Красное на чёрном, или мост в Терабитию (гет)

Не то чтобы Лили, увлечённая посюсторонними делами, перестала думать о смерти — её природе в целом и своих предполагаемых обстоятельствах в частности. Просто она не умела грустить подолгу — от большой депрессии, в которую немудрено было скатиться со всеми этими переживаниями, её уберёг сангвинический темперамент. Нет, разумеется, она не забывала о красноглазом убийце, но не прокручивала эти жуткие кадры постоянно, погружаясь во всё большую безысходность, а так — периодически, наплывами вспоминала, обычно по вечерам, в тени задернутого бархатного полога цвета вечернего июльского неба. Тогда на помощь приходили рифмованные слова, совершенно самостоятельно, будто минуя её волю, складываясь в странные рваные строки.

Конечно, Лили взяла с собой в Хогвартс свою заветную тетрадку, но теперь, глядя на в спешке записанные, будто надиктованные изнутри слова, она недоумевала: что это? о чём это? Образы теснились, выталкивая друг друга, неясные, будоражащие, а голос, которым они говорили, был будто её и не её одновременно. Голос словно принадлежал той, взрослой Лили, чей усталый взгляд она встретила в зеркале. В голосе звучали потери, трагедии, героическое противостояние, далекая и страшная война… Голос, пока она ощупью, марая страницы кляксами и выезжая за поля, водила пером, хрипловато и рублено говорил:

Скажи, ты сумел бы так уйти,

Чтоб никто не заметил, что тебя больше нет?

Скажи, ты сумел бы не сбиться с пути,

Летя мотыльком на свет?

Встречать спокойно удары судьбы,

Коварные, в спину, из-за угла…

Скажи, ты бы смог? Не отчаялся бы?

Как видишь, я не смогла.

Не суди, не зная, а узнав — прости,

Это достойнее, чем наказать.

Мне — вечное бремя ошибок нести,

Тебе — не смотреть назад.

Не нужно сейчас ничего говорить,

Я теперь только тень, только лунный блик.

Ты должен за нас двоих отомстить

И выжить за нас двоих.

Увы, слишком многим теперь всё равно,

Увы, не всем суждено пройти.

Они отреклись, и забыты давно…

Я всё сказала.

Иди.

Если она не понимала до конца, о чём эти стихи — так непохожие на те, что она писала раньше, про дружбу, про воздушного змея, устремляющегося ввысь, про загадочные и прекрасные звёзды, — то адресат этого «послания», её всегдашний внутренний собеседник был абсолютно очевиден. Эти горькие, будто бы прощальные слова предназначались Севу, но не тому нелюдимому подростку в потрёпанной мантии, которого она видела каждый день, а тоже какому-то другому, новому, взрослому, много пережившему, каким ему только предстоит стать. Почему предстоит — внятного ответа не было, но безотчётно чуялось: ни один из них не сможет остаться прежним, что-то грядёт, что-то заканчивается…

Стихов этих, даже переписанных набело, она Севу не показала. Как и многих других, рвавшихся из неё на стремительно заканчивающиеся страницы практически еженощно.

На каком-то этапе экзистенциальная тоска и эсхатологический сплин уступили место жажде деятельности и некоей весёлой злости: врёшь-не возьмёшь, где наша не пропадала! Сидеть сложа руки в ожидании красноглазого убийцы было явно не в характере Лили Эванс! Поэтому однажды уже Сев потерял её из виду на целый вечер, а нашёл — на выходе из библиотеки, которую она покидала, ожесточенно и как-то по-детски растирая усталые глаза.

- Лилс! Ты чего тут? Ещё и без меня… — парнишка изобразил улыбку, скрывая за ней волнение и лёгкую обиду.

- А, думала быстро справлюсь, да не тут-то было! Мадам Пинс застукала меня в Запретной секции — я прошмыгнула туда за ней в браслете, а потом зачем-то его сняла… Ну и выгнала она меня, конечно! Хоть я и сыграла под маленькую дурочку, сделав вид, что забрела туда случайно, но нагоняй она мне всё равно устроила!..

- Погоди, не тараторь! Я не ослышался?! Ты проникла в Запретную секцию? Тайком?!

- Ну да! — с вызовом вздернула нос Лили. — А что, как покидать замок ночью — так ничего, а как книжку полистать, которую почему-то не дают ученикам в руки — так сразу шум до небес?!

- Да нет, я же ничего… — сдал назад Северус, которого возмутило не само нарушение школьных правил, разумеется, а тот факт, что они нарушались без него. — Но что тебе там понадобилось?

- Всего лишь хотела найти информацию, что это за зелёное заклятие из моего сна. Ну, помнишь? Которым этот…

- Помню, помню! — поскорее перебил Северус, которого корёжило при одном воспоминании, не то что облеченном в слова. — Могла бы у меня спросить… — буркнул он, старательно глядя на чисто подметенные завхозом каменные плиты.

- А ты знаешь?! — пришла очередь возмущаться Лили. — Я тут землю носом рою, все учебники по Чарам до седьмого курса пролистала, репутацию пай-девочки вон испортила — а он, оказывается, знает?!

- Ты не спрашивала… — плиты, отполированные тысячами ног за тысячу лет, испещренные слюдяными прожилками, отражающими свет факелов, были очень занимательным зрелищем, очень. И ведь правда — спросила бы она прямо, он бы не стал ей врать, убеждал себя Сев. Конечно, не стал бы! А раз молчала, то и, рассуждал он, зачем ей это знать, зачем лишний раз тревожиться о… таком. Всё равно же он, Северус Снейп, не допустил бы подобного и близко. Костьми бы лёг, а не допустил. Так зачем?.. Но Лили — такая Лили!..

Всё это он думал, пока «такая Лили» с удовольствием, с оттягом, вымещала на нём свою досаду на библиотекаршу, свои невысказанные страхи, своё потраченное впустую время и своё праведное негодование. Думал и почти не слышал, чего она там кричит — и тем более уж не обижался. За дело кричит, в общем-то. Хотя лучше б она предоставила это ему. А ругаться она долго не умеет.

Она не умела. Через несколько минут поток лилиного недовольства иссяк, сменившись более свойственным ей любопытством.

- Так ты скажешь мне, нехороший человек, которого я столько лет считала другом, какой заразой запустил в меня этот мордоворот?! — за излишним пафосом Лили скрывала неловкость, что так напустилась на друга. В конце концов, она же и правда не спрашивала! А с намеками у мальчишек, кажется, врождённые трудности…

- Это не зараза, это смерть в чистом виде. Моментально и без вариантов убивает, в оригинале звучит как, — тут он потянулся к лилиному уху и, словно боясь произносить страшные слова вслух, выдохнул, всколыхнув медные пушистые колечки и запах мандаринов, — Авада Кедавра.

- Что? Абра кадабра какая-то! — скептически фыркнула Лили, ожидая от смертельного колдовства более значительного и благородного звучания. — Это ж даже не латынь!

- Это очень древнее заклятие, а язык — арамейский. В переводе значит «Уничтожаю по слову моему» или как-то так. Со времен введения Статута является Непростительным, одним из трёх, — поджал губы Сев, обидевшись не за Аваду, а за свои познания.

- И откуда же ты о нём в курсе, если оно такое древнее да запрещённое? — съехидничала Лили, тут же, впрочем, показав, что вопрос риторический. — Знаю-знаю, из маминых книжек! Хорошенькое же у тебя было детское чтение, пока я читала «Золушку»!

- Какое есть, — набычившись, мотнул головой Сев. — И «запрещённое» — ещё не значит «неизвестное», так-то. Любой взрослый волшебник так или иначе о нём знает, даром что применить его — не так просто!

- Хоть это радует, — невесело усмехнулась Лили. — А почему?

- Потому что оно требует изрядной магической мощи — это раз. Это бы ладно, сильных магов не так и мало. А два — искреннего желания убить. Вот. На это не всякий решится.

- П-получается, — после паузы начала Лили, — что всякие подлецы и отморозки, для которых жизнь ничего не стоит, могут убивать пачками — при условии, что хорошо сдали ТРИТОН, а хорошие люди не могут даже защититься? Не могут убить того, кто пришёл убить их? Из магловского пистолета может хоть выстрелить любой — пускай и зажмурившись!

- Так уж и любой? Ты бы вот смогла нажать на курок? — ляпнул Сев и тут же прикусил язык, понимая, что разговор заруливает в нежелательное русло.

- Смогла бы, — неожиданно твердо ответила Лили, полыхая глазами. — Если было бы нужно — смогла бы. Я надеюсь… — добавила она, чуть приугаснув.

- Не знаю, как для маглов, а для волшебника убийство — это разлом души, — выдал Сев непрямую цитату из той же «детской» книжки.

- Даже если из самозащиты? Или за правое дело? — скептически переспросила Лили, имитируя севовы танцы с бровями.

- Там не было исключений, насколько я помню, — со вздохом признался парень.

- Значит, грош цена этой теории! Потому что ситуации бывают разные, и мерить всё и вся одной меркой — неправильно! — девочка едва не топнула ногой.

Сев не стал спорить. Глядя на неё, такую живую, такую яркую, пылающую праведным гневом, от которого ясные зелёные глаза сощурились и потемнели, а тонкие руки сжались в кулаки, обтянув трогательные острые костяшки, он снова и снова клялся себе, что никогда, ни за что не допустит, чтоб смерть коснулась её — так иди иначе, той или другой стороной.

Лили же, перестав пылать, деловито спросила:

- Ладно, а как тогда, согласно твоему источнику, от этой абракадабры защищаться?

Сев вовремя заткнулся, чтобы не ляпнуть «Никак», потому что это было бы не совсем правдой. И уж точно — не той правдой, которую стоило сейчас говорить.

- Уворачиваться, укрываться за чем-то большим, убегать… — перечислил он. — По возможности, аппарировать. По возможности же, обезоружить противника — но это только если успеть до того, как заклинание будет произнесено.

- Негусто — высокий лоб Лили прочертили изумленные морщинки. — А что, контрзаклинания нет?

- Нет, — мрачно подтвердил Сев.

- За столько лет не придумали?! Невероятно!

- Да причём тут!.. — раздосадованно вскричал Снейп. — Вот скажи, есть контрзаклинание от летящего на тебя паровоза?!

- Есть! Протего! — тут же нашлась Лили.

- Ну-ну… И какой силы должно быть то Протего, чтобы уберечь тебя от кучи тонн железа? Вот примерно такое же Протего может защитить и от Авады. Но это неточно.

- Значит, нужно научиться ставить такой Щит! — безапелляционно заявила Лили.

- Пупок развяжется, — друг явно не разделял её оптимизма. — Даже у Дамблдора. Или только у него и не.

- Слушай, но это же если палочкой! Палочкой против палочки, сила против силы, да? А если, как мы? Как с трансфигурацией, как с целительством, как с полётами? Эта Авада, пущенная палочкой по заданной траектории, летит, как камень, как пуля. И непременно поразит цель, пробив по дороге деревянный щит. А если камень упадёт в воду? Вода поглотит его, погасит его инерцию, упокоит на дне — и дело с концом! От каждого камня река станет только ещё полноводнее, по чуть-чуть поднимая свой уровень!

- Ты предлагаешь сделать Щит из воды? — неутомимая бровь снова пошла в пляс.

- Условно. Из архетипа, идеи воды, как браслет — из идеи невидимости. И не говори мне, что это не может получиться! Может! И получится!

- Не скажу. Потому что ведь может! — Сев лихорадочно закопошился в сумке, чтобы немедленно набросать начало зароившейся перед глазами формулы. — У тебя всё может получиться, сумасшедшая! — и эти слова звучали однозначно как комплимент.

- От такого слышу! — засмеялась Лили. — Ну, кто первый до Выручайки?! Спорим, я?!

Так и получилось, что к вечерним экспериментам с зельями, занятиям с Регулусом, к которым постепенно присоединилась и Лили, беспалочковой трансфигурации и созданию аналогов программных заклинаний, прибавилась ещё и работа над Щитом, оставляя времени только на сон — и то по урезанной программе.

Рем, прерываясь на полнолуние, с энтузиазмом помогал, выполняя роль тестировщика. Кидая в спрятавшихся за невидимой стеной друзей всё более и более тяжёлые предметы и всё более опасные заклинания, он уже не боялся за них, как в первые дни: Щит держал. Не просто отбивал атаки, но впитывал их в себя, только наращивая свою мощь. Рем был счастлив, что наконец-то он пригодился «ложе», пригодился своим друзьям — и не только советом. Он не знал, что скоро наступит ещё один его звездный час.