Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

И до начала декабря Лили и Сев аппарировали на окраину Рединга, как на работу: если не каждый день, то через уж точно. Искали подземные ходы — их обнаружилось целых два, прощупывали защиту замка с воздуха.

Начали как раз с последнего, но тут их ждала неудача — вездесущее сторожевое заклятие поджидало их и над внутренним двором, и, подобно электрическому току, пущенному по кромке ограды, по всей поверхности наружных стен до самой крыши. Они методично облетели замок по кругу несколько раз, исследуя каждую пядь, но всё было тщетно.

С ходами тоже ничего не вышло — первый, выводивший в соседний от поместья перелесок и, судя по всему, такой же старый, как самый нижний ярус замка, обрушился если не на всем протяжении, то как минимум на ту длину, что доставал поисковый импульс. Вероятно, им никто не пользовался многие сотни лет, и скреплявшие стены тоннеля заклинания обветшали и выветрились. Не факт, что нынешние обитатели Лестрейндж-холла вообще знали о нем — вполне возможно, что вход в него изнутри был замурован за ненадобностью во время одной из перестроек, тогда же, когда крепость перестала быть крепостью, лишившись замковых стен и крепостного рва.

Собственно, благодаря заброшенности хода, им и удалось достаточно просто его найти. Со временем исчезли не только чары, поддерживающие своды, но и те, что маскировали низкую, похожую на погребную, дверь из толстенных дубовых досок в одном из пологих холмиков за дальней стеной имения. Запора на двери не было, так как магловского вторжения с этой стороны даже не предполагалось.

Несмотря на это, с подбором отпирающей инкантации пришлось провозиться довольно долго — эти чары, хоть и ослабели, но на удивление держались.

Каково же было разочарование уже взлелеявших надежду начинающих диггеров, когда за покорившейся наконец дверью их встретили буквально десяток футов сырого узкого коридора, а после — только сплошная мешанина камней, земли, битого кирпича и древесных обломков.

Второй ход нашелся случайно, когда Лили, стремясь занять себя хоть какой-то полезной деятельностью, пока Сев ставил очередной эксперимент (не суясь самолично больше дракону в пасть, а исследуя заграждение по периметру и осторожно), на манер лозоходца бродила вокруг поместья кругами, рассылая в землю сканирующие импульсы на предмет обнаружения пустот. Сплошной камень эта простенькая магия не пробила бы, а с землей и одинарным слоем кирпича могло и сработать.

Особых чаяний она не питала, поэтому была приятно удивлена, «нащупав» длинную змеистую полость, уводящую к замку. Или от замка, это как посмотреть.

Проследить её удалось до самых окраин города, где след и потерялся под булыжником и асфальтом, породившими целое море помех. Вдобавок, под городом начиналась сеть водопроводных и канализационных коммуникаций, и сходящихся и расходящихся пустот стало столько, что искать среди них нужный было не проще, чем выход из Кносского лабиринта.

Как предположил Северус, раньше, скорее всего, подкоп и соединялся с городскими катакомбами, имея выход в какой-нибудь заброшенный колодец или винный погреб, чей хозяин либо мог быть доверенным лицом семьи, либо ни сном ни духом не ведать, как используются его владения. Но с тех пор город разросся не только по поверхности, но и вглубь, уже более ста лет как обзавелся канализацией, а древний подземный лаз, по всей видимости, завалило или затопило при начавшихся работах.

Каких трудов стоило проникнуть в подземный ход с поверхности — отдельная героическая сага. Раскопать землю поодаль как от города, так и от замка под накинутыми Дезиллюминационными было полбеды, сложнее пришлось с добротной кирпичной кладкой, образовывавшей свод туннеля. Тут на помощь пришла временная трансфигурация, опробованная таким образом Северусом уже в Малфой-меноре. Когда превращенные в доски перекрытия подались под аккуратным Режущим, лазутчики напряглись и испытали несколько не самых приятных мгновений, но всё обошлось — ни тоннель не рухнул, ни хищный Ахелитус оттуда на них не набросился.

По проходу двинулись вместе — Лили на этот раз наотрез отказалась ждать «на берегу». Вода там и правда была, но немного — так, только хлюпала под подошвами. Наверное, дело было в том, что уровень пола по мере приближения к замку немного повышался.

Шли осторожно, медленно, слегка пригнувшись (Северус — даже не слегка), по мысленному каналу отсчитывая пройденные ярды. По Лилиным прикидкам они должны были уже вступить в пределы внутренних стен, её спутник же радоваться не спешил, полагая, что они ещё не дошли. И верно: спустя буквально несколько шагов они услышали знакомое потрескивание, а Щит снова с натугой выгнулся, противостоя действию перманентного заклинания.

Путь через подземелья был закрыт — пелена Удушающего простиралась и сюда, не давая вступить в пределы старинных владений. То ли заклятие было наложено по всей высоте стен, уходя и в глубину до фундамента, то ли действовало локально только в точке входа потайной тропы, итог был один: столько стараний — и все насмарку. Лестрейндж-холл противился непрошенному проникновению как сверху, так и снизу.

В тот день заделывать и заравнивать за собой, скрывая следы их вторжения, пришлось одному Севу — Лили, едва выпорхнув на поверхность, покачнулась и схватилась за его локоть, чтобы не упасть. На его обеспокоенные расспросы отмахнулась — мол, ничего страшного, просто закружилась голова, как порой бывает, если резко вскочить на ноги. Душный коридор, неудобное положение, перепад высоты — сейчас, мол, посижу минутку, и всё будет отлично. Оно и правда стало, довольно быстро, секундное помутнение прошло, как и не было, но Северус не стал дожидаться, пока она снова окажется в строю, а сделал всё сам, пресекая любые попытки отдышавшейся на травке Лили к нему присоединиться.

А потом утащил её домой, несмотря на все возражения, и остаток дня они провели, отдыхая от трудов праведных, хоть Лили и пыталась негодовать и доказывать, что из-за такого пустяка тратить впустую целый вечер не стоило и вообще расточительство. От её недомогания не осталось и следа, и она всячески это доказывала, демонстративно порхая по дому, итогом чего стал роскошный ужин из нескольких блюд, что для так и не проникшейся Домоводством девушки было редкостью.

На следующий день было воскресенье, и Северус ультимативно объявил выходной, утащив её в Лондон встречаться с Люпинами. Они не виделись с полнолуния, и друзья были рады пошататься вместе по городу, заглянуть в Косой и пропустить где-нибудь по чашке чая.

Магическая столица делала вид, что ничего не происходит, и старалась жить, как прежде, усердно натягивая маску довоенной беззаботной жизни. Проплешину на месте уничтоженной метельной лавки занял тряпичный тент, где продавались жареные летающие колбаски — особым шиком в обращении с такими считалось суметь откусить им оба конца на лету. Кое-где в витринах уже переливалась мишура и щетинились йольские венки, хотя до праздника оставался ещё почти месяц. Видимо, люди, не в силах не чувствовать напряжение и подавленность, старательно генерировали недостающую радость из чего попало.

Табличек, воспрещающих вход волшебникам определенного сорта, стало больше, но, на удивление, не обращать внимание на них стало легче, чем на одну-единственную. «Фортескью» так и не выставил наружу столики, раньше под согревающим покровом стоявшие круглогодично, желающие приобщиться к какао и пудингам теснились внутри, но их было немного. Да и сам переулок не отличался многолюдьем. Пустующих темных окон и запертых магией дверей стало, кажется, ещё больше. А в остальном жизнь Косого текла, как ни в чем не бывало.

* * *

Вся следующая неделя ушла на проверку иных возможных способов попасть в пристанище Темного Лорда. За это время они ни разу не видели, чтобы кто-то входил или выходил в ворота — должно быть, обитатели имели доступ к аппарации прямиком внутрь, не утруждая себя забегами по скользким раскисшим аллейкам, а на худой конец могли пользоваться камином — чтобы посетить, например, ближайших родственников в Блэк-хаусе или Малфой-мэноре.

Замок, впрочем, выглядел жилым — с сумерками в стрельчатых окнах загорался приглушенный портьерами свет, над трубами порой курился ароматный дымок от многочисленных каминов.

Однажды заговорщики даже заметили, как открылось одно из окон, и в глубине комнаты за ним почудилось какое-то шевеление, вроде бы мелькнула бледная, обрамленная темным, рука. Но кому она принадлежала — фем фаталь Беллатрикс или самому Реддлу, разглядеть не удалось.

В целом, создавалось впечатление, что семейство Лестрейнджей и их роковой гость — убежденные домоседы, предпочитающие не казать носа наружу, если, конечно, дело касалось оздоровительных прогулок по окрестным долам, а не, скажем, устрашающих налетов на магловские кварталы.

Надежда, что удастся подкараулить самопровозглашенного Лорда на входе или на выходе, таяла, как первый выбеливший однажды ночью холмы снежок.

К началу зимы Северус пришел к мысли, что нужно переделывать Щит, а вернее — пытаться создать новый, с архетипом совершенно другого вещества, взятого за основу. Иного способа пробраться на свидание к Волдеморту он не видел. Работа обещала быть трудной, а уж сколько времени она могла занять — одному Мерлину было известно, и то не факт.

А времени не было. Точнее — оно работало против них, и каждый день промедления грозил обернуться новой трагедией, как та, что произошла в первый декабрьский день.

Полтора десятка трупов практически в центре Лондона. И множество пострадавших, которых приводили в порядок и заодно корректировали память в Мунго. Сгоревшая дотла больница. Северус этого не знал, но — та самая, где когда-то Эйлин пыталась вернуть к жизни Тобиаса. Торжествующе скалящаяся метка над апокалиптической картиной разрушения. Двое авроров, погибших при попытке воспрепятствовать жестокому рейду. На следующее утро и магловские газеты, и волшебный «Пророк» вышли с траурными рамками вокруг заголовков.

Они как раз собирались снова аппарировать к надоевшему до дракклов, или, по выражению Сева, «остопиздевшему» поместью, и Лили чистила зубы в ванной, когда её накрыл внезапный и острый приступ тошноты. Её вывернуло в сухом спазме, пустой желудок совершил кульбит и застрял горьким комком в горле.

Первой мыслью, когда судорожно стиснутые на краях раковины руки разжались, а из зеркала глянули ошалевшие вытаращенные глаза, было, что она слишком сильно задела торцом щетки дальнюю часть рта чересчур близко к горлу. Привычная всё и всегда проверять экспериментально, она риснула повторить свое последнее движение, но, едва сунула щетку обратно в рот, как только чудом удержалась от повторения недавних упражнений.

Вторая мысль мелькнула о том, что она ела за ужином, а третья, почти мгновенно потеснившая предыдущую — когда у неё последний раз был цикл. Внутренне холодея, Лили принялась высчитывать дни. Раньше она вела специальный календарик, как научила её мама ещё в её двенадцать, периодически забывая, пропуская и наверстывая потом, благо с её ответственным и пунктуальным организмом это было несложно.

Последний свой календарь она забыла в съемной квартире при переезде — и вспомнила о нем только сейчас. Вроде бы, это было примерно за неделю или чуть больше до того, как они снова встретились с Севом. Да, точно, как раз не так давно всё закончилось к тому вечеру, как она оказалась на пороге Паучьего. Значит, следующий раз должен быть в начале двадцатых чисел… так, стоп, а сегодня какое?!

Лили воскресила в памяти траурную газетную страницу со вчерашней датой. Второе декабря. Второе. Декабря.

Этот месяц пронесся так стремительно, изобиловал такими сильными и разноплановыми эмоциями, перевернул с головы обратно на ноги всю её жизнь… Воссоединение с Севом, медальон, Регулус, неприступное поместье, подземелья и полеты — всего этого было слишком много, чтобы уследить за бегом дней и, уж подавно, удержать в голове и без того запропастившийся календарик.

Но как?! Если она всегда неукоснительно прибегала к тому самому, рекомендованному когда-то Аннабэль, противозачаточному заклинанию?!

Всегда?.. Девушка принялась перебирать в памяти все моменты, когда заклинание могло потребоваться. Забираясь всё дальше в прошлое, пока не дошла до того самого, первого вечера. Нет, за «вторую серию», после разговоров, слез и объятий, она могла поручиться. Как и за третью, после яблочного сока в постель, вернее — к дивану. А что насчет первой? Когда он открыл дверь — черный и ломкий, как крыло летучей мыши, ужасающе одинокий, восхитительно живой, когда руки и губы бежали куда как вперед головы, которой там и близко не было, которая включилась только ближе к утру, да и то, кажется, не совсем.

Произносила ли она тогда мысленно необходимую формулу? Как ни пыталась она вспомнить, так и не смогла. Она тогда и имя бы своё не факт что вспомнила бы, спроси её кто в те минуты с потолка. Могла ли она забыть то, о чем не забывала ранее никогда? Теоретически — более чем вероятно, а на практике…

Слегка подрагивающими руками Лили провела над своим, как обычно, плоским и гладким под растянутой футболкой животом. Диагностические чары, доработанные ею под себя и свои целительские способности, заструились из её пальцев серебристым мерцанием. Прямо в центре средоточия её магии, откуда всегда приходил на зов отклик силы, пульсировал затаенной прорастающей жизнью маленький золотой комочек.

Лили опустила руки и медленно сползла спиной вдоль кафельной стенки, пока не оказалась сидящей на корточках между раковиной и душевой.

Полупустой, натужно бодрящийся Косой. Траурный «Пророк». Неприступная обитель. Недоубитый Волдеморт в ней, к которому неизвестно как подступиться. И она беременная посреди всего этого. Она. Беременна.

__________________________________

Примечание:

И она посреди всего этого:

https://postimg.cc/fSmbtGHH