Чистокровный спектр (джен)

Снова стало сложно сосредоточиться на работе из-за терзающих душу сомнений. Эдриан понимал, что уже принял решение и оно правильное, но осуществлять его — этому противилось всё его естество. Да ещё, как назло, не происходило ничего экстраординарного, что могло бы послужить поводом для отсрочки, дало бы право не делать то, что казалось ошибкой, или напомнило бы о том, что забота о собственной безопасности должна быть на первом месте.

Дотянув почти до обеда, он тяжко вздохнул и призвал из шкафа папку со специально зачарованной голубой бумагой для служебных записок. Погрыз кончик пера, сплюнул и с ещё одним тяжким вздохом макнул перо в чернильницу и наконец написал:

«Нужно поговорить. Важно. Нотт».

Свернув из бумаги самолётик, он стукнул по его крылу волшебной палочкой, задавая адресата, и закрыл глаза. Обратный отсчёт пошёл.

Грюм появился на пороге через пятнадцать минут — на вкус Эдриана, слишком быстро. Как всегда не утруждая себя стуком вошёл, позыркал стеклянным глазом по сторонам, сел верхом на стул для посетителей и улыбнулся своей отвратительной улыбкой, годной лишь для запугивания непослушных детей — чтобы на всю жизнь запомнили, чего нельзя делать. Впрочем, единственный глаз смотрел доброжелательно — это Эдриан успел научиться определять, не доверяя испещрённой шрамами роже, которая из-за многочисленных повреждений была просто-напросто неспособна передавать положительные эмоции.

— Здорово! Что случилось?

Эдриан не ответил на улыбку. Взмахнул палочкой, закрывая дверь, наложил чары против подслушивания и посмотрел на Грюма — прямо в настоящий глаз.

— Я хочу поступить правильно, но не ценой своих свободы, работы или репутации, — начал он, а Грюм тут же посерьёзнел и напрягся, подаваясь вперёд. — Мне нужны гарантии, Аластор.

— Ты не перебарщиваешь?.. А говорил, что не станешь требовать должок…

Нотт покачал головой, подавив желание снова горько вздохнуть.

— Это не имеет отношения к нашим личным взаимоотношениям. Сейчас я говорю с вами, как с официальным лицом.

— Та-а-ак… Ладно, выкладывай. — Но Эдриан не спешил начинать, лишь снова медленно покачал головой. Грюм цокнул и всмотрелся в его лицо. — Ты кого-то убил?

— Нет, — без эмоций ответил он.

— Непрощёнкой баловался? — выдвинул иное предположение аврор.

— Нет, — снова покачал головой Эдриан.

— Тогда чего ты в истерию ударился? — начал злиться Грюм. — Я тебя знаю, Нотт, ты нормальный мужик. Говори уже прямо! Смогу — помогу.

Эдриан криво усмехнулся и поставил на стол тёмно-красный кубик.

— Это что? — демонстрируя не дюжее терпение, спросил Грюм без всякого выражения.

— Это останки одного из авроров, что погибли при попытке взлома Лестрейндж-холла.

Он даже не успел моргнуть — в лоб была нацелена волшебная палочка, а сам аврор уже не сидел на стуле, а стоял опасно близко, готовый физически скрутить его, подавляя даже намёк на сопротивление или попытку побега. Эдриан не обманывался насчёт способности Грюма справиться с ним, а потому даже инстинктивно не попытался оказать сопротивление, напротив, медленно поднял пустые ладони и встретился взглядом с пылающим гневом глазом Грюма.

— Не заставляйте меня жалеть, что я решил поступить правильно, — тихо сказал он, не моргая смотря на Грюма. — Моё желание вернуть тела родным, чтобы авроры получили достойное погребение, а их семьи — возможность проститься и покой, ни у кого не нашло понимания. Вы сами, Аластор, говорили, что я порядочный человек, так почему теперь тычете палочкой? — Грюм не шевельнулся, сверля его взглядом. Губы Эдриана будто помимо воли изогнулись в горькой усмешке. — Я знал, что мне не понравится ваша реакция, но всё равно сделал это. И знал, что вы потребуете объяснений, которые я не смогу предоставить. И всё же я сделал это, пошёл на этот риск, надеясь, что человечность не только мне присуща… Извините, Аластор, но остальные тела вы получите не раньше, чем у меня на руках окажется письменная амнистия на имя анонима, подписанная всеми нужными людьми. Кроме вас никто не должен знать о моём участии в этом деле.

— Значит, ты побывал в гостях в своих дружков, — проскрипел Грюм. Теперь пришла очередь Эдриана молчать. — Ты в курсе, что разрешение на непрощёнку всё ещё действует, и я могу заставить тебя рассказать мне всё, что я захочу узнать, под Империусом?

— То, что вы действительно хотите узнать, я не смогу вам сказать даже под веритасерумом, — схитрил Эдриан. Он знал, что этот вопрос непременно всплывёт, поэтому и ответил соответственно: — Не считайте всех вокруг идиотами, Грюм, я тоже умею просчитывать шаги наперёд. Думаете, почему я не пришёл к вам сам, а пригласил в этот кабинет?

— Чтобы тебя не видели в Аврорате перед появлением тел, — оценил Грюм. — Умно.

— Вы не сможете мне отказать — это же были ваши люди, вы хотите дать их семьям успокоение.

— Это шантаж, Нотт, — ледяным тоном произнёс Грюм, но палочку убрал и отступил на шаг, больше не нависая над Ноттом, имитируя физическое превосходство.

Эдриан прикрыл глаза и тихо сказал:

— Вы мыслите монохромно, Аластор, а между тем даже наше с вами общение подобно радуге. Эта же ситуация наполнена тысячей оттенков, и вовсе не серого цвета. Отвлекитесь от своего негодования и подумайте. Поставьте себя на моё место. На место близких погибших авроров. Представьте, каково родным этого человека. Не дайте гневу затмить ваш разум. Тем более что я ничего не прошу взамен — это простой жест доброй воли и уважение к вам и вашей работе. Мы с вами не враги. Не понимаю, почему желание поступить правильно должно стоить мне всего.

В кабинете повисло напряжённое молчание. Эдриан так и не открыл глаз — не желал смотреть в лицо человеку, что решал его судьбу.

Хотелось иметь возможность хотя бы укорить себя в том, что загнал сам себя в такое положение, но это было бы лицемерием: он действительно считал, что не мог поступить по-другому. Как бы он ни относился к аврорам вообще и тем, что погибли в гостиной его друга, в частности, верил, что смерть всех уравнивает. В конце концов, люди просто делали свою работу, причинять за это их близким боль неизвестностью было бы подлостью.

Конечно, Эдриан мог просто похоронить авроров и не рисковать, но… Если говорить откровенно, принципиальность решения и смелость имели под собой пусть хлипкое, но основание — за время общения с Грюмом он успел понять, что они похожи. Они были по разные стороны баррикад, это правда, и всё же ценности у них совпадали, пусть и были противоположно ориентированы, верность и порядочность по отношению к своим стояла во главе угла. И потому Эдриан хоть и боялся ошибиться, смог поступить так, как велела презираемая многими совесть — порядочно.

— Обойдёмся без официоза, Нотт, — наконец подал голос Грюм, и он открыл глаза. — Это мои парни, я за них в ответе, потому я принесу тебе непреложный обет. Меня расколоть никто не сможет. Но теперь мы в расчёте.

Эдриан несмело улыбнулся, но не почувствовал облегчения — вопрос не был закрыт, для этого было слишком рано.

— Спасибо.

— Тебе спасибо, Нотт. Меня, конечно, переполняет желание взять тебя за шкирку да оттащить в допросную, чтобы после обеда провести серию задержаний твоих дружков-Пожирателей, но я умею справляться со своими порывами, что бы там ни вякал Скримджер. — Он помолчал и вдруг засмеялся. — А ведь ты лучше меня.

— В каком смысле? — опешил Эдриан.

— Вот в этом самом, — кивнул на так и лежащий посреди стола кубик-труп Грюм.

И Эдриан понял, что пропавшие без вести Пожиратели смерти так и останутся ненайденными. Но… промолчал. На сегодня он точно исчерпал запас удачи и терпения Грюма.

* * *

Договориться с Грюмом об условиях непреложного обета удалось довольно-таки легко — всего за пару минут, хотя Эдриан настраивался на длительный торг. Однако прошло всё быстро и без осложнений, причём даже хорошие отношения с Грюмом не испортились: аврор злился, но зато его уважение к Нотту лишь возросло. Много лет проработав аврором, бывший гриффиндорец давным-давно утратил веру в человеческие добродетели и перестал ждать порядочного поведения даже от показательно порядочных людей, ну а от бывших слизеринцев, все как один славящихся эгоизмом и подлостью, и подавно. И получить столь весомое свидетельство ошибочности взглядов, на его вкус, многого стоило.

— Не мельтеши пока, — напоследок предостерёг Грюм. — Я волну попридержу, но сам понимаешь.

— Понимаю, — согласно кивнул Эдриан и простился.

Потянулись тихие дни, наполненные обычной рутиной, и лишь далёкие отголоски происходящих в «большом мире» событий долетали — не без помощи всезнающего Коллинза — до портального управления.

Аврорат сдержанно принял новость о возвращённых телах товарищей и не вознамерился мстить всем, кого мог заподозрить в симпатии к Пожирателям смерти. Скримджер немного пошумел, но за стены подотчётной ему территории почти ничего не просочилось, лишь сам факт недовольства единогласно принятым Грюмом решением. Затем так же тихо «ушли» Блишвика — даже без объявления отставки в «Пророке», а на его место взошёл Крауч — всё такой же застёгнутый на все пуговицы, холодный и равнодушный. Мэдди, как и обещала, придержала подруг, и кроме презрения, те больше никак не демонстрировали отношение к мужу погибшей Каталины и не распространяли порочащие того слухи.

Эдриан стал расслабляться и задумываться о планах на будущее…

— Гость хозяина проснулся, — доложил Лаки вечером в четверг, встречая Эдриана у камина. — Кушать отказался, ничего не сказал, сидит и смотрит перед собой.

— Хм… — Как ни ждал он этого момента, всё равно оказался не готов. — Как дети?

— Всё хорошо, — улыбнулся домовик.

Эдриан удовлетворённо кивнул, приказал подавать им ужин в жилой части дома и направился в бывшую детскую. С детьми он увидится позже, а вот заставлять Крауча продолжать пребывать в неведении было бы ненужной жестокостью.

— Привет, — спокойно произнёс он, входя в комнату.

Бартемиус не пошевелился, хотя невозможно было не заметить, как сильно он напрягся. Однако через пару секунд его плечи чуть опустились, а глаза распахнулись в пол-лица.

— Нотт? — выдохнул он, неверяще смотря на него. — Где я?

— В моём доме.

Эдриан не торопился вываливать на парня всё, давая ему возможность свыкнуться с реальностью, но в большей степени его интересовала адекватность Крауча. Всё же Азкабан и Империус могли оказать фатальное влияние на разум.

— Как я здесь оказался?

— Ты голоден? — вместо ответа спросил Эдриан. — Разговор предстоит непростой и долгий.

— Буду признателен.

Увиденное радовало. Крауч не только не демонстрировал признаков безумия, но и вёл себя на порядок лучше любого оказавшегося в непонятном положении человека: не набрасывался с вопросами, не требовал немедленных ответов, напротив, демонстрировал выдержку и благовоспитанность. Но делать судьбоносные выводы Эдриан пока не был готов.

— Как ты себя чувствуешь? Здесь останемся или в столовую спустимся?

— Ты… Я бы предпочёл пока ограничиться твоей компанией, — чуть поколебавшись, признался Крауч.

— Приватность тебе будет обеспечена в том числе и в столовой, — успокоительно улыбнулся Эдриан и сделал приглашающий жест. — Идём… Что последнее ты помнишь? — спросил он, устраиваясь за столом.

— Не уверен, — помолчав, помотал головой тот и, осмотревшись, неуверенно начал перечислять: — Суд, Азкабан… Мама! — он подскочил на стуле, вцепившись пальцами в столешницу, и с ужасом уставился на Нотта. — Что с ней?

— Мертва, — сообщил Эдриан без выражения.

Глаза Крауча потухли, он опустился обратно на стул и опустил голову, будто разом лишившись всех сил.

— Она спасла меня.

Эдриан промолчал. Когда допрашивал Крауча-старшего, его не интересовали подробности, важно было узнать только факты, так что сейчас Нотт знал лишь то, что умирающая Каталина потребовала от мужа спасения сына, но вот как именно был осуществлён побег из Азкабана, он не знал. Но расспрашивать Барта явно не было хорошей идеей.

— Мама заняла моё место, а меня под Империусом заставили выпить оборотное зелье… — без понуканий сообщил Барт тихим и безжизненным голосом. — Больше я ничего не помню.

— Хорошо, — кивнул Эдриан, — я примерно понял. Рассказать по порядку или?..

— Давай по порядку, — без колебаний выбрал Крауч, даже не дослушивая. — Боюсь, я не смогу сразу… Сейчас весна, да?

— Да. Ты пропустил более полугода.

— Рассказывай, — жалобно вздохнул тот.

— А ты ешь, — мягко улыбнулся Эдриан, кивая на расставленные домовиком блюда, и приступил к повествованию.

Больше всего времени занял рассказ о судах и судьбах Пожирателей смерти. Барта интересовали подробности каждого приговора, он спрашивал о каждом осуждённом и расстраивался, когда Эдриан не мог ответить подробно. И через некоторое время Нотт понял, что причина не в осуждённых — в самом Крауче. Барт как мог оттягивал момент, когда будет озвучена вся правда о нём самом.

Хоть и осудили Барта по одному обвинению с Лестрейнджами, это произошло позже, и в камеру на верхнем этаже Азкабана он не попал — не иначе как последняя отцовская милость была таким образом проявлена — влияние дементоров было сильнее всего на высоте. Крауч не вдавался в детали, лишь упомянул, что его соседом был мычащий сумасшедший, и потому он провёл полгода без возможности перекинуться с кем-то живым хоть одним словом, да парой фраз описал ежевечерние свидания с дементорами, но Эдриан никогда не жаловался на воображение, так что проникся и теперь сомневался, стоит ли рассказывать дальше — о том, как постепенно жизнь налаживалась, как оставлялись позади страх и ненависть…

— Кто знает о том, что я жив? — разбавил паузу вопросом Барт.

— Малфой, Флинт и МакНейр. Твоему отцу мы стёрли память: он уверен, что ты умер в Азкабане, — не нашёл причин умалчивать правду Эдриан.

— Странный выбор участников, — впервые проявил интерес Крауч.

— Так вышло, — чуть улыбнулся он, мысленно соглашаясь с оценкой их странной компании.

— Договаривай, — попросил Барт, — я же вижу, что ты хочешь что-то спросить.

— Хочу, но считаю, что для этого не пришло время. Я хочу знать, что ты собираешься делать дальше. Для магического мира ты мёртв, поэтому попытки отомстить или… Я не знаю тебя, Бартемиус, а потому не могу предположить ни хода твоих мыслей, ни следующий шаг, что ты сделаешь. И это нервирует. Я не хочу кусать локти, если твоё дальнейшее поведение негативно скажется на мне и моих близких, поэтому и не спешу рассказывать тебе всё. Нам обоим нужно, чтобы ты пришёл в себя.

— Ты прав, мне нужно осознать новости, сейчас я не готов принимать решения, что определят мою дальнейшую судьбу… Есть предложения?

Нотт пожал плечами.

— Есть идеи, но подойдут ли они?.. Как я и сказал, я тебя не знаю, потому не могу предсказать твои реакции или подобрать подходящие для тебя варианты.

— Так озвучь, — криво улыбнулся тот. — Заодно и их обдумаю. Ты же не выгонишь меня пока?

— Нет, конечно, — рассмеялся Эдриан, но сразу согнал улыбку с лица, — а вот клятву взять не побрезгаю.

— Понимаю, — не обиделся тот. — Я пока совершенно растерян, но… Я признаю долг жизни, Нотт, — серьёзно произнёс он, протянув через стол руку. Эдриан ответил и сжал его пальцы, и Крауч, не откладывая, произнёс: — Клянусь не причинять вред и не замышлять против лорда Нотта и его близких.

Даже без палочки золотистые нити вспыхнули вокруг сцепленных рук и обвили тонкое запястье Крауча.

— Ну так что за идеи? — с некоторым даже облегчением улыбнулся он кончиками губ.

— Флинт готов взять тебя в подмастерья, но МакНейр напомнил, что ты умник и сдал на «превосходно» двенадцать ЖАБА, так что мы подумали, ты смог бы помочь мне с обучением детей.

— Детей? — изумился тот.

— Учителя не всем по карману, — признался Эдриан, — я же не Малфой, чтобы, не моргнув глазом, отвалить десяток тысяч галлеонов. В общем, подумай. Я буду рад помощи, но долг тебя не обязывает, ты можешь не соглашаться.

* * *

После еды серьёзные вопросы решили отложить и проверить общее состояние Крауча. Эдриан не знал и половины заклинаний, что тот предлагал использовать, и вопрос с будущим вновь поднялся сам собой.

— Барт, хрен с ними с ЖАБА, но ты действительно умный. Нельзя такой интеллект игнорировать!.. Слушай, Лорд всегда учитывал сильные и слабые стороны своих людей, так почему он тебя в боёвку отправил? Я люблю Стэна, но звёзд с неба он никогда не хватал…

— Я попросил, — потупился Барт.

— Неужто из-за Беллы?

Крауч сверкнул глазами, и вопрос был закрыт. Парень действительно был влюблён в сумасшедшую Беллатрису.

— Ладно, — предпочёл не настаивать Эдриан и даже смог сдержать гримасу, — а если без этого фактора — чем бы ты хотел заниматься?

— Я стажировку в Отделе тайн проходил, — как будто говоря о чём-то ерундовом, пожал плечами тот, — меня приняли в исследовательский центр… Мне нравилось. Особенно потому, что никто, кроме непосредственного начальника, не знал, кто я. Впервые в жизни меня оценивали по моим личным качествам, а не по тому, что я сын Железного Крауча.

Эдриан понимающе усмехнулся. Однако пришедшая в голову мысль заставила посерьёзнеть.

— Хм… Барт…

Тон Нотта звучал настолько непохоже на всю предыдущую беседу, что Крауч заволновался.

— Что такое?

— Раз ты был близок с Лестрейнджами…

— Не был, — перебил тот с горьким смешком. — Я для них был забавным ребёнком, не более. Если бы не приказ Лорда, все трое бы меня и словом не удостоили.

Эдриан подавил желание хмыкнуть. Белла — несомненно, но вот Стэн никогда не был надменным, а Руди порой нравилось поучать молодежь…

— Я имел в виду, что ты проводил с ними много времени… Неважно. Ты знаешь о размолвке между сёстрами Блэк?

— Из-за дочери Беллы? — удивился он. — Да, конечно, а что?

— И что думаешь? — ушёл от ответа Эдриан.

— Я не… — Крауч замолчал и правда задумался над вопросом. — Я не думал об этом, — наконец признался он. — Белла попросила — я сделал.

— В каком смысле… — Эдриан аж закашлялся, поперхнувшись воздухом.

— Что-то не так? — удивился Барт, Эдриан махнул рукой, мол, не отвлекайся, и он покорно продолжил с того места, где остановился. — Мне никогда не нравилась Нарцисса. Ко мне никто не относился с таким презрением, как она. Не знаю, может, дело было в Регулусе…

— А он тут при чём? — потерял нить Нотт.

— Мы же вместе пришли к Лорду. Меня он выделил, а Рег так и не смог подняться — до самого конца оставался рядовым Пожирателем, хоть и был Блэком, — пояснил Крауч и вернулся к теме. — Мне хотелось отомстить ей… Вернее, это не совсем так. Я просто хотел дать ей понять, что она ошибается, считая меня недостойным. И её нападки на Беллатрису… К тому же отказать Белле я не мог, поэтому, когда она попросила отвадить сестру, я придумал проклятие. Оно почти безвредное, на самом деле, но цель свою выполняет идеально — Нарцисса не могла подойти к Давине.

Эдриан шокированно молчал. Презрительные гримасы, даже не оскорбления, — и такие последствия…

— А ты в курсе, что проклятие было применено к беременной Нарциссе?

— Хм… — Барт задумался, его взор словно обратился на минуту вглубь, а затем он моргнул и виновато потупился. — Этого я не учёл. Впрочем, если её ребёнок не будет контактировать с кузиной…

— Барт, дети погодки, они будут учиться в одной школе, на одном факультете почти наверняка, кушать за одним столом…

— Ой! — округлил глаза тот, начав осознавать серьёзность проблемы.

— Ты сможешь снять это проклятие?

— Не думаю, что Малфой подпустит меня к сыну, если узнает, что это я… А что с Давиной?! — и подскочил на стуле, перебивая сам себя и широко распахнутыми глазами глядя на Эдриана.

— Из-за проклятия Малфой отказал ей в помощи, — развёл руками Эдриан. — Побоялся приводить в дом девочку, что может стать погибелью для его сына. Так что когда Лестрейнджей арестовали…

— Мерлин!..

— …Пришлось мне оставить её у себя и стать отцом племянницы моего лучшего друга.

— Хочешь сказать, — мгновенно успокаиваясь, деловито уточнил Крауч, — что Давина сейчас… — и он жестом обвёл стены дома. Эдриан молча кивнул. — Ох!.. Приведи её, я сниму проклятие.

— А разве не надо?.. — начал Нотт, но замолчал. Все предположения насчёт проклятия и способа его снятия оказались пустышкой. Они с Люциусом убили кучу времени на изучение сотен проклятий и порч, но даже на мгновение не предположили, что это может быть не древнее, случайно выкопанное в глубине библиотеки, а придуманное специально для Давины и Нарциссы проклятие. — Лаки, приведи Давину… — приказал Эдриан и посмотрел на Крауча жёстко, с нескрываемой угрозой. — Барт, навредишь моим детям — убью с особой жестокостью.

Тот легко улыбнулся, пропуская угрозу мимо ушей и откровенно радуясь заботе о дочери женщины, которую любил, и помотал головой:

— Ни за что, Эд. Клянусь тебе.

В принципе, Нотт почти не сомневался, что может не переживать за безопасность своего детского сада, но отцовская паранойя мешала так быстро начать доверять, и палочка была наготове.

— Давай ещё один обет принесу? Ей, — предложил Барт в тишине. — Потому что без палочки я не справлюсь, а без твоего доверия не получу её.

— Не надо, я верю тебе, — сделав над собой усилие, вполне искренне улыбнулся Эдриан, в эту самую секунду подумавший, что кого Давине точно не нужно бояться, так это Барта, и повернулся к двери, за которой раздались знакомые шаги. — Здравствуй, солнышко.

— Тластвуй, папочка.

14.11.2020