Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

Примечания:

По свежим следам дебатов под прошлой частью. У меня уже есть общая картина, она довольно четкая. Поэтому не стоит предлагать мне, как нужно дальше написать — все только расстроятся. Я — от того, что меня не поняли, вы — что вас не послушали. Помним старое правило — хочешь что-то прочитать — пиши сам. Я же так и сделала))

Всем добра!

Понимание окатывает мурашечной волной. Пока он отвечает ей: «Это типа лес за парком. Дикая часть. Там, — взмах против течения речушки, — мостик и мой район, а там, дальше, — жест в глубину зарослей, — потом болото с камышами и край города…», едва успокоившееся сердце замирает, схваченное ледяными тисками: «Придурок, бля! Ей же сюда нельзя! Она обещала маме, и теперь нарушила обещание — из-за тебя! Сейчас она испугается, расстроится, она же такая честная, а дома мама спросит ее — где ты была? А она ответит — в лесу, меня туда Сев привел! И мама накажет её, а со мной запретит общаться! И она согласится, конечно, ведь из-за меня она не сдержала слово. И всё кончится! Ты всё просрал, Северус Тобиас Снейп! Просрал абсолютно всё!..»

Но Лили смотрит спокойно, в её взгляде нет страха, только любопытство:

— То есть, это парк? Фактически?

— Заборов тут нет, так что фактически — ну да, наверное… — глухо отвечает он, не смея поднять на неё глаз. В ладони всё ещё ощущается её тепло — но ведь больше он никогда не возьмёт её за руку, так зачем?..

— Вот и отлично! — словно что-то для себя решив, кивает Лили.

— Я отведу тебя домой, не бойся!

— А я и не боюсь — чего мне пугаться, деревьев? Думаешь, я в лесу никогда не была? — Она улыбается, она улыбается ему, значит, ещё не всё потеряно?! — Да и вообще, ты же со мной!

Облегчение едва не сбивает его с ног, а следом за ним — радость, вспенившаяся выше краев, как шипучка. Но он на всякий случай уточняет:

— А… мама?

— Раз фактически это ещё парк, то фактически же уговор соблюдён! Я же обещала, что буду гулять с тобой на площадке и в парке, а где конкретно в парке, меня не спрашивали, так что всё в порядке! — лиственные тени бегают по её лицу, делая лукавую улыбку ещё хитрее и, одновременно, бесхитростнее. Как ей это удаётся?!

Он с шумом выдыхает:

— Ну ты настоящая слизеринка, Лили!

— Кто? — она недоуменно вскидывает брови.

— Позже расскажу, это с учёбой связано. А сейчас — ты же хотела показать, как летаешь! Теперь — можно!

— А почему там было нельзя? Я же там в прошлый раз и летала. И ты говорил, что дошкольникам ничего не будет, если колдовать?

— Но там же была эта магла! Она бы увидела!

— Ты опять за свое, Сев? — Лили неодобрительно нахмурилась. — Снова маглы тебе во всём виноваты?

— Да не в этой тётке дело! Это же нарушение Статута — нам нельзя! Нельзя открываться маглам!

— Статута? Какого Статута?

— Ещё в конце семнадцатого века магическое правительство приняло Статут о секретности. Мы не должны проявлять при маглах свои способности — это закон. Надо было раньше тебе рассказать… Думаешь, почему я так долго в кустах сидел, за тобой глядя? Хотел убедиться, что ты и правда волшебница.

— Но ведь Тунья знает! И мама с папой…

— Членам семьи можно знать. Мой… отец… тоже в курсе, — он запнулся, как всегда, при упоминании отца. — И про меня, и про маму.

— А что было бы, если б меня таки заметили? Нас посадили бы в тюрьму? — выдохнула она с суеверным ужасом. Северус поневоле улыбнулся:

— В тюрьму бы не посадили. Мы же, как ни крути, дети, что с нас взять! И на тебе же не написано, что ты это нарочно. Тётку пришлось бы обливиэйтить — стирать память, её мелочам, возможно, тоже. А тебя бы пропесочивать стали наверняка — и вот тут-то и выяснили бы, что это никакой не выброс. Ты же врать не умеешь! Да и способы разные есть…

— И что, что выяснили? Я же волшебница, как-никак?

— Я ещё и сам не знаю, что. Но то, что я про такое не слышал и не читал — чтоб вот так контролировать магию, в нашем возрасте, без палочки — это точно. И министерским бы тоже наверняка стало интересно. А привлекать их внимание — да ну нафиг! Себе дороже! Заперли б тебя где-нибудь и опыты бы проводили…

Лили передернуло:

— Выходит, ты меня спас?

— Ну, это громко сказано, — зацвел щеками Северус. — но ты больше так не делай.

— Не буду, — очень серьезно пообещала Лили.

— Ну, а показывать-то будешь? — окончательно успокоившись, снова загорелся жаждой познания мальчик.

— Не тут же! — Лили возмущённо обвела рукой заросли вокруг, тесно стоящие кусты и деревья и переплетённые над головой кроны. — Раз уж нас сюда занесло, пойдём поищем какую-нибудь полянку!

И, снова взяв его за руку, она отважно углубилась в чащу, змейкой проскальзывая мимо торчащих там и сям веток. Сев шёл за ней, смотрел, как по спине её платья бегают солнечные зайчики, стискивал пальцы чуть сильнее, чем нужно, и готов был поклясться, что, предложи ему какой драккл остановить и навсегда продлить любое мгновение, он выбрал бы именно это.

Северус не был здесь с прошлой осени, и поваленный весенними штормами могучий тополь стал для него неожиданностью. Под острым углом к земле, выворотив половину корней и отчаянно цепляясь остальными, склонив голову на прогнувшиеся плечи соседей, наперекор всему буйно и упрямо зеленея, гигант преграждал шлагбаумом выход на небольшую, закрытую со всех сторон прогалину. Лили бросилась к нему, как к раненому зверю:

— Бедненький! Смотри, Сев, как его… Мы можем что-нибудь сделать?

— Мы — точно нет. И даже моя мама с палочкой — и то очень вряд ли. Это травологию надо знать хорошо.

Девочка жалостливо скривилась, и Снейп, чтобы предотвратить возможные слёзы, зачастил:

— Да посмотри, он же живее всех живых! Вон листьев сколько — и сухих веток нет совсем! Это же он уже после их выпустил, шторма-то в марте шли, когда ещё даже почек не было. А раз смог зазеленеть, значит, корням всего хватает. Он ещё нас с тобой переживёт!

Лили придирчиво оглядела пышную крону, торчащий неровный полукруг выворота, щетинящийся обломками корней, и, удовлетворившись осмотром, кивнула. Мальчишка выдохнул.

Она же, обойдя корни, вышла на полянку и раскинула руки крестом, запрокинув лицо вверх:

— Я снова вижу солнце, ура! — и звонко рассмеялась.

«Ты сама — как солнце», — хотел сказать Северус, но, конечно, не сказал. Вместо этого он изобразил крайнюю степень исследовательского интереса (тем паче, что интерес и правда был неслабый) и поторопил её:

— Ну! Ради чего мы столько плутали во тьме-то?

— Смотри — я начинала уже показывать, придётся повторять. Просто устремляешься всем существом вверх: не только телом, но и внутри. Целиком. Как бы даёшь такой посыл кверху… — она снова вытянулась в струнку, опустив напружиненные руки с отставленными в стороны ладонями, напряженная шея стала казаться ещё тоньше, глаза вперились в небо. — Я так начинала, теперь уже по-всякому могу, — сказала она и… взлетела.

Невысоко, сделав круг над макушкой Снейпа, и не очень быстро, словно нежась на воздухе, но определённо это не была примитивная левитация.

— Как-то так, — улыбнулась она, приземляясь рядом с ним и смущенно поправляя подол, раздутый ветром.

— Охереть! — честно и исчерпывающе вынес вердикт Северус. — А как ты впервые поняла, что можешь?

— А это у меня с младенчества самый верный способ убегать от погони во снах! Чуть что не по мне — сразу фьють! — и улетаю, рефлекс уже такой! — она снова засмеялась. — И мне обидно было, что я так четко помню все ощущения полёта, прямо тело помнит, как оно это делало — а наяву не получается. Ну, я и попробовала — с кресла. Зажмурилась — и… — она смутилась и потупилась. — Глупо, правда?

— Ничего не глупо! Всё правильно ты сделала! И ведь вышло же!

— Потому что я очень-очень хотела. Летать самой по себе — без всяких крыльев, мётел, ковров или прочих... костылей. Они же мешают — убивают всю свободу полёта! Но, видимо, людям трудно представить, как они летают без всего — даже во сне. Папе вот снилось, что он летает на велосипеде, представляешь?! А Тунье — что её поднимает в воздух волшебный блокнот. Она держится за него и взлетает. А я хотела не так! Сколько раз я представляла, что прилетит вдруг волшебник, предложит на выбор: какую способность, мол, хочешь? А я бы сразу сказала: «Летать хочу!» Больше всего мечтала научиться…

— И я! — перебил Сев, полыхая глазами. — Хотя во сне я чаще падаю, чем летаю, но тоже всегда хотел! Летать и читать мысли!

— Мысли — это тоже полезно, но не всегда приятно — мало ли, кто какие глупости или гадости думает, а ты идёшь и слушаешь всё это.

— Ничего! Всегда лучше знать, чем не знать. Но вообще это не так делается, я в книжке по ментальным искусствам читал, — и он завёл глаза кверху и стал цитировать по пямяти, — «Палочка должна буде яко рапира направлена, а такоже очами к очам прикипеть надобно безразрывно и молвить заклятие «Легиллименс», вот. Я пробовал даже, с маминой палочкой, но только голова заболела. Так что это жутко сложно. Но я обязательно научусь!

— И меня научишь?

— Конечно! У тебя непременно выйдет!.. — он на миг замялся, и от Лили это не ускользнуло.

— Что? Сомневаешься во мне?

— Нет, в тебе — вовсе нет! Просто я тут подумал… Когда та тётка посмотрела на нас, я очень волновался, заметила ли она, поняла ли, что она вообще себе подумала. Мне было позарез надо узнать, понимаешь? Я уставился на нее, и у меня как будто картинки замелькали — дети эти, какие-то ещё люди, даже я — со стороны, словно её глазами… Ну и потом в ушах зашумело, сильно так — только недавно отпустило… Как думаешь, могло быть, что я её прочитал?

— Себя со стороны? Очень похоже на то! Слушай, Сев, да ты гений! — Лили смотрела с искренним восхищением.

— От гения слышу, — буркнул Сев, но он был польщен. Да что там — он был откровенно счастлив. — А что, если я попробую полетать — как ты?

— Давай! — Лили захлопала в ладоши, — Только зажмурься, так легче.

Но с нахрапу это умение Севу не далось. И с третьей попытки тоже. И когда он, за неимением кресла, сиганул с выворотня — только порвал и без того бахромистую штанину. Лили подошла к покрасневшему, злящемуся на себя и на весь свет Снейпу и осторожно погладила его по плечу:

— Не переживай, пожалуйста! У меня тоже не сразу получилось…

— Я научусь! — отчаянно сверкнул глазами он. — Вот увидишь, я научусь! Я буду тренироваться!

— А давай, я тебя поднять попробую?

Сев смешался — ему и хотелось попробовать, и было стыдно, что это его собрались катать, а не наоборот, и боязно, что девочке будет тяжело и неудобно. Но Лили уже взмыла в воздух — невысоко, где-то на метр, и протянула ему руки:

— Цепляйся!

Хватило ее шагов на десять — и то в шаге над землёй. Когда они, смеясь, повалились на траву — точнее, он на траву, она — почти ему на голову, у обоих ныли руки от самых плеч. Но оба знали, что не променяли бы этот день ни на какой угодно другой из их прошлой жизни. Жизни, где у Лили не было Сева, а у Северуса не было Лили.

Вдруг она подавилась смехом и протянула руку, показывая всё ещё лежащему навзничь мальчику на склоняющееся за реку солнце.

— Ой… вот теперь я точно опоздаю!..

Примечания:

Картинка к части с просторов

https://ibb.co/y8jJJXd

И ещё:

https://ibb.co/DM2nBjP

https://ibb.co/rbhypHw