этого никто не заметил. Подделать рецепт можно, но поддельный рецепт — очень ненадежное средство. Я изучил много дел, связанных с незаконным трафиком и сбытом морфина, но ни одно из них меня не удовлетворило. Пока я не узнал о подозрительном происшествии на одном из аптечных складов…

— Простите, Зейн, но мне все это не интересно, — нетерпеливо перебила его Клаудиа. — Я не хочу знать, как это произошло, я хочу знать, что произошло с Ренату.

— Я собрал достаточно улик, чтобы прямо сейчас пойти с ними к комиссару полиции. Эти же улики помогли мне логически восстановить всю картину, хотя многие детали до сих пор мне не ясны. Но прежде я должен буду встретиться кое с кем и обстоятельно поговорить. Или хотя бы предупредить. Это… вопрос чести и совести, Клаудиа.

— Зейн, если я умру прямо в вашем кабинете от удара, вы будете за это отвечать, — нервно хихикнула девушка. — Почему восточные люди так любят говорить притчами и ходить вокруг да около?

— Разобьются многие сердца, — спокойно и сострадательно продолжал Зейн. — В том числе и ваше.

— Так разбивайте же поскорее, — с мукой во взгляде попросила его Клаудиа.

* * *

Домой Клаудиа ехала, не помня себя. Зейн, опасаясь, что его клиентка в таком состоянии может угодить под машину, порывался отвезти ее сам, но она настояла на такси. Огни вечернего города сливались в глазах у Клаудии в бесформенную светящуюся полосу. Рана в душе кратно увеличилась в размерах и ныла так, что хотелось кричать. Девушка не могла и не хотела терпеть эту боль, а неоновая вывеска бара подсказала хороший способ немного облегчить страдания.

— Остановите, пожалуйста, здесь, — попросила она таксиста.

— Сеньорита, вы уверены? — с сомнением спросил тот, глядя на ее размазавшуюся от слез тушь. — Ваш друг попросил меня отвезти вас строго до дома и помочь подняться.

— Остановите здесь, — железным тоном повторила Клаудиа.

— Хм, хорошо, но деньги заплачены…

— Да к черту деньги, я заплачу вам еще, только выпустите меня!

Водитель растерянно повиновался и припарковал автомобиль у входа в бар. Клаудиа громко хлопнула дверцей такси и зашла купить выпивки. Выбор пал на крепкий бренди — глотку, вероятно, сожжет, ну и пусть, зато поможет забыться хотя бы на время.

В баре было слишком душно, шумно и темно. Клаудиа почувствовала боль в висках и тошноту и решила, что пить она будет где угодно, только не в этой крысиной норе.

Она пошла бродить по улицам прямо так — с бутылкой в руках, и ей было все равно, что в опустившейся на вид девице кто-то может узнать наследницу большого состояния.

Добравшись до парка, где было более-менее тихо и спокойно, Клаудиа расположилась на скамье возле маленького пруда и, зажмурившись, сделала долгожданный глоток. На пустой желудок напиток показался ей огненным — тем лучше.

Второй глоток ей помешал сделать некто, бесцеремонно выхвативший у нее бутылку. От неожиданности Клаудиа едва не потеряла дар речи. В следующую секунду она в бешенстве повернулась к тому, кто посмел ее потревожить. Этим человеком оказался Лео.

— Тебе это не нужно, — показал он ей конфискованную бутылку бренди.

Клаудиа злобно сверкнула глазами.

— Ты что, следил за мной?!

— Случайно заметил. Зачем ты так себя ведешь?

Девушка истерично рассмеялась, еле-еле балансируя на грани смеха и горьких слез.

— Кто ты такой, чтобы указывать мне, как я должна себя вести и как не должна? Ты хотя бы примерно представляешь, что я сейчас чувствую? Догадываешься о причинах, по которым я делаю то, что делаю?

Лео молча помотал головой.

— То-то же. Не знаешь, а судишь.

— Я не сужу тебя, я просто говорю, что тебе не идет быть пьяной.

Клаудиа на глазах теряла терпение.

— Слушай, какое тебе до меня дело? Шел своей дорогой и иди, но сначала отдай мне бренди!

— Нет, — Лео спрятал бутылку за спину. — Если я отдам, ты напьешься.

— Да! — насмешливо воскликнула Клаудиа. — Правильно догадался, молодец. Я напьюсь, потому что мне плохо, мне очень плохо, я буквально умираю душой. Я буду пить до смерти, если захочу, и заруби себе на носу: мне не нужны спасители и спасатели, хватило одного. А теперь верни бутылку!

Она метнулась за спину парню, чтобы отобрать трофей, но тот ловко отскочил в сторону так, что Клаудиа осталась ни с чем. Ее это взбесило еще больше.

— Ты думаешь, я с тобой шутки шучу?!

— Я с тобой тоже не шучу, — ответил Лео серьезным тоном, однако в его взгляде сквозило нечто очень несерьезное.

— Верни бутылку, и разойдемся мирно, — сурово произнесла Клаудиа.

Лео подумал немного и с довольной улыбкой сказал:

— Ладно, только если ты ее сама заберешь.

Он протянул ей бренди, но только Клаудиа хотела забрать свою выпивку, отдернул руку и сделал шаг назад.

— Ах, ты!.. — вне себя от злости прошипела девушка и снова перешла в наступление.

Этот странный, безумный «вальс» продолжался не меньше минуты. Клаудиа была близка к срыву, Лео, напротив, ее ярость только раззадоривала.

— Я столкну тебя в воду! — грозилась она, пытаясь поймать его за руку.

— Попробуй, — ответил Лео, в очередной раз виртуозно увернувшись от атаки.

Наконец он решил сыграть в поддавки и замер на месте. Клаудиа победно улыбнулась. Однако ее радость была преждевременна — Лео высоко поднял руку так, что Клаудии пришлось тянуться вверх, но ей не хватало роста. На некоторое время они застыли в этой двусмысленной позе, стоя вплотную друг к другу.

— Лучше не зли меня, — постаралась как можно более жестко произнести Клаудиа. Впрочем, вышло не слишком убедительно. И выпить, говоря откровенно, хотелось уже не так сильно, но принцип есть принцип.

— А иначе что? — Лео улыбался, глядя на нее с шаловливыми искорками в глазах. — Побьешь меня?

— Надо будет — побью. Слушай, парень, хватит издеваться. Это мой бренди, я покупала его на свои деньги. Будешь возмещать мне ущерб!

— Как скажешь, — Лео резко бросился к водоему и опрокинул бутылку. Бренди с бульканьем полилось в воду.

— Что ты делаешь?! — в гневе воскликнула Клаудиа. — Совсем обнаглел?

Она кинулась к нему, чтобы попытаться спасти остатки выпивки, но получилось то, чего Клаудиа совершенно не ожидала — они сцепились в сумасшедшем поцелуе, при этом едва не потеряв равновесие. Все вышло само собой, естественно, будто так и надо. С громким звоном разлетелась на осколки пустая бутылка, но им до этого уже не было никакого дела. Такая анестезия оказалась ничуть не хуже алкоголя, правда, сожалений наутро она вызывает не меньше.