Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

У входной двери в прихожей круглил бока плотно набитый брезентовый «колобок», снизу к нему был приторочен брезентовый же массивный сверток с палаткой, рядом притулилась гитара в полотняном чехле, а довершал весь этот натюрморт малость помятый, но готовый к новым подвигам котелок.

Сонная, но решительная Лили допивала вторую чашку чая, на низком старте прислушиваясь к звукам со двора. Мистер Эванс прятался за газетой, тоже в ожидании — предписанного ему «отцовского слова». Петунья кормила блаженно мурчащую Искру простоквашей. Мама неодобрительно поглядывала на гору вещей у входа. Раз, другой, и наконец выдала:

- Куда же ты столько всего понабрала! Надорвёшься!

- Ха, можно подумать, это она потащит всё это барахло! — подала голос старшая дочь из кухни. — Её носатый рыцарь не только рюкзак, он за ней и дохлых крыс будет носить, если понадобится!

Лили чуть не подавилась чаем, но ничего не ответила. Ведь и правда, собиралась-то она с расчетом, что рюкзак доведётся нести Севу — у того ведь своего нет. Но это не значит, что она пойдёт с пустыми руками!

С крыльца послышалась возня, и колокольчик тренькнул. Лили снова едва не подавилась и отставила чашку от греха подальше. Дернулась было к двери, но папа уже откладывал газету, поднимаясь с кресла. Сделав ей упреждающий знак рукой, он направился в прихожую. Лили сидела, как на иголках, искусав сначала все губы, а после принявшись за пальцы.

Носатый рыцарь поднялся по ступенькам, скинул с плеча увязанную ремнём скатку с одеялом и позвонил в дверь. Знакомый звук прокатился внутри дома, но в ответ не раздались знакомые же, быстрые и лёгкие шаги Лили. Вместо этого послышалась тяжелая взрослая поступь, замок лязгнул, и перед опешившим Северусом воздвигся мистер Эванс, высокий, нескладный и растерянно нахмуренный.

- Здравствуйте! — брякнул Сев, машинально одергивая футболку.

Для похода он надел ту, что не жалко — старую, выцветшую, с неровно откромсанными рукавами и не тронутую удлинняющей трансфигурацией. Она была коротковата и постоянно задиралась у пояса, цепляясь за край джинсов. При виде лилиного отца, облаченного даже дома, даже с утра пораньше в безукоризненный летний льняной костюм, Северус тут же пожалел, что он вырядился в худшую футболку из возможных, а не в лучшую, а то и в белую рубашку, которой у него отродясь не водилось.

- Доброе утро, Северус, — ответил мистер Эванс, вертя в пальцах так и не раскуренную трубку. — Прежде, чем вы отправитесь, я хотел бы уточнить с тобой некоторые… гм-гм… нюансы.

- Какие нюансы? — напрягся и закаменел Сев в ожидании неприятностей.

- Ты же понимаешь, что ты, как джентльмен, несёшь полную ответственность за Лили в этом вашем предприятии? — словно отбывая повинность, заговорил мистер Эванс, раскачиваясь на носках.

- Уфф… — выдохнул Сев, поняв, что грозы не будет. — Конечно! О чём вообще речь!

Слово «джентельмен» одновременно раздражало сквозящим из него пафосом и льстило самолюбию. Ну да, видимо, так: если Лили — леди, то он рядом с ней — джентельмен, кто ж ещё!

- И за её… гм-гм… безопасность, — со значением глядя на Северуса, закончил свою мысль мистер Эванс.

Значения этого Сев недопонял, ведь он не присутствовал на вчерашнем семейном совете по вопросам межполовых отношений. Но сами слова были яснее ясного, он даже удивился, зачем лилин отец спрашивает о таких элементарных вещах.

- Само собой! — горячо кивнул он и увидел, как в серых глазах мужчины что-то изменилось. Они сразу как будто оттаяли, потеплели и перестали смотреть сквозь, сосредоточившись на его лице. С одобрением. — Я ручаюсь, что с Лили всё будет в полном порядке! — добавил Сев, забыв о вновь задравшейся футболке. — Верну её завтра в целости и сохранности!

- Вот и славно, — наклонил голову в знак подтверждения мистер Эванс, чем-то глубоко удовлетворенный. — Миссис Эванс просила передать, что ждёт вас к ужину, так что не задерживайтесь.

Он сунул по-прежнему не горящую трубку в рот, а руку решительным и быстрым жестом подал Северусу, словно скрепляя какой-то договор, суть которого всё ещё ускользала от парня. Тем не менее, тот важно её пожал, и мистер Эванс, сочтя свою миссию выполненной, с явным облегчением развернулся на каблуках.

- Сейчас Лили выйдет. Подожди минутку.

Обычно Сева всегда приглашали в дом, но, видимо, не в этот раз. Решив не обращать внимания на эти странности, Сев кивнул и присел на одеяло, приготовившись ждать всегда копающуюся по утрам Лили.

Но она появилась буквально через пару минут, радостная, возбужденная, обвешанная разнокалиберным скарбом, сразу плотно притворив за собой дверь.

Надо ли говорить, что почти весь скарб тут же перекочевал на худые снейповы плечи?..

Созревшее, как наливное яблоко, солнце золотило водную гладь, превращая её в драгоценное зеркало. Рамой ему, не менее живописной, служили высокие камыши да старые ивы, полоскавшие свои длинные волосы на прибрежном мелководье.

Лили накинула рубаху прямо поверх купальника, и белая ткань тут же стала островками темнеть, напитываясь влагой. Ничего страшного, до вечера высохнет, а переодеваться лень. Она бы, разморенная и ленивая от жары, и рубашку не надевала, но плечи уже слегка саднили, и если пренебречь этим сейчас, завтра к ним будет не прикоснуться. И веревочные лямки гитарного чехла, коий, вместе с котелком, составлял выделенную ей ношу, превратятся в орудие средневековой пытки.

Прогретая до неощутимости вода если и остудила, то самую малость. Разве что мокрые волосы, пуская теперь вдоль спины юркие капли, приносили прохладу. Пойти, что ли, окунуться ещё? Она не представляла, как выдерживает Сев, не только наотрез отказавшийся купаться, но даже не снявший ни футболки, ни джинсов. Только штанины закатал почти по колено. Черные, брррр!

Чего он стесняется? Не подштанников же! — вспомнила она свой старый и жутко неприятный сон. Плевать Лили на его подштанники, должен же он понимать! Да и, в отличие от Сева из сна, хотел бы — наделал бы себе любых, хоть с кружевами, как у французских королей, а то и купил бы — недаром Нимуэ продолжала каждые пару недель прилежно летать в Косой!

Тогда в чем же дело, зачем изображать стойкого оловянного солдатика в этом адском пекле? Или, может быть, он не хочет, чтобы Лили смотрела на него, видела его без… Краска бросилась в лицо, как крутой кипяток. Подумаешь! Не больно-то и хотелось! Мог бы попросить отвернуться, если уж так!.. Вот она же не стесняется, потому что как можно стесняться Сева?! Наоборот… Лили поймала себя на том, что идти по песку, постепенно погружаясь в воду, и чувствовать на себе не только поцелуи солнца, но и внимательный, восхищенный, буквально материальный взгляд, было не просто не про стеснение, а чем-то совершенно противоположным. Дескать, смотри на меня, вот она я, вот она я какая!..

Кровь с новой силой вскипятила лицо, Лили стало совестно и одновременно как-то окрылённо, будто этот, без сомнения, не примерещившийся ей взгляд, поднимал её вверх и удерживал в воздухе даже одним о себе воспоминанием. Ей срочно, просто жизненно необходимо стало увидеть Сева, оказаться поближе к нему.

Сев сидел на корточках у кромки воды и оттирал песком закопчёный бок котелка. Из-под пальцев его завихрялись и вытягивались в ленты, влекомые легким течением, чёрные мутные полосы. Лили глядела на него, словно впервые, и понимала, как он изменился. Ходящие ходуном плечи, хоть и не стали очень уж широки, очевидно раздались, придавая всей его фигуре какой-то новый, более взрослый облик. То же касалось и рук, открытых до самых плеч, по-прежнему худых, по-прежнему тонких, но худых как-то по-другому. В такт усилиям, под бледно-оливковой, только начавшей загорать кожей, ходили длинные сухие мышцы, выставляя напоказ всю анатомию — не бог весть какую, но определённо уже не детскую. Узкие запястья остались узкими — на почти уже мужской руке — но, если бы она поставила рядом свою руку, то разница сразу бросилась бы в глаза.

Лили глядела на эти запястья, на танец «анатомии» на предплечьях и выше, на остро выпирающие сквозь черную ткань лопатки… и, кажется, начинала понимать, о чём так беспокоилась мама. Чем дольше она смотрела, тем невыносимее было желание протянуть руку, почти неощутимо провести по этой лопатке, по плечу, и ниже, ниже, до самых пальцев, обрисовывая каждую косточку, каждый выступ. И посмотреть, что будет потом. И плевать, что там говорила мама — она же сама, сама так решила!

Рука дернулась, повинуясь робкому, не оформившемуся во внятный приказ, импульсу, но в последний момент изменила курс и взлетела вверх, поправляя мокрую, тяжелую, упавшую на глаза прядку. Под неловко переступившими ногами хрустнул прутик, Сев вскинулся, повернул к ней лицо, тоже перечёркнутое взмокшими, отяжелевшими прядями.

- Чего, Лилс? — как застигнутый врасплох, спросил он, явно пытаясь прочитать что-то по её глазам.

Глаза моментально уставились в озеро, туда, где переспевшее уже солнце постепенно перекрывало позолоту медью. Кукиш вам, господин менталист, эти мысли она не рассматривает близко даже сама!

- Пошли купаться, а? — как ни в чём не бывало, зовет Лили, третий уже или четвёртый раз за день. — Вода — как молоко!

- Ты иди, — третий или четвёртый раз за день отнекивается Сев. — Я потом. Попозже.

Медные струи обнимают щиколотки, ластятся к коленям. Спина ершится мурашками и обрастает крыльями от пристального, поднимающего ввысь взгляда.

_____________________________

Примечание

В качестве названия использована строчка из песни Екатерины Болдыревой «Частушки». Рекомендую, кстати, послушать)

Невозможность объясниться:

https://postimg.cc/njpFrWXJ

«Наяда» и закукленный Сев от lilyhbp:

https://postimg.cc/QKNcQSyL