Чистокровный спектр (джен)

Учитывая, что Люциус не объявился вчера после сообщения о визите Кассиопеи и за весь день даже не удосужился поинтересоваться, как всё прошло, его нынешнее нетерпение явно относилось к чему-то другому. Поэтому Эдриан был готов к любым неожиданностям… Вернее, ему так казалось, потому что увидеть посреди льдисто-голубой гостиной Малфой-мэнора лорда Лонгботтома он ожидал даже не в последнюю очередь — просто не ожидал.

Не сбиться с шага удалось каким-то чудом, а вот дар речи ненадолго оставил, так что положенные в приличном обществе расшаркивания, взятые Малфоем на себя, пришлись кстати, позволив Эдриану если не обрести равновесие духа, то хотя бы достаточно взять себя в руки, чтобы скрыть крайнюю степень изумления и не выставлять себя глупо моргающим косноязычным идиотом.

— Лорд Лонгботтом, скажу честно, не ожидал увидеть вас здесь, — кивнув с должной почтительностью, прохладно произнёс он и перевёл взгляд на Малфоя. — Люциус.

— Лорд Лонгботтом отказался обсуждать причину, приведшую его в мой дом, до твоего появления, — издевательски-любезно просветил тот и взмахом руки указал на мебель, предлагая выбирать место. — Прошу. Выпить чего-нибудь не предлагаю, вы ведь не станете делить вино с врагами.

Эдриан предупреждающе посмотрел на друга, но тот даже глазом не повёл, и он понял, что Люциус играет какую-то неизвестную ему партию, причём удачно — Лонгботтом чуть улыбнулся.

— Верно, лорд Малфой, рад, что мы друг друга понимаем. Лорд Нотт, я пришёл поговорить с вами на, скажем так, нейтральной территории.

Эдриан не стал скрывать удивления и даже каплю язвительности себе позволил.

— Дом врага — это нейтральная территория? Что-то новенькое.

— К себе ни вы меня, ни я вас не пригласим, так что, прикажете устраивать приватную встречу в «Дырявом котле»?

Хмыкнув, Эдриан первым занял кресло, вопросительно смотря на неожиданного гостя.

— Что ж, тогда говорите. Приведшая вас причина должна быть чертовски веской.

— Вы правы. — Лонгботтом долгим взглядом посмотрел на Малфоя, будто надеялся его сжечь или хотя бы обратить в бегство, а затем демонстративно сел лицом к Эдриану, будто они были наедине. — Я не мастер интриг, я прямой человек и предпочитаю называть вещи своими именами, потому скажу прямо. Пересмотр дел Пожирателей смерти — ваших рук дело?

— Нет, — спокойно ответил он и по примеру Люциуса издевательски улыбнулся, — это дело грязных рук охраны Азкабана, не просто обыскивающих несчастных жён, но и обворовывающих их, оскорбляющих и лапающих, как каких-то портовых шлюх.

Харфанг с честью выдержал удар.

— Я перефразирую. Мерзости работающих на Министерство ублюдков вы используете к своей выгоде?

— Да, — легко признал причастность он.

— Благодарю за честный ответ. Вы надеетесь вытащить своих дружков?

С ответом Эдриан не стал спешить. Хотелось посмотреть на Люциуса, узнать, что он думает обо всём этом — и о визите, и о теме разговора, и о том, куда тот ведёт, — но отвести взгляд было подобно признанию поражения, так что здесь и сейчас Эдриан был сам по себе и самостоятельно определял ход беседы и её последствия.

— Почему я должен быть с вами откровенен? Мы с вами не враги, лишь политические противники, однако мой друг — ваш враг, уже одно это вряд ли предполагает откровенность.

— Справедливо, — легко согласился тот. — Я первым открою карты. Вы знаете о моём внуке, — это не было вопросом, — и знаете о моём отношении к его мучителям. А я знаю, чью дочь вы воспитываете и считаете своим собственным ребёнком. Предлагаю сделку. Миссис Лестрейндж остаётся гнить в Азкабане, взамен я проголосую за оправдание любого названного вами мага.

Фамилию Беллы он буквально выплюнул, но ничего иного от него нельзя было ждать, так что на это Эдриан не обратил никакого внимания, а вот предложение заставило усомниться в реальности происходящего.

Когда он сам говорил об этом — что ненависть к Беллатрисе и желание оставить её в тюрьме затмит Лонгботтому весь свет, — это звучало логично, но неправдоподобно. То есть иди речь о другом человеке, Эдриан бы поставил на эту карту, но заподозрить сидящего напротив мага в желании наплевать на всё ради мести?..

Харфанг Лонгботтом не просто так числился во врагах, пусть Эдриан и использовал облегчённый эвфемизм «политический противник». Входя в партию либералов наряду с Боунс, Краучем, Уоррингтоном и остальными магами, спокойно относящимися к частной жизни и следованию вековым ритуалам другими, Лонгботтом был ярым противником всего образа жизни чистокровных. Замкнутый и неприятный в общении, Харфанг не приветствовал гостей и предпочитал сохранять дистанцию даже с родственниками, если те не разделяли его убеждений. Когда началось противостояние между Тёмным Лордом и Дамблдором, то есть партиями консерваторов и магглолюбцев, представитель либералов Лонгботтом неожиданно для всех поддержал давнего приятеля и выступил не просто против Пожирателей смерти, осудить методы которых было чуть ли не естественно, но против чистокровных вообще. Буквально на ровном месте он потребовал запрета на применение Тёмной магии, а если точнее — того, что он причислял к таковой: зельеварение, артефакторика, даже руны — по мнению Харфанга всё, в чём использовались кровь и плоть, что могло быть применено во вред, подлежало уничтожению и запрету. Ходили слухи, что он сжёг половину семейной библиотеки, избавляясь от гримуаров и старинных книг с описаниями и рецептами, и перестал выращивать растения, которые использовались в них. От него ушли покупатели, с которыми Лонгботтомы сотрудничали веками, — Харфанг требовал отчёта за каждый листик и веточку: в каком зелье будут использованы выращенные им ингредиенты и не пойдут ли они на недостойные цели. И всему причиной, как шёпотом намекали годы спустя, была глупость его единственного сына, погибшего при использовании Тёмной магии во время какого-то ритуала.

Всей правды о лорде Лонгботтоме и его семье Эдриан, разумеется, знать не мог, но слухов и собственных наблюдений хватало, чтобы не поверить в искренность предложения. Что бы ни замыслил Харфанг, играть в его игры лорд Нотт не планировал.

— Ваше намерение отвратительно, а то, что вы предлагаете, — оскорбительно. — Он видел боковым зрением, как глаза Люциуса распахнулись в пол-лица, но проигнорировал это, продолжив чеканить слова ледяным тоном. — Что бы вы ни думали о лорде Малфое, Пожирателях смерти и Тёмной магии, думать обо мне в подобном ключе я вам не позволю. Точно не в гостиной моего друга. Уж не знаю, какие цели вы на самом деле преследовали, однако как судья Визенгамота я считаю, что заключать подобного рода сделки преступно. Сожалею, но я вынужден уведомить Визенгамот о вашем недостойном поведении. Вам пора, лорд Лонгботтом, благодарю за визит.

Эдриан встал, и Харфангу не оставалось ничего иного, как последовать примеру. Не прощаясь и вообще не говоря ни слова, он дошёл до камина и исчез с характерным треском пламени, и только тогда Малфой взорвался:

— Что ты, мать твою, творишь?! — почти прокричал он в лицо Нотта, вцепившись ему в плечи и натурально встряхивая. — Тебе что, голос лишний?!

Невербально бросив жалящее, Эдриан стряхнул руки Малфоя с плеч и отступил на шаг.

— А теперь перестань истерить и включи мозг — ты умеешь, я точно знаю.

Люциус сверкнул глазами, глядя со злостью, и Эдриан нахмурился.

— Я серьёзно, Люц, ты достаточно богат, чтобы не вестись на заветренный сыр в мышеловке. Назови мне хотя бы одну причину, чтобы поверить в это представление?

— Хочешь сказать?.. — ещё не успокоившись, но действительно беря себя в руки, Люциус понизил тон и неуверенно уставился на Эдриана.

Тот нарочито пожал плечами.

— Я не знаю, Люц. Но я не верю ни на кнат, что этот человек действительно пришёл бы к тебе в мэнор, чтобы сделать мне подобное предложение. Пойдём-ка в кабинет, надо кое-что прояснить, — на ходу бросил он, двинувшись к двери. Люциус приглушённо выругался и зашагал следом молча.

По-хозяйски достав из шкафчика инкрустированную эмалью шкатулку, где Малфой хранил летучий порох, Эдриан не спрашивая разрешения бросил пригоршню в камин и, насмешливо глядя на друга, чётко произнёс:

— Дом Аластора Грюма!

Малфой поперхнулся.

Несколько секунд пламя полыхало зелёным, а затем в огне появилось лицо Грюма.

— Ещё раз добрый вечер, Аластор. У меня кое-что произошло, не будете ли так любезны передать леди Боунс, что мне необходимо срочно с ней поговорить? Я в Малфой-мэноре и буду весьма признателен, если она как можно скорее присоединится ко мне.

Глаз Грюма расширился в удивлении, однако он ограничился решительным кивком и, не задав ни единого вопроса, оборвал вызов.

— Это что сейчас было? — тихо спросил Малфой, и Эдриан улыбнулся:

— Я не успел ничего сказать — не при Лонгботтоме же было рассказывать, Лаки передал твою настоятельную просьбу нестись к тебе сломя голову, так что дома я даже минуты ни пробыл. Я был у Грюма — беседовал с Амелией. Ничего срочного, потом расскажу, а сейчас… — он запнулся, прислушавшись к тому, что происходило за пределами кабинета, и удовлетворённо кивнул: — А вот и Амелия. Достань Омут памяти, пожалуйста.

В который раз за последние минуты Малфой прикусил язык и повиновался без лишних вопросов. Вскоре в дверях появилась леди Боунс в сопровождении домовика.

Эдриан со смешком приглашающе махнул рукой.

— Прошу прощения за настойчивость…

— Бросьте, Эдриан, вы бы не связались с Аластором, не будь дело срочным. Добрый вечер, лорд Малфой.

— Леди Боунс, — галантно приложился к её ручке тот.

— Не буду ничего говорить, — вернул себе инициативу Нотт и указал на Омут памяти, — сами посмотрите.

И, больше не тратя время, извлёк воспоминание о только что состоявшемся разговоре, опуская серебристую нить в старинную чашу.

— Прошу.

Амелия покосилась на Люциуса, вздохнула и опустила голову в чашу.

— А ты не шутил, — хмыкнул Люциус, — и вправду сдал Харфанга с потрохами.

— Само собой, — удивлённо повернулся Нотт. — Мне подставы ни к чему, а в чистоту грязных намерений Лонгботтома я, как уже сказал, не верю.

— Подожди… Хочешь сказать, ты заподозрил подставу? — Люциус с искренним удивлением смотрел на него. — И дело не в оскорбительности предложения, а именно в том, что ты не поверил, что оно реальное?

Закатив глаза, Эдриан постучал пальцем по лбу.

— Я не настолько нежен, Люц, чтобы отказаться от выгодной сделки из-за поруганной добродетели.

— Прости. Что-то я не в форме.

— Я писал тебе насчёт Кассиопеи и Азкабана, — покосившись на спину Боунс, приглушённо произнёс Эдриан. — И был удивлён отсутствием какого-либо интереса с твоей стороны.

— Не до того было, Эд, извини.

— Могу я узнать, чем таким важным ты был занят? — осторожно спросил он и ничуть не удивился, услышав ответ:

— Не стоит. Я тебе полностью доверяю, однако некоторые моменты предпочту держать в стороне от твоей непорочности. Бизнес, Эд, ничего личного.

— Ты снова влез в какие-то тёмные делишки? — устало вздохнул он.

— Выступать меценатом и спонсором без источника восполнения средств невозможно. Со временем ты всё узнаешь, а пока — не спрашивай.

Было, конечно, интересно, что задумал прохиндей-Малфой, но Эдриан и раньше сдерживал любопытство, без вопросов делая для него порт-ключи в самые разные точки света, так что и сейчас ограничился кивком. И на этом разговор на отвлечённые темы заглох, потому что Амелия закончила просмотр воспоминания и подняла расширенные в удивлении глаза на мужчин.

— Эдриан… Это был не лорд Лонгботтом.

Люциус охнул, не сдержавшись, Нотт же не нашёлся со словами. Сейчас, после того, как Амелия произнесла это вслух, в голове стал отчётливо слышен внутренний голос, радующийся, что Эдриан не повёлся на заманчивое предложение и поступил нарочито правильно. И Боунс, и Малфой смотрели на него в ожидании комментария, но ему нечего было сказать — заподозрить подмену в не знакомом лично человеке? Нет, на такое его интуиции было явно недостаточно.

И потому на вопросы Амелии он ответил почти правдиво:

— Я заинтересован в пересмотре дел и действительно желаю видеть Рабастана на свободе. Но я верю в закон и справедливость и не намерен опускаться до подобных низостей.

Зато когда она ушла, с вопросами насел Малфой, не поверивший, что дело в порядочности:

— Как ты понял, что он не тот, за кого себя выдаёт?

— Да не понял я! — повысил голос раздражённый настойчивостью Нотт. — Я же сказал: не поверил в честность предложения. В то, что лорд Лонгботтом мог прийти к тебе с таким предложением! Я счёл это подставой. Мол, мы ухватимся за предложение, а тот сольёт информацию той же Амелии, тем самым выставляя меня не добропорядочным магом, а банальным лжецом. Но мне и в голову не пришло, что это кто-то другой!

Люциус посверлил его взглядом и скривился, признавая справедливость сказанного.

— Есть догадки, кто это мог быть?

— Ни одной, — честно помотал головой Эдриан. — Про отношение Лонгботтома к Белле знают все, про мою дружбу с Рабастаном — многие. Про нашу с тобой, кстати, тоже. Сложить два и два не так уж сложно. Но вот кто решился бы на подобную беспрецедентную наглость?..

— Не Дамблдор, — с долей разочарования в голосе протянул Люциус. — Вряд ли ему сейчас до тебя.

Эдриан не спешил соглашаться. Неприятности старику они обеспечили солидные, но как они сами умудрялись справляться с кучей дел одновременно и лавировать между проблемами, так и Дамблдор был опытной акулой, свободно ориентирующейся в мутной воде. К тому же он не мог не понимать, к чему всё идёт, а значит, спланировать эту сцену мог заранее.

— К Мордреду! — махнул рукой Нотт. — Не желаю ломать голову над этим! Фактов у нас никаких, так какой смысл? Я доверяю Амелии, если в этом можно разобраться, она разберётся.

— Какие у тебя дела с Грюмом? — вдруг спросил Люциус.

Эдриан даже не сразу понял, к чему задан этот вопрос, и потому ответил с задержкой.

— Помимо рабочих? Так вот эти самые — насчёт пересмотра. Только не говори, что заподозрил меня в двойной игре.

— Нет, конечно. — На лице Малфоя проступило искреннее удивление. — Просто я до сих пор не могу поверить, что ты действительно с ним ладишь.

— Слушай, — меняя тему, подался вперёд Эдриан, — надо бы нам что-то придумать, чтобы обезопасить себя от подобного. Мало ли кто ещё решит выдать себя не за того человека…

— Намекаешь, что мне пора на камин «Гибель воров» устанавливать? — беззлобно усмехнулся тот.

— Ну, водопад вряд ли обрадует гостей, но… Люц, мы рискуем. Хотелось бы обезопасить тылы.

— Есть идеи?

— Не поверишь — есть. — Эдриан вдруг широко улыбнулся, а следом и засмеялся. — Кажется, я придумал себе новую головную боль.

— Рассказывай!

— Да рано пока, идея сырая, нужно её всесторонне обдумать, а пока… Ты мог бы оказать мне услугу?

— Всё, что попросишь, — без колебаний уверил Малфой, смотря открыто и даже с лёгкой обидой. — Зачем спрашиваешь, когда это я тебе отказывал?

На ум тотчас же пришёл состоявшийся не так давно разговор об организации побега для Рабастана и категорический отказ Люциуса влезать в это, но Эдриан потряс головой и улыбнулся.

— Я случайно наткнулся на ничейный магический источник. То есть я не уверен на этот счёт, но вроде как он действительно ничейный. И я хочу, чтобы он стал моим — Эди подрастёт, ему будет нужен свой дом…

— Ничейный? — заинтересовался Малфой. — Это невероятная удача! Чем я могу помочь?

— Я не представляю, как подступиться к этому вопросу, — признался Эдриан, разводя руками. — Не хотелось бы упустить возможность, пока я буду тыкаться как слепой котёнок.

— Не продолжай, — широким жестом отмёл словоблудие Малфой и решительно кивнул. — Давай координаты, я займусь.

— Спасибо! — обрадовался он, хотя с самого начала не сомневался, что друг не откажет в помощи. — И кстати, о помощи. Я просил Снейпа сварить кое-что, жди визита, полагаю, варить что-то запрещённое в Хогвартсе он не осмелится.

— Удачно, — потёр руки Люциус, — я собирался ему писать — нужно расспросить о Дамблдоре. Вряд ли он в курсе дел, но вдруг заметил что-то любопытное?

— Этот наверняка заметил, — хмыкнул Нотт, поднимаясь. — Ладно, мне давно пора быть дома. Увидимся.

— Держи в курсе, — на прощание кивнул Люциус, уже обдумывая какой-то из очередных планов.

29.5.22