Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

Северус ещё раз посмотрел на пухлую стопку пергаментных листов. Прошелся вдоль краев пальцем, будто перелистывая.

Края первых, нижних страниц уже порядком разбахромились — он начал копировать их из своей книги ещё прошлой весной, совершенно забросив работу летом, их с Лили общим летом. И вот сейчас, за длинные тёмные осенние вечера, наконец доделал — полностью прописанная и откопированная Единая зельеварческая система лежала перед ним несколькосотстраничным талмудом. Переписывать этого монстра ещё раз набело он не стал — как настрочил когда-то в книге, где-то собирая из старых конспектов и заметок, чем ближе к концу — тем больше с нуля, так и повторил всё это на отдельных листах. С помарками, исправлениями, перечерканными и местами выбеленными Эванеско схемами. Как есть, так и пусть будет.

Мечта всей жизни о новом учебнике по любимому предмету за авторством Северуса Т. Снейпа не то чтобы растворилась в круговерти военных и школьных дней, но как-то поблекла и отступила в тень, потеряв немало пунктов по шкале ценностей. Примут, разберутся в его бисерных каракулях, не заблудятся в частоколе стрелок и выделенных пером фрагментов, напечатают и дадут увидеть свет — хорошо, будущие ученики Хогвартса скажут «спасибо», избавленные от необходимости долдонить сотни никак не упорядоченных рецептов наизусть. Забросят на дальнюю полку, забудут и забьют — так тому и быть, значит — время для его открытия ещё не пришло.

Сев вздохнул. Нет, конечно, честолюбивый червячок внутри настырно шептал, что, если забудут и забьют — будут дураками, и это ещё самое мягкое из того, что можно в таком случае о них сказать. Но червячка раз за разом затыкали другие, более реально смотрящие на мир части личности: кругом творится Мордред знает что, люди бегут из страны, люди пропадают среди бела дня, люди не знают, проснутся ли завтра, не знают даже, устоит ли на своем месте Хогвартс через год-другой, если всё будет идти так, как сейчас. До его ли учебника сейчас? Да кому он, положа руку на сердце, нынче нужен?! Устыженный червячок затихал на время, но, при случае, снова и снова поднимал свою кольчатую голову.

Вот и сейчас, прощально проводя пальцем по срезу рукописи, Сев различал в глубине его назойливое бормотание. Труд его жизни, ха! Вот разберешься с бессмертным сиротинушкой Томом Реддлом, сделаешь так, чтобы Лили перестала ходить под постоянно занесенным над ней (да-да, и над многими другими!) мечом — тогда и поговорим.

Пока же… Работа над Системой знатно помогла убить время, которое наступало на пятки, стремительно выходя, но которого было непростительно, неудобоваримо много. Когда голова и руки заняты, меньше думается о том, другом. О спрятанной где-то в прибрежных скалах пещере, о рябящих черными рамочками некрологов последних страницах «Пророка», о красном отблеске глаз, въедающихся в юные неокрепшие души. О тревоге Лили, постоянной, неусыпной тревоге Лили, которую она безуспешно пыталась от него скрывать.

Что ж, с миссией отвлечения его Система справилась на ура — хватило надолго, ничего не скажешь. А дальше… Уже не его забота.

Сев в очередной раз приструнил проснувшегося червячка, упаковал пачку листов в большой навощеный лист пергамента и отправился в совятню. Печеньиц он нес с собой полный карман — чтобы хватило не только прожорливой Нимуэ, но и старичку-Олли: как бы ни была сильна их с Лили бородатая неясыть, такую тяжесть ей одной через всю страну не дотянуть.

Одолжить сову Рем согласился с радостью.

- Мог бы и не спрашивать, — как всегда, чуточку смущенно-виновато улыбнулся на его просьбу бывший вервольф. — Ты же знаешь, всё, чем я могу тебе помочь…

Северус так улыбаться не умел, но и его всякий раз одолевало смущение и примешанная к нему легкая досада от того, что друг словно постоянно чувствовал себя ему обязанным. До сих пор. Что он такого сделал-то? И что сделал такого, чего не сделал бы для него Рем, если бы оказался на его месте?

Как бы там ни было, а добро на эксплуатацию Олли было дано, и Сев спешил в совятню, перебирая в кармане птичьи лакомства, гадая, хватит ли их на двоих проглотов, или придется спешно трансфигурировать ещё, и стараясь не думать, что своими руками хоронит сейчас свою работу, которую с детства привык именовать не иначе, как «делом всей жизни».

Поздно уже раздумывать. Совы, ревниво покосившись друг на друга, синхронно поднялись на крыло, раскачивая подвешенный между ними увесистый прямоугольный сверток. Адрес на нем был тот же, что и в те разы, когда одна Нимуэ уносила куда более легкие посылки, содержавшие его зельеварческие статьи. Адрес редакции «Вестника зельеварения» — другого, куда можно было бы отправить свое творение, Северус просто не знал. Да и искать не сподобился. Не у Слагхорна же спрашивать! Авось, не выкинут в корзину для бумаг, не изведут на растопку камина, а хоть мельком просмотрят, что это им такое прилетело. А просмотрев, вспомнят, может, фамилию подающего надежды студента, устроившего тем летом в колдоврачевании небольшой переворот. И перешлют, куда следует, если печать подобных трудов — не по их ведомству. А если и нет, если таки выкинут или сожгут — значит, туда ему, этому творению, и дорога. Молчать, сучий потрох! Молчать, я сказал!..

Лили он о своем позднем визите в совиную башню не рассказывал. Нет, она, разумеется, знала, что он работает над Системой, он работал над ней всегда, сколько она его знала — по чуть-чуть, периодами, урывками и запоями, с долгими перерывами и внезапными возвращениями. Но что закончил и, тем паче, отправил, куда Мерлин пошлет — нет.

Сначала хотел сказать утром, за завтраком — не тот ведь повод, чтобы посылать Патронуса среди ночи, потом замотался, забыл и вспомнил лишь к вечеру, а вечер был пятницей и, по совместительству, полнолунием, так что опять было не с руки. А после — решил, что и говорить-то тут не о чем. Покамест, по крайней мере. Вот если от зельеваров-редакторов придет ответ, причем, положительный — тогда и будет смысл, пока же — что толку делить шкуру неубитого бумсланга? Как будто он хвастается. Как будто ему жизненно важно, чтобы этот ответ пришел. Как будто ей и своих треволнений не хватает, чтобы ещё подбрасывать на её плечи снейповых.

И он выбросил отправленную рукопись из головы и пинками затолкал надоевшего червячка подальше. Тем более, что седьмой курс с каждым днем гудел и волновался всё больше, по мере приближения Святочного бала. Последний — это же почти как первый, только ещё важнее, ещё значительнее, с неведомым ранее и неожиданным оттенком грусти — как ноткой лаванды в Усыпляющем зелье, углубляющей и обостряющей аромат.

Воспоминания о том, первом, а особенно — о том, что случилось после, Сев хранил в сокровищнице под сердцем. Второй проскочил мимо, как ещё одно Лилино коридорное дежурство, ещё одна дань префектским обязанностям. Они улизнули оттуда, как только старосты отбыли свой первый танец, а он перестал подпирать колонну и натужно веселить Фиону, подпиравшую колонну с другого бока. Третий, прошлогодний, и вовсе был сброшен на руки и совесть безотказного Рема, а сами они тогда, скормив Флитвику очередную байку, отправились штурмовать Гринготтс, по пути освобождая драконов. И вот — последний.

Как бы там ни было, как бы ни повернулось дальше — больше не будет одуряющего запаха хвои в стенах Большого зала, блеска игрушек и мишуры, которому будто бы тесно в тех самых стенах, и он выплескивается, ручейками выбирается наружу, расцвечивая и подсвечивая коридоры. Не будет затаенного волнения младших, для которых всё это впервые, и умудренной опытом снисходительности старших, нет-нет да и ныряющих украдкой в глянцевые шелестящие подшивки. Не будет дурацкой — но такой милой и с таким старанием подобранной музыки Флитвика, и этой толкучки в дверях, и разряженных пар, чинно выглаживающих подошвами надраенные плиты. В следующем году в их жизни больше не будет Хогвартса — а значит, и всего вышеперечисленного тоже. И то, что ещё так недавно раздражало, внезапно стало вызывать умиление с легким привкусом ностальгии. Хотя, странным образом, раздражать при этом не переставало.

На бал решено было идти. Лили тоже чувствовала эту ещё неслучившуюся утрату, тоже носила в себе гремучую смесь из воспоминаний, нежности и светлой грусти, но в её коктейле раздражения почти не было, так что её грусть была светлее и прозрачнее, чем у него.

- Мы же ненадолго туда? Не до конца? — полюбопытствовал Сев, как бы между прочим.

- Конечно, нет, не волнуйся! — рассыпала бубенцы, засмеявшись, Лили. — Нельзя же перед самым финишем нарушить столь устоявшуюся традицию!

Рем и Фиона, если и задумывались над скоротечностью времени, то не подавали вида — или их мысли были куда оптимистичнее Снейповых. Фиона лучилась, то и дело поглядывая на скромный серебряный ободок с аметистом, так прижившийся на её безымянном пальце, как будто всегда там был. Ремус просто получал удовольствие от того, что они — все вместе: любимая и друзья, а как оно там, за стенами Хогвартса — время покажет.

Регулус шел на бал со своей дальней родственницей — пятикурсницей Фаустиной Берк, они, с чисто слизеринской практичностью, заключили этот пакт на вечер, обезопасив таким образом друг друга от посторонних поползновений.

Несосватанный на пороге совершеннолетия наследник благороднейшего из родов вызывал нездоровый интерес у слишком большого числа змеиных девиц, нежели могла вынести его натура интроверта. Он бы, пожалуй, даже с облегчением принял известие о любом матушкином выборе, так как это сократило бы количество притязаний на него с полутора десятков, до одной. Но миссис Блэк считала, что спешить со столь важным делом, да ещё без права на ошибку — ведь теперь у неё остался всего один сын! — не следует, и перебирала претенденток со скрупулезностью и придирчивостью торговца жемчугом, высматривающего в драгоценных зернах малейшие изъяны. Длинноносая и тяжелолицая Фаустина, похоже, готовилась повторить судьбу Эйлин Принц, так как на её сомнительные прелести и не ахти какой достаток, пусть даже и сдобренные громким благородным именем, претендентов находилось исчезающе мало.

Поттер намеревался явиться с Мэри Макдональд, о чем Лили вовсе не старалась разузнать, но деться от этой информации, когда о ней судачат везде, начиная от Большого зала и заканчивая девичьей душевой, было решительно некуда. Как и от той, что Камилла Харрис, якобы разругавшаяся с красно-золотым Охотником в пух и прах, узнав об этом, дважды насылала на незадачливого «экса» Тарантеллегру и один раз Вермикулюс, чудом угодивший в каменную статую за его спиной. Мэри сияла, как очередной наградной кубок своего кавалера, но ходила оглядываясь и, преимущественно, в компании — так, на всякий случай.

Аннабэль, оставшаяся без лучшей подруги и так и не обзаведшаяся ухажером, с отчаяния пригласила зубрилу и отличника Барти, учившегося аж на два курса младше. Но ростом мальчишка удался — Аннабэль даже собиралась в кои-то веки надеть каблуки, без риска получить прекрасный обзор на макушку своего спутника. На удивление Фионы, не скучно ли ей будет с таким маловозрастным кавалером, только фыркнула:

- Их надо ещё щенками разбирать, а то потом они начинают много о себе думать.

Тот, ради кого затевался весь этот спектакль, не дул бы в ус, если бы носил таковые. А так Сириус Блэк, растеряв половину поклонниц вместе с родительским благоволением, просто не брал в голову подобные мелочи, вполне довольствуясь оставшимся выбором. С ним он, кстати, ещё не определился, и девицы вздыхали, трепетали, считали оставшиеся дни и лезли из кожи вон, придавая здоровой конкуренции оттенок нездоровой.

В общем, царила нормальная, привычная и тем особенно милая предпраздничная неразбериха, тонко оттеняемая семестровыми контрольными и итоговыми эссе. В её эпицентре легко было убедить себя, что всё хорошо. Что везде внезапно стало так же суетливо, немного нелепо и до щемящего сердца мирно, как в Хогвартсе накануне Святочного бала.

________________________________

Примечание

Снейп и аллегория зельеварения (пусть будет — и Единой системы) от Vizen:

https://postimg.cc/QKW9hXjF

Кукольный, абсолютно прекрасный, с невероятными глазами юный Сев-зельевар от Lotostata:

https://postimg.cc/cvWgGy2J

https://postimg.cc/ZWL9Tszx

И просто очень «мой» Сев того периода, каким я его представляю:

https://postimg.cc/rdnK4dmd

Счастливый Рем. Гриффиндорец, правда, и физиономия в шрамах — ну да какого отсыпали. Зато выражение такое… подходящее!

https://postimg.cc/0b8MhC7R

Два Сириуса — томно-порочный, неудержимо-длинноволосый от Marika

https://postimg.cc/jCYM9Cv0

И разгильдяисто-гриффиндорский:

https://postimg.cc/0MYjB6Qy

И на закуску — задумчиво-элегический Рег от Lotostata:

https://postimg.cc/RNXGNdm4