Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

- Зар-раза! — рыкнула Лили, в очередной раз дёрнув расчёской непослушную гриву. Её костюм викторианской дамы был в порядке — сложно быть не в порядке, если тебя трансфигурировали в четыре руки, пусть и из домашнего платья в клеточку. Образец был взят из очередного романа с исторически-романтически-приключенческим наполнением, только вот леди на картинке щеголяла не только фижмами, но и элегантной прической, а тут и начинались сложности. Густая рыжая копна и так-то расчесывалась с капризами, а уж высушенная магией, да с торопящейся хозяйкой… — Обстригу! — пригрозила копне последняя.

- Не надо! — испугался вместо первой Сев, заканчивавший заколдовывать подол, чтобы левитировал самостоятельно, не мешая непоседливой даме ходить и сидеть.

Лили моментально сменила тон — из него пропали рычаще-нетерпеливые нотки, сменившись едва ли не кокетливыми:

- А что, это бы сильно меня испортило?

Северус смотрел только и исключительно на атласный бант на широкой юбке, когда отвечал, завесившись волосами, скрывшими щёки:

- Тебя налысо побрить — и то не испортишь. Просто… ну… они очень красивые… жалко!

- Но это же каждый день такая пытка! — возразила смущенная и польщенная Лили — только чтоб возразить, свой лисий хвост она и сама очень любила.

- Погоди, я сейчас! — парень метнулся из комнаты и буквально тут же вернулся с подарочным свёртком. — Ещё, конечно, не время, но, думаю, тебе он пригодится прямо теперь.

Под шуршащей бумагой Лили обнаружила простой костяной гребень с резным растительным орнаментом. Точно такой остался с юности у Эйлин — едва ли не единственная вещь из «прошлой жизни», которая оказалась с ней в жизни новой — палочка, мантия, гребешок в кармане да пара побрякушек, давно заложенных в ломбард. Мать говаривала, что на гребешке чары — против спутывания волос и ещё какие-то косметические, Сев тогда не вдавался. Эйлин, с её прямыми, как дождь, гладкими волосами, эти чары были не то чтобы особо необходимы, но именно таков был стандартный набор заклятий на подобных аксессуарах, особенно старинных. И Северус вспомнил об этом, когда обдумывал идею йольского подарка. Создать знакомый с детства гребень из куриной косточки было раз плюнуть — он уже заметил, что постоянная беспалочковая трансфигурация удаётся особенно легко и надёжно, если исходный и конечный материалы

родственны или тождественны. Повторить чары, наложенные палочкой, да к тому же, частью ему неизвестные вовсе, он и не думал, изобрёл беспалочковый аналог — чтобы волосы не путались и не секлись. Это мальчишка и озвучил Лили, восторженно вертящей вещицу в руках.

- Надеюсь, с ним пойдёт легче, и ничего стричь не придётся! — закончил Сев. — С Йолем, Лилс!

Заколодованный гребень и правда справился с прической в два счёта, и образ великосветской дамы был завершён. Лили от души поблагодарила друга, сказала, что его подарок ждёт своего часа и взяла в оборот его собственный костюм. Тут всё было проще: кем же и быть на домашнем маскараде обладателю столь роскошной треулолки (точнее, теперь уже двух), как не отчаянным грозой морей! Прическа бравому пирату не полагалась — девочка просто хорошенько расчесала шелковистые чёрные пряди, чтобы они красиво струились из-под шляпы по плечам. Повязка на глаз, камзол, трансфигурированный из той самой зимней куртки с прошлогодней ярмарки, ботфорты из ботинок и здоровенная сабля на боку из металлической линейки. Как просто быть звездой вечеринки, если ты волшебник — шутила Лили, водружая парню на плечо попугая, сотворенного из плюшевого медведя — её младенческого товарища, который должен был придать образу дополнительную изюминку.

Семейство Эвансов, несмотря на отсутствие магических талантов, старалось не отставать и всячески соответствовать. Папа, собственно, и затеявший всю эту кутерьму с переодеваниями, изображал римского императора — в тоге из льняной простыни, плаще из алой бархатной шторы и с золотой мишурой вокруг русой англосаксонской головы, долженствующей заменять лавровый венок. Мама оделась прованской селянкой, словно сошедшей со страниц сказки о Красной Шапочке — именно так, по мнению всех читавших (то есть, за исключением Сева) полагалось выглядеть маме непослушной девчонки с пирожками. Умение шить оказалось ничуть не хуже умения колдовать — разве что времени создание костюма заняло в несколько раз больше. Петунья же нарядилась… Когда Северус, спустившись в гостиную, увидел сестру своей подруги, то совершенно невежливо разинул рот от удивления, Лили же ахнула и побежала (насколько позволяли пышные юбки) обниматься. Петунья нарядилась ведьмой. Классической, просто-таки хрестоматийной ведьмой, в черной хламиде до пола, остоверхой матерчатой шляпе, с метлой в обнимку и суковатой неструганной «палочкой» в другой руке. Умелый макияж, сделавший её и без того костлявое лицо ещё худее, глаза — словно запавшими, а цвет кожи — несколько зеленоватым, а также старательно всклокоченные и начёсанные за ушами волосы превращали аккуратистку Петунью в настоящую завсегдатайку Лютного переулка, коих Сев насмотрелся, не раз аппарируя туда с матерью и готовыми зельями — заказчиков Эйлин не перебирала.

- Что, нравлюсь? — ехидно прокаркала преображенная Петунья, высвобождаясь из сестриных объятий. — Гожусь на обложку какого там вашего журнала мод? Да отлепись ты от меня, пудру смажешь, — обратилась она к Лили. — А ты на-ка, подержи метлу, — приспособила «ведьма» к делу Снейпа.

Освободив руку, она порылась в складках своей необъятной хламиды и извлекла два маленьких одинаковых конвертика.

- Долго думала, что же вам, чокнутым, подарить, а это как раз по вашей части! — довольно прокомментировала Петунья, когда ребята почти синхронно достали из своих конвертов билеты в кинотеатр. — Новая лента, с пылу-с жару, про кровососов и всё такое прочее. Вам должно понравиться.

Потом было чудесное застолье, родительские подарки, невесть как обнаружившиеся на крыльце, хотя дети, казалось, ни на минуту не отвлекались и не отлучались из комнаты, танцы в костюмах «кто во что горазд» под патефонные пластинки, лилин сюрприз, вручённый Северусу с последним ударом старых часов — заговоренный на неразбиваемость набор химической посуды, изначально вполне себе магловский, но обзавёдшийся некоторыми новыми полезными свойствами, чай с медовиком, традиционные фейерверки во дворе…

Падая на кровать в отведенной ему комнате, атеист Сев трижды поблагодарил кого-то там, наверху, за то, что Лили смогла уговорить его поехать. Он представил себе этот вечер в практически пустом огромном замке, среди гулких стылых коридоров, покинутых спален, запертых классов — и передернул плечами в так и не снятом бархатном камзоле. Примерно на середине этой мысли он заснул.

_____________________________

Примечание

Фильм, билеты на который преподнесла Петунья, это «Дракула», вышедший на экраны, правда, только в 1972-м, но пусть на этот раз Коукворт будет впереди планеты всей ;)