Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

— А ты не думаешь, что это мог быть Северус? — раздумчиво протянула Фиона, подливая Лили чая.

Впечатленная накануне своей разведкой, Лили нагрянула к Люпинам без своих привычных метаний и даже почти без предупреждения, отправив им Патронус уже с лужайки перед их особнячком. По счастью, друзья были дома и встретили её так непринужденно, будто она навещала их не далее как вчера, и одновременно так радостно, будто не виделись целый год.

Теперь Лили сидела на маленькой светлой кухне и прихлебывала мятный чай, рассказывая товарищам о своих вчерашних похождениях.

Полагающуюся порцию изумления, восхищения, возмущения и недовольства её сумасбродностью она уже получила — вместе с печеньем, вазочкой джема и едва ли не Непреложным обетом не соваться больше в такие места одной, а звать их в любое время дня и ночи, и настала пора конструктивного обсуждения. Прямо как в старые добрые времена, когда похожие мозговые штурмы периодически происходили в Выручайке: тоже за чаем и почти тем же составом.

Почти. Лили буквально физически видела боковым зрением темную ссутуленную фигуру на четвертом табурете в углу и прикладывала большие усилия, чтобы не скашивать глаза туда слишком часто. Табурет, конечно же, раз от раза оставался пустым, но это отсутствие присутствия, ощущение вопиющей неполноты их собрания вызывало зрительную иллюзию к жизни снова и снова. В конце концов, она повернулась на своем сиденье так, чтобы совсем не видеть дракклов угол, и только выдохнула спокойно, как Фиона огорошила её своим вопросом.

— Что?.. — прекрасно всё расслышав и вполне уловив подругину мысль, переспросила Лили, просто чтобы потянуть время.

— Ты не думаешь, что Северус мог опередить тебя и забрать хоркрукс раньше? — переформулировала Фиона и, получив под столом намекающий сигнал от мужа, запоздало спохватилась. — Извини!..

— Да нет, ничего, — мужественно соврала Лили, теперь ощущая несуществующую фигуру на табурете уже и спиной. Эта мысль вчера упала на неё самой первой, но, как упала, так и была поднята и выдворена вон. — Всё в порядке. Нет, что ты, что бы Севу там делать?

— То же, что и тебе — отыскать медальон и уничтожить, — пожала плечами подруга.

— Ему это не интересно, — буркнула Лили в чашку, жалея, что в неё нельзя спрятаться целиком. — Не могу себе представить, что он неделями парил бы над побережьем…

— Как ты? — распахнула на неё невинные глазищи Фиона.

— Как баклан! — с чувством её поправила Лили, усиленно гоня от себя мысль, что могла летать от Сева в считанных ярдах или секундах, если хоть на чуточку допустить правдоподобность Фиониной версии.

— К тому же, у Северуса же была копия медальона, — тоном «девочки, не ссорьтесь» подал реплику Ремус, сидевший чуть сбоку от Лили и наблюдавший все метаморфозы её лица, почти не заслоняемого с его ракурса спасительной посудиной. — Он бы не оставил чашу пустой.

— Вот именно! — с готовностью ухватилась за Ремусову «соломинку» Лили. — Раньше он всегда использовал копии!

Она говорила это, зная, помня, что не всегда. Только там, где хранителями хоркруксов были назначенные Волдемортом третьи лица. Которые могли по своей прихоти проверить тайник и неприятно удивились бы, обнаружив его пустым. Ни в развалюху Гонтов, ни в Комнату-где-всё-спрятано Сев не подкладывал никаких подменок. Да, поначалу, на момент нахождения первых двух артефактов, идея с копиями и вовсе ещё не пришла ему в голову, но и тогда, когда копии появились, ни кольца, ни диадемы для подкидывания на «место преступления» постфактум среди них не было.

— А не мог он сделать так специально, с расчетом на тебя? Чтобы ты увидела и догадалась, что он… — снова понесло вошедшую в раж Фиону.

— Не мог, — вздохнула Лили и припечатала чашку на стол с несколько более громким стуком, чем позволяли приличия. Как бы ставя точку в этом разговоре. — Во-первых, глупо так подставляться, имея на руках копию. Наоборот, если бы всё обстояло так, как ты говоришь, увидь я в чаше медальон и не почувствуй рядом с ним того, что обычно чувствую поблизости от хоркрукса, я догадалась бы куда вернее и надежней. А во-вторых, я уже сказала, что делать ему там нечего. Ему это не нужно, всё!

— Ладно, прости, — притухла и притихла Фиона, по всему видно — неубежденная. — Тогда где же хоркрукс?

— Волдеморт знает где! — в сердцах ответила Лили. — Может быть, он и не прятал его ещё туда, а может быть, и не положит вовсе. Может, эта пещера — вообще кенотаф, ложная гробница, как у фараонов. Нельзя исключать, и что до медальона добрался кто-то ещё, кроме меня, — и, уловив вновь загоревшийся взгляд подруги, поспешила добавить. — Не Северус. — Ну да, это ей известно про то, что пазл из волдемортовой души собирал в иной реальности ещё и Дамблдор. Для друзей же это — лишние подробности. Расскажешь — и придется объяснять, почему не перепоручить сие благое дело директору и на этот раз. Он и в тот-то только спустя двадцать лет собрался! — Но последний вариант видится мне очень маловероятным, — опустив предшествовавшие размышления, подытожила она.

— Как и предпоследний, — не сдавалась Фиона.

Лили не стала спорить. Ей тоже казалось, что волшебник, разбрасывающий куски своей души по школьным хламовникам и полусгнившим хижинам, вряд ли стал бы городить такой огород с кенотафами и ложными хранилищами. Просто она поспешила. Пришла раньше, чем этот волшебник собрался упокоить в чаше медальон. Значит, оставалось ждать, когда это произойдет, время от времени проверяя пещеру.

— Значит, остается ждать, — вслух произнесла Лили.

— Мы можем наведаться туда все вместе после Самайна, — предложила Фиона, переглянувшись с мужем и обратившись к подруге. — Проверить, не изменилось ли что-то. Хочешь?

— Хочу. Спасибо! — поблагодарила та.

Ждать — это отвратительно. Душа требовала действий, способных создать эффект наполненности дней и блаженной пустоты в мыслях. В этом плане Орден, надо сказать, очень помогал. Тонизировал. Пьянил риском. Поиски пещеры тоже. А ждать — отвратительно. Чем, вот чем заполнить, к примеру, сегодняшний вечер? Читать книжку? Считать ворон? Пойти в бар?..

— А пока, — встал со своего места Люпин и, подойдя к окну, отдернул штору. В кухню любопытно заглянули ранние густо-синие сумерки. Сегодня небо было ясным — прямо неожиданно для середины октября. — Ты не против тряхнуть стариной сегодня? Выгулять меня по лесам, как в беззаботном детстве?

Он улыбнулся, глядя на Лили, и она мигом вспомнила, какой сегодня день. Вернее — ночь. Привычка считать полнолуния угнездилась в ней с Хогвартса и выветриваться так скоро не желала. Вот почему после вчерашней хмари сегодня вдруг распогодилось — эта примета не подводила почти никогда: в полнолуние, как по волшебству, обычно если и не полностью чистое небо, то хотя бы «окошки», в которые глядится поспевшая луна. Сколько замечала — столько удивлялась, помнится.

— Ты же давно можешь выгуливаться и сам, когда душа пожелает, — расплылась в невольной улыбке девушка, чувствуя, что очень хочет «потрясти стариной».

— Одному совсем не то, — пожал плечами Рем, по-детски открыто улыбаясь. — Да и привык уже как-то, знаешь… А тут неподалеку есть чудесный лесок!

— Что ж, тогда замётано! — улыбнулась и Лили. — Фи, ты же с нами?

— Если возьмете на буксир, четвероногие! — рассмеялась Фиона, обняв одной рукой мужа за талию, а другой Лили за плечо. — Я тогда пойду переоденусь, пока луна не взошла.

* * *

И в эту ночь всё было — как раньше: лес, ночь, внимательный глаз луны с бархатистых небес, горьковатые запахи увядающих, прихваченных первыми ночными заморозками трав, влажная земля, пружинисто отдающая в лапы с каждым прыжком, друзья рядом.

Всё, как раньше.

Почти.

Набегавшаяся, опьяневшая от вкусного осеннего воздуха Лили вернулась домой под утро и даже не собиралась сегодня продолжать просмотр своей «исторической хроники» — просто спать. Но хроника пришла сама и закрутилась под веками, отщелкивая дни и недели несбыточной и несбывшейся жизни.

Третий их курс, четвертый… Семь долгих разговоров — по три с половиной на год, десяток совместных домашек в библиотеке, одна почти случайная прогулка в Хогсмиде, такая, какой Лили когда-то боялась на собственном третьем курсе — Сев отчаянно хорохорился, отчаянно же стесняясь своего безденежья, а Лили стеснялась его, за него, за себя…

Святочный бал, на котором она была, а Сева не было, приглашающий её на танец Поттер, гневно (или торжествующе?!) пылающее веснушчатое лицо, безотказный Люпин в качестве палочки-выручалочки: не видишь разве, дама уже ангажирована! Возбужденно щебечущая Мэри, старающаяся держаться независмо Марлин, Алиса, стреляющая глазками в Фрэнка…

Вообще очень много и Мэри, и Марлин, и Алисы, и очень, исчезающе мало Сева. С которым она видится раз или два в неделю на сдвоенных парах по зельям — Гриффиндор-Слизерин, садится вместе, если Алиса не утаскивает её за свой стол, с интересом вглядывается в испещренный муравьиными тропками учебник. Учебник доверчиво лежит на середине парты, рядом с котлом, не прячет от неё своих тайн — и Слагхорн цедит улыбки в свои моржовые усы, принимая у неё работы. Как всегда, превосходно, мисс Эванс! Мистер Снейп, вам следовало бы обратить внимание на то, как оформляет свои задания ваша соседка — ни помарки, ни пятнышка, радость для глаз, вам есть, чему поучиться у неё! Потом Лили собирается и уходит, в Большой Зал — с подругами, на перемене — с ними же, смотреть тренировку на квиддичном поле — с Люпином, не сейчас, Северус, разве не видишь, что я занята…

Лили стоит посреди коридора и смотрит, как он смотрит ей вслед. Той, что уходит, весело щебеча — раз, и другой, и третий. И от этого взгляда, которым он провожает её удаляющуюся спину с подметающим лопатки рыжим хвостом — больно. Хочется соединиться со своей второй ипостасью и развернуть её — навстречу взгляду, навстречу ему, но это бестолково, бессмысленно и бесполезно. Даже если удастся. Ничего уже не исправить. Ни там ничего не исправить, ни тут.

Гриффиндорка Лили Эванс, помахивая рыжим хвостом, уходит по коридору от того, кого по инерции продолжает зачем-то именовать лучшим другом. А он стоит и смотрит — тоскливо, униженно, безнадежно. Всё безнадежнее и безнадежнее каждый раз.

Под конец четвертого курса Северус чаще и чаще попадается Лили на глаза в обществе Мальсибера, Эйвери и других родовитых слизеринцев. Северус пыжится в их присутствии, стараясь показать, что он ни на йоту не хуже, чем они. Гриффиндорка Эванс кривится, завидев эту компанию издалека.

Издалека же ей машет Поттер — древком дорогущей люксовой метлы: зовет поглядеть тренировку. Гриффиндорка Эванс привычно вспыхивает, бросает что-нибудь резкое и демонстративно уходит. Чтобы потом, спустя полчаса, как бы нечаянно забрести на стадион в компании Ремуса или Алисы.

Промотать, промотать, хватит с неё!..

Пленка задевает за что-то и рвется, остановив механизм. Это что-то — снова взгляд Сева, он стоит под трибуной, будто не при делах, и ведет сдержанную беседу с Эйвери, стараясь держать спину прямо, а руками не ёрзать по тусклой, затертой до серого мантии. Время от времени он смотрит направо и вверх, на хохочущий огненный факел высоко на скамье.

Гриффиндорка Лили не видит этого, она смеется чему-то, рассказанному Алисой, она смотрит вперед, на зеленый подстриженный лужок и разноцветные молнии над ним. Бывшую рейвенкловку Лили один из этих взглядов протыкает насквозь. Пленка рвется, комкается, со скрипом сломанного киноаппарата улетает прочь. За окном позднее утро, почти день.

Ещё чуть-чуть — и мадам Малкин будет поджимать напомаженные губы, высказывая за опоздание. Времени — только почистить зубы и натянуть мантию — это и хорошо. Это очень хорошо, что больше ни на что не осталось времени.

________________________________

Примечание

«Я занята, Северус»

https://postimg.cc/Whr2wbGS

https://postimg.cc/75nwjsQ2

На совместных зельях

https://postimg.cc/Y42M76Jy

https://postimg.cc/pymVyByw

Хохочущий факел

https://postimg.cc/WtNbjvP1

https://postimg.cc/K12mqSQb