Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

А дальше время понеслось вскачь, как в лучшие времена — когда успеваешь думать и делать, но не успеваешь задумываться, а тем паче — скучать и грустить.

В воскресенье днем Лили сразила наповал своих новых напарников боевой подготовкой — все накрепко вбитые часами тренировочных дуэлей навыки наконец-то стряхнули с себя пыль и по-настоящему пригодились.

В тот день Поттер зашел за ней, чтобы проводить до места сбора. Олень проскакал через дверь, когда Лили дергала гребнем (обычным, укуси его фестрал, так как зачарованный покоился нынче вместе с остальными подарками подальше от глаз) запутавшиеся после душа волосы.

«Я у крыльца, выходи!» — возвестило копытное перед тем, как растаять.

Легко сказать «выходи», когда деревянные зубья намертво въелись в особенно злостный узел и норовят снять с тебя скальп! В общем, провожатому пришлось помаяться у порога минут десять, пока Лили совладала с непокорной гривой, утрамбовала её в косу (чтоб не мельтешила перед лицом в самый неподходящий момент) и запрыгнула в кеды, второй рукой проверяя, на месте ли палочка.

Открыв наконец дверь, она натурально обалдела: вместо головы у Поттера был огромный рыже-лохматый куст. При её появлении куст сдвинулся, приближаясь к ней, и оказался впечатляющим таким букетом, из-за которого показались вихор, золотая оправа и фирменная улыбка. Букетом, чтоб их, огненных тигровых лилий. Видимо, тот первый бутончик был пробным шаром, по разумению Поттера попавшим в лунку.

— Джеймс… Зачем?! — всплеснула руками Лили, чувствуя себя донельзя глупо. — Нам же сейчас аппарировать, тренироваться…

— А ты их поставь сейчас в доме — и они тебя дождутся! — сверкая своей жемчужной россыпью ответствовал Джеймс.

Лили пару раз вдохнула-выдохнула и решилась. Расстраивать дарителя не хотелось — он же старался, искал для неё этот букет, ошибочно предположив, что угадал с предпочтениями. Да и сбивать позитивный настрой перед занятием и последующим вечерним патрулем было не лучшей идеей, но…

— Джеймс, прости, как бы так сказать, чтоб не обидеть, — забормотала Лили, рассматривая свои кеды, лишь бы не глядеть на улыбчивый букет прямо по курсу. — Возможно, это неочевидно, исходя из моего имени, но я терпеть не могу лилии. С детства.

Выпалила — и таки глянула: как ответит? Вспылит, оскорбится, ответит резкостью? Дареным коням же не полагается заглядывать во все места! Но Поттер только тряхнул вихром, так и не перестав улыбаться:

— Да? Не знал. Ну хочешь — выкинь! — он кивнул на урну возле фонарного столба. Так легко предложив изничтожить свой подарок, словно речь шла всего лишь о бумажке от эскимо.

Внезапно Лили стало жалко лилии. Они же не виноваты в её нелюбви. Они совершенно не заслужили закончить свою — уже и так почти оборванную — жизнь в мусорке. Это значило бы, что они погибли, отрезанные от питавшего их корня, совершенно напрасно — и всё из-за её прихоти!

Лили и вовсе не особо жаловала срезанные цветы, которые самой своей обреченностью наводили на мысли о бренности бытия. И всегда жалела их, подбирая даже отломанную и брошенную кем-то ветку сирени, чтобы ваза с водой смогла хоть немного продлить её жизнь. О чем она и сообщила Поттеру — в целом, не вдаваясь в подробности о спасени сирени, когда таки протянула руки за букетом:

— Да ну, ты что — жалко же! Они же не виноваты, им и так недолго жить осталось! Любой сорванный цветок уже медленно умирает, поэтому я их и не очень жалую.

Она унесла лилии в дом и, спешно наколдовав из кофейника самую большую вазу, аккуратно поставила туда цветы и до середины залила стебли Агуаменти.

Поттер в это время поднялся на крыльцо и с любопытством заглядывал в квартиру через порог, чем немало стеснял её в волшебстве, но не выгонять же его было — и так, попирая все правила гостеприимства, не пригласила его войти!

— Понял-принял, — прокомментировал её откровения он. — Впервые слышу, чтобы кого-то так волновала судьба срезанных цветов. Но конкретно эти поживут ещё довольно долго — я над ними немного поколдовал для стойкости. Кто ж знал, что не угожу!

И всё это — без малейшего оттенка неудовольствия или обиды, скорее, как шутку или забавный курьез. Лили не любит лилии — кто бы мог догадаться!

Выходя из дома, девушка не удержалась и посмотрела через плечо на горящий посреди стола пожар. Патронусом проскочила и исчезла мысль, что Сев никогда не дарил ей цветов — если не считать за таковой многократно уменьшенную и закованную в стазис розу, похороненную в её кольце. Почему? Потому что всерьез воспринял единожды высказанное мнение про срезанные цветы — или просто потому, что не считал это необходимым?

Раньше Лили никогда не задумывалась об этом. Боевым товарищам дарят разве цветы? Выходит, что дарят. И, несмотря на то, что это были нелюбимые ею лилии, получать такое — экспромтом, внезапно, утром, в спешке — оказалось неожиданно приятно. Пусть даже и лилии. Пусть даже и от Поттера.

* * *

Тренировка получилась недолгой, но жаркой. В качестве места для оной парни давно облюбовали местечко позади коттеджа дядюшки Альфарда — весьма уединенное и безлюдное, вересковую пустошь, на которую выходили окна дальней части дома волшебника-социофоба. Сам Альфард частенько отсутствовал, пропадая по своим делам, так что молодежи не мешало никто и ничто.

Лили загоняла парней до седьмого пота, а Мэри так и вовсе взмолилась о передышке, закрывшись руками крест-накрест, как в детской игре.

Суровая школа Сева, когда он точно так же гонял Лили в Выручайке — что со щитом, что с классическими заклинаниями, пригодилась как нельзя лучше. Даже всего лишь с палочкой одолеть её бывшие мародеры могли только вдвоем, и то не всякий раз и при должной доле везения. Поттер, как «звеньевой», остался крайне доволен таким результатом.

— Уфф, — пропыхтел он, задирая майку над загорелым животом и вытирая её подолом взопревший лоб. — Ну и заставила ты нас побегать! Нееет, я определенно не ошибся, зовя тебя в Орден — нам бы десяток таких, как ты — и от УПСов не осталось бы и следа!

— Ты мне льстишь, — улыбнулась Лили, тоже слегка взмокшая и, признаться, польщенная.

— Вот ещё! Говорю чистую и откровенную правду! — вынырнул из подола Поттер в перекосившихся очках и ещё более взлохмаченный, чем обычно. — А теперь — как насчет искупаться после такой потовыжималки?

И они все, смеясь и переговариваясь, отправились на побережье. Место выбирал Блэк — Лили здесь никогда не бывала, и отвесные склоны с узкой полосой песка внизу впечатлили её графичностью и размахом. В знакомом с младенчества Дорчестере всё было как-то поровнее и поплоще.

Вид этих высоченных откосов навел её на так и не покидавшую никогда насовсем мысль: если письмо не идет к Лили, то надо бы Лили пойти наконец ему навстречу. А именно — хоть урывками, хоть от случая к случаю, но пролетать-просматривать фрагменты берега в поисках места из сна.

Сейчас начинать эту эпопею проблематично — и от компании незамеченной не отлучиться, и времени до сумерек, а значит — и до начала первой в её жизни орденской «смены» не так много. Но сюда надо будет непременно вернуться — и полететь от этого пляжа влево, где обрывы особенно высоки и многообещающи.

Так можно будет раз за разом расширять разведанную территорию, аппарируя впоследствии на то место, где закончила перед тем. Что ни говори, а последний оставшийся «в живых» хоркрукс не давал Лили покоя, свербя на душе на манер занозы.

Вода была прохладной, но так даже и лучше. Лили разбежалась и в облаке поднятых брызг пропорола небольшую волну, заскочив сразу по пояс. Окунулась, поплыла — неловко, без какого-либо стиля, просто для удовольствия.

Мэри, попискивая, жалась у берега, обняв себя руками и не решаясь мокнуть-мерзнуть выше колена. К ней со спины подкрался Блэк и, нагнувшись, щедро окатил до самых плеч взбитой ладонями водой. Писк перешел в вопль, Блэк, высоко вздымая ноги, кинулся по мелководью наутек от разъяренной Мэри, забирая в сторону глубины, где и ушел от погони, нырнув под волну.

Лили, остановившись на полпути к берегу, ухохатывалась, наблюдая за этим цирком. Поттер в плавках стоял у кромки прибоя и вроде бы тоже смотрел на возню друзей, но нет-нет да и кидал взгляд на подсвеченную солнцем фигуру, как та Афродита, собравшуюся было выходить из пены морской, да отвлекшуюся на зрелище. Поймав Лилин взгляд, не отвел глаза, как раньше обычно делал Сев, не покраснел, а наоборот — помахал рукой и двинулся в её сторону: облитый ровным загаром, подтянутый, с развернутыми плечами, поигрывая не стихии весть какой, но вполне четко обрисованной грудной мускулатурой.

Лили поскорее нырнула последний разок, проплыла пару ярдов вдоль берега и стала выбираться из воды чуть в стороне от траектории его движения. Заметив это, парень, ничуть не смутившись, немного изменил курс, сделав вид, что направлялся не к ней, а к вынырнувшему и по-собачьи отфыркивающемуся Блэку.

Пока все резвились в воде, выбравшаяся на сушу Лили, улучив момент, без палочки высушила купальник, трансфигурировала его обратно в белье и быстренько оделась. Волосы сушить магией пожалела — что палочкой, что без, поэтому просто выкрутила потемневшую медную сосульку, как могла.

Поттер в это время красивым кролем гонялся в волнах за Блэком, а болеющая за первого Мэри хлопала в ладоши и азартно что-то выкрикивала, так и оставшись на мели.

Лили задумалась, красив ли был Поттер, как не раз задумывалась о том же насчет Сева. Сказать, чтоб прямо да, так нет — вот Блэка хоть сейчас можно было на обложку «Ведьмополитена» (особенно сейчас, когда он, наплававшись, стоял по пупок в воде и, разметав черные мокрые волосы по плечам, вытрясал капли из склоненного книзу уха), а его приятель не был ни столь высок, ни столь грациозен, ни так животно-магнетически обаятелен. Но что-то в нем было, это да. Что-то, от чего сходили с ума десятки девчонок со всех курсов Хогвартса.

Нет, он по-прежнему был не во вкусе Лили — не в идеальном Лилином вкусе, если на то пошло, для этого ему не хватало волос, хрупкости, изломанной неосознаваемой грации и… носа. Но объективно — ну, с точки зрения непредвзятого ценителя, точнее — ценительницы… В общем, ничего.

«Ничего» выскочило на берег и заскакало на одной ноге, потрясая ударенным о придонный камень мизинцем. Это было очень потешно, хотя Лили изо всех сил старалась сдержать хихиканье — человеку же больно! Но жизни и здоровью человека явно ничего не угрожало, а скакал он уж очень смешно…

* * *

Первый в её жизни выход на патрулирование прошел спокойно и без эксцессов — хотя весь вечер до того и все четыре часа «на задании» Лили пузырилась от переполнявшего её адреналина. Вся биохимия пропала зазря — УПСы на вверенной им территории так и не появились, а другие группы помощи не возжаждали. Так что патруль был больше похож на прогулку — неспешную ночную прогулку по лондонским кварталам, отличаясь только тем, что находишься постоянно настороже и не убираешь руку с палочки. Впрочем, по нынешним временам и на прогулке не стоило этим пренебрегать.

Под конец, когда не только перевалило заполночь, но и начало потихоньку светать, весь запас адреналина из Лили испарился, и хотелось только одного: домой и спать. Казалось, что добавочная энергия, перекипев, забрала с собой и основную. Поэтому на рассвете, сдав пост гаснущим фонарям, встающему солнцу и первым «жаворонкам», выползающим из домов, Лили отказалась от предложения отметить её первый выход в баре (чем немало обрадовала разом воспрявшую Мэри) и, распрощавшись с соратниками, аппарировала на свой порог.

Встретил её одуряющий запах лилий, пропитавший, по ощущениям, весь дом сверху донизу. Девушка поглядела на рыжее пятно в низких утренних лучах, улыбнулась чему-то про себя, открыла окно нараспашку и упала спать, даже не снимая мантии.

Следующее дежурство наступало через два дня. А потом ещё через два. И ещё.

Адреналин вошел в русло привычки, поход в бар на рассвете уже не казался такой диковинкой — особенно после первой, очень короткой, стычки с Упивающимися: почти сразу нагрянуло подкрепление в лице авроров, Лили даже не успела испугаться и понять, попали её Ступефаи и Экспеллиармусы хоть в какую-нибудь цель, или нет.

Испуг накатил потом, до трясучки, до расширенных во всю радужку зрачков, и давно прошедший все эти стадии Поттер предусмотрительно притащил её в какой-то полутемный подвальчик, усадил на высокий крутящийся стул и подсунул под нос пузатую рюмку коньяка.

— Ну, с почином, — чокнулся он с ней своей.

А потом часа два слушал её нервические и не совсем трезвые излияния на тему прошлых (и кажущихся такими давними!) разочарований. Наутро Лили стало стыдно за такое свое поведение — она вообще никому не жаловалась на свое разбитое сердце, кроме Фионы и Аннабэль, а тут — плакаться парню, который явственно имеет на неё виды, да ещё хлопнув алкоголя — кошмар и ужас! — и она, едва проснувшись и восстановив картину событий, сотворила Патронуса со скомканным: «Извини за вчерашнее!». А в ответ моментально (видимо, Поттер проснулся и проспался куда раньше неё) прискакало: «Ерунда! Обращайся, если нужно!»

* * *

На смену наконец почившим лилиям пришли полевые букеты из васильков, ромашек и разнотравья — и они пахли не в пример лучше, наполняя дом ароматом летнего луга. В шкафчике завелась вторая кружка — надо же куда-то наливать чай, чтобы заскакивающий за ней парень не заскучал, пока она оденется и соберется.

Всё чаще Лили задумывалась — а можно ли вообще убежать от судьбы? И не должна ли та ветка реальности, которую она пыталась изменить своими действиями, в конце концов слиться с основным стволом, сведя на нет все её усилия? А если так, то есть ли резон сопротивляться? И во всех ли аспектах это упрямое сопротивление имеет смысл?

Может быть, Джеймс таки был написан ей на роду — в этой реальности, в параллельной, во всех возможных? И тогда расставание с Северусом становилось бы неизбежным и неотвратимым, никак не зависящим от них самих?..

Да, Джеймс — не Северус. С ним не будет ночного корпения над книжками, многочасовых обсуждений всевозможных магических тайн и ключей к ним, не будет журнальных статей, подписанных «мистером и миссис Снейп», великих открытий, невероятных озарений, совместного священнодействия — над котлом ли, у манекена ли, посреди леса ли… Много чего не будет, а главное — той глубины взаимочувствования и удивительного созвучия душ, когда начатую фразу легко довершал второй. Но… и тут подкрадывающаяся тоска разбивалась о рифы действительности. А была ли на самом деле та глубина? Так ли крепка была взаимосвязь, так ли достоверно созвучие? Если в любой из моментов, когда ей казалось, что они думают и чувствуют об одном, могло оказаться так, что ей это только казалось? И бывает ли, возможно ли подобное единение вообще — не в сказках про две разделенные половинки и не в легендах о вечной идеальной любви, а в жизни? Бывает ли она вообще — та идеальная любовь? Чтобы всегда и повсюду вместе, без каких-либо диссонансов, без шероховатостей, без тайн?..

По всему выходило, что нет. Смирись, Лили, ты взрослая девочка, сказки остались позади, а в настоящем мире королей и рыцарей не встречается. Нужно быть реалисткой и не гневить судьбу. Её короля, её верного рыцаря по имени Северус не существовало — она просто себе придумала то, чего хотела её романтическая натура. А тот, что существовал — ушел, и ничего уже тут не изменить.

Но был Джеймс. Что таскал ей цветы, следя за тем, чтобы букеты не успевали вянуть, что отпаивал её коньяком в минуту слабости и слушал девчоночьи глупости. Что каждый третий день выходил с ней вместе на темные улицы Лондона, где в любой миг могли появиться чудовища в масках, только прикидывающиеся людьми. Что не задвигал её за спину, чуть что, не стремился обложить её ватой, как ёлочную игрушку, а в секундном перерыве между летящими во все стороны заклятиями показывал ей большой палец на фоне азартной, немного шальной улыбки. Что кружил её в вальсе на той, не отсюда, свадьбе, что смеялся, играя с их зеленоглазым сыном, что, Мордред возьми, отдал за неё жизнь, не пуская на лестницу безжалостного убийцу. Может, так оно и должно быть? Может, так и дОлжно?..

Не мифическое единение и звучание в унисон, а реальная крепкая рука, не выдуманный король, а соратник, глядящий с ней в одну сторону, не равнодушный книгочей, а храбрый отчаянный боец?..

«Я могла бы его полюбить, — убеждала она себя вечерами, глядя на свежий, только поставленный в вазу букет и недопитую кружку на другом краю стола, — наверное, со временем»

Пока же дни летели один за другим, по полям спело зрелое позднее лето, Поттер был аккуратен, предупредителен, не вторгался в личное пространство, не требовал, не торопил...

Так что же: король умер, да здравствует король? Вовсе нет, если бы всё могло быть так просто! После смерти Короля все кандидаты обречены были предстать его тенью, отражением в мутном стекле, и Джеймсу никогда не поднять с пола эту корону, не занять покинутый трон. И даже принцем ему не стать — потому что был уже один Принц. Если только консортом? Не так уж это и плохо, разве нет? По крайней мере, реально. И когда-нибудь, со временем, может быть…

Тем не менее, на свадьбу Люпинов, как теперь можно было именовать народившуюся чету, в день праздника Лугнасад Лили отправилась одна. И горько о том пожалела, глядя на кружащихся, не отрывающих друг от друга восторженных глаз, лучащихся тем самым, объявленным мифическим и ирреальным созвучием, друзей.

Свадьба была красивая, гости веселы, Фиона — настоящая принцесса эльфов в венке из сплетенных колосков, Рем — само радушие и доброжелательность. Сбежать оттуда было бы свинством по отношению к ним, и Лили мужественно вытерпела до конца, едва не взвыв только, когда прямо на неё свалился подброшенный и ищущий «счастливицу» венок. Старалась же стоять с самого края, просто чтобы не портить общую картину — и на тебе! Дурацкий случай. Или судьба? Тоже очень, очень дурацкая.

________________________________

Примечание:

Лили ставит лилии:

https://postimg.cc/PLmKdf0f