Чистокровный спектр (джен)

После ухода Цедреллы Люциус с Эдрианом просидели в тишине достаточно долго, пытаясь прийти в себя от новостей. Обсуждения ждали разные вопросы, и каждый из них был важен, однако ничего так и не было сказано. Сведения необходимо было как следует обдумать, прежде чем что-то говорить и тем более принимать судьбоносные решения.

Дети давно спали, в гостиной дремал над книгой Крауч, и Эдриан опустился напротив него на диван, пытаясь решить, будить Барта или…

— Приём кончился? — заспанно пробормотал тот, проснувшись от взгляда. — Как всё прошло?

— Лучше, чем ожидалось, — устало улыбнулся Нотт и зевнул, прикрыв рот ладонью. — Все вопросы завтра, сил совсем не осталось, а парой слов тут явно не обойтись.

Довольным Барт не выглядел, но настаивать не счёл нужным. Понимающе кивнул и сочувственно предложил:

— Иди спать, выглядишь измотанным.

— А чувствую себя ещё хуже, — признался Эдриан и усилием воли поднялся на ноги, оттолкнувшись руками от подлокотников. — Спокойной ночи.

— И тебе…

Когда Эдриан проснулся, было сумрачно. Усталость хоть и ощущалась слабее, полностью не прошла, голова была тяжёлой, и вставать категорически не хотелось. По окну барабанил дождь, через приоткрытую на проветривание створку в спальню вполз зябкий холод, и он малодушно накрылся одеялом с головой и продолжил спать.

Второе пробуждение вышло более приятным.

Дом хранил молчание. Позавтракав в одиночестве, Эдриан прошёлся по первому этажу, ища, чем бы заняться, раз уж погода против работы на открытом воздухе, но на глаза не попалось ничего, требующего вмешательства. За последние месяцы заброшенный Нотт-мэнор превратился в чистый и уютный дом, в котором не прятались по углам докси, не скрипели двери, из которого были изгнаны пауки, а труд их жизни был безжалостно выметен из всех углов.

Без детей в молчащем доме было непривычно, и всё же больше не было той атмосферы заброшенности и одиночества, что ощущалась на протяжении почти всей жизни Эдриана. Он знал, что больше не один, что дети скоро вернутся домой и дом вновь наполнится голосами и смехом, и от этого чувствовал себя счастливым.

В голове было пусто несмотря на то, что его решения ожидал целых ворох проблем — окклюменция в подобных ситуациях была незаменима, и Эдриан искренне благодарил отца за науку. Ему нужен был отдых, передышка, а потому никаких важных мыслей он себе не позволял, сосредоточившись на построении планов на ближайшее время. К полудню он пришёл в себя достаточно, чтобы медленно, по одному имени за раз, начать анализ вчерашних событий.

В целом приём прошёл намного лучше, чем они рассчитывали. За целый день между врагами, соперниками, недоброжелателями и просто недружелюбно настроенными представителями разных сторон минувшего противостояния не состоялось ни одного конфликта. Не было даже ссор, не то что стычек или дуэлей, и это можно было отнести к несомненной победе. Эдриан вспоминал слова, жесты, интонации; перед мысленным взором вставали виденные вчера мелочи, которые после осмысления превращались в намёки и факты. Кто где стоял, кто с кем говорил, кто на кого как смотрел.

Неожиданно он понял, что на него было направлено слишком много взглядов. Вчера он упустил это из виду, концентрируясь на диалогах, но сейчас память любезно восстанавливала нужные кадры. Противостояние между волшебниками — война — унесло немало жизней, и в Магической Британии осталось слишком много вдов. И спустя год траура многие из этих женщин, состоявших в договорных браках и потому не особенно скорбевших по нелюбимым мужьям, стали заинтересованно поглядывать по сторонам. Те женщины, что помоложе, смотрели на Нотта с опасливым любопытством, как на экзотическое блюдо. Женщины примерно того же возраста, что он сам, хуже скрывали заинтересованность и смотрели прямо. Ну а дамы постарше, казалось, готовы были его съесть прямо там.

От изумления он даже остановился. Могло ли это быть правдой? Не выдал ли он увиденное за… Желаемое? Эдриан покачал головой, отрицая такую возможность: он вовсе не желал становиться объектом интереса совершенно посторонних дам, большинство из которых не вызывали в нём не то что симпатии, но даже нейтральных чувств. И это уже не говоря о сложностях, неизбежно вставших бы между ним и кем-то из дам из семей политических противников. Мог ли он ошибиться? Но и это было маловероятно, уж слишком откровенны были те взгляды.

Запретив себе развивать эту тему, он продолжил разбирать поведение других гостей.

Маги, которых он мог отнести к «своим», смотрели с интересом, надеждой, одобрением и ожиданием. Нейтралы всем своим видом выражали сомнения, которые постепенно трансформировались в интерес и одобрение с ожиданием. Враги держались наособицу, зыркали исподлобья, были напряжены и готовы прорываться за детьми… Но по мере того, как шло время, взгляды утрачивали агрессивность и злость. Его разговор с Боунс привлёк внимание не одного лишь Уоррингтона. Гибель Эдгара с супругой, позиция самой Амелии — меньше всего волшебники ожидали, что принципиальная и неподкупная Боунс станет мирно беседовать с Ноттом, однако апофеозом дня стал её диалог с Малфоем — мирный, конструктивный, открытый. Это сдвинуло с занятых позиций самых скептически настроенных магов, и дальше стало проще.

Мысленно составляя список тех, кто так или иначе дал понять, что готов к диалогу, он продумывал способы убедить сомневающихся и утвердить во мнении колеблющихся, твёрдо решив, что сделает Сьюзен Боунс тем самым примером, что в будущем сможет заткнуть любого скептика. И помимо собственных достоинств и малфоевских ораторских достижений счёл правильным воспользоваться и помощью Грюма. Амелия уважала Грозного Глаза, кажется, больше любого другого человека, так что было бы не лишним заручиться его поддержкой и одобрением…

С Грюма мысль каким-то хитрым образом перешла на Цедреллу, и Эдриан снова воспользовался окклюменцией — думать о сказанном этой дамой было слишком рано.

Погруженный в размышления Эдриан не замечал течения времени, и когда чувство голода заставило наколдовать Темпус, он успел привести в порядок одну из комнат Северного крыла. Удивлённо посмотрев на светящиеся в воздухе цифры, он обвёл взглядом вычищенное от векового запустения помещение и широко улыбнулся. Преображение дома всё так же радовало его и заставляло улыбаться… Однако пропущенный обед напомнил о себе неприятным чувством в животе, и довольный собой лорд Нотт решительно зашагал обратно в жилую часть дома — пора было переодеваться и отправляться в Малфой-мэнор для тяжёлого, но нужного и важного разговора.

Детские вопли он услышал сразу, как только пламя в камине перестало гудеть. Голос Давины вторил маркусовскому ору, но ни страха, ни тем более боли в нём не угадывалось, так что Эдриан лишь вздохнул. Ему было интересно, пришли ли уже в себя после вчерашнего перенасыщенного событиями дня дети, и громкость криков послужила лучшим ответом. Нет. Совершенно определённо — нет.

По дороге к кабинету Малфоя Эдриан сделал крюк, чтобы посмотреть на детский сад через окно, и продолжил путь с умиротворённой улыбкой.

— Привет, — без стука входя в комнату, он внимательно посмотрел на осунувшееся лицо друга и задал не тот вопрос, что собирался. — Ты как? Случилось ещё что-то?

— А тебе мало вчерашнего?.. — Люциус поднял воспалённые глаза и присвистнул. — А ты чего бодрый такой?

— Окклюменция спасёт мир. И психику парочки интриганов заодно, — хмыкнул Нотт. — Ты хоть спал?

— Ну… так. Дремал. — Малфой поморщился и признался: — Слова миссис Уизли не давали покоя.

— Люц, мы ничего не могли сделать…

Но тот не позволил себя утешить:

— Могли, Эд. Я мог.

Эдриан промолчал, не зная, что сказать. В его понимании Малфой действительно не мог сделать ничего сверх того, что сделал: подсказать Гойлу и примазавшемуся Крэббу воспользоваться лазейкой в виде Империуса и больше не отсвечивать. Помимо денег и связей, на которые, очевидно, рассчитывали все кому не лень, у Малфоя был сын, и по мнению Нотта, защита Драко и обеспечение возможности не лишать его отца стоили больше, чем потенциальная возможность чуть облегчить чьё бы то ни было существование.

— Цедрелла говорила о невестке… Я не очень понял, о ком шла речь. Кто её невестка?

— Ну да, ты ж в это время уже не участвовал во всём этом… Младший Уизли… то есть младший сын Цедреллы женился лет пять назад. Не тайно, но… Парень с фамилией Уизли не мог рассчитывать на поздравление большого числа чистокровных магов, поэтому свадьба была то ли скромной, то ли вовсе ребята ограничились ритуалом. Я к тому, что почти никто не знал, на ком он женился. Или, точнее, за кого вышла замуж девушка из уважаемого чистокровного рода. Она просто пропала — писала письма, изредка встречалась с подругами, но больше не посещала никаких светских мероприятий. Времена, сам знаешь, какие были, её затворничество никого не удивило и не вызвало никаких вопросов… А потом, кажется, уже и спрашивать было некому.

— Люц, ты, как миссис Уизли, решил интригу сохранить?

Малфой осёкся, сфокусировал на нём взгляд и, помолчав немного, усмехнулся.

— Само самой вышло, — с улыбкой качнул он головой, — но раз уж получилось, позволь мне продолжить.

Эдриан закатил глаза, но больше из вредности. Он ничего не имел против такого стиля изложения, если в конце будет дан ответ на загадку.

Среди Пожирателей были самые разные люди. Старая гвардия давно отошла от дел, большинство по причине безвременной кончины от смертельного проклятия, однако были и те, кто сменил род занятий и, продолжая поддерживать Тёмного Лорда, просто не принимал участия в рейдах и запугивании, перенеся деятельность под своды зала суда, где проходили заседания Визенгамота, или в уютные офисы самых разных отделов Министерства. Пожалуй, один лишь МакНейр не считался с возрастом и продолжал получать удовольствие от махания волшебной палочкой или секирой. Так вот отец вышедшей за младшего Уизли девушки был среди тех, кто предпочитал не марать руки. Однако в восемьдесят первом году Магическую Британию серьёзно лихорадило, и Лорд потребовал, чтобы все отсиживающиеся по мэнорам Пожиратели встали в строй, и ему пришлось доставать давно убранные белую маску и дуэльную мантию.

— Почему он меня не вызвал? — удивлённо перебил Эдриан. — Если Лорд выдернул из Министерства мужчину, у которого взрослая дочь, то есть того, кто явно давно утратил боевые навыки, то почему не вызвал меня?

— Ты не поверишь, но про тебя не вспомнил никто из тех, кто желал бы тебе неприятностей, а мы промолчали. Лорд же… Кто знает, что у него творилось в голове в последние дни?

— И то верно… Продолжай, пожалуйста.

— Насчёт боевых навыков ты правильно заметил. Этот маг слишком давно не использовал палочку ни для чего, кроме бытовых чар, и потому не было ничего удивительного в том, что в первом же рейде его ранили… Хуже того, с него сорвали маску…

Очевидно, член Ордена Феникса его не узнал, — под знамёна Дамблдора шли люди другого круга, по большей части не принятые в приличном обществе, — однако было вопросом времени, как скоро он встретится с Дамблдором или заявится в Аврорат и передаст воспоминания об этом происшествии. И потому второй за ночь рейд последовал незамедлительно — даже без приказа Лорда Пожиратели смерти отправились в дом, где жил Эдгар Боунс.

— Блядь, — ёмко охарактеризовал информацию Нотт.

— Да не то слово. Я вчера просто в шоке был. Только завершил разговор с сестрой Боунса, как появляется миссис Уизли и предлагает освободить сына его убийцы, — Люциус вздохнул и досадливо поморщился. — На сухую рассказ тяжело даётся. Выпьешь?

— Если честно, я бы поел, — честно сказал Нотт.

Малфой без вопросов щёлкнул пальцами, отдал приказ домовику, налил себе виски на два пальца и возобновил экскурс в историю.

— Меня в доме Боунса не было, но я видел вернувшихся. Знаешь, все эти любители магглов могут сколько угодно орать, что мы убийцы и монстры, но сколько раз мы шли, чтобы убивать? Пять? Десять? Лорд посылал нас в рейды чуть ли не ежедневно, но убить — это был редчайший приказ. Да, я понимаю, нас винят во всех несчастьях, и я не отрицаю нашей вины, но… Разве Дамблдор меньше виноват? Боунса бы связали, стёрли ему память и ушли. Никто не хотел его смерти. Но он успел связаться с орденцами, завязался бой, в результате которого дом был стёрт с лица земли вместе с находящейся внутри семьёй. Никто не рассчитывал на такой итог…

— Так он успел передать воспоминания?

— Тогда — нет, но… Официально о смерти Боунса стало известно намного позже, и тесть Дариуса Уизли предпочёл перестраховаться и в спешном порядке порвал все связи и покинул Британию с первым же порт-ключом. И вот теперь мы наконец переходим от предыстории к истории.

— Да неужели, — хмыкнул Нотт, однако в этот момент в кабинете появился домовик с тяжёлым подносом, и Люциус отнёс эти слова к появлению еды, а не критике манеры повествования.

Хотя Боунс погиб, его воспоминания не были утрачены. Он слил их сразу же, как вернулся домой, так что хотя и не успел передать Дамблдору… Аврорат обнаружил флакон рядом с его телом, воспоминания просмотрели и Пожирателя смерти без маски узнали — Грюм и узнал, — и в его дом тотчас же был направлен отряд авроров.

— Парень только успел осознать, что отец ошибся и зря сбежал — прошло целых три дня, а ничего не происходило, — как из камина хлынула волна красных мантий.

— А камин заблокировать ума не хватило? — не удержался от комментария Эдриан, оторвавшись на секунду от свиных рёбрышек.

— Так он был заблокирован. Защиту не обновляли давно, да и ставил её не твой отец, так что, — Люциус развёл руками, — неблагоприятное стечение обстоятельств. В те дни у многих из нас притупилось чувство опасности, — он поморщился. — Историю пишут победители и сейчас рассказывают иное, но дамблдоровские выкормыши и мальчишки-авроры не были нам ровней, мы их кровавым фаршем по мостовым раскатывали… И успели привыкнуть к безнаказанности настолько, что когда Лорд исчез, нас в прямом смысле слова брали голыми руками — настолько мы перестали бояться. — Он вздохнул, поморщился и подлил себе ещё виски. — Но вернёмся к ситуации с Уизли. Увидев на пороге авроров, парень перепугался знатно, но сумел сбежать. Сейчас уже не скажешь, было ли это правильным поступком: ордер был не на него, а на отца, так что могли и не проверить руку на предмет метки. Пару дней он пожил у приятеля, но у того отец был, скажем так, не самым гостеприимным человеком, и пришлось внезапно лишившемуся дома и средств к существованию юноше идти на поклон к сестре — больше ему было не к кому обратиться. И вот тут, — Люциус воздел указательный палец с серьёзной миной, — у меня лично возник вопрос: почему он не обратился ни к кому из нас? Приятель тот, тут не поспоришь, подвёл его, хоть и не по своей вине, однако Лорд бы не оставил его на улице…

— А ты поставь себя на его место, — дожевав, возразил Эдриан. — Представь, что сейчас восемьдесят первый год, из камина вырвались авроры, ты сбегаешь, приходишь ко мне… А через пару дней я тебе прямым текстом говорю: Люц, я тебя люблю, ты мой друг, но мне денег хватает впритык, чтобы мы с сыном не голодали, а мэнор нам на голову не рухнул, так что погостил денёк-другой — и хватит, не могу я себе позволить кормить тебя, а тем более содержать. Что бы ты сделал?

— Мордред, Нотт, у тебя реально настолько хреново дела обстояли в те времена? — поражённо выдохнул Малфой.

Эдриан смутился и неловко дёрнул плечом.

— Мы не обо мне говорим. Парень из наших? Значит, семейная гордость, плавно перетекающая в гордыню. Одно дело перед старшей сестрой слабость показать, а другое — перед теми, чьим уважением дорожишь.

— Ну… звучит логично… — вынужденно признал Люциус. — Хм, я не подумал об этом, ты прав. В общем, мы знали, что у него неприятности, но когда спрашивали, как дела, он отвечал, что нормально. — Эдриан демонстративно закатил глаза. — Да понял я, понял, что по-другому никто бы и не ответил, — махнул на него рукой Малфой. — Однако он прожил у сестры, а значит, у Цедреллы Уизли, достаточно времени…

— Чтобы она стала считать его своей семьёй? — возразил Эдриан. — Не слишком ли шустро? Вспомни Кассиопею, она с Эваном под одной крышей сколько — два года прожила? Или три? А она так и не… не то что не полюбила его, но даже своим считать не стала.

— Не сравнивай.

— Почему это? Они же кузины и даже, кажется, ровесницы!

— Старухи-Блэк — да, а вот Эван и обсуждаемый парень — нет. Всё, что между ними было общего, это учёба на Слизерине, чистая кровь да метка на левой руке. Розье был шалопаем, а этот — серьёзный парень. Но причина была в Дариусе Уизли.

— А он тут при чём? — удивился Нотт.

— При том, что влияние зятя сказалось на его отношении к ситуации в мире, и незадолго до конца он пришёл к Лорду.

— Мдэ, — крякнул Нотт. — Это многое меняет, но… не в худшую ли сторону?

— Миссис Уизли оказалась лучше, чем о ней можно было бы подумать. Она не обвинила парня, смогла принять решение сына…

— Я правильно понимаю, что не был знаком с этим парнем?

— Почему? — удивился Люциус.

— Например, потому, что я так и не понял, о ком ты говоришь. Строгие отцы у приятелей — да половина отцов строгие, а если вспомнить, что речь шла о человеке, которого разыскивал Аврорат, наверняка каждый первый указал бы гостю на дверь. Наличие сестры… Навскидку человек десять назову… Хотя постой… — Эдриан вдруг выпрямился и посмотрел на Люциуса с изумлением. — Мерлин! Я идиот.

— Не согласен, — ухмыльнулся Малфой, — но продолжай.

Нотт пропустил это мимо ушей.

— Нас не интересуют все — только те, кто оказался в Азкабане. Причём, раз уж ты с такой лёгкостью воспроизвёл все факты… Опять же, его отец из старой гвардии…

— Догадался? — горько улыбнулся Люциус.

— Угу, — медленно кивнул Эдриан. — И теперь не могу поверить, что он нашёл общий язык с Цедреллой Уизли.

— В это я и сам не могу поверить. Кстати, о ней. Когда будем обсуждать освобождение узников Азкабана?

— После обеда, — качнул головой он и воткнул вилку в ни в чём не повинный кусок картошки.

На душе было паршиво.

17.12.2020