Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

- Лили, что с тобой? Я же вижу, что ты со вчера сама не своя. Вот и сейчас на тебе лица нет.

- Мне сон плохой приснился, — Лили прячет глаза, теребит рыжий локон, хмурится.

- Опять про этого?! Из газеты?!

- Н-нет… про тебя…

- Про меня?! Что случилось?! Расскажи!..

- Ты… ты во сне назвал меня грязнокровкой…

Пересказывать все события нет сил, она не может подобрать слова для этого. Тогда пришлось бы говорить и о той, другой Лили, и о Поттере, и о подштанниках, и о предательстве. Она не знает, вынесет ли это. Она сомневается, что это вынесет Сев. Но непростительное слово свербит занозой — если в ночном видении Лили почти не почувствовала, как она воткнулась, то теперь эта болячка пульсирует и нарывает, вызывая в памяти детские необдуманные речи Северуса из давних, ещё дошкольных времен. Что если правда? Что если он до сих пор так думает? За себя-то Лили готова поручиться — она не та, что стояла там, у Озера, она никогда бы… А он?! Сомнения разъедают душу, и без того исстрадавшуюся за эту ночь, и наконец, смазанные бальзамом родного, такого взволнованного голоса, вылетают из неё вместе с занозой, прежде, чем она успевает их остановить. И — становится легче. Что бы он теперь ни ответил — легче. Потому что нарыв вскрыт.

Северусу легче не становится.

- Что?! Я?! Тебя?!.. — на лице его — священный ужас, в глазах — паника, почти такая же, как у его сновиденного двойника, глядящего в спину удаляющейся к замку фигурке. Только та паника была тяжёлая, мёртвая, беспросветная — ведь непоправимое уже свершилось, слово сказано, дело сделано, и ничего уже не будет, просто не может быть хорошо. А сейчас паника живая, бьющаяся, как пойманная рыба на берегу, щедро приправленная изумлением и страхом.

- Да… тебя… — Лили вовремя останавливается, чтобы не сказать «тебя поймали мародёры», она бы уже ничего не говорила, она с удовольствием отмотала бы несколько минут и слов назад, но этого, кажется, не могут даже волшебники, поэтому говорить дальше придётся. Только теперь думать — сначала, а не после. — У тебя вышла драка с Поттером и Блэком, я кинулась помочь, а ты… сказал, что тебе не нужна помощь от… от… — дыхание перехватывает, слишком свежи все события, слишком их много, слишком болит.

Но Сев и так всё понял — это ясно по его искаженному и напряженному лицу.

- Лили… я никогда… я бы никогда, ты же знаешь! — в последнем слове чувствуется отчаянный, почти молящий вопрос: «знаешь?! ты же знаешь меня?!»

- Знаю, — ей очень, очень хочется вложить в свой ответ больше уверенности, чем у неё сейчас есть. — Просто раньше…

- Раньше я дурак был мелкий! — Сев говорит горячо, искренне, его глаза — такие же бездонно-чёрные, как в финале сна, только горят они не ненавистью, а глубокой внутренней убержденностью. — И нихера не понимал! Я и маглов, кроме папаши своего, толком не видел, и маглорожденных волшебников, кроме тебя! Говорил — как привык, как слышал. А сейчас… ну не мог я такого сказать, Лилс! Не мог!.. Может, этот твой сон не из будущего, а из прошлого был, а? — с надеждой спросил Северус. — Сколько мне там было лет?

- Лет пятнадцать-шестнадцать, — нехотя ответила Лили, всё больше и больше жалея, что не удержала язык за зубами, а занозу — на её законном месте. Глядишь, потом сама бы вышла, залеченная реальностью. Потому что реальность — вот она, в лице Сева — её Сева, вынужденного зачем-то доказывать, что он не фестрал.

- Значит, это какой-то другой я! — сам того не зная, повторил Северус её мысль. — Потому что… Ну, Лили, ну я же не слепой! Итан вон — нормальный парень, про тебя я вообще молчу… Да я и сам — подумай, мне ли заикаться о чистоте крови, Лилс?! Я же наполовину магл!

- И это очень беспокоило тебя раньше, — снова не удержалась Лили.

- А теперь — не беспокоит! Мне тогда казалось, что я как бы не до конца волшебник, что кто-то может это у меня оспорить, отобрать… Но посмотри, сколько полукровок вокруг: наш волчище, Дэн, Маккошка, да даже Флитвик! И пусть бы кто-то попробовал возразить, что декан Рейвенкло — самый что ни на есть настоящий волшебник! Да круче него в Чарах — поди поищи!.. И профессор он отличный, и мужик мировой! А зато среди чистокровных — говнюков пруд пруди!

- Тот самый процент? — улыбнулась Лили сквозь навернувшиеся слёзы — на этот раз, слёзы облегчения.

- Точно! Мудаки есть везде, и Поттер с Блэком это подтверждают. И, если б мы с тобой вдвоём против них вышли бы — летели бы они долго и со свистом, до самого Ла Манша! И я бы сказал «спасибо», а не… а не то, что тебе приснилось!

Сев не стал говорить, что постарался бы задвинуть Лили за спину, если бы им и правда пришлось встать двое на двое. Уж всяко попытался бы. Но «спасибо» потом, конечно, сказал бы, это точно. И гордился бы до слез, что у него есть такая боевая подруга. Лили, прочтя примерный ход мыслей по его лицу, в сотый раз порадовалась, что умолчала про Экскуро, подштанники и прочее. Этот Сев уже, небось, и представить не способен, как можно так зависеть от палочки, и, в результате, с таким треском проиграть.

- Ты мне веришь, Лили?! — допытывался, между тем, Северус, открыто и прямо глядя на неё. — Веришь?!

- Верю, — кивнула Лили с долгожданным облегчением, мысленно перечёркивая всю отвратительную сцену у Озера жирным красным крестом. Не будет Поттер швыряться чужими заклинаниями, не останется в стороне Рем, не промедлит Лили Эванс, не прозвучит грязное, марающее всех участников слово. «Ты прав, Сев, это другой ты, это другая я, и зачем эти осколки другой жизни сыплются в нашу — Мерлин его знает!»

- Верю! — повторят Лили твердо, и Северус отчётливо выдыхает, едва удержавшись, чтобы не вытереть лоб.

- А про эту Волдеморду я нигде ничего не раскопал — будто и не жил он вовсе, пока недавно не объявился.

Вечер, за стрельчатыми окнами библиотеки мрачные непогожие сумерки, ещё больше сгущённые множеством свечей и факелов, заливающих тёплым трепещущим светом бесконечные стеллажи книг.

- А где ты копал?

- Да везде! Раз уж он лорд — начал со «Священных двадцати восьми», но там им и не пахнет. Потом «Корни и побеги» перевернул всю до корки — и ни в одном древнем роду, ни у одного генеалогического древа никаких волдемортовых побегов нет. Не говоря уж о корнях. Подборку «Пророка» мы уже вместе смотрели — и там тоже ничего.

- Кроме той заметки за начало 1968-го, про прошлые выборы.

- Там о нём два слова, даже без колдографии. Чего его фотографировать, если он даже пятипроцентный барьер не прошёл! А до того — тишина полная! Вопрос — откуда он, такой красивый, вылез?

- Может, он иностранец?.. Ой, Сев, Регулус пришёл!

Запущенный под купол Муффлиато Рег, разумеется, захотел выяснить, какими-такими очередными изысканиями озабочены его приятели, что который вечер произрастают в библиотеке. Выяснив же, немало их огорошил:

- Так я его знаю! Маменька в нём души не чает, у нас только и разговоров летом было, что о нём!

- Ты?? Его знаешь?! — хором удивились Лили и Сев, воззрившись на аккуратного маленького слизеринчика в неброской, но явно дорогой мантии, с прической, уложенной волосок к волоску.

В последние недели Регулус редко выкраивал минутку на общение с членами «Ложи» — весь октябрь он был занят подготовкой к отборочному конкурсу на освободившееся место ловца Змеиной команды. Конкурс обещали провести сразу после Самайна, и честолюбивый Рег не намерен был упускать свой шанс, оставаясь при этом аристократом до мозга костей. Вот и теперь — кто бы сказал, глядя на выглаженного чистенького мальчика, что он всего полчаса назад слез с метлы, пролетав перед этим пару часов под моросящим дождем!

- Не лично я, — слегка смутился Рег, присаживаясь к заваленному газетными подшивками столу. — Матушка считает, что я не дорос ещё для представления Лорду. К тому же, негоже вперёд наследника лезть — благо что наследничек упирается всеми ногами и зубами. Вот она Сири всё лето и убеждала, как могла… всеми способами.

- А он?! — не удержавшись, перебила его Лили, живо представив себе старшего Блэка одесную красноглазого кошмара её снов. Не поэтому ли Блэк стал таким безжалостным, как в последнем из них? Нахватался у «старшего товарища»? И науськал Поттера?..

- А он не убеждался. Под конец, когда маменька велела запереть его в комнате, пока не образумится, сиганул со второго этажа, послал Кричера — это наш домовик — куда Зикфрид драконов не гонял, вызвал «Ночного рыцаря» и сбежал к Поттерам, — в голосе Рега, несмотря на явное осуждение действий братца, сквозила тень восхищения и зависти к недоступной ему самому степени свободы. — Так что теперь, если ничего не изменится, то, глядишь, я и окажусь первым в очереди.

- А что ты вообще о нём знаешь? — гипотеза Лили явно рассыпалась на глазах — мародёры получались мудаками сами по себе, а не под влиянием загадочного Лорда. — Не о Сириусе, я имею в виду, а об этом Волдеморте?

Регулус поморщился.

- Не стоит называть его по имени…

- Почему это ещё?! — возмутился Сев.

- Не знаю, но, прошу вас, не стоит. У нас в семье все зовут его просто Лорд. Или Тёмный Лорд.

- А почему «Тёмный»? — встряла Лили, перебив начавшего говорить Сева.

- Потому что не Светлый, это же очевидно, — со спокойной невозмутимостью ответствовал Рег. — Ты что-то хотел сказать, Северус?

- Нет, уже ничего, — буркнул тот. — Так что там ещё известно про этого Лорда? — иронически акцентировал последнее слово он. — Кроме его любви к низкопоклонству?

Регулус снова поморщился, но всё же продолжил, хоть и после некоторой паузы.

- Он — самый великий волшебник современности, а может — и вообще в истории. Мой отец считает, что идти за таким человеком — огромная честь. Говорят, что он исследует проблему бессмертия, и самые верные, кто пройдут с ним весь путь до конца, разделят с ним эту благодать.

- Что-то мы такое смотрели года два назад, да, Лилс? — подтолкнул подругу локтем Северус, вспомнив поход на фильм «Дракула» с лёгкой петуньиной руки.

- Погоди, — отмахнулась Лили. — А из чего следует, что он самый великий волшебник? Что он такого сделал?

- Что он сделал и что ещё сделает, — терпеливо поправил её Регулус. — Меня пока не посвящали во взрослые дела, но смею заметить, в некоторых кругах это просто общеизвестный факт, не требующий доказательств.

Сев и Лили переглянулись.

- Это в каких? Ну, кроме твоих предков, про них я уже понял, — сказал наконец первый.

- Например, в доме моих дяди и тёти, Сигнуса и Друэллы Блэк. Он у них частенько обретался некоторое время назад. По целым месяцам, если не ошибаюсь. Кузина Белла была от него без ума, она-то как раз и поделилась с нами информацией о бессмертии. Я не всё запомнил, к сожалению — был в слишком нежном возрасте, чтобы понять.

- А теперь? Он теперь больше не живёт у твоей родни? — левая бровь, выражая крайнюю обеспокоенность, переломилась пополам и поползла вверх под немыслимым углом.

- После того, как Белла вышла замуж два года назад, Лорд практически безвыездно гостит в Лестрейндж-мэноре. А что вам до него? Зачем вы ищете о нём заметки? Судя по вашему тону, — тут он слегка кивнул головой Севу, — вы не горите получить бессмертие из его рук.

- Да так, интересуемся политикой, — быстро ответил Сев, опередив Лили. — Надо же знать, откуда есть пошёл каждый кандидат! А про этого — непонятно. Откуда он взялся, Рег? Он не иностранец?

- Насколько я помню, он долгое время прожил за границей, кажется — в Албании. Но отец всегда говорил о нём, как об истинном британце, патриоте и хранителе ценностей.

- А имя у этого патриота есть? Не могут же его звать «Лорд» в министерской метрике!

- Хочешь, я спрошу у матери на каникулах? — Регулус не мог не понимать, что ему говорят меньше, чем имеют за душой — несмотря на все слова Клятвы, несмотря ни на что. Это было обидно, но воспитание не позволяло чувствам проявиться вовне. К тому же, не оставляло ощущение — или просто наивная детская вера — что Северус знает, что делает. — Если тебе это важно.

- Мне это важно. Спасибо, Рег! — и Северус крепко, как взрослому, как равному, как простолюдину, пожал ему руку.