Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

- Sectumsempra! — резкий взмах палочки, и тряпичный манекен полосуют глубокие, бритвенно-ровные разрезы. Наружу выглядывает ватная набивка, как начинка из разделанного пирога. Лили передергивает плечами и сглатывает.

- Теперь я? — неуверенно спрашивает Ремус.

- Теперь ты, — кивает Сев, уступая ему место. — Руку не напрягай.

- А если не получится? — Рем нервничает, его тоже впечатлил вспоротый манекен.

- Там нечему не получаться! Я специально упростил палочковый компонент до минимума — машешь, как хлыстом бьешь, и всё!

- Оно же, вроде, тёмное, ты говорил… — со вздохом встаёт на линию Рем. — А там, как я слышал, должно быть желание причинить вред. Я не уверен…

- Нет, в данном случае — не должно быть, — на ходу объясняет автор изобретения, беспалочково «залечивая» куклу перед новым испытанием. — Я об этом подумал заранее, знал ведь, что тебе иначе пришлось бы нелегко, — слегка улыбается Сев. — Это же химерное заклинание, гибрид бульдога с носорогом, не Круциатус какой-нибудь. Поэтому никаких деструктивных настроений не требуется — просто маши рукой!

Рем ещё раз вздыхает, прокашливается, закатывает рукав мантии, чтоб не сползал на кисть, ещё раз вздыхает.

- Sectumsempra! — голос Рема всё же срывается, но заклятие срабатывает, и манекен снова разевает ватные «пасти» в совершенно неподходящих местах. — Получилось!.. — оборачивается к друзьям оборотень с недоверчивым восторгом в глазах.

- А я и не сомневался! — кивает довольный Сев — заклинание получилось что надо: эффектное и эффективное. — Теперь давай ещё раз, но уже по нам.

- Страшно, Северус!.. — признаётся Рем, вертя в руках палочку. — Вдруг Щит не выдержит?!

- Должен, — транслирует Сев уверенность, бОльшую, нежели испытывает. — А нет — так залечим. И «обратка» имеется, и целый ящик зелий… — машет он в сторону внушительной «походной аптечки».

И добавляет мысленно, впившись глазами в глаза Люпина: «Кастуй в мою сторону, подальше от неё, на всякий случай…». Дождавшись подтверждающего движения век, уходит к стене и встаёт рядом с Лили в «боевую стойку»: одна нога вперёд, полусогнутая в колене, другая пяткой упирается в стену для дополнительной опоры. Эта поза путём проб и ошибок была признана самой удачной для противодействия сильным заклинаниям.

Ремус смотрит на своих друзей, по которым должен ударить сейчас страшным тёмным проклятием. Вот Лили — стоит, закусив губу, сосредоточенная, взволнованная, глаза — озёрами. Вот Северус — прищуренный, напружиненный, брови сошлись над переносицей… Такие разные — и совершенно невозможные друг без друга! Ремус не раз ловил себя на мысли, что с трудом воспринимает каждого из них отдельно, но всегда — как некое единое целое, где один — там и другая, что одна — то и второй. Даже ссорятся они смешно — ходят вместе, сидят рядом, работают хором — просто при этом молчат. Хоть бы им удалось сохранить это навсегда — как его родителям, например, тоже очень разным, едва ли не противоположным, да ещё и из разных миров, но неразлучным, как попугайчики, уже больше пятнадцати лет.

Рем представил себе выросших Северуса и Лили, степенно прогуливающихся под ручку по магазинчикам Косого, окруженных такими же чинными причесанными детишками — и едва не рассмеялся, насколько это не вязалось с ними сейчас.

«Ну и пусть не так, пусть по-другому, как-то по-своему, как получится только у них — но пусть оно будет! Пусть у них всё будет!.. Не у меня — так хоть у них!..» — почти взмолился Рем неизвестно кому и поднял палочку. Против своих лучших друзей, чтобы ударить в них никому не известным тёмным проклятием.

- Sectumsempra!

В этот раз с голосом ещё хуже, конец слова сорвался в кашель из разом пересохшего горла. Он даже думал — не выйдет, не сработает магия, но нет. Мгновенная белая вспышка, едва заметная рябь по «воде» Щита — в одном месте, в другом, там, где ударили невидимые катаны. В третьем — ровно напротив Лили, как он ни старался целиться не по ней — не рябь, едва ли не искры — или это блики?! Катана рикошетит о них, как о камушки, выступающие на перекатах, отлетает обратно, Рем почти слышит, как она свистит, рассекая воздух, слышит заполошный возглас Лили от стены, а потом не слышит ничего, только капли. Дождь, что ли, пошёл? Какой дождь, в Выручайке же нет окон!.. Он опускает взгляд на звук, видит кровавый «дождь» из своей груди, моросящий на каменные плиты, не понимает, почему же не больно, а потом падает, как ложится — по-звериному мягко, даже как-то красиво, и морось на плитах расплывается в лужу. Больно так и не стало.

Лили срывается с места раньше, чем Сев успевает убрать свою часть Щита. Прошибает незримую упругую преграду — «на выход, значит, она куда проницаемее, чем на вход», — падает на колени перед Ремом. Колени негодуют, саднят, стертые о ткань мантии, но это всё потом, позже, когда-нибудь! В пальцах знакомо покалывает, изнутри, где-то с границы груди и живота, из самого средоточия магии, вздымается слепящая серебряная волна: быстрее, быстрее! Серебро не разгорается постепенно, собираясь в лучи от каждой руки, оно хлещет сразу, даже не как из ведра — как из крана, потому что содержимое ведра рано или поздно кончится, а серебро — нет, пока не кончится сама Лили, её магия, её жизнь. Она готова отдавать, сколько нужно, сколько потребуется, она отдаёт, отдаёт…

До тех пор, как голос Сева не пробивается сквозь шум серебряной, текущей сквозь неё силы, как его руки не разворачивают её, застывшую, будто статуя у фонтана, к себе, бережно распрямляя руки, гася серебро, закрывая кран…

- Всё-всё, хватит… Всё хорошо… Уже всё хорошо… Ты справилась, ты смогла… С Ремом всё будет в порядке…

Она чувствует в одной из его рук, лежащих на её плечах, флакон с зельем — видимо, бадьяном, которым он так и не успел воспользоваться. Видит его бледное, восковое, с черными провалами глаз лицо. Внезапно похожее на то, призрачное, склоненное над окровавленным незнакомым юношей.

Оборачивается, переводя взгляд на Рема — тот хлопает глазами, приходя в себя, тоже бледный, но не восковой, а зеленоватый. Сквозь ровную длинную прореху в мантии видна испачканная кровью, но совершенно целая кожа. Протягивает руки: одну — погладить его по русым сбившимся волосам, другую — наколдовать Очищающее. Со спины становится холодно — Сев уже не сидит возле неё, он стремительными кошачьими движениями перемещается по залу: к аптечке, поменять зелье, назад — но уже не к ней, а к Рему.

- Давай-ка, открывай пасть, волчище, будем делать тебе новую кровушку.

- Я не справился, да? — бормочет Рем, полусадясь, опираясь рукой на пол, а плечом — на Лили.

- Ерунда! Ты прекрасно справился! Испытания завершены,- пробка отлетает в сторону, по комнате разносится резкий травяной запах.

- Но ведь ничего не получилось? — удивляется оборотень, морщась от железного привкуса Кроветворного.

- Всё получилось прекрасно — и даже больше! — многозначительно отвечает Северус. — За Щит не проникло ни единого удара, и это главное. А если какой из них при настоящем нападении и отлетит обратно во врага — так мы плакать не будем.

- А почему он вообще отлетел? — спрашивает Лили из-за головы Рема, её руки, замершие в паре дюймов от его груди, снова светятся — слегка, чуть заметно, латая разрубленную заклятием ткань. — Я ничего такого не делала, всё было, как обычно.

- Мало ли, почему, — небрежно отвечает Сев, пристально глядя на Ремуса. Тот снова понимающе прикрывает глаза. — Это неважно. Важно то, что Щит держит. И будет держать — хоть светлые заклинания, хоть тёмные, хоть серо-буро-малиновые в крапинку. Спасибо за неоценимую помощь, Рем, без тебя бы никак!

______________________________

Сев и Рем:

https://postimg.cc/yDwWfPLS

https://postimg.cc/ZW9CFgxS