Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

Месяц выдался не особо интересным, но насыщенным — этакой рутиной, от которой никуда не деться: нужно было подтянуть учебу, вплотную заняться заказами, которых на исходе года обычно становилось больше, при этом не забывать про тренировки со Щитом и с Патронусами. С последними дело пока особо не двигалось — все попытки сделать их невидимыми для посторонних или хотя бы говорящими значительных результатов не приносили.

За всеми этими, бесспорно, нужными и важными делами Лили как-то совершенно упустила из виду, что до Йоля, а значит — и до первого в жизни их курса Святочного бала — осталось меньше месяца. Так, как раньше, в детстве, она отсчитывала дни до Рождества, сейчас Лили ожидала полнолуния и тех изменений, которые оно должно было с собой принести в судьбу Рема. А то, что дальше, как-то выпадало из сферы внимания, размывалось и замыливалось. Казалось, что до праздников ещё — как до Ла-Манша пешком, что они где-то там, в туманном и необозримом будущем.

Дошло же до неё, что это не так, только после третьего заказа на антипохмельное и четвертого — на гламарию. На её недоуменный вопрос, чего это всех так пробрало прихорашиваться, Сев удивлённо ответил, что всем же хочется быть неотразимыми на праздник — вспомни, дескать, в прошлом году так же было. Лили вспомнила, соотнесла с календарём и ужаснулась. В прошлом году — это в прошлом году, а теперь Святочный бал на носу! Что делать?! Идти или не идти? Что и как предпримет в связи с этим Сев? И предпримет ли вообще?.. Поужасавшись с полчасика, она решила пустить всё на самотёк — что ей, делать больше нечего сейчас, чем переживать из-за всякой ерунды? Вот если Сев и двадцатого декабря промолчит — тогда и будет расстраиваться.

Единожды заметив ход времени, стремительно галопирующий в сторону главного для четверокурсников события, невозможно было перестать улавливать его проявления во всём. Девчонки больше обычного шушукались и не вылезали из модных журналов. Парни усиленно делали вид, что их это не касается, но дважды Лили, неожиданно заявившись в гостиную, заставала Итана с Дэном, на пару осваивающих вальс. Оба раза они жутко смущались и начинали бормотать отговорки, но спутать их стойки с дуэльными было сложно: магические дуэлянты обычно не держат друг друга за талии и плечи. Старшекурсники, стреляные воробьи, поглядывали на «малышню» снисходительно, но журналами шуршали не меньше, а выясняли, кто с кем пойдёт, ожесточённее. Однажды даже вместе со старостами пришлось разнимать возле Большого зала двух сошедшихся в колдовской дуэли хаффлпаффок-шестикурсниц, без всяких преувеличений метавших друг в друга молнии и претензии. И на репетицию вальса это походило меньше всего. «Как хорошо, что наши воронихи не такие!» — думала Лили, отводя онемевшую и слегка отдающую в фиолетовый хаффлпаффскую драчунью к колдомедичке. Но и сдержанных рейвенкловок предпраздничная лихорадка не обошла стороной.

Утром двадцать девятого ноября, когда голова у Лили была занята совершенно другими вещами, к ней подошла Фиона и, смущенно хлопая огромными, как у домашнего эльфа, глазами, прошептала:

- Лили, я, кажется, знаю, куда ты исчезаешь чуть ли не каждое полнолуние… И с кем…

Лили замерла, как парализованная, не зная, что предпринять. Догадалась! Умница-Фиона, вдумчивая и серьезная, догадалась! На самом деле, удивительно, что только сейчас. Они давно боялись чего-то подобного — но, скорее, со стороны мальчишек, из-под носа которых регулярно исчезает один из соседей вот уже четвёртый год. Частенько, правда, вместе со вторым соседом, но тут возможны варианты. А с первым соседом — вариантов не было и нет. Как и пропусков в череде полнолуний. Но кто бы ни проявил сейчас смекалку, а секрет Люпина повис на волоске. Как реагировать? Что делать? Отпираться? Шарахнуть Обливиэйтом?..

Чтобы потянуть время, выкроить ещё хотя бы пару секунд на раздумья, она с самым невозмутимым видом, на какой была способна, переспросила:

- Что, прости?

- Я знаю, кто твой Мистер Инкогнито, Лили. И что он… и чем он болен, — выдохнула Фиона и тут же горячо воскликнула. — Не бойся, я его не выдам, клянусь магией!

«Вот это поворот» — ошарашенно думала Лили, не зная, плакать ей или смеяться. Что не выдаст — это хорошо, что ещё и подкрепила обещание серьёзной клятвой — вообще замечательно! Значит, можно обойтись без Обливиэйта. Но — приписать ей роман с Ремом!..

У Лили вырвался нервный облегчённый смешок.

- Нет, Фи, ты не угадала!

- Что — он всё-таки не?! — Фиона зажала себе рот руками, испуганно оглянулась и едва слышно добавила. — Не оборотень?!

- Нет, тут ты, к сожалению, попала в точку. И полнолуния мы и правда порой проводим вместе. Я про вторую часть твоих умозаключений — Рем не мой парень и никогда им не был. Он мой друг!

- Значит, ты не пойдёшь с ним на Святочный бал?! — само собой вырвалось у Фионы, от чего она тут же пунцово покраснела до самой светло-русой чёлки.

- Нет, — рассмеялась Лили, которой стало теперь всё совершенно понятно.

Словно все кусочки мозаики сложились в единую картинку. Заплаканная Фиона на снегу рядом с упавшим с метлы Ремом. Пустая валентинка в виде алого бумажного сердечка, над которой Рем недоумевал в прошлом феврале. Дедуктивные способности тихой книжницы, бегущие вперёд тех, кому по логике полагалось бы давно всё сопоставить и понять. Когда любишь, то подмечаешь каждую малейшую деталь, ловишь каждую крошечку сведений о предмете своих мечтаний. Можешь ничего и никого больше вокруг не замечать — а это заметишь и запомнишь. А ведь из всех знакомых девчонок Фиона — лучшая партия для Рема: добрая, спокойная, тихая, умная… Верная — год уже вон почти по нему молча страдает, получается, если не больше. Если б Лили собственноручно взялась подбирать ему пару — лучше б не придумала! Теперь бы ещё сам Рем не подкачал…

- Нет, я не иду с ним на бал, — повторила Лили, заговорщицки подмигивая. — И никто иная, насколько мне известно, тоже. В этом плане Рем у нас совершенно свободен.

- Ой… — пискнула Фиона, окончательно смешавшись, и, ничего больше не добавив, убежала.

Лили не знала, решится ли та пригласить Рема сама или будет ждать от него джентльменского жеста… как она от Сева — пронеслось в голове… В любом случае, говорить с ним об амурных делах, балах и приглашениях до полнолуния не имело никакого смысла. А вот после…

Сидя на изрядно потрёпанном полосатом матрасе, Сев то и дело выжидательно поглядывал на подвешенный у стены Темпус. Лили заняла наблюдательную позицию у щёлки между рассохшимися досками ставен, внимательно следя за разливающимся над лесом холодным серебряным заревом, предвещавшим появление царицы ночи. Рем стоял посреди комнаты, задрапированный в покрывало — и дрожал. Обыкновенной мелкой нервной дрожью, накрывающей время от времени всех и каждого, а не теми гальваническими содроганиями, что доселе всегда предшествовали трансформациям.

- Девятнадцать пятнадцать, — со значением произнёс Северус, двигая бровью в сторону призрачного циферблата. — В прошлый раз в это время он уже стоял на четырёх.

- Луна! Луна показалась! — оповестила и Лили, отрываясь от щелястого ставня. — Рем, ты как? Что чувствуешь?

- Не знаю… — растерянно отвечал Люпин, натужно сглатывая. — Кажется, ничего…

- Вообще ничего? Не трясёт, не болит, не крутит? — дотошно выспрашивала Лили. Баллончик с анальгетиком сегодня решили не активировать — для чистоты эксперимента, и Лили, выступавшая против этой идеи и неохотно сдавшаяся после заявления самого Рема, что он готов и хочет рискнуть, очень беспокоилась о его состоянии.

- Трясёт, — признался Рем, переступив босыми ногами. — Но не так. Не от того.

- А от чего? Боишься?

- Н-нет… не боюсь, наверное… волнуюсь, скорее… И ещё прохладно немного.

Лили с Севом переглянулись — оборотень никогда не мёрз, а уж в преддверии превращения и вовсе пылал, как раскаленная жаровня.

- Может, ему уже можно одеться? — взмолилась сердобольная Лили. — Раз луна уже вышла, а с ним ничего не произошло?

- Подождём ещё пару минут, — Северус был непреклонен. — Волчище, ты не хочешь ещё раз попробовать перекинуться самостоя…

Он не договорил. Покрывало схлопнулось и неспешно осело на пол. Какой-то миг казалось, что под его толстыми складками, улегшимися объемно и пышно, вообще ничего нет. Потом покрывало чихнуло, и его нижний край поддел черный блестящий нос.

«Это не я, это оно само» — старательно транслировал волк, глядя Севу в глаза виноватыми янтарными очами.

- Ну и здорово! Это я для очистки совести предложил перекинуться, у тебя бы вряд ли ещё получилось — не всё же сразу! Зато смотри, какой прогресс: мгновенно — раз! безболезненно — два! с гораздо меньшей привязкой к появлению луны — три! Ощущения как? Как обычно или как во сне?

«Как во сне, — прислушался к себе волк. — Ничего не давит»

- Рем, ты такой молодчина! — растроганная Лили сжала у груди руки. — Я так тобой горжусь!

«Да ладно… — забавно сконфузился волк, — Скажешь тоже — молодчина… А бегать сегодня пойдём?»

- Кому что — а хвостатому пробежку! — расхохотался Северус, хлопая себя по колену. — Только что совершил прорыв в науке — и рвётся в лес!.. Да побегаем, конечно, — утешил он совсем опустившего было морду волка. — Только недолго, чтоб ты помедитировать успел, с матрицей поспать. И надо не забыть перед уходом тебе Темпус снова вывесить — на шесть утра.

«Чтобы Помфри снова врасплох не застала?» — клыкастая пасть расплылась в улыбке.

- Не только. Чтобы ты обратный переход в ясном сознании встретил, а потом нам показал. Или останемся до утра, Лилс?

- Как скажешь, — вздохнула Лили, безусловно предпочитавшая свою перину полосатому драному тюфяку, но готовая ради Рема, ради науки и особенно ради Сева на жертвы.

- Или можем в следующее — оно как раз на каникулы придётся, — предложил альтернативу Сев.

«А следующее будет? Ещё будет?» — забеспокоился волк, водя носом от одного своего друга к другому.

- Почти уверен, что да. Не так это быстро, как хотелось бы, да, волчище? — Сев похлопал по серой косматой холке. — Но ничего, уже совсем недолго осталось, готов поклясться! Раз, другой, может быть — третий… Ты движешься семимильными шагами и, Лили права, форменный молодчина! А теперь хватит тут киснуть — лес ждёт! Я, может, не договорил с кентаврами!..

Но кентавров сегодня на их пути не встречалось, только заячьи и фестральи следы на пушистом нетронутом снегу.