Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

Примечание

В главе использованы фрагменты оригинального текста Дж. К. Роулинг «Гарри Поттер и Орден Феникса».

_______________________________

Озеро зеркально серебрилось под ласковым, уже совсем летним солнцем. Отблески от воды были такими яркими, что заставляли жмуриться — и всё становилось волшебным и радужным через призму прикрытых, просвеченных лучами ресниц. Вода приятно холодила ступни, горевшие после двух часов сидения в душном зале. Белые гольфы аккуратными клубочками покоились на черных туфельках — точь-в-точь как её собственная школьная обувь… Да они и есть её собственные — как и ноги, как и мантия, как и рыжий локон, постоянно падающий на глаза. Лили огляделась — рядом с ней, так же болтая в воде ногами, сидели девчонки: Мэри Макдональд, красивая брюнетка по имени Марлин и ещё какая-то круглолицая русая хохотушка — кажется, Алиса. Все — с факультета Годрика, насколько помнила Лили. «Значит, правда. Всё-таки я здесь — гриффиндорка. Я? Или она…»

Ей захотелось отстраниться от этой себя, не отождествляться с ней полностью, да и оглядеться повнимательнее не мешало. Привычным уже усилием она вышла за пределы сновиденного тела и встала, бесплотная, как бы немного сзади и сбоку. Теперь её-гриффиндорку было видно полностью — она выглядела постарше, чем привычное отражение в зеркале, но ненамного. Куда более похожей на себя, чем тот взрослый образ из замершей в моменте детской. Тот же пышный длиннющий хвост, слегка растрепавшийся надо лбом. Те же веснушки, уже успевшие напитаться солнышком. Та же форменная мантия — и значок Старосты на ней. Старосты Гриффиндора.

«Ого, значит, я тут — важная птица? И никак не младше пятого курса, ведь Старост назначают именно тогда. Начало года или конец? — спросила сама себя Лили и уверенно ответила, окинув взглядом молодую траву и совершенно по-особенному синеющее небо, — Лето. Экзамены»

Словно в подтверждение её мыслей, издалека, докатившись до неё над водой, как по телефонному проводу, раздалось:

- Как прошел экзамен, Нюнчик?

Говорил явно Поттер — его голос она узнала сразу, хоть он и «сломался», утратив звонкость детского дисканта. А вот второй, прозвучавший ему в тон, не изменился ни капельки — Блэк повзрослел куда раньше своего дружка, обзаведясь вполне мужским тембром уже в лилином «сейчас».

- Я смотрел на него — он возил носом по пергаменту. Наверное, у него вся работа в жирных пятнах, так что ни слова не разберешь!

Взгляд Лили-сновидицы заметался в поисках говоривших и обнаружил их не сразу и на значительном удалении — вода обманчиво приблизила звук. У густой поросли ракитника, закрывавшей подступы к берегу, стояли трое. И ещё двое как бы отдельно: один впереди, а второй позади них.

Троицу Лили опознала сразу: приснопамятные мародёры и снова почему-то Петтигрю, в предвкушении потиравший ладошки. В том, что переминался с ноги на ногу за их спинами, держа на отлете руку с раскрытой книгой, она с удивлением разглядела Рема — тощего, болезненного, с напряженными, будто застывшими в ожидании неприятностей, плечами, со следами старых и свежих шрамов на лице — их стало заметно, когда он как-то безнадёжно-растерянно оглянулся. Как тот Рем из Хогвартс-экспресса, затравленный, несчастный, всех опасающийся волчонок, каждый месяц проходящий через все круги ада. Только старше. И тоже со значком. Гриффиндорским.

«Здешнему Рему не повезло, — с жалостью подумала Лили. — Он явно так и мучается, что ни полнолуние. И зачем-то якшается с этими придурками, к которым ещё и прибился Питер. Тоже, что ли, гриффиндорец?..»

Того, кто стоял за всей этой компанией, дальше всех от Лили, спиной к кустам, видно почти не было, но дурацкая кличка и вид почуявших добычу мародёров сомнений не оставляли. Это был Сев — один против троих, при молчаливой, какой-то обречённой поддержке этих троих Ремом. И он уже не стоял, а лежал, обезоруженный и опрокинутый Поттером и Блэком. В толпе, постепенно образовывавшей полукольцо вокруг этой спонтанно возникшей арены, раздались вспышки смеха, Петтигрю с подвизгиванием хихикал, явно наслаждаясь происходящим. Вступаться никто и не подумал.

«Сев!!!» — рванулась к нему бестелесная Лили, твердо уверенная, что её материальный двойник незамедлительно последует за ней. Но Лили-на-берегу осталась сидеть, в растерянности крутя головой — возможно, слух и зрение её были не так тонки, как у Лили-призрака.

«Да вот же, вот!!!» — в ярости от необходимости разрываться между медлящей недотёпистой собой и попавшим в беду Севом, рыкнула Лили, на миг объединяя обеих себя и едва ли не силой заставляя глаза переместиться на ракитник и то, что вокруг. По ощущениям — как будто шкаф, полный книг, двигала. Уф, наконец-то увидела, но вместо того, чтобы бежать, лететь, мчаться на выручку, развесить эту троицу по берёзе, проучить до кровавых соплей — нашарила палочку, высушила ноги и стала неспешно, как казалось Лили — бесконечно, натягивать гольфы и застегивать туфельки.

«А, пропади ты пропадом!» — отмахнулась Лили и помчалась вперёд, уже не оглядываясь.

Сев пытался встать, но спеленавшие его невидимые верёвки держали крепко, и он корчился и бился в этих путах, силясь сбросить заклинание. Палочка его лежала до обидного рядом.

- Вы у меня дождетесь! — выпалил он, глядя на Поттера с неприкрытой ненавистью. Побелевшее от злости и унижения лицо пылало лихорадочными красными пятнами. — Дождетесь!..

«Он не владеет беспалочковой! — пронзило пониманием Лили. — Без этой деревяшки он не может ничем им ответить!..»

- Дождемся чего? — между тем, спокойно говорил Блэк, стоя над распростертым Севом. — Что ты хочешь сделать, Нюнчик, — вытереть о нас свой сопливый нос?

Лили ошибалась. Ответить Сев мог. Вся мощь лексикона коуквортского дна обрушилась на довольно лыбящихся мародёров, но, увы, тем дело и ограничилось.

- Ну и грязный же у тебя язык, — презрительно сказал Поттер и взмахнул палочкой. — Экскуро!

Сев едва не захлебнулся розовой мыльной пеной, хлынувшей изо рта, он пытался сделать вдох, но пена душила его, жутко клокоча в горле. Лицо из пятнистого стало полностью багровым. «Они же убьют его!» — в панике кричала Лили, пытаясь стереть эту пену с его лица, пытаясь нейтрализовать заклинание, пытаясь подтолкнуть палочку к судорожно вцепившейся в траву руке Сева. Тщетно. Это был даже не шкаф, это был целый вагон, гружёный бетонными блоками, даже не шелохнувшийся в ответ на все её усилия. «Остановить время?! — заполошно думала она. — Но тогда — что будет дальше? Я не узнаю, что дальше! Но Сев!..»

И в этот момент позади прозвучал голос, одновременно знакомый и незнакомый. Её голос, обычно слышимый изнутри...

- Оставьте его в покое!

— Лили-гриффиндорка, одетая и обутая, разгневанной фурией стояла напротив мародёров.

«Ну слава Мерлину! Наддай им, девочка, спаси Сева!» — с облегчением выдохнула Лили-зрительница.

Мародёры оглянулись. Свободная рука Поттера немедленно взлетела к волосам, поправляя задорно торчащие вихры.

- Что, Эванс? — внезапно завибрировавшим, глубоким и проникновенным голосом спросил он. Трудно было представить, что этот же человек только что хладнокровно над кем-то измывался.

- Оставьте его в покое, — повторила Эванс-староста, с откровенной неприязнью глядя на Поттера, но, к негодованию Лили, не трогаясь с места. «Что ты стоишь, дубина стоеросовая! — неслышимая, проорала она и добавила несколько оборотов из недавней северусовой отповеди. — Севу плохо, он не может дышать, а ты тут лясы точишь! Кинь Финиту, а потом впаяй им по минус сотне баллов, раз уж Рем делает вид, что его здесь нет!» Но рыжая староста продолжала «точить лясы», и не думая браться за палочку: — Что он вам сделал?

- Ну, — с напускной серьёзностью ответил Поттер, блестя на неё очками, — пожалуй, все дело в самом факте его существования, если ты понимаешь, о чем я...

Наверное, он счёл это удачной шуткой. Наверное, многие зрители, включая Блэка и Петтигрю, с ним согласились, так как смех зазвучал сразу в нескольких местах «партера». Рем, хвала Мерлину, не засмеялся, а уткнулся в книгу, которую держал заложенной пальцем всё это время, и притворился, что написанное целиком его захватило.

«Что же с тобой сделалось, Рем!.. — с болью воскликнула Лили, вспомнив, как тот бешеным вервольфом кинулся на мародёров, едва не убивших Сева в прошлый раз. — Что же сделалось со мной?! С нами?!!» Она склонилась над по-прежнему кашляющим и хрипящим Северусом и попыталась ещё раз снять заклятие. На этот раз не нахрапом, а потихонечку, нить за нитью, как когда-то штопала джинсы Репаро. В глазах потемнело от напряжения, до слуха как сквозь Муффлиато доносились отголоски её собственных слов.

- Считаешь себя остроумным, — продолжала препираться девушка, словно получая от этого какое-то извращенное удовольствие. — А на самом деле ты просто хвастун и задира, Поттер. Оставь его в покое, ясно?

«Как просто… как просто сказать «оставь его в покое»! Вроде, и в стороне не осталась, вроде, и совесть чиста… Вроде — да, Лили?..» — едва не плакала та, другая Лили, продолжая по зёрнышку разгружать вагон. Вагон понемногу поддавался, Сев задышал ровнее, щёки и лоб его стали возвращаться к нормальному цвету. «Потерпи! — уговаривала его она. — Потерпи ещё капельку, сейчас будет легче. И палочка твоя… вот… вот… почти…»

Между тем, за её спиной шёл немыслимый, нелепый разговор о свиданиях и кальмарах. «Да она же попросту флиртует с ним! — внезапное озарение на миг парализовало Лили, отчего вагон накренился и едва не придавил Сева обратно. — Она, то есть, я, то есть, нет, она — заигрывает с Поттером! Ещё осталось волосы поправить, прямо как он!.. А через пару лет — выйти замуж за это убожество!..»

Чары слабели, верёвки опадали одна за другой, и рука Сева медленно-медленно, дюйм за дюймом, приближалась к палочке, в то время как палочка — едва заметно подталкиваемая Лили — приближалась к руке. Дыхание его почти выровнялось, только временами перемежаясь кашлем. Вот тонкие длинные пальцы обхватили тонкую длинную деревяшку, и Сев даже не поднялся — перетёк в сидячее, а миг спустя и в вертикальное положение. Лили, несмотря на свою незримость и неуязвимость, непроизвольно отпрянула, а Блэк, так некстати оглянувшийся, крикнул:

- Стой!

Но он опоздал: Сев уже направил свою палочку прямо на Поттера, и Лили ослепило яркой вспышкой. Невербальное и совершенно неизвестное ей заклинание располосовало щёку очкастого мародёра почище дикой кошки. Дорогая мантия вмиг набухла хлынувшей из пореза кровью.

- Левикорпус! — крикнул Поттер, отмахнувшись в ответ, и Лили успела подумать: «Зачем вслух? Оно же невербальное, разве он этого не знает?»

Он это знал. Просто забылся в горячке боя. Он знал то, чего не должен был знать. Не должен, не мог, не способен был знать! Ведь это Севово заклинание! Свое, собственное, придуманное третьего дня! Ладно, не третьего, а год, два назад, или сколько тут прошло — но собственное! Ни в одном учебнике мира Поттер не мог вычитать его! Ни в одном. Кроме одного. Как попал тот самый, единственный в мире учебник в руки Поттера, его заклятого врага, его мучителя?! Не сам же Сев услужливо подсунул мародёру страницу под нос и терпеливо подождал, пока тот спишет? А кто тогда? Кто?!..

Эта мысль вспугнутой птицей билась внутри Лили, царапала душу крыльями, грозила разорвать на клочки. Кто?!

Сев повис в воздухе вниз головой. Его лицо снова покраснело, а через миг скрылось под упавшим на него подолом мантии. Старой, грязной, испятнанной мантии, прожжённой во многих местах, а в других — выбеленной Эванеско до полного отсутствия цвета. Длинные, неправдоподобно худые, не тронутые загаром ноги беспомощно вытянулись, словно к каждой шиколотке был привязан уходящий в небеса канат. Между мантией и ногами бельмом на глазу, просевшим сугробом в апрельском парке серели подштанники. Такие же, как множество их собратьев, виденных Лили, полощущимися на верёвках во время экскурсии в Нижний город. Застиранные до невозможности, местами небрежно заштопанные, потерявшие изначальный оттенок в бессчётных боях с вонючим дешевым мылом и приобретшие взамен целую гамму других, отнюдь не радующих глаз оттенков. Мало имеющие общего с безупречно-белым братством нижнего белья и куда больше — с истрепанной братией половых тряпок. Наверное, именно такие носил бы Сев — её нынешний Сев — если бы не освоил беспалочковую трансфигурацию, если бы не начал зарабатывать на зельях, если бы…

Лили не хотела этого знать. Не хотела смотреть на позорные подштанники. Не хотела слышать ликующих криков и громового хохота в толпе, которая как раз смотреть на них хотела. А больше всего она не хотела видеть мимолетную, едва наметившуюся, но всё-таки улыбку, улыбку на розовых губах под зелеными глазами и над значком Старосты Гриффиндора. Её собственных губах. «Кто?!» — ещё раз беззвучно возопила Лили, обращаясь на этот раз не к себе — но к ней. Она уже знала, кто. И от этого знания хотелось заснуть и не проснуться. Или наоборот — проснуться и никогда больше не засыпать.

Розовые губы под зелеными глазами изогнулись, комкая неродившуюся улыбку и вместо этого выпуская слова:

- Опусти его!

- Пожалуйста, — пророкотал своим новым голосом Поттер и снова взмахнул палочкой.

Сев шлепнулся на землю, точно груда тряпья, едва не свернув шею. Лили — не та, со значком, а та, что безмолвно плакала всё это время, качнулась ему навстречу, но он быстро выпутался из подола, рывком вскочил и взял палочку наизготовку. Но координация ещё не вернулась к нему, и Блэк опередил его атаку своим Петрификусом. Сев снова упал плашмя, как доска.

- Оставьте его в покое! — крикнула Лили-староста, наконец-то выхватывая палочку.

«Теперь ты решила за него вступиться?! После всего?! После того, как ты пушила хвост перед этим засранцем, когда он выкашливал лёгкие?! После того, как ты едва не ржала над ним вместе со всей этой шайкой?! После того, как ты предала его?!! Кто?! Кто, я тебя спрашиваю?! Кто дал Поттеру тот учебник?! А, хваленая гриффиндорка?! Кто?!» — если бы Лили кричала вслух, она бы уже сорвала голос, а так — только заложило уши и немного зазвенело в голове. Лили с палочкой, естественно, не услышала ни звука.

Наставив палочку на мародёров, она попросила (требование Лили-зрительница представляла себе не так) расколдовать Сева, и Поттер, вздохнув и снова пригладив — снова безуспешно — волосы, повиновался.

- Ну вот, — сказал он, когда Сев, уже не рывком, а как деревянная кукла в руках неумелого кукольника, с явным трудом поднялся на ноги, — тебе повезло, что Эванс оказалась поблизости, Нюниус...

- Мне не нужна помощь от паршивых грязнокровок! — выплюнул Сев, прожигая всех присутствующих попеременно яростным огнём ставших абсолютно чёрными глаз.

«Ты тоже понял?! — схвалилась за лицо невидимая Лили. — Ты тоже понял — кто?!»

Обиды не было. Это не её Сев назвал страшным, непростительным словом. Не её саму и не её Сев. Её Сев разметал бы эту парочку вместе с их подпевалой, как он сделал это ещё на первом курсе. Её Сев никогда не произнёс бы ничего похожего даже в угаре обиды. А она сама… тут даже говорить не о чем. Если бы на месте Лили-старосты была она сама, этой ситуации просто не было бы. Как и Левикорпуса. И ещё неизвестно, каким ласковым приложила бы она сама предателя, выдавшего её секрет врагу. Предателя, прикинувшегося другом. Нет, невозможно, не думать, не думать!.. Всё морок, всё бред! «Не бред. Смотри. Слушай. Запоминай. Ты должна, должна в этом всём разобраться!»

- Прекрасно, — тем временем, спокойно говорил её двойник. — В следующий раз я не стану вмешиваться. Кстати, на твоем месте я бы постирала подштанники, Нюниус.

«Да она же, по сути, призналась! Расписалась с завитушкой — «мне на тебя насрать»! Наплевать с Астрономической — на тебя, Нюниус, и на твои подштанники!» — слушать дальше не хватало сил.

Поттер заставлял Сева извиниться, Лили-староста кричала Поттеру, что он выпендрежник и что её от него тошнит… Лили-сновидица смотрела только на Сева. А Сев страшным, пустым, опрокинутым внутрь взглядом смотрел на Лили, на старосту-Лили, гриффиндорку-Лили, которая, гордо вскинув голову, — так знакомо, так до боли знакомо — уходила к замку.

- Эванс! — кричал Поттер ей вслед. — Погоди, Эванс!

Но она так и не обернулась. Лили чувствовала, что картинка бледнеет, сбоит — ведь глаза той, что на самом деле видела всё это, были обращены к стенам Хогвартса, они удалялись вместе со своей обладательницей всё дальше, и поляну у Озера постепенно затягивало знакомое, клубящееся, одновременно яркое и тёмное ничто. Вот оно покрыло водную гладь, вот подобралось к кустам ракитника…

- Ладно же... — успела услышать она слова Поттера, вновь обернувшегося к позабывшему, казалось, обо всём на свете Севу, неотрывно глядящему в сторону замка. Опять вспыхнул яркий свет, и Сев очнулся, уже снова вися в воздухе вверх ногами. — Кто хочет посмотреть, как я сниму с Нюниуса подштанники?..

Лили бросила себя наперерез надвигающемуся ничто, туда, к Севу, но оно успело раньше, окончательно скомкав картинку, заглушив все звуки, ослепив Лили, закружив её в попытках лишить памяти, разума, смысла… Но теперь она уже знала, как с этим бороться. Якорь с готовностью протянул ей свою цепь, и она рванулась вслед за ним — ввысь, ввысь, дальше, дальше отсюда, от этого поганого Озера, от очков Поттера, от лающего смеха Блэка, от безучастного Рема, от перевернутого Сева, от грязнокровки, от Левикорпуса, от всего, от всех…

Вряд ли кому-то удавалось доселе плакать посреди всеобъемлющего ничего. Лили плакала.

_____________________________

Примечание

Сцена у Озера пошагово:

Пролог

https://postimg.cc/DmN19Cm8

Акт первый, Экскуро

https://postimg.cc/hz57qjDH

Акт второй, Левикорпус

https://postimg.cc/nX3FWWcW

Занавес, или выпендрёж перед Поттером. Там, правда, Гарри на заднем плане, ибо иллюстрация к канону, но вы не обращайте на него внимания, как никто в этой сцене не обращает))

https://postimg.cc/S2TtFWzk