Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

Лили в ужасе бросилась к нему — и застыла статуей, не зная, что сделать, чем помочь и, главное, как не навредить.

Глядя сквозь слёзы на её страдальческое лицо, Северус, несмотря на прокручивающийся в боку нож, чувствовал себя почти счастливым — она так беспокоится за него, так переживает, — значит, он для нее важен! Снова и снова неуверенный в себе мальчик готов был искать подтверждения её небезразличия. Да что там — он просто жаждал их, как путник дождя в пустыне. И, проскочила мысль, если это так приятно, когда за тебя волнуются, то и умереть не жалко — чтобы ещё раз увидеть вот такое её лицо. Только красиво как-нибудь умереть и, желательно, героически. А не скрючившись буквой зю и с красными глазами.

Как бы там ни было, а буква зю явно приносила облегчение — нож заменили шилом, а потом и вовсе иголкой. Сев поспешил разогнуться, чтобы не стоять перед Лили в неприглядной позе — и тут же снова сложился пополам. На этот раз, по ощущениям, внутри проворачивался не нож, а целая секира.

— Сев, что с тобой? Чем тебе помочь?! — в голосе девочки звенели рыдания.

— Подожди-подожди.. сейчас пройдёт… — просипел он, стараясь не стонать. — Это бывает… это… когда долго не ешь… а потом что-то быстро проглотишь… Ничего страшного…

Но Лили вдруг решительно взяла его за руку — другую он всё так же прижимал к животу, и Северус почувствовал, как пелена перед глазами истончается, а секира перестаёт ворочаться, уменьшается, тает… Он снова осторожно выпрямился — недоверчиво, в любой момент ожидая возвращения приступа, но в боку не осталось даже иголочки, только спадающее напряжение сведённых и постепенно приходящих в норму мышц.

Снейп изумленно взглянул на Лили и прочитал на ее лице торжество.

— Получилось!.. — неверяще выдохнула она и тут же ойкнула и сама схватилась за бок.

— Что получилось? Что ты сделала?! — заполошно вскричал Северус, понимая, что лучше бы он сто раз умер, хоть каким скрюченным, чем ещё раз увидел ее гримасу боли — боли, о ужас, причиненной им! — Ты что, вытянула это из меня?!

— На-наверное… — проговорила Лили, продолжая морщиться. Но пополам не сгибалась, и то хлеб. — Я так хотела тебе помочь… Не знала, что сделать… И просто очень захотела, чтобы тебе стало лучше, чтобы оно… перестало мучить тебя!

— Так… — Северус схватил её за руку и потащил к водокачке на углу. Разрываясь между нежеланием отпускать Лили хоть на секунду и необходимостью действовать, навалился одним плечом на рычаг. Кран сначала возмущенно плюнул, потом всё же отжалел нетолстую струю воды, Северус сунул под неё руку девочки и только тогда отпустил её. — Суй вторую давай! — пропыхтел он, продолжая качать воду. — Прополощи их хорошо, ещё лицо ополосни и шею! Проточная вода… всё унесет…

Лили послушно умылась, она больше не морщилась, и Снейп отпустил рычаг.

— Прошло? — буркнул, не глядя на неё.

— Ага… Да оно и не сильно было, чего ты?.. У меня-то желудок здоровый, ничего бы со мной не сделалось. Подумаешь, кольнуло…

И тут Северуса прорвало. Он буквально взорвался, крича и размахивая руками:

— Ты с ума сошла, да?! Нет, ты вообще ебанутая — чужую боль себе забирать?! Здоровая она, блядь! А стала бы нездоровая! Не умеешь лечить — нехер соваться!

У Лили жалобно тряслись губы, когда она пыталась оправдываться, вставляя слова между его воплями:

— Но ведь я хотела, как лучше... И тебе же помогло!.. И да, я не умею, но так получилось! Не кричи на меня! Я только хотела помочь! — постепенно ее голос набирал силу, ответы звучали всё возмущеннее, и вот они оба уже стояли и орали друг на друга посреди улицы, в луже воды, натекшей из колонки.

— А никто не просил мне помогать! — его голос сорвался на режущий уши фальцет. — Как-нибудь не помер бы! Тоже мне, мать Тереза! — Снейп орал, не помня себя. А Лили вдруг — резко, как будто повернулся выключатель, замолчала. И уже совсем другим тоном, непроницаемым и сухим, сказала:

— Ах вот как… А я-то думала, ты мне друг, Северус Снейп. Друзьям не зазорно помогать и принимать помощь. Но ты у нас особенный. Этакий принц. Очень глупый, напыщенный, упрямый и злобный принц. Вот и оставайся сам с собой и со своей гордостью. Всего хорошего.

И ошарашенный, начавший приходить в себя Принц-полукровка, словно в дурном сне, видел, как она с достоинством развернулась и ушла, высоко подняв голову. Чего он не видел, так это того, что смотрела вверх она, потому что изо всех сил старалась не заплакать.

К его чести, опомнился он быстро — Лили не успела ещё свернуть за угол, как он догнал её, пошёл рядом, весь деревянный, скованный, преувеличенно чётко шагающий. Лица не было видно из-за волос, которыми он занавесился, как шторой. Против воли Лили подумалось — и как он не падает? Но он не падал, а шагов через десять оттуда же из-за занавеса донеслось невнятное «Прости».

— Что-что? — холодно переспросила девчонка, в душе радуясь и ликуя, что вот сейчас они помирятся, но старательно выдерживая марку.

— Прости меня, — чуть громче прозвучало из черного вороньего гнезда.

— Как ругаться на меня всякими словами и обвинять непонятно в чём, так ты говорил не в пример громче! — фыркнула Лили задирая нос. На этот раз — не чтобы скрыть слёзы, а чтобы показать некоторым несознательным грубиянам, что её прощение дорогого стоит.

Снейп опередил её и встал перед ней, вынуждая остановиться и Лили тоже. Выглянул из волос. Такого убитого выражения девочка не видела у него ни разу. На ум пришло слово «опрокинутое», вычитанное в какой-то книжке. Вот точно — опрокинутое лицо. Спеша высказаться, пока она снова не ушла, он зачастил:

— Лили, я кретин. И ты всё верно про меня... И я жутко виноват... Правда, я не хотел орать на тебя и вообще я так не думаю…

— Не хотел — а оно, значит, само сказалось? — капнула ядом рыжая, в душе торжествуя победу.

— Именно. Само. Я просто… — он окончательно вынырнул из своего убежища и отчаянно, распахнутыми больными глазами уставился на неё. — Я просто очень испугался за тебя. Когда понял, что ты сделала. И что могло сделаться с тобой.

— Да ничего бы со мной не сделалось, я уже говорила! — фыркнула Лили, но в голосе её Снейп уловил отголоски глобального потепления.

— Это повезло, что не сделалось. — совершенно серьезно, тихо и от этого особенно проникновенно говорил Северус. — Никто не знает, как поведёт себя незнакомая магия — а ты ведь первый раз, ну… лечила?

— Да, как-то раньше, знаешь, не приходилось.

— Ну и вот. А вдруг бы оно тебе десятикратно откатилось? А вдруг ещё чего? Вдруг бы сначала кольнуло, а потом бы ты раз — и умерла?

— Перестраховщик ты, Сев, — вздохнула она голосом своей мамы, и Сев тоже вздохнул — с облегчением. Раз назвала его так, как зовут только друга, значит, точно уже не уйдёт.

— Пусть перестраховщик. И всё-таки… Я поищу в книгах, что ты такое сделала и как с этим справляются, а пока — пообещай мне, пожалуйста, что больше не будешь меня лечить вот так. Ни меня, ни кого другого. Пока я не разберусь.

— А если ты помирать на моих глазах будешь?

— Тогда тем более не вздумай. Если я помирать буду, то и тебе достанется, откатом. Так что лучше уж я помру спокойно и в одиночестве. У тебя талант целителя, Лили, это ясно. Но никакого таланта, никакой силы и никакого здоровья не хватит, чтобы справиться со всеми болезнями, если брать их на себя. И ни один целитель в мире, если он в своём уме, так делать не будет.

— Значит, я не в своём уме — о чём ты мне недавно и напомнил, — эту шпильку Лили отпустила уже из чистой вредности, хотя больше всего ей хотелось сейчас схватить его за плечи, обнять со всей силы, так, чтоб дух вон, и нашипеть ему в ухо: «Я тебе помру, дурак дурацкий!» Но этого она себе, конечно , позволить не могла.

— Драккл!.. Я же уже извинился! Я правда-правда так не считаю — честное волшебное!.. И от помощи твоей я не отказывался, просто не хочу, чтоб эта помощь была во вред тебе. Я сам себя загрызу, если из-за меня с тобой что-нибудь случится…

— Ладно, извинения приняты! Мир? — смущенная его горячей искренней речью, она протянула руку.

— Пообещай, — набычившись от сознания, что своим упрямством снова может нарушить только установившееся перемирие, Снейп всё-таки отступать не собирался.

— Вот же ты… Хорошо, я обещаю больше не пытаться никого лечить, пока не научусь это делать без ущерба для себя! Доволен?

— Да! — он впервые улыбнулся и стал сразу как будто на пяток лет младше. — Мир! Знаешь, хоть я и дурак, Лилс, мне очень важно с тобой дружить!

— И мне… — маска оскорбленной невинности окончательно отброшена, от взрослых интонаций не осталось и следа. В глазах снова смеются солнца — и она смеется тоже. И тоже становится как будто младше.

— Знаешь, а насчёт принца ты в точку! — лукаво глядя на неё, бросает Северус.

— Да я же это тоже сгоряча, не принимай близко к сердцу… — смешалась Лили.

— Да нет, это всё проехали! Я про то, что у моей мамы девичья фамилия — Принц!

— Да ладно?!

По нагретой солнцем улочке идут за руки двое детей. Мальчик размахивает свободной рукой — совсем не деревянно, а легко и безалаберно, и что-то взахлёб рассказывает. Девочка внимательно слушает, кивает и на ходу поправляет ему прядку волос, падающую на глаза. Мальчик счастливо вздыхает. Девочка таинственно улыбается. Впереди у них ещё целый один день, треть лета, вся жизнь.

Примечания:

Обиженная Лилька

https://ibb.co/HtqvBF3

Впереди жизнь

https://ibb.co/S088nVK