Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

Лето выдалось на славу — словно стремясь развенчать привычный имидж Туманного Альбиона, небо почти не хмурилось, сияя ситцевой голубизной, а редкие дожди, как по заказу, проливались ночью, стыдясь своей слезливой несдержанности.

Лили совершенно перестали видеть дома, чему Петунья пыталась было театрально возмущаться, призывая мать в свидетели, но миссис Эванс, верная заветам прогрессивной педагогики, поощряла стремление детей к самостоятельности. Разумеется, если эти дети не опаздывали к ужину. Лили не опаздывала. Хотя каждый раз рисковала, потому что до последнего уговаривала Снейпа составить ей компанию. Но диковатый паренек каждый раз артачился и находил всё новые отговорки — за неделю ни разу не повторившись. Нет, врать он не врал, на это у нее с ранних лет действовал внутренний «барометр», но срочность дел, как по заказу образующихся к моменту их расставания, явно была преувеличена. Лили караулила момент, когда фантазия у него иссякнет, или он привыкнет, или ему надоест, или подвернётся подходящий случай… Она тоже была упряма.

Пока же Коукворт нежил обшарпанные бока под солнцем, а для двух детей ни один день не был похож на предыдущий. Лили честно держала данное маме слово быть благоразумной, и все встречи проходили на той самой детской площадке, где они познакомились, или в самой ближней к «приличному району» и самой окультуренной части парка. Вот и сейчас — разомлевшие под полуденным зноем качели слегка поскрипывали, но сидевшие на них почти не раскачивались — что они, детсадовцы? Перегнувшись боком и ухватившись одной рукой, две фигурки склонились друг к другу каждая со своей доски, так, что черные и каштаново-рыжие прядки порой сплетались, стоило ленивому ветерку прогуляться вдоль площадки. В песочнице копошились трое карапузов, толстая сонная нянька клевала носом на скамеечке в отдалении, но Лили и Северусу казалось, что они здесь одни — так они были поглощены разговором.

— А чему перво-наперво учат юного волшебника в Хогвартсе?

— Всякому, что не слишком сложно. Из заклинаний — Люмосу, например. Это чтобы свет наколдовать — сначала на конце палочки, а потом, когда натренируешься, его можно подвешивать в воздухе, как фонарик.

— Вау! Большой? — Лили вся подалась вперёд от нетерпения, глаза ее горели, и Северус разливался соловьем, гордый, что именно он заставляет их сиять почище Люмоса.

— От силы мага зависит. И от опыта. Я вот такой пока могу, — в чашечках ладоней, прикрывающих волшебство от непрошенных взглядов, затрепетал жёлтенький огонёк размером с одуванчик. Лили взвизгнула от восторга и нерешительно протянула к нему палец, косясь на Сева в ожидании разрешения. — Не бойся, он холодный, можешь потрогать. Только смотри, от прикосновения он может пропасть, я ещё не очень… — он смущенно замолчал, когда девичий пальчик прошёл в миллиметре от его руки, так, что он почувствовал тепло, и осторожно потыкал в лохматый шарик света. Тот потускнел с потревоженного бока, но до конца не погас.

— Как здорово, Сев! — восхищенно прошептала Лили, а он в очередной раз удивился — как здорово в ее исполнении звучит его урезанное имя. С пелёнок он был всегда и исключительно Северус, иногда, когда мама бывала им недовольна, Северус Тобиас, а порой — и со временем всё чаще — говнюк или сучёныш. Это, конечно, уже не в мамином исполнении. И ему казалось, что любого, кто попытается назвать его подобием собачьей клички, вроде всех этих Питов, Майков и Диков, он, как та собака, загрызёт на месте. Ну, по крайней мере, очень попытается. Но Лили звала его Севом — и обычно неощутимый Люмос словно скользил теплыми протуберанцами по рукам, по плечам, через сердце, попутно посылая ответвления в уши, и сворачивался в греюще-холодящий клубок в районе солнечного сплетения, ровно там, где у мага находится средоточие силы, его волшебной сути. Словно это — его имя-не-для-всех, как в лилиных книжках, как индейское прозвище, как тайный пароль. Словно они — заговорщики, объединенные общим секретом. Словно они — лучшие друзья.

Из прострации его выдернул приглушенный обеспокоенный голос:

— Ой, а ты же говорил, несовершеннолетним колдовать нельзя — только в Хогвартсе… или случайно, если малыши. Но ты же сейчас это нарочно, это же настоящее колдовство, с заклинанием! Это что, нас теперь могут найти и наказать?..

— Да нет, не волнуйся, — он сглотнул и сфокусировал на ней взгляд, — это же только палочкой. Помнишь, я говорил, что палочки на учёте у Министерства? А без них — кто же нас отследит?

— Хммм… — Лили в задумчивости прикусила кончик пальца, которым только что трогала волшебный огонёк. Тот, не подпитываемый больше сосредоточением Снейпа, замигал и погас. — А зачем тогда они вообще нужны? Если и без палочки — вон, отлично же получается?

— Нуу, ты сравнила! Сложную магию без палочки не сотворить! Она — проводник силы от волшебника наружу. Как бы, можно писать и пальцем, но красивый почерк можно выработать только пером, понимаешь?

— Понимаю… — на дне зелёных озёр засверкали азартные золотинки. Казалось, девочка что-то сосредоточенно обдумывает. — А какая магия считается сложной?

Северус нахмурился, собираясь с мыслями. Ему очень хотелось быть для нее всеведающим проводником в мире колдовства, но его знаний для этого было недостаточно. О чем он сейчас невыносимо жалел.

— Заклинание Патронуса, например. Это такой светящийся помощник, который защищает от… от разного зла. И ещё много чего умеет… если сам умеешь. Но его только на старших курсах проходят. — Он досадливо развел руками.

— А летать? Это сложная магия?

— На метле — вроде, не очень. С начала школы этому учат, а кого-то и раньше. В Косом переулке аж у двух магазинов детские отделы есть — я там в витрине вот такусенькие видел! — Мальчик изобразил нечто, размером чуть длиннее качельной доски. — На них разве что вон таких шкетов катать. — Он махнул в сторону ребятишек, молча и упорно перетягивающих друг у друга ведёрко.

— Кого-то… — Лили сморщила щедро окроплённый веснушками нос. — Чистокровных, да? И богатых? — И увидев зеркально сморщенный нос Северуса и кивок куда-то в сторону, продолжила, — А без метлы?

— А без метлы — фигушки! — Снейп иллюстрировал свои слова соответствующим жестом, отпустив железную трубу, и качели, лишившись покоя, надсадно захрипели. — Левитировать можно, только это невысоко, недолго и совсем медленно. А так, чтоб прям летать — это разве что Основатели могли! Или кто-то вроде них…

Лили долго молчала, старательно изучая травинки под ногами и наматывая конец косы на палец. Пару раз легонько оттолкнулась носком сандалика, заставив качелину простонать совсем уж предсмертно. А потом неуверенно зыркнула на него:

— А так, как я?..

Примечания:

Снова рисуночек к части, автора не знаю

https://ibb.co/8bpXWcz

И вот:

https://ibb.co/RBk0Gq8

Качельки. Корявенькие, правда, но прочие ещё хуже)

https://ibb.co/L5q2zbY