Чистокровный спектр (джен)

Лорд Нотт привык считать себя несчастливым человеком несмотря на то, что его жизнь текла гладкой лентой, а серьёзные неприятности долгие годы обходили стороной. Он был убеждён, что не несчастье не равно счастью, а последнее было редким гостем в его душе. Рано лишившись матери, под строгим взглядом отца Эдриан рос спокойным мальчиком; шалил, конечно, но проблем не создавал и редко когда осмеливался нарушить правила. Студентом Нотт был не образцовым, но в десятке лучших — сначала старался ради отца, а осиротев, стал учиться без оглядки на чужое мнение. Пока другие наслаждались детством, ему пришлось повзрослеть и рассчитывать лишь на себя, и потому за ним с раннего возраста прочно закрепилась репутация рассудительного и надёжного человека. Сам Эдриан Нотт считал, что непростое детство пошло ему на пользу, научив справляться со сложностями и переживать удары, а повезло ему лишь один-единственный раз — с женой.

И, наверное, именно вследствие такого отношения к жизни в тот момент, когда всё пошло не так, он не испугался, не запаниковал и не наделал ошибок. Собственно, благодаря недавнему сокрушительному несчастью, смерти супруги, Эдриану и удалось отделаться малой кровью и спасти не только себя.

Но спасти — оказалось даже не половиной дела. Как выжить после чудесного спасения — вот что не давало уснуть лорду Нотту холодными ночами.

Тогда, промозглым осенним днём семьдесят девятого, сидя у постели мёртвой жены, Эдриан готов был умереть рядом с ней, лишившись разом любимой женщины и смысла жизни. Но мысль даже не успела пробиться сквозь ревущее внутри горе — сбоку послышалось кряхтение и молчаливая акушерка сунула ему в руки свёрток с младенцем, и Нотт устыдился слабости и малодушия. Да, его любимой Паулины больше не было, но она умерла не зря, сумев произвести на свет их общее дитя, и он должен был сделать всё возможное и невозможное ради этого мальчика, последнего подарка супруги.

— Теодор. Я назову тебя Теодор.

Глядя в ещё мутные глаза собственного сына, он не мог позволить себе расклеиться. Малыш нуждался в сильном защитнике, а не сломленном горем человеке, тем более что больше у него никого не было. Старый домовик годился лишь на то, чтобы сметать листья да снег с каменных плит парадной столовой — бедняга служил ещё прадеду Эдриана и остался последним напоминанием о давно прошедших днях былого великолепия. Чета Ноттов довольствовалась малой столовой, гостиной да парой комнат в Южном крыле, а остальные части полуразрушенного мэнора с разбитыми окнами и поломанной мебелью были предоставлены непогоде на поругание, — о том, чтобы доверить эльфу-развалине ребёнка, не могло идти и речи. Лорд Нотт самолично менял и стирал пелёнки, кормил, купал и часами укачивал беспокойного сына и не думал ни о чём, ни о прошлом, ни о будущем, было только настоящее — маленький Теодор и его нужды. И когда в один из слившихся в бесконечный поток дней метка полыхнула вызовом, Эдриан словно вынырнул из пучины горя и понял, что совсем порвать связи с реальностью ему не удалось, она всё же настигла его. Лорд требовал присутствия в ставке, а он сжимал зубы в бессильной растерянности и не знал, что делать и как поступить. Он не мог последовать зову, даже если бы захотел, потому что оставить Тео ему было просто-напросто не с кем.

Вызов Эдриан проигнорировал, хотя руку жгло адски. Выждал два часа и камином переместился в уже опустевшую ставку прямо с ребёнком.

— Простите, мой лорд, — падая на колени посреди пустого зала, он склонил голову почти до земли раньше, чем успел рассмотреть гнев на красивом лице Волдеморта, — я не мог оставить мальчика. У него никого нет, кроме меня, даже домовиков…

Он осознавал, как рискует, но не видел иного выхода. На ручку Тео был надет порт-ключ на крайний случай, а он сам… Что ж, Эдриан отдавал себе отчёт, что с меткой на руке ему нет смысла бежать. Лишь болезненная искренность могла тронуть Лорда, хитрить с ним было себе дороже.

Лорд, надо отдать ему должное, отреагировал спокойно. Внимательно посмотрел на завёрнутого в одеяло младенца на отцовских руках и благожелательно кивнул.

— Сын, наследник… Я понимаю, друг мой. Поздравляю… и соболезную твоему горю. Что ж, дети — наше будущее. Займись своей жизнью, я не буду тебя вызывать в ближайшее время.

Неловко поднявшись, Эдриан искренне поблагодарил Тёмного Лорда и с облегчением поспешил вернуться домой.

Метку он принимал по собственному желанию, Лордом восхищался тоже искренне, но юношеские увлечения перестали иметь значение в тот момент, когда он стал отцом. Откровенно говоря, со дня рождения Тео Эдриан ни разу не вспомнил про Лорда, метку, Пожирателей смерти и общее дело — не до того было. Друзья и приятели заходили, конечно, и чтобы выразить сочувствие и поддержку, и чтобы поздравить с рождением наследника, но у него откровенно не было желания и сил на общение, даже горе отступило перед младенческим плачем; каждые пятнадцать минут он подскакивал, чтобы покормить сына, сменить ему пелёнку, укачать, так что после похорон миссис Нотт контакты с внешним миром свелись к каминам и совам. Пора было уже вернуться на работу, денег оставалось в обрез, но как отнесётся непосредственный руководитель к тому, что Нотт станет таскать за собой колыбель, пока было непонятно, а альтернативы не существовало. И совершенно не ясно было, что делать, если Бэддок откажет.

Департамент транспорта хоть и занимал весь шестой уровень, в последние три года был вынужден отказаться от части своих владений из-за какого-то неудачного опыта, проведённого Отделом тайн. Однажды утром невыразимцы без каких-либо объяснений просто запечатали коридоры, ведущие в западную часть, и как ни ругался начальник, мистер Эверард, не привычный к отказам, и по сей день ситуация не сдвинулась с мёртвой точки ни на дюйм. В результате транспортники, проклиная всех и вся, были вынуждены потесниться. Причём портальное управление, сотрудником которого был Нотт, пострадало больше всех: именно их территория оказалась вся в закрытой зоне, и именно им пришлось ютиться в крошечном закутке, выделенном от щедрот каминного центра.

Эдриан попал в один кабинет с Диланом Донохью — развязным полукровкой, которого терпеть не могли все, кто его знал. Незатыкающийся и наглый, постоянно говорящий гадости в лицо и за спиной, как человек Донохью был откровенно неприятен, и его держали только потому, что он был добросовестным работником. Но за полтора месяца, что Нотт отсутствовал, парень успел так достать всех вокруг, что Эрвин Бэддок, непосредственный начальник и «коллега» по службе у Тёмного Лорда, едва услышав о возвращении Эдриана на службу, без колебаний предложил:

— Тебе ж деньги нужны? — прямо спросил он, закрывшись с Ноттом в кабинете. — Давай так. Я увольняю к дракклу этого кретина, а ты работаешь за двоих, но и оплату получаешь двойную, плюс кабинет весь в твоём распоряжении. Сына можешь приносить, слова никто не скажет. Чай заглушку поставить ты сможешь.

Эдриан с энтузиазмом согласился и целый год был счастлив. Да, работы было много, домой он буквально приползал на грани магического истощения — а ну-ка заколдуй сотню порт-ключей за день! — однако оно стоило того. У сына появились игрушки и новые вещи, а весной Эдриан даже сумел купить молодого домовика, оказавшегося не у дел после гибели его старой семьи и прибившегося к попрошайкам Лютного, и после этого жизнь наконец заиграла яркими красками — лорд Нотт смог вздохнуть полной грудью и впервые с рождения сына выспаться, пропала необходимость лично заниматься стиркой и готовкой, у него стало появляться свободное время…

Тёмный Лорд о себе ни разу не напомнил, и иногда Эдриану становилось не по себе: может, Лорд ждал, когда он придёт сам, и отсутствие Нотта в ставке расценивал как предательство? Но несмотря на опасения возвращаться к ежедневному риску не хотелось категорически. У Тео был лишь отец, а потому Эдриан обязан был думать в первую очередь о сыне.

Между тем события развивались, в коридорах Министерства то и дело были слышны высказывания, что война уже не просто топчется на пороге, а уверенно его переступила. Нотт достаточно давно отошёл от дел организации, однако поверить, что ситуация действительно настолько сильно изменилась, ему было трудно. Само слово «война» казалось чьей-то глупой шуткой. Но шепотки не только не стихали, становились громче, и чем чаще он слышал о гибели министерских работников, тем неспокойнее на душе становилось. Вступать в дискуссии с посторонними не хотелось — Пожирателей смерти слишком многие ненавидели, — чтобы не рискуя своим положением и будущим Теодора, получить достоверную информацию, а в своей способности сыграть нейтрально настроенного к грязнокровкам волшебника он справедливо сомневался. Настало время взаимных подозрений, теперь даже проработавшие десятки лет бок о бок маги косились на коллег, боясь сказать лишнее слово. Всем повсюду мерещились враги, и в такой обстановке Эдриан предпочитал лишний раз не привлекать к себе внимание — метка с руки никуда не делась.

Некоторое время поколебавшись, он всё же решился связаться с другом и разузнать, как обстоят дела и в ставке, и вообще в магическом мире. Со Стэном Лестрейнджем они дружили с самого детства, семь лет делили одну спальню в подземельях Слизерина, а потом и Лорду служили рука об руку, так что рассчитывать на лояльность Эдриан имел все основания. За полтора года, конечно, многое могло измениться, но Аваду в лоб от Рабастана он гарантированно не боялся получить.

И Лестрейндж не подвёл. Увидев голову Нотта в камине, он широко улыбнулся, но тут же приложил палец к губам, замахал рукой, прогоняя, и загородил его от кого-то входящего в гостиную. Эдриан дураком не был и сразу смекнул, что в Лестрейндж-холле он нежеланный гость. Но обдумать ситуацию не успел — Рабастан сам вышел из его камина через несколько минут.

— Хорошо, Белла тебя не увидела! — вместо приветствия произнёс тот и первым протянул руку, а затем, не дожидаясь ответного жеста, обнял, гася на корню зачатки неловкости из-за долгой разлуки. — Ну здравствуй, друг!

— Привет, — отвыкший от общения без официоза Нотт скованно махнул рукой, предлагая располагаться. — А почему Белла не должна была меня видеть?

— Про тебя почти забыли, Эд, радуйся и не высовывайся, — неожиданно серьёзно сказал Рабастан, занимая любимое кресло хозяина.

— М-м-м… Чем я провинился перед твоей невесткой? — опешил тот.

— Соскочил, — хохотнул Рабастан и, вздохнув, печально пояснил: — Беллатриса совсем ума лишилась. Руди, наивный, надеялся, что материнство повлияет, но Мордред там. Плевать Белле на девочку, как ходила хвостом за Лордом, так и продолжает. Вернее, стало даже хуже. Раньше хоть приличия соблюдала, а сейчас… — он махнул рукой, явно не желая продолжать, и сменил тему: — Ты многое пропустил, друг, среди наших почти все успели наследниками обзавестись: Малфой, Гойл, Крэбб, Паркинсон… у него единственного девчонка. Но только ты ушёл из-за ребёнка.

— Я же…

— Да я не в укор! — перебил Рабастан, замахав руками. — Мы всё понимаем, Эдриан. У тебя ситуация была совершенно иной. Конечно, парни-то что — у них жёны малышами занимаются, а ты один. Вот только Белла наша как была пацанкой, так и не стала матерью — она ребёнка домовикам сплавила и забыла. Веришь, Давина её даже не узнаёт, как видит — плакать начинает. Мы с Руди хотя бы стараемся выкроить минутку, а матери плевать, порой неделями малышку не видит.

Эдриан лишь вздохнул. То, что Беллатриса Блэк ненормальная — они знали всегда. Но в детстве им это даже нравилось. Белла была весёлой, не кривлялась, как другие девчонки, всегда соглашалась составить им компанию в охоте на лягушек и принимала самое деятельное участие в планировании всевозможных шалостей. И с возрастом это не изменилось. Став девушкой, Белла пренебрегала любыми нормами морали и плевала на приличия. Не вышивала в гостиной, а с палочкой наголо носилась по дуэльному залу наравне с парнями… Тогда в неё многие были влюблены, вот только ей самой было наплевать на чувства парней, её сердце оставалось безучастным. Что она не станет хорошей женой, стало понятно на последнем курсе школы, и тогда из её окружения испарились все восторженные юнцы, с ней остался только Рабастан — Рудольфус, выпустившийся чуть ранее, не раздумал жениться на мисс Блэк даже когда её собственные родители сказали, что поймут разрыв помолвки, и потому младшему брату пришлось проявлять гибкость, чуткость и лояльность. Свадьба Беллу не изменила, но к тому моменту на это уже никто и не рассчитывал, и всё же такого отношения к ребёнку от неё никто не ожидал. Эдриан даже представить себе не мог, что сплавил бы сына и забыл о нём. Да, будь жива Паулина, она бы занималась ребёнком, но вечера и выходные — Эдриан готов был поклясться своей магией, что старался бы проводить с Теодором как можно больше времени.

Воспользовавшись паузой, он вызвал домовика.

— Из старых запасов ещё, — с долей смущения признался Нотт, разливая огневиски из пыльной бутылки. — С Тео я привык к тёплому молоку в такое время. В бар ни разу со дня похорон Паулины не заглядывал.

— То-то здоровый румянец на щеках, — засмеялся гость. — Не тушуйся, главное, чтобы тебя самого молоко на ужин устраивало. — Чуть помолчав, Рабастан пригубил напиток, одобрительно хмыкнул и продолжил рассказ: — Сейчас вообще мрак. Снейп пророчество подслушал, доложил Лорду, а у того чердак дырявый и так был, а теперь вовсе крыша съехала: ищет детей, рождённых на исходе седьмого месяца.

— Зачем? — не понял Эдриан.

— Чтобы убить.

Нотт выпучил глаза, поперхнувшись дорогим напитком, и Рабастан с тяжким вздохом кивнул, подтверждая сказанное, и развернул мысль:

— Прямо это не говорилось, сам понимаешь, после этого за ним никто из наших не пошёл бы, однако верить в благополучный исход мы перестали. Полный текст пророчества неизвестен ни Лорду, ни тем более нам, но и части хватило, чтобы проникнуться. «Тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…» — куда уж конкретнее, да? Информацию ищут, вроде в Отдел тайн уже проник наш человек… или кого-то из невыразимцев переманили на нашу сторону, но уже не важно, что там было напророчено, Лорда мы успели изучить: такую угрозу он не оставит без внимания. А справляется с угрозами он одним способом — Авадой, — Рабастан поморщился, как от неприятного запаха, но продолжил рассказ: — Приказал найти всех рождённых на исходе седьмого месяца детей, хвала Салазару, таких оказалось немного… Это ещё что. Давина июльская, помнишь? Так Белла почти предложила её убить — вдруг девочка тот самый ребёнок?

— Пиздец! — не сдержался обычно так не выражающийся Эдриан. — Она рехнулась?!

— Однозначно, — отмахнулся Рабастан. — Даже Лорда проняло, он так и сказал: «С ума сошла?!» Руди дар речи потерял, я, признаться, тоже знатно охуел… Спасибо Малфою, сообразил, как беду отвести. В пророчестве про «родится» было, а не родился — будущее время. А на тот момент Давина уже вовсю ходить училась, так что не подпадает под текст. Ну, притащили Снейпа, допросили в миллионный раз — всё верно, в пророчестве про будущее время говорилось. Но с тех пор мы с Руди от Давины только по очереди отходим. Белла что-то пыталась сказать, мол, она знала, что девочке ничто не угрожает, но… Мало ли что ещё этой психопатке в голову взбредёт? На рейдах-то Белла с нами, а в остальное время…

— Приводи ко мне, — неожиданно даже для себя предложил Нотт. Помолчал, обдумывая вырвавшиеся слова, и уже уверенно развернул мысль: — Сам, наверное, знаешь, мне сына приходилось с собой на работу таскать — не с кем было оставить. — Рабастан кивнул. — Но потом дела пошли чуть лучше, я домовика прикупил по случаю, так что теперь Тео с ним остаётся, пока я в Министерстве. Приводи девчушку, вдвоём детям не будет так скучно. Опять же, чары на мэноре о-го-го, не хуже ваших, зато у меня доступ каминный открыт человек для пяти всего, включая тебя, а антиаппарационный купол и вовсе только меня пропускает, у вас же как в «Котле» — проходной двор, войти может любой человек с меткой. У меня твоя племянница будет в большей безопасности.

Лестрейндж ненадолго задумался.

— Я поговорю с Руди, но — спасибо. Это бы нас здорово выручило. И… Эд, ты знаешь, мы не нуждаемся в благотворительности, так что не сочти за обиду…

— Уж не платить ли ты мне вздумал? — грустно усмехнулся Нотт.

— Не говори глупостей, друзьям за дружбу не платят! Но вот из еды что или вещи какие прикупить — обеспечим. Всё же не грязнокровку в дом зовёшь, а наследницу Лестрейндж!

Эдриан промолчал, понимая правоту Стэна. Он нормально зарабатывал и мог себе позволить угостить юную гостью не только молоком и кашей, но уже вопрос с дневным сном поставил бы его в неудобное положение. Во всём мэноре не сыскалось бы целых простыней и дополнительной подушки, на которой уместно заснуть не пьяному и раненому Пожирателю смерти, а маленькой девочке. Мэнор был стар, а его хозяева — сначала его отец, а потом и сам Эдриан — слишком долго горевали и не обращали ни на что внимания, так что даже зарабатывай он сейчас в десять раз больше, все деньги уходили бы на восстановление давным-давно заброшенного дома.

7.10.2020

С Рабастаном они засиделись далеко за полночь. Говорил в основном гость, Эдриану просто нечего было рассказать — работа и сын, больше в его жизни не было ничего. Зато в организации что ни день — что-то случалось. Отвыкнув от общения и ночных посиделок, к часу ночи он начал откровенно клевать носом.

— Не могу смотреть на твои страдания, — с широкой улыбкой произнёс Рабастан, залпом допивая коньяк и поднимаясь с кресла. — Надеюсь, теперь будем чаще видеться, так что, пожалуй, пора мне откланяться.

— Насчёт Давины я говорил серьёзно, — напомнил Эдриан, пожимая руку другу перед камином.

— Спасибо, — с чувством поблагодарил Рабастан и отбыл.

Засиживаться Эдриан не стал, устроился в кровати, собираясь обдумать принесённые Рабастаном новости, но уснул, а утро выходного дня традиционно было посвящено общению с сыном, так что когда заработал камин и в огне появилась голова Рудольфуса, никаких судьбоносных решений принято ещё не было.

Старший Лестрейндж, даже не поздоровавшись, сразу и без колебаний согласился на предложение:

— Нотт, приютишь мою дочь — я твой вечный должник.

— Я камин открою, должник, веди свою дочь знакомиться, — рассмеялся Эдриан, почувствовав необъяснимое облегчение.

По случаю субботы встал он поздно, позволив себе компенсировать недосып утренней ленью и понежиться в кровати подольше, но что для сотрудника Министерства поздно, то для не утруждающих себя службой Лестрейнджей — несусветная рань, так что зевали братья синхронно.

— Стэн мне вчера всё рассказал, так что прямо с утра решили к тебе рвануть, пока Белла не проснулась.

Эдриан покосился на старинные часы с гирьками, показывающие начало двенадцатого, и промолчал.

Давина была копией матери, взяв от отца только характер. И хвала Салазару, подумал Нотт. Знакомить Лестрейнджей с сыном было слегка страшновато, особенно с Рудольфусом, которого Эдриан хоть и знал давно, близко почти не общался, но всего пары минут наблюдения за ним рядом с дочкой хватило, чтобы утихомирить отцовские опасения: Руди малышку обожал, а значит, раз привёл её к Нотту, сына его не обидит.

Недавно научившийся ходить Теодор деловито притопал в гостиную, держась за стену. Увидев кроме отца ещё двоих мужчин, он притормозил, рассматривая их, а затем бестрепетно пошёл навстречу. Визиты с отцом в Министерство не прошли даром, и незнакомых взрослых он не боялся. Но вот когда из-за Рудольфуса выглянула Давина, Тео растерялся — детей до сего дня он не видел ни разу.

— Па? — удивлённо-взволнованно позвал он, замерев посреди помещения.

— Иди-иди, — улыбнулся Эдриан, делая приглашающий жест. — К тебе пришла гостья.

Смелый мальчик Теодор пролепетал что-то по-детски непереводимое и решительно двинулся к гостье.

Давина между тем не спешила выходить и крепко держалась за отцовскую штанину, прячась в складках мантии. Она была почти на целый год старше Теодора, но вот смелости у неё явно было меньше.

— Папа? — пискнула она и подёргала Рудольфуса за мантию, недвусмысленно требуя взять себя на руки.

— Кажется, период приглядывания займёт чуть больше времени, чем мы рассчитывали, — весело сказал Рабастан и плюхнулся в кресло.

— Не будем их смущать, — добродушно кивнул Руди, усаживая дочь рядом с собой на диван.

Стараясь не смотреть на детей, чтобы не отвлекать их, мужчины несколько минут поговорили о привычках и вкусах младшего поколения, стараясь предусмотреть малейшие возможные неприятности, а затем как-то незаметно перешли к обсуждению происходящего в мире. И выпавший из всего этого Нотт с изумлением узнал немало неприятных новостей: о многочисленных смертях, в том числе и с их стороны, расширении прав Аврората на применение непростительных заклинаний и натуральной гражданской войне, которая буквально стояла на пороге.

— Зачем? — почти простонал он. — Грязнокровок учить надо, а не уничтожать! Они же в магии как дети малые — по глупости да незнанию совершают ошибки и упорствуют в них. Ну или гнать их, благо те и сами порт-ключи в соседние страны охапками закупают! Смысл с пешками воевать, если ферзь неприкасаем? И пророчество ещё это… Ребёнок-то в чём виноват? Мы же не к этому стремились! Как вообще дошло до такого?..

Лестрейнджи потупились. Пусть так прямолинейно никто не говорил, многие Пожиратели смерти думали ровно о том же.

Эдриан был рад возобновлению общения со старыми знакомцами. Пусть он отошёл от дел организации, пусть его путь разошёлся с их путём, он оставался самим собой — чистокровным магом из старинного рода, ценящим происхождение, силу и знания, и потому, хотя его миролюбие многие могли бы счесть слабостью, а то и предательством, компания Пожирателей смерти была ему в разы ближе и приятнее, нежели все полукровки и грязнокровки вместе взятые. И в перспективе — полезнее, потому что Теодору уже сейчас нужно было общение не только с отцом и домовиком, но и другими детьми, а уж когда мальчик чуть подрастёт, то тем более — друзья ему понадобятся из своего круга. И потому развивать тему Эдриан не стал, задал вопрос про Давину, потом заговорил о Теодоре… Выяснять, насколько Лестрейнджи преданы общему делу, не хотелось.

На прощание Рудольфус попросил о неожиданном одолжении:

— Экстренный порт-ключ сделаешь? На украшение. Так, чтобы незаметно было и никакими чарами не обнаруживалось? Цену любую называй, я не…

— Руди, не обижай меня, — качнул головой Нотт.

— Я не для себя, — смешался Лестрейндж. Посмотрел на брата и со вздохом признался: — Давине. Сюда. Больше некуда. Боюсь за неё.

Эдриан охнул.

— Завтра на свежую голову. Украшение сам найди, извини, но у меня ничего такого нет.

— Будет! — повеселел Рудольфус, хлопнул Нотта по плечу и шагнул в камин с Давиной на руках.

— Спасибо тебе, — улыбнулся Рабастан и последовал за родными.

Проводив гостей, Эдриан уложил сына, прочитал ему сказку, а когда тот уснул, вернулся в гостиную и налил себе ещё огневиски. Мыслей в голове было слишком много, чтобы рассчитывать на спокойный сон.

Потомственный пространственник, по характеру Нотт не был бойцом. Он не бежал от драки, но сам не инициировал её, предпочитая решать конфликты вербально или, если позволяли обстоятельства, финансово. Лорд прекрасно знал сильные и слабые стороны своих людей и не заставлял их заниматься тем, что лучше получалось у других. Тот же Снейп почти не бывал в рейдах, занимаясь зельями в специально для него устроенной лаборатории, тот же Руквуд почти не покидал ставку, сосредоточившись на никому не понятных, но высоко оцениваемых Лордом изысканиях. А Эдриан хоть и сопровождал бойцов, обеспечивал пути отступления. Конечно, ему не раз приходилось вступать в противостояние с врагами, когда сил атакующей группы не хватало или они попадали в засаду, но убивать он не старался. Как и другие Пожиратели смерти, Нотт на голову превосходил любого грязнокровку и большинство полукровок, и потому мог нейтрализовать врага сотней различных способов, сохраняя при этом им жизни. Собственно, до недавнего времени войной называть регулярные столкновения было глупо — не бывает войн без жертв, а несколько случайных трупов магов — на то они и случайности, от несчастных случаев никто не застрахован. Пожиратели запугивали, шантажировали и подкупали, добиваясь своих целей, самых упёртых — пытали, но убийство всегда считалось крайней мерой, палачами ни один из них становиться не желал.

Теперь же всё стало намного серьёзнее. Крауч протолкнул закон, дающий аврорам право на применение первого непростительного, и Пожиратели, разъярённые неожиданными потерями, сорвались с цепи.

Эдриан прекрасно знал, на что способны его товарищи. Со многими он вместе учился в Хогвартсе, на других насмотрелся за время членства в организации, и потому отлично представлял их возможности. Тот же Рабастан лет в четырнадцать мог с лёгкостью взорвать к драккловым дедушкам целую скалу так, что на сотню ярдов вокруг всё будет посечено осколками. Попади в радиус поражения живое существо — оно мгновенно станет мёртвым. Без шансов. Про бешеного Флинта, чьё Адское пламя взметалось под облака и танцевало, повинуясь палочке, и вспоминать не хотелось. Страшно подумать, что он мог сейчас, если хвастал такими фокусами до совершеннолетия.

Иными словами, Нотт знал, что Пожиратели играются. Жёстко и подчас жестоко подталкивая общество в нужное Тёмному Лорду русло. Ни о какой войне они и не помышляли.

Но стадо испугалось. У стада нашёлся овчар, который не просто выступил на защиту, но и трансфигурировал травоядным клыки. Пользоваться ими овцы пока толком не научились, но для не ожидавших подобного Пожирателей и это стало весьма болезненным ударом. А уж когда в отару проникли хищники, лишь прикрывающиеся беленькими шкурами, стало не до смеха всем. Грязнокровки огрызались неумело, смеша своих гонителей, их не воспринимали всерьёз и именно потому оставляли в живых. Но чистокровные, вставшие на их сторону и поднявшие палочки на равных… Лишь после подписания указа, разрешавшего аврорам бить на поражение, началась война. И она обещала стать кровавой и безжалостной. Теперь злые от длительных поражений авроры не останавливались ни перед чем, а одного лишь приказа Крауча было достаточно, чтобы любого мага без суда и следствия отправить в Азкабан. Пожирателям смерти стало нечего терять, и многие из них всё чаще стали прибегать к по-настоящему Тёмной магии, защититься от которой можно было лишь ещё более Тёмной магией… Ситуация стремительно выходила из-под контроля, гражданская война набирала обороты, и уже сейчас было вполне очевидно: кто бы ни победил, обескровленная Магическая Британия проиграет.

Всего за две недели действия нового указа чересчур уверовавшие в свою безнаказанность Пожиратели потеряли троих убитыми, ещё семеро попали в руки авроров и сгинули без следа — можно было лишь гадать о их дальнейшей судьбе. И пока трудно было ответить на вопрос, кому повезло меньше, им или же погибшим магам. Причём если двоих убили в рейдах — милого, улыбчивого, избалованного Эвана Розье, вся вина которого была в желании понравиться старшим товарищам и заслужить их уважение, и Орландо Уилкиса, такого же желторотого мальчишку, как и Эван, пошедшего за лучшим другом и принявшего метку без веры в их общее дело, — то за третьим пришли домой — узнали под маской Пожирателя и явились ночью в дом, где помимо самого Филиппа Пьюси спали его жена и трёхлетний сын.

Парней Эдриан не знал близко — те были слишком молоды для того, чтобы влиться в компанию старших, и предпочитали общаться между собой — Мальсибер, Снейп, Эйвери, Трэверс, младшие Крауч и Блэк, Розье, Уилкис, неплохие ребята… А вот умника Пьюси Нотт знал давно и терпеть не мог за гонор и хамство, но сейчас пил уже второй стакан за упокой его души и думал о том, каково придётся его сыну теперь, когда обоих родителей убили авроры.

Эдриан посмотрел на камин и пообещал себе прямо с утра заняться установкой дополнительной защиты. Он не жалел о том, что впустил Лестрейнджей, да и за их девчонкой готов был присмотреть в случае чего, но расширять доступ к дому не планировал — неподходящее время для гостей.

За завтраком Тео едва мог усидеть на месте — знакомство с Давиной превратило спокойного и флегматичного мальчика в громко смеющийся ураган, и Эдриан не мог смотреть на сына без улыбки. Камином он занялся сразу после еды, отправив Теодора под присмотром домовика в «сад» — расчищенный клочок земли под окном гостиной, где с недавних времён обосновались крепкая лавка и качели. И к тому моменту, когда камин вспыхнул вызовом, новая паутина защитных чар была готова — теперь в Нотт-мэнор без приглашения не смогли бы прорваться даже Тёмный Лорд под ручку с Дамблдором.

— Вот, держи, — быстро произнёс Рудольфус, проталкивая через камин солидного размера сундук. — Сам выбери, что подходит. Прости, у нас тут рейд запланирован, позже свяжемся, ладно? Защиту я снял, так что смело открывай.

— Да, конечно, — только и успел сказать Нотт, как пламя потухло.

Заблокировав камин, Эдриан потащил сундук вглубь дома. Массивная дверь, украшенная резьбой, отделяла жилую часть от остального мэнора. Годами он избегал появляться в комнатах, напоминающих о родителях, беззаботных годах детства и одинокой полуголодной юности, но теперь пришло время отбросить сторонние мысли. Колдовать рядом с сыном не хотелось, а потому другого выхода не было, и всё же Эдриан не решился спускаться в подвал, где находились мастерская, дуэльный зал и другие давно переставшие быть нужными помещения, и свернул ко второй двери. Когда-то это был кабинет его отца, старинная мебель и сейчас выглядела внушительно, но запустение бросалось в глаза выцветшей столешницей, забивало нос покрывающим всё вокруг толстым слоем пыли, ввинчивалось в уши едва слышным писком заселивших висящие тряпками шторы докси. Оставив сундук посреди комнаты, Эдриан бросил несколько очищающих заклинаний и покачал головой — чище не стало. Взгляд выхватывал счётные книги, которые он не открывал со смерти отца, рамку с пустым снимком — кажется, он даже не знал, кто был на колдографии. Содержимое шкафов и стола давно утратило актуальность. Вот только руки не доходили разобраться да выбросить всё ненужное. С грустным смешком посмотрев на стопку старых выпусков «Пророка», лежащих справа, Эдриан решительным взмахом уменьшил газеты и скинул получившийся кубик в корзину для мусора, где уже лет двадцать покоились выброшенные его отцом документы. Перетащив стул так, чтобы было удобнее, он пробормотал распознающие чары и, удовлетворённо кивнув — защита на сундуке действительно была деактивирована, — откинул крышку.

Сундук был наполовину заполнен золотом. Кольца, цепи, браслеты, серьги — золото и драгоценные камни на любой вкус и размер.

Эдриан закатил глаза и рассмеялся. Понятно, что для единственной дочери Рудольфусу ничего не жалко, но тащить весь сундук — как-то это было слишком. А ещё, хоть и неприятно было это признать, стало обидно. Лестрейнджи были старой семьёй, но до Ноттов им было ой как далеко, однако совсем недавно Эдриан был вынужден считать сикли, чтобы прокормить сына, а Рудольфус купался в золоте.

Вздохнув, он помотал головой и достал из сундука жменю украшений. Разложив на столе золото, принялся распутывать цепи и рассматривать свою добычу. Массивные перстни и широкие браслеты сразу летели обратно в сундук, громоздкие броши и объёмные серьги отправлялись следом, — ничего подходящего для маленькой девочки не находилось.

В конце концов, перебрав половину богатств, Эдриан остановил выбор на тоненькой цепочке и паре серёжек-гвоздиков с тёмно-бордовыми камешками. Цепочка была, что называется, впритык для женской шеи, но на запястье трёхлетки должна была нормально застегнуться на два оборота. А вот серьги можно было смело использовать.

Обычный порт-ключ зачаровывался за пару минут: всего-то и нужно было, что сосредоточиться на координатах конечного пункта назначения и напитать предмет магией. Чем дальше планировалось перемещение, тем больше магии требовалось вложить, и тем, соответственно, дороже выходил порт-ключ. Но расстояние было не единственным фактором, влияющим на сложность. Время срабатывания задавалось длинной формулой, а если вместо времени необходимо было задать условия — вот здесь и начиналась филигранная работа мастера-пространственника.

И всё же с таким заданием Эдриан справился бы играючи — ну, шоколадку бы съел после. Давине требовался детский порт-ключ, который обеспечил бы малышке мягкое приземление и уменьшение неприятных ощущений в процессе перемещения через пространство. Хуже того, этот порт-ключ должен был вытащить ребёнка из-за сильных щитовых чар и переместить под другие защитные заклинания, отсекая возможных преследователей. Всё по отдельности Эдриан мог сделать легко и быстро, но вместе — задача становилась сложной.

Лестрейнджи не торопили, но Эдриану и самому было интересно сделать нетривиальный порт-ключ. На работе он, конечно, уставал, но там редко попадалось что-то интересное, а рутина не мешала обдумывать сложную задачку, и вечерами, уложив сына спать, он пробовал различные сочетания чар на присланных щедротами заказчика украшениях.

Получалось… не очень, если не сказать, что совсем не получалось. К пятнице Эдриан понял, что список желательных характеристик придётся сокращать — крупные украшения на ребёнке привлекут ненужное внимание, а на мелких просто не хватит площади, чтобы все чары легли правильно, — и отправил сову Рабастану, приглашая вместе с Давиной на консультацию.

Вторая встреча детей прошла не просто гладко, без стеснения и пряток за отцами, а так, словно малыши были знакомы всю жизнь — Давина тут же бросилась обниматься, Тео воодушевлённо залопотал и потащил свою подружку смотреть на волшебного плюшевого дракона, а мужчины с умилением взирали на это в течение некоторого времени, пока не вспомнили о цели встречи.

— Нужно выбрать, от чего можно отказаться, — рассказав о возникших затруднениях, резюмировал Нотт. — Порт-ключ, как ни напитывай, всё равно потянет магию у транспортируемого человека, а учитывая щиты, ребёнку такая нагрузка может оказаться не по силам. Я рисковать не хочу.

— Тошноту Давина как-нибудь переживёт, — не колеблясь, решил Рудольфус. — Опыт Пьюси наглядно продемонстрировал, что главное — свалить своевременно. Хоть по частям — но свалить. Только бы живым. У нас, конечно, нет мирных обывателей, уж моя жёнушка пострашнее Грозного Глаза будет даже в добродушном настроении, но жене Фила даже шанса не дали на сопротивление — заавадили просто за сам факт брака.

— Руди, а с мелким Пьюси что? — озвучил уже неделю гложущий его вопрос Эдриан. — Я не припоминаю у них близких родственников, где мальчишка-то теперь?

— Эм… Не знаю, — после недолгой паузы пожал плечами Лестрейндж. — Нам не до него было, сам понимаешь.

— Понимаю, — вынужденно согласился он, думая о том, что не понимает. Дел всегда много, опасности — они сами выбрали такую жизнь. А вот оставить на произвол судьбы сироту, сына соратника… — Но это некрасиво, если не сказать подло.

— Эд…

— Я ни на чём не настаиваю, Руди, — поднял руки Эдриан. — Просто представил Тео на месте этого мальчика. Если со мной что случится — мой сын останется совершенно один, и мне неприятно думать о том, что те, кто называл себя моими друзьями, отвернутся от него, потому что у них много своих дел.

— Бля, — выдохнул Рудольфус. — Мордред! Ты прав. Пацан, кстати, твой тёзка. Эдриан Пьюси.

— Тем более, — усмехнулся он. — Мы с Филом никогда не ладили, да и сам видишь, я просто не потяну двоих. Но среди Пожирателей в основном состоятельные маги, пусть не усыновлять, но хотя бы проследить, чтобы мальчишка не сгинул…

— Я займусь. Слово.

— Спасибо, Рудольфус.

— Тебе спасибо. И за Давину, и за то, что напомнил, каково это — быть нормальным человеком.

Больше серьёзные темы они не поднимали в тот день, пили чай — «Надоел огневиски, веришь? Давай вправду чайку для разнообразия попьём», — делились забавными эпизодами из жизни детей, обсуждали их возможное будущее и старательно обходили реальные проблемы, не желая портить не по-осеннему солнечную субботу разговорами о войне и смертях. А в середине следующей недели Эдриан наконец справился-таки со сложной задачкой и с совой отправил порт-ключ для Давины — те самые серьги-гвоздики, которые должны были выдернуть малышку из любой опасной ситуации.

8.10.2020

Во времена учёбы Эдриан с пренебрежением относился к прорицаниям и при выборе дополнительных предметов только пальцем у виска покрутил, не понимая тех, кто добровольно собирался тратить время на всякую чушь вроде возни с чаинками, кофейной гущей и наполненных туманом шаров. Он считал, что лишь имеющие Дар способны делать настоящие предсказания, а таких во все времена можно было по пальцам пересчитать. В Хогвартсе же предсказания как предмет ввели ради грязнокровок — шарлатанству тоже нужно учиться, так что с СОВой полумагглы имели шансы не загнуться в подворотнях Лютного, а выступать на ярмарках, радуя магглов невнятными обещаниями и пугая расплывчатыми угрозами. С годами отношение Нотта не изменилось, всякие предзнаменования, календарные опасности, гороскопы и тому подобные глупости его не интересовали несмотря даже на собственный весьма болезненный опыт. В Ведьминскую ночь случалось не только плохое, в этом Эдриан был абсолютно убеждён. Грань между миром живых и мёртвых истончалась, духи обретали свободу, но не только злые — все.

Хоть и лишился жены в этот день, он не возненавидел Хэллоуин — дата в календаре не имела никакого отношения ни к здоровью Паулины, ни к выбранному ими моменту зачатия, да и рождение Теодора нивелировало все несчастья. И потому очередная суббота была им встречена с энтузиазмом — двух лет траура по его мнению было более чем достаточно, чтобы не портить сыну праздник своей скорбью и не заставлять мальчика предаваться печали вместе с ним, в конце концов, Тео никогда не знал мать и потому не мог по ней даже скучать. Зато тот факт, что день рождения Теодора совпадал с Хэллоуином, гарантировал ему веселье как минимум в школьные годы.

В общем, Эдриан решил сделать сыну подарок и в честь двойного праздника в первый раз сводить его в Косой переулок и накупить пирожных и всякой праздничной мелочёвки. Никаких дурных предчувствий у него не было и в помине.

Пользуясь случаем, Эдриан посетил пару лавок, пополняя домашние запасы зелий и продуктов. Теодор деловито топал рядом, активно крутя головой по сторонам, дёргал отца за руку, просясь то к яркому «Зонко», то ко вкусно пахнущему сдобой магазину Кемаля, и посещение скучных «взрослых» заведений его совсем не радовало. Закончив с делами, Эдриан поддался сыну и покорно ходил с ним по Косому просто так, позволяя рассмотреть всё, что тот желал, параллельно рассказывая о местах, мимо которых они проходили. А в качестве компенсации за задержку и неприятные запахи в аптеке купил здоровенную плюшевую мантикору. Выговорить новое слово у Тео не получалось, но на степень восторга этого не влияло. Тико моментально стала лучшим другом, и счастливая улыбка и сияющие глаза Теодора, казалось, даже тучи разогнали, по крайней мере, солнце выбрало именно этот момент, чтобы выглянуть впервые за несколько дней. Уже втроём они наконец-то дошли до кафе Фортескью, но даже редко покупаемое обожаемое мороженое не смогло отвлечь Теодора от мантикоры.

Посетителей у Фортескью было на удивление не много, и Эдриан решил не торопить сына, а провести время как обычная семья, и больше часа с улыбкой наблюдал за тем, как Тео пробует разные сорта мороженого, пачкается топпингами, с независимым видом ковыряет пирожные маленькими вилочками и угощает Тико, отказываясь, чтобы его кормили, как маленького. К двум годам, не без помощи мисс Давины, юный Теодор стал очень самостоятельным мальчиком, каждый день радующим отца то новыми словами, а то и новыми магическими способностями. В честь праздника Эдриан решил, что разок можно пренебречь дневным сном, и вместо того, чтобы отправиться домой, завернул в зверинец Илопса. И не прогадал: восторгу Теодора не было границ. Хозяин сначала поглядывал настороженно на ребёнка, но Тео хоть и подпрыгивал, с ошалевшим видом бегая от одной клетки к другой, близко не лез и животных не дразнил, и тот оттаял.

— Присматриваете что-то для юного джентльмена? — доброжелательно, но без назойливости поинтересовался Илопс через некоторое время.

— Даже не знаю, — честно ответил Эдриан и принялся размышлять вслух: — Сова у нас есть, жабы устарели в прошлом веке, да и какое от них удовольствие? А всякие рунеспуры и саламандры — малышу такое не купишь… Я бы крапа предпочёл приобрести, но ребёнку, пожалуй, больше подойдёт низзл. Вроде и питомец, а вроде и самостоятельный кошак.

Упоминание крапа заставило Илопса насторожиться. О «невинном» рисунке на предплечье Нотта знали только Пожиратели смерти, но в отличие от большинства из них, проводящих всё своё время в распитии алкоголя да рейдах, у Эдриана была постоянная работа и прекрасная репутация, а с учётом нынешней ситуации в стране в желании завести пса-убийцу для защиты семьи с маленьким ребёнком не было ничего предосудительного, так почему же старик смотрит на потенциального покупателя с испугом?

— Что-то не так? — удивился Эдриан, теряясь в догадках, чем спровоцировал опасения, но желая замять ситуацию без последствий: слухи ему точно были не нужны.

— А вы не слышали? — немного растерялся Илопс и, понизив голос, сообщил: — Крапов теперь нельзя держать дома, не получив разрешения в Отделе по контролю за опасными видами.

— В смысле — нельзя? — возмутился Нотт. — Кому какое дело, кого я держу дома? — Илопс отвёл взгляд и пожал плечами с нарочитым равнодушием, и тогда Эдриан понял, в чём дело. Не в Пожирателях его заподозрили, а в том, что сдаст «честного» торговца Аврорату. — Вот оно что… — протянул он и не удержался от усмешки. — Не беспокойтесь, мистер Илопс, нарушать законы в мои планы не входит. Нельзя так нельзя. Тео, хватит уже рассматривать черепашку, пойдём домой.

Илопс погрустнел, поняв, что посетители уходят с пустыми руками, но ничего не сказал и растворился среди нагромождения стеллажей. Эдриан был готов к тому, что сын закапризничает и потребует забрать домой кого-то из многочисленных обитателей зверинца, но мальчик спокойно помахал рукой «черепашке», оказавшейся огнекрабом, и без возражений согласился, что пора возвращаться.

«Может, вправду купить низзла?» — подумал Эдриан, притормозив в дверях, но сам же себе мысленно возразил: лишних пятнадцати галлеонов у него не было, и так поленья для каминов пришлось в долг брать.

Уставший от впечатлений и лишённый дневного сна Теодор утратил энтузиазм к наступлению сумерек. Вяло поиграл с новой волшебной мантикорой, а потом обнял её и уснул прямо на шкуре перед камином безо всякой сказки. Посмеивающийся Эдриан отнёс сына в детскую, уложил его, подоткнул одеяло и ещё минут десять просто стоял и смотрел на спящего ребёнка, ощущая себя счастливейшим из смертных. Пусть он не мог похвастать богатством Лестрейнджей, пусть не мог обнять жену, как Малфой, пусть не был начальником отдела, как Бэддок, пусть у него был только один сын, а не полдюжины, как у предателей крови Уизли, здесь и сейчас он был по-настоящему счастлив и полностью доволен жизнью.

Одиночество давно стало привычным, и сидя за столом в тишине, Эдриан не испытывал дискомфорта. После позднего ужина он перебрался в глубокое кресло перед камином, решив перечитать написанное прадедом руководство по пространственным чарам, чтобы освежить в памяти редко применяемые техники, да так и задремал. Домовик не стал будить хозяина, накинул ему на ноги плед, погасил верхний свет, оставив в качестве освещения лишь тихонько потрескивающий камин, и бесшумно исчез — хоть и было Ноттов всего двое, в огромном доме эльфу всегда было чем заняться.

Разбудила Эдриана дикая боль. Не сдержав крика, он попытался вскочить, но запутался в пледе и рухнул на пол. Боль в руке лишала способности мыслить. Казалось, что кто-то оголил все нервы в теле и льёт на них расплавленный свинец. После первого возгласа прикусивший язык Эдриан только мычал, не в силах даже позвать на помощь. Хотя что мог сделать домовик?.. В какой-то момент, не вынеся пытки, он просто отключился… а когда пришёл в себя, за окном занимался рассвет, и лишь сильнейшая слабость намекала на то, что ночное происшествие — не плод воображения.

Ничего не понимающий Эдриан с трудом поднялся с холодного пола, замотался в плед и устало откинулся на спинку кресла. Что произошло и в чём причина — не было даже догадок. Мысли вяло трепыхались и отказывались выстраиваться в логические цепочки. Организму требовался отдых, и вскоре Эдриан задремал, то и дело вздрагивая и хмурясь во сне. Когда он окончательно проснулся, часы показывали начало десятого, а из детской слышался задорный смех сына.

Потерев лицо, пытаясь прогнать сон, Эдриан с кряхтением встал на ноги и, пошатываясь от слабости и головокружения, побрёл в ванную комнату, продолжая бесплодные гадания о причинах внезапной боли. Это не было похоже на вызов. Но ничто другое просто не приходило на ум.

«Ежедневный пророк» Эдриан не выписывал — десяток галлеонов стоила подписка, плюс доставка ценой в кнат… Кто-то мог бы счесть Нотт записным скупердяем, но сам он придерживался иного мнения и считал себя рачительным человеком. Зачем выписывать газетёнку, в которой не содержалось никакой полезной информации, и платить за это более одиннадцати галлеонов? Важное он и так узнает на работе, а сплетни его никогда не интересовали…

И потому лежащий на обеденном столе «Пророк» заставил насторожиться.

Палочка сама собой скользнула в руку, слабость и медлительность исчезли тотчас же; готовый к любому повороту событий Эдриан замер в боевой стойке, намереваясь дорого продать свою жизнь. Но ничего не происходило. Чары не выявили присутствия чужих, сама газета также не несла угрозы. Недоверчиво повторив проверку и получив ровно тот же результат, он наконец убрал палочку и подошёл к своему месту за столом. С передовицы мигали огромные буквы, постепенно складывающиеся в слова. Слова, которые мозг отказывался принимать.

«ТОТО-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ ПАЛ!!!»

Ноги подкосились. Эдриан резко выпрямился, неверяще таращась на газету, словно та могла напасть. Сил на то, чтобы прочитать статью, не было.

В голове не укладывалось, что Лорд мог… что? Проиграть? Умереть? Попасть в плен? Изнутри, царапая душу, рвались мысли о ночной боли в метке. Когда Лорд гневался, его вызов причинял сильную боль, поговаривали, что через метку он мог насмерть замучить предателей, доведись тем просочиться в ряды верных Пожирателей смерти. Не то чтобы Нотт не верил слухам, скорее не придавал им значения — несмотря на изменение настроений и намерений, предателем он себя не считал, а потому даже не пытался примерить всё это на себя. И всё же боль и передовица «Пророка» настойчиво подталкивали к одной мысли — Лорда больше нет. Эдриан рванул манжет, взглянул на метку и рухнул на стул. Обычно чёрная и пульсирующая, сейчас метка являла собой серое мёртвое пятно на коже. Почему и как так вышло — в эту минуту было не так уж важно, это само собой прояснится со временем. Главное, что Тёмного Лорда больше нет.

— Па! — возмущённый невниманием Теодор успел протопать через всю столовую и теперь настойчиво дёргал отца за штанину, пытаясь заглянуть в лицо. В мире маленького Тео такого ещё не случалось — чтобы он пришёл, а папа даже не заметил этого.

— Здравствуй, сын, — тут же оттаял Эдриан, подхватывая мальчика на руки и подбрасывая в воздух. Теодор залился счастливым смехом, и он позавидовал детской способности отгонять всё плохое. — Пора кушать, да?

— Да!

С улыбкой глядя на энтузиазм мальчика, неизменно радующего отличным аппетитом, Эдриан со вздохом отодвинул от себя тарелку, поданную домовиком. «Пророк» напрочь отбил охоту есть.

Когда Теодор покушал и убежал в детскую, Эдриан уже взял себя в руки и нашёл в душе силы, чтобы развернуть газету. Как он и предполагал, никакой конкретики в статье не было. На колдофото был разрушенный дом, где, предположительно, погиб Лорд, а в тексте было больше бессмысленных возгласов, чем информации о том, что же на самом деле произошло. Стоило как можно скорее связаться с кем-нибудь из знакомых по организации, но делать этого категорически не хотелось. Поверить, что всё закончилось, не получалось, но так хотелось! Гадина-надежда уже вползла в душу и теперь свивала кольца вокруг сердца.

Если Лорда больше нет…

Эдриан прекрасно понимал, что Аврорату будет абсолютно наплевать, что он целых два года не имел никаких контактов с Лордом, Пожирателями, рейдами и смертями. Если поднимется волна, если пойдут аресты, метки на предплечье будет более чем достаточно для перемещения в неуютную комнатку на отдалённом острове к вечно голодной компании-в-балахонах, и никакие его слова не будут учтены. Азкабан с дементорами — не то место, где он хотел бы оказаться, а потому каждый следующий шаг стоило тщательно продумать, каждое слово, которое он скажет вне родных стен, взвесить, каждую встречу — оценить на потенциальную опасность. И это означало, что контакты с Лестрейнджами нужно прекратить. Эдриан бросил взгляд на дверь, за которой недавно скрылся Тео, и вздохнул. Снова его сын окажется в вакууме, а ведь встречи с Давиной заметно сказались и на его словарном запасе, и на поведении. Теодору нужна была компания, это Эдриан понимал со всей отчётливостью, но никого лучше чистокровной племянницы давнего друга, растущей в такой же изолированной атмосфере, придумать не мог. И всё же риск был слишком велик.

Вернувшись в кресло, в котором его застал приступ боли, Эдриан Нотт уставился на огонь в камине и погрузился в безрадостные размышления, итогом которых стало решение вести себя как ни в чём не бывало: ходить на работу и притворяться, что к делам организации он не имеет никакого отношения. Да, он чистокровный маг, да, он учился на Слизерине, и да, среди его знакомств не все могут похвастать безупречной репутацией и чистой кожей на предплечье. И что? Это не преступление. Ни в чём предосудительном он не был замечен, а потому любые подозрения в его адрес — беспочвенны.

Даже думать так было неприятно, но лицемерие стоило свободы. Раз только таким образом можно продолжить жить нормальной жизнью рядом с сыном, он сможет вежливо кивать грязнокровкам-посетителям и сработается с новым начальником, если Бэддок попадётся с меткой. Если только…

С хриплым стоном стукнув кулаком по подлокотнику, Нотт закрыл глаза и сжал переносицу. Если — когда! — начнутся аресты, никто не сможет дать гарантий, что арестованные станут держать языки за зубами. Стоит хотя бы одному из них заговорить…

Грязно выругавшись вполголоса, Эдриан принялся вспоминать, кто знал о его связи с организацией, и по мере расширения списка посвящённых гримаса на его лице становилась всё страшнее. Ближний круг собирался без масок; демонстрация доверия, а на деле — отличный способ повязать их общей кровью. Да, мелкие сошки видели их только в масках, но… Сохранить анонимность не представлялось возможным, Ближний круг слишком серьёзно расширился за последнее время. Нотт верил, что те же Лестрейнджи не опустятся до стукачества, что Долохов скорее откусит себе язык, чем станет «сотрудничать», но ручаться в порядочности каждого, «награждённого» знаком мрака, не мог. Да тот же Малфой! Да, Люциус скорее всего не поддастся пыткам, но зато выгоду учует за милю и запросто сдаст любого в обмен на свою свободу и возможность быть с семьёй — и Эдриан даже мысленно не мог осудить его за подобное, потому что и сам ради сына поступил бы точно так же. А новички… Сущие мальчишки, всего лишь пару лет назад закончившие Хогвартс, были слишком неопытными, чтобы надеяться, что они смогут противостоять даже побоям, что уж говорить о легилименции. Ну а про сыворотку правды даже думать не хотелось — это верное средство, чтобы разговорить любого молчуна и выведать все тайны.

И из этого следовало, что разрывать связи нельзя, наоборот, их нужно укрепить, сделать всё возможное и невозможное, чтобы никто из Пожирателей смерти не пожелал его сдавать. Но если Рабастан прав, и о нём забыли… Новички просто не знают, что Нотт входил в Ближний круг, а поведение самих членов Ближнего круга с трудом поддавалось прогнозированию.

Хотелось напиться. То ли с горя, то ли в попытке заглушить задающий всё новые и новые сложные вопросы внутренний голос. Покосившись на размеренно тикающие часы — неподходящее время! — он решительно отбросил эту мысль, встал, переставил кресло ближе к камину, снял с полки банку с летучим порохом и приготовился к непростым переговорам.

Однако у Лестрейнджей так и не ответили на вызов, камин в Малфой-мэноре оказался заблокирован, а связываться с кем-то другим после пары минут размышлений Эдриан сам не пожелал — не настолько они были близки. Оставался последний вариант — Бэддок, но и от этой идеи он отказался после недолгих колебаний: лишний след оставлять не хотелось, собственно, потому про сов он даже и не вспомнил — как ни зачаровывай послание, оно могло попасть в чужие руки и стать весомой уликой против автора. Если всё нормально, то с начальником он увидится завтра в Министерстве, ну а если нет…

Сжав переносицу, Эдриан откинулся на спинку кресла. Как бы всё ни сложилось, стоило приготовиться к худшему. История Пьюси наглядно показала, как может обернуться ситуация для никому не нужного мальчика-сироты, и допустить подобное развитие событий для собственного ребёнка он не мог. Вопрос был лишь в одном: насколько далеко лорд Нотт готов был зайти.

— Да хоть Мордреду в зад! — яростно прошипел он под нос, взвиваясь с кресла.

Информации было мало и просчитать грядущие проблемы не представлялось возможным, наверняка можно было сказать лишь то, что они непременно будут, но бездействовать в свой вполне вероятно последний день на свободе было преступной небрежностью и подлостью по отношению к полностью зависящему от него сыну. И первым делом Эдриан решил заняться финансовым вопросом. Сбережений было мало, слишком мало, и всё же на первое время их должно было хватить. Откупаться, если в том будет нужда, он не собирался — таких сумм у него просто не было, — так что экономить сейчас не имело смысла. Вызвав домовика, Эдриан вручил ему длинный список и не особо впечатляющий мешочек с галлеонами, отправляя за покупками, а сам продолжил попытки минимизировать предстоящие сложности. Будь у него живые родственники, даже дальние, всё было бы в разы проще и почти не страшно, но у Теодора не было ни бабушек с дедушками, ни дядь с тётями, ни кузенов, никого, кому Эдриан мог бы доверить своего единственного горячо любимого сына… Лорд Нотт половину жизни был единственным представителем своего древнейшего и благороднейшего рода, и жену выбрал себе под стать — такую же чистокровнейшую сироту, а теперь его наследник рисковал оказаться…

Запретив себе думать об этом, Эдриан полез в сейф — почти пустой — и, с грустью отодвинув коробочку с обручальным кольцом, извлёк на свет старинный браслет из бронзы. Грубая поделка не тянула на титул украшения; позеленевший от времени браслет покрывали не только руны, но и царапины, а в одном месте и вовсе была дыра от чьих-то клыков, но несмотря на неказистый вид и откровенную дешевизну вещи, Эдриан не просто так хранил её в сейфе — чары, наложенные ещё в шестнадцатом веке одним из предков, были целыми и невредимыми. И могли вытащить Нотта — любого Нотта по крови — из-под любых щитов. Потенциально — даже из Азкабана. Но правдивость этой версии Эдриан проверять не собирался: если что-то пойдёт не так, он исчезнет из Министерства или любого другого места, где его решат арестовать, а уж после этого намертво перекрыть доступ к мэнору будет делом нескольких минут и пинты крови. Не так уж сложно скрываться от Аврората, когда ты неслабый маг и живёшь в старом-старом доме, на котором защиты навешано больше, чем на самое безопасное место в мире — Хогвартс. Да, просто не будет, но возможность самому воспитывать сына перевешивала все проблемы мира.

Сдаваться без боя и идти на заклание лорд Нотт не собирался.

10.10.2020

На работу Эдриан отправлялся во всеоружии. Запасная палочка в ножнах на бедре, лично зачарованные порт-ключи в одном кармане и несколько флаконов зелий в другом, два кулона-щита на шее и, конечно, семейный браслет. Но защищённым он себя так и не почувствовал. Проститься с сыном — ничего сложнее делать ему ещё не приходилось, а тот, чувствуя настроение отца, раскапризничался и отказывался расцеплять руки, обвитые вокруг его шеи.

— Ну что ты, сынок, всё будет хорошо, — целуя пушистые волосы Теодора, Эдриан старался говорить как обычно, но голос так и норовил сорваться. — Ступай, тебя ждут игрушки.

— Па!

— Да, мой хороший, папа идёт на работу.

— Не надо, — неожиданно чётко сказал Тео и посмотрел на отца строгим взглядом.

Сердце сжалось, глаза защипало, но Эдриан моргнул… и словно ничего и не было: мальчик залепетал что-то по-детски непереводимое, чмокнул отца в щёку и завозился, требуя опустить себя на пол. И стоило его ногам коснуться камня, Теодор с улыбкой махнул рукой и убежал к себе.

— Позаботься о нём, — приказал Эдриан домовику и наконец шагнул в камин.

Смысла оттягивать неизбежное не было.

В Атриуме царил хаос. И это был не привычный приглушённый гул, а настоящая какофония. Маги не двигались единым потоком к столу дежурного, проверяющего палочки, как происходило каждый день, сегодня они хаотично сновали по залу, примыкая то к одной, то к другой группе; с разных сторон доносились то взрывы смеха, то выкрики поздравлений. Эдриану хватило секунды, чтобы понять: его хмурая рожа на этом празднике жизни не просто неуместна, подозрительна. Но сил на улыбки не было. Сделав глубокий вдох, он заставил себя расслабить плечи и расцепить сжатые в преддверии схватки зубы. Пока на него никто не смотрел, нужно было настроиться и начать спектакль. Ведь от того, насколько достоверно он сыграет эту роль, зависело всё его будущее.

До своего кабинета он дошёл без эксцессов. Несколько подозрительных взглядов не в счёт. У стола секретаря собралось несколько сотрудников, и Эдриан машинально кивнул, не собираясь задерживаться. Но когда он уже был перед самой дверью, его окликнул Сэмюель Коллинз — светловолосый и громкоголосый маг примерно одних лет с Эдрианом:

— Как прошёл Хэллоуин, Нотт?

Казалось бы, абсолютно невинный вопрос, но Эдриана прошило иглой страха.

«Знают!» — заорал внутренний голос-паникёр. Аресты начались, допросы уже идут, иначе откуда бы Коллинзу знать о…

— Отлично, — сдержанно улыбнулся Эдриан, оборачиваясь и внешне спокойно глядя на коллегу, с которым до этого дня обменялся максимум сотней слов за всё время работы. — Сходили с сыном к Фортескью вот. Как-то не сообразил я раньше, что дети обожают сладости, но теперь буду исправляться.

С каждым словом тиски вокруг сердца разжимались. Коллинз был никем. Его мнение не имело никакого значения. Нотт мог уничтожить его одним взмахом палочки, и внутренняя уверенность проявлялась лёгкой улыбкой, спокойным взглядом, расслабленной позой. Он больше не боялся. Ни Коллинза и стоящих рядом с ним волшебников, ни Аврората.

— Два года уж прошло, — доверительно продолжил Эдриан с подобающей толикой грусти в голосе, — пора жить дальше и перестать сидеть дома.

— Рад это слышать, Нотт, — подал голос Бэддок, выходя из своего кабинета. — Ты ещё молод, нельзя носить траур бесконечно. Твой сын лишился матери и как никто другой заслуживает иметь счастливого отца. — Эдриан кивнул, и на несколько секунд все замолчали. — Зайди ко мне, — бросил Бэддок и скрылся у себя.

— Шеф не в духе сегодня, — тихо произнёс Фаррел, только пару месяцев как перешедший из управления по контролю за тварями и потому пока не чувствующий себя уверенно на новом месте. — У всех праздник, а он…

Страх и подозрения были отчётливо прописаны на его лице, и Эдриану стало противно: недавно в ноги кланялся и угодливо улыбался, а теперь смотрите-ка, за спиной гадости думает.

— Бросьте, — заставил себя возразить он, — мало ли поводов для плохого настроения даже в праздник?

— А сами вы что думаете об этом? — вдруг спросил Коллинз, не поясняя, что именно имеет в виду — всем это и так было очевидно. Без опаски или неприязни, просто интересуясь мнением знакомого по работе.

— А ничего, — нарочито небрежно хмыкнул Нотт с невинной улыбкой на губах. — Я чистокровный маг, который никому не мешал. Мне не было дела до всей этой возни, меня намного больше интересовали собственные дела, а политика… Я просто старался держаться подальше.

— Тоже правильно, — с улыбкой кивнул Коллинз и наконец отстал: — Давайте работать, что ли.

Окинув двинувшихся к своим рабочим местам магов деланно-равнодушным взглядом, Эдриан медленно выдохнул — справился! — и шагнул к двери в кабинет начальника.

— Сэр? — стукнув по филенке, обозначил своё присутствие он. Бэддок кивком пригласил внутрь, и Эдриан прикрыл дверь. — Всё в порядке?

— И близко нет, — хмуро ответил тот. Переложил бумаги с левого края стола на правый, потёр подбородок и поднял взгляд. — В ночь Хэллоуина мы все почувствовали это. Не все поняли, что произошло, но «праздничный» выпуск «Пророка» расставил точки над нужными буквами. За мной придут к вечеру. Приятель из Аврората шепнул вчера. Какая-то сука сдала. Тебе волноваться не о чем, — быстро добавил он, видя, что Нотт подобрался, — так глубоко пока не копали.

— Пока, — выделил самое важное Эдриан. — Что будешь делать?

— Ничего, — грустно улыбнулся Бэддок и дёрнул рукой, словно гася досадливое движение. — Ничего я не могу сделать, я же не один. Сам-то сбежать смог бы, никто бы не нашёл, а нашли бы — так не зря же я пятнадцать лет в Департаменте транспорта проработал, уж переместиться так, чтобы следов не оставить, мне по силам. Но если я сбегу, моих не пощадят. А всей семьёй скрываться?.. Жена беременна, куда ей в бега? Дети мелкие… — он всё же махнул рукой. — Будь что будет. Может, пронесёт.

— Эрвин… я могу чем-то помочь? — ничто другое на ум не шло. Утешать? В бессмысленных словах Бэддок точно не нуждался. Но промолчать показалось неправильным.

— Чем? — хмыкнул тот. — Ну разве что управление возглавь, чтобы не развалилось всё, что я так долго налаживал.

Эдриан снова промолчал. Карьеристом он не был, лишней ответственности не искал, а стать начальником хоть и хотел в глубине души, но не такой ценой. С другой стороны, не о повышении сейчас стоило волноваться.

— Ты говорил с кем-нибудь из наших? — он уже не был уверен, что имеет право называть так Пожирателей смерти, но рисковать и называть вещи своими именами не стоило — и у стен есть уши. — Я вчера пытался связаться кое с кем, но безуспешно.

— Аресты были тихими, как прибой. Никаких волн, всё молча. Весь расклад только Краучу известен, но проредили наши ряды серьёзно, — Бэддок замолчал, снова переложил стопку пергаментов и, понизив голос, поделился беспокоящим: — Ближний круг будет молчать — в них я уверен. А вот чего ждать от детишек, пока непонятно.

— Ты кого-то конкретного имеешь в виду? — уточнил Эдриан, утешаясь своей правотой — он ведь думал о том же самом.

Внимательно изучив лицо подчинённого, Бэддок кивнул.

— Снейп. Мальсибер с Эйвери и Трэверсом меня не волнуют — те будут молчать из страха собственных отцов подставить. У остальных тоже родственников хватает. А вот полукровка не внушает доверия.

— С одной стороны, ты говоришь правильные вещи, — осторожно возразил Нотт, — а с другой, Снейп — единственный, у кого есть шанс отмолчаться.

— С чего бы? — удивился Бэддок.

— Он зельевар, — напомнил Нотт и пожал плечами, — почти уверен, что он придумал способ противостоять веритасеруму. Опять же, легилименция — я лично слышал, как Лорд хвалил Снейпа за ментальную защиту.

— Хм! Ты прав, Эд, этого я не учёл. — С силой потерев лицо, оставляя красные пятна на щеках, Бэддок глубоко вздохнул. — Если Крауч выбил разрешение на непростительные, то уж применение зелий и легилименции наверняка давно одобрено. Мордред и Моргана! Так, — он вдруг выпрямился и вперил в Эдриана строгий взгляд, — тебя я вызвал для передачи дел. Ничего не сказал, но ты не дурак и сам догадался, что я могу быть замешан в серьёзные неприятности, а потому молча забрал папки и, ничего не спросив, ушёл работать. Ясно?

— Да, сэр, — Нотт расстроенно взял стопку и встал. Бэддок был отличным начальником и неплохим человеком. — Удачи, сэр.

* * *

Портальное управление работало без происшествий. Авроры не врывались с палочками наголо, посетители не задавали сложные вопросы, всё шло ровно и спокойно. Прощаясь с Бэддоком в конце дня, Эдриан был почти уверен, что всё обойдётся. Но с утра стало ясно — не обошлось.

— Мистер Нотт, — сухо и с угрозой в голосе констатировал Бартемиус Крауч.

Он стоял посреди приёмной, как скала в центре лужайки — так же неуместно и непоколебимо. Остальные сотрудники жались к стенам или вовсе поспешили скрыться в кабинетах, одна лишь миссис Солански осталась на своём месте, но ей некуда было деваться, и она сжалась, как мышка, посреди норки которой вдруг оказался низзл, — от Крауча буквально исходили волны холода, как от дементора.

Вчера Эдриан весь день провёл в страшном напряжении, каждую минуту ожидания появления авроров, и это не могло не сказаться на его самочувствии и настроении. И хотя работы было даже меньше, чем обычно — объявленная победа над Тёмным Лордом многих заставила выдохнуть с облегчением и отказаться от намерения бежать из страны, а значит, число посетителей портального управления сократилось, — к вечеру он чувствовал себя выжатым досуха, словно подряд зачаровал два десятка порт-ключей в Австралию. К утру он не отдохнул толком — слишком много мыслей было в голове, чтобы нормально уснуть, — но повторил всю процедуру с браслетом, амулетами и ножнами с запасной палочкой, понимая, что пренебрегать путями отхода нельзя. И потому на Крауча сейчас он взирал без страха.

— Доброе утро, мистер Крауч, — спокойно кивнул он. — Что понадобилось Департаменту правопорядка от нас, раз уж начальник явился собственной персоной? Мистера Бэддока ещё нет? — спросил он у таращащегося Коллинза и, не дожидаясь ответа, приглашающе кивнул Краучу. — Идёмте ко мне, сэр, возможно, я сумею вам помочь.

— Не стоит, мистер Нотт, — проскрежетал тот, не пошевелившись. — То, что я намерен сообщить, касается всех. Эрвин Бэддок арестован. Он — Пожиратель смерти. — Послышались восклицания, удивлённые вопросы, возражения. Нотт молчал и смотрел на Крауча. Изобразить испуг он бы не смог, удивление вышло бы кривым и лишь вызвало бы вопросы к самому Эдриану, и потому он просто ждал продолжения. Крауч не стал затягивать паузу. — Вижу, вы не удивлены.

— Меня трудно удивить, — пожал плечами он.

— Но я попробую, — губы Крауча изогнулись, что, наверное, должно было означать улыбку. — Нотт, вы хоть и чистокровны дальше некуда, никогда не противопоставляли себя магглорождённым волшебникам. У вас хорошая репутация, и, насколько мне известно, вы два года провели в добровольном заточении, а значит, точно не связаны ни с Пожирателями смерти, ни с дамблдоровскими выкормышами.

— Я оплакивал жену, мистер Крауч, — ледяным тоном процедил Эдриан, сверкнув глазами.

— Да, я об этом и говорю, — не впечатлился тот. — И потому именно вашу кандидатуру я выдвинул на пост, скоропостижно освободившийся вчера вечером.

На мгновение Эдриан забыл как дышать. Что это, идиотски неуместная попытка пошутить, или же Бэддок погиб? Но на его лице эмоции не отразились.

— Выдвинули? — переспросил он. — А кто будет утверждать?

— Вы, мистер Нотт. Я жду ваш ответ до пятнадцати часов.

— Не стоит, я согласен, — хмыкнул он и, поморщившись, «признался»: — Бэддок, видимо, ожидал ареста, потому что вчера он передал мне все документы по управлению.

— Вот как? — насторожился Крауч. — И что он сказал?

— Ничего, — выразительно посмотрел Нотт в ответ, мысленно отдавая должное предусмотрительности Бэддока. — Но в этом и не было нужды, и так всё было более чем очевидно.

— И то верно, — поскучнел Крауч и наконец сдвинулся с места, сделав шаг к выходу. — Сейчас начало месяца, так что до первого отчёта у вас достаточно времени, чтобы со всем разобраться. Поздравляю с повышением.

Эдриану пришлось призвать всё своё самообладание, чтобы не Авадой бросить, а ответить вежливо:

— Благодарю, сэр.

Через мгновение после того, как дверь за Краучем закрылась, присутствующие ожили и принялись неуверенно поздравлять нового начальника.

Как вести себя теперь Эдриан не представлял, а потому решил взять паузу. Улыбнулся, поднял руку, прося тишины…

— Спасибо, — как можно искреннее сказал он. — Всё это весьма неожиданно и требует осмысления. А теперь давайте начнём работать, и так потеряли кучу времени.

Закрыв дверь своего кабинета, Эдриан обессилено привалился к стене и прикрыл глаза. Такого поворота он не ожидал… Но расслабляться было однозначно рано. Допросы только начались, аресты — тоже, а значит, опасность, что кто-то его всё же выдаст, сохранялась. Будущее всё ещё было зыбким и туманным, и строить какие-либо долгосрочные планы пока не представлялось возможным.

* * *

Три дня Эдриан провёл как на иголках. В рабочее время хотя бы можно было отвлечься, разбираясь с насущными вопросами или изучая работу управления в целом, а вот дома, в безопасности, отчаяние то и дело пыталось утянуть его на самое дно. Слухи по Министерству ходили самые разные, один страшнее другого, а правды не знал, кажется, никто. Никакой достоверной информации о судьбах небезразличных Нотту людей не было, и это убивало. «Пророк», который он от отчаяния стал покупать по дороге на работу, истерически орал о том, что теперь Магическая Британия наконец в безопасности, враг повержен, а его мерзкие приспешники ровными шеренгами шагают в объятия дементоров. Прессе верили; в Атриуме всё время кто-то шумно радовался окончанию войны, обнимался и смеялся, да и в коридорах постоянно образовывались заторы из-за останавливающихся поболтать магов. В теперь уже своём управлении Эдриан и рад был бы запретить трёп не по делу, но понимал, что делать подобное нельзя: натерпевшиеся страха грязнокровки таким невинным образом выпускали пар, и помешать им в этом — навлечь на себя шквал эмоций. Положение лорда Нотта было слишком неустойчивым для резких движений.

К аресту он был готов. Но не сдаться, как Бэддок, покорно принимая судьбу, а бежать. Эдриан прекрасно понимал бывшего начальника и одновременно совсем не понимал. Что семье дал арест Бэддока? Имя мусолят в сплетнях, миссис Бэддок навсегда помещена в чёрный список, так что пожелай она устроиться на работу, её и на порог не пустят, да что работа — Малкин, по слухам, отказалась продавать мантии жене ещё даже не осуждённого преступника. Насколько знал Эдриан, двое старших детей Эрвина ещё даже до начальной школы не доросли, а третий и вовсе был на подходе и должен был родиться зимой. Ну так и что Бэддок выиграл своей покорностью? Ну прятались бы, так с мужем и отцом вместе, а теперь бедная женщина осталась одна с тремя детьми, и будущее их ждёт если не ужасное, то непростое точно.

Чем больше проходило времени, тем увереннее себя чувствовал Нотт. Не в том смысле, что неприятности его минуют, это никто не мог бы спрогнозировать, а в своей способности справиться со всем, что выпадет на его долю. Предполагая худшее, он через домовика запасал продукты, покупал сыну вещи на вырост и детские книжки, наполнял домашнюю аптечку и приобретал ингредиенты на те зелья, которые мог самостоятельно приготовить. На всякий случай. Бежать из страны — это прерогатива грязнокровок, лорд Нотт готовился к осаде.

В четверг ситуация всё ещё не приобрела никакой определённости, зато Нотт нежданно-негаданно получил премию. Ошарашенно глядя на сопроводительную записку, он узнал о себе немало нового и не удержался от ехидной улыбки: было бы любопытно посмотреть на лицо Крауча, узнай тот, кого называет «примером для подражания» и «образцовым магом». Но деньги лишними точно не были, так что Эдриан не поленился лично поблагодарить «благодетеля». Не в последнюю очередь и потому, что иного способа посетить отделение Аврората без антимагических наручников на запястьях не было.

Впрочем, план не увенчался успехом — лорда Нотта развернули перед входом.

— Всё так серьёзно? — не удержался он от вопроса, не особо-то рассчитывая на ответ.

Но ответ последовал:

— Только притащили трёх Пожирателей смерти, сэр. Пока их не законопатят в камеры, вход в Аврорат только для сотрудников, — гордо пояснил дежурный. — Я передам шефу, что вы заходили?..

— Не стоит, — отмахнулся Эдриан, совершенно не желающий привлекать к себе ненужное внимание, — я отправлю записку.

— Как хотите, — утратил к нему интерес парень и занялся следующим визитёром.

По дороге обратно Эдриан гадал, кем были те трое. Уж не Лестрейнджами ли? Он не пытался больше связываться с Рабастаном, но его молчание само по себе говорило о многом. Как они там? Прячутся? Готовятся к драке? Живы ли вообще?..

Ответов не было и не предвиделось, и это раздражало и пугало сильнее, чем самые плохие новости.

11.10.2020

Очередной одинокий вечер перед камином Эдриан посвятил нумерологическим расчётам. В голову лезли мысли о необходимости ремонта, но где-то внутри сидел злобный пессимист, нашёптывающий, что скоро правда об украшении на его предплечье станет известна всему миру, и тогда у Эдриана будут годы на работу по дому — не Азкабан, так родной мэнор станет местом его заключения, и от скуки и безнадёжности лорд Нотт не только щели в окнах научится заделывать, но и заброшенную территорию вокруг дома голыми руками приведёт в надлежащий вид без всяких заклинаний. И как он ни отмахивался, как ни старался сосредоточиться, глаза скользили по строкам, но не видели ни буквы.

Часы пробили десять вечера, и Эдриан непроизвольно зевнул.

— Старею, — хмыкнул он вполголоса и тихо рассмеялся абсурдности своих же слов. — Или в детство впадаю.

Маги жили и до двухсот лет, всё зависело от личного могущества, а Эдриан был далеко не слабым магом, так что если из-за угла не прилетит шальная Авада, у него были все шансы дожить до ста пятидесяти точно, а скорее и двухвековой рубеж преодолеть. А вот то, что свой режим он подстроил под нужды сына и ложился рано, обеспечивая себя полноценными часами сна, сказалось на здоровье и силе только положительно. Даже Рабастан заметил перемены — из худого подростка с вечными синяками под глазами и впалыми щеками Эдриан превратился в солидного мужчину с идеальным цветом кожи.

«Расслабился, — подумал он, вдруг почувствовал злость. — Заперся в детской, только о пелёнках и думал. Если сейчас придётся защищать сына, как, утратив сноровку, я смогу это сделать?!»

Книга по нумерологии полетела на стол, Эдриан встал и успел дошагать до двери в закрытую часть дома, намереваясь отправиться в старый дуэльный зал — ещё не тренироваться, но осмотреться и понять, можно ли им пользоваться или сначала придётся потратить несколько недель на восстановление чар, — когда из покинутой им гостиной раздался полный ужаса и боли крик.

Голос не мог принадлежать Теодору, и только поэтому Эдриан не рванул бездумно назад, а выхватил палочку и, настороженно прислушиваясь, стал красться по коридору в обратном направлении. Крики стихли, им на смену пришёл скулёж, но какие бы жалкие звуки ни издавал незваный гость, забывать об осторожности он не собирался.

Кроме стихшего плача, других звуков не было, так что Эдриан заглянул в гостиную… которая оказалась пуста. Недоумевающе моргнув, он сделал шаг внутрь… За развёрнутым к камину креслом её не было видно, и только когда он вышел на середину помещения, увидел, кто издавал эти звуки. На голом каменном полу в неестественной позе лежало маленькое тельце.

— Давина! — ахнул Эдриан, кидаясь к девочке.

Бросив диагностирующие чары, он убедился, что повреждение лишь одно — выбитое плечо. Ни ран, ни проклятий, ни следов заклинаний — только эхо пространственного перемещения и перелом.

— Лаки! — рявкнул он. Домовик с выпученными глазами предстал перед хозяином. — Костерост сюда, живо! — и, обращаясь к бессознательному ребёнку: — Сейчас, детка, сейчас я всё исправлю…

Ничего не понимая, но костеря себя на все лады за то, что упустил момент с высотой срабатывания порт-ключа, настроив его на рост взрослого, а не ребёнка, Эдриан ужасно боялся вместо помощи сделать хуже. Что предпринимать при таких повреждениях, он знал, пусть и в теории — спасибо Лорду за науку, — и будь перед ним кто угодно взрослый, без лишних колебаний дёрнул бы руку, вставляя сустав на место. Но перед ним был не кто угодно, а трёхлетняя племянница Рабастана, малышка Давина. Внутренне обмирая, он как можно осторожнее обхватил ее запястье, другой рукой прижал плечо к полу и потянул. С тошнотворным «крак!» кость встала на место.

— Уф! — выдохнул он, повторил диагностику и вытер со лба пот — теперь всё было в порядке. Преданный Лаки, впечатлённый хозяйским гневом, молча топтался за спиной с флаконом костероста. — Как же я вовремя его купил! — вслух восхитился своей предусмотрительностью Эдриан и задумался, как влить зелье в не спешащую приходить в себя девочку.

Зафиксировав её руку, он отлевитировал Давину на диван и сел рядом, крепко задумавшись. Теодор рос беспроблемным ребёнком, и потому Эдриан до сих пор не сталкивался ни с чем таким, с чем не мог бы справиться самостоятельно. Да и Мунго всегда оставался запасным вариантом. Но сейчас ситуация претерпела кардинальные перемены. Если он будет скрываться от Аврората, путь в Мунго ему будет заказан, а это означало, что помимо основных зелий, требовалось обзавестись ещё и соответствующей литературой. Если что-то случится, он будет единственным, от кого будет зависеть судьба его сына.

И Давина. Ей помощь требовалась уже сейчас, а он…

Со школьных лет Эдриан помнил, что блокирующее боль зелье вместе с костеростом не дают. Почему? Он не знал или забыл за ненадобностью. Да и не важно это было по большей части. Ночь мучительного роста сломанных костей все запоминали накрепко. Иными словами, облегчить боль Давине он не сможет, а потому приводить её в чувство не стоило. Это немного радовало — Эдриан понятия не имел, можно ли применять Энервейт к такой крохе. Но оставался вопрос: как напоить девочку зельем?

— Хозяин? Позвольте Лаки.

Растерянно кивнув, он передал флакон эльфу и с изумлением наблюдал за тем, как тот ловко вливает маленькими порциями зелье в рот Давины, а затем массирует ей горло, заставляя проглатывать жидкость. Через пару минут флакон опустел на треть, и Лаки его закупорил.

— Молодчина! — искренне оценил Эдриан, провёл рукой по лицу Давины, убирая с глаз растрепавшиеся волосы, и велел: — Отнеси её к Теодору.

Оставшись один, он поднял взгляд и понял, что всё происшествие не заняло и десяти минут: часы издевательски показывали двадцать минут одиннадцатого.

Что могло случиться, что аварийный порт-ключ сработал, думал Эдриан, меряя гостиную шагами. И что с Лестрейнджами? Бросив взгляд на камин, он отказался от мысли связаться с Рабастаном — отец и дядя в курсе, куда переместится Давина после срабатывания порт-ключа, так что когда — если! — смогут, сами выйдут на связь. Вопрос был в том — а смогут ли?

До поздней ночи он изводил себя безответными вопросами, и с утра долго колебался, стоит ли уходить. Проснувшаяся Давина с лёгкостью приняла новые условия, возможность провести день в компании единственного друга для неё была подобна подарку, так что за завтраком Эдриан окончательно убедился, что менять планы пока не нужно. Угнетало, что нельзя связаться с Рабастаном, хотя бы успокоить его, но с этим он точно ничего не мог поделать и потому ограничился приказом домовику:

— Если Лестрейндж попытается связаться через камин, скажи, что я вернусь к шести. Если кто-то другой — прячься сам и убедись, что детей не увидят.

Лаки закивал, и Эдриан отбыл в Министерство. И в двух шагах от камина узнал, что зря предупреждал эльфа — Лестрейнджи с ним не свяжутся. И Давину не заберут. И вряд ли вообще ещё когда-нибудь увидятся с ними обоими.

— …Прямо на месте преступления схватили! Один урод скрылся, но всех Лестрейнджей взяли!

— Пусть дементоры расцелуют мерзкую семейку!

— Жалко Лонгботтомов…

— Зато эти маньяки наконец за решёткой!

Он даже сумел не замедлить шаг и пройти, ни разу не оглянувшись, и так услышал больше, чем хотелось. Стало трудно дышать. Если судьбу Бэддока он принял отстранённо — они никогда не были близки, — то ситуация с Лестрейнджами показала весь ужас положения, в которое они себя поставили, согласившись принять метку. Судя по настроениям среди магов, реальные преступления имели мало значения, люди готовы были выносить смертные приговоры каждому, отмеченному знаком мрака.

— Доброе утро, сэр!

Эдриан растянул губы в приветливой улыбке, желая заавадить подчинённого за неуместное веселье. А Коллинз, не подозревая о том, в какой опасности находится, поспешил поделиться последними новостями:

— Слышали? Лестрейнджей арестовали! Прямо над телами Лонгботтомов взяли. Аврорат рвёт и мечет. Говорят, они своего Лорда искали. Думали, что Лонгботтомам что-то известно, вот и пытали их в надежде получить информацию. И запытали, — на последней фразе его улыбка померкла, но через секунду вернулась на лицо — ещё ослепительнее. — Но Лонгботтомы-то были не простыми жертвами, а аврорами, так что успели подать сигнал дежурной группе. Сами не спаслись, это правда, но Лестрейнджей взяли тёпленькими.

— В каком смысле запытали? — борясь с тошнотой, подступающей к горлу, переспросил Эдриан.

— Ну… я так понял, что до безумия. В Мунго ничего не обещали, напротив, сказали, необратимые изменения. Надеюсь, — с ненавистью сказал он, — их казнят.

— Мистер Коллинз, — Эдриан заговорил только после того, как досчитал до десяти и обратно, взяв под контроль ярость, и теперь был уверен, что сможет удержаться от применения непростительных, и тон его звучал не просто строго, а почти угрожающе, — несчастье в семье Лонгботтомов — не повод для злорадства в адрес Лестрейнджей. В Мунго работают отличные специалисты, которые, я уверен, сделают всё возможное, чтобы помочь пострадавшим. И тогда Лестрейнджам будет нечего вменить. Штраф — вероятно, но уж точно на казнь. Мы и так потеряли слишком многих за последние несколько месяцев…

— Войны не может быть без жертв, — вякнул Коллинз.

— Именно. И развязали её не те, кому вы желаете смерти. — Поняв, что вот-вот взорвётся, Эдриан без перехода махнул рукой: — Приступайте к работе, мистер Коллинз. А досужие сплетни обсудите в свободное время.

В приёмной стало тихо. Мелькнула мысль, что он перегнул, и теперь гнев транспортников направится на него, однако подчинённые отнеслись к отповеди с пониманием, пусть и своеобразным: новый начальник утверждался в коллективе. В данный момент Эдриану было плевать, что о нём подумают. Страх за друзей и себя самого едва позволял дышать.

— Ну правда, Сэм, ничего ж ещё не ясно, — послышался чей-то приглушённый голос. — Может, Лестрейнджи вообще не при чём.

— Ну конечно!

— Вот когда Визенгамот вынесет вердикт, тогда они и будут «при чём», а пока…

Остальное Нотт уже не услышал, закрыв дверь своего кабинета. Сев за стол, освобождённый от личных вещей, он окинул взглядом знакомое до последнего пятнышка на потолке помещение и со вздохом занялся документами. По-хорошему, ему следовало бы переехать в кабинет Бэддока, но что-то держало на месте. То ли страх ареста, по-прежнему висящий над ними дамокловым мечом, то ли нежелание вторгаться в вотчину Бэддока, даже не узнав его судьбу, то ли усталость из-за постоянного напряжения, накапливающаяся постепенно, но неотвратимо. «Вот закончится это всё, тогда и переберусь в новый кабинет», — снова малодушно отмахнулся от этой мысли Эдриан и заставил себя сосредоточиться на бумагах, высчитывая количество часов и производительность своих подчинённых.

* * *

Неделя с ночи, когда метка в последний раз дала о себе знать, для Аврората выдалась насыщенной, однако пресса по-прежнему не сообщала ничего важного. Всё Министерство знало, что авроры сбиваются с ног, производя аресты, однако никаких имён «Пророк» не называл. Иногда казалось, что всё происходящее — бред воспалённого мозга, чья-то дурацкая мистификация, но чаще Эдриан с горечью фыркал, думая о том, что никакой справедливости в мире не существует. Не потому, что считал тех же Лестрейнджей невинно оболганными — не были те невинными, пусть Стэн славился добродушием, убивал он не моргнув глазом, а его брат и тем более невестка порой даже самих Пожирателей смерти пугали своей безжалостностью, — и всё же «Пророк» не смел трепать их имена: маггловская демократия не работала в мире магии, где балом правили чистокровные семьи.

И однако же для Лестрейнджей надежды не было. И осознав это, Эдриан понял, что больше не может скрывать Давину. Как бы ни было опасно контактировать с бывшими коллегами по организации, речь шла о судьбе ребёнка, и потому он решился и в субботу попытался связаться через камин с Малфой-мэнором. Ответа не последовало — камин был наглухо перекрыт. Доверять совам информацию такого характера не показалось хорошей идеей, поэтому, немного поколебавшись, Эдриан решил лично навестить старого товарища и аппарировал в Уилтшир. Антиаппарационный барьер пропустил его беспрепятственно, и это немного успокоило: случись что, Люциус в первую очередь бы закрыл дом от проникновения, а раз защита спокойно пропустила, Малфой не боится гостей, — однако встречать Нотта никто не вышел, и это было странно. Помявшись перед дверями, он послал к дракклам воспитание и, стукнув по косяку, обозначая своё присутствие, толкнул дверь.

Тишина и темнота встретили Эдриана. Привыкнув видеть холл ярко освещённым, он непроизвольно потянулся за палочкой…

— Что ты здесь делаешь?

Появление Нарциссы он не услышал, а потому машинально направил на неё оружие. Потребовалась секунда, чтобы понять, кто стоит перед ним, и опустить руку.

— Камин заблокирован, — зачем-то сообщил он, словно отключение от сети можно было списать на случайность.

— Я знаю, — ледяным тоном съязвила миссис Малфой. — Я лично его заблокировала, чтобы отвадить непрошеных гостей.

Проглотив оскорбительный намёк, Эдриан сделал шаг к Нарциссе, но теперь палочка возникла в её руке. И по выражению лица было вполне очевидно, что Нарцисса пустит оружие в ход без колебаний.

Он остановился и поднял руки в жесте мира. Ему были не рады, время было неподходящим, и если бы не Давина, Эдриан уже почувствовал бы себя ужасно виноватым за наглое вторжение и поспешил с извинениями откланяться, но сегодня он пришёл сюда не ради стакана огневиски в приятной компании и вообще не ради себя, и потому чуть улыбнулся и заговорил спокойным тоном:

— Извини, что я без предупреждения, но дело не терпело отлагательств…

— Нотт, мне плевать на твои дела, — перебила Нарцисса, и его резанула разница между её обычной доброжелательной манерой поведения и тем, что он видел сейчас. Миссис Малфой была сама на себя не похожа. — Мне, знаешь ли, не до того.

Разговор откровенно не клеился, и Эдриан решил обойтись без вступлений. У него, вообще-то, тоже были дела.

— Нарцисса, речь о твоей племяннице, — прямо сказал он.

— Что? — на мгновение маска равнодушной ледяной статуи сползла, показывая, насколько Нарцисса испугана, но секундная слабость прошла, и заговорила она ещё более холодным тоном: — Послушай, Эдриан, Люциуса арестовали, поэтому сейчас мне нет дела ни до чего. — За её спиной с приглушённым хлопком возник домовик, держащий за руку маленького мальчика, и Нарцисса крепче сжала палочку, словно действительно ожидала со стороны Нотта нападения. — Мы с Драко отбываем во Францию.

Драко был очаровательным светловолосым мальчиком, прижимающим к себе яркую игрушку. «Точно, Стэн же говорил, что Люциус обзавёлся наследником», — подумал он. Нарцисса сделала шаг назад, и он сосредоточился внимание на ней.

— Лестрейнджей же тоже арестовали! И Давина осталась совершенно одна! — не веря, что Нарцисса действительно забыла о племяннице, воскликнул Эдриан.

— И мне жаль, — не вслушиваясь в его слова, отмахнулась Нарцисса. — Но Белла сама выбрала свою судьбу. А я должна позаботиться о Драко.

И не успел он возразить, как миссис Малфой сделала ещё один шаг назад, домовик схватил её за руку, и все трое исчезли. Шокированный Нотт остался в одиночестве посреди огромного холла, пытаясь уложить в голове, как Нарцисса могла бросить родную племянницу, даже не спросив, что с ней или где она. Давина уже несколько дней жила в его доме, и Эдриан корил себя за то, что из страха привлечь к себе внимание Аврората не сообщил ближайшим родственникам о её местонахождении. Он ожидал проклятий и обвинений, что заставил всех волноваться, и оказался абсолютно не готов узнать, что Давину не просто не искали, а совсем о ней не вспомнили. Он уже готов был заподозрить проклятие — иных причин для кардинальной смены приоритетов и наплевательского отношения к собственным родственникам он не находил, — когда в памяти всплыли мимоходом брошенные слова: «Люциуса арестовали».

Если бы Малфоя арестовали, сохранить в тайне это бы точно не удалось, — Люциус был слишком видной фигурой, чтобы слухи мгновенно не распространились. Но не верить Нарциссе причин не было, да и как бы старательно она ни притворялась, страх в глубине её светлых глаз недвусмысленно указывал, что она вне себя от ужаса. И это означало, это арест произошёл совсем недавно, не более пары часов назад. А значит… Из-за дверей послышались хлопки, и Эдриан, даже ещё не осознав полностью, что они означают, больше не тратя ни секунды аппарировал. В Девоншир, оттуда в Хогсмид, потом в Лютный и только после этого — домой. Встречаться с аврорами в пустом доме только что арестованного Пожирателя смерти у него не было ни малейшего желания.

12.10.2020

Давина полностью поправилась после неудачного перемещения и вовсю наслаждалась жизнью, играя в салки и прятки, строя башни из кубиков или нападая драконом на Теодорову мантикору. Домовик следовал за детьми незримой тенью, и хотя бы об этом Эдриан мог не переживать. Он ждал, когда Давина задаст вопрос, на который у него не было ответа, и боялся её реакции, но вопроса всё не было и не было, и постепенно Нотт расслабился. Воспитываемая эльфами малышка совершенно не скучала по маме, а папу и дядю легко променяла на Теодора.

Остаток выходных Эдриан провёл в ожидании авроров. Проклятый «Пророк» не спешил сообщать правду, и напряжение нарастало. Будний день Эдриан начал уже со ставшего привычным ритуала — браслет, амулеты, запасная палочка; с каждым прожитым в неопределённости днём страх становился меньше, уходя в подсознание, и это пугало даже сильнее. Уверившись в безопасности, легко было забыть об осторожности. Невозможно быть начеку круглые сутки, но умный враг нападал именно в тот момент, когда уставший от паранойи противник становился беспечным, а Крауч был умным, в этом никто не мог усомниться.

Слухи стали единственным источником сведений. Кто-то что-то видел, кому-то кто-то что-то шепнул — концов было не сыскать, но постепенно просачивались сведения о том, кто заселил камеры предварительного задержания.

Во вторник напряжение достигло апогея — объявили о первом заседании Визенгамота по делам Пожирателей смерти. Раз назначили суд, думал Эдриан, значит, во всём разобрались и всех виновных вычислили и призвали к ответу — следовательно, всем остальным можно наконец выдохнуть и больше не волноваться. Ночью он долго не мог заснуть, пытаясь убедить себя, что худшее осталось позади, а его присутствие в зале суда никому не покажется подозрительным. Но страх подвести сына уже слишком сильно укоренился. Эдриан понимал, что ничем не может помочь, но в то же время он был единственным человеком во всём мире, кто был в силах успокоить Лестрейнджей. Даже не говоря ни слова — хватило бы одного кивка или даже выразительного моргания, чтобы сообщить, что Давина в порядке. Но смелости не нашлось — он так и не решился пойти. И подчиненных, вовсю обсуждающих предстоящее, не пустил:

— Мистер Коллинз, Лестрейнджи приходятся вам родственниками? — не мигая смотря ему в глаза, холодно спросил Нотт, подождал, пока тот преодолеет возмущённое онемение, и, так и не позволив вставить хоть слово, отрезал: — Суд — не развлечение. Если Визенгамот не рассматривает дела ваших близких, вам нечего там делать. Ну или берите отгул за свой счёт, запрещать вам развлекаться я не имею права, — уже мирно закончил он и махнул рукой. — Работайте, господа, мы сюда не ради болтовни приходим каждое утро.

Но за закрытой дверью Эдриан уронил голову в ладони и принялся молиться всем известным богам, в которых не верил, прося явить милость и пощадить хотя бы кого-то из этой семьи, не сиротя невинную малышку Давину.

Незадолго до полудня Министерство взорвалось радостными криками — Лестрейнджей осудили на пожизненное заключение, что осталось тайной для сосредоточенных на работе сотрудников Нотта. Пробкой вылетевших из управления одновременно с возвещающим о начале обеденного перерыва гонгом Коллинз вскоре вернулся с шокирующими подробностями, и Эдриану через приоткрытую дверь было всё прекрасно слышно.

Что Лорд желает прояснить ситуацию и разобраться с героем пророчества, Пожиратели знали. Однако о том, что он избрал именно сына Поттеров — нет. Как и о том, что визит свой Лорд решил приурочить к ночи Хэллоуина. И потому первого ноября, придя в себя после приступа боли в метке, никто из них не понимал, что произошло и чего ожидать в дальнейшем. Никаких распоряжений на время своего отсутствия Лорд не оставил, поверить же мерзкой газетёнке и признать, что Лорда больше нет, смогли не все. Беллатриса не поверила. И подбила мужа и деверя на поиски… Вот так они и оказались в доме Лонгботтомов — авроров из отряда Грюма, которые, как казалось Лестрейнджам, наверняка обладали той же информацией, что и Грозный Глаз, но не прятались в коконе неприступных заклинаний и потому были лёгкой добычей. Далее сплетники расходились в показаниях. Одни утверждали, что Лестрейнджи не получили ответов и убили своих жертв в приступе ярости. Другие говорили, что Лонгботтомы даже под пытками не раскололись. Третьи и вовсе кричали, что Пожирателей специально заманили в засаду и всё дальнейшее — провокация. Правды, как это часто бывало, обывателям не открыли. Однако итог был известен: состояние Лонгботтомов признали безнадёжным, а Лестрейнджам вынесли пожизненный приговор.

Если бы речь шла о ком угодно другом, реакция не была бы столь сильной, но Белла… Беллатриса была самой яркой, самой громкой среди них. Сильная, смертоносная, она как Алекто⁽¹⁾ карала врагов Лорда — смеясь и не задавая вопросов разя неугодных. И её арест и осуждение… Это был сокрушительный удар по боевому духу Пожирателей смерти. Страх затапливал сознание и толкал на ошибки.

Эдриан и сам не знал, как сумел сдерживаться до конца рабочего дня и покинуть Министерство так ни на кого и не сорвавшись, а дома — впервые с похорон жены — напился, не смея смотреть в наивно-доверчивые глаза Давины. Бесславный конец целой семьи ранил больнее чем сама смерть. Ужасный конец лучше ужаса без конца — эта истрёпанная банальность по-прежнему соответствовала действительности. Внутренний взор словно наяву видел серые каменные стены, тёмные коридоры и, конечно, дементоров, угрожающе зависших в десятке дюймов над землёй — готовых в любую секунду сомкнуть костистые пальцы на горле своей жертвы и втянуть ту в последний поцелуй; он чувствовал холод и ужас, распространяемый тварями, ощущал соль влажного воздуха и ёжился от призрачного ноябрьского дождя, напитывающего тюремную робу и тощий матрас. Азкабан перестал быть абстрактной страшилкой, обретя плоть и объём, и хотя Эдриан Нотт сидел в уютном кресле в собственной гостиной, все его мысли были там, рядом с Лестрейнджами, огонь не грел ледяные руки, сжимаемые в кулаки от невозможности что-то исправить. Мрачная участь грозила и ему, и потому не думать об этом было непосильной задачей.

Утренний «Пророк» наконец не поскупился на подробности. Статья, нужно отдать должное молоденькой журналистке, была написана мастерски: без лишних деталей, но подробно, а благодаря приложенным колдографиям при богатом воображении ничего не стоило представить, как всё происходило. Эдриан жадно всматривался в лица Лестрейнджей. Презрительная усталость Рудольфуса, яростное безумие Беллатрисы и замаскированный злостью страх Рабастана. Что они чувствовали в тот момент, когда судьи проголосовали за пожизненное заключение? О чём думали? Запечатлённые на колдофото секунды показывали, что все трое смотрели только на верховного чародея, но могло ли это быть правдой? Неужели ни один из них не искал в зале знакомое лицо? Не ждал помощи? Не надеялся на милосердие? Они не рассчитывали на присутствие Нотта с подтверждением, что Давина в безопасности?

И что именно они сказали на допросах?

Обхватив голову руками, сгорбленный лорд Нотт предавался печальным размышлениям в предрассветных сумерках, гадая, чем всё это закончится и вправе ли он надеяться на благополучный исход.

* * *

«Пророк» наконец разродился сведениями, интересовавшими всю Магическую Британию, и красочно, хоть и весьма расплывчато, поведал, что же произошло в ночь на Хэллоуин. И теперь к имени Гарри Поттера добавилось ещё одно — Сириуса Блэка.

Эдриан перечитал статью дважды, но так и не поверил в то, что Скитер написала правду. Лично Блэка он не знал — пока чистокровное сообщество проводило время на званых обедах и балах, поддерживая старые связи и заводя новые знакомства, Нотты были вынуждены считать сикли, так что хотя и получали приглашения на все мало-мальски стоящие мероприятия — как же, лорд Нотт с наследником! — сначала отец, а затем и сам Эдриан отвечали на них неизменным отказом: приличная мантия у нынешнего лорда Нотта в те времена была одна, и в ней он ходил на занятия. Однако от общих знакомых он слышал об этом конкретном Блэке предостаточно. Сын Ориона, брат Регулуса и кузен Беллатрисы и Нарциссы, Сириус с особой жестокостью уничтожил миллионы нервных клеток своих родственников, когда вопреки семейной традиции поступил на Гриффиндор, стал водиться с грязнокровками, а затем вовсе сбежал из дома и встал под знамёна Дамблдора, войдя в Орден Феникса. Кем себя мнил глупый мальчишка, Пожирателям было мало дела, однако убивать его никому не хотелось — наследник древнейшего и благороднейшего дома Блэков был неприкасаем в первую очередь из-за родственных связей, как бы тот сам к ним ни относился.

Эдриан прекрасно помнил, как Флинт, весь в крови и едва стоящий на ногах из-за серьёзного ранения живота, сплёвывая на ковёр в гостиной Малфой-мэнора, клялся оторвать щенку голову: «Где справедливость, Люциус?! Где, я тебя спрашиваю, справедливость?! Я, значит, гадёныша ничем сильнее Ступефая приложить не могу, чтобы ни дай Салазар не поцарапать, а этот уёбыш в меня фамильными проклятиями лупит! Уебу! В следующий раз встречу, помоги Мерлин, зааважу без изысков!» И слёзы Нарциссы Нотт тоже помнил, и дорогущие зелья, которыми та расплачивалась за спасение кузена… Иными словами, Сириус Блэк был врагом. Как пошёл за Поттером на Гриффиндор в одиннадцать лет, так и не отступился от своего выбора, несмотря ни на какие трудности, и в лицо Регулусу кидал семейные проклятия без малейших колебаний, хотя не узнать собственного младшего брата просто не мог. И вот теперь на передовице «Пророка» крупным шрифтом сообщалось, что Блэк предал Поттеров, провёл под слои защиты их дома своего хозяина, а когда всё пошло не по плану и вместо детского трупа обнаружились останки Лорда, помешавшийся от злости Блэк взорвал дом, погнался за ещё одним своим другом и убил его, заодно уничтожив дюжину магглов.

Что Блэк мог рехнуться — в это Эдриан мог поверить с лёгкостью. Как и в убийство магглов. Но вот в предательство Поттеров и, главное, в службу Лорду — нет. За два года могло многое измениться, но только не Блэк. Эти своей верностью не торговали никогда и ни при каких обстоятельствах. Да и какие обстоятельства могли бы развернуть все жизненные ценности Сириуса Блэка на абсолютно противоположные?!

В Министерстве только и разговоров было, что о Блэке. Если точнее, то о пожизненном заключении, которое тот уже отправился отбывать. Без суда и следствия — поймали и переправили в Азкабан.

«Да быть того не может!» — мысленно возмутился Эдриан, прислушиваясь к разговорам. Но со всех сторон звучало одно и то же: пойман на месте преступления вчера вечером, сегодня — отправлен к месту отбывания наказания. Если какие-то следственные мероприятия и были проведены, то все под покровом ночи, а результаты осели в какой-нибудь неприметной папочке в сейфе Крауча. И причина такой таинственности интриговала не меньше, чем сам факт внезапного перехода Блэка на сторону тех, кого он яростно ненавидел.

Но какой бы дикой ни казалась мысль, что сначала Беллу, а теперь и Сириуса отправили в Азкабан, а Блэки до сих пор не предприняли ничего для их освобождения, обдумать это можно было и позже, в конце концов, Блэк был врагом, а у друзей проблем было не меньше. После Лестрейнджей судебная машина разогналась и тормозить не собиралась. Нотт с ужасом узнавал о всё новых и новых заседаниях, после каждого из которых его друзья и знакомые отправлялись в Азкабан. Аврорат не спешил делиться информацией, поэтому приговоры звучали как гром среди ясного неба, и ежедневно можно было наблюдать, как в Атриуме топчутся изумлённые посетители: знакомые и родные осуждённых, которые даже не догадывались о том, чем занимались их близкие, и теперь не понимающие, как им быть: спорить и отстаивать доброе имя или же радоваться, что Аврорат оказался прозорливее их самих и сумел нейтрализовать угрозу.

В пятницу судили Долохова. Арест Антонина дался Аврорату дорогой ценой — поняв, что вырваться не удастся, тот отбросил всякую сдержанность и стал целенаправленно выбивать одного аврора за другим, не считаясь с собственными ранениями, — и потому слушание было стремительным. Даже Скитер — молодая акула пера, с недавнего времени приобрётшая популярность за счёт статьи о падении Тёмного Лорда и, возможно, потому направленная редакцией для освещения судов над Пожирателями, не смогла порадовать читателей никакими подробностями. Раненого Долохова притащили в центр зала номер десять, приковали цепями к креслу, а затем, не тратя времени даже на зачитывание обвинений, быстро вынесли приговор — пожизненное.

Антонин не входил в круг общения Эдриана, сказалась разница в возрасте, однако ближайший соратник Лорда ему нравился. Всегда с улыбкой, всегда спокойный, Долохов умел быть и строгим учителем, и надёжным напарником, и приятным собутыльником, и потому его судьба тронула Нотта. Но снова напиваться он не стал, хотя и хотелось, — в ближайшее время ему очевидно придётся столкнуться ещё не с одним болезненным разочарованием, так и спиться недолго.

В следующий понедельник на растерзание Визенгамоту попал Мальсибер. Во вторник — Трэверс… К среде Эдриан уловил закономерность. Каждый день Визенгамот рассматривал лишь одно дело членов Ближнего круга, а остальное время отводилось для мелкой шушеры — новичков, егерей, сочувствующих. И пока никто не избежал Азкабана, разнились лишь сроки: неизменное пожизненное для Ближнего круга и десяток-другой лет для остальных. Да и то, справедливостью вынесенные приговоры не могли похвастать: двадцать лет соседства с дементорами для ничего из себя не представляющего парнишки из Лютного, вся вина которого состояла в передаче нужных Пожирателям сведений о дежурствах Аврората, были равносильны пожизненному для Долохова. Антонин в адских условиях проживёт все пятьдесят лет, благо сильный маг и мужчина, а мальчишка сгинет через два-три года гарантированно.

Лондон заливало ледяным дождём, а расположенный много севернее Нотт-мэнор давно накрыло снежным покрывалом. Теодор с Давиной целыми днями носились под окнами, оглашая мир радостными криками и зазывая Эдриана принять участие в весёлой возне. Но сил на притворство после Министерства не оставалось, дома он не хотел и не мог заставлять себя делать вид, что всё хорошо. По вечерам, укутав обоих детей одеялами, Эдриан усаживался в кресло в углу детской и читал им сказки. То про зайчиху-шутиху, то про прыгливый горшок, и хотя дети уже знали их наизусть, им никогда не надоедало. А когда они засыпали, он возвращался в гостиную к камину или в отцовский кабинет, и думал, думал, думал, безуспешно пытаясь просчитать следующие шаги.

На среду был назначен суд на Каркаровым, и впервые с начала всей этой истории Эдриан позволил себе расслабиться. Игорь не был «своим», откровенно говоря, многие в организации недоумевали, откуда тот взялся и за какие заслуги Лорд его возвысил. Каркаров ни в чём, казалось, не превосходил англичан, зато довольно сильно отличался по менталитету — с ним трудно было общаться, — что не единожды становилось причиной недопонимания и проблем. Как ни странно, с Долоховым таких сложностей ни у кого не возникало… В общем, друзей среди Пожирателей Каркаров не завёл, и потому его судьба Нотта не интересовала. Но ровно до тех пор, пока прямо в зале суда не разразился громкий скандал.

Новости, уже традиционно, принёс Коллинз, который не только сам прислушивался к каждой сплетне, но и имел источники в каждом министерском подразделении, а потому всегда обладал наисвежайшей информацией.

Оказалось, что Каркаров, пользуясь тем, что не является гражданином Великобритании, потребовал себе иных условий следствия, и Министерство пошло ему навстречу, не желая провоцировать международный скандал. В обмен на имена «подельников».

Эдриан, который собирался снова сделать замечание Коллинзу насчёт нерабочих обсуждений, заскрежетал зубами и остался на месте, слушая эмоциональный пересказ через приоткрытую дверь и давя в себе желание найти и заавадить Игоря. Однако под конец выступления его мнение изменилось. Да, Каркаров предал организацию, когда согласился назвать имена, и всё же назвать его предателем с полным правом Нотт не мог. Игорь называл только тех, кто уже сидел в камерах предварительного задержания, на стульях в допросной Аврората или вовсе был переправлен в Азкабан для отбывания своего срока. Он назвал лишь одно неизвестное Аврорату имя — указал на сына главы Департамента правопорядка. Сдал Барта Крауча-младшего. Того самого Пожирателя смерти, кто успел скрыться из дома Лонгботтомов при аресте Лестрейнджей.

В первую секунду Эдриан онемел. В его голове не укладывалось, как он умудрился забыть о Барте, ведь такой козырь, как метка на руке сына Железного Крауча, мог послужить отличным средством для шантажа, с помощью которого удалось бы выторговать свободу хотя бы Рабастану. Но уже следующие слова Коллинза разрушили иллюзию: Крауч отрёкся от сына, даже не пожелав его выслушать, и в эту самую минуту Барт-младший скорее всего уже переплывает Северное море, получив от отца билет в один конец в Азкабан.

— Родного сына?! — ахнули хором несколько человек.

Коллинз, скорее всего, кивнул.

— Закон един для всех, — сказал он, явно цитируя Крауча.

Маги загалдели, обсуждая новости, и Нотт не стал им мешать — ему самому нужно было переварить информацию.

Крауч славился бескомпромиссностью и неподкупностью, ему прочили место министра на близящихся выборах, но теперь, конечно, об этом не могло быть и речи. То, что он не удержится и на своём посту, было очевидно даже далёкому от политики Эдриану, а вот чем скандал обернётся для Пожирателей смерти, гадать было бесполезно. Но помимо волнения за судьбы соратников ему не давала покоя мысль о Барте. В голове не укладывалось, как родной отец мог отвернуться от собственного сына.

«Что бы ни натворил Теодор, я прощу и приму это. Что угодно приму, но никогда не отвернусь от своего мальчика», — без малейших сомнений в себе подумал он, передёрнув плечами. Лорд Нотт не допускал и мысли, что может быть по-другому, и отказывался понимать таких, как Крауч, ставивших какие-то свои принципы выше благополучия собственных детей.

13.10.2020

1) Алекто — непрощающая Эриния.

В контексте — непрощающая несовершенство в вопросах чистоты крови.

Вернуться к тексту

Министерство трясло. Правда о младшем Крауче не только поставила крест на карьере его отца, но и разрушила все стратегии политических союзников и оппонентов. Железный Барти всю свою жизнь посвятил соблюдению правил, безжалостно подчиняя им всех и каждого, и несмотря на сложности и потери, никогда не сдавался и сумел создать себе безупречную репутацию. Его ненавидели и боялись, и хотя даже сейчас его самого едва ли можно было обвинить в совершение faux pas, проступок сына ему не простили. Крауч сумел добиться того, что оказалось не под силу ни министру, ни многословным замшелым пням Визенгамота, ни всему Аврорату — переломил ход войны, и хотя его методы обсуждались и осуждались, никто не смел усомниться в их действенности. В тяжёлые времена именно в таких людях, как Крауч, нуждалась страна, и потому его кандидатура хотя и всем не нравилась, одновременно всех устраивала — Крауч стал бы по-настоящему нейтральной стороной, в своих решениях опирающейся исключительно на закон, и Магической Британии был нужен сильный министр, а не «тётушка Милли».

Миллисента Багнолд не пользовалась популярностью, однако теперь о её смещении не могло идти и речи; все тщательно спланированные перестановки, все договорённости и взаимные уступки, на которые уже согласились пойти политические противники, улетели под низзлов хвост — падение Крауча сломало все схемы.

До большой политики Эдриану дела не было, но совсем не обращать внимания на развитие ситуации не выходило. С одной стороны, его недавнее назначение исходило именно от Крауча, а значит, Нотта могли бы счесть его ставленником и потому попросить освободить должность, с другой же, как бы враги теперь ни топтались на остатках репутации, десятилетия верных решений и огромный личный вклад в победу над тиранией Тёмного Лорда нельзя было забыть из-за ошибок сына. «Как он может руководить целым департаментом, если с собственным сыном не справился?» — кричали одни, но другие им возражали, что гнилое яблоко может вырасти на самой лучшей яблоне, и спиливать здоровое дерево из-за этого глупо. Как бы то ни было, Эдриан был готов к любому исходу. Лишиться отличного жалования было бы обидно, но избавиться от бумажных гор и вернуться к привычной работе с порт-ключами даже хотелось.

Почти неделю Министерство бурлило, и за это время Визенгамот не вынес ни одного решения по делам Пожирателей. Пока все были сосредоточены на перестановках в верхах, не обличённые высокими должностями маги не упустили шанса незаметно провернуть несколько афер, и когда Визенгамот возобновил сессию, они продолжили вовсе не с того места, на котором остановились, новые обстоятельства внесли значительные правки. Но, конечно, узнали об этом не сразу.

Очередной понедельник отвели под суд над Малфоем, и Эдриан не находил себе места, переживая за Люциуса и уже не надеясь на иной исход, кроме пожизненного. После разговора с Нарциссой он не рассматривал вариант с передачей Давины этим людям — родная кровь или нет, а доверить малышку тёте, которая вычеркнула её из жизни просто потому, что сама попала в сложную ситуацию, на его взгляд было в корне неправильным. И всё же Люциусу он искренне желал удачи, — ни на что другое, кажется, уже не осталось надежды.

За полчаса до начала слушания в дверь Эдриана дробно застучали. На разрешение войти ответа не последовало, и ему пришлось встать и лично открыть дверь. В кабинет тут же влетел светло-фиолетовый бумажный самолётик, и сердце Нотта пропустило удар.

Голубые — обычные служебные записки, красные — вызовы Аврората, зелёные — кабинет министра, жёлтые — срочные сообщения, оранжевые — экстренные происшествия. А все оттенки фиолетового относились к корреспонденции Отдела тайн, который не злоупотреблял использованием своего цвета радуги и редко прибегал к этому способу связи, предпочитая личный контакт. А ещё невыразимцы не терпели проволочек…

Яркость самолётика зависела от важности сообщения, и хотя оттенок не пугал срочностью, тянуть с прочтением Эдриан не стал. Хмыкнув от облегчения, обнаружив текст банального приглашения на разговор, он тут же нахмурился: никаких дел с Отделом тайн у него не было, и потому смысл приглашения остался неясным. Проверив, легко ли вынимается запасная палочка, он вздохнул и двинулся навстречу неизвестности.

Машинально кивая знакомым сотрудникам Департамента транспорта, Эдриан пытался придумать причину интереса к своей персоне, и кроме метки ничто не приходило в голову. Но стань кому-то постороннему известно о его связи с организацией, дело вряд ли ограничилось бы светло-фиолетовым посланием, а потому единственная версия почти наверняка была неверной. «И хвала Салазару», — вытирая нервный пот со лба, думал Эдриан, входя в лифт.

— Кгхм!

Он даже не посмотрел, с кем предстоит ехать, и выразительный вздох за спиной заставил насторожиться и схватиться за палочку. Народа в лифте было много, но Квентина Флинта не заметить было невозможно: высоченный, широкоплечий, с буйной шевелюрой. И всё же сосредоточенный на предстоящем разговоре с невыразимцами Нотт мазнул по нему взглядом и не узнал.

Никто не шарахнулся от его резкого движения, и Эдриан медленно разжал пальцы, оставляя оружие в покое. В голову полезли сразу десятки мыслей, начиная с простых, что Флинт делает в Министерстве магии, и заканчивая сложными: можно ли доверять старинному приятелю, если они не виделись два года. И всё же он растянул губы в намёке на приветливую улыбку и кивнул. Лифт дёрнулся, неживой женский голос возвестил о прибытии на седьмой уровень, часть народа вышла…

— Надо поговорить, — шепнул Флинт, проходя мимо Эдриана и нарочито не смотря на него.

— Напишу, — так же тихо, почти не разжимая губ, ответил тот.

Что-то звякнуло, двери закрылись, и лифт двинулся дальше.

«Салазар! Что напишу-то?» — мысленно простонал Нотт, с трудом удерживая себя от того, чтобы не приложиться головой о стену и не броситься догонять приятеля. Флинт, возможно, был единственным «своим», с кем он мог поговорить, и он отпустил его, даже не назначив встречу. И однако же думать сейчас о Флинте явно было не ко времени.

Бесшумно выдохнув, он на несколько секунд прикрыл глаза и заставил себя очистить сознание и успокоиться. Когда лифт снова звякнул, останавливаясь, Эдриан уже взял себя и руки и, придав лицу выражение лёгкой скуки, являл собой образец невозмутимости.

Отдел тайн встретил Эдриан тишиной. Ранее бывать на девятом уровне ему не приходилось, так что волнения и сожаления отступили, позволив на первый план выйти любопытству. Про невыразимцев ходили самые разные слухи, однако доподлинно никому не было известно, чем тут занимаются, и это лишь усиливало страх и недоверие к отделу.

— Добрый день, мистер Нотт.

Снова схватившись за палочку, Эдриан мысленно выругался — «Нельзя быть таким рассеянным на вражеской территории!!!» — и медленно обернулся, держа руки на виду.

— Добрый, мистер?..

— Грин, — представился невыразимец с извинительной улыбкой: настоящие имена хранились в строжайшей тайне, так что представлялись они псевдонимами, выбираемыми при вступлении в должность. Иногда бывало и так, что под одним именованием скрывалось несколько сотрудников, и тогда постороннему было совершенно невозможно разобраться в ситуации. — Пройдёмте, вас уже ждут.

Эдриан без возражений двинулся следом за провожатым. Грин был совершенно безликим, как и все его коллеги, которых Нотт видел раньше, и стало интересно, какие чары используют невыразимцы, чтобы скрывать лица. Но спрашивать об этом он, разумеется, не стал, вместо этого вернувшись к попыткам понять, зачем он понадобился Отделу тайн.

Ответ он узнал буквально через минуту, и тот оказался настолько банален, что Эдриан не поверил:

— Сделать порт-ключ? Вы действительно пригласили меня сюда, чтобы сделать порт-ключ?

— Не удивляйтесь, мистер Нотт, — улыбнулся хозяин кабинета, представившийся мистером Греем. — Вы — начальник портального управления и мастер своего дела, поэтому с этого дня нам с вами предстоит тесное сотрудничество. И, уверен, вы и сами прекрасно это понимаете, наши заказы всегда будут иметь высший приоритет.

— Ну ещё бы, — хмыкнул Эдриан, от облегчения ненадолго утративший самообладание. — Что не понятно, так это зачем вы пригласили меня к себе.

— Познакомиться, — невозмутимо пожал плечами Грей. — Мистер Бэддок был прекрасным специалистом, но постигшее его несчастье не должно повлиять на ход нашей работы, и потому…

— Смерть — не повод, — буркнул Нотт под нос, но Грей услышал:

— Мистер Бэддок жив, — спокойно возразил и, на долю секунды становясь похож на живого человека, добавил: — Правда, не очень понятно, можно ли считать это везением, учитывая, где он оказался.

— Мистер Грей, — пошёл ва-банк Нотт, — если я правильно понимаю, сотрудничество с Отделом тайн Департамента транспорта проходит через начальников управлений, а значит, мне в любом случае придётся с вами взаимодействовать. Само собой, я независимо ни от чего буду выполнять свои обязанности со всем тщанием, однако…

— Вы хотите узнать о судьбе бывшего начальника? — перебил тот, правильно поняв, к чему ведёт Нотт. — Что ж, это не сложно организовать. На данный момент всё, что я знаю, я уже сказал: Эрвин Бэддок был арестован за сотрудничество с Томом Риддлом, известным большинству как Тот-Кого-Нельзя-Называть, его судили по упрощённой процедуре малым составом Визенгамота и приговорили к тюремного заключению сроком в четверть века. Признаться, я не интересовался подробностями дела.

Сердце Нотта в который раз за последние дни оборвалось.

— Спасибо, — нашёл в себе силы кивнуть он. — А теперь… Что именно от меня требуется?

Грей не стал медлить и озвучил во всех подробностях, что желает получить Отдел тайн. Эдриан выслушал, подумал и с досадой покачал головой: задание было не просто сложным, а настоящим вызовом его умениям. Более часа они утрясали детали совместной работы, и к тому моменту, когда в дверях появился Грин, чтобы проводить Эдриана к лифту, он успел пересмотреть своё отношение к невыразимцам вообще и мистеру Грею в частности. Кем бы тот ни был на самом деле, Нотту уже очень давно не доводилось беседовать с настолько умным человеком.

Раскланявшись с мистером Грином, Эдриан поудобнее перехватил коробку с основами и вошёл в лифт, уже прикидывая параметры заказанных порт-ключей, и потому, когда двери снова открылись, он машинально вышел, даже не заметив, что перед ним вовсе не холл Департамента транспорта. Сделав пару шагов, он встряхнулся, выныривая из мыслей, и почувствовал, как сердце заколотилось — как ни избегал он десятого уровня и зала суда, судьбе было угодно привести его к этим дверям. Очевидно, заканчивался перерыв, потому что в коридоре уже не было толпы, а оставшиеся маги торопились вернуться в зал и занять свои места. Эдриана несколько раз толкнули, и он отошёл к стене, борясь с желанием присоединиться к зрителям. Двери манили, из зала шёл ровный гул голосов, и ноги сами понесли…

Он остановился прямо напротив дверей, прижимаясь спиной к противоположной стене коридора, чтобы не мешать людям. Толпа не давала рассмотреть детали, но и увиденного было достаточно, чтобы составить мнение. Зрительская трибуна была переполнена — собственными глазами увидеть крах сиятельного Малфоя захотели многие, Люциус как никто умел наживать врагов и оставлять за спиной кипящих ненавистью недоброжелателей. И всё же между Малфоем и сидевшими до него на этом кресле Пожирателями смерти было существенное отличие. Эдриан видел колдографии в «Пророке» — грязные, словно их валяли по полу, в грязных же, а то и рваных мантиях, приводимые в зал суда маги выглядели преступниками. Малфой же… Люциус держал себя так, словно не цепи обвивали его руки, а цветочные лианы украшали запястья, да и само кресло стояло в его собственном саду — в дорогой красивой мантии, с идеальной причёской и лёгкой снисходительной улыбкой, он всем своим видом выражал, что ни в чём не виноват и ему здесь не место.

Эдриану хотелось как-то обозначить своё присутствие, пусть не поддержать, но хотя бы показать, что, несмотря на ситуацию, Малфой не один, но когда поток поредел и в зал вошли последние зрители, он развернулся на каблуках и двинулся к лифту. Как бы он ни сочувствовал арестованным, собственная судьба была в приоритете.

Вот только перестать думать о них Эдриан не мог.

Сосредоточиться на работе не получалось даже с учётом того, что разочаровывать Отдел тайн было чревато. Невыразимцы чётко обозначили свои желания, и до конца дня Эдриану надлежало зачаровать два порт-ключа с весьма специфическими характеристиками. Задание было нетривиальным и по-настоящему интересным, и ещё пару недель назад он бы бросил всё и с радостью занялся бы им, но сегодня, сейчас все мысли были устремлены двумя уровнями ниже — в зал суда номер десять.

Кое-как заставив себя работать, Эдриан наконец смог изменить направление мыслей. Грей не вдавался в подробности, для чего нужны заказанные порт-ключи, однако сами желаемые характеристики говорили о многом. О сотрудничестве с Отделом тайн он и не догадывался до сегодняшнего дня, и теперь принялся гадать, кто ещё в Министерстве связан с невыразимцами, и так увлёкся размышлениями, что возмущённый гомон в приёмной не сразу достиг его слуха.

— Мистер Коллинз, — чуть повысив голос, позвал Эдриан, и в приёмной наступила оглушительная тишина.

— Сэр? — не прошло и минуты, как подчинённый заглянул в кабинет.

— Вы снова вместо работы занимаетесь разглагольствованиями, — устало укорил он, не зная, как ещё донести до Коллинза недопустимость подобного поведения. — Мне что, стоит изменить ваше рабочее время и сократить его на час — вам хватит? — чтобы вы могли спокойно посплетничать?

— Н-нет, сэр. Просто Малфой…

— Что — Малфой? — скрывая заинтересованность, переспросил Эдриан.

— Он сумел всех обвести вокруг пальца! — негодующе воскликнул Коллинз, позабыв, что его отчитывают. — Он заявил, что действовал под Империусом и потому не несёт ответственности ни за что, в чём его обвиняют! И старые сморчки это проглотили и признали его невиновным!!!

Эдриан охнул, а затем рассмеялся. Хотелось вскочить и запустить фейерверк прямо в потолок, и сдержать эмоции было едва ли возможно. И всё же открыто радоваться безнаказанности одного из Пожирателей смерти не стоило.

— Право слово, ваша реакция уморительна, — беря себя в руки, добродушно усмехнулся Нотт. — Что вас удивляет, Сэмюель? Малфой не боевик, он финансист и политик, поэтому я вполне допускаю мысль, что сказанное им — абсолютная правда. Однако, — не давая возможности возразить, он поднял указательный палец, призывая к терпению, — Малфой также является одним из богатейших магов нашей страны, ведущих активный образ жизни и не прячущихся по своим мэнорам, а это означает, что у него хватает не только ресурсов для обеспечения своего алиби, но и людей, которые с радостью встанут на его сторону. Мы с вами ровесники, мистер Коллинз, однако порой вы ведёте себя как наивный подросток. Не обижайтесь, но…

— Да какие обиды, — досадливо поморщился тот, — вы совершенно правы, сэр. Просто я не понимаю, как так можно…

— Очень просто, — серьёзно ответил Нотт. — Подумайте сами. Вам нужен такой враг, как Малфой? Вот и многим другим не нужен. И не только Малфой. Помнится, я предостерегал вас от высказываний в адрес Лестрейнджей… Поймите правильно, я ни в коем случае не указываю вам, что думать, но вот что говорить… Союзники, друзья и родные есть у каждого осуждённого, но если у мелкого воришки в друзьях такие же не представляющие собой ничего жулики, то на защиту чести Пожирателей выйдут Пожиратели. Мне не хотелось бы спешно искать нового сотрудника, когда ваш длинный язык решат укоротить на голову.

— Я вас понял.

Глядя в спину задумчивого Коллинза, пообещавшего пересмотреть своё поведение на рабочем месте, Эдриан покачал головой и вернулся к изготавливаемому порт-ключу. Он помнил Сэма ещё по Хогвартсу, тот учился в Гриффиндоре и с самого детства бесил слизеринцев неспособностью думать над тем, что говорит. Коллинз не был задирой в прямом смысле этого слова, однако его словесное недержание частенько становилось причиной серьёзных межфакультетных конфликтов. И это при том, что в те годы не было никакой ненависти, а было лишь обычное соперничество. Неглупый парень вырос в такого же неглупого взрослого, но вот любовь к трепле языком с возрастом не исчезла.

Грин появился на пороге, когда Эдриан уже закончил с заданием Отдела тайн и занялся бумагами. Ещё вчера он ловил себя на мысли, что повышение превратило работу в сплошное бумагомарательство, сегодня же пребывал в приподнятом настроении и даже за ежемесячный отчёт взялся без долгих самоуговоров. Но отвлечься от нудных сверок в любом случае было приятно.

— Вижу, вы справились?

Он окинул невыразимца насмешливым взглядом:

— Вы бы не обратились ко мне, если бы сомневались в результате.

— И то верно, — улыбнулся Грин. — На ваш экземпляр списка наложены протеевы чары, так что по мере готовности порт-ключей ставьте напротив галочки — чтобы мы знали, как продвигается дело.

— Учту, — кивнул Нотт и после обмена взаимными пожеланиями хорошего вечера с Греем остался один.

До конца рабочего дня осталось чуть больше часа, заниматься чем-то нужным не хотелось, и он снова погрузился в размышления о судьбе «своих». Малфой оказался единственным, кому удалось ускользнуть, и что бы Нотт ни говорил Коллинзу, дело было не только в деньгах и влиянии Люциуса, скорее тому дьявольски повезло: и скандал с отставкой Крауча точно был использован по максимуму. Бессмысленные сожаления, что мальчишка Крауч не попался раньше, не желали покидать мысли. Барт был умненьким мальчиком, и Эдриану было его искренне жаль, но сдай его Каркаров раньше, и кто знает, как бы обернулась ситуация для остальных? Здравый смысл подсказывал, что Лестрейнджам бы ничто не помогло, но сердце отказывалось смиряться.

— Сэр! Можно мне на завтра отгул?!

Ворвавшийся без стука Фаррел выглядел как человек, у которого случилось что-то серьёзное, поэтому Эдриан быстро кивнул.

— У вас всё в порядке?..

— Жена рожает!

— О! Мои поздравления, — широко улыбнулся Нотт. — Идите и ни о чём не волнуйтесь.

— Спасибо, шеф! — на бегу крикнул Фаррел, исчезая из вида.

Эдриан, улыбаясь, покачал головой и тоже стал собираться. Сегодняшний день был насыщен событиями, и ему хотелось поскорее вернуться домой, к детям, в спокойный и безопасный мир боёв мантикор с драконами, сказок надоевшего Бидля и объятиям сына.

— Флинт! — неслышно выдохнул он, наконец-то вспомнив о мимолётной встрече.

Планы на вечер явно требовали пересмотра; опустившись обратно на рабочее место, Эдриан призвал писчие принадлежности и, закусив кончик пера, принялся формулировать максимально невинный текст приглашения на разговор.

13.10.2020

Послание Флинту Эдриан отправил прямо с работы, жалея, что не сделал этого раньше, — хотя сов давно не использовали для связи между отделами, для отправки сообщений за пределы Министерства птицы по-прежнему оставались незаменимы, а потому, хотя их число и сократилось в разы, совятне это пошло на пользу — не осталось старых, медлительных и рассеянных почтальонов. Не встретив ни одного сотрудника, Эдриан пожал плечами и самостоятельно выбрал птицу, прикрепил к её лапе послание и швырнул сонно моргающую сову в окно стационарного портала, за счёт чего та не взлетела над зданием Министерства посреди Лондона, вызывая подозрения магглов, а оказалась над Ричмонд-парком, откуда уже и направилась к адресату.

Не особо рассчитывая на быстрый ответ, Нотт не торопился покидать Министерство. Степенно прошествовал к лифту, поднялся в Атриум, дошагал до камина, пропустил суетливого клерка и только тогда сам воспользовался летучим порохом. В «Дырявом котле» в это время было малолюдно, так что он не привлёк ничьего внимания, когда вышел через чёрный ход в Косой переулок. Дождь наконец перестал, с неба срывался лёгкий снежок, морозный воздух так и норовил забраться под мантию. В том числе и из-за непогоды улица была почти пуста, лишь в подворотнях мелькали тени. Одна такая тень качнулась в его сторону, и Эдриан ухмыльнулся. Не то чтобы его в лицо знали обитатели Лютного, однако ему даже не пришлось доставать палочку — воришка ойкнул и растворился в тенях.

Мысленно посмеиваясь, Нотт продолжил прогулку.

Конкретное время в записке Флинту он не назначал, лишь написал, что после работы в течение часа будет в «Гарпии» сегодня, а если встреча по какой-либо причине не состоится, то и завтра, поэтому в спешке не было никакой нужды — сове скорее всего предстояло преодолеть немалое расстояние. Прежде чем свернуть к «ресторану» или, если называть вещи своими именами, трактиру, Эдриан завернул к Малпепперу за очередными флаконами бодроперцового зелья — дети расходовали его в промышленных масштабах, постоянно то забывая шапки с шарфами, то ленясь переодеваться после полётов в снег и продолжая беготню с мокрыми ногами, а варить простенькое снадобье он хоть и научился, но до конца недели запас не продержался…

В итоге к «Гарпии» Нотт подошёл ближе к семи. До двери оставалось дойти три-четыре ярда, когда воздух слева сгустился… Без колебаний выхватив палочку, Эдриан отступил, готовясь отражать атаку, а через секунду узнал скрывавшего в тенях человека.

— Квентин, — констатировал он, не зная, чего ждать.

Ответ последовал незамедлительно — Флинт широко улыбнулся.

— Здорово! — пробасил он вполголоса, явно стараясь не привлекать к себе внимание возможных свидетелей. — Тебе в кабак надо, или давай, может, сразу ко мне? Не хочу светиться в общественных местах.

Опасения нарваться на нежелательных свидетелей Эдриан разделял, но вот насчёт того, может ли доверять Флинту, уверенности не чувствовал. Напомнив себе про браслет, с которым не расставался с самого Хэллоуина и который должен был послужить страховкой на случай почти любой ловушки, он со вздохом кивнул, протянул свободную от палочки руку для перемещения и, выразительно посмотрев в глаза Квентина, произнёс:

— Надеюсь, я могу тебе доверять.

Широкая ладонь тут же стиснула пальцы, и через мгновение Косой переулок размазался в аппарационном вихре и Эдриан оказался по колено в сугробе.

— Можешь! — облегчённо разулыбался Флинт, ощутимо расслабляясь сразу после того, как оказался на своей территории. — Пока ходил по Министерству, думал, точно попаду в Азкабан за убийство какого-нибудь доставучего идиота. Совсем страх потеряли! Ну привет.

— Привет, — не удержался от ответной улыбки Эдриан, тоже постепенно оттаивая. — Что ты в Министерстве-то забыл?

— А ты не слышал о покушениях на Вайтхорна⁽¹⁾? — спросил Квентин и махнул рукой, приглашая двинуться к дому. — Прости, что сюда переместил, но времена нынче сам знаешь какие, а у меня дома…

— Сам такой, — успокоительно хлопнул его по плечу Эдриан, — я ж потому и назначил встречу в «Гарпии», что звать домой побоялся — сын-то только ходить научился, даже не поймёт, что бежать надо, если что пойдёт не так.

Флинт вздохнул, и пару минут оба шагали молча, задумавшись о непростых временах, вынуждающих даже близких друзей подозревать Мерлин пойми в чём.

Когда за по-осеннему голыми деревьями показались огни дома, Нотт решил возобновить разговор с того места, где они остановились, и попытался вспомнить, слышал ли о происшествиях с Вайтхорном, но на ум ничего не шло. Откровенно говоря, он даже не сразу сообразил, о ком идёт речь.

— Насчёт Вайтхорна… Я не выписываю «Пророк», — извинительно качнул он головой. — Что случилось-то?

— А, ясно. Ну… — Флинт почесал затылок и развёл руками. — Что тут скажешь? Нападали. Трижды. Чудом выжил. А списали всё на нас, представляешь? Мол, наверняка где-то перешёл дорогу Лорду, потому и охотятся. И значит, сам виноват, а потому никто не собирается надрываться и искать виновных. — Сплюнув в сугроб, Квентин сделал несколько шагов в тишине, пытаясь справиться со злостью, и продолжил: — Вот только моего компаньона Пожирателям смерти незачем убивать. Я пытался Девлину это объяснить, не прямым текстом, конечно, но вполне доходчиво. Вот только он перепугался и не стал ничего слушать, свалил в Америку и возвращаться в ближайшее время не намерен, а без него нашему бизнесу конец.

Эдриан наконец сообразил, что речь идёт о владельце компании «Нимбус», чьи мётлы вот уже полвека изготовляются исключительно из флинтовской древесины, и сочувственно покивал.

— Да уж. История интересная. И что, так и не нашли виновных?

— Да в том и дело, что никто не стал искать, — он поморщился. — Я даже грешным делом правда подумал, вдруг кто из новичков чудит, но версия, как говорится, себя не оправдала. Мальчишки тряслись и клялись, что без приказа они бы ни за что не рыпнулись, ну и все же знают, что мы с Девом давние приятели… Так и заглохло всё. А я не могу просто сидеть и ничего не делать. Не то чтобы мы последние галлеоны проедали, но всё равно не дело это. Летом я ещё пытался как-то выкрутиться, но сейчас вообще тоска. Да ещё суды эти…

— Ты на суде был? За этим в Министерство приходил? — оживился Эдриан.

— Да нет, — хмыкнул Флинт. — Я вспомнил любимую фразу Люца. Помнишь?

— Quid pro quo⁽²⁾, — закатил глаза он, — такое не забывается.

Квентин удовлетворённо кивнул.

— Ну я и пошёл в Департамент игр и спорта. Не в Аврорат же обращаться?

— Так а Бэгмен тебе чем поможет? — снова потерял мысль Нотт. — Ему какая выгода?

— Не разберутся с нападениями — Дев не вернётся. Не вернётся он — не будет «Нимбусов». Не будет мётел — не будет квиддича. Ну а без квиддича нафиг кому сдался Бэгмен?

— Да ты стратег! — искренне засмеялся Эдриан.

— Ага, — польщённо улыбнулся Флинт. — Старина Людо засуетился, словно я его голой жопой на муравейник усадил. Обещал надавить на Скримджера — это новый начальник Аврората, но ты, поди, лучше меня это знаешь.

— Если честно, не знал. Мне как-то было не до наблюдений за сменой руководства в Аврорате, — фыркнул Нотт. — Я всеми силами старался держаться подальше… Кажется, пока неплохо получалось. — Он помолчал, но дом был уже близко, и потому отбросил колебания и прямо спросил: — Квин, ты в курсе, что вообще происходит? Я в мордредовом вакууме! С самого Хэллоуина — ни слова, ни буквы. Камины заблокированы. А Нарцисса, единственная, кого мне удалось перехватить, открытым текстом сказала, что ей плевать на мои дела, и, не став даже слушать, сбежала во Францию посреди разговора. Я боюсь лишний раз вздохнуть, чтобы ничего лишнего не сказать и не подставиться.

— Думаешь, у меня положение лучше? — горько протянул Флинт и, увидев тень в окне, быстро прошептал: — Молчи, поговорим после ужина! — Тут дверь открылась, и Квентин уже громко и радостно поприветствовал жену: — Смотри, кого я поймал в Министерстве. Входи, Эд, чего застрял на пороге, как неродной?

Тёплая улыбка Мэддисон Флинт озарила её лицо, превращая обычную женщину в настоящую красавицу.

— Эдриан, Мерлин мой! Сколько же мы не виделись?.. — она запнулась от пришедшей всем троим в голову мысли о похоронах Паулины, улыбка чуть померкла, а глаза опустились.

— Давно, Мэдди, слишком давно, — сглаживая неловкость, Эдриан перешагнул порог и заключил её в объятия.

Раньше он ничего не замечал, принимал как должное, но после двух лет одиночества в холодном и неприветливом мэноре почувствовал особенно остро, насколько ему не хватало этого — простого человеческого тепла, дружеского участия, хлопка по плечу, наложенной не эльфийской рукой добавки, вопросов о том, как прошёл день… Он думал, что смирился со вдовством; забывать любимую Эдриан не хотел, но прошло достаточно времени, чтобы скорбь улеглась, и в пустой кровати он уже давно не искал Паулину спросонья. И всё же вид дружной семьи острым скальпелем прошёлся по почти зажившей ране.

— Я счастлив, что вы смогли сохранить это, — вдруг произнёс он вслух и уткнулся в тарелку, засмущавшись своей сентиментальности.

— Ох, милый, — всплеснула руками Мэддисон чуть не плача. — Прости нас, Эд. Прости, что мы так отстранились.

— Всё хорошо, дорогая, — извинительно улыбнулся он. — Расскажите, как вы сами? Младшенький-то уже совсем большой, да?

Шестилетний Маркус во все глаза смотрел на гостя, но в разговор взрослых не вмешивался.

— Не то слово! Повадился мётлы испытывать, — сведя брови к переносице, демонстративно пожаловался Квентин, но в глазах стояла гордость за сына. — Чуть отвернись — цап из мастерской метлу, и только прутья мелькнут в дверях.

— Ужасный непоседа, — подтвердила Мэддисон, посмотрела на нахохлившегося сына и улыбнулась. — Если ты доел, ступай к себе.

— Спасибо, мама, папа, лорд Нотт, — прокричал на бегу Маркус, исчезая в коридоре.

— Шебутной, — заулыбался и Эдриан. — Весь в отца!

— Эй! — расхохотался Квентин. — Я был примерным мальчиком в его возрасте!

— Как старшие? Как отец? — поинтересовался Эдриан, когда смех стих.

Квентин был на пару лет старше, но дружили они с раннего детства, и Эдриан прекрасно помнил Флинт-холл — величественный особняк, в котором проживал друг. Теперь же семья жила в небольшом коттедже в паре миль от семейного гнезда Флинтов, да ещё и ужинала без старших сыновей. Это могло ничего не значить, а могло, наоборот, свидетельствовать о серьёзных проблемах.

— Нормально, парни гостят у родителей Мэдди, они там подружились с компанией ровесников, теперь домой не дозовёшься. Боимся, что следом за друзьями станут проситься в Дурмстранг. А отец… он ещё всех нас переживёт, — отмахнулся Квентин. — А если ты насчёт дома, так это Мэдди идея. Отец взялся из Маркуса лепить свою копию, парень ещё читать не умел, а папаша уже ему гримуары подсовывал пострашнее — видите ли, магическая совместимость только у нашего младшего подходящая. Я пытался возражать, но ты его знаешь — есть два мнения: его и неправильное…

— После того, как Марк чуть не погиб, пытаясь вызвать адскую гончую, моё терпение лопнуло, — перехватила инициативу Мэддисон. — Сказала, что заберу сыновей и вообще брошу к Мордреду психованную семейку, если это не прекратится. Свёкр внял, но…

— Но мы решили не рисковать и перебрались сюда. И дома, и не дома одновременно.

— Здесь уютно, — не покривив душой оценил Нотт и мечтательно улыбнулся.

— А ты как?

— Ну… — Эдриан задумался и развёл руками. — Было всё спокойно и скучно, потом наступил Хэллоуин и о скуке стало возможно лишь ностальгически вспоминать.

— Это уж точно!

— Мне оставить вас? — вдруг спросила Мэддисон, привставая со стула. Мужчины синхронно замахали руками, и она села обратно. — Ну мало ли. Эд, ты был на судах?

Нотт стыдливо потупился:

— Побоялся, — искренне сказал он. — Если бы меня схватили, Тео остался бы совершенно один, я не мог рисковать. А теперь у меня не только сын…

Флинты изумлённо охнули, но Эдриан покачал головой — даже подумать о новых отношениях казалось кощунством.

— Это не то, что вы подумали. Давина Лестрейндж. Руди попросил на всякий случай порт-ключ малышке зачаровать, но не домой, а в безопасное место, и лучше моего мэнора ничего не придумал. Я не отказал, конечно, ну порт-ключ и сработал как-то ночью, а на следующий день я узнал об аресте Лестрейнджей. — Он пересказал всю историю, не забыв упомянуть и поведение Нарциссы, а закончил просто: — С повышением решилась проблема с деньгами, теперь я уверен, что смогу вырастить обоих, да и Тео очень рад, что Давина живёт у нас, но я понятия не имею, чего бы хотели её родители. Знаю лишь, что отдать девочку тётке я не могу.

— Эди, знаю, вы со Стэном были близки, но вот насчёт желания родителей девочки я бы не переживала, — Мэддисон посмотрела на мужа и, передёрнув плечами, словно ей вдруг стало холодно, упрямо вскинула подбородок. — Цисси Блэк сколько угодно может морщить нос, что я ей не ровня, а Квин годится лишь в лакеи Люциусу, но знаешь, что я скажу? Все Блэки ненормальные! Что Белла, бросившая дочь на мужа да эльфов, что Цисси, не дающая младенцу вздохнуть без её контроля. Наши вон растут счастливыми детьми, и ничего, что не в шелках и бархате! Мы тоже можем себе позволить многое, но я уверена, что детям нужно не это, а забота, любовь и уважение. Да, уважение! — повторила она так, будто ей возражали. — Они хоть и маленькие, но имеют свою индивидуальность, и нельзя её давить на корню. Блэки вон давили, каждого ребёнка пытались воспитать идеальным, а что вышло? Предательница крови, психопатка, истеричка, плакса да этот идиот, что на Гриффиндоре учился. Мои сыновья никогда не будут идеальными, но меньше любить их мы от этого не станем!

— Мэдди хочет сказать, — Квентин обнял жену за плечи защитным жестом и устало посмотрел на Нотта, — что раз уж Давина Лестрейндж оказалась на твоём попечении, тебе и решать, каким будет её будущее. Мы не знаем, почему Рудольфус выбрал тебя… Будь это дочь Рабастана, вопросов бы не было, вы с детства были не разлей вода, но Руди… И всё же он именно твой дом выбрал в качестве места срабатывания порт-ключа. Значит, доверял. Теперь их не спросишь, а Нарцисса… сам же всё видел, для неё кроме сына весь мир ничего не значит.

Эдриан нехотя кивнул — сам он думал так же и получить подтверждение был рад.

— Раз уж Люциуса отпустили, попробую поговорить ещё раз, Нарцисса должна успокоиться. Но решение принимать пока не стану. Девочка хорошая, сыну нравится…

— Ох, ты был на суде? Там такое творилось!

— Нет, меня по работе вызвали, — качнул головой Нотт, не вдаваясь в детали.

— Расскажи, Квин, — заинтересовалась Мэддисон и взмахом палочки разлила новые порции чая в опустевшие чашки, — я-то точно не была на суде.

Флинт заулыбался и приступил к рассказу.

Суд над Малфоем с самого начала превратился в фарс, потому что на первый же вопрос, заданный для проформы, Визенгамот получил совершенно не тот ответ, на который рассчитывал.

Квентин не был великим рассказчиком, но Эдриан видел достаточно, чтобы представить всё так, словно присутствовал в числе зрителей.

— …Признаёте ли вы себя виновным? — зачитав обвинения, машинально спросил секретарь и уже открыл рот, чтобы продолжить, как его перебили.

— Нет, не признаю, — обаятельно улыбнулся Малфой и обвёл полным спокойной уверенности взглядом судей со зрителями.

Успев насмотреться на сломленных и покорных или, наоборот, брызжущих ненавистью и злостью обвиняемых, не утруждающих себя ответами, Визенгамот оказался совершенно не готов к такому подсудимому. Конечно, Малфой играл, наверняка ему было не просто волнительно, но откровенно страшно и за себя, и за оставленных жену и сына, но играл он мастерски. У него был готов ответ на каждый вопрос, алиби на каждое обвинение, и джокер в рукаве, который он приберегал до последнего, тратя один за другим козыри. Однако был ещё один момент, поразивший и судей, и зрителей, каким-то необъяснимым образом у Малфоя, первого и единственного «меченного», оказался адвокат, прекрасно разбирающийся и в процессе, и в людях. И когда все вопросы были заданы, а все ответы получены, адвокат единым движением смёл со стола все карты и сделал ход конём: влил в Малфоя дозу веритасерума и сам же задал лишь один-единственный вопрос, решивший исход дела.

— Действовали ли вы по доброй воле, мистер Малфой? — невозмутимо спросил адвокат.

А Люциус ответ:

— Я действовал под заклятием Империус.

— Что там началось после этого! — Квентин засмеялся от избытка эмоций, глотнул из чашки, недоумевающе завис на несколько секунд и смущённо потупился, когда Эдриан с Мэддисон рассмеялись в голос.

— Не огневиски, друг? — понимающе подмигнул Нотт.

Квентин крякнул и просительно посмотрел на жену.

— Ох! Да неси уже, — махнула та на него полотенцем, но выглядела при этом совсем не грозной, а очень милой и домашней. — Мне никогда не нравился Малфой, но что этот лис из любой западни сумеет вывернуться, не потеряв ни шерстинки с хвоста, в этом я не сомневалась. Мерлин! Сколько наших оказались в Азкабане, а ведь никто не додумался сослаться на Империус!

— Как бы им это боком не вышло, — помрачнел Флинт, возвращаясь с пузатой бутылкой «Старого Огдена». — Лорду вряд ли понравится, что Малфой во всеуслышание открестился от организации.

— Для этого Лорду нужно вернуться, — справедливости ради возразил Нотт, хотя и был согласен.

— Угу… Только вот метка-то не пропала.

— Да уж заметил. Поблекла и словно парализована, это да. Но не мертва.

— Как думаешь?..

— Да никак не думаю! — вспыхнул Эдриан. — Я два года не имел контактов ни с кем из организации. Даже с Рабастаном. Я и связался-то с ним только потому, что заволновался, как бы Лорд моё долгое отсутствие не счёл за предательство. А когда понял, что про меня забыли — обрадовался. Если бы не дети, даже не знаю, как бы всё обернулось.

— Эди… А может, познакомим детей? Марк общается с другими детьми не сказать чтобы много… Он, конечно, постарше, но не обидит, клянусь тебе! Ты как на это смотришь? Приводил бы своих малышей перед работой, а? Я бы присмотрела…

— Мэдди… — у него даже дыхание перехватило. — Ты…

Он подскочил с места, стремительно приблизился к ней и расцеловал в обе щеки до того, как Флинты успели понять, что вообще происходит. Потянув руку Мэддисон, он прижал её к своей груди и срывающимся голосом признался:

— Я не посмел бы просить, но если ты сможешь дать Теодору хотя бы чуть-чуть представления о том, что такое материнская любовь, я… Проси что хочешь, Мэдди.

— Дурачок, — хлопнув его по рукам, всхлипнула та. — Бедный мальчик никогда не видел матери, что ж я, не найду для него добрых слов? Да и лестрейнджевская девочка… Ох, Эди, бедные дети! Как же хорошо, что у них есть ты!

— А ну-ка не плакать! — всполошился Квентин, топчась вокруг стула, не зная, то ли сесть обратно, то ли кинуться утешать жену. — Всё же нормально, дети в полном порядке, а будут ещё лучше! Эд, что насчёт завтра?

— Прости, друг, но сначала я всё же встречусь с Малфоем. Давина племянница его жены, поэтому я должен как минимум поставить его в известность о том, что она в порядке. — Эдриан вздохнул и развёл руками. — Даже если им нет до неё дела, я должен всё сделать правильно. Это мне и самому нужно, чтобы не терзаться сомнениями.

14.10.2020

1) Девлин Вайтхорн — основатель компании по выпуску гоночных мётел «Скоростные мётлы Нимбус».

Вернуться к тексту

2) Quid pro quo (лат.) — «нечто за нечто».

Вернуться к тексту

Домой Эдриан вернулся поздним вечером, когда дети уже спали. Постояв на пороге детской, он тихонько прикрыл дверь и направился в кабинет. На первый взгляд за несколько недель здесь мало что изменилось по сравнению с предыдущими годами, однако появление нового хозяина всё же можно было заметить: пропала пыль, в шторах больше никто не пищал, появились пустоты в шкафах, а главное, исчез свойственный заброшенным местам запах запустения. Устроившись за столом, Эдриан уже привычно открыл один из ящиков и принялся разбирать его содержимое: каждый визит в кабинет начинался с сортировки отцовских вещей, это помогало настроиться. Что-то сразу отправлялось в мусор, какие-то вещи перекладывались в другое, кажущееся новому хозяину более удобным место, и только после этого он приступал к тому, ради чего, собственно, пришёл. В данном случае, послание Малфою.

Что писать, решить было сложно. Во-первых, конечно, поздравления — не каждый день удаётся обвести вокруг пальца полный состав Визенгамота и выскользнуть буквально из-под носа дементоров Азкабана. А вот дальнейший текст вызывал затруднения. Промучившись около получаса, Эдриан испепелил черновики и с досадливой гримасой следующей строкой после поздравлений прямым текстом потребовал назначить встречу. Передав свиток пергамента домовику с наказом отправить сову, Нотт откинулся на спинку стула и погрузился в размышления.

Малфоя он знал лишь немногим меньше Лестрейнджа или Флинта. Их отцы довольно плотно общались, а потому и дети вынужденно старались дружить — слишком часто им приходилось встречаться, чтобы не завести отношений. Но если Стэн Эдриану нравился, а с Флинтом было весело, то Люциус всегда держался особняком. До Хогвартса это не бросалось в глаза, букой тот не был, и всё же отдельно были они, и отдельно был Люциус.

Малфой всегда отличался от прочих магов, его невозможно было потерять в толпе, и дело было, конечно, вовсе не в примечательном цвете волос, хотя «глупой блондинкой» Люциуса не назвал только ленивый. Капризный, поверхностный и злопамятный, Малфой заставлял себя опасаться, но не вызывал уважения. Вспоминая, как они пришли в организацию, Эдриан мог лишь беззлобно усмехаться. Как бы они потом ни задирали носы перед новичками, тогда сами были такими — юнцами, только-только покинувшими школьную скамью, считающими себя взрослыми, а на деле остро нуждающимися и жаждущими признания отцов и Лорда. Их не спешили принимать всерьёз, но и не задирали, давая шанс показать себя.

Всех, кроме Малфоя. Эдриан точно знал, что не смог бы выдержать презрительное отношение, которому подвергся Люциус, и тем более игнорировать его с невозмутимым видом, даже не пытаясь возразить, сам он обязательно полез бы в драку и неизбежно с позором проиграл… Малфой был умнее — улыбался так, будто его не обижают смешки за спиной и сравнения с жеманными красавицами, у которых в головах только наряды, напротив, он старательно подтверждал мнение тех, кто считал его недалёкой пустышкой. И однако же именно Люциус был среди их поколения тем, кого Лорд первым ввёл в Ближний круг, кого счёл достойным занять место рядом с собой. Они все — Нотт, Флинт, Малфой и другие — желали превзойти отцов, занять их места, но именно Люциус смог этого добиться без особых стараний. Удивление и недовольство, зависть и злость, Малфой редко у кого вызывал положительные эмоции, однако он был совсем не прост и вовсю пользовался сложившимся о себе ошибочным мнением. Он не пытался доказать свою полезность на словах, он действительно был полезен, если не сказать незаменим. Всего за пару месяцев подле Лорда ему удалось добиться больших успехов в кажущихся неразрешимыми проблемах, перед которыми даже Абраксас пасовал годами; взросление Люциуса сопровождалось увеличением семейного состояния, ростом числа выгодных сделок, заключённых им, и обретением репутации человека, ссориться с которым невыгодно. Но — только в узких кругах, для всего мира Люциус был пустышкой, павлином, который только и может, что распускать хвост.

Откровенно говоря, Эдриан и сам долгое время недооценивал Малфоя. С детства привыкнув к образу легкомысленного кутилы, он позволил себе обмануться и не увидеть истинного лица Люциуса. И не он один: Малфоя никто не понимал, но никто и не стремился рассмотреть то, что было скрыто под маской. А между тем мозг Люциуса работал как-то иначе, он мыслил иными категориями, и неспособные постигнуть извращённые пути малфоевской логики смеялись над ним… а потом с изумлением хватали ртами воздух, не в силах постичь, как поверхностному моднику удалось добиться оглушительного успеха там, где любое их действие грозило позорным крахом.

Люциус был умницей и вполне осознанно притворялся идиотом, вынуждая врагов совершать ошибки. Эдриан ошибаться и недооценивать его не собирался, как и переводить в категорию врагов. А это означало, что к разговору необходимо подготовиться… Вот только сам Нотт не был ни стратегом, ни великим мыслителем, и полностью отдавал себе отчёт, что не ему тягаться с Малфоем.

Так и не придя к единому мнению, какая модель поведения лучше подойдёт, Эдриан проснулся с твёрдым намерением не пытаться юлить и быть предельно откровенным — не во вред себе, разумеется. Перехитрить лиса всё равно не выйдет, а вот доверие Люциус может оценить.

Ответ ждал на столе рядом с тарелкой овсянки. И времени встречи в нём не было, лишь вежливое недоумение нетактичностью Нотта, беспокоившего чудом увернувшегося от серьёзных неприятностей человека, нуждающегося в покое. Рыкнув от недовольства, мгновенно забывая о намерении не ссориться с Малфоем, Эдриан с трудом проглотил рвущиеся с языка непечатные выражения, успокоительно улыбнулся детям и решительно прошёл в гостиную к камину.

— Малфой-мэнор! — рявкнул он и замер, ожидая реакции.

На этот раз камин не был заблокирован, поэтому можно было надеяться, что ему ответят. Пламя полыхало минуты три, не меньше, прежде чем в огне появился Малфой, чьё лицо выражало крайнюю степень негодования.

— Нотт? — кажется, он был удивлён. — Я же написал, что…

— А я написал, — перебил Эдриан, — что это важно и срочно! Люциус, я понимаю, тебе пришлось нелегко, но, поверь, без серьёзной причины я бы тебя не побеспокоил.

— Если бы понимал, — парировал тот, — мы бы сейчас не разговаривали.

Хотелось схватить Малфоя за отвороты домашней мантии и как следует встряхнуть, но Эдриан напомнил себе, что он взрослый и уравновешенный человек, которому не присущи эмоциональные поступки, и как спокойный человек он не может позволить себе сорваться, тем более что на него смотрят дети, а потому вдохнул-выдохнул и примирительно произнёс:

— Это действительно очень важно, но по камину обсуждать ситуацию я не хочу. Давай встретимся вечером? Я не займу много времени, обещаю.

Люциус скривился, но всё же кивнул.

— В семь, — бросил он и отключился.

Уставившись на пыльную каминную полку, Эдриан усмирил ярость и, вызвав домовика, сорвал плохое настроение на нём:

— Почему здесь всё в пыли?!

Однако полноценно выплеснуть негативные эмоции было невозможно — притихшие дети смотрели на него с испугом, и пришлось спешно брать себя в руки и натягивать на лицо улыбку.

— Всё хорошо, кушайте, — мягко произнёс он, возвращаясь за стол. — Кто у нас сегодня чемпион по скоростному поеданию каши?

— Я!

— Нет, я!

Две ложки застучали по фарфору, и улыбка Эдриана стала настоящей. Как бы ни складывались обстоятельства, дети неизменно радовали самим фактом присутствия в его жизни.

* * *

Вход в Департамент транспорта оказался перекрыт двумя сурового вида аврорами, и едва выйдя из лифта, Эдриан почувствовал, как вокруг сердца сжимается невидимая костлявая рука. Путь отступления перекрыли сотрудники, топчущиеся в коридоре, и другого варианта, кроме как брать инициативу в свои руки, просто не осталось.

— Доброе утро, господа, — максимально спокойно, чтобы не спровоцировать авроров, поздоровался он и, кивнув им за спину, поинтересовался: — Не просветите, что происходит и почему люди не могут пройти на свои рабочие места?

— Вы Нотт? — хмуро уточнил тот, что был на голову выше напарника и обладал буйными кудрями и лихо закрученными усами, и посторонился: — Вы можете пройти.

Мысленно выругавшись, Эдриан бросил взгляд на маячившие вдалеке двери лифта, от которых его теперь отделяла толпа, и вздохнул.

— Сохраняйте спокойствие, — попросил он коллег и подчинённых и двинулся вперёд.

За дверями шло бурное обсуждение, причём появление нового лица никого не удивило, напротив, пожилой аврор кивнул Эдриану, как старому знакомому, хотя тот понятия не имел, кто он такой.

— Господа, господа! Давайте потише и поконструктивнее, — воззвал тот самый мужчина к беседующим на повышенных тонах магам. — Мистер Нотт, прошу вас, присоединяйтесь. Боюсь, мы попали в затруднительное положение.

— Здравствуйте, — сдержанно приветствовал обратившую на него гневные взгляды толпу Эдриан. — Что происходит?

— Крысы у вас завелись, — рявкнул смутно знакомый голос, а секундой позже вперёд выступил человек, которого Эдриан предпочёл бы не встречать никогда.

— Мистер Грюм, — констатировал он, незаметно опуская руку так, чтобы можно было мгновенно выхватить запасную палочку.

— Вы в руководстве новое лицо, так что точно не успели бы продаться. Но вот Бакнер с Купером точно на Пожирателей работали и камины им подключали без регистрации. Вопрос такой, Нотт. Кто ещё у вас метками обзавёлся?

Эдриан растерянно моргнул и посмотрел туда, куда указывал Грюм: двое связанных мужчин в панике озирались по сторонам, безуспешно дёргаясь в руках авроров, и бесшумно открывали рты, пытаясь что-то объяснить даже под Силенцио.

— Вы могли бы обратить внимание, мистер Грюм, — осторожно начал Эдриан, не желая злить агрессивного врага, — что это сотрудники каминного центра. Боюсь, мне нечего вам сказать — я с ними не знаком.

— А твои подчинённые? — отбрасывая вежливость, насупился Грюм.

Нотт искренне задумался. В портальном управлении кроме него самого и Бэддока не было никого, связанного с организацией. После того, как Лорд отпустил Эдриана воспитывать сына, всё решал начальник, и насколько было известно отстранившемуся от всего лишнего Нотту, сотрудники были чисты. О чём он и сказал:

— Учитывая, что бывшим начальником управления был Пожиратель смерти… не вижу смысла, зачем бы мистеру Бэддоку посвящать кого-то ещё в свои дела.

— Звучит логично, — сплюнул Грюм. — Ладно, пакуйте этих уродов и уходим.

Через пять минут лишь разбросанные по приёмной бумаги намекали, что утро началось как-то необычно. Вошедшие сотрудники загалдели, но одёргивать их оказалось некому — Эдриан заперся у себя в кабинете, пытаясь прийти в себя. Беда пролетела на волоске. С Грюмом шутить было чревато; один из опытнейших авроров, этот маг был не просто силён, но обладал нечеловеческой интуицией. Потомственный вояка, Аластор Грюм привык решать все проблемы Ступефаем в лицо, и что-то подсказывало, что Эдриан даже не успел бы активировать браслет — свалился бы бессознательной тушкой прямо под ноги врагу… а там всего-то и осталось бы, что задрать рукав на его левой руке, и — здравствуй, Азкабан.

По спине тёк холодный пот, руки дрожали, язык прилип к нёбу, — сосредоточиться на работе в таких условиях было просто нереально.

* * *

Пообещав себе принести в кабинет пару флаконов умиротворяющего бальзама, Эдриан кое-как сумел продержаться до вечера. На самом деле, пытался убедить себя он, встреча с Грюмом многое прояснила. Не задавал бы он вопросов и не смотрел бы прямо в глаза со спокойным интересом, будь у Аврората хотя бы малейшие подозрения в чистоте предплечий Нотта. Падение Крауча всколыхнуло болото, однако с его мнением по-прежнему считались, и то, что Нотту повышение выбил именно Железный Барти, обеспечило солидный кредит доверия.

И всё же полностью подавить желание бросить к дракклам работу и забаррикадироваться в родном мэноре не получалось.

До визита к Малфою было полно времени, поэтому Эдриан успел поужинать и пообщаться с детьми. Снега навалило уже по колено, так что дети второй день были лишены ставших привычными игр в снежки. Бедняга Лаки не мог расчистить большое пространство, дел у него и без этого хватало, поэтому Эдриан решил самолично заняться устройством площадки. Усадив сына и Давину на подоконник, он вышел из дома и принялся колдовать, видя через окно, как малыши во все глаза наблюдают за каждым его шагом. Сначала Эдриан хотел просто расчистить двор, но увлёкся. Вспомнилась мама, каждую неделю зачаровывающая ледяные дворцы, и её смех, когда маленький Эд кувырком скатывался с горки… То ли в память о былом, то ли просто так совпало, но он наколдовал точную копию снежного замка, последнего, зачарованного матерью.

Света из окон гостиной не хватало, чтобы осветить двор, и потому дети не смогли оценить весь масштаб колдовства, но всё равно радовались чему-то новому в их скучной и однообразной жизни. Когда замёрзший Эдриан вошёл в дом, они бросились навстречу…

Как сумел подавить крик, он и сам не понял. Теодор небрежно снёс все наложенные им защитные заклинания и слевитировал с высоченного подоконника на пол, с широченной улыбкой подбежав и забираясь на руки.

Тео совсем недавно исполнилось два года, и его магия только-только начала проявляться в левитации мелких предметов, но то, что он продемонстрировал сейчас… «Мой сын будет сильным волшебником!» — мысленно орал Эдриан, желая по примеру детей запрыгать от счастья.

— Иглать! — смеялся не подозревающий о чувствах отца Теодор, дёргая его за мантию.

Давина, к счастью, осталась в коконе чар, но тоже нетерпеливо подпрыгивала.

— Да! Пойдём игйать!

— Уже поздно идти на улицу, — чмокнув сына в макушку, покачал головой Эдриан и опустил Теодора на пол. — В снежки будете завтра играть, а сегодня… — часы начали бить, и счастье тут же испуганно отступило. — Поиграйте пока в детской, мне пора идти.

— Лабота! — фыркнул Теодор и отвернулся.

— Прости, милый, папа скоро вернётся, — хмыкнул он, помог Давине слезть с подоконника и уже сделал шаг к камину…

— Мы будем тебя ждать, папа, — крикнула Давина и вприпрыжку побежала догонять Тео, успевшего выйти в коридор.

Эдриан замер. Часы в последний раз «бомкнули», гостиная погрузилась в тишину.

В любой другой ситуации он был бы счастлив услышать эти слова — он всегда хотел иметь большую семью, если не братьев с сёстрами, то хотя бы детей, но не сложилось. И потому слова Давины… Но сейчас было не время жмуриться от удовольствия, он уже опаздывал на встречу с человеком, которому должен был отдать девочку…

«Ничего я не должен! — со злостью подумал Эдриан и швырнул в камин пригоршню летучего пороха. — Руди доверил Давину мне, доверяй он Люциусу с Нарциссой, про порт-ключ в Нотт-мэнор речь бы даже не зашла! А потому в его отсутствие только я буду решать, что для неё лучше!»

— Малфой-мэнор! — выплюнул он адрес, и пламя подхватило его и понесло навстречу серьёзному разговору.

— Опаздываешь, Нотт, — вместо приветствия сказал Малфой, стоящий в дверях, и тут же взмахом руки пригласить следовать за ним.

На ходу отряхнувшись от сажи, Эдриан молча двинулся за хозяином, незаметно осматриваясь.

Мэнор был неестественно тих, темен и как никогда мрачен.

— Нарцисса ещё не вернулась? — нарушил тишину Эдриан.

— Откуда? — Люциус будто налетел на стену и резко обернулся.

— Из Франции? — неуверенно ответил он и наконец догадался спросить: — Люциус, ты в порядке?

— Нет, — усмехнулся тот и молча продолжил путь.

Наконец они вошли в помещение, в котором ранее Эдриану бывать не доводилось, и он завертел головой, осматриваясь. Выдержанная в тёмных цветах гостиная словно принадлежала другому дому. В Малфой-мэноре всё было светлым, лёгким и каким-то воздушным, будь то цвет стен, тюль вместо штор на окнах или перила лестниц, в этой же комнате преобладали насыщенные цвета, массивная мебель и…

— Что это за помещение? — холодно спросил Эдриан, открыто доставая палочку и останавливаясь на пороге.

Люциус хмыкнул и никак не отреагировал на оружие.

— Сына искал, — спокойно объяснил он расчерченную на полу магическую фигуру и потушенные свечи, прошёл к дивану и грациозно опустился на него.

— Искал? — переспросил Нотт. — В смысле — «искал»?! — ахнул он, наконец-то осознав сказанное, и вошёл в комнату. — Нарцисса что, не связалась с тобой?

— Представь себе — нет, — небрежно пожал плечами Малфой. — Ты что-то знаешь, я верно понял? Выпьешь? Я решил отметить освобождение бутылочкой Романо-Конти… Не сорок пятого, конечно, но семьдесят третий тоже весьма хорош, рекомендую⁽¹⁾.

Эдриан кивнул. В винах он разбирался на уровне «вкусно-невкусно», но рекомендация Малфоя дорогого стоила.

Поведение Люциуса смущало. Раз он, едва выйдя на свободу, занялся ритуалистикой, за которую запросто может вернуться обратно в камеру и на этот раз уже не отделаться так легко, отсутствие жены и сына его явно волновало. Но расслабленность, отсутствие вопросов, разговоры о вине… «Маска, идиот! — мысленно хлопнув себя по лбу, вдруг понял Нотт. — Сам же только что думал, что Люциуса несправедливо недооценивают, ведясь на его маску, и всё равно чуть не попался!»

— Люциус, Нарцисса с мальчиком переместилась во Францию с домовиком в день твоего ареста, — отбрасывая колебания, твёрдо сказал Эдриан и прямо посмотрел в глаза сидящего напротив мужчины.

— Что ты делал в моём доме в тот день? — как-то даже лениво спросил тот, разливая рубиновое вино по бокалам. Ничто в его облике не намекало, как Люциус воспринял информацию о семье.

— Случайно вышло, — не стал юлить Эдриан. — Я не смог связать с мэнором по камину, а дело не терпело отлагательства…

— Ты уже не в первый раз говоришь о не терпящем отлагательств деле, — перебил Малфой. — Давай уже, говори.

Эдриан колебался лишь мгновение. Раз Люциус не желает говорить о семье, что ж, это его выбор. Сам он сюда пришёл точно не ради Нарциссы.

— Давина Лестрейндж, — просто сказал Нотт и замолчал, внимательно смотря, какая последует реакция. Он не хотел отдавать девочку и не обманывался на свой счёт — и он сам, и тем более Тео успели сильно привязаться к малышке и не желали с ней расставаться, — однако он был взрослым человеком и понимал, что руководствоваться своими желаниями в столь серьёзных вопросах нельзя и правильнее будет передать ответственность за Давину её кровным родственникам. Осталось убедиться, что это не станет ошибкой и не обернётся для беспомощной трёхлетки катастрофой.

16.10.2020

1) Domaine de la Romanee-Conti — поместье в Бургундии, широко известно среди именитых производителей вин, вина DRC одни из самых дорогих. В 1945 году было произведено всего 600 бутылок, в 2018 году на аукционе Sotheby’s бутылка DRC была продана за 496 тысяч $.

Вернуться к тексту

Стоило имени Давины прозвучать, и что-то ощутимо изменилось. На лице Малфоя не дрогнул ни один мускул, даже лёгкая улыбка не померкла, но потухли глаза. Словно шторка упала, наглухо закрывая всё настоящее и оставляя лишь маску.

— Давина Лестрейндж, — медленно, без выражения повторил Люциус и сделал глоток вина. — Изволь объясниться.

Эдриан изначально не собирался что-либо скрывать, но тон Малфоя провоцировал как минимум на язвительность. Пришлось сделать над собой усилие. Помериться характерами можно в любой другой день, сказал себе Нотт, а сегодня он пришёл в этот дом по серьёзному поводу. И стал по порядку рассказывать обо всём с самого начала: о встрече с Рабастаном после долгой разлуки, о просьбе Рудольфуса, о сработавшем порт-ключе Давины, о попытках связаться с кем-то из родных девочки…

Люциус слушал не перебивая; пил вино, изредка хмурился, но по его лицу мало что можно было понять. Когда Эдриан закончил рассказ, в помещении установилась вязкая тишина.

— И всё же это не объясняет, почему девочка оказалась у тебя, — негромкий вопрос прозвучал зловеще, а взгляд холодных и пустых глаз по-грюмовски вперился в Нотта.

— Руди… — начал было повторять Эдриан.

— Вот именно, — перебил Малфой, оживая, — Руди. Будь она дочерью Рабастана, у меня не возникло бы вопросов: вы были близки… хоть и не в последние пару лет. Но всё же вы дружили. Но это дочь Беллы.

— Рудольфуса, — подал голос Эдриан, но Малфой лишь досадливо поморщился. — Хочешь сказать, Давина — не Лестрейндж?

Люциус едва не подавился вином, чудом успев остановить очередной глоток.

— Ты что, пьян? — брезгливо нахмурился он.

— Сам ты пьян! — разозлился Нотт. — Говори нормально!

— Беллатриса не доверила бы тебе ребёнка.

— Ей самой ребёнка нельзя было доверить, — отбрасывая вежливость, низзлом зашипел Эдриан. — Не при тебе ли эта психопатка собственную дочь под пророчество подводила?!

— Ты не насколько глуп, чтобы принять нездоровое проявление преданности за желание погубить девочку, — легко отмёл довод Малфой.

— Родной отец за это и принял! И по словам Рабастана, не он один, — парировал Эдриан. — Да ты же сам тогда полез доказывать её непричастность! — не удержался он от язвительности.

— Машинально, — огрызнулся Малфой, скривился и пояснил: — Я не сразу понял, о чём речь. А когда понял...

— Что? — подозрительно подался вперёд Эдриан. — Мордред, да скажи ты по-человечески! Что за идиотская манера, цедить информацию по унции в час!

— Хочешь полную версию?! — вскочил с кресла Люциус. — Изволь. Из-за этой девчонки едва не погибла моя семья. По-твоему, мне после этого есть дело до того, в какой канаве она загнётся?!

Нотт отпрянул. Красивое несмотря на гримасы лицо Малфоя сейчас было откровенно уродливо, выражая чистейшую ненависть.

— Что ты несёшь? — получилось жалобно, и Нотт откашлялся. — Как эта малышка могла навредить твоей семье?

Вместо ответа Малфой ожёг взглядом и, вернувшись в кресло, плеснул себе ещё вина. Повисла пауза, которую Эдриан не спешил прерывать. Эмоциональное выступление не вязалось с привычным поведением Люциуса, а потому недвусмысленно намекало, что за этим кроется что-то серьёзное. Но предположений не было: Давине было всего три года, у неё даже стихийные выплески ни разу не случились за время, что она провела в Нотт-мэноре, а перемены в жизни буквально обязаны были спровоцировать подобное, так что Давина чисто физически не могла никак навредить кому-то из Малфоев.

— Люц, что происходит? — всё же не выдержал он. — Я ничего не понимаю. Давине три года, она не могла…

— Её не в котле нашли⁽¹⁾, — буркнул Малфой, посмотрел на гостя и со вздохом отставил бокал. — Эд, у девчонки есть родители. Мать.

— И что? — всё ещё теряясь в догадках, спросил он.

Люциус закатил глаза.

— Хочешь знать, что произошло? Изволь. Я расскажу. — Непрошибаемая маска не то чтобы дала трещину, скорее Малфой вспомнил, что Нотт ему не враг, да и знакомы они не один десяток лет, а потому в излишнем притворстве нет нужды. Как бы то ни было, он позволил себе проявить настоящие чувства и с горечью заговорил: — Когда девочка родилась, Нарцисса почти переселилась к Лестрейнджам — как же, долгожданная племянница! Она ведь не смогла даже познакомиться с дочерью другой своей сестры, так что ждала родов Беллатрисы больше самих Лестрейнджей. Ей было в радость заботиться о ребёнке. Сначала. Мы с Цисси… В общем, пока своих детей у нас не было, она практически заменила девочке мать. Белла же… — Люциус снова запнулся, а потом махнул рукой: — Уже неважно, да? Можно не подбирать слова, чтобы сохранить репутацию Беллатрисы. Гарпия была бы лучшей матерью, чем эта фанатичка. Она фактически бросила младенца, даже ради приличий не интересуясь девочкой, так что некоторое время спустя Нарцисса не удержалась от замечания. Это и стало причиной дальнейших событий. Сёстры страшно поругались, Нарциссу в прямом смысле слова выгнали из Лестрейндж-холла, и не будь этой девочки, моя жена гордо удалилась бы и не искала путей к примирению. Если опустить неважные в данный момент подробности, Нарцисса ещё дважды пыталась воззвать к материнскому инстинкту сестры, а когда это не сработало, попросту отправилась в дом Беллы и вернулась с девчонкой.

Эдриан охнул. Пусть Нарцисса и была родной сестрой Беллы, всё же поступок её сложно было назвать благовидным.

— Некрасиво, согласен, — неожиданно спокойно кивнул Малфой, — её оправдывает лишь то, что ребёнка хватился Рабастан через шесть дней. Даже не мать с отцом, а дядя.

— Мдэ, — протянул Эдриан, покачав головой. Не верить Люциусу не было причин, но поверить в то, что подобное отношение к собственному ребёнку возможно, получалось с трудом. — Однако я так и не понял, в чём вина Давины?..

— Да не вина, — досадливо поморщился Люциус. — Рабастан потребовал вернуть девочку, Цисси отказала, справедливо апеллируя к тому, что в их доме девочка никому не нужна и её длительное отсутствие никто даже не заметил. Ну а потом об этой ситуации узнала Белла.

— И — что? — поторопил предчувствующий развязку Нотт.

— И аппарировала в будуар моей жены, снося щиты. Накинулась на сестру, как сумасшедшая, Цисси чудом жива осталась. Когда я прибежал, она была уже изранена, но смогла увернуться от нескольких Круциатусов. Белла орала, что Нарцисса ей больше не сестра, что если ещё раз подойдёт к её дочери, будет проклята на веки… Вцепилась в девочку, та аж закричала, Нарцисса бросилась к ней… И Белла не пожалела фамильного сглаза. — Малфой прикрыл глаза, бесшумно вздохнул, возвращая самообладание, и почти спокойно закончил: — Почти две недели Нарцисса балансировала на краю, целители не знали, выживет ли она. То, что она оправилась и даже смогла сохранить ребёнка — чудо. Однако отношение к дочери Беллатрисы это определило раз и навсегда. Этой девочке в моём доме не рады.

— Люциус… Мне жаль… — слов не было, и Эдриан лишь покачал головой. Когда Малфой сказал про семью, он не обратил на это внимания, теперь же было очевидно, что речь шла не только о жене, но ещё и о нерождённом наследнике. — Белла сумасшедшая, это не подлежит сомнению, но больше она не сможет…

— Нет, Эд, — перебил тот, не став слушать. — Нам обоим плевать, что будет с её дочерью. Понимаю, Нарцисса — ближайшая родня, так что я готов заплатить, чтобы девчонку приняли в чужом доме, но порог Малфой-мэнора она не переступит.

— Ясно, — холодно произнёс Эдриан, вставая. — Я узнал всё, что хотел. — Он помолчал секунду и грустно улыбнулся. — И всё же я рад, что ты выбрался из неприятностей.

— Насчёт денег я был серьёзен, — благодарно кивнув, Малфой тоже поднялся, чтобы проводить гостя. — Скажи, сколько и куда перевести…

— Не надо, я разберусь сам, — мягко отказал Эдриан и двинулся на выход.

Люциус был в своём праве, но менее мерзко от этого не становилось.

* * *

Эдриан вернулся домой как раз ко времени вечерней сказки, однако сегодня у него не было настроения читать в сотый раз Бидля. На самом деле хотелось достать из бара бутылку чего покрепче и обдумать ситуацию, но отказывать детям в вечерней радости не казалось правильным.

— Кто хочет узнать историю Хогвартса? — заставив себя улыбаться, весело поинтересовался он, левитируя два стакана тёплого молока. Дети неуверенно закивали, не зная, что за Хогвартс такой, и он раскрыл старую версию школьного учебника в самом начале. — Ну что ж, тогда забирайтесь под одеяла, пейте молоко, а я начну. Давным-давно, во времена, когда магия свободно струилась по миру, встретились четверо могущественных магов…

Дети давно спали, а Эдриан гипнотизировал бутылку «Старого Огдена» задумчивым взглядом. Пить не хотелось совершенно. То, что Давина осталась с ним, радовало и пугало одновременно. Слова Люциуса не шли из головы и мешали сосредоточиться на собственных делах, однако не думать о Блэках не выходило. С одной стороны была Белла, наплевательски относящаяся к собственной дочери, но проклявшая беременную сестру за «неправильную» заботу о той, а с другой — Нарцисса, обидевшаяся на сестру так сильно, что с лёгким сердцем обрекла родную племянницу на сиротскую жизнь или вовсе смерть — она же даже не удосужилась поинтересоваться, что с Давиной. И был ещё Люциус, который даже имени племянницы ни разу не произнёс — всё девочка да девчонка, словно словесная отстранённость действительно сотрёт кровную связь. Эдриан не понимал их и понимать не хотел.

Глупо было отказываться от малфоевских щедрот, они и не заметили бы этих выплат, а Давине деньги пригодились бы, и всё же переступить через себя Эдриан не смог. «Справлюсь!» — мысленно убеждал себя он, просчитывая доходы и предстоящие траты. Расставаться с Давиной он однозначно не собирался, и значит, стоило заняться поисками дополнительных источников дохода: ещё пара лет, и детям нужны будут учителя, найм которых не просто пробьёт брешь в финансах Нотта, а сразу его обанкротит.

«Нужно посоветоваться с Мэддисон», — подумал он и, несмотря на невесёлую ситуацию, тепло улыбнулся. Миссис Флинт была в его глазах идеальной женщиной: доброй, домашней, заботливой и отличной матерью. А ещё она была верным другом, которому он мог доверить своего сына… и дочь.

* * *

Пятница ознаменовалась тихим судом над Эйвери. Общественность то ли пресытилась, то ли разочаровалась после устроенного Малфоем фарса, но зал номер десять был почти пуст. Эдриан и узнал-то о судьбе парнишки случайно — и даже не от Коллинза, а в Атриуме услышал разговор авроров… И не удержался, подошёл.

— Доброе утро, — приветствовал он двух мужчин в форменных красных мантиях.

— А, лорд Нотт, — узнал его один из них, тот, кто присутствовал на вчерашнем аресте сотрудников каминного центра. — Вы что-то хотели?

— Признаться, да, — как можно обаятельнее улыбнулся Эдриан, чувствуя дискомфорт от непривычного амплуа, — информацию. После вчерашнего ареста мои сотрудники пребывали в весьма смешанных чувствах, и это откровенно мешало работе. Хотелось бы заранее представлять…

— Извините, но… — Нотт был уверен, что его попросту пошлют, мол, тайны развели не без причины, и чем меньше сведений просочится за стены Аврората, тем больше вероятность, что Пожирателей никто не успеет предупредить, и тем самым они не сбегут и не будут готовы к организованному сопротивлению, да и сам лорд Нотт — весьма подозрителен, поскольку не просто чистокровен, а имеет многовековую чистейшую родословную… Однако следующие слова безымянного аврора его по-настоящему шокировали: — Мы сами мало что знаем. Скримджер придерживается принципа необходимого знания и тщательно дозирует информацию, мы получаем данные непосредственно перед операциями.

— Но вам же самим требуется подготовка! — вполне искренне возмутился Эдриан. — Пожиратели — не вчера научившиеся держать палочку полумагглы…

— Это как раз то, что мы все говорим новому шефу, — невесело засмеялся аврор, махнув рукой. — На днях Эйвери арестовывали, так в Мунго был аншлаг. И это нам ещё повезло, что удалось его подкараулить в Лютном, в его доме, боюсь, мы бы не отделались ранениями — вся группа бы полегла. — Он поморщился, то ли от разочарования, то ли жалея, что разговорился, и закончил: — Если по вашему управлению что-то будет, я вам сообщу.

— Спасибо! — горячо кивнул Нотт.

— Я Рик Тёрнер, кстати.

— Очень приятно, — рассмеялся он, скрывая смущение, и протянул руку. — Эдриан Нотт, но вы и так знаете.

Второй аврор в разговоре участия не принимал и представляться не пожелал, так что Нотт ещё раз поблагодарил Тёрнера, пожелал хорошего дня и наконец двинулся к лифту.

Данкан Эйвери был незаметным и каким-то забитым, так что всё, что знал про него Эдриан, можно было уместить в несколько слов, да и те больше говорили про Эйвери-старшего и Мальсибера с Трэверсом, чем про самого Данкана — парень терялся на фоне властного отца и шумных друзей.

Укорив себя за бесчувственность — слишком много всего произошло за последние недели, и с каждым следующим происшествием всё сложнее было остро реагировать, он почти перестал переживать за других людей, начав принимать их несчастья как данность, — Эдриан выбросил из головы мысли о судьбе Эйвери и сосредоточился на работе. В обеденный перерыв он переместился в Косой переулок, чтобы приобрести вещи первой необходимости для Давины и купить что-нибудь для Мэддисон. Миссис Флинт хотелось порадовать, Эдриан искренне её любил, но в глубине души царапалась мысль, что подарок он намерен приобрести вовсе не из-за хорошего отношения. Пока дети были маленькими, он справлялся, но как воспитывать девочку, не представлял, да и с сыном помощь очень бы пригодилась, а потому внутренний голос нашёптывал, что стоит купить расположение Мэддисон — и от этого становилось гадко.

Помня о приёме, устроенном Малкин бедной жене Бэддока, Эдриан принципиально обошёл её магазин стороной — наглая полукровка перешла все границы, и он не собирался больше что-то у неё покупать и тем самым поддерживать её бизнес. В Косом выбор был ограничен — кроме Малкин только «Твилфитт и Таттинг» занимались пошивом одежды, однако цены в их ателье были драконовскими, и Эдриан не мог себе позволить подобную роскошь. А потому он свернул в неприметный переулочек и направился в Лютный.

Что бы ни болтали про Лютный проспект (только грязнокровки называли его переулком, потому что боялись заходить дальше переулка, соединяющего Косой с Лютным), улица едва ли была столь ужасным местом. Конечно, здесь было меньше детской сказочности, в ярких витринах не было нужды, да и человеческая накипь в виде карманников и мелких жуликов оседала именно в переулке и подворотнях Лютного, однако чистокровные маги могли смело ходить здесь даже глубокой ночью. Эдриан точно мог и неоднократно это делал. И не только в маске Пожирателя смерти. Все обитатели Лютного обладали какой-то сверхъестественной чуйкой на опасность и даже без демонстрации атрибутов власти безошибочно определяли, у кого можно стянуть кошель с галлеонами, кого можно заманить в тёмную подворотню и разделать на ингредиенты, а кого стоит обходить по широкой дуге. Эдриана обходили, и он сам не знал, что в его облике так пугает воришек.

Даже в разгар дня Лютный тонул в полумраке — здесь не любили яркий свет. Задумчивый Эдриан шагал мимо лавок, не замечая, как его провожают взгляды, и думал, что зря отправился за покупками для Давины до разговора с Мэддисон. Двери магазина готового платья возникли перед ним внезапно…

— Добрый день, — невозмутимо приветствовал Нотт ужасного вида старуху, поднявшуюся при его появлении из-за прилавка.

— Здравствуй, — чопорно поджала губы та, окидывая потенциального покупателя плотоядным взглядом, словно намеревалась брать за свой товар не галлеоны, а внутренние органы. — Что надо?

— Детские вещи, — улыбнулся Эдриан.

Со старухой Мэгги он познакомился, когда ему было лет пять, придя за обновками в компании отца, и вот тогда она произвела на него сильное впечатление. Однако же вид людоедки из сказок был бесконечно далёк от истинной сущности Маргарет Шафик — тёмной ведьмы одного из сильнейший семейств Британии, которая разругалась с родственниками ещё будучи студенткой, да так и не вернулась в отчий дом, предпочтя организовать собственный бизнес в Лютном. Мэгги любила детей — и вовсе не на десерт, и потому разговор о них или тем более покупка им вещей были верным средством, чтобы растопить её чёрствое сердце.

— Не забываешь старуху, а, малец? Я ценю, не думай, — хмыкнула она и споро открыла дверцы огромного шкафа, занимающего всю стену за её спиной. — Что нужно-то?

С неизменным восхищением смотря на заколдованную мебель с сотней отсеков, в каждом ящичке которого под чарами расширенного пространства хранились тысячи различных изделий, Эдриан искренне пожал плечами:

— Понятия не имею. Дети растут, а что покупать — не знаю.

— Сколько им? Сынку, вроде, годик?

— Уже два, — улыбнулся он в ответ. — А дочке три.

— Вот как?

Он ждал такой реакции и знал, что кто-то обязательно удивится, что ничего не слышал о наличии в его семье дочери, и ответ приготовил заранее.

— Ей-то всё мать покупала, с малышкой никаких проблем не возникло, это с новорождённым сыном я оказался в полной растерянности.

— А, ну да, — понимающе закивала Мэгги и наконец открыла первый ящик. — Тебе со скидкой всё продам, но всё равно дорого выйдет. Потянешь-то?

— Постараюсь, — вздохнул Эдриан и поморщился. — Деваться-то некуда. Но давайте пока по минимуму — только самое необходимое. Если останутся деньги, лучше ещё раз приду.

— И то верно. Пока я вожусь, потешь старуху, расскажи, что в мире творится?

Нотт чуть нахмурился, глядя в спину Мэгги. Вопрос явно не был праздным, мисс Шафик была не из тех женщин, что обожали сплетни.

— Я стараюсь держаться от всего творящегося подальше, — сдержанно ответил он. — У меня дети, мне нельзя влезать в неприятности.

Мэгги повернулась, держа в руках дюймовые свёртки, и внимательно посмотрела ему в глаза.

— У всех дети. Всем нельзя. Но многие лезут. Не ради себя, ради детей.

В её голосе даже не было осуждения, лишь усталость, но стало стыдно. Потупившись, Эдриан молча ссыпал в бумажный пакет уменьшенные покупки и достал кошель.

— Не тушуйся, — поняла его чувства Мэгги. — Своих спасти — первое дело.

Эдриан подумал, что его нельзя назвать непорядочным человеком уже хотя бы из-за ситуации с Давиной, и чуть распрямил плечи.

— Если бы мог — сделал бы, — твёрдо сказал он, прямо встречая испытующий взгляд чёрных глаз.

— Ты хороший мальчик, Эди, — улыбнулась Мэгги, сметая часть монет с прилавка. — Приходи ещё.

25.10.2020

1) Магический аналог поговорки «в капусте нашли».

Вернуться к тексту

«Хороший мальчик Эди» покинул магазин в смешанных чувствах. Мэгги ни в чём его не упрекнула, никак не оскорбила, напротив, однако чувство было такое, словно его окунули в яму с нечистотами.

Он никогда не был душой компании и не стремился сближаться с людьми — стеснённые условия заставляли чураться принятых в их круге развлечений и сторониться богато одетых сокурсников, — потому и друзей у него было немного, и всё же добрых знакомых за годы жизни набралось достаточное число, чтобы сейчас Эдриан корил себя за бездействие. И понимание, что в его помощи не то чтобы нуждались, да и помочь он мало чем мог, служило слабым утешением. Может, большинство и могло самостоятельно преодолеть сложности, вопрос был в тех, о ком никто даже не подумал.

У Розье остался ребёнок, но о нём было кому позаботиться — мелькнула мысль, что эта семья приходится Давине родственниками наравне с Малфоями, ведь её бабушкой была Друэлла Розье, но Эдриан отмахнулся — хотели бы помочь, искали бы девочку. Долохов был одинок, давным-давно оставив уже взрослых детей и не поддерживая связей с родиной. Трэверс так и не обзавёлся наследником. Миссис Бэддок сразу после хамства от Малкин покинула Лондон, и Нотт не имел представления, куда она отправилась. Люциуса освободили… Было неясно, что будет дальше, какая судьба ожидает до этого дня избегавших внимания Аврората Пожирателей смерти, но внутренний голос настойчиво шептал, что всё ещё не закончено.

Погруженный в печальные думы, Эдриан шагал по проспекту не глядя по сторонам и оказался совершенно не готов к столкновению с выскочившими из подворотни детьми. В последний момент успев выставить руку, он не растянулся на грязной брусчатке, однако запястье, на которое пришёлся весь вес тела, отчётливо хрустнуло, а колено прострелило острой болью. Двое чумазых мальчишек копошились рядом, опрокинувшись от столкновения с ним, а вот группка детей постарше, преследовавшая эту парочку, поспешно растворилась в тенях, бросив на прощание что-то угрожающее.

— Простите, пожалуйста, — морщась от боли, попытался улыбнуться тот, что был постарше, в то время как младший молча глотал слёзы, растирая бок.

— Вы куда так неслись? — гася раздражение, нарочито спокойно спросил Эдриан и охнул, когда колено отказалось распрямляться. — Разве можно так носиться?

Мальчишки молчали, и Эдриан наконец удосужился их рассмотреть. То, что в Лютном полно грязных оборванцев, было привычно, но синяки на детских мордашках и тоненькие курточки не по размеру, от грязи потерявшие цвет и пестрящие прорехами, не могли его не возмутить. Очистив ладонь, брюки и мантию от следов встречи с землёй, он машинальным движением бросил очищающие чары и на мальчишек — те вздрогнули, старший даже попытался было уклониться, но не смог и теперь с растерянностью смотрел на рукав своего наряда, лишённый пятен. В сердце Нотта прокралась жалость, и удержаться от нотации стало просто-напросто выше его сил.

— Куда смотрят ваши родители? Ноябрь на дворе, а вы раздетые!

— А мы сироты, — равнодушно пожал плечами старший и кивнул на младшего: — Пьюси так всего пару недель с нами, ещё не научился не нарываться.

— Пьюси?! — внезапно севшим голосом переспросил Нотт, всматриваясь в искажённое гримасой заплаканное лицо. — Ты — Пьюси?

— Я Эди, — прохныкал тот и попытался отползти, а старший солидно кивнул:

— Да, он Эди Пьюси. Прибился ко мне недавно, не бросать же его было, маленький, пропадёт.

Если бы не шок, Эдриан бы наверняка натворил что-то непоправимое. А так он только и смог что безмолвно моргать, глядя на маленькую копию хама Фила, чьи по-детски наивные глаза смотрели на него даже без надежды, и на его «взрослого» товарища.

— А ты сам? — прокаркал Нотт, заставляя себя повернуться к старшему мальчику.

— А я Брэд. Ну, я не совсем сирота, папки нет, а мамка просто на зельях сидит. Но завтра-послезавтра у неё кончатся запасы, и я смогу вернуться домой.

Брэд ещё что-то говорил, но Нотт не слышал, для него это уже было слишком.

Рудольфус дал слово, что разберётся с сыном Пьюси, и Эдриан выбросил чужую проблему из головы. Вот только Руди сам оказался в ужасной ситуации и выполнить обещание не смог — не успел, теперь в помощи нуждалась его собственная дочь, а не только сын Фила. Давине повезло, что Руди своевременно позаботился о порт-ключе для неё, а вот маленькому Эди помочь оказалось некому.

Нотта распирало от злости и отчаяния. Как дошло до такого? Что вообще произошло с магами? Ради чего все эти смерти? Когда-то детские жизни были священными; взрослые волшебники шли на что угодно, лишь бы защитить наследников — не только своих, вообще детей, даже детей врагов. Не то что за убийство, но даже за оставление детей в опасности маги подвергались серьёзным наказаниям от самой магии: рождались сквибы, уходили сила и здоровье. А теперь малыш Пьюси мёрзнет в подворотне, и никому до этого нет дела. Где-то магическое общество свернуло не туда. Ещё несколько веков назад каждый маг старался найти для своего ребёнка защитника, позаботиться, чтобы никакие обстоятельства не сказались на самой возможности ребёнка повзрослеть. Самая чёрная ненависть отступала, когда речь заходила о детях — потому и длилась кровная вражда веками, что маги ни при каких обстоятельствах не вредили детям. А сейчас? Лорд, охотящийся на малыша Поттеров, авроры, шлющие Экспульсо в дом, где спят дети…

Ритуал защиты был тёмным и требовал жертвоприношения, и в том числе и потому не афишировался. Однако века до семнадцатого входил в число массово применяемых. Но с введением Статута ситуация изменилась. Сначала на словах — обряд стали маскировать под христианские крестины, благо что ритуальный крест не вызывал ни у кого вопросов⁽¹⁾, а потом, с увеличением числа полукровок, истинный смысл стал постепенно утрачиваться, пока в конце девятнадцатого века ритуал не попал в список запрещённых. Конечно, многие чистокровные проигнорировали министерский запрет, однако не меньшее число стало ему следовать. Как бы то ни было, в настоящее время лишь единицы решались прибегнуть к этому способу защиты, и их имён никто не знал.

Пьюси явно среди смелых магов не числился и запретных ритуалов не проводил, иначе его наследник не смотрел бы сейчас на Нотта запавшими глазами и не кривил искусанные бледные губы, пытаясь не плакать.

— Эди, — справившись с изумлением, ласково позвал Нотт. Попытался присесть на корточки, чтобы глаза были на одном уровне с трёхлеткой, но своевременно остановил движение — травмированное колено не простило бы такого. — Я знал твоего папу. И я хочу помочь тебе. Пойдёшь ко мне? У меня сын чуть младше тебя, думаю, вы подружитесь… А сейчас тебя нужно отогреть и покормить.

— Иди, — подтолкнул Брэд младшего Пьюси, и тот, смущаясь и оглядываясь, доверчиво протянул маленькую ладошку взрослому мужчине, которого видел в первый раз в жизни.

— Спасибо, что присмотрел, — по-взрослому пожимая руку Брэду, серьёзно кивнул Нотт.

— Не обижайте его, — шмыгнул тот носом, развернулся и, не прощаясь, побежал прочь.

Подхватив почти невесомого ребёнка на руки, Эдриан вздохнул и аппарировал домой — о том, что вышел на обеденный перерыв, он успел позабыть.

Дети с визгами играли во дворе, наслаждаясь новым развлечением: катались с горки, бросались снегом из окон ледяного дворца, прятались в его стенах и снова бежали на горку. Эдриан посмотрел на них в окно, убедился, что домовик начеку и не спускает с них глаз, и повёл гостя в свою ванную комнату. Знакомство он решил отложить.

Пьюси, конечно, видел мелькающие в снегу фигуры и слышал счастливый детский смех, но не пошевелился: как вцепился в воротник мантии Нотта, так и не отпускал, не делая ни малейшей попытки освободиться и встать на ноги.

— Сейчас ты выпьешь тёплого молока, а потом примешь ванну и переоденешься, договорились? — мягко озвучил планы Эдриан, боясь напугать мальчика. Но тот совершенно спокойно кивнул и позволил себя раздеть, с улыбкой принимая призванный стакан и тут же жадно принимаясь пить. — Не спеши, подавишься, никто не отберёт.

Сердце сжималось от жалости к ребёнку, однако вскоре он смог выдохнуть и даже облегчённо улыбнулся: руки и лицо мальчика выглядели ужасно, однако под верхней одеждой, оказавшейся курточкой от домашнего костюма, были вполне нормальные, хоть и заношенные вещи, и пусть грязное и похудевшее, но целое тело без синяков и иных следов издевательств. Иными словами, малышу повезло избежать обычной участи беспризорников Лютного и не попасть в лапы ни к торговцам органами, ни к некромантам, ни к любителям молоденьких тел. Потому он и на руки незнакомца пошёл с готовностью — не успел отвыкнуть от дома и не столкнулся с уличной жестокостью, а колотушки других малышей — не в счёт.

Закончив с водными процедурами, Эдриан замотал тёзку с пушистое полотенце и принялся поить зельями: для начала — бодроперцовым и тонизирующим.

— Невкусно, знаю, но нужно выпить… — настраиваясь на капризы и сопротивление, Нотт был готов, что придётся постараться, чтобы уговорить мальчика выпить мерзкие составы, но тот безропотно всё проглотил, хоть и скривился. — Вот и молодец! — горячо похвалил Эдриан, вручая ребёнку конфету, и, показывая на укрепляющее зелье и костерост, которые не стоило смешивать с другими составами, погладил Эди по голове и предупредил: — А эти нужно будет выпить чуть позже, хорошо?

Эди спокойно смотрел на него и с довольным видом жевал конфету. А потом зевнул и разулыбался.

Часы на первом этаже бомкнули, и Нотт дёрнулся: вспомнил, что сбежал с работы, никого не предупредив.

— Ложись спать, тебе нужно отдохнуть. А мне нужно вернуться на работу, но я скоро освобожусь. И тогда мы будем ужинать, а ты познакомишься с моими детьми.

Второй стакан тёплого молока сделал своё дело, усыпив разморенного теплом мальчика, и Эдриан тихо вышел из комнаты. Не показываясь детям, чтобы не застрять ещё на полчаса, он подозвал домовика, сообщил о новом госте и, приказав присмотреть за ним, поспешил в Министерство. К счастью, его отсутствие ни у кого не вызвало вопросы: начальник портального управления вполне мог себе позволить не отчитываться о своём местонахождении, главное, чтобы работа шла своим чередом и порт-ключи исправно попадали в руки заказчиков.

Облегчённо вздохнув, Эдриан тут же занялся списком невыразимцев и всего за час зачеркнул аж две строки. Хотя мыслей было много, ни одна из них пока не была отчётливой, крутясь в общем котле абстракций и не мешая думать о работе. Эдриан понимал, что не может просто так забирать чужих детей, и отчаянно желал поделиться наболевшим, посоветоваться, придумать какое-нибудь решение, найти выход из ситуации… Но глупое сердце знало, что он ни за что на свете не позволит лишившимся родительской заботы детям оказаться на улице. Что бы ему ни пришлось предпринять, каким лишениям себя ни подвергнуть, но детей он поднимет на ноги. И не только родного сына, но и Давину, и Эди.

Вот только что именно нужно для этого делать, Нотт пока не придумал. Вся надежда была на опыт Мэддисон Флинт и её доброе сердце.

* * *

Конца рабочего дня Эдриан всё-таки дождаться не смог. Стоило двери закрыться за Грином, пришедшим забрать готовые порт-ключи, как он тут же взвился с места. Обычная практика — предупредить об отсутствии начальника, — не годилась, поскольку начальником теперь был сам Нотт, но и молча уйти казалось неправильным. Постояв в приёмной с полминуты под вопросительным взглядом миссис Солански, он решительно шагнул к двери самого говорливого сотрудника.

— Мистер Коллинз, я сегодня уйду раньше — семейные обстоятельства. Если случится что-то экстренное, свяжитесь со мной по каминной сети. Но я уверен, что вы справитесь с любой проблемой самостоятельно.

— Спасибо за доверие, шеф, — серьёзно кивнул тот, и Эдриан с лёгким сердцем покинул портальное управление.

Ожидая лифта, Нотт размышлял о том, что быть начальником совсем не просто. И дело было не только в ответственности или изобилии нудной бумажной работы, но и в том, что мало было получить место, необходимо было научиться быть начальником. «Заместитель мне не положен по должности, — думал он, спускаясь на лифте, — но и без официального назначения Коллинз будет рад получить негласное повышение. Он, конечно, то ещё трепло, но к его работе нареканий не было ни у Бэддока, ни у меня». Эдриан вовсе не собирался злоупотреблять властью и пренебрегать своими обязанностями, перекладывая те на чужие плечи, но на первом месте для него был Теодор и неожиданно свалившиеся на него дети, поэтому обеспечить себе возможность в случае необходимости делегировать полномочия стоило. Благо что кандидат нашёлся легко.

Насчёт необходимости встречи Эдриан написал Флинтам почти сразу, как вернулся на работу, снова воспользовавшись министерской совятней, и когда вернулся домой, ответ уже ожидал его на столе в гостиной. Мэддисон ждала «всех» к ужину. Зная, что Флинты традиционно не садятся за стол до семи вечера, он не стал торопиться и первым делом поднялся в свою комнату, где оставил малыша Пьюси.

Эди уже проснулся, однако судя по идеальному порядку, даже не пытался встать с постели и исследовать территорию. Закутавшись в кокон одеял, мальчик сидел посреди кровати и рассматривал всё, на что падал его взгляд. При появлении хозяина он испуганно сжался, но узнал Нотта и сразу же заулыбался.

— Пьивет.

— Привет, — обрадовался такой реакции Эдриан. — Как себя чувствуешь?

— Хоошо. Кушать тойко хочется, — натягивая одеяло повыше, доверительно признался Эди.

Нотт рассмеялся.

— Тогда пора идти кушать.

Вызвав домовика, он поручил ему подобрать для ребёнка одежду из того, что было куплено Теодору на вырост, а сам прошёл в детскую — нужно было подготовить Тео и Давину к появлению новичка. Дети восприняли новости спокойно и не выказали ни недовольства, ни ревности, и когда все трое наконец оказались в столовой, Эдриан смог облегчённо выдохнуть — знакомство прошло без эксцессов.

Накормив Эди жидкой молочной кашей с доброй порцией мёда, опасаясь давать что-то существенное после неизвестно какого периода скудного питания, Эдриан раздал каждому ребёнку по шоколадной лягушке и приказал собираться в гости. Все трое непонимающе уставились на него, и пришлось вспомнить, что ни запертые в родительских домах Тео с Давиной, ни, по всей видимости, Эди не имели возможности ходить «в гости» — в неспокойные времена чистокровные маги старались без острой необходимости не выпускать детей из-за безопасных стен. Нотту было интересно, как дела обстояли у Пьюси, но рассчитывать получить информацию от трёхлетнего наследника Фила не приходилось. Пришлось сначала рассказывать детям про значение самого слова, потом объяснять, что ходить в гости может быть весело… В итоге до времени встречи оставалось всего пятнадцать минут, когда все трое наконец были согласны отправиться в гости. И тогда встала новая проблема — как это осуществить.

Каминного адреса дома Квентина Эдриан не знал, аппарировать сразу с тремя малышами — откровенно испугался, делать порт-ключ под щиты ждущего появления гостей через камин хозяина и вовсе было ужасной идеей…

— Так. Ждите здесь, я вернусь через пару минут и мы вместе отправимся в гости. Лаки! Присмотри.

Эдриан аппарировал на то же место, куда перемещался с Флинтом, и уверенно зашагал к дому. На стук открыла Мэддисон, с удивлением осмотревшего одинокого гостя:

— А где дети? — непонимающе протянула она.

— А как их переместить? — с улыбкой парировал Нотт.

Пауза продлилась секунду, а затем хозяйка рассмеялась.

— Камин-то мы тебе открыли, — прикрывая рот ладошкой, хихикала она, затягивая Эдриана в дом, — зато адрес сообщить не подумали.

Посмеиваясь, они вместе прошли к камину, Эдриан вернулся домой, объяснил детям добрых четыре раза, как нужно пользоваться сетью летучего пороха, повторил раз десять, что ничего страшного не произойдёт, и первым отправил в тёплые объятия Мэдди собственного сына — Тео хоть и был самым младшим, оказался самым опытным, поскольку уже не раз перемещался с отцом с помощью камина. Второй отправилась Давина — камином она хоть и пользовалась ранее несколько раз, одной ей путешествовать не доводилось, и всё же «папе» она доверяла безоговорочно и выполнила все инструкции в точности. Ну а Эди Эдриан взял на руки — мальчику пришлось натерпеться испытаний в последние недели, и добавлять поводы для волнения желания не было.

— Ничего не бойся, — велел он малышу, прижал к себе и шагнул в камин.

В доме Флинтов было шумно, и Эди вцепился в Нотта мёртвой хваткой. Эдриан понимающе обнял его покрепче, а сам стал с улыбкой смотреть на то, как Мэддисон тискает Теодора, а Маркус со смущением знакомится с растерявшейся Давиной. Квентина он заметил не сразу — тот стоял в дверях, ведущих в гостиную, и широко улыбался. Когда их взгляды встретились, мужчины двинулись друг другу навстречу, но Флинт тут же застыл.

— А это кто? — нахмурившись, с подозрением протянул он. Эди выбрал именно этот момент, чтобы осмотреться, и Квентин смог увидеть не только светлые волосы на затылке ребёнка, но и его лицо. И охнул. — Эд… Эд, этот тот, о ком я думаю?!

— Смотря о ком ты думаешь, — осторожно ответил Нотт.

— Мордред и Моргана! Ты нашёл сына Фила, да?! Это же он, да? Эй, малец, ты же Эди?

— Я Эди, — тут же кивнул Пьюси, точно так же, как днём, вскинувшись при упоминании своего имени.

— Эди? — услышала Мэддисон и выпрямилась, растерянно смотря на мальчика на руках Нотта. — Подожди… Ты вправду нашёл сына Дианы?

Эдриан понятия не имел, как звали жену Пьюси, а потому опустил Эди на пол, подтолкнув к Тео, с которым тот чувствовал себя спокойнее всего, и пожал плечами:

— Поговорим? Или всё же сначала ужин?

— Ужин! — решительно произнесла Мэддисон. — Дети небось голодные. А поговорим позже. Всё-таки не каждый день случается что-то подобное, — она бросила взгляд на робко отвечающего на вопрос Маркуса Эди, — стоит успокоиться, прежде чем начинать.

— Как скажешь, — хором согласились Флинт с Ноттом и рассмеялись.

26.10.2020

1) Крест святого Георгия, покровителя Англии, представляет собой красный крест на белом фоне. Именно это изображение и красовалось на флаге Англии до 1707 года, когда официально объединили флаги Англии и Шотландии.

Вернуться к тексту

Хотя Мэдди и решила начать с ужина, отложив разговоры на потом, нейтральные темы долго не продержались, реплики звучали неестественно, в беседе то и дело повисали паузы. При детях не хотелось говорить на серьёзные темы, но и болтать о ерунде, когда все мысли заняты ситуацией с маленьким Пьюси, было невыносимо сложно. Флинты не сводили глаз с Эди, пытались задавать ему наводящие вопросы, но мальчик мог ответить только на самые простые, да и то, в основном, односложно, и искал защиты у Теодора, что выглядело мило и трогательно. А потом и вовсе расплакался, сорвался с места, напугав Мэддисон, и бросился к Эдриану.

Едва не плачущая Мэдди заламывала руки, но не смела подойти с утешениями, так что этим пришлось заняться Ноттам. И если старший ограничился крепкими объятиями и ласковыми поглаживаниями волос, сам не зная, что нужно говорить и делать, ведь ранее попадать в такое положение ему не доводилось, то младший слез со стула и подошёл; подёргал нового друга за ногу — до чего дотянулся, — потребовал у отца отпустить Эди и, взяв за руку, увёл под стол. Взрослые растерянно замолчали, не зная, что делать, но через пару минут Теодор выглянул из-под скатерти и оповестил собравшихся, что всё в порядке:

— Па! Мы иглать!

Показавшийся следом Эди хоть и был заплаканным, но уже робко улыбался, и все вздохнули с облегчением. Маркусу поручили ответственное дело — развлечение гостей, и вскоре все дети скрылись за дверями детской, и оттуда почти сразу послышались радостные возгласы и смех. Взрослые вздохнули с облегчением. Продолжать трапезу всем расхотелось, и они перешли в гостиную — ярко полыхающее пламя в камине создавало уютную атмосферу, а стоящие полукругом кресла словно отгораживали от всего мира.

— Я помню его счастливым ребёнком, а сейчас от него остались одни глаза, — всхлипнула Мэддисон, занимая одно из кресел, и вопросительно посмотрела на Нотта. — Что же с ним случилось? И как ты его отыскал?

Эдриан хмыкнул:

— Я об него споткнулся, — абсолютно честно сказал он и стал рассказывать о неожиданной встрече в Лютном.

О хороших отношениях между Флинтом и Пьюси Эдриан знал, но о том, что в его отсутствие те успели сблизиться и даже познакомили жён, не догадывался. В их среде подобное было редкостью, в дом не приглашались случайные люди, и тем более их не подпускали с семье. Однако теперь становилась понятна реакция Мэддисон.

— Мальчик в порядке, — успокоил он разволновавшуюся миссис Флинт. — Худой как щепка — это да, руки что в ссадинах — ерунда, тело целое, его явно не били. В Мунго, уж простите, я с ним не пойду, боюсь привлекать внимание к себе, а выдать за сына — даже ваш Маркус на меня больше похож, чем Пьюси. Но зельями я его напоил…

— Что делать-то будешь? — задал самый важный вопрос Квентин.

— Честно? — горько усмехнулся Нотт. — Понятия не имею. Мне Давины за глаза…

— Дорогой, может?..

Мэддисон не договорила, но муж и так её понял.

— Мальчик нас боится. Как мы его заберём-то?

Эдриан не то чтобы жаждал избавиться от третьего ребёнка, но предложение Флинтов решило бы многие возникающие на горизонте проблемы, так что он без колебаний встрял в супружеский разговор:

— Ему нужно время, чтобы обвыкнуться. Дети быстро забывают плохое, так что, уверен, не пройдёт и недели, и он будет таким же активным и весёлым, как остальные. Вот тогда и вернёмся к этому вопросу. — Он помолчал и искренне добавил: — Оставить его в Лютном я не мог, даже мысли такой не возникло, а сейчас она кажется ужасной, но поселить у себя… Не потяну я третьего ребёнка, а сына объедать…

— Мы поможем! — решительно стукнул по подлокотнику Квентин. — Ты Фила терпеть не мог, зато я с ним дружил, но сына его спас именно ты. Будет справедливо, если мы поможем с его воспитанием. Ну а если Эди захочет жить с нами, будет ещё лучше. Марк со старшими братьями не очень-то ладит — разница в возрасте неожиданно сказалась: Лукас с Дугласом погодки и друзья не разлей вода, а Марка, как мы с Мэдди ни стараемся, не берут в компанию. Так что с друзьями у нашего младшего дело не задалось. А Эди почти ровесник…

Нотт облегчённо вздохнул. Он действительно даже не подумал о возможности не взваливать на себя чужую проблему, ведь речь шла о благополучие ребёнка, но по здравом размышлении понял, что едва ли справится… И помощь Флинтов была очень кстати.

— Теодор-то твоя копия, — улыбнулась Мэддисон, — серьёзный такой мальчик…

— И вправду, — заулыбался Квентин, — я тебя лет с пяти помню, ты был таким же в детстве.

Смущающийся, но счастливый Эдриан рассмеялся.

С Флинтами было спокойно, и он сам не заметил, как пролетели три часа. Детям давно пора было спать, однако взрослые не замечали течения времени — им было что обсудить.

Переданный разговор с Малфоем возмутил Флинтов. И они горячо поддержали Эдриана в нежелании брать деньги на содержание Давины.

— Сами справимся! — хлопнула по столу обычно мягкая Мэдди. — Днём будешь приводить ко мне, как раз твой бедняга-домовик получит передышку и сможет заняться домом, а там посмотрим, как пойдёт. Виданное ли дело, отказываться от малышей! Сёстры поссорились, что может быть естественнее? А Нарцисса родную племянницу в дом не пускает!

— Ты бы меня очень выручила, — с искренней признательностью улыбнулся Эдриан.

Они обсудили, как всё организовать, и когда согласовали почти все вопросы, в дверях появился Маркус.

— Ма, мелкие зевают вовсю, — доложил он и сам зевнул.

Мэддисон всплеснула руками и тут же суетливо поднялась из кресла.

— Заболтались мы с вами, мальчики, а детям давно пора спать!

— Камин для тебя открыт, — протянул Квентин, когда все гости собрались перед ним в малой гостиной, — настрою завтра и на детей. Потренируются и будут бегать друг к другу в гости самостоятельно.

Флинтовский камин хоть и был широким, однако за один раз четверо в него поместиться не могли. Эдриан взял сына и Давину, намереваясь первыми переправить их, но вовремя заметил, как в глазах Эди собираются слёзы.

— Ты чего это? — спуская Давину обратно на пол, покачал головой он. — Я тебя вовсе не собираюсь оставлять…

Эди бросился к нему, и Флинты вздохнули. Непонятно по какой причине Пьюси чувствовал себя в безопасности только рядом с одним из Ноттов.

— Давина, ты у меня девочка большая, да? Подождёшь вместе с Маркусом, пока я мальчишек домой отправлю?

— Холосо, — подумав, согласилась та и обернулась к младшему Флинту, — а ты мне покасесь свою метйу.

— Но только не сегодня, — мгновенно вмешалась Мэдди и строго взглянула на сына.

Рослый Марк тут же втянул голову в плечи.

— Метлу Маркус тебе покажет в другой раз, когда будет светло и когда его мама разрешит, — встал на «взрослую» сторону Эдриан и вошёл в камин с двумя мальчишками на руках. — Я скоро вернусь, — пообещал он.

Оказавшись в ещё малознакомом Нотт-мэноре, Эди не хотел отпускать Эдриана, но снова выручил Теодор: завозился, требуя поставить его на пол, и повелительным жестом позвал Эди. И снова тот с готовностью согласился.

— Я скоро вернусь, — повторил Эдриан для мальчиков и вернулся в камин.

Давина не успела соскучиться, о чём-то горячо споря с Маркусом, так что домой она отправилась нехотя. Взрослые скомканно попрощались, договорившись встретиться в воскресенье, и Эдриан наконец окончательно переместился домой.

Полный впечатлений день и перемещение по камину прогнало сонливость, и Эдриан вынужденно уступил, сместив время укладывания ближе к полуночи — как раз успел приготовить дополнительное спальное место. Смотря на детскую, в которой вырос сам, а до того его отец и дед, Эдриан с горечью думал о том, что Нотт-мэнор строился хоть и давным-давно, но без расчёта на многодетность: комната была просторной, пока в ней стояла одна кровать, но теперь, вместив три, стала казаться ужасно тесной и маленькой. Южного крыла расширившемуся семейству явно перестало хватать, и в ближайшее время нужно было решить вопрос с открытием заброшенных помещений и переездом в центральную часть мэнора…

Но этот вопрос пока терпел, ещё год-другой Давина точно могла совершенно спокойно спать в одной комнате с названным братом, однако с Эди нужно было решать что-то прямо сейчас.

«Завтра», — уточнил Эдриан и позвал домовика, «радуя» его новым фронтом работы.

О том, что один Лаки не был способен справиться с таким объёмом заданий, думать не хотелось, потому что покупка второго домовика точно была не по карману.

— Эди, — вдруг осенило Нотта, — а у тебя были дома эльфы?

Мальчик отвлёкся от складывания кубиков и забавно склонил голову на бок.

— Тилли! — воскликнул он после секундной запинки. И уверенно добавил: — Тилли хооший!

Эдриан уже открыл рот, чтобы поинтересоваться, не знает ли Эди, что произошло с домовиком, как с громким хлопком между ними возник грязный и полуживой эльф.

— Маленький хозяин позвал Тилли! — прохрипел он, не в силах подняться с пола, но глядя на Эди с немым обожанием в полных слёз глазах.

— А это я удачно спросил… — протянул Эдриан, пряча машинально вскинутую на резкий звук палочку. — Лаки! Помоги этому домовику привести себя в порядок. А с тобой, — обратился он к Тилли, — я поговорю позже. Ступайте.

Тилли бросил взгляд на Эди, который лишь улыбнулся при его появлении и вернулся к башне, убедился, что «маленьких хозяин» в полном порядке, и покорно кивнул:

— Как прикажет добрый сэр, — из последних сил поклонился он, а затем Лаки схватил его в охапку и с едва слышным хлопком исчез из детской.

Нотт довольно улыбнулся: если Тилли подчинится ему, а причин для иного решения у домовика не было, ситуация станет в разы проще. А если…

— Давина, солнышко, а у тебя был домовой эльф? — наудачу спросил он.

— Бый, — тут же подтвердила та, но разбила зародившуюся в сердце Эдриана надежду следующими же словами, — но он был похим и его гойову повесийи на пейиах.

Нотт передёрнулся. Традиция сумасшедшей семейки Блэков вывешивать головы домовиков на парадной лестнице была известна всему магическому миру, но спокойствие, с которым об этом ужасе говорила трёхлетка, пугало.

— Кхем… Ясно. Что ж… Давайте-ка спать. Укладывайтесь в кровати, Лаки принесёт нам всем тёплого молока, а я прочитаю вам сказку…

Тео с Давиной тут же послушно оставили кубики и двинулись к своим кроватям, а Эди растерянно посмотрел на Нотта.

— Вот эта кровать твоя, — мягко улыбнулся тот. — Сегодня ты поспишь вот в этой пижамке, а потом мы тебе купим новую, какая тебе понравится. Договорились?

— Договойийись, — тихо сказал тот, быстро обнял Эдриана и шмыгнул к своей кровати.

Сказку Эдриан дочитывал под стройное сопение трёх спящих малышей. День выдался насыщенным, все устали, и хотя он и сам был бы не прочь отправиться на боковую, спустился в кабинет и вызвал домовиков — и своего, и принадлежавшего Пьюси.

— Почему ты не позаботился о мальчике? — первым делом спросил Нотт, хмуро глядя на эльфа.

— Тилли не знал как. Тилли маленький эльф. Тилли ещё не умеет сам находить хозяина.

Разговор вышел безрадостным, но Эдриан наконец смог узнать почти полную версию событий рокового вечера, когда погибли родители Эди и едва не погиб он сам. Домовик был слаб, хотя и выглядел не в пример лучше стараниями Лаки — был отмыт и переодет в чистую наволочку. И говорил свободно, хоть и делал паузы.

Авроры пришли в дом, когда семья укладывалась спать. Обездвижили Филиппа, принялись глумиться. Диана Пьюси вступилась за мужа, без палочки, просто влепила пощёчину одному из сквернословящих авроров — и этого хватило, чтобы в неё ударило сразу пять лучей.

— Красных, не зелёных, — глотая слёзы, покачал головой Тилли, — но хозяйка больше не дышала.

Эдриан представил себе пять Ступефаев, выпущенных практически в упор, и содрогнулся.

Ярость помогла Филиппу сбросить наложенные на него чары, и он кинулся на убийц жены, да только достать успел лишь одного, а четверо других без церемоний воспользовались новыми полномочиями и применили первое непростительное. Маленький Эди выбрал именно этот момент, чтобы открыть дверь комнаты, и в него полетел залп разноцветных проклятий.

— Баки закрыл собой маленького хозяина, — рыдал Тилли, — и маленький хозяин не был ранен. Но Баки больше не двигался, а злые маги хотели снова напасть, и тогда Тилли нарушил приказ мёртвого хозяина, Тилли без спроса переместил маленького хозяина из дома. — Эдриан молчал, шокированный рассказом, и домовик, отдышавшись, закончил: — Но в Тилли попали. Тилли думал, что умрёт, и не мог больше защищать маленького хозяина, Тилли больше не чувствовал его. А сегодня маленький хозяин позвал Тилли, и Тилли как-то смог прийти. Лаки помог Тилли, и теперь, если добрый сэр позволит, Тилли будет служить своему хозяину.

— Эди будет жить здесь, — медленно заговорил Нотт, обдумывая ситуацию. — Я буду заботиться о нём, растить, воспитывать… Но твоя помощь, Тилли, нам обоим пригодится. Однако, — он выразительно посмотрел на обрадовавшегося было домовика и поднял палец, призывая к терпению, — я не могу допустить, чтобы чужой домовик имел доступ в мой дом, где живёт и мой сын, а потому…

В этот момент позабытый Лаки дал Тилли пинка, и тот бухнулся на колени.

— Тилли будет верно служить доброму сэру! Но Тилли останется эльфом своего хозяина!

Помассировав виски, Эдриан сжал мочки ушей и со вздохом покачал головой.

— Я не знаю ритуала частичного перехода, — признался он. — Лаки, присмотри пока за Тилли, а я пороюсь в библиотеке. С этим вопросом нужно разобраться прямо сейчас, оставлять тебя, Тилли, в доме, без клятвы — я такого не позволю.

В итоге спать Эдриан отправился на рассвете, проторчав в пыльном и заросшем паутиной книгохранилище всю ночь, однако нужный свиток нашёл и ритуал провести смог. Радуясь, что древние стены мэнора не выпустят наружу ни намёка на темномагические эманации, а значит, Аврорат никогда не узнает о том, что Эдриан Нотт проводит запрещённые ритуалы на крови, он удовлетворённо улыбнулся, зевнул, выдал список дел на завтра Лаки и наконец-то отправился к себе.

* * *

В воскресенье, как и договаривались, Эдриан снова навестил Флинтов со своим детским садом. На этот раз в коттедже присутствовали и старшие сыновья Квентина, и, наверное, поэтому ноттовские воспитанники жались к Эдриану и даже с Маркусом почти не играли. Лукас и Дуглас, крепкие парни десяти и одиннадцати лет, которые на будущий год уже должны были отправиться в школу, на малышню смотрели без интереса и по большей части игнорировали. Собственно, они и родного брата не жаловали, хотя тот ходил за ними хвостиком и ловил малейший знак внимания, а после обеда и вовсе рванули к камину, наскоро чмокнув мать и помахав отцу — мальчишкам не было дела ни до чего, им хотелось поскорее вернуться к друзьям, живущим рядом с домом бабушки.

— Так и живём уже который месяц, — расстроенно вздохнула Мэдди.

После ухода старших ребят младшие дети осмелели, и день потёк своим чередом. Громкие крики заставили взрослых насторожиться, а узнав причину шума, прятать улыбки за строгими выражениями лиц: Маркус в обход отцовских указов протащил в детскую метлу, и теперь Давина гордо летала над кроватью, а Эди с Тео визжали и хлопали в ладоши, подпрыгивая от нетерпения.

Испугаться никто толком не успел, однако Квентину это не помешало отобрать метлу и выдать сыну пару затрещин. Маркус с ранних лет летал на сделанной специально для него метле, и уже к его четырём годам родители не переживали, что он свалится — парнишка словно родился на метле. И на пятилетие Квентин сделал сыну маленькую, но вполне взрослую метлу без детских ограничителей. Иными словами, для трёхлеток и тем более Теодора маркусовская метла не годилась категорически.

— Ну я же страховал, — заныл Марк, потирая попу.

— Страховщик нашёлся! — сплюнул Квентин и решительно махнул рукой: — Никаких тебе полётов, раз не соображаешь, что детям опасно на такой метле летать.

— Скучно им в доме, — вздохнула Мэддисон.

Не сговариваясь, все посмотрели за окно, на ровный наст снега, и Эдриан хмыкнул:

— Давайте я вам дворец заколдую.

В итоге час спустя дети, укутанные в тёплую одежду и согревающие чары, переместились на свежий воздух: кататься на ледяной горке, лепить снеговика и просто незатейливо бросаться снегом.

Как Флинты ни пытались заручиться доверием Эди, тот на контакт не шёл. Стоило ему заметить рядом с собой Мэддисон и Квентина, и на его глаза тут же наворачивались слёзы, взгляд искал Эдриана, а ноги уже несли прочь. Ни о каком переезде в дом Флинтов не могло идти и речи.

— Чем-то ты ему приглянулся, Эд, — вздохнула Мэддисон.

— Ну ещё бы не приглянулся, — грустно рассмеялся Квентин, — он же его спас!

Флинты были расстроены, однако, конечно же, ни на чём не настаивали — в первую очередь их заботило благополучие сына их друга. Эдриан отказался закрывать этот вопрос, считая, что со временем Эди вполне может оттаять, а пока согласился принять три мешка с уменьшенными мальчишескими вещами — и от старших детей, и от Маркуса осталось много всего, в том числе абсолютно новой одежды, не понравившейся цветом ли, фасоном ли, но ни разу не надетой, и куча игрушек.

— Вряд ли мы на четвёртого ребёнка решимся, — со смущённым румянцем поделилась Мэддисон. — А если и решимся, всё же хотелось бы девочку.

Уже дома, разобрав переданное, Эдриан с удивлением констатировал, что теперь не только Эди, но и Тео обеспечены на несколько лет вперёд всем необходимым. Оставалось приобрести зимние вещи для Давины, и большая часть бытовых проблем останется позади.

В отсутствие детей Лаки нашёл время на то, чтобы навести порядок в двух помещениях, примыкающих к кабинету, так что жилая зона постепенно расширялась. Тилли ещё был слаб, к тому же оказался совсем юным, если не сказать ребёнком, и неопытным, и его предстояло обучить — Эдриан отмахнулся от объяснений, доверив этот вопрос Лаки — за время службы в Нотт-мэноре тот проявил себя с самой лучшей стороны, и потому сомнений в его способности разобраться почти с любой проблемой у хозяина не возникало. На присмотр за играющими в безопасном месте детьми сил эльфийского подростка должно было хватить, а большего от него пока и не ждали.

Одним словом, жизнь налаживалась.

27.10.2020

Дома с детьми Эдриан был счастлив, зато за пределами безопасных стен дела шли плохо. Не лично у него, скорее, у Магической Британии.

После скандального суда над Малфоем ссылаться на Империус стали повсеместно. Визенгамот скрежетал зубами, но ничего не мог поделать: маги являлись подготовленные и говорили «правду» — они действительно подвергались этому заклятию, вот только делалось это не Тёмным Лордом, как внушалось судьям и зрителям, а членами семьи и друзьями. А адвокат никому не позволял задавать правильные вопросы, которые могли бы разоблачить мошенничество его подзащитных. Сначала Гойл, которого допрашивали прямо в зале суда три часа кряду, получил оправдательный вердикт, следом — Крэбб. «Пророк» допечатывал тираж, вставлял беспрецедентное число колдографий в статьи о судах, но читателям этого было мало. Судьи брызгали слюной и потрясали кулаками, грозясь засадить каждого, чья рука запятнана меткой, но многим уже было понятно, что они упустили своё время.

МакНейр просидел в кресле обвиняемого, спелёнатый цепями, почти девять часов. Суд начался в девять утра, однако к официальному окончанию рабочего дня судьи так и не смогли определиться с решением. Эдриан относил в Отдел тайн очередную порцию готовых порт-ключей и, как и в первый раз, с Малфоем, случайно оказался рядом с залом номер десять. И не удержался.

Выглядел Уолден не очень, было видно, что в камерах предварительного задержания его продержали довольно долго, на это недвусмысленно намекал весь его вид — мятая одежда, сальные волосы, да и уже не щетина, а самая настоящая борода не могла появиться внезапно, как, впрочем, и синяки на лице. И всё же сломленным он не выглядел.

МакНейр не скрывал, что убивал, более того, в ответ на ехидный вопрос, не подвергали ли его подчиняющему проклятию, с негодованием ответил, что он взрослый, сильный и умелый маг, а не идиот, хлопающий глазами, так что никому не позволил бы наложить на себя Империус. Судьи было оживились, однако все попытки докопаться до правды и вручить МакНейру путёвку в Азкабан оканчивались провалом. Тот стоял на своём и раз за разом повторял, что не выходил за рамки своих служебных полномочий, применяя убивающее проклятие. «Людей я не убивал никогда!» — громко и чётко говорил Уолден, выпивший уже четвёртую порцию сыворотки правды. Нотт, который собственными глазами видел несколько лет назад, как МакНейр авадит грязнокровку, чем-то помешавшего Лорду, поперхнулся.

Зал шумел, на него никто не обращал внимания, и Эдриан принялся разглядывать бывшего товарища своего отца. Частенько Абраксас Малфой, Джозеф Нотт, Кларенс Флинт и другие маги старой гвардии собирали у себя друзей, в число которых входил и МакНейр, иногда на этих посиделках присутствовал и Тёмный Лорд, ещё позволяющий бывшим сокурсникам называть себя по имени. МакНейр был чуть младше основного костяка, но тоже знавал Лорда ещё в те времена, когда тот был обыкновенным студентом. Детей, конечно, старались держать в отдалении, чтобы не вмешивались во взрослые разговоры, но если те вели себя тихо, их никто не гнал. Впрочем, дети и сами не стремились лезть ко взрослым — не то у них было воспитание, — исключение было лишь одно — Долохов, который всегда находил для них время и уже тогда понемногу начинал учить. Так вот МакНейр близко сошёлся с Джозефом, когда Эдриану было лет семь-восемь, и потому он прекрасно понимал, что Уолден лжёт. В Нотт-мэноре редко бывали гости, тем более дети — после смерти жены Джозеф закрыл дом от посторонних, — и для Эдриана было едва ли не единственным развлечением забираться на окно гостиной с наружной стороны и подслушивать взрослые разговоры отца, самому оставаясь невидимым. И рассказы МакНейра, самого частого гостя, ни разу не оставили его равнодушным. Уолден рос в диких условиях среди степей Шотландии, его клан воевал с соседями три века, и первое убийство он совершил — если не врал, конечно, — в тринадцать лет. Во времена его учёбы в Хогвартсе шла маггловская война, и хотя по возрасту ни отец Эдриана, ни Тёмный Лорд, ни сам МакНейр не подходили, Уолдена некому было остановить, когда он решил присоединиться к войскам и летом сорок третьего сбежал на войну. Про те времена он рассказывать не любил, однако Эдриану врезались в память слова, сказанные как-то вечером после двух бутылок огневиски: «Телами, что я лично лишил жизни, весь Большой зал можно было бы заполнить».

И теперь этот человек утверждает, что никогда не убивал?!

— Сэр, я ликвидатор опасных существ, — как раз в этот момент ответил МакНейр на какой-то вопрос, и Эдриана осенило.

«Да он же магглов и грязнокровок за людей не считает!!!»

Как только судьи объявили перерыв, Эдриан поспешил покинуть зрительскую трибуну. Было противно. Он не мог похвастать чистыми руками, точно знал, что от его руки погибали — те, кто был слишком самонадеян или откровенно глуп, чтобы своевременно обратиться за квалифицированной помощью профессиональных колдомедиков. Эдриан никогда не стремился убивать, однако чистоплюйство не было ему свойственно, и если дело доходило до схватки, бил он всерьёз — Тёмной магией, семейными проклятиями, редкими боевыми чарами — тем, что сложно блокировать или снять, тем, что гарантированно выведет противника из строя. И если чистокровные маги прекрасно понимали опасность подобной магии и принимали меры, то грязнокровки, приходя в себя, когда бой был закончен, порой даже не догадывались о том, что уже стоят одной ногой в могиле. И хотя вины Эдриан не чувствовал, всё же признавал, что лишал жизни людей. Не уважаемых им, не признаваемых равными, но — людей. МакНейр же…

Сплюнув, лорд Нотт сделал мысленную пометку насчёт МакНейра, пообещал себе больше не ходить ни на какие суды и отправился домой.

Однако отстранённость не мешала быть в курсе событий.

МакНейра в итоге отпустили и даже восстановили в должности. В течение следующей недели ещё двенадцать человек было отправлено в Азкабан, и трое выпущено на свободу «за недостаточностью улик». Имена были смутно знакомыми, но не более, — Ближний круг себя исчерпал: тех, кто был на виду, арестовали сразу после исчезновения Лорда, ещё нескольких схватили из-за свидетельских показаний и полученной на допросах информации, но на этом машина правосудия забуксовала.

Эдриан продолжал следовать заведённому ритуалу и не выходил из дома без браслета и запасной палочки, однако страх наконец начал отступать. Он исправно ходил на работу, писал отчёты, хвалил и ругал подчинённых, сотрудничал с Отделом тайн и даже завёл подобие приятельских отношений с Риком Тёрнером, тем самым аврором, с которым случайно разговорился в Атриуме, — по крайней мере, встретившись в Косом переулке, они зашли в «Котёл» и выпили по чашке чая, обсуждая самые банальные вещи. О наступлении зимы Эдриан узнал почти случайно — выхватил взглядом дату, заполняя отчёт. Британия давно лишилась ярких красок осени, лондонская серость кое-где была припорошена снежком уже несколько недель, так что перемены были незаметны для невооруженного глаза. Однако декабрь означал приближение Рождества, и оказавшись дома, Нотт принялся писать списки необходимых покупок. Игрушки, подарки, сладости и просто продукты для праздничного пудинга, жаркого…

Взъерошенная сова приземлилась прямо на готовый список, моментально испортив его когтистыми влажными лапами.

— З-з-зараза! — не удержался от восклицания Эдриан. Сова склонила голову набок, ухнула и вроде бы постаралась аккуратно сойти со свитка. — Давай уже, что там у тебя?

Не ожидая ничего особенного, он отвязал послание и, машинально проверив его на яды, проклятия и порт-ключи, развернул. И выругался про себя. Писал ему не кто иной как Малфой.

Первым порывом было скомкать пергамент и швырнуть в камин не читая, но лорд Нотт не был эмоционально несдержанным человеком, так что это желание он подавил. Сова не спешила улетать, ожидая ответа, и Эдриан сделал над собой усилие. Малфой просил о встрече, расплывчато сообщая, что прошлый разговор по его вине не принёс исчерпывающих ответов, и потому лорд Нотт приглашается субботним вечером на ужин в Малфой-мэнор. Перечитав текст, Эдриан нахмурился. Люциус вполне однозначно дал понять, что ни он сам, ни Нарцисса не имеют ни малейшего желания воспитывать Давину. Более того, сказано это было в таких выражениях, что теперь, даже если они передумали, вернее, одумались, Эдриан сделает всё от него зависящее, но не отдаст малышку, которая уже зовёт его папой, — и о его отношении Малфой наверняка догадывается. Так зачем же он желает видеть Эдриана в своём доме? Минут пять посверлив послание взглядом, прикидывая варианты, лорд Нотт решительно достал чистый пергамент и максимально вежливо послал Малфоя к Мордреду.

— Лети, — приказал он сове, привязав к её лапе свой ответ. — И лучше не возвращайся.

Птица печально ухнула, но безропотно снялась с места.

Ломая голову над мотивами Малфоя, Эдриан переписал испорченный список на новый лист, закончил с делами и вышел к детям. Хотя переезд в новые комнаты ещё не состоялся, мэнор постепенно оживал. Дети всё чаще играли в большой гостиной в центральной части, каким-то образом заставив Лаки добыть огромную шкуру громамонта⁽¹⁾ — короткошёрстая, она тем не менее не пропускала холод каменного пола и была словно идеально создана для того, чтобы трое малышей валялись на ней перед камином. Вот и сейчас Эдриан застал привычную картину: Тео с Эди сидели спинами к огню, греясь, а Давина стояла перед ними и размахивала детской палочкой, выпуская над собой разноцветные искры.

— Колдуете, юная леди?

— Нет, папочка, мы игйаем.

Эдриан давно заметил, что с чувством юмора у Давины явные проблемы — она всегда отвечала предельно серьёзно на любую шутку.

— И во что же вы играете?

— В волсебников! — сообщил Эди и достал свою палочку. — Но у Ди учше поучается. Сийенево, зейёно и кьасно.

— Вот как? — удивился Эдриан. Палочки детям он покупал одновременно, и они не могли отличаться. — А у тебя как?

— Сине, — грустно потупился Эди и в доказательство взмахнул палочкой, которая выплюнула сноп ярко-синих искр.

— Очень красиво, — утешил он и задумался, в чём может быть причина.

— Кьасиво, но… сине.

— Ты не любишь синий цвет?

— Посему? — удивился вопросу Эди. — Пйосто у Ди и Тео кьасно, зейёно, зёйто… а у меня тойько сине.

— Смотли, па! — позвал Теодор и взмахнул палочкой, выдавшей, как и сказал Эди, сразу несколько цветов.

— Может, палочка неисправна?..

Однако ни обмен палочками, ни новые попытки не изменили расстановку сил. Утешив мальчика обещанием разобраться в причинах монохромности, Эдриан повёл всех в столовую на ужин.

Два часа спустя, когда дети слушали очередную «сказку» со страниц «Истории Хогвартса», в гостиной появился Тилли. С письмом. Эдриан упрямо закончил рассказ и только пожелав детям спокойной ночи взял послание.

Малфой повторял приглашение, молча проглотив едва завуалированное оскорбление, и сетовал, что недопонимание может разрушить многолетнюю дружбу. Эдриан рассмеялся, однако второй раз не стал писать отказ: раз Люциусу по какой-то причине настолько захотелось с ним встретиться, что готов притвориться другом, он не отстанет до тех пор, пока не получит согласие. И проще было его дать. Вот только тратить субботний вечер на Малфоев не хотелось — о чём Эдриан прямым текстом и написал, предлагая встречу перенести на будний день.

* * *

Когда Нотт переступил порог портального управления, в приёмной было шумно. Вокруг Коллинза собрались коллеги, жарко что-то обсуждая.

— Доброе утро, — сдержанно поздоровался Эдриан. До начала рабочего дня оставалось время, так что мешать подчинённым общаться он не собирался.

Ответные приветствия прозвучали вразнобой и слегка приглушённо, и он подозрительно притормозил — стало интересно, что транспортники обсуждали и почему замолчали при его появлении.

— Шеф, разговор есть, — оправдывая звание первого среди равных, вперёд выступил Коллинз.

— Слушаю, — настороженно кивнул Нотт, останавливаясь и поворачиваясь к собравшимся.

— Эм… Последние пара лет выдались напряжёнными, а сейчас затишье… Шеф, как насчёт внеочередных отпусков? Все устали, людям надо отдохнуть, расслабиться.

Эдриан с удивлением посмотрел на своего неофициального заместителя, перевёл взгляд на ожидающих его ответа волшебников и улыбнулся. Коллинз был абсолютно прав. Сотрудники портального управления всё это время были на передовой, сотни магов ежедневно приходили к ним с заказами, желая обезопасить себя и своих близких от опасности. Если те же работники каминного центра проводили время в праздности, не слишком утруждаясь подключением пары каминов в неделю, то им частенько приходилось задерживаться и сокращать время обеда, лишь бы хоть немного сократить очередь нуждающихся в их помощи. С исчезновением Лорда исчезла и очередь. Нет, маги по-прежнему активно пользовались порт-ключами, но на пороге управления больше не топтались десятки людей, а стойка регистрации больше не была завалена бланками заказов.

— Отличная идея, мистер Коллинз, — искренне произнёс Эдриан. — Я полностью поддерживаю. Составьте график, — слегка ехидно предложил он, намекая на сложные отношения между инициативой и инициатором, — я с радостью его подпишу.

Маги радостно зашумели, и Эдриан им улыбнулся. Отдых — одно из важнейших условий хорошей работы.

Войдя в кабинет, как и каждое утро последних недель, он подумал о том, что пора перебираться в начальственное кресло, но сегодня мысль не пропала, а получила воплощение: Нотт вызвал домовика и приказал освободить кабинет Бэддока. На столе лежали расчёты, которые он не завершил на прошлой неделе, и Эдриан продолжил с того места, на котором остановился — заниматься любимым делом, которое у тебя отлично получается, было приятно, тем более что Отдел тайн обеспечил его интересными задачами, напрочь лишив рутины.

Когда дверь без стука распахнулась, Эдриан накладывал на пластину будущего порт-ключа тончайшую сеть чар. Появление посторонних сбило концентрацию, палочка дрогнула, и результат сорокаминутной работы был безвозвратно испорчен.

— Загрызи вас мантикора! — прорычал Нотт и только тогда поднял глаза, увидев, кто к нему пожаловал.

— Помешал? — без намёка на раскаянием хмыкнул Грюм и прикрыл дверь за собой, приваливаясь к ней спиной и быстро осматриваясь.

— Да! — рявкнул Эдриан, от злости даже позабыв испугаться. — Что вам надо?

— Поговорить.

Смахнув неудачный образец в мусорную корзину, Эдриан сделал глубокий вдох и заставил себя успокоиться.

— Присаживайтесь, мистер Грюм.

— Постою, — дёрнул щекой тот. — Слышь, Нотт, помощь твоя нужна.

Нижняя челюсть ощутимо пошла вниз, и Эдриан прикусил язык — выглядеть идиотом не хотелось, однако удивление было столь велико, что удержать и не дать челюсти упасть оказалось задачей повышенной сложности.

— Слушаю, — кратко сказал он, не зная, что ещё ответить.

И сам визит Грюма, и его слова были чем-то беспрецедентным, однако Эдриан напомнил себе про взаимоотношения с Отделом тайн и запретил паниковать. Грюм явно пришёл не с частным визитом, но и не с антимагическими наручниками в кармане. Ему что-то нужно, и в интересах самого Нотта заручиться расположением Грозного Глаза и исполнить его просьбу в наилучшем виде.

— Пяток порт-ключей сделаешь? В Мунго. Чтобы срабатывали при угрожающих жизни ранениях, — с несвойственной ему интонацией просительно произнёс Грюм.

Эдриан едва не засмеялся от облегчения.

— Сделаю, — спокойно кивнул он. — Давайте бланк, я подпишу.

— Без бланка, — быстро вставил Грюм и уставился на него единственным глазом.

Протянутая рука Эдриана бессильно упала на стол, брови сошлись над переносицей, а голос похолодел сразу на десяток градусов:

— Что значит «без бланка»?

— То и значит, — оскалился Грюм. — Мне лишние бумажки не нужны…

— А мне — нужны, — отрезал Нотт. Поза Грюма стала угрожающей, он как-то совершенно незаметно глазу перетёк из нарочито расслабленного опирания на дверь в боевую стойку, и Эдриан счёл за благо сбавить тон: — Мистер Грюм, давайте начистоту. Пойди я вам навстречу, вы первый же и обвинили бы меня в нарушении правил. Мол, на сторону работаю, врагам помогаю… А потом бы кинулись на меня, как голодный акромантул, да раздевать бы принялись.

Грюм вытаращил глаз.

— Рехнулся?! С чего бы мне тебя раздевать?!

— А чтобы руки осмотреть, — ехидно улыбнулся Эдриан без намёка на веселье. — Мне не нужны эти проблемы. Никаких нарушений правил с моей стороны не будет. Если Аврорату нужна помощь — мои двери открыты. Несите официальный запрос, я его удовлетворю вне очереди. Но без подписанного начальником Аврората бланка — дверь закроете с обратной стороны.

Грюм молчал и не двигался с места. Пожевав губу и повращав своим волшебным глазом на протяжении минуты, он вздохнул, шагнул к столу, схватил стул и, повернув его сидением к себе, оседлал, сложив ладони на спинке.

— Слышь, Нотт, ты вроде нормальный мужик…

Эдриан закатил глаза.

— Комплименты не помогут, мистер Грюм.

— Да я не про то, — махнул рукой тот, и Эдриан уже в который раз едва удержал на лице бесстрастное выражение, потому что смущение в исполнении злющего аврора смотрелось дико. — Времена сам знаешь какие. Никому верить нельзя. Постоянная бдительность! Тебе я могу верить?

— Не стоит, — качнул головой Эдриан, — времена, как вы сами правильно заметили, не располагают к излишней доверчивости.

— Вот! — воздел Грюм палец. — Ты понимаешь меня. В общем, слышал про Орден Феникса?

— Все слышали, — фыркнул Нотт.

— Помочь им надо…

— Не надо, — перебил он, разозлившись. — Идиоты сами лезут под палочки, вот пусть сами и разбираются с последствиями! Мы с вами чистокровные маги и прекрасно понимаем, за какой конец держать волшебную палочку, а этот ваш орден — чистая подстава. Выпускают магглов против Пожирателей, те, играясь, палят по ним фамильными чарами, а через неделю оказываются убийцами, потому что магглы даже не соображают, что Тёмная магия всегда имеет последствия! И не надо мне втирать про борьбу с силами зла! — не дал он Грюму вмешаться. — Они ничем не лучше Пожирателей смерти: тоже творят, что пожелают, и сбегают при появлении авроров, вся разница только в том, что Пожиратели понимают, что делают, а прекраснодушные идиоты просто лезут в герои. Для борьбы с беззаконием есть Аврорат, и неважно, как я отношусь к сторонам этого конфликта, все любители острых ощущений могут не рассчитывать на моё содействие. Есть закон, мистер Грюм, и он один для всех.

— Значит, не поможешь, — констатировал Грюм.

— Я не могу рисковать своей репутацией, сэр. У меня дети, и их будущее полностью зависит от меня.

— Не боишься ссориться со мной?

Эдриан боялся и корил себя за длинный язык, но отступать не планировал.

— А я с вами не ссорюсь, — пожал он плечами. — Напротив, вы же аврор, вы должны радоваться, что имеете честь работать со столь порядочным человеком, как я.

Грюм расхохотался.

— Уел, — с отвратительной улыбкой, годной лишь на то, чтобы пугать мирных жителей, сказал он, поднимаясь. — Мне нравится твоя принципиальность, Нотт. Бланк я достану. Придётся повозиться, конечно, но достану. Тогда — сделаешь?

— С официальным бланком за подписью начальника Аврората хоть Гриндевальду порт-ключ из Нурменгарда обеспечу, — ответно ухмыльнулся Эдриан и ошарашенно замер, глядя на протянутую для рукопожатия ладонь Грозного Глаза.

28.10.2020

1) Громамонт или сносорог (ⅩⅩⅩⅩ) — крупный серый африканский зверь, похожий на большого носорога с необыкновенным голосом, напоминающим вой кита. Толстая шкура непроницаема для большинства чар и заклятий. На носу — большой, острый рог, над которым находятся мешки со взрывающейся жидкостью.

Вернуться к тексту

Когда за Грюмом закрылась дверь, Эдриан откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. По спине тёк холодный пот, руки подрагивали. Ведя разговор, он сумел скрыть даже не волнение, а откровенный страх, а вот в одиночестве его накрыло. Ругая себя за несдержанность, одновременно Эдриан не мог себя не похвалить. Искренне высказать в лицо Грозному Глаза кардинально расходящееся с ним мнение, чуть ли не совать руку с меткой под нос, и при этом ещё и расстаться не врагами — лорд Нотт проявил себя наилучшим образом и имел полное право собой гордиться.

Заказ Отдела тайн пришлось отложить, потому что сосредоточиться после такой встряски снова стало невозможно. Эдриан заполнял служебные документы, подписывал бланки заказов, но всё — механически, его разум снова и снова проигрывал состоявшийся разговор, ища ошибки, на которых он может погореть. Стук в дверь заставил вздрогнуть всем телом.

— Войдите, — каркнул он и призвал графин с водой. — А, Коллинз, составили график?

— Почти. — Вошедший без приглашения устроился на стуле и положил на стол испещрённый исправлениями и стрелочками пергамент. — Я тут подумал… Наверное, сначала нужно поставить тех, кто давно не был в отпуске.

— Справедливо, — кивнул Эдриан, промочив горло и отлевитировав графин обратно, — и в чём проблема?

— Джеймс не хочет идти в отпуск, — скривился Коллинз, Эдриан уже собрался спросить, кто такой Джеймс, когда последовало продолжение: — Да и вы за пять лет только один раз уходили, но даже не в отпуск, а… ну… после рождения сына.

Хмыкнув на смущение Коллинза, у которого язык не повернулся произнести, что начальник брал отпуск по уходу за ребёнком, он подождал следующих слов, не дождался и спросил:

— И всё же, в чём проблема? Я всего месяц занимаю эту должность, я просто-напросто не могу сейчас брать отпуск, а Джеймс — какой, кстати, Джеймс? — не обязан менять свои планы в угоду вашему пониманию справедливости.

— Байерс. Это всё понятно, сэр, — улыбнулся Коллинз, — проблема в другом. В графике же нет этого отпуска, так что взять компенсацию не выйдет. И получится, что мы все отдохнём, а вы с Джеймсом Байерсом в это время будете работать.

— Хм. — Эдриан был бесконечно далёк от бюрократической практики бумагомарательства, поэтому с ответом нашёлся не сразу. — Попробую выбить ему премию — вместо компенсации. Ну а для себя оставлю неделю отгулов — мало ли когда потребуется отлучиться с работы на день-другой? Всё же дети непредсказуемы.

Коллинз повеселел, и за пятнадцать минут они окончательно утвердили расписание будущих отпусков.

— Спасибо, шеф, — открыто улыбнулся он уже стоя в дверях. — Мистер Бэддок был неплохим начальников, но вы, мистер Нотт, лучше.

Эдриан польщённо улыбнулся.

После передышки вернуться к работе получилось легко, и пребывающий в приподнятом настроении Эдриан споро разобрался с двумя строчками из списка Грина, выполнил сложные заказы, переданные подчинёнными, и смог найти ошибку в расчёте и закончить порт-ключ, над которым бился половину четверга и всю пятницу прошлой недели. Домой он явился с улыбкой на губах, которая растаяла, стоило ему увидеть конверт в руках Лаки.

— Сова доставила час назад, хозяин, — отчитался домовик и, приняв зимнюю мантию, ретировался.

— Малфой! — проворчал Эдриан, сунул свиток в карман и пошёл к детям.

Дверь детской была приоткрыта, но он не стал входить сразу, решив сначала понаблюдать. Наслушавшись жалоб Мэдди на старших сыновей, довольно-таки жестоко игнорирующих младшего, Эдриан стал опасаться, что его собственный сын останется не у дел — небольшой разница в возрасте казалась только взрослым, для трёхлетних же детей год был огромной пропастью, аж третьей частью жизни. Как бы он ни планировал, как бы ни готовился, а реальность во многом зависела от самих детей: характеров, привычек, настроений. В его отсутствие они наверняка вели себя совсем иначе, чем когда он смотрел на них, а они об этом знали. И потому он застыл в коридоре. А через несколько секунд со смехом ворвался в комнату, подхватил растерявшегося Теодора, подбросил в воздух, поймал хохочущего сына, поставил и притянул в объятия Давину с Эди.

— Привет, детский сад! — возвестил он с широкой улыбкой, отпуская счастливых детей. — Как дела?

— Хоошо! — отчитался Эди. — Мы захватываем басьню некйоманта.

Теодор уже вскарабкался обратно на спинку кровати и помахивал волшебной палочкой, ожидая, когда можно будет вернуться к войне и приказать дракону идти в атаку. Самый младший, Тео откровенно верховодил. За десяток секунд наблюдения Эдриан успокоил отцовскую паранойю, убедившись, что сын и без его помощи сумел завоевать любовь взятых на воспитание в их дом детей.

— Что ж, некроманту от вас не скрыться, так что вы, сэр дракон, быстренько спалите его башню, и пойдём все вместе отмечать это дело пудингом.

Дети радостно завопили, Теодор скомандовал атаку, Эди замахал руками, имитируя драконьи крылья, а Давина прицельно бросала подушки. В итоге башенкой наставленные друг на друга стулья рухнули, дети восторженно заорали — некромант был повержен…

Малфой выбрал именно этот момент, чтобы испортить настроение.

— Хозяин, лорд Малфой просит вас подойти к камину.

— З-з-зараза! — едва удержавшись от употребления более подходящих к случаю, но совершенно недопустимых рядом с детьми выражений, Эдриан цокнул языком и велел: — Умываться, мыть руки и — на ужин. Я быстренько переговорю с мистером Несвоевременность и присоединюсь к вам в столовой.

Дети послушно поскакали умываться, а Эдриан прошёл в гостиную к камину.

— Что? — не утруждая себя вежливыми формулировками, хмуро спросил он.

— Добрый вечер, — проглотил хамство Люциус и улыбнулся. Наверняка считая, что обаятельно, а на вкус Нотта — ехидно.

— Был до твоего появления. Что нужно?

— Поговорить, — перенимая навязанный тон, коротко ответил Малфой.

— Сегодня, что ли?

— Если ты не занят…

— Я занят, — отрезал Эдриан, слыша топот детских ног и не желая раскрывать Малфою расширение своего детского сада.

— Через час? — легко пошёл на уступку Люциус, и Нотт понял, что тот не отстанет, пока не получит не только согласие, но и чёткие сроки.

— Ладно, — нехотя буркнул он и отключился.

Испортившееся настроение не прошло мимо внимания детей, и когда Эдриан устроился за столом, Давина слезла со своего стульчика и подошла к нему.

— Папа гйустный, — протянула Дивана и обняла его, — не надо гйустить.

Сердце Эдриана тотчас же оттаяло, он заулыбался и, торжественно пообещав, что не будет грустить, наконец приступил к ужину.

Малфой-мэнор встретил его приглушённым светом и тишиной, и Эдриан поразился тому, что на него оказывает такое сильное влияние нарочитая мёртвость чужого дома. Как только камин потух, перед Ноттом возник домовик, с поклонами пригласивший следовать за ним к ожидающему хозяину. Люциус обнаружился на том же самом диване, где и в прошлый раз, словно за эти дни так и не сдвинулся с места. Тёмная гостиная с тяжёлой мебелью освещалась вычурным светильником, горящим за спиной Малфоя, и потому каждое его движение порождало жутковатый танец теней.

— Здравствуй, — прохладно произнёс Эдриан, входя. Домовик тут же испарился. — Теперь, как я вижу, моя очередь спрашивать, что у тебя такого случилось, что ты не понимаешь и не принимаешь «нет» в качестве ответа.

— Я должен перед тобой извиниться, — после приветствия сказал Люциус, меняя позу. — Я не зря отказывался от встречи, ты застал меня не в лучшем расположении духа, и потому я позволил себе наговорить лишнего.

Эдриан настороженно нахмурился. Это что же, Малфой одумался и собирается забрать Давину? После всего, что он в тот раз наговорил? И почему тогда здесь нет Нарциссы?..

— Где твоя семья, Люциус? — неожиданно спросил он, наконец-то поняв, что в мэноре не так.

— Во Франции, я полагаю. По крайней мере, именно эту страну ты назвал при нашем прошлом разговоре.

— Во Фра… — машинально начал повторять он, но осознал смысл и шокированно запнулся. — Хочешь сказать, ты до сих пор не получил от Нарциссы известий?!

— Ну почему же, — мерзко ухмыльнулся тот, — получил. Примерно такого содержания: «Рада, что ты выкрутился, но рисковать своим благополучием я не намерена. Моему сыну нужен отец, которым можно гордиться, а не презираемый преступник».

Эдриан выпучил глаза.

— И… что будешь делать? — сдавленно спросил он. Не было никаких сомнений, что Люциус не оставит сына и прибегнет к любым, абсолютно любым средствам, не остановится ни перед какими способами и опустится до самых мерзких методов, если придётся, но наследника вернёт. Однако поведение Нарциссы его поразило.

— Пока — исправлять ошибки, — пожал плечами тот. — И начну с той, что совершил с тобой. Дочь Беллатрисы не может жить приживалкой.

— Ты хочешь её забрать в мэнор? — холодно уточнил Эдриан, которого снова царапнуло то, что Малфой не называет Давину по имени.

— Нет! Мерлин! Нет, Эд, — от холодной вальяжности не осталось и следа, Малфой экспрессивно замахал руками. — Как я и сказал, нога этого ребёнка не переступит порог моего дома! Однако она кузина моего сына, и я не могу допустить, чтобы девочка страдала, когда я с лёгкостью могу ей помочь. Скажи, где она, я свяжусь с её опекунами…

— Зачем?

— Денег дам, — выплюнул Малфой.

— Да подавись ты своими деньгами! — взорвался Нотт, вскакивая с места.

— Ты не можешь решать это за других, — остановил его голос Люциуса. — И тем более за саму девочку.

— Я… — Эдриан запнулся. Как бы он ни был зол, в словах Малфоя была доля истины. Он не имел права лишать Давину этих средств. Да, пока она маленькая, Эдриан вполне справится с её обеспечением, однако Давина не всегда будет малышкой, ей захочется иметь красивые платья, украшения, а это будет стоить много больше, чем он сможет ей позволить. А позже ей захочется иметь свой дом. Потребуется приданое…

— Ты не хочешь сообщать, где она, — между тем продолжил говорить Люциус. — Я понимаю. И не настаиваю. Ты порядочный человек, Эд, поэтому… Да, я буду переводить средства на её воспитание тебе, а ты уже сам решай, что с ними делать. Посчитаешь правильным отдавать деньги опекунам — хорошо. Захочешь сам обеспечивать девочку всем необходимым — твоё право. Можешь вообще отдать ей ключи от сейфа после малого совершеннолетия. Мне нет дела до того, как ты распорядишься этими средствами, я считаю нужным их выделить и верю, что ты не обидишь ребёнка.

— Зато ты сам и обидишь, и бросишь на произвол судьбы… — не сдержал язвительного комментария Эдриан. — Я не понимаю тебя, Люц. Вы поссорились с Беллатрисой, однако Давина не только её дочь. Она дочь Рудольфуса, племянница Рабастана, кузина твоего собственного сына, как ты удосужился вспомнить. Как ты им будешь в глаза смотреть?

— Мне не придётся, — скривился Люциус. — Лестрейнджи никогда не выйдут из Азкабана, а Драко… Поверь, воспитанный Нарциссой ребёнок никогда не пожалеет дочь «тёти Беллы».

Эдриан выругался под нос, сделал три шага вперёд, нависнув над не успевшим среагировать Малфоем, и сделал то, о чём давно мечтал: схватил его за отвороты домашней мантии и потряс.

— Что ж ты за идиот такой?! — прорычал он в лицо опешившего Люциуса. — Это же твой сын! Как ты можешь так спокойно говорить о том, что из него воспитают морального урода, которому будет наплевать на ближайшую родственницу?! Люц, очнись! У твоего сына нет и, скорее всего, уже не будет никого, кроме Давины. Вы с Нарциссой не вечные, твой мальчик останется совершенно одинок!

Малфой оттолкнул руки Нотта и, поправив мантию, покачал головой.

— Я знаю, — сказал он с горечью. — Но не могу ничего поделать. Эта девочка — наше проклятие. Ей нельзя приближаться к Драко или к нам с Цисси. Поэтому будет лучше, если Драко с самого начала будет её ненавидеть — так он гарантированно не станет искать встреч с кузиной.

— О чём ты говоришь? — отступил Эдриан.

— Я тебе рассказывал, Белла прокляла Нарциссу за то, что та пыталась забрать у неё дочь. Проклятие разделено. Цисси спасли, но… Если девочка приблизится…

— Люц, — едва не шёпотом возразил Нотт, — Давина будет учиться с твоим сыном в Хогвартсе…

— Он пойдёт в Дурмстранг!

— А если они встретятся в Косом переулке? У общих знакомых? Войдут вместе в лифт в Министерстве?

Малфой зарычал и, схватив стоящий справа от него графин, швырнул тот в стену. Виски или коньяк тёмно-янтарным веером разлетелся по гостиной, и Люциус сгорбился на диване, спрятав лицо в ладонях.

— Я не знаю, как его спасти, — проговорил он срывающимся голосом.

— Для начала перестань быть засранцем, — грустно улыбнулся Нотт, устраиваясь на прежнем месте. — И давай вместе искать выход. Белла никогда не была среди нас самой умной, так что раз уж она нашла это проклятие, то и мы сможем. Сначала найти, а потом и нейтрализовать.

Люциус отнял руки от лица и поднял голову. Его глаза были сухими, но красными. Малфой не умел плакать, но явно желал разрыдаться.

— Спасибо. А насчёт денег… Не отказывай, прошу. Девочка не виновата, что я её боюсь и ненавижу.

Хотя Эдриан пришёл в Малфой-мэнор с намерением провести здесь не более пяти минут, теперь, когда Люциус наконец сбросил маску и признался в истинных причинах такого отношения к Давине, уходить он не спешил.

Такого Люциуса он не знал и через некоторое время с удивлением поймал себя на том, что настоящий Малфой ему даже нравится. Он был умён, обладал лёгким чувством юмора и нетривиальным складом ума, благодаря чему общение с ним было по-настоящему интересным. Эдриан не стал это озвучивать, однако себе признался, что с радостью бы стал другом такого человека.

Выслушав всё, что Люциус знал о наложенном проклятии, они вместе обсудили первоочередные шаги по поиску решения, но сразу же упёрлись в тупик: библиотеки что Блэков, что Лестрейнджей, где почти наверняка Беллатриса и нашла злополучное проклятие, были им недоступны.

— Не знаешь, Аврорат проводил обыски?

— В моём мэноре — да. Домовики изрыдались, восстанавливая, что могли восстановить, и выбрасывая то, что было безнадёжно испорчено. В библиотеке авроры порезвились, но, к счастью, не смогли проникнуть дальше общего зала. Ну а тайники — и на этот раз к их счастью — не обнаружили вовсе. А вот что с Лестрейндж-холлом — спросить некого.

— Хм.

— Что? — насторожился Малфой.

— Давину утащило из дома порт-ключом не без причины, — принялся вслух размышлять Нотт. — Но сама она ничего, конечно, не расскажет.

— То есть мы в тупике.

— Не совсем. У меня есть знакомый аврор…

— Рехнулся?! — коброй зашипел Малфой.

— Спокойно, Люц, — рассмеялся Эдриан, позабавленный реакцией, — я мелкий начальник в Департаменте транспорта, плюс у меня кристально-чистая репутация. Почему бы мне и не приятельствовать с одним из работников Аврората? Я тебе больше скажу, мне сегодня знаешь кто руку жал?

— Кто? — хмыкнул Малфой.

— А угадай, — засмеялся Нотт. — Спорим на десять галлеонов, что ни за что не угадаешь?

— Не буду я с тобой спорить, — отмахнулся тот, — сейчас как назовёшь министра или Скримджера! Или вообще Грюма…

— Мерлин! — расхохотался Эдриан. — Напомни мне никогда с тобой не спорить!

— Что, неужто угадал? И где ты встретил Багнолд? Она же как крыса шмыгает из камина в камин, страшась встречаться с кем-то кроме своих заместителей и секретаря.

— Да не министра я встретил, — качнул головой он, поражаясь невероятной малфоевской интуиции, — Грюм меня сегодня удостоил рукопожатия.

Люциус вытаращил глаза.

— Врёшь!

— Вот ещё, — фыркнул Нотт и кратко пересказал беседу с Грозным Глазом. — Обещать ничего, сам понимаешь, не могу, но если выпадет случай, приложу все силы, чтобы узнать, какова ситуация с домами арестованных… — тут его взгляд упал на часы, и Эдриан подскочил: — Салазар! Ты время видел?! Мне пора, я совершенно непозволительно засиделся, а сказка сама себя не прочитает!

— Эд, — окликнул Люциус, пошедший провожать гостя до камина, — я буду рад, если ты просто так зайдёшь в гости.

— Я услышал тебя, Люц, — серьёзно кивнул Нотт, пожал хозяину руку и наконец вошёл в камин.

28.10.2020

Положив вручённый Малфоем чек на середину стола, Эдриан принялся гипнотизировать его взглядом. С одной стороны, он вполне мог справиться без подачек, с другой же… Давина имела все права на то, чтобы обладать лучшим, Эдриан же мог себе позволить далеко не всё. После объяснения причин ужасного отношения к племяннице, до которых наконец-то снизошёл Малфой, гордость больше не вставала на дыбы при мысли о том, чтобы взять деньги, и всё же хотелось доказать, что он, Нотт, и сам может обеспечить Давине достойную жизнь. Но была и третья сторона, и диктуемые ей вопросы были самыми сложными. Кто они друг другу? Семья? Или же Эдриан выступал в роли доброго самаритянина, помогающего внезапно лишившейся родителей девочке выжить? Если первое, то он имеет полное право распорядиться чеком так, чтобы средства пошли на благо всей семье. Если же второе… Есть ли у него основания потворствовать своей гордости и лишать девочку пусть не жизненно необходимых, но полезных и желанных, а главное, качественных вещей, отказываясь от «подачек» Малфоя? Опять же, теперь Эдриан понимал причины поведения Люциуса и уже не мог, не покривив душой, ненавидеть его за грубые слова и нежелание заботиться о племяннице. Малфой погорячился, и сам это признавал, однако у него были смягчающие обстоятельства: Люциус едва успел получить оправдательный вердикт, вернулся домой разбитым и измученным и обнаружил, что его собственная семья исчезла. Положа руку на сердце, Эдриан не мог сказать, как бы он себя повёл в подобной ситуации и стал бы вообще тратить время на разговоры с посторонними. Иными словами, деньги Малфоя больше не казались чем-то ужасным, но принимать их всё же не хотелось.

И тем не менее он отдавал себе отчёт, что лишними они точно не будут. Нотт-мэнором хозяева слишком долго пренебрегали, и теперь вовсе не грязь с пылью мешали перебраться из Южного крыла в просторную центральную часть. Здание требовало серьёзного и дорогостоящего ремонта: камины кое-где обвалились, крыша протекала, балки перекрытий местами прогнили и грозили рухнуть прямо на головы детям. Чары и эльфийская магия были способны на многое, однако только золото могло раз и навсегда закрыть этот вопрос.

Эдриан оглянулся по сторонам и наткнулся взглядом на так и стоящий под подоконником сундук с лестрейнджевским золотом, про который успел забыть. Его он тоже не смел трогать…

Давина уже звала его папой, копируя Теодора, однако Эдриан не был ребёнком и так быстро принять кого-то не мог. Несомненно, он привязался к девочке и готов был без колебаний заавадить любого, кто посмеет её обидеть, но считать дочерью — так быстро перестроиться не вышло. А ведь был ещё и Эди…

«Хватит сомневаться!» — прикрикнул на себя Эдриан.

Внутренний голос терзал каверзными вопросами, пугал картинами предстоящих сложностей, намекал, что Малфои никогда ничего не делают просто так и за свои деньги когда-нибудь потребуют что-то ужасное, но сердцем он уже знал ответ. И знал давно. С того момента, когда обнаружил бесчувственную Давину в собственной гостиной, с той минуты, когда споткнулся о чумазого измученного мальчика в Лютном и узнал в нём Пьюси, Эдриан сразу всё понял, хотя и не смог так же быстро принять. Какие бы фамилии ни носили эти дети, они все — его дети. И Тео, и Давина, и даже Эди. И если для их благополучия и комфорта нужно взять деньги у Малфоя, что ж, значит, он их возьмёт и потратит на свою расширившуюся семью.

Часы в гостиной пробили полночь, Эдриан положил чек в ящик стола, зевнул и отправился спать.

* * *

Возвращения Грюма долго ждать не пришлось — он явился следующим же утром, снова ворвавшись в кабинет Эдриана без стука.

— Бросай все дела, я принёс подписанный запрос!

Нотт, который в тот момент анализировал причины неисправности стационарного мунговского портала, поднял раздражённый взгляд и нахмурился.

— Мистер Грюм, рискую показаться невежливым, однако вас не учили стучать? — холодно спросил он, как и визитёр, игнорируя приветствия.

— Ой какие мы нежные, — буркнул тот и припечатал к столу подписанный бланк звонким ударом в дюйме от руки Эдриана. — Вот. Займись немедленно!

— У меня есть дела поважнее, — с ледяной вежливостью осадил Нотт и, видя, что Грюм закипает и готов вот-вот взорваться, решил не дёргать злую мантикору за усы и не провоцировать конфликт, а объясниться: — В Мунго портал не работает. Ваш заказ подождёт, мы не можем оставить больницу с неисправным «входом».

— Кто-то сломал? — подозрительно завертел стеклянным глазом Грюм, одна его тон изменился — Эдриан понял, что ссоры не будет.

— Разбираюсь, — пожал он плечами. Мазнул взглядом по принесённому бланку заказа и закатил глаза: — Грюм, ну имейте же совесть!

— Что такое? — казалось, искренне удивился тот.

— Скримджер пост занял недавно, его подпись ещё не успели изучить, но вот это — точно не его автограф!

Грюм схватил пергамент, уставился на него с неверящим видом и поднял непонимающий взгляд.

— Ничего не понимаю, — искренне протянул он, — документ подписывал Скримджер, клянусь.

Эдриан вновь отвлёкся от работы — для лжи у Грюма причин не было. А если бы были, тот не стал бы прибегать к столь топорным способам.

— Дайте-ка… Фините Инкантатем! Ох!

После заклинания подпись изменилась, став той, что и должна быть — остробуквенным частоколом инициалов Руфуса Скримджера, зато изменился сам бланк.

— Зааважу щенков! — зарычал Грюм, выхватывая из рук Эдриана бланк, и вымелся из кабинета со скоростью снитча и беспощадностью бладжера.

Список, очевидно, покупок, принесённый Грюмом, был написан красивым каллиграфическим почерком с завитушками и включал в себя зелья для мужской силы, эротическое бельё из спец-секции «Твилфитт и Таттинг», о существовании которой вообще мало кто знал, перья из гривы оккамия и другие весьма специфические наименования, а внизу стояла виза главы Аврората: «Одобрено».

Посмеиваясь, Эдриан вернулся к работе. И к тому моменту, когда в дверях вновь возник Грозный Глаз, он сумел не только разобраться в причинах неисправности, но и найти способ их устранения.

— Подождите минутку, — бросил Эдриан на ходу, направляясь к соседнему кабинету. — Фаррел? Добрый день, займитесь Мунго.

Передав схему с расчётами, он кратко объяснил подчинённому, что тому предстоит делать, и вернулся к себе, махнув Грюму следовать за собой.

— Нашли шутника? — улыбнулся он и неожиданно даже для себя спросил: — Хотите чаю?

— Нашёл… А давай, — кивнул Грюм, устраиваясь напротив стола Эдриана. — Что там с Мунго? Всё нормально?.. Вот заказ. Всё как положено: с печатью и подписью Скримджера. Теперь тебе не к чему будет придраться…

— Мистер Грюм, не оскорбляйте меня совершенно ненужной ложью. Мы оба понимаем, что Скримджер в глаза не видел ваш запрос. Вы всего лишь дописали нужные вам параметры на уже подписанный им бланк заказа. Но, — поднял он руку, призывая закипающего Грюма к терпению, — формальности соблюдены, а большего мне от вас не надо. Ну разве что капельку уважения.

— Зануда ты, Нотт, — с некой долей восхищения покачал головой Грюм. — Правильно Бартемиус тебя выбрал. Магическому миру нужны такие люди. Но вот работать с тобой, наверное, пытка… А уж дружить и подавно. Твоим друзьям надо орден Мерлина вручать…

Грюм замолчал так внезапно, словно в него сразу три Силенцио попали.

Эдриан напрягся ещё с первых его слов о друзьях, поэтому смог не застыть. Рука даже не дрогнула, когда он поставил перед Грюмом чашку чая, а взгляд был почти спокоен.

— Не уверен, что ваша оценка справедлива. В нерабочей обстановке я не настолько дотошен. Хотя не люблю, когда со мной хитрят.

— Хм.

В кабинете установилась тишина. Эдриан прочитал заказ, чуть подумал и потянулся за пером. Быстро производя необходимые расчёты, он записывал промежуточные результаты на уже исписанный хаотичными цифрами пергамент-черновик и не смотрел на Грюма. Тот же молчал и сверлил его взглядом.

— Нотт, — прошло минут семь, когда он решил заговорить, — ты же нормальный.

Эдриан прекрасно понял намёк, но не подал вида. Записав очередные цифры, поднял взгляд, выгнул вопросительно бровь и уставился на визави.

— Я в том смысле, что не с детства же ваша компания монстрами была. Ты вот нормальный.

— Благодарю, — скупо кивнул он, не собираясь помогать Грюму с поиском нужных слов.

— Да я серьёзно. Когда ваши пути разошлись?

Момент был опасный, и торопиться с ответом было нельзя. Грозный Глаз наверняка раскопал всю подноготную Эдриана, поэтому ни о какой лжи не могло идти и речи, и однако же он спокойно сидел напротив, а не тыкал палочкой в горло, а значит, насчёт метки не догадывался.

— Они не расходились, — негромко ответил Нотт, покачав головой. — Но… «обувь», если позволите, мы избрали разную.

— Вот как. Объяснишься?

Эдриан поднял глаза и прямо встретил взгляд Грюма. Ни ненависть, ни готовность броситься в драку на его лице не читались.

— Вы же всё и так знаете, — риторически протянул он. — Если хотите что-то узнать, спросите прямо.

— Почему ты не стал Пожирателем? — не разочаровал тот.

— Что вы знаете обо мне, Грюм? — парировал Эдриан. — Что мой род уходит корнями в седьмой век? Что я получил десять ЖАБА? Что я вдовец? А что мне в наследство достался разрушенный дом и заросший сад, вы знали? Или о том, что после четвёртого курса, когда погиб мой отец, я половину лета питался только зелёными яблоками с одичавшего дерева в моём саду и чуть не окочурился на такой диете? Или о том, как лучший друг бегал ко мне через камин каждый день, принося украденные с собственной кухни пирожки, а когда от теста мне стало лишь хуже, мы с ним вместе отправились на охоту за кроликами и чуть не сгинули в болоте? Или про единственную мантию, едва прикрывающую колени, стоит рассказать? Вы, Грюм, привыкли судить поверхностно. Вас не интересуют мотивы людей… Почему я не стал Пожирателем смерти? Некогда было. Кушать хотелось. Мэнор нужно было как-то поднимать. Я не мог праздно рассиживаться в обтянутых бархатом креслах, попивая дорогие вина, у меня не было ни кресел, ни вина.

— Но с Лестрейнджем ты продолжал дружить.

— Разумеется.

— Не противно было?

Глаза Эдриана распахнулись в непритворном изумлении.

— Что?.. Мерлин, Грюм! У вас что, никогда не было друзей? Не думайте обо мне лучше, чем я есть на самом деле. Да, я устроился в Министерство, пока мои друзья развлекались, но на моём отношении к ситуации работа не сказалась, лишь на поведении и выборе досуга. Вы сказали, что я «нормальный», — Грюм кивнул, — ну так и Лестрейндж нормальный. И не фыркайте! Вы же ничего о нём не знаете!

— Я знаю, что эти твари сотворили с Лонгботтомами!

— Вы с Люмосом рядом стояли? — разозлился Эдриан. — Выдели своими глазами, кто и что делал? Или снова огульно обвиняете всех, кто вам не нравится?!

— Лестрейнджи…

— Блэки! — перебил он снова, утратив последние капли страха. Грозный Глаз был бесспорно опасен, однако что-то подсказывало, что с ним можно спорить без того, чтобы получить Ступефай промеж глаз.

— Что? — опешил Грюм.

— Не Лестрейнджи, — тише и спокойнее пояснил Нотт, — Блэки. Беллатриса — не Рабастан с Рудольфусом.

— Значит, с Люмосом ты стоял? — передразнил тот, но Эдриан на подначку не повёлся:

— Вы их не знаете, а я знаю. Мне не нужен Люмос, чтобы сказать, кто был инициатором нападения на Лонгботтомов и в чьих руках была палочка.

Разговор завял. Эдриан не знал, о чём думает Грюм, но сам он пытался понять, не сказал ли чего лишнего. Вернее, лишнего он наговорил даже слишком много, но было ли среди сказанного что-то опасное лично для него… Спустя двадцать минут он нарушил тишину:

— Три порт-ключа будут готовы к вечеру.

— А четвёртый?

— А четвёртый, уж простите, вам придётся проводить не через Скримджера.

— В смысле? — не понял Грюм.

— В смысле в запросе говорится о порт-ключах для группы авроров, — убирая рабочее место, небрежно пояснил Эдриан. — А в Аврорате не служат оборотни.

Брови Грюма поползли вверх, рот приоткрылся, однако он не издал ни звука. Закрыл рот, пожевал губу…

— Нотт…

— Я сделаю вид, что не видел четвёртой строки.

— Да я не про того, — отмахнулся тот. — Я не знал.

— Что?

— Насчёт оборотня.

— Мордред! — не сдержавшись, хлопнул по столу Эдриан. — Да вы надо мной издеваетесь! Мало того, что это, — он потряс бланком заказа, — тянет на выговор, вы, в конце концов, непосредственного начальника обманываете. Так ещё и выясняется, что вы даже не для себя это делаете. И меня заодно втягиваете в свои махинации.

— Никаких махинаций. Это для Ордена Феникса…

— Не желаю ничего знать! — перебил Нотт и замахал руками. — Это, — он постучал ногтём указательного пальца по бланку, — для Аврората. Точка.

— Понял тебя. Спасибо.

Эдриан выразительно промолчал, но Грюм прекрасно понял, что это молчание означает: «Будешь должен» — слышалось в нём.

— Скажите, — вдруг остановил уже стоящего в дверях Грюма Нотт, — а что с имуществом и семьями тех, кого вы отправили в Азкабан?

— В каком смысле?

— В самом наипрямейшем, — заставил себя улыбнуться Нотт. — В доме моего друга осталась моя вещь. Есть ли хоть какой-то шанс получить её раньше, чем лет через пятьдесят, когда кто-то вступит в права наследования?

— Ну… — Грюм задумчиво потёр подбородок. — Если ты про Лестрейнджей, то, боюсь, придётся ждать: дом наглухо закрыт. Мои ребята сразу после ареста пытались провести обыск, так ни один не вернулся, — он помрачнел. А Эдриан охнул: вот почему сработал порт-ключ Давины — малышка оказалась в опасной близости от пытающихся проникнуть в дом авроров. — Так и не выяснили, что там произошло.

Эдриан опустил глаза, чтобы скрыть злой блеск. Защиту на камин Лестрейндж-холла накладывал ещё его отец, и хотя прошло много времени, та по-прежнему держалась, сжигая без следа всякого, кто явится без приглашения со злыми намерениями.

— Я тогда доложил Краучу, он обещал разобраться, начал писать новый законопроект, запрещающий устанавливать что-либо столь же летальное в качестве защиты частных домов… — Эдриан выпучил глаза, и Грюм запнулся: — Что?

— Да я лично пошёл бы авадить идиотов, что проголосовали бы за такой закон! — искренне возмутился Нотт. — Мой дом — моя крепость! Слышали о таком? Я хочу быть абсолютно уверен, что ни одна слишком много возомнившая о себе тварь не проникнет в мой дом, где находятся мои дети, и считаю, что для защиты детей любые средства хороши.

— Нотт…

— Нет уж! Вы, Грюм, вольны думать и поступать, как вам вздумается, у вас нет детей, вам не о ком волноваться. Однако я абсолютно уверен, что мою позицию разделяют не только Пожиратели смерти, но и ваши авроры, и судьи Визенгамота, и даже ваш сраный Орден Феникса. Дети должны быть в безопасности!

— Да не ори ты, — замахал руками Грюм, и только тогда Эдриан понял, что и вправду непозволительно повысил голос.

С шумом выдохнув через нос, он мысленно отругал себя последними словами. Грюм был опасен, и тем не менее уже не в первый раз в его обществе Эдриан забывал об осторожности и искренне высказывал истинную точку зрения. Это было совершенно недопустимо!

— Прошу прощения.

— Ты прав, все так думают. Но одно дело закрыться и не впускать посторонних, а другое — убивать каждого, кто попытается пройти.

— А нечего лезть в чужой дом без приглашения, — буркнул Эдриан, снова коря себя за несдержанность, на которую постоянно провоцировал конкретно этот аврор.

— В твой — я запомню это — не полезем, — хмыкнул Грюм и наконец покинул кабинет.

29.10.2020

В этой и следующих главах есть отсылки к йольским традициям (некоторые отмечены звездочками), кому интересно — гугл в помощь.

Визенгамот продолжал ежедневные сессии, но число зрителей наконец-то начало сокращаться: даже зрелище поверженных гонителей со временем приедается. Теперь на трибунах собиралось человек по двадцать-тридцать, если не меньше, да неизменная Рита Скитер сидела в первом ряду, старательно строча заметки для будущих статей в «Ежедневном пророке». Свободных камер в Азкабане почти не осталось, однако Визенгамот продолжал зверствовать и отправлять туда всё новых и новых заключённых, правда, сроки теперь назначались исходя из преступлений, а не из расчёта «пожизненное за метку». Хотя справедливостью приговоры всё же не могли похвастать: за сочувствие Пожирателям да пару наводок или доказанный факт взаимодействия с ныне осуждённым Пожирателем смерти — десять лет заключения казались глупой шуткой.

Эдриан почти не интересовался новыми решениями суда — как только убедился, что Ближний круг больше не трогают, сосредоточившись на членах Дальнего круга, егерях и тех магах, что даже не были Пожирателями смерти — кто только мечтал получить метку, но ещё был далёк от того, чтобы её заслужить. Хуже всего приходилось егерям, среди которых встречались даже грязнокровки — почему-то факт «смены стороны» больше всего злил либеральную часть судей. Можно было, конечно, спросить, что именно так удивляет уважаемых волшебников, которые едва ли лучше самих Пожирателей относились к пришлым недомагам, но вопрошать было некому. До грязнокровок дела не было никому, а кто говорил иначе… сказать-то можно всё что угодно, особенно ради репутации или голосов тех самых грязнокровок на выборах, а вот считать их при этом равными это не обязывало.

Как бы то ни было, для Ближнего круга всё почти закончилось. Проредили их знатно, этого не отнять, однако даже не на треть. Те, кого не коснулись колёса правосудия, пока не спешили возвращаться к активной социальной жизни, но и прятаться перестали. Чистокровные маги ждали, что последует дальше, а пока высокомерно позволяли полукровкам и грязнокровкам восторженно скакать и радоваться «победе». Сам же Нотт вплотную занялся взломом защиты Лестрейндж-холла, пару вечеров в неделю проводя с Малфоем за обсуждением вероятных вариантов проклятия, которым Беллатриса наградила сестру и дочь, а остальные тратя на разбор собственной заросшей пылью библиотеки.

Люциус, раз сняв перед ним маску, больше не старался играть привычную роль, и его компания доставляла Эдриану истинное удовольствие. Заменить Стэна Люц пока не мог, но у него были все шансы стать не просто соратником, но со временем и настоящим другом.

Нарцисса дала о себе знать в середине декабря, сообщая, что они с Драко в порядке — путешествуют по Европе и планируют вернуться к Рождеству, — и интересовалась, будет ли мэнор готов к возвращению хозяев. Маска стала наползать на лицо пытающегося сдержать эмоции Люциуса, но Эдриан не позволил:

— Вот же сучка, — с чувством прокомментировал он письмо, и получивший поддержку Малфой сразу же оттаял.

— Она всегда такой была, — пожал он плечами и отбросил пергамент куда-то за спину — за диван. — Помню, когда отец сказал, кого выбрал мне в жёны, я закатил безобразную истерику. Младшая сестра Беллы меня никогда не интересовала, однако учиться с ними в одной школе и ничего не знать о них было просто нереально, да ты и сам понимаешь. Так что размер предстоящих неприятностей я уже тогда представлял. Но отец даже слушать ничего не пожелал: очень уж ему импонировала мысль породниться с Блэками. Вместо того, чтобы поговорить со мной, может, объяснить выгоду этого брака, отец дал мне подзатыльник и запер на две недели в комнате — чтобы я одумался и не позорил славный род Малфоев. Ну я и одумался, — без намёка на весёлость засмеялся Люциус. — Потом уже, когда мы с Цисси познакомились поближе, я даже на какое-то время позволил себе понадеяться, что мы сможем стать семьёй, но Блэк — это диагноз.

— Неужто всё действительно было так плохо? — позволил себе усомниться Эдриан.

— Хуже, — хмыкнул Малфой и поморщился, не став ничего добавлять.

— Вы совсем не общаетесь? — поинтересовался он, чтобы не молчать.

— Не-а, — равнодушно помотал головой Люциус. — Перед свадьбой она ещё притворялась, а после — не просто сняла маску, демонстративно сорвала и, образно выражаясь, сожгла посреди столовой. Мы иногда месяцами не обменивались и словом, даже супружеский долг выполнялся в торжественном безмолвии. Пока был жив отец, мы ещё пытались поддерживать вежливое общение, а потом как отрезало. Ну а когда она забеременела — разъехались по разным частям мэнора уже окончательно. С Драко… я думал, она будет хотя бы хорошей матерью, раз уж жена из неё никакая, но Цисси душит ребёнка, меня же удерживает на расстоянии.

Некоторое время они молчали, а потом Эдриан спросил:

— И что будешь делать? Я хоть и не видел вас вместе, но что ты любишь сына, для меня очевидно.

— Не знаю, — признался Люциус с горечью. — Думал овдоветь, но теперь, с Авроратом на хвосте, это слишком опасно.

— Люц! — возмутился Нотт.

— Что — Люц? — со злостью подался вперёд тот. — Тебе повезло жениться на прекрасной женщине, ты как познакомился с Паулиной — порхал и светился весь. Мы все это видели и завидовали тебе. Но не всем повезло, Эд, так что не тебе меня судить — ты просто не понимаешь, что такое жена — Блэк.

— Я не сужу, — успокоительно улыбнулся Эдриан, невольно вспоминая времена, о которых говорил Малфой, и снова как будто возвращаясь в них. Он любил жену и знал, что это было взаимно. Вот только счастье было слишком недолгим… Однако тема была слишком серьёзной, чтобы отвлекаться, и он заставил себя вернуться к насущному. — Но ты думаешь только о себе, а должен думать ещё и о сыне. Каково ему будет знать, что отец убил мать?

— Салазар! — охнул Малфой, хлопнув себя по губам, и тема была закрыта.

* * *

Зима остудила слишком горячие головы, припорошила снегом уродливые раны, сковала льдом желание мести, а приближение Рождества многих настроило на позитивный лад. Косой переулок сверкал разноцветными гирляндами, почти на каждой двери можно было увидеть ярко-зелёный еловый венок с горящими свечами*. В Лютном следов христианского праздника почти не было, зато пахло гвоздикой и печёными яблоками, а на прилавках магазинов и в окнах домов можно было увидеть перевитые лентами колосья пшеницы, ветки кедра, сосны и тиса*.

Эдриан с детства привык называть Йоль Рождеством, как и многие другие чистокровные маги, однако атрибутика маггловских верований не была ему близка, и лишь в Лютном он чувствовал себя комфортно. Маги постепенно отходили от стародавних традиций; канули в Лету шумные многолюдные празднества вокруг костра, сейчас было практически невозможно встретить семью, что постилась бы перед солнцестоянием*. И всё же совсем отказываться от своих корней хотели далеко не все.

В Нотт-мэноре с украшением к празднику дело обстояло не очень хорошо; полено Эдриан, конечно, мог бы притащить, но праздновать было решено у Флинтов, так что он ограничился приказом Лаки нарвать омелы с падубом и самолично развесил ветки по дому. Чек Люциуса пришёлся кстати, и все обзавелись шерстяными обновками как раз вовремя*. Чувствуя приближение праздника, дети оживились; Теодор вспомнил про мороженое и начал проситься с отцом к Фортескью, следом и Давина с Эди принялись канючить, но Эдриан быстро пресёк каприз, пообещав в ближайшее же время принести столько мороженого, сколько малыши даже съесть не смогут. Тео успокоился, зато сам Эдриан тяжко завздыхал. Сводить Тео на прогулку не представляло сложности, но как быть с воспитанниками, было не ясно. Про Давину знали Флинты и Малфой, про Эди только Флинты. Насчёт дочери он уже начал готовить почву: покупая девчачьи вещи, невзначай бросал, что детей у него двое, а как легализовать появление ещё одного мальчика?.. Будь у Ноттов родственники, можно было бы придумать простую и всем понятную легенду про какого-нибудь многоюродного племянника, однако о том, что Нотт — единственный сын единственного сына, знала вся Британия.

В Министерстве Эдриан к собственной неожиданности обзавёлся… приятелями — пожалуй, наиболее подходящего слова было и не подобрать. Тёрнер и его напарники Вессон и Майер как-то обратились с вопросами по работе стационарного портала в Аврорате, и в ходе обсуждения прониклись друг к другу симпатией. И теперь на обеде Эдриан частенько сидел в компании авроров. Годами Нотт ни с кем не сближался и старательно держал дистанцию, а тут всего за полтора месяца умудрился наладить контакт с Грюмом и тремя аврорами даже без стараний со своей стороны. И это уже не говоря о сотрудниках портального управления: пока работал бок о бок — едва здоровался, зато теперь ему совершенно искренне улыбались при встречах и останавливались, чтобы просто узнать, как его дела. Перемены вроде и радовали, а вроде и настораживали. Однако избавившийся от добровольной изоляции Эдриан впервые с начала карьеры задышал свободно.

Зато с МакНейром он умудрился разругаться.

Уолден, оправданный и восстановленный в должности, ходил по Министерству не пряча глаз — никакой вины он за собой не чувствовал и пребывал в полной уверенности, что стыдиться ему нечего, — а на все осуждающие взгляды отвечал злобными гримасами или непристойными жестами. С Эдрианом они не пересекались после суда, но слухами земля полнится, и МакНейр подстерёг его в коридоре.

— Продался, сука? — зашипел он, вцепившись сильными пальцами повыше локтя Нотта и тесня его из главного коридора в боковое ответвление, где располагались туалетные комнаты. — С аврорами дружбу завёл?

— Руки уберите, — холодно приказал Эдриан, тыкнув палочкой МакНейру под рёбра. Он хоть и не ожидал ничего подобного, несмотря на испуг среагировал сразу и позволять обращаться с собой подобным образом не собирался. — С кем я общаюсь, вас никоим образом не касается. А что до продажности… Не подскажете, Уолден, где вы сами были, когда Бэддока арестовывали? Или Пьюси казнили? Да даже во время суда на Лестрейнджами? Вы-то на свободе, может, вы их сдали?

МакНейр отшатнулся с выпученными глазами.

— В отличие от вас, меня ни в чём не обвиняли, не судили и даже не подозревали. Я не преступник, а потому могу свободно разговаривать в том числе и с аврорами, — убирая палочку, раздражённо качнул головой Эдриан. -У меня хватило ума не привлекать к себе ненужного внимания, и теперь я могу без риска собирать нужную информацию. Если только вы не откроете рот и не сдадите меня. И, к слову, вы с Грюмом весьма похожи: одинаковая паранойя, оба никому не доверяете, оба всех в желании продаться подозреваете. Вы, случаем, не родственники?

— Ублюдок! — выплюнул МакНейр.

— Вот уж нет. Как вам не стыдно порочить имя покойного друга, Уолден? Не вы ли были первым, кто пришёл в Нотт-мэнор, чтобы поздравить Джозефа с рождением наследника? — хмыкнул Нотт и, толкнув плечом перегородившего проход Пожирателя смерти, бросил на прощание: — Ещё раз посмеете таким образом привлечь моё внимание, и я забуду, что отец считал вас другом, и буду вынужден обратиться за защитой уже к моим «дружкам». Всего доброго, сэр.

С идеально прямой спиной и подрагивающими от напряжения руками Эдриан вернулся в свой кабинет и только там позволил себе облегчённо выдохнуть. Опасаясь Аврората, он утешал себя тем, что может не бояться удара в спину от родных жертв, раз уж не участвовал в рейдах в последние годы, но совершенно сбросил со счетов бывших соратников. А между тем завистливость была неотъемлемой чертой характера человечества в целом, и чистокровных магов в частности, и то, что Эдриан не только смог сохранить свободу, но и репутацию не запачкал ни в одном скандале, было серьёзным поводом для ненависти. Судорожно вспоминая, кто мог прийти по его душу с претензиями типа макнейрских, он перебирал арестованных, убитых и вообще пострадавших от машины правосудия, и постепенно успокаивался. Кроме Мальсибера и Эйвери бояться было некого, но если первый покинул Остров ещё до ареста сына, порвав все связи с британским сообществом задолго до исчезновения Лорда, то второй даже не счёл нужным заступиться за собственного ребёнка на суде — так и восседал с презрительной миной в числе судей, демонстративно воздержавшись во время голосования, и так и не взглянул на приговорённого к судьбе хуже смерти единственного сына. Оставался только МакНейр, и что-то подсказывало Эдриану, что одним разговором тот не удовлетворится.

Вечером, после ужина, игр и сказки, Нотт связался по камину с Малфой-мэнором и напросился в гости. С Люциусом МакНейр был в хороших отношениях, насколько Эдриан помнил, и потому было не лишним узнать мнение Малфоя относительно того, что делать дальше.

— А чего ты хотел? — вполне искренне рассмеялся Люциус, выслушав жалобу. — Мне уже несколько человек успели доложить, что «сука Нотт водится с аврорами». — Эдриан экспрессивно, но непечатно охарактеризовал ситуацию одним ёмким словом, и Малфой ещё шире улыбнулся. — Я объяснил людям, что по нынешним временам «сука Нотт» самый полезный человек в нашей татуированной компании, потому что чист со всех сторон, так ещё и авроры с ним водятся. Хотя… От Уолдена такой прыти я, признаться, не ожидал. После суда я понял, что все эти годы не знал его.

— Ты про то, что он «людей не убивал»?

— Ага. Тоже понравилась формулировка? Моя вина. — Эдриан удивлённо поднял бровь, и Люциус с готовностью пояснил: — Когда стало ясно, что ареста не избежать, я позвал Джареда, а тот притащил Крэбба. Ну мы и понакладывали друг на друга десяток-другой Империусов — ни один следователь не подкопается: подчиняющее проклятие было, его следы присутствуют, приказы под ним выполнялись. В общем, сыворотка правды ничего не выявит сверх того, что ты сам пожелаешь сообщить. Я и Уолдену рассказал… а этот «сильный маг» нас всех с дерьмом смешал. Спрашивается, если есть отлично показавшая себя методика, зачем рисковать и искать какой-то иной способ?

Люциус досадливо махнул рукой и заговорил о том, что волновало Нотта:

— Мы не виделись довольно долго, его арестовали раньше меня, так что нам найдётся что обсудить. Я приглашу Уолдена, заодно и за тебя словечко замолвлю.

— Спасибо, Люциус. Не хотелось бы затевать драку, однако сдавать его аврорам я, естественно, и не помышлял.

— Как ты вообще с ними общаешься? — вдруг спросил Малфой.

— Обычно, — хмыкнул Эдриан и закатил глаза, — да что вы за люди, Люц? То МакНейр, теперь ты туда же! Нормальные они, слышишь? Такие же маги, как мы с тобой. Ну, не все, конечно, за всех я ручаться не буду, но парни, с которыми я пью чай на обеденном перерыве — нормальные.

— Ладно, это твоё дело. — Люциус поднял руки, давая понять, что не собирается ни критиковать, ни менять собственное мнение, и неожиданно сменил тему: — Есть планы на Рождество? Не хочешь выпить глинтвейна? Или сходить куда, в «Единорога», например…

— Прости, есть. — Нотт вдруг почувствовал себя предателем. Нарцисса с Драко так и не объявились, и хотя обещались быть, точно ничего было не известно и потенциально Малфой оставался на Рождество совсем один. — Я бы тебя позвал, но сам планирую справлять не дома.

— Всё в порядке…

— Не в порядке, Люц, — отрезал Эдриан. — В Йоль нехорошо одному быть.

— Зато есть вероятность, что в кои-то веки мне ничто не помешает провести все необходимые ритуалы. А то вечно что-то отвлекало: то приёмы, то Лорд, то рейд.

— Хорошее дело, — одобрил он. — Я не силён в ритуалистике, не сумею, скорее всего, отреставрировать ритуальный зал, но где не нужны всякие сложные магопостроения, те ритуалы тоже планирую провести… Хотя залом тоже нужно будет заняться… — Эдриан замолчал, погрузившись в привычные думы о многочисленных делах мэнора, и на несколько минут в помещении повисла тишина. — Ладно, пойду я, время уже позднее.

— Действительно, одиннадцать вечера, пора на боковую, — съязвил Малфой, но не зло, а скорее по привычке. — Иди уж, папаша.

— Не завидуй, — легко засмеялся Эдриан, направляясь к камину, — скоро твой сын будет дома, и сам будешь читать сказки каждый вечер и мечтать о сне сразу после них.

29.10.2020

Лаки скулил и дёргал одеяло минуты три, прежде чем Эдриан дезориентированно посмотрел на него.

— Что случилось? — заспанно спросил он, не успев не то что испугаться за детей, но даже вообще узнать эльфа.

— Мистер Малфой требует позвать хозяина и совсем не слушает Лаки! — пожаловался домовик и с хлопком испарился.

— Что?..

Оборвав вопрос, так как отвечать на него уже было некому, Эдриан потёр лицо и спустил ноги на пол. От соприкосновения с ледяным камнем он ойкнул и чуть было малодушно не забрался обратно под одеяло, но всё же взял себя в руки, засветил Люмос и, обнаружив тапочки почему-то не там, где оставлял, встал с кровати. К камину он спустился через четыре минуты и услышал ругань на несговорчивого эльфа, ещё даже не войдя в гостиную.

— Малфой, ты на часы смотрел?! — с места в карьер попенял Эдриан и только тогда присмотрелся к висящей в огне голове. — М-м-м… что случилось?

— Пустишь к себе? Или давай в «Единороге» встретимся? — игнорируя вопрос, быстро произнёс тот, оборвав ругательства на полуслове.

— Эм… Ладно, — растерялся от напора Нотт.

— Отлично! Я закажу столик! — скороговоркой сообщил Люциус, сделав из невнятного ответа удобные ему выводы, и камин потух.

Ругая себя за мягкотелость, Эдриан потащился обратно в спальню — одеваться.

Всегда придававший много значения внешнему виду Малфой выглядел не лучшим образом: растрёпанный, с исцарапанной щекой; однако выражение лица вселяло большие опасения, чем неидеальная внешность. Как, впрочем, и тот факт, что прекрасно осведомлённый о ноттовском распорядке дня Люциус пригласил его на встречу в час ночи.

Аппарировав в Лютный, Эдриан, бурча под нос ругательства, зашагал к выбранному для встречи ресторану. «Золотой единорог» был пафосным местом с экзотическим меню и абсолютно бешеным ценником. Нотту довелось там побывать однажды, лет пять-шесть назад, и тоже, кстати, с подачи Малфоя. Помнится, это была культурная часть мальчишника Люциуса… И запомнились Эдриану золотая посуда (из-за которой и единорог в названии приобрёл противоестественный окрас), тяжелый бархат изумрудных штор и, разумеется, экстраординарные блюда: стейки из пегасов, маринованные мантикоровые жала, фаршированные диринарами⁽¹⁾ фестралы, жаренные на драконьем огне… Признаться честно, он тогда так и не решился попробовать заказанное ему блюдо. Потыкал (кажется, неправильно выбранной из десятка лежащих рядом) вилкой в жёсткий на вид медальон из келпи и отставил тарелку, чувствуя себя лишним на этом празднике жизни. К счастью, долго пытка не продлилась, и всего два часа спустя они уже развлекались в ближайшем кабаке со скудно одетыми красотками.

В общем, Эдриан прекрасно понимал, куда направляется, и уже сейчас комплексовал из-за дешёвой одежды и общего несоответствия себя и атмосферы «Единорога».

— У вас заказан столик?

Швейцар появился бесшумно и внезапно, и задумавшийся Нотт едва не подпрыгнул. Сдержался и холодно кивнул, глядя мимо существа, чью расу и пол невозможно было назвать сходу. То ли эльф, то ли человек, то ли вовсе гоблин.

— Лорд Малфой должен меня ожидать.

Существо поклонилось и распахнуло двери жестом.

«Домовик», — констатировал Эдриан проявление невербальной и беспалочковой магии. Однако когда он переступил порог «Единорога», существо появилось перед ним, обогнув кошачьим движением, и при свете мнение изменилось.

— Прошу следовать за мной, я провожу вас к вашему столику.

Во-первых, это однозначно была женщина. Уродливая, с не по-человечески крупной головой и почти лысая, но женщина. Во-вторых, она не была похожа ни на домовика, ни на гоблина, ни даже — помилуй Салазар! — на их помесь. Ранее Эдриану не доводилось видеть ничего подобного, потому иллюстрация из какой-то книги про Ильверморни с задержкой всплыла в памяти и он не сразу узнал пакваджи — серокожего остроухого родственника гоблинов из Северной Америки.

— Эдриан! — окликнул знакомый голос, и он смог отвлечься от разглядывания существа.

Вид Малфоя со времени разговора через камин не изменился — растрёпанность, царапина на щеке, порванный воротничок рубашки, — но настроение явно поднялось. Не без помощи содержимого бутылки, стоящей на столе.

— Желаете сделать заказ? — учтиво поклонилось существо.

— Может, позже, — отмахнулся Эдриан и устроился напротив Малфоя, следующую фразу адресуя уже ему: — Какого Мордреда, Люц?

— Прости. Я тебя разбудил? Конечно, разбудил, — сам себе ответил тот, разлил в два бокала содержимое бутылки и подвинул один из них Нотту. — Попробуй, ручаюсь, ты такое ещё не пил.

— Люц, — угрожающе протянул Эдриан, не притрагиваясь к напитку.

— Нарцисса вернулась, — больше не испытывая его терпение, сообщил причину полуночной встречи Люциус. — Прости, что выдернул тебя, но оказалось, что мне банально не с кем напиться.

— Люциус!

— Поговорить! — быстро исправился тот и обезоруживающе улыбнулся. — Драко болтает на французском. Я знаю язык, хотя давно не практиковался, конечно, но сына вообще не смог понять. А ехидна эта стояла и улыбалась… Он так вырос! И почти забыл меня…

— Мне жаль, — абсолютно искренне произнёс Эдриан. — Но теперь он дома…

— Надолго ли? — вздохнул Малфой и указал на своё исцарапанное лицо. — Думаешь, это мы так страсть проявляли? Эта тварь заявила, что моему сыну и без меня было хорошо!

— Нарцисса как-то объяснила столь долгое отсутствие? — попытался сменить тему Эдриан.

Люциус вонзил в лежащее перед ним на тарелке нечто вилку, и та со скрежетом проехала по фарфору.

— Она устала, — передразнил он, — ей нужно было отдохнуть. Знаешь, если бы не Драко, я бы… — внезапно он запнулся и уставился куда-то за спину Нотта с таким выражением лица, будто увидел призрака.

— Что там? — не считая нужным вскакивать и оглядываться, не насторожиться всё же он не мог.

— Аделина.

— Кто?

— Аделина Забини, — повторил Люциус заторможенно и вздохнул, понижая голос, — и она идёт к нам.

С Аделиной Кросс Эдриан познакомился несколько лет назад в доме её отца, и уже тогда понял, что красота — это страшная сила. Дель была прекрасна, как богиня, однако вызывала восхищение подобно античным статуям или портретам Морганы — красиво, но мертво, и настолько неестественно, что даже не тянет «потрогать». Единственная дочь старого лорда Кросса, Аделина была завидной невестой, чьей руки добивались женихи не только Англии, но и Италии, откуда родом была её мать и где она сама училась. Однако же Эдриана её красота не тронула, и он не был разочарован, когда состоялась сначала помолвка, а затем и свадьба мисс Кросс и мистера Демьяна Забини — богатого красавца с итальянскими корнями. С Демьяном Нотт позже познакомился ближе — в Министерстве, а вот с Аделиной больше не пересекался и думать про неё забыл.

— Люциус, — низкий грудной голос звучал обволакивающе, словно обещая все земные наслаждения сразу.

— Аделина.

Малфой встал и склонился над милостиво протянутой для поцелуя рукой. Эдриан предпочёл притвориться невежей и ограничился кивком, когда взгляд миссис Забини остановился на нём.

— Лорд Нотт? — она была удивлена и не скрывала этого. — Не знала, что вы с Люциусом близко знакомы.

— Взаимно, — по-хамски улыбнулся тот в ответ.

— Присоединишься? — засуетился Малфой, отодвигая стул, и, получив царственный кивок, помог леди устроиться за их столиком.

Эдриан почувствовал себя лишним. Поведение этих двоих позволяло предположить наличие между ними чего-то большего, нежели просто общение. Если бы его спросили, с чего вдруг ему пришло в голову это подозрение, переходящее в уверенность, ответить было бы сложно, однако сомнений почти не было: взгляды, жесты, тон, всё недвусмысленно указывало, что соседи по столу были любовниками. Он не осуждал их, упаси Мерлин, не всем так повезло с женитьбой, как ему с Паулиной, — и Малфой, и Кросс вступали в договорной брак, так что предсказать подобное развитие событий не представлялось вершиной прорицательского искусства. Но понять — не мог. Забини не был Пожирателем, и хотя разделял многие их идеи, сохранял дистанцию, причём даже с тестем, который был среди первых соратников Тёмного Лорда. Впрочем, сейчас Эдриан понял нехитрый план Кросса: выдавая дочь замуж за человека со стороны, он таким образом защищал её от возможных преследований Пожирателей смерти. Он оказался прав, миссис Забини никому не была интересна, в то время как дочь фанатика-Кросса вполне могли привлечь к ответственности за соучастие несмотря на отсутствие метки. Кросс погиб в прошлом году — официально из-за несчастного случая в лаборатории, — а спустя пару недель при загадочных обстоятельствах скончался и Демьен Забини. И история была весьма мутной. Миссис Забини, разумеется, предъявить было нечего, та отлично играла роль безутешной вдовы, но поспешность, с которой она избавилась от нежеланного балласта в виде навязанного супруга, возмутила многих.

И поэтому сейчас, глядя на изумительно красивую женщину, Эдриан искренне не понимал, что Люциус в ней нашёл. Сам он не испытывал ни намёка на естественное для мужчины после двух лет траурного целибата желание. Напротив, рядом с Аделиной в голову лезли опасения за собственную жизнь. А заинтересованные взгляды, которые она бросала на него, откровенно пугали.

Минут пять Эдриан молчал, односложно бурчал, если к нему обращались, а затем и вовсе стал прощаться: в обществе миссис Забини Малфой воспрял духом и явно не собирался продолжать жаловаться на жену, а значит, в присутствии Нотта больше не было смысла.

Спать хотелось неимоверно, поэтому несмотря на многочисленные мысли, крутящиеся в голове, заснул он тотчас же, как устроился под одеялом, а обдумать всё решил на следующий день.

С утра не выспавшийся и оттого хмурый Эдриан обнаружил на обеденном столе бутылку дорогущего вина и записку с извинениями.

— Откуда? — только и спросил он, гадая, писал ли Люциус это в компании Аделины или же под утро в лучшем случае, когда вернулся домой.

— Лорд Малфой передал через камин ночью.

— Ясно, — поджал губы Эдриан и выбросил ситуацию из головы. — Дети встали?

— Умываются, — отчитался Лаки.

— Отлично, тогда можешь подавать завтрак.

— Сэр… — Лаки замялся. — Тилли уже может этим заниматься.

— Да? Что ж, тогда пусть Тилли подаёт завтрак.

Маленький эльф появился с гордым, но испуганным видом. Его движениям не хватало уверенности и той лёгкости, с которой домовики обычно снуют по дому, но это было делом времени, и Нотт не отказал Тилли в похвале.

Весь день Эдриан зевал и недобрым словом поминал Малфоя, но гораздо хуже были другие мысли — появившиеся после встречи с Аделиной Кросс… миссис Забини. Как-то внезапно он осознал, что со смерти жены прошло больше двух лет, а он хоть и справился со скорбью, к обычной жизни не то что не вернулся, но даже думает об этом первый раз за всё это время.

Он попытался вспомнить, каково это — быть открытым для отношений, и не смог. Не было у него такого опыта. В юности, пока другие ученики флиртовали в гостиной, он предпочитал проводить время в библиотеке, когда студенты назначали свидания и гуляли по Хогсмиду парами, он шёл в дуэльный зал и отрабатывал заклинания с друзьями или тренируясь на манекенах. И даже когда остался последним девственником на старших курсах Слизерина, не изменил себе: Эдриан знал, что ему не на кого рассчитывать, кроме себя, а потому не мог потакать плотским желаниям или развлекаться в ущерб учёбе и навыкам. После школы, уже работая в Департаменте транспорта, куда его взяли без всякой протекции, он компенсировал годы воздержания регулярными свиданиями, но… Сейчас Эдриан мог признаться в этом, сам он ничего не делал для того, чтобы соблазнить девушек, это они вешались на симпатичного молодого мужчину, сильного мага и «целого лорда». А потом он встретил Паулину, и все женщины мира для него перестали существовать.

Когда любимая умерла, он словно умер вместе с ней, по крайней мере, часть его. Та самая, что делала его мужчиной. Даже подумать о другой женщине казалось предательством, и он неосознанно забыл об этой части жизни. Все его мысли и стремления были лишь о сыне, о доме, о работе… Потом он боялся за свою жизнь, подбирал детей… И снова в мыслях не оставалось места не то что для отношений, но даже для секса. До вчерашнего дня он ничего этого не хотел, искренне веря, что у него есть всё, что нужно. Встреча с Аделиной раскрыла глаза, он понял, что просто поставил жизнь на паузу, а желания загнал так глубоко, что умудрился вовсе забыть об их существовании.

Ставя очередную галочку в списке Отдела тайн и откладывая в сторону готовые порт-ключи, Эдриан поймал себя на мысли, что понятия не имеет, как исправлять ситуацию.

Вокруг, как назло, практически не было женщин. Миссис Солански, бессменный секретарь Департамента транспорта, не в счёт — ста пятнадцатилетняя молодящаяся ведьма, планирующая в скором времени отмечать Красную свадьбу⁽²⁾ в компании пятерых детей, тринадцати внуков и бесчисленного количества правнуков, прожужжала всему Министерству уши рассказами о своей семье и обожаемом супруге. В каминном центре работала ещё одна женщина… Эдриан попытался вспомнить её имя, но перед глазами вставал размытый образ серой мыши в серой мантии. Самими молодыми были сотрудницы архива… пятидесятилетние замужние сплетницы, любительницы распивать чаи в рабочее время.

Поморщившись, он покачал головой и вернулся к работе. Лёгкий путь не существовал, а как выйти на другой, он не знал. Вернее, не был готов признать, что нуждается в помощи для знакомства с дамами.

Закончив со всеми запланированными на сегодня делами, Эдриан потянулся за списком Грина, собираясь занять себя очередной любопытной задачкой, и замер, осенённый внезапной мыслью. То, что он наконец решился вернуться к активной жизни, было прекрасно, однако он уже не был тем молодым, свободным и ничем не обременённым парнем, что когда-то влюбился в прекрасную девушку, сделал ей предложение и зажил счастливой семейной жизнью. Теперь он вдовец с тремя детьми, наличие двоих из которых — тайна. Он попытался представить себе, как встретит ту, кто сможет ему понравиться, и мысленно упёрся в тупик. Ухаживания? У него не было на это времени: каждую свободную минуту он проводил с детьми. Свидания? Он привык ложиться рано, так что после ежевечерней сказки сам уже вовсю зевал. Выходные? Это время детей, которые слишком мало видят его в будние дни. Секс? Ему некуда было привести женщину. Не в дом же, где спят его дети, вести пусть не первую встречную, но и не ту самую. А на гостиницы и тому подобные места у него нет лишних денег…

Застонав, Эдриан спрятал лицо в ладонях, борясь с желанием побиться головой о стену. Мелькнула малодушная мысль оставить всё как есть, но он знал, что так не получится, и потому не позволил ей укорениться.

«Для начала буду смотреть не под ноги, а по сторонам. Уверен, вокруг полно красивых и свободных женщин, кто-нибудь да приглянется», — решил он в конце концов, вздохнул и возобновил работу.

Нельзя сказать, что, вспомнив о существовании чувственной стороны жизни, Эдриан решил немедленно приступить к реализации подавленных желаний и затащить в постель первую встречную женщину, что благосклонно на него взглянет, однако и перестать об этом думать не получалось.

По дороге к лифтам, как и обещал себе, Эдриан внимательно смотрел по сторонам и имел возможность убедиться, что в Министерстве работает огромное число женщин всех мастей и возрастов. Преобладали, конечно, дамы постарше, но и молодых хватало, и даже совсем юные девушки встречались на любой вкус. И хотя среди них было немало милых, симпатичных, интересных и даже красивых, ни одна не вызвала отклика в душе. Приятно удивило, что он не ищет ту, что была бы похожа на жену, — в глубине души Эдриан опасался, что это может стать проблемой, — но когда осознал эту мысль, понял, что вовсе не желает получить вторую Паулину. Его любимая была прекрасна, но она умерла, и он вовсе не ищет ей замену. Нет, Эдриан Нотт собирался начать новую жизнь.

— Здравствуйте!

Остановившая его женщина не была красавицей — брюнетка среднего роста в недорогой, но ладно сидящей мантии, — но её можно было бы назвать симпатичной, если бы не загнанность во взгляде. Поймав себя на том, что оценивающе смотрит на незнакомку, Эдриан дал себе мысленный подзатыльник.

— Здравствуйте, — кивнул он, ожидая продолжения.

— Вы же мистер Нотт, да? Я же не ошиблась?

— Всё верно, — насторожился он, — чем могу помочь?

— Мой муж… Сэр, прошу вас, помогите! Вы моя последняя надежда!

В голосе женщины сквозило настоящее отчаяние, и хотя интуиция завопила дурным голосом, просто уйти он не смог.

— Чем я могу вам помочь? — спросил он. — И кто вы такая?

Женщина вцепилась в его рукав, потянув в сторону от движущегося потока спешащих к каминам магов, и, понизив голос, быстро-быстро принялась выдавать информацию.

Звали её Жанна, в портальное управление она отправилась с вполне обычным желанием приобрести порт-ключ, однако прочитав стандартный список вопросов на бланке заказа, поняла, что ни за что на свете не получит одобрения, и потому решилась обратиться к кому-то из сотрудников напрямую. И пока она сомневалась и колебалась, успела случайно подслушать разговор самого Грозного Глаза, в котором тот весьма высоко отзывался о начальнике управления.

— И я подумала, — глотая слова, торопливо говорила Жанна, — что если уж сам Аластор Грюм так о вас отзывается, то вы именно тот человек, что мне нужен. Вы не подумайте, мистер Нотт, мы не Пожиратели, но мой муж…

— Миссис, — сумел наконец вклиниться Эдриан в нескончаемый поток слов, — скажите же, что вам нужно.

— Порт-ключ, — удивилась та. — Мне нужен порт-ключ.

Нотт закатил глаза и попробовал зайти с другого бока:

— Что именно в бланке заказа вас смутило?

— Я заплачу! — игнорируя вопрос, зашептала та, и Эдриан не увидел движения, но зато почувствовал, как ему в карман что-то суют.

— Прекратите, — не повышая голоса, но зато ледяным тоном осадил он, и Жанна замерла, сжавшись, словно ждала удара. — И объясните по-человечески. И без эмоций!

— Мой муж умирает, — неожиданно послушалась она, голос подрагивал, но звучал почти ровно. — В Англии ему никто не может помочь. Однако нам удалось добиться приглашения от швейцарской клиники, и уже завтра он должен был лечь на операцию. Но мы не смогли вовремя выехать из страны из-за бесконечных бюрократических формальностей, и теперь…

Из её глаз полились слёзы, и она не моргая уставилась на Эдриана.

— Вы так и не ответили на мой вопрос, — не проникся он. — Что вас смутило в бланке заказа?

— Мой муж маггл, — наконец призналась она.

— Боюсь, тогда вы не получите порт-ключ, — вздохнул он, качнув головой. — Вы ведь не хотите убить мужа?

— Мистер Нотт, молю вас, не отказывайте! Я всё знаю и отдаю себе отчёт о рисках. Но поймите, без операции он умрёт стопроцентно, а с порт-ключом, изготовленным вами, у него появится шанс! Я принесу непреложный обет, что никогда и никому не выдам вашего участия. Заплачу любую сумму, только прошу вас, помогите!

Они стояли в стороне, и всё же место для подобных разговоров было наихудшим. Жанна была права в одном, Эдриан мог сделать порт-ключ, который годился бы и для маггла, но риск…

Почувствовав его сомнения, она удвоила старания:

— Мой муж достаточно богат. Просто назовите цену. Двести галлеонов? Пятьсот? Давайте тысячу? Хотите, я стану на колени? Мистер Нотт…

— Замолчите, — приказал он.

Тысяча галлеонов за пару часов работы — о таком Эдриан и мечтать не мог. Деньги были огромными, никакой порт-ключ столько не стоил, но… Совесть не шелохнулась. Если Жанна говорила правду — а зачем бы ей лгать? — то от этого порт-ключа зависела жизнь её супруга. Эдриан поставил себя на её место и понял, что даже без гарантий сам бы заплатил тысячу галлеонов да ещё и благодарил бы за согласие их принять, если бы таким образом можно было спасти жену.

И всё же риск был велик. Потерять работу, попасть под служебное расследование — с меткой-то на руке!..

— Идите за мной, — приказал он и двинулся к аппарационной зоне. Жанна с готовностью бросилась следом. — Дайте руку, — велел он, оказавшись в нужном месте. И как только её ледяные пальцы коснулись его руки, аппарировал.

30.10.2020

1) Диринар — толстенькая, покрытая пухом птица. Родина диринара — остров Маврикий. Эти птицы обладают способностью исчезать прямо на глазах, разлетевшись облачком пушинок, и возникают вновь уже в другом месте (той же способностью обладает и феникс).

Вернуться к тексту

2) Вековой юбилей со дня бракосочетания.

Вернуться к тексту

Место, в которое переместился Эдриан, располагалось на шотландском высокогорье. Чуть левее могучей тенью нависал Бен-Макдуи⁽¹⁾, и на десятки миль вокруг не было ни души. Холодный воздух ударил в лицо, ошпарил нос, все открытые участки кожи моментально замёрзли. Эдриан отпустил руку изумлённо озирающейся Жанны и спокойно кивнул:

— Вот теперь можно свободно говорить. Но сначала — обет.

Она согласилась безропотно, даже с радостью. Оттарабанила текст без запинки, причём явно не импровизируя, и это лучше любых уверений подтверждало, что настроена она не просто серьёзно, решительно — подготовилась заранее, продумала слова обета.

— Расскажите мне о муже, — попросил Эдриан, мысленно уже рассчитывая характеристики будущего порт-ключа.

Он слушал внимательно, не перебивая, даже когда вместо нужной информации Жанна ударялась в описания прекрасных качеств своего ненаглядного Филмора. Пару раз Нотт обновлял согревающие чары, и сорок минут спустя у него были исчерпывающие сведения о больном маггле и готовый ответ:

— Я сделаю порт-ключ и почти наверняка он не убьёт вашего маггла. — Жанна вскинулась, и он поспешил остудить её радость: — Но риск всегда есть. Что будет с вами и вашим магглом, мне дела мало, уж простите за прямоту, но подставляться сам я не желаю, мне это не нужно ни за какие деньги. И потому вот мои условия…

— Я согласна! — быстро произнесла Жанна.

— Выслушайте сначала, — поморщился он. — Взамен порт-ключа я возьму ваши воспоминания.

— Обливиэйт? — удивилась она. — Но… Мистер Нотт, зачем? Я ни за что вас не выдам…

— И всё же я предпочту не рисковать, — нахмурился он, отлично зная, что между желанием сохранить тайну и возможностью это сделать может встать флакончик с веритасерумом.

— Как скажете… — сразу же отступила она и, комкая рукава и натягивая их на озябшие несмотря на чары пальцы, призналась: — Только… У меня с собой всего восемьсот галлеонов…

— Что ж… — пожал он плечами, и Жанна испуганно забормотала, что прямо сейчас отправится за деньгами и обязательно-обязательно всё до кната заплатит. — Я уже согласился, успокойтесь. Насколько вы готовы мне довериться?

— О чём вы?

— Проще всего будет поступить следующим образом. Сейчас мы идём в Гринготтс…

— Простите, я перебью вас, — жестом прерывая, она замотала головой. — Мы не храним деньги у гоблинов. Мой муж маггл…

Эдриан растерялся.

— Дайте мне час, я всё устрою и передам вам галлеоны, — снова взмолилась она.

Отпускать её с воспоминаниями не хотелось, как ни крути, а он собирается нарушить закон, за что его не поглядят по голове, но получить тысячу галлеонов иначе было нельзя. На мгновение прикрыв глаза, Эдриан напомнил себе, что цена стандартного порт-ключа колеблется между семью и пятьюдесятью галлеонами. В особых случаях цена возрастала, но даже порт-ключ Давины или те, что заказывали невыразимцы, не стоили больше сотни, полторы — если вспомнить, что он не просто парень с палочкой, а мастер своего дела. По сложности заказ Жанны тянул галлеонов на восемьдесят, максимум на сто с учётом срочности. Однако она платила за тайну и настройки на маггла.

«Жадность — глупость», — мысленно напомнил себе Нотт и решительно кивнул.

— Хорошо. Поступим следующим образом. Я не могу допустить, чтобы информация об этом распространилась, и, уж простите, довериться вам не могу. Мне потребуется около двух часов на расчёты и, собственно, наложение чар. Вы готовы остаться здесь без палочки?

— Почему?.. — растерялась она.

— Потому что я хочу быть уверен, что за время моего отсутствия вы ни с кем не свяжетесь, — терпеливо объяснил Эдриан.

— О… Хорошо… — протянула она, обдумала своё положение и уверенно кивнула. — Да, сэр, я готова!

— Прекрасно, — скупо улыбнулся он и без предупреждения бросил в Жанну сканирующее заклинание. — Отлично, у вас нет порт-ключей, запасной палочки или иных артефактов, — озвучил он результаты проверки. — Наложите на себя согревающие чары и отдайте палочку.

Беспрецедентная просьба заставила её напрячься, Эдриан видел, как задрожали её губы в протесте, однако Жанна не сказала ни слова. Трансфигурировала из снега подобие кособокого кресла, чуть покраснела от смущения и наложила на себя согревающие чары. А затем потерянно протянула ему палочку.

— Вот.

— Устраивайтесь, — успокоительным тоном велел Нотт, подождал, пока она сядет в кресло, и наслал на неё сонные чары.

Оглянувшись по сторонам и не обнаружив ни намёка на чужое присутствие, Эдриан всё же не поленился наложить защитные чары на Жанну и сигнальные вокруг неё — вернуться к бездыханной заказчице у него желания не было. И только после этого он аппарировал домой.

Дети встретили его в гостиной радостными криками, но он не стал задерживаться. Поцеловав макушку каждого, пообещал быстро освободиться и почти бегом скрылся в кабинете.

Эдриан прекрасно знал, что в Департаменте транспорта процветают левые заказы, но сам впервые решился вынести работу за пределы Министерства. О службе Лорду он не то чтобы забыл, искренне считал некорректным сравнением: в качестве Пожирателя смерти Нотт пачками делал порт-ключи, однако это была идейная работа, выполняемая для друзей и соратников, теперь же он «продался». Усмехнувшись этой мысли, он покачал головой и приступил к расчётам.

Магглов не просто так не перемещали магическими средствами, на то были весьма серьёзные причины. Любой магический предмет работал за счёт магической энергии использующего его, а в случае с магглами, не обладающими магическими способностями, забирали жизненную силу. Дай магглу порт-ключ дальнего действия — и тот перенесётся его в указанную точку измождённым трупом или, если маггл слаб или болен, выронит где-то на полдороге — но в любом случае мёртвым. Жанна просила сделать порт-ключ для умирающего супруга, и это означало, что Эдриану необходимо влить в предмет такое количество собственной магии, что наложенным поверх чарам хватит энергии. Задача почти невыполнимая. «Почти», потому что Нотты специализировались на пространственной магии веками и не просто знали многочисленные секреты мастерства, передавая их от отца к сыну, но чувствовали, что и как требуется сделать, чтобы направить магические потоки единственно-верным образом. Провозившись с порт-ключом для Давины кучу времени, сейчас Эдриану не пришлось лезть в справочники и освежать знания. Малышка-ведьма была, разумеется, несравнима с магглом, и всё же принцип у порт-ключей был один — тот напитывался магией создателя порт-ключа и не пил силы из объекта перемещения.

Если всё пройдёт хорошо, что нельзя было гарантировать из-за состояния маггла, Нотту грозил солидный штраф. Если же маггл не выживет, никто не станет разбираться, умер тот из-за болезни или же причина в «ошибке» мастера-пространственника, и одним только штрафом дело не ограничится. Пара лет Азкабана обеспечена, но хуже было увольнение без права дальнейшей работы в Министерстве — в ситуации Эдриана лишиться работы и, как следствие, средств к существованию, было болезненнее двухлетнего заключения.

«Ты всегда можешь открыть лавку где-нибудь в Лютном», — ехидно напомнил внутренний голос, но Эдриан отмахнулся. Да, мастер его уровня с голода не умрёт, но переход на теневую сторону магического мира сулил не только лёгкие деньги, но и постоянный риск, и был последним средством, прибегать к которому отчаянно не хотелось.

И всё же Жанна предложила ту оплату, от которой он был не в силах отказаться. С восьмьюстами галлеонами он почти на год мог забыть про трудности с оплатой работы учителя для детей, а значит, обеспечить им не абы какого наставника, а пользующегося уважением мага. «Которого уже стоило бы начать искать», — напомнил он себе, зная, что хорошие учителя — на вес яда василиска и заручиться их согласием та ещё морока.

Через полтора часа порт-ключ был готов, и Эдриан снова засомневался. «Не в деньгах счастье, — сменил сторону внутренний голос. — За десяток галлеонов можно нанять какого-нибудь грязнокровку-малолетку, у которого ещё не выветрились из головы школьные премудрости. Для обучения основам его знаний хватит, а там подсоберёшь денег и наймёшь кого получше». Собственно, так Эдриан и планировал поступить ещё совсем недавно, но теперь… Кусок оказался слишком лакомым, чтобы просто отказаться от него.

Решительно сжав пластину порт-ключа в руке, он встал из-за стола и направился в гостиную, чтобы аппарировать к уже проснувшейся Жанне. Правильно он поступает или нет — не важно. Его дети заслуживают лучшего, а значит, он обеспечит им лучшее.

Когда он возник в паре футов от стоящей женщины, та вздрогнула всем телом и отшатнулась. Сонные чары развеялись, согревающие едва держались, так что Эдриан похвалил себя за оперативность, но отругал за непредусмотрительность. Вечер вступил в свои права, и теперь даже на вершине плато было довольно темно, лишь далёкие звёзды отражались в снегу.

— Вы вернулись! — плохо слушающимися бледными губами произнесла она с такой надеждой, что Эдриану стало неудобно.

— Разумеется, — сдержанно кивнул он и вернул ей палочку, а следом протянул и порт-ключ с подробной инструкцией. — Рекомендую браться за него вам обоим. Я сделал всё, что только можно было, чтобы минимизировать воздействие на вашего маггла, однако с учётом его ослабленного состояния итог непредсказуем.

— Спасибо! — из её глаза хлынули слёзы, но она, кажется, даже не заметила этого. Смотрела на него, будто на инкарнацию Мерлина… — Ох! Простите, что же это я… — вдруг засуетилась Жанна, и мгновением позже в руках Эдриана оказался увесистый кошель. — Спасибо! Огромное вам спасибо… Даже если не получится, я… Я всё равно вам бесконечно благодарна, сэр. За то, что не отказали, что попытались помочь…

— Обливиэйт! — перебил он, не в силах выслушивать её лепет. Да, он и вправду помог, но ведь не от чистого сердца, а потому столь горячей благодарности не заслуживал.

Взгляд Жанны расфокусировался, и Нотт аппарировал в Косой переулок. Давно обещанное детям мороженое должно было стать отличнейшим завершением перенасыщенных событиями суток.

* * *

О заказе на стороне после недолгого колебаний Эдриан решил никому не говорить. Даже не столько из-за недоверия, просто… То ли хотелось сохранить образ неподкупного министерского служащего, то ли была иная причина, но встречу с Жанной он запрятал на самое дно памяти и извлекать это воспоминание не собирался. А деньги… Что ж, сорить ими, чтобы это вызвало подозрения, Нотт не планировал, а считать галлеоны в чужих карманах считалось неприличным в любом обществе: хоть чистокровном, хоть грязнокровном, хоть маггловском.

Получившие мороженое дети легко простили ему длительное отсутствие и с радостными криками набросились на лакомство. Тео с Эди доедали уже по второй порции, когда Давина наконец распробовала вкус и присоединилась к ним в скоростном орудовании ложкой. У Эдриана возникли подозрения, что девочка впервые увидела мороженое, но уточнять он не стал, — даже если это было правдой, прошлая жизнь больше не имела значения. Теперь Давина была его дочерью. Счастливые дети вымелись из-за стола, с радостными криками гоняясь друг за другом, и он понял, что можно и не мечтать уложить их вовремя, так что не стал зря сотрясать воздух и решил сделать послабление — приближение Рождества к тому располагало.

Предрождественская суета наконец проникла в коридоры Министерства не только в виде суетящихся магов, но и атрибутикой. Над лифтом какой-то шутник повесил омелу, и Эдриану пришлось терпеливо дожидаться, когда хихикающая парочка, собирающаяся выходить на этаже Департамента игр и спорта, наконец вдосталь насмущается, поцелуется и выметется прочь, позволяя лифту продолжить движение. В портальном управлении, к счастью, ничего лишнего над дверями не было, однако Эдриан оставался настороже: зачарованная омела не отпускала, пока не будет соблюдён ритуал с поцелуем, а выставлять себя на посмешищем желания не было. Предрождественский бум наконец остался позади, все желающие совершить перед праздником портальное путешествие обзавелись порт-ключами, и на последний перед долгими выходными день пришлась лишь малая часть заказов, так что сотрудники не спешили расходиться по своим рабочим местам, и Нотту пришлось закрывать глаза не только на это, но и на отчётливый запах специй — от припрятанного пунша. Портить людям настроение в его планы не входило, но и прослыть начальником, что потакает нарушению дисциплины, казалось неправильным.

Неожиданно легко разрешился вопрос с Джеймсом Байерсом, который не желал уходить в отпуск и которому Эдриан так и не сумел выбить премию — глава Департамента так и не подписал запрос, хотя и не отказал прямо, уклончиво посетовав на отсутствие средств в бюджете.

— Сэр, можно я буду дежурить в рождественские праздники? — спросил он в тот момент, когда сотрудники уже подготовили шляпу и намеревались жеребьёвкой выбрать несчастного, кто лишится зимних каникул.

— Вы уверены? — всё же спросил Эдриан, хотя и обрадовался такому простому выходу из ситуации.

— Да, сэр.

— Что ж, тогда решено.

Уже после обеда о работе никто не думал, и Нотт решил, что нет смысла удерживать людей в здании Министерства и сократил и так сокращённый рабочий день ещё на два часа. Неспешно разобрав документы, он покосился на незаконченный расчёт и отправил его в стол, последним покидая опустевшее управление.

В принципе, Эдриан мог взять детей и сразу переместиться в дом Флинтов, но их ждали только к семи часам, и он внезапно изменил планы.

— Кто пойдёт со мной за йольским поленом? — спросил он, выходя из камина в гостиной.

Дети загалдели, запрыгали, стали тянуть руки, а он рассмеялся просто от избытка чувств.

— Тогда бегом одеваться!

Маленькие ножки с топотом пробежали по лестнице, наверху стукнула дверь детской, и улыбающийся Эдриан вызвал домовиков. Тилли вручил рабочую мантию, попросив принести на замену что-то старое, что будет не жалко надеть для прогулки по лесу, а Лаки отправил проконтролировать детские сборы.

Красиво упакованные подарки уже ждали своего часа в шкафу, и Эдриан не стал терять время, переложив их в корзину, с которой намеревался отправиться в гости. Своего часа ждали окорок и печёные яблоки. Конечно, будь у Эдриана жена, список угощений вышел бы посолиднее, но приходилось довольствоваться тем, что есть.

Мысли снова свернули в русло отношений, и пока не вернулись одетые по погоде дети, ему так и не удавалось отвлечься. Зато после — ничто не могло ему помешать насладиться весельем.

Когда они только вышли из дома на занесённую снегом дорожку, Эдриан едва не передумал: даже ему снег был по колено, для малышей же белоснежные горы и вовсе являлись непреодолимой преградой… Вернее, ему так сначала казалось. Тео уже нырнул в сугроб, торя дорогу, Давина рванула по трескающемуся насту, а Эди, самый тихий, спокойный и рассудительный из троицы, неожиданно широко заулыбался и бросился их догонять с боевым кличем, распугав всех возможных обитателей леса. И Эдриан не смог вернуть детей в дом. По пути он рассказывал о традициях, Йоле, и, конечно же, о том, как нужно вести себя в лесу. Несмотря на то, что десятилетиями там не ступала нога человека, он не боялся пускать в лес малышей. И сам он рядом, и незримый Лаки присматривает. Гораздо большая опасность им грозила от переохлаждения или собственной неловкости.

Выбрав молодой дубок — жалко было рубить вековые деревья, да и возни с ними было бы много, — Эдриан достал специально принесённый топорик и с залихватским хеканьем под детский смех и аплодисменты одним ударом свалил деревце. Продолжая рассказывать внимательным слушателям о том, как справляли Йоль предки, он точными движениями срезал ветки, бросил чары облегчения веса и наконец торжественно передал мини-версию йольского полена детям. Обратно шагали долго, но малыши прониклись моментом и гордо несли свою ношу, то и дело спотыкаясь — потому что вместо того, чтобы смотреть под ноги, постоянно поворачивали к Эдриану заинтересованные лица, боясь упустить хоть слово из его рассказа — он мог гордиться своими ораторскими способностями.

Белоснежное покрывало давало достаточно света, чтобы обойтись без Люмоса, но разглядеть что-то вдали не представлялось возможным. Хруст снега под ногами четырёх человек, пусть трое из них и были малышами, создавал шумовой фон, мешающий услышать что-то ещё, так что даже когда Эдриан замолкал, делая в рассказе паузы, никаких посторонних звуков не слышал. И всё же ощущение, что за ними наблюдают, не пропадало.

Смеркалось зимой рано, а уж в предшествующий зимнему солнцестоянию день и подавно, так что в дом вернулись уже после захода солнца. И только тогда он смог расслабиться. Как бы он ни верил в безопасность собственного дома, в такие дни всего можно было ожидать.

Весёлые, раскрасневшиеся дети, подпрыгивая, вбежали в дом и обрушили на Лаки многоголосый шквал впечатлений. Бедняга от неожиданности присел, и Эдриан поспешил на помощь: приказал детям снимать тёплые вещи и нести йольское полено в гостиную. Домовик благодарно кивнул, собрал разбросанные мантии, шапки и варежки и исчез. Полено было торжественно уложено перед камином, и вся семья собралась за столом. После прогулки дети проголодались, однако перебивать аппетит было не лучшей идеей, и Эдриан вручил им заранее подготовленные веточки, уча плести венки, которыми нужно будет украсить дом, и пока они старательно пыхтели, зажёг свечи и принёс символическое угощение — яблоки и лепёшки с мёдом и корицей. Вскоре кривенькие венки было водружены на каминную полку, а принесённое детьми «полено» отправлено в камин. Наступил момент, которого все ждали с нетерпением — поджигание йольского дерева.

— Мосьно я? — подала голос Давина, но Эдриан покачал головой.

Боясь давать трёхлетке горящую лучину, он присел на корточки перед камином, подозвал детей, чтобы они ничего не пропустили, и все затаили дыхание. Промёрзшее деревце уже было высушено чарами, так что с возгоранием не возникло сложностей. Дерево затрещало, огонь облизал кору, показался дымок, и несколько минут спустя полено занялось. Дети радостно закричали, запрыгали, Давина с Эди хлопали в ладоши…

Эдриан счастливо улыбнулся. Конечно, ещё оставались ритуалы, но это он планировал сделать после возвращения от Флинтов — в одиночестве, после того, как уложит детей спать.

— Ну а теперь, когда наше полено горит, можно отправляться в гости, — резюмировал Эдриан, довольный тем, как всё прошло.

Малыши только и ждали этих слов. Тут же со всех ног рванули в детскую — переодеваться в новые вещи, а Эдриан на мгновение замешкался. Снова показалось, что через окно кто-то наблюдает за ними.

Дёрнув щекой — никто посторонний не мог проникнуть на территорию поместья, — он запретил себе поддаваться паранойе и тоже отправился переодеваться. До семи часов оставалось двадцать минут, а опаздывать на праздничный ужин было бы некрасиво.

31.10.2020

1) Вторая по высоте гора Шотландии.

Вернуться к тексту

В доме Флинтов было тихо и темно. Переступив каминную решётку, Эдриан непонимающе моргнул, но тут заметил Маркуса, сидящего в глубоком кресле, и совсем растерялся. Свернувшись под пушистым пледом, младший ребёнок Квентина и Мэддисон спал и улыбался тому, что ему снилось. Будить мальчика было жалко, но иного пути не было.

— Марк, — тихо, чтобы не напугать, позвал Эдриан. — Маркус, проснись.

Тёмные ресницы затрепетали, а секундой позже Маркус распахнул глаза.

— Ой! Лорд Нотт! А я вас жду!

— Поздравляю, — мягко улыбнулся тот, — дождался. Оставляю Тео с тобой. Пойду за остальными.

Теодор сразу же принялся рассказывать старшему товарищу о своих приключениях, и когда из камина вышла Давина, а затем и два Эдриана — Нотт и Пьюси, Маркус наконец объяснил, почему он в доме один.

— Дед пришёл мириться вчера. Родители с ним долго ругались, а сегодня всё-таки решили пойти к нему.

— И правильно, — кивнул Эдриан, — Йоль — семейный праздник.

— Ну вот, — нетерпеливо продолжил Маркус, — а вас же не предупредили заранее, поэтому оставили меня — дождаться и проводить. Ну, то есть можно и камином…

— Но ты хочешь показать друзьям своё поместье, — понимающе улыбнулся Эдриан засмущавшемуся Маркусу и обвёл взглядом своих детей. — Камин или прогулка?

Единогласно выбор пал на прогулку, и через несколько минут они уже шагали по занесённой снегом тропинке. Вернее, Маркус утверждал, что они идут по тропинке, гости же видели перед собой лишь ровный снежный покров. Пока юный Флинт с гордостью рассказывал всё, что знал о родном поместье, Эдриан думал о его семье. Старик-Флинт был не самым приятным в общении человеком — резкий, бескомпромиссный, на памяти Нотта тот ни разу не улыбнулся, а ведь Эдриан знал его почти всю жизнь и видел в разные моменты, не только в ставке рядом с Лордом или на рейдах, но и дома, с женой и маленьким тогда ещё Квентином, и на семейных праздниках в окружении друзей и соратников, но Кларенс Флинт всегда хмуро взирал на мир из-под кустистых бровей. Опять же, слова Мэддисон о попытках приобщить маленького Маркуса к Тёмной магии сказались…

— Маркус, — не сдержал любопытства Эдриан, — а ты с дедом общаешься? Вы же теперь живёте отдельно.

— Ну… почти не общаемся, — с готовностью ответил тот, — мама мне не разрешает одному ходить в старый дом, а сама редко навещает деда. Только вот как сейчас — когда все вместе, с Люком и Дугом.

При упоминании старших братьев Маркуса Ноттов детский сад притих. Эдриан их понимал и не пытался что-то говорить: ещё бы дети не смущались, им ведь предлагалось общаться с теми, кто был их в три-пять раз старше и явно выказывал пренебрежение.

Их приближение заметили, и огромные двери Флинт-холла гостеприимно распахнулись. Маркус замахал, но не побежал к отцу, а остался рядом — серьёзно воспринял поручение сопровождать гостей.

— А чего не камином? — издалека спросил Квентин. Эдриан глазами указал на детей, и тот заулыбался. — Ну проходите, замёрзли поди?

Дети уверили в обратном и, покидав зимние мантии прямо на пол, рванули за Маркусом вглубь дома — изучать новую территорию.

— Ты не в обиде за изменение планов? Насчёт мелкого не переживай, отец никому не скажет, что Эди у тебя живёт.

— Нет конечно! Семья, Квентин, это всегда правильный выбор. Марк сказал, вы мало общаетесь…

— Отца только в гомеопатических дозах можно нормально воспринимать, — проворчал тот. — Самое забавное, что старшие мои к нему тянутся, а ему и дела нет. Зато в Марка акромантулом вцепился…

— Ты так говоришь, словно лорд Кларенс его сожрать хочет. Пусть учит. Знания лишними не бывают. С оглядкой на возраст, конечно…

— Но это-то он и отказывается понимать… Ладно, не будем о грустном, праздник же. Пойдём скорее, пока Мэдди меня не заавадила, что твоё внимание монополизировал.

Мэддисон Флинт, оправдывая звание прекрасной хозяйки, встретила Эдриана широкой улыбкой. Ломящийся от яств стол, украшенный к празднику дом — и когда только успела? — и атмосфера тепла, семьи, дружбы…

То ли в честь праздника, то ли после родительских внушений, но Лукас с Дугласом сегодня не сторонились младших и не стремились сбежать; детишки поначалу стеснялись и смущались, но вскоре немного оттаяли, и дальше веселились уже вшестером.

Эдриан смог расслабиться и, потягивая горячий глинтвейн, просто наслаждаться давно позабытым ощущением дома и праздника. Было легко, весело; иллюзия того, что ты вернулся домой, к родным после долгой разлуки, согревала изнутри. После обильного ужина все собрались перед громадным камином, в котором в былые времена целиком запекали кабанов, и мужчины принесли заготовленное йольское полено. Ноттовы дети, пару часов назад гордо сжёгшие молодой дубок, ошарашенно смотрели на огромное бревно, что с трудом несли трое взрослых. Прошлогодний пепел уже был собран Мэддисон, и когда огонь весело затрещал, все высыпали на улицу — развеять по ветру остатки предыдущего йольского полена.

Вечер выдался чудесным, тучи неожиданно разбежались, и на чистом небе в россыпи звёзд засиял месяц. Уставшие, объевшиеся, но счастливые гости засиделись допоздна, а прощаясь, обещали не пропадать надолго и продолжать столь приятное общение.

Эдриан расцеловал Мэддисон, пожал руку другу и его отцу, а затем и младших Флинтов уважил.

— Спасибо, всё прошло просто замечательно, — искренне поблагодарил он и последним вошёл в камин — дети уже переместились в Нотт-мэнор.

Пока дети укладывались, Эдриан снова переоделся. Ему ещё предстояли ритуалы. Когда он пришёл на вечерние чтения, его слушатели уже спали. Точнее, Тео с Давиной спали, а вот Эди явно ждал его прихода.

— А я уже видей, как сзигается ёйское пойено, — быстро заговорил он шёпотом. — Мама и папа мне пло него йасказывайи. Но давно, я ещё бый майенький…

— Ровно год назад, — садясь на край его кровати, понимающе кивнул Эдриан и осознал, что для Эди и Давины это первое Рождество в качестве сирот.

— Они не вейнутся, да?

— Прости, Эди, нет. Мамы и папы больше нет, — честно сказал он и притянул к себе притихшего мальчика, гладя его по острым лопаткам.

— А ты? — Эдриан не понял вопроса, но переспросить не успел, Эди сам развернул мысль: — Ты есть? Ты будесь моим папой?

* * *

Ритуальный зал, освещённый одинокой свечой, прятал во мраке выщербленные плиты и потрескавшийся потолок. Эдриан знал, что даже простые ритуалы требуют концентрации, и потому просто стоял и смотрел во тьму, стараясь успокоиться. Слова Эди поразили его. Когда Давина назвала его папой, он удивился, конечно, но больше обрадовался. Пусть Рудольфус любил девочку, отцом в полном смысле слова он ей не стал. Давину воспитывали эльфы, а отец и дядя стали уделять ей внимание, только когда почувствовали в её адрес угрозу. Они апостериорно любили наследницу рода Лестрейндж и лишь начинали узнавать живую девочку Давину. С Эди ситуация обстояла иначе. Мэддисон рассказала о семье Пьюси достаточно, чтобы Эдриан изменил мнение о Филиппе. Тот был, конечно, ужасно неприятным человеком, но — вне дома, с чужими, с семьёй же вёл себя совершенно иначе. И сына — обожал. Эдриан умел считать и знал о прошлом Пьюси немало, а потому прекрасно понимал причины: Филипп был старше, был дважды женат, но лишь Диана смогла подарить ему долгожданного наследника. Эди рос с любящими, заботливыми родителями, и потому то, как быстро он готов был назвать папой другого человека, не могло не удивлять.

«Мальчик провёл в Лютном больше месяца», — напомнил себе Нотт и наконец приступил к подготовке ритуала. Жизнь на улице, в холоде и голоде, в страхе — конечно же, это сильно сказалось на характере маленького Эдриана, не зря Флинты были поражены переменами в нём. Но сильнее их удивлял тот факт, что Эди доверял одному лишь Нотту — других взрослых он не просто опасался — боялся до слёз и нервного заикания. И время никак не сказывалось на этом отношении. Эди улыбался Мэддисон, когда стоял рядом с Эдрианом, но стоило тому отойти, и мальчик замыкался, старался увеличить дистанцию между собой и всеми остальными взрослыми… про Квентина и вспоминать не приходилось. Эди даже от Лукаса с Дугласом старался держать на расстоянии, максимум, кого он спокойно подпускал — Маркуса, да и то это произошло не сразу.

Расставив свечи, Эдриан разделил травы на равные числу обитателей дома пучки и наконец приступил к ритуалу.

Когда всё закончилось и он вернулся в жилую часть дома, часы в гостиной показывали, что до полуночи осталось шесть минут. Эдриан удовлетворённо улыбнулся. Взял со стола специально оставленные домовиком фрукты, конфеты, пшеничные лепёшки и кусок запечённого мяса, надел тёплую мантию и вышел из дома. Мороз бросился в лицо, укусил нос и щёки, ледяное безмолвие и лунные тени наводили на мысли о потустороннем, пугали далёким треском ветки под птицей, хрустом снега под лапой ночного зверя. Эдриан поправил шарф и зашагал к деревьям.

Он любил мэнор и с раннего детства ощущал сродство с ним, а потому даже в самую ненастную ночь, зная, что на мили вокруг он единственный человек, никогда не испытывал дискомфорта и не боялся. Но сегодня уже не в первый раз ловил себя на чувстве, что где-то в тенях притаился наблюдатель. Страха по-прежнему не было, но палочка сама собой скользнула в руку. Собственные шаги заглушали шорохи, мир вокруг словно застыл в ледяном плену, но чувство не проходило. Заходить далеко в лес Эдриан не стал, разложил подношение, прочитал в раннем детстве заученные катрены ритуальной благодарности духам, невербально зажёг букет из пшеницы…

И вот тогда-то и увидел его. Здоровенная зверюга с горящими огнём глазами пялилась на него из-за деревьев. По телу пробежала волна дрожи, ладони моментально вспотели, а во рту пересохло. В памяти поспешно всплывали детские страшилки, легенды о великанше Гриле⁽¹⁾ и её «милом» питомце⁽²⁾, и прагматик-Нотт почти готов был поверить в Йольского кота, когда застывшая зверюга пошевелилась.

Кот и вправду был здоровенным, но до быка ему было далеко. Объёма ему придавал занесённый снегом куст, под которым он прятался, а зловещее свечение глаз было не более чем отсветом горящего в руке Эдриана букета. Снежно-белый кот, не сводя глаз с человека, сделал неуверенный шаг, потом другой; запах мяса будоражил его разум и заставлял забывать об осторожности.

Эдриан не двигался. Кот был, конечно, не Йольским, но ссориться с ним желания не было. Подношение духам было совершено, но духи на то и бесплотные, что материальная составляющая их не интересовала, голодное же животное вполне заслуживало по случая праздника роскошного ужина.

— Иди, не бойся, — позвал Нотт, улыбнувшись. Пшеница как раз прогорела, и Эдриан завершил обряд широким взмахом — рассеивая пепел. Огонь потух, но из-за снега было всё прекрасно видно, в том числе и кота, который в темноте почувствовал себя увереннее.

Зашагав к дому, Эдриан внезапно почувствовал такую лёгкость, что изумился. Что бы ни говорили грязнокровки, но ритуальная магия нужна самим магам — для жизни в гармонии с природой, духами и самими собой. Со смерти отца ему вечно было не до того, чтобы следовать предписаниям предков — большую часть праздников колеса года Эдриан проводил в Хогвартсе, где не нужно было думать о том, как достать еду или дрова для камина, а потом — отвык и стал забывать. Но затопившее сейчас чувство было настолько приятным и правильным, что он дал себе слово больше не совершать этой ошибки и проводить все необходимые ритуалы и — обязательно научить этому детей.

Эдриан уже почти дошёл до дверей дома, когда за спиной послышался хруст. Обернувшись, он увидел кота, бегущего к нему длинными прыжками. В десятке ярдов животное остановилось, потопталось и медленно и осторожно стало приближаться.

— Я всё оставил там, — негромко сказал Нотт, — больше ничего нет.

Кот, разумеется, не ответил. Когда он подошёл ближе, Эдриан понял, что кот ещё меньше, чем показался. На открытом пространстве стало заметно, что шерсть застыла дыбом и теперь топорщилась смёрзшимися в сосульки иглами…

— Так ты что, низзл? — удивился он вслух и вспомнил, что подумывал купить сыну низзла. — Хм! — сказал Эдриан и позвал домовика. — Лаки!.. Приведи его в достойный вид. А ты, — повернулся он к коту, зная, что низзлы отлично понимают человеческую речь, — если проявишь лучшие стороны характера, может, даже сможешь остаться в доме.

Кот промолчал, Лаки с опаской к нему приблизился, но сопротивления не последовало, и, на пару секунд метнувшись в дом, он возник перед котом с куском мяса.

— Кыся, кыся, — подрагивающим голосом позвал Лаки, не осмеливаясь хватать кота, которого едва превосходил размерами, и перемещаться.

Эдриан посочувствовал бы ему, но…

Остановившись на крыльце, он повернулся к лесу. Обозревая свои весьма просторные владения, он улыбался. За спиной спали дети, кладовые наконец радовали глаз не пустыми полками, спальня была отлично протоплена, и впереди его ждали длинные выходные, которые можно провести в праздности.

— Да ты счастливчик, лорд Нотт, — пробормотал он с улыбкой, зевнул и наконец отправился спать.

* * *

О состоянии кота Лаки отчитался сразу, как только хозяин спустился на завтрак. Животное было здоровым и неглупым, но диким. Купаться отказался наотрез — говоря это, Лаки стыдливо спрятал за спину исцарапанную руку, — а вот к эльфийским чарам отнёсся спокойно и позволил себя почистить. Эдриан приказал пока не выпускать гостя к детям — сначала нужно было самому с ним познакомиться, возможно, слегка приручить с помощью специальных чар, оценить степень опасности для малышей и уже после этого принимать решение.

«Всех сирых и убогих в дом тащишь, — фыркнул он на себя, но ни на йоту не изменил мнения. Он хотел купить Тео низзла, но пожалел крупную сумму. Теперь, благодаря больному магглу и его отчаянной жене-волшебнице у него появились свободные средства, однако кот пришёл сам… — Может, это подарок от духов на Йоль, — с усмешкой подумал он, — от таких подарков не отказываются!»

Рождество отмечали в семейном кругу — Эдриан не собирался лишать детей дополнительно праздника, — и прошло оно весело. Без нужды вставать рано, они просыпались с первыми лучами по-зимнему медлительного солнца, неспешно завтракали, гуляли на постепенно расширяющейся безопасной территории, играли в снежки, вместе читали «Историю Хогвартса» и подаренный Мэддисон пухлый томик «Сказок народов мира» и просто были счастливы.

Во время дневного сна детей Эдриан занимался домом. Каждый раз при виде запустения его настроение портилось, но за час-другой махания палочкой и эльфийской магии им с Лаки удавалось привести в порядок очередное помещение, и настроение снова поднималось. Праздничные скидки и рождественская атмосфера поспособствовали приобретению множества нужных товаров по сниженным ценам, так что одной проблемой стало меньше. Эдриан не был мастером на все руки, и всё же благодаря «умным книжкам» у него прекрасно получалось обходиться своими силами. Капитальный ремонт затевать он всё равно не собирался — не то время, не те финансы, — а на заделку щелей, устранение трещин, замену разбитых стёкол и серьёзную очистку почерневшего от возраста и плохих условий, но всё ещё крепкого дерева полов и перекрытий его хватало.

В многочисленных сундуках на чердаке обнаружились ковры в отличном состоянии — стало понятно, откуда взялась громамонтовая шкура перед камином — и даже новенькие шторы. Написанная неизвестной рукой записка даже любезно указывала, что «бордовые — кабинет, голубые — спальня, сталь — гостиная». Голые окна кабинета изрядно нервировали Эдриана, избавившегося от докси радикально — вместе со шторами, так что «бордовые — кабинет» он встретил с восторгом.

Старый домовик, про которого хозяин успел забыть, с беззубой улыбкой шаркал за Эдрианом и Лаки, указывал на самые проблемные места, иногда даже помогал — насколько хватало сил. А ещё он оказался отличным дрессировщиком для кота — йольское чудовище слушалось его беспрекословно и даже мурчало, когда скрюченные возрастом пальцы эльфа зарывались в его шерсть.

В Министерство Эдриана вызывали трижды: два раза Байерс присылал сов из-за сложности заказов, а в третий раз записка с «просьбой» явиться была подписана Грюмом.

«Нужна твоя помощь, Нотт. Как прочтёшь — бегом в Аврорат».

Кратко и по существу.

Эдриан не стал испытывать терпение Грозного Глаза и уже через полчаса был в указанном месте. Бывать внутри Аврората ему ещё не доводилось, а уж в качестве приглашённого мастера и подавно, так что он с интересом осмотрелся… но ничего выдающегося не увидел — обычный министерский отдел, не отличающийся от его собственного даже планировкой. Впрочем, полностью удовлетворить любопытство ему не дали, проводив к причине, по которой ему отправили «приглашение».

Проблема была серьёзной и как раз в его компетенции — стационарный портал перестал работать. Нотт вспомнил вопросы Тёрнера, оценил состояние пространственных чар и, не увидев причин для вежливого недоумения, в резкой форме высказался об умственных способностях авроров, которые вместо того, чтобы обратиться к нему раньше, когда появились первые признаки сбоя в чарах, рисковали собой и жизнями задержанных, продолжая эксплуатацию неисправного оборудования.

Авроры отповедью прониклись и поспешили скрыться в кабинетах и не нервировать мастера, от которого зависела их безопасность. Выпустивший раздражение Эдриан хмуро приступил к ремонту, поражаясь, как никто до сих пор не пострадал, и к тому моменту, когда работа была завершена, наблюдающий за ним Грюм не поленился самолично выразить благодарность — в своей манере, конечно, но тем не менее.

Рождественские праздничные дни подходили к концу, но Эдриан был только рад: выходные хоть и были наполнены радостью, оказались перенасыщены работой и знатно утомили, и возвращение в обычную будничную атмосферу казалось самым верным развитием событий.

Бонус — кот. Даже 2 кота.

Почти Йольский

http://kotemot.com/uploads/images/00/07/37/2014/11/16/f4c65f.jpg

и милый (арт с конкурса Роршаха, по которому писался фик "Роскошь") — кроме размера, котик идеально показывает то, что увидел в ночном лесу Эдриан

https://fanfics.me/images/fanart/2020/05/17/431589708313.jpg

2.11.2020

1) Гри́ла — исландский мифологический персонаж, чудовищная великанша, живущая в горах Исландии. Страшилка для непослушных детей; родители пугают своих чад рассказами о том, что Грила приходит с гор на Рождество в поисках ослушников, которые не хотят есть или постоянно ноют.

Вернуться к тексту

2) Йольский кот — исландский мифологический персонаж, чудовищный чёрный кот величиной с быка, с горящими огнём глазами, живущий в горах в пещере с семьёй Грилы. Именно Йольский кот тех детей, которые за год отличились не в лучшем виде (сильно проказничали, были непослушными, хулиганили) может забрать с собой или съесть.

Вернуться к тексту

Январь пролетел стремительно. Нотт-мэнор занесло снегом по самые окна, ударили холода, а разыгравшаяся не на шутку метель поставила окончательную точку — о выходе из дома нечего было даже заикаться.

Тилли отчитался, что дети уснули, и Эдриан отпустил его — вымотанные эльфы нуждались в отдыхе. Из-за затянувшейся метели дети вынужденно сидели взаперти, и к выходным количество энергии в них превысило уровень воспитанности, так что о послушании они напрочь забыли. Лаки бился головой обо всё, на что падал его взгляд, когда рассказывал, как прошёл день, и потому в будни его доклад растягивался минут на двадцать — эльф бросался то к шкафу, то к столу, то к двери, и не всегда хозяин успевал его перехватить. Но сегодня была суббота, Эдриан не пошёл на работу и смог самолично оценить все прелести отцовства трёх буйных детишек, запертых в доме.

Стоя у окна и потягивая тёплое молоко из толстостенного бокала, он смотрел на неровный слой снега снаружи и думал о том, что расчисткой территории придётся заняться не дожидаясь лета. Уже сейчас дети начинали проявлять излишнюю самостоятельность, пробовали на прочность взрослых и домовиков, и по мере взросления это обещало стать проблемой. Чары их ещё удерживали, однако стоило хотя бы одному из детей испытать сильную эмоцию — и стихийная магия напрочь сносила все ограничители и щиты. И Эдриан боялся даже подумать, что будет, когда его малыши выйдут за пределы безопасного «дворика» и сунутся в лес. Он попытался вспомнить, кто водился на территории поместья в прошлые века, и потерпел поражение. Сам он застал уже запущенную версию мэнора, и в детстве ему не разрешалась покидать ровно тот же «дворик», где сейчас играли его дети. В подростковом возрасте, в одночасье лишившись отца и приобретя титул лорда, Эдриан сунулся было в окружающий дом лес… и едва унёс ноги. Не мантикора или акромантул встретились возомнившему себя взрослым Нотту, а всего лишь кабан, но и встреча с обычным немагическим диким животным чуть не стоила ему жизни. За полтора века, что леса и поля жили собственной жизнью без вмешательства хозяев, в них кого только не расплодилось. Укрытый от магглов и магов мэнор был целиком и полностью автономен… и вымершие или исчезнувшие в Британии виды разгуливали по нему, как по собственному дому.

«Охоту устроить, что ли?» — лениво думал Эдриан, не представляя, как в одиночку справиться с ситуацией. Идея неожиданно показалась не совсем бредовой, и он решил поделиться ей с друзьями. В конце концов, с развлечениями у бывших Пожирателей смерти после исчезновения Лорда дело обстояло не очень, и все они отчаянно скучали, притворяясь порядочными обывателями и просто отцами семейств.

После Рождества Визенгамот собирался ещё дважды, но на этом всё и завершилось. То ли места в Азкабане кончились, то ли мудрые старцы наконец вспомнили, что зал суда — не арена для свершения покрытой мхом мести, но больше не было арестов, обысков и показательных процессов. И хотя коситься друг на друга маги не перестали, открытых конфронтаций больше не случалось. Для самого Эдриана это значило лишь то, что можно перестать бояться, хотя он давно уже перестал вздрагивать при появлении на горизонте авроров и даже завёл с некоторыми из них тёплые приятельские отношения. А вот для остальных перемены были ощутимыми. В Министерстве снова гордо вышагивали многие их тех, кто на протяжении последних месяцев отсиживался по мэнорам, снова строились альянсы, снова волшебники были готовы «дружить против кого-то», снова коридоры и кабинеты пронизывали тонкие незримые нити будущих сетей интриг.

Девлин Вайтхорн наконец вернулся на родину, и Квентин теперь был весь в делах, даже вечерами частенько не находя времени на то, чтобы приветствовать гостей. А между тем расширившееся семейство Ноттов регулярно навещало Мэддисон и Маркуса, а после нового года и принимало ответные визиты.

Эдриан открыл мэнор… вернее, снял мощные щиты с поместья и настроил камин на близких знакомых, так что с недавних пор дети вполне свободно могли перемещаться в гости друг к другу.

Теодор с Давиной отлично вписались в быт коттеджа и с одинаковой радостью носились с Маркусом по дому и вокруг него или сидели рядом с миссис Флинт, когда та занималась домашними делами, рассказывая им сказки. Про Эди такого сказать было нельзя. Время не изменило его отношения ко взрослым, и вопрос с его местом жительства был окончательно закрыт: мальчик выбрал себе дом, отца, брата и сестру и определился с личностью лучшего друга, но впускать в свой мирок старших Флинтов отказался наотрез.

Люциус вернулся к активной жизни, и теперь Эдриан имел удовольствие встречать его не только в тёмной гостиной Малфой-мэнора или своём собственном кабинете, где они до сих пор работали над проблемой снятия проклятия Беллы Блэк, но и в коридорах Министерства. Его личная жизнь окончательно развалилась, и хотя разводы в их среде не были приняты, отказавшийся от идеи овдоветь Малфой всё чаще стал думать в этом направлении. Останавливало его только опасение потерять сына. С Драко Эдриан познакомился в начале января и не мог после этого отделаться от мысли, что проклятие, чуть усложнившее жизнь Давины и Нарциссы, для этого мальчика стало настоящим несчастьем. Милый, как херувимчик, Драко был настолько одинок, что это пугало. В окружении Малфоев было немало знакомых, чьи дети по возрасту подходили в друзья их сыну, однако большинство из них были сочтены Нарциссой неподходящей компанией, а сам Нотт… Эдриан не мог запереть Давину и Эди в спальне, пока Тео играл бы с новым другом.

Аврорат, успевший привыкнуть к насыщенным будням во время противостояния и последующей охоты на Пожирателей смерти, не успел заскучать, министр — не без нашёптываний со стороны заинтересованных лиц — распорядилась очистить страну от послевоенного мусора, и в Лютном начались чистки. Люциус как-то уговорил друга на «вечер социализации» — выпить в одном из баров Лютного, и они едва унесли ноги: авроры подошли к делу с большим рвением, чем при рейдах на Пожирателей смерти — риск получить Аваду промеж глаз в Лютном был значительно ниже, а потому можно было притвориться смелым аврором без страха и упрёка. Нотт порадовался, что успел закупить всё необходимое, и потому невозможность попасть в Лютный не стала серьёзным препятствием для всё ещё продолжающегося ремонта…

Как бы то ни было, к началу второй недели февраля Эдриан успел всесторонне обдумать неожиданно пришедшую мысль об охоте и утвердился во мнении, что идея достойна осуществления. С составом приглашённых, правда, было сложно определиться.

— Как смотришь на возможность размяться и помахать палочкой? — спросил он Малфоя после очередного вечера бесплодных попыток найти в книгах нужное проклятие.

— Положительно! — растирая шею, тут же отозвался тот, даже не задумавшись. От пыли, мелких шрифтов и корявых почерков авторов книг и свитков они оба устали. Эдриан рассказал, что именно он задумал, и Люциус заинтересованно выпрямился. — Отличная идея! Слушай… действительно отличная! У меня от этих бумажек… А так и развлечёмся, и палочками намашемся в своё удовольствие, ещё и на свежем воздухе побываем!

— Флинта хочу позвать… Ты как?

— Мы никогда не сорились, — равнодушно пожал плечами Малфой. — Я не против. Только…

— Что? — предчувствуя подвох, Эдриан захлопнул очередной гримуар и вопросительно поднял голову.

— Сам сказал, что понятия не имеешь, кто водится в твоём лесу, — издалека начал Люциус. — Мы втроём, конечно, не магглы, за какой конец держать палочку, отлично знаем, но…

— Люц, — простонал Эдриан, — ну ты снова это делаешь! Ведь просил же — без велеречивых вступлений! Давай прямо, а?

Признавая справедливость слов, Люциус извинительно улыбнулся.

— МакНейр — спец как раз в этом вопросе…

— Нет.

— Эд, — не обратил внимания на категоричный ответ тот, — ну перестань! Заодно и помиритесь. Я с Уоллом обсуждал вашу стычку, он признал, что погорячился.

— Да что ты говоришь? — съязвил Нотт.

— Серьёзно, не дело это, — продолжил уговаривать Малфой. — Времена сам знаешь какие были, все на нервах… Он извинится, обещаю.

— Я подумаю, — с сомнением качнул головой Эдриан, не желая сейчас забивать голову мыслями на эту тему, хотя то, в каком именно месте он видел макнейрские извинения, озвучить хотелось.

Но Эдриан промолчал, и они просто вернулись к обсуждению следующих шагов в поисках способа найти и снять проклятие.

И хотя видеть МакНейра не было ни малейшего желания, справедливость слов Малфоя он не мог не признать. Уолден был профессионалом и лучше любого из них мог справиться с любым опасным существом. Да и врага такого Эдриану было не нужно… И всё же он не мог забыть, что Уолден «не убивал людей», а потому не желал с ним общаться.

* * *

С Флинтом договориться было сложнее. Сначала пришлось вылавливать его в обеденный перерыв, потому что застать даже вечерами не получалось — раз за разом хозяина не оказывалось дома.

— Да в мастерской же своей, — недовольно поджала губы Мэддисон, — снова обед пропустил… Пойдёшь к нему? Тогда захвати хотя бы бутерброды.

Эдриан с готовностью согласился исполнить роль посыльного и отправился к мастерской Флинта — отдельному строению, где Квентин проводил все стадии подготовки древесины и занимался непосредственным изготовлением рукоятей. «Нимбус-1001» по-прежнему был в числе популярных мётел, однако Вайтхорн в добровольном изгнании не сидел сложа руки и, вернувшись, порадовал компаньона новым проектом. Следующая модель, «Нимбус-1500», едва превосходила предшественника — на взгляд Эдриана разница в скорости в одну милю в час ничего не значила, — однако и Вайтхорн, и Флинт были абсолютно убеждены, что «полуторка» завоюет новых поклонников легко и просто и за счёт увеличенной скорости, и, конечно же, благодаря новому дизайну.

— Эд, да я бы с радостью, но времени вообще ни на что не хватает. Частенько приходится выбирать: сон или еда. А на развлечения… — он досадливо отмахнулся. — Без меня, друг.

— Квин, а ты себя давно в зеркале видел? — Эдриан хоть и понимал, что движет Флинтом, продолжал настаивать — очень уж ему нравилась идея совместной охоты. — Ты ж загоняешься. Жена с детьми скоро вообще забудут, как ты выглядишь. У тебя синяки под глазами размером с Ирландию. Никуда твои мётлы не убегут, а Вайтхорну напомни, что не по твоей вине бизнес встал.

— Девлин мне и сам говорит, что я взял слишком бурный темп, — выступил на защиту партнёра Флинт, — но почти полгода простоя ударили серьёзно. Ещё и прошлые поставки пришли в негодность — зачаровать своевременно не успели, Девлин же внезапно сбежал, вот материал и погнил…

— До весны наверстаете. За окно глянь, кто сейчас на ваши «Нимбусы» сядет? Сдует же к дракклам, а потом останки припорошит снежком. — Эдриан покачал головой. — Тебе б выспаться. Мордред с ней, с охотой, и без тебя повеселимся, но ты перегибаешь.

— Чтобы к весне сели, мётлы сейчас надо поставить на поток, а я вон застрял: чары не ложатся на форму, и хоть что делай!..

Сев на любимого конька, Квентин минут пятнадцать распинался о проблемах метлопроизводства, пока Эдриан не всунул ему в руку переданный Мэддисон пакет с бутербродами и не стал прощаться. Согласия он, правда, так и не получил, однако когда определился с датой охоты, приглашение с совой отправил и Флинту — и не удивился, что его приняли.

— Мэдди заставила, — покаянно улыбался Флинт, выходя из камина за полчаса до назначенного времени. — Так и сказала: я замуж за сильного мужчину выходила, а не его тень. И отправила нас в гости.

И махнул рукой на то место, где минутой ранее стоял Маркус, уже успевший бросить «здрасть, лорд Нотт» и унестись в сторону детской.

— Лаки присмотрит, — хохотнул Эдриан и повёл друга в гостиную, чтобы скоротать ожидание остальных приглашённых за бутылочкой чего-то намного более крепкого, чем привычное молоко.

Появление в доме посторонних — МакНейра, — заставило Эдриана слегка понервничать. Расширять список посвящённых в его семейные дела он не собирался, а потому пришлось позаботиться о том, чтобы найти детям увлекательное занятие на весь день, закрыть центральную часть мэнора мощными чарами и приставить для контроля за ними эльфов. Рисковать он не намеревался.

Люциус вышел из камина с последним ударом часов, а сразу следом появился и МакНейр.

Оглядел гостиную, окинул хозяина долгим взглядом… получил тычок под рёбра от Малфоя и только тогда заговорил:

— Я погорячился, — сквозь зубы сообщил он, и было видно, насколько извинения корёжат его. — Беру свои слова назад.

— Ну и вот и славно, — заулыбался Люциус, однако Эдриан не позволил так просто замять неприятную ситуацию:

— Я принимаю ваши извинения, мистер МакНейр, и искренне надеюсь, что больше между нами не возникнет недопонимания, — ледяным тоном сказал он. — Вы были другом моего отца, да и Люциус отзывается о вас положительно, и только потому я согласился впустить вас в свой дом и выслушать. Но никаких вторых шансов не будет, я не Дамблдор.

Хоть и сказано это было вопреки любым законам гостеприимства, оказало ровно тот эффект, которого Нотт и добивался: МакНейр понял, что Эдриан больше не ребёнок и сын лорда Нотта, он сам лорд. Зато упоминание Дамблдора дало тему для начала разговора.

— Слышали, Снейп в Хогвартсе теперь преподаёт, — взял инициативу Малфой.

— С меткой-то?

— Именно. Гнида сдал нас всех…

— Не горячись, Уолл, — оборвал Флинт. — Если бы всех сдал — мы бы не коньячок Нотта попивали, а мёрзли в месте-которое-нельзя-называть.

Каламбур всех развеселил.

— Но что-то ценное он старику точно донёс, раз получил тёплое местечко, — сбавил обороты МакНейр. — У кого тут руки чистые? У Эда разве что — отмыть успел, пока детские пелёнки стирал, — он чуть растянул губы в подобии улыбки, давая понять, что шутит и вовсе не хочет оскорблять хозяина. — Но Снейп по числу смертей и мне фору даст, а глянь-ка — профессор.

МакНейр сплюнул, а Эдриан не удержался от удивления:

— В каком смысле, даст фору? Он же в основном в лаборатории отсиживался? Или я чего-то не знаю?

— Ну… Я-то по старинке действовал, палочкой, много народа так не убьёшь же, только прицельно, — у МакНейра хватило совести потупиться, — а носатый массово зельями травил.

— Кого он травил? — не понял Флинт, и они с Эдрианом ошарашенно переглянулись: в достоверности сведений они оба не сомневались, МакНейр не стал был говорить такие вещи без доказательств, но поверить в их правдивость было слишком сложно.

— Магглов же, — удивился их неосведомлённости Малфой. — Лорд же чистил наши территории… — Он замолчал, встретив непонимание, и как-то беспомощно повернулся сначала к МакНейру, а потом обратно к Нотту с Флинтом. — Вы правда не знали? Хм… Тогда сначала предыстория. — Мужчины кивнули. Эдриан призвал бутылку, разлил коньяк по бокалам и кивнул Малфою, чтобы начинал рассказ. — Неподалёку от Хогвартса есть ещё одно место силы, лишь немного уступающее школе по мощности источника. Однако если в Хогвартсе магия буквально сочится из земли, в том месте она действует намного мягче — источник глубже. Ходили слухи, что там был мэнор Певереллов, многие пытались найти хотя бы развалины старого дома, но максимум, что обнаруживали — наглухо зачарованное место, в которое никто так и не сумел пробраться. За прошедшие века попыток было множество, но успехом ни одна не увенчалась, и в конце концом про это место стали забывать. В общем, кроме самого источника, ничего интересного там нет — ни редких растений, ни ценных животных, место не самое удобное, к тому же заболоченное, и когда там стали селиться магглы, маги не заметили. Сначала их было мало — пара семей, но магглы же плодятся, как… Уизли. Когда волшебники узнали, что в месте силы творится, попытались ситуацию исправить, да вот только опоздали на век-другой. Магглы давным-давно его обжили, а недавно там обнаружили залежи какого-то ценного металла⁽¹⁾, и небольшой городок превратился в промышленный центр. И Министерство, и МКМ с подачи Дамблдора пытались по-тихому от них избавиться — антимаггловские чары устанавливали, портили оборудование, зелье страха распыляли, но ничто не помогало — те, на кого магия подействовала, уезжали, но на их место тотчас же приезжали всё новые и новые магглы, и работа продолжалась… Ну и Лорд решил, что пора вмешаться.

— И перебить их? — недоверчиво усмехнулся Эдриан.

— Почти, — не смутился Люциус, а Нотт, наоборот, подавился собственным смешком. — Убийства бы непременно привлекли интерес, а нам это было совершенно не нужно, потому когда обсуждали, какой способ действий выбрать, Снейп предложил устроить серию несчастных случаев. Я не очень разбираюсь в вопросах безопасности добычи чего бы то ни было из недр, с этим вопросом к гоблинам, но речь шла о каком-то отравляющем газе. Но что-то классически пошло не так, — он хмыкнул и демонстративно закатил глаза, намекая, что сам бы точно не допустил ничего подобного. — То ли Снейп ошибся, то ли вмешался Господин Случай… В общем, пара сотен трупов без следов насильственной смерти и объяснения причин произошедшего заставила магглов засуетиться, но не отступить. А нам после такого уже было просто глупо сдаваться, так что акцию повторили, снова отравив всех, кто там был. Приехала комиссия, долго разбиралась, ничего не нашла… После третьего отравления магглы наконец признали, что «из земли выделяется смертельный газ, а шахты усугубили ситуацию».

— Снейп маньяк, — усмехнулся МакНейр, и в его устах оценка была зловещей.

— Как ему только в голову пришло… — поражённо протянул Квентин.

— Говорит, идея не его, — пожал плечами Малфой. — Вроде бы что-то подобное недавно произошло по естественным причинам⁽²⁾, поэтому-то магглы так легко и поверили в версию с газом. Ну и вроде как он не рассчитывал на летальный эффект, хотел притравить без последствий, но… Не верю я, что можно настолько «удачно» ошибиться.

— Так, — хлопнул по подлокотнику поражённый историей Эдриан, — хватит страшилок. Допиваем и — пора на охоту, господа Пожиратели.

2.11.2020

1) Речь о вольфраме.

Вернуться к тексту

2) Реальная история с озером Ньюс в Камеруне.

Вернуться к тексту

Когда всё пошло не так?

Эдриан не смог бы ответить, даже если бы от этого зависела годовая премия.

Начиналось, по крайней мере, всё довольно банально.

Размышляя о необходимости очистить ближайшие к дому территории, чтобы без страха выпускать детей одних играть на улице, Эдриан отдавал себе отчёт, что на расстоянии в сотню ярдов вряд ли встретит что-то, способное впечатлить боевых магов. И от трёх иксов⁽¹⁾, конечно, нужно было в перспективе избавляться, но для того, чтобы гости не заскучали, стоило отправиться подальше, где точно найдётся объект для сброса накопившегося напряжения и агрессии, а не только зайцы с лисами. В конце концов, если он сумеет заинтересовать того же МакНейра, в дальнейшем не придётся нанимать его за немалые деньги, Уолден сам станет напрашиваться в гости. И потому выбор пал на участок почти на границе мэнора, у развалин древней сторожки, где сам Эдриан в последний раз был лет в восемь — тогда отец показывал ему владения и рассказывать историю их рода.

Ухватив за руки друзей и МакНейра, он переместился на несколько миль от дома. Эдриан понятия не имел, с кем они могут столкнуться, и однако же не боялся встретить ничего по-настоящему опасного.

Снег покрывал всё вокруг, скрывая неровности почвы, развалины бывшей сторожки и даже каменную ограду замаскировав под холм. Ручей был скован льдом, деревья застыли обледенелыми тенями; на первый взгляд всё было умиротворяюще спокойно… Однако Уолден уже выхватил палочку. Чуть согнув колени, готовясь к драке, он скользящим движением качнулся в сторону, создавая дистанцию между собой и остальными магами — чтобы не мешать друг другу при сражении, — и остальным передался его настрой. Ещё не видя опасность, даже не чувствуя её, но веря инстинктам опытного убийцы, они рассредоточились по поляне, настороженно оглядываясь и прислушиваясь.

Со второго взгляда становилась понятна реакция МакНейра. Снег вовсе не лежал ровным покрывалом, как показалось на первый взгляд, его пятнали сотни следов — едва прикрытых тонким слоем свежевыпавшего снега. Эдриан почувствовал холодок между лопаток — большинство существ, что оставили следы, он не мог опознать даже приблизительно. Копыта разных форм и размеров он оставил без внимания — олени, кабаны и другие жертвы в данный момент его не интересовали, зато крупные лапы…

МакНейр взмахом палочки сдул верхний дюйм снега, и со стороны Малфоя послышалось приглушённое ругательство.

— Вчера здесь кто-то знатно попировал, — констатировал МакНейр, рассматривая пятна крови на снегу. — Колись, Нотт, кто тут у тебя обитает?

— Без понятия, — не стал юлить тот.

— Вот это след медведя, — продолжил МакНейр, изучая отпечатки лап. — Ты в курсе, что на Острове не водятся медведи? — Эдриан закатил глаза. — Кто из твоих предков притащил медведя?.. Даже пару — один бы давно сдох.

— Найми некроманта, — огрызнулся Нотт. — Я, так уж и быть, впущу вас в семейный склеп — лично спросишь.

Уолден ожёг его взглядом и вернулся к изучению следов.

— Лани, лисы… хм… это след лунного тельца?.. Похож… Я уж думал…

— У нас гости, — тихо перебил Флинт напряжённым голосом.

Мужчины резко обернулись… и не удержались от восклицаний. Малфой выругался, МакНейр присвистнул, Эдриан же просто ойкнул при виде огромного, сравнимого размером с медведем, существа.

— Это, блядь, что? — изумлённым шёпотом риторически поинтересовался Флинт, оказавшийся к зверю слишком близко, и начал медленно и осторожно отступать. — Уолл, не молчи! Что за хрень и как её завалить?

Но МакНейр не спешил просвещать остальных, спешно накладывая на себя невербальные чары. Остальные без понуканий повторили его действия, укутываясь защитными чарами и не спуская глаз с принюхивающейся твари.

— Медведь, МакНейр? Серьёзно? — не удержался Нотт от язвительной реплики, рассматривая странное существо. — Так-то ты разбираешься?

— Скажешь, не похож? — огрызнулся тот. — Что за хрень-то?

Ответа на этот вопрос у Эдриана не было, поэтому он его проигнорировал.

Животное не проявляло агрессии, но и в спокойном виде заставляло бояться себя. И размерами, и внушительными когтями на по-медвежьи мощных лапах, а главное, покрытой кровью мордой с длинными клыками. С медведем его, правда, роднили только лапы да походка, в остальном он больше походил на енота-убийцу…

— Какая разница? — прервал их перепалку Малфой. — Валить её надо.

С этим спорить охотников не нашлось, и четыре палочки тотчас же были направлены на зверя.

— Авада… — начали в унисон произносить мужчины, когда зверь резко сорвался с места, уходя из-под траектории убивающего луча, и, за мгновение сократив разделяющее их расстояние, прыгнул.

Эдриан и сам не понял, как оказался перед замешкавшимся Квентином, отталкивая его и одновременно выкрикивая Экспульсо. Из-за спины раздались два голоса, и тварь на подлёте поймала сразу три луча: синий ноттовского взрывающего проклятия, убивающую зелень МакНейра и красный цвет оглушителя Малфоя. Послышался короткий яростный взвизг, и всё было кончено.

— Твою Моргану мать… — оценил ситуацию сбитый с ног Флинт, поднимаясь и делая шаг вперёд. — Эд…

— Да, Эд, — зарычал МакНейр, — какого хрена ты полез?!

— Квин не успевал…

— И потому ты перекрыл и нам обзор?! — он едва сдерживался от того, чтобы не послать следующее проклятие в адрес Эдриана.

Сердце бешено колотилось в груди, так что продумывать реплики не нашлось сил, и Нотт, чувствуя себя идиотом-гриффиндорцем, сказал то, что думал:

— Я не мог позволить Квентину умереть в Нотт-мэноре, Мэдди бы мне этого не простила.

— Понял, Уолл? — в несвойственной ему манере заржал Малфой, выпуская напряжение. — Нас с тобой никто спасать не будет потому, что мы не женаты на чудесной женщине Мэдди!

— Придурок, — обиделся Эдриан.

— Хорош ржать, — не оценил малфоевский юмор МакНейр, — тут ещё тысяча таких может обитать.

Люциус осёкся и закрутил головой, но лес был тих, и кроме залитой кровью поляны и туши непонятного зверя ничто вокруг не указывало на то, что на территории Нотт-мэнора водятся дикие животные.

— И всё же, что за тварь?

— Да ну не знаю я! — разозлился Эдриан, забывая о недавнем проколе. — Нет у меня малфоевских семейных хроник на три шкафа. Предки могли что угодно притащить… Единственное, в чём я уверен, так это в том, что драконы у меня не водятся.

— Ну спасибо, успокоил…

Осмотр животного подтвердил наихудшие опасения МакНейра, о которых остальные узнали лишь в момент озвучивания проблемы:

— Так и знал, — длинно сплюнул Уолден, — это самка.

— Ну точно: тысячи тварей уже выстроились в боевой порядок и ждут сигнала, чтобы напасть всей толпой.

— Люц, тебе весело? — зло спросил Нотт.

— Прости, это нервное, — кривовато улыбнулся тот. — Принимая твоё приглашение, я рассчитывал на оленя, а это…

— И зачем бы мне потребовалась твоя помощь при охоте на оленя? — не понял Эдриан.

— Мордред, Нотт! Благородные господа приглашают других благородных господ не зачем-то, а ради совместного досуга — в нашем случае, охоты.

— Так то благородные, — фыркнул Флинт, — а Эд вон тебя пригласил.

Эдриан рассмеялся, Люциус с Квентином обменялись улыбками, один лишь Уолден остался мрачен.

— Это не магическая тварь, — вдруг произнёс он и, подняв голову, шокированно уставился на остальных.

— В каком смысле?..

— В прямом. Нотт, у тебя где источник силы? Не под домом?

— Нет, — растерянно сказал Эдриан. — Думаешь, он повлиял на маггловское животное?

— Животное не маггловское, — как умственно отсталому первокурснику терпеливо пояснил МакНейр, — животное обычное. А как нам всем прекрасно известно, обычные хищники не селятся вблизи мест силы. Но этому деваться было некуда, у тебя же территория закрытая — ни войти, ни выйти без разрешения хозяина, — и вот что с ним сделала магия.

— В медведя превратила? — ехидно уточнил Люциус, не подходя близко даже к мёртвому зверю.

— Блядь! Ну не медведь, — вспылил тот, — не зазорно ошибиться, когда зверюга вымахала из-за магического воздействия! Ты размер следов видел? Назовёшь хоть одно подходящее животное? Медведь был самым разумным предположением.

— Не кипятись, — похлопал его по плечу Флинт. — Хоть большое, хоть мелкое, я вот впервые вижу такое. — Он посмотрел поочерёдно на каждого участника не слишком удачной охоты и спросил: — Ну что, продолжим, или одного монстра с нас хватит?

— Продолжим! — не дал Эдриану ответить Люциус. — Становится интересно!

Справившись с первой опасностью, маги словно воспряли духом. Нотт был абсолютно прав, когда предположил, что Пожиратели смерти заскучали: мирное время было выгодно и удобно, но после насыщенных событиями и опасностями дней казалось до ужаса скучным…

В лес они входили парами. Никаких тропинок не было заметно, следы если и были, то кроме МакНейра их никто не замечал, так что шли по большей части наугад. Лес безмолвствовал, но не зловеще, скорее настороженно приглядываясь к чужакам. Крепко зажатые палочки, пружинящая походка, внимательные глаза, так они шли около получаса, пока сосредоточенность не начала падать. Малфой остановился первым.

— Мне кажется, или мы куда-то не туда свернули?

— Прямо же шли?..

— Я имею в виду, что в этой части леса нет никого живого?

— Мерлин! — вдруг вскричал МакНейр. — Да чтобы я с тобой ещё раз куда-то пошёл…

Мужчины непонимающе уставились на него, и Уолдену пришлось пояснять:

— Охота, господа, — издевательски осклабился он, — это не пикник с мясом на тарелке. Сопите, как стадо землероек, топаете, как громамонты, теперь ещё и ноете…

— Уолл…

— Что Уолл, Люц? Оглянитесь! Всё живое смотрит на нас с удивлением, но без страха. Вон гнездо, видите? — и сам же себе ответил: — Ни хрена-то вы не видите. Зверьё абсолютно непуганое. Человека впервые видит и потому совершенно не боится. И знаете, что плохо?

— Что? — озвучил общее недоумение Эдриан.

— То, что вы такие же непуганые. Хорошо, что сейчас зима. Многие в спячке, другие — вялые. Хотя бы эти не нападут, защищая свои владения. Но хищники-то остались, а вы шумите…

— Кого ты засёк? — пока остальные переглядывались, Люциус внимательно посмотрел на приятеля и задал правильный вопрос. — Ты ж у нас тут специалист, вот и предупреждай, что мы упускаем из вида.

— Всё? — вдруг улыбнулся МакНейр и махнул рукой, предлагая двигаться дальше. — Мимо кучи зверья прошли, и мимо нас пробежало не меньше. Два оленя были — небольшие, думаю, двухлетки, лиса прошмыгнула рыжая, пара зайцев, считай, из-под ног выскочила, лань стояла и смотрела с изумлением… Ну как можно быть настолько невнимательными?!

И несмотря на то, что сам только что упрекал в излишнем шуме, стал рассказывать обо всём, что видел. Про норы, замаскированные снегом, и тех, кто мог быть их хозяином. Про гнёзда. Про поломанный кустарник — по высоте и ширине повреждений определяя зверя, что сквозь него прошёл…

Эдриан был поражён энциклопедическими знаниями человека, от которого за десятки лет знакомства слышал больше мата, чем обычных слов. МакНейр не был оратором, однако рассказывал интересно, с примерами из личного опыта…

Неожиданно он запнулся на середине слова и памятным по пожирательским временам жестом приказал всем не двигаться. Маги замерли, настороженно прислушиваясь, и вскоре смогли уловить отдалённые звуки тяжёлого дыхания. Эдриан узнал их сразу и без промедления замахал палочкой: трансфигурировал мантию в подобие кольчуги, призвал первую попавшуюся палку и превратил её в копьё, а затем обновил и усилил защитные чары.

Малфой и Флинт недоумевающе наблюдали за ним, а затем заметили одобрение во взгляде МакНейра и последовали примеру.

Кабан появился в тот момент, когда перед мысленным взором Эдриана пронеслась прошлая встреча с представителем его вида. Ещё не видя его, не ощущая исходящей от него вони, Эдриан знал, что его ждёт. Огромные клыки, красные маленькие злющие глаза, душераздирающий визг и мощь, способная смести с лица земли возомнившего себя серьезным противником лорда Нотта.

— Салазар!.. — выдохнул Люциус поражённо.

Отвечать ему никто не стал, но удивление было общим. Кабан был огромным. Не просто больше самых крупных животных его вида, а превосходящим в разы. Эдриан нервно сглотнул: в прошлый раз он едва унёс ноги от твари раза в три меньше этой, и до сегодняшнего дня считал, что повстречал чуть ли не самого крупного кабана в мире.

— На счёт «три»! — крикнул МакНейр, не меньше других впечатлённый увиденным.

Кабан взревел, словно поняв смысл слов, и слаженный залп устремился ему прямо в морду. В последний миг зверь сиганул вбок, две Авады пролетели мимо, а ещё две… бессильно затухли в шкуре.

— В морду цельтесь! — рявкнул Уолден.

И начался бой.

Эдриан больше не был четырнадцатилетним подростком, так что когда кабан побежал на него, не бросился наутёк, а аппарировал на десяток ярдов в сторону и продолжил атаковать зверя. Люциус взлетел дымным облаком и переместился к МакНейру, Флинт же успел вскарабкаться на дерево, в которое кабан и врезался всей тушей. Дерево, к счастью, устояло, а Квентин сумел на нём удержаться, и бой продолжился.

Когда наконец малфоевская Авада вошла кабану прямо в раскрытую в очередном грозном визге пасть и пробежавший ещё несколько ярдов зверь завалился на бок, никто не удержался от ругательств. Не магическая тварь пятого класса опасности, а обычная свинья едва не затоптала четырёх грозных Пожирателей смерти. Называть вот это вот победой — язык не поворачивался.

— Если что, у меня есть павлины, — протянул в тишине Малфой задумчиво. — Можно в них Авадами побросать, если заскучаем… И овцы лейсестерские⁽²⁾ — у них такая густая шесть, что и Авада завязнет…

— Лаки! — позвал Эдриан, покачав головой на бесхитростный комментарий Люциуса. — Забирай добычу.

Домовик вытаращил глаза на огромную тушу, икнул и, кивком выразив восхищение, испарился вместе с кабаном. Лишь изрытый копытами снег указывал на то, что на поляне произошло сражение.

— А мне даже понравилось, — произнёс МакНейр и рассмеялся.

— Да уж, развеяли скуку, — хмыкнул немного смущённый Нотт.

— Надо будет обязательно повторить! — хлопнул его по плечу Квентин.

Малфой только закатил глаза. Кажется, он не шутил насчёт павлинов.

* * *

Пока выбирались из леса и приводили себя в порядок, домовик успел разделать тушу и отправить огромную ногу в камин — запекаться. Благодаря чарам ждать долго не пришлось, и всего через час запечённое до румяной корочки ароматное мясо уже было распределено по тарелкам.

— А вкусно! — оценил Люциус с нескрываемым удивлением. — Такая тварь — а вкусная.

МакНейр рассмеялся, остальные тоже заулыбались.

— Не чета твоим павлинам, — улыбнулся Эдриан.

Малфой на мгновение насупился, но сразу же покачал головой:

— У нас раньше олени водились, я даже сам застал те времена, когда отец устраивал охоту…

— Водились, — подтвердил Уолден. — Да только мы их всех и перебили.

— Всех? — не поверил Квентин.

— Ручаться не буду, но да. По крайней мере в шестидесятых уже не встречались.

— А я даже не знаю, что у нас водится, — растерянно протянул Флинт. — Надо будет с отцом поговорить…

— Да то же самое, — перебил МакНейр с усмешкой. — Лисы, зайцы. Зато у вас в озере форель отличная. А твой дед как-то рассказывал, что келпи заплывали…

— Куда?! — изумился Квентин. — В наше озеро? Оно ж мелкое совсем?

— Не мелкое, а маленькое, — качнул головой Уолден, — разница существенная, друг мой. Глубина более чем впечатляющая, а вот размер — это да, не широкое.

За вкусным собственноручно добытым обедом и стаканами крепкого «Огденского» беседа текла умиротворяющим бальзамом. Они говорили о старых временах и будущем, о зверях и людях, о Министерстве и о близких, и чувствовали себя словно помолодевшими на годы и вернувшимися в беззаботную юность. Слишком давно обстоятельства вынудили их отказаться от привычного досуга, слишком въелись страх и недоверие, и теперь разноцветными лучами выпускаемое в зверя напряжение позволило наконец вспомнить о том, кто они, чего хотели, о чём мечтали.

Даже не считая Лорда, у них было много общих воспоминаний, и потому хоть и не были они по-настоящему близки с детских времён между собой и тем более с МакНейром, сейчас за столом царила истинно дружеская атмосфера. То и дело слышался смех, никто не следил за словами и говорит искренне то, что думал; произносимые имена были всем знакомы, как и вспоминаемые события. Четверо мужчин были совсем разными, но в главном они были похожи, как братья. Они знали своё место в волшебном мире и любили его несмотря ни на что и вопреки всему.

— А охоту я бы повторил, — на прощание сказал Флинт.

— И даже сделал бы её традиционной, — поддержал МакНейр.

— Я буду только рад, — широко улыбнулся Эдриан, делая знак домовику, и когда тот возник с тремя здоровенными корзинами, нарочито поклонился. — Уверен, следующая охота будет не хуже, ну а пока принимайте свою часть добычи.

7.11.2020

1) Существа, отнесённые к третьему классу опасности — ХХХ.

Вернуться к тексту

2) Длинношерстные тощехвостые овцы мясо-шерстного направления продуктивности. Одна из старейших длинношерстных английских пород.

Вернуться к тексту

Приближение весны совершенно не ощущалось — было холодно, снежно и серо. И всё же по календарю она должна была наступить уже через неделю, снег начинал оседать, всё чаще слышались птичьи трели, а это означало, что потепление было не за горами — пришла пора готовиться к смене сезона, покупать детям новую одежду…

Эдриан взял домой часть работы, рассчитывая завтра уйти в обеденный перерыв и без спешки выбрать в магазине старухи Мэгги вещи по составленному Мэддисон списку, и потому визит друга его не столько обрадовал, сколько показался несвоевременным.

— Квентин? — удивлённо поднял голову от расчётов Нотт и машинально бросил взгляд на часы. — Какими судьбами.

— С Мэдди поспорили, — падая в кресло, широко улыбнулся тот. — Мы с Марком хотели подарить метлу — заранее занялись, по прутику хвостовище собрали, в четыре руки рукоять обработали, зачаровали на совесть, остался последний штрих — памятная гравировка. Пришли посоветоваться, что лучше написать, а эта жестокая женщина нас обругала! Мол, нельзя такие подарки делать, не спросясь. Ну и вот.

Ничего не понимающий Эдриан молча смотрел на Флинта.

— Что скажешь-то? — по благодушному виду Квентина было более чем очевидно, что в ответе он не сомневается и потому не особо-то и нуждается, пришёл ради формальности да отвлечения, и всё же молчание Нотта немного сбило с него уверенность. — Эд? Ты против, что ли?

— Как только ты мне объяснишь, о чём вообще речь, я обязательно выскажу своё мнение, — хмыкнул тот.

— Подарок же, — растерялся Флинт.

— Эту часть я понял. От меня ты что хочешь?

— Так разрешения, — начал раздражаться Квентин.

— Прости, друг, я тебя не понимаю.

Больше минуты в помещении висела тишина. Эдриан видел, как в глазах Флинта зародилось удивление, сменилось изумлением и трансформировалось в недоверие, однако молчал. Он действительно совершенно не понимал, о чём твердит Квентин, а гадать не видел смысла — все его мысли крутились вокруг очередного порт-ключа невыразимцев.

— Эд… Ты не в курсе, когда у Эди день рождения?

— День… — он запнулся и охнул. — Мерлин… Не в курсе, конечно! Откуда бы мне знать?! Мордред…

— Спокойно! — наконец расслабился Флинт и улыбнулся. — Теперь будешь знать. Двадцать восьмого. Так что насчёт метлы?..

Нотт шокированно смотрел перед собой и не слышал вопроса.

— А у Давины когда? — наконец выдавил он из себя.

— Это у Малфоя надо спрашивать, — справедливо парировал Флинт.

— Точно, — запустив руку в волосы, он напряг пальцы и чуть не застонал. — Не верю. Я не знаю, когда у моих детей дни рождения!

— Да брось ты, — напрягся Квентин, видя, что Эдриан по-настоящему расстроен. — Можешь отмечать их второе рождение — когда ты их спас. Эд, это же ерунда!

— Ничего не ерунда! — разозлился Нотт, сжимая руки в кулаки и по-настоящему злясь на себя. — Если бы не ты, я бы и не вспомнил, что у детей вообще дни рождения бывают, пока письма из Хогвартса не начали бы приходить! — он раздражённо встал с места и принялся мерить гостиную длинными шагами. — Что ещё я упускаю? А ведь наверняка упускаю, и не мало.

— Эд, не принимай всё так близко к сердцу. Ну серьёзно, ерунда же. Себя вспомни, ты когда сам задумался о дне рождения? Если бы родители не отмечали, тебе было бы абсолютно наплевать… А как овдовел — ты вообще вспомнил про свой день рождения хоть раз? Так что с метлой-то? Одобряешь?

— Да, конечно… — рассеянно кивнул он, мыслями находясь далеко.

Чувствуя себя ужасным опекуном — даже мысленно после такого прокола называть себя отцом не хотелось, — Эдриан развернул бурную деятельность и за оставшиеся дни успел найти подарок, заказать у Фортескью угощение, украсить недавно приведённое в порядок помещение и приобрести новую мебель.

К празднику Эди — или как его начали называть Флинты, Джуниор — отнёсся спокойно. Метле, конечно, обрадовался, но, не получив разрешения сразу её опробовать, не слишком огорчился, а вот переезд в новую комнату воспринял в штыки. Пришлось вмешиваться Мэддисон — Эдриан был слишком удивлён реакцией, чтобы что-то сказать, — и объяснять, что Давина — девочка, а потому ни Эди, ни в ближайшее время Теодору невместно жить с ней в одной комнате. Когда Эдриан подтвердил, что действительно планирует и Теодора переселить в отдельную комнату сразу же, как тому исполнится три года, Эди наконец успокоился и смог по достоинству оценить подарок.

Первые недели Эди отчаянно скучал без привычной компании Тео и Давины, а затем привык, уверился, что отдельная комната вовсе не наказание, и жизнь вернулась в привычное русло.

Отметив четырёхлетие старшего ребёнка, Эдриан наконец созрел для поиска учителей, однако сразу же натолкнулся на непреодолимую преграду: он понятия не имел, где искать. Его самого учил отец — с деньгами у Ноттов всегда было плохо, так что альтернативу Джозеф даже не рассматривал, — но Эдриан не мог оставить работу, а проводить занятия лишь на выходных — этого явно было недостаточно. Прожив с этими мыслями пару недель, он решил поделиться с Люциусом своей проблемой. И вовсе не ради сочувствия, скорее из корыстного интереса: Малфой имел связи со всеми мало-мальски полезными людьми и наверняка мог свести с ними и Нотта. И тот не подвёл, вот только его предложение застало Эдриана врасплох.

— Приводи сына к нам? — лениво улыбнулся Люциус. — Я уже подписал контракт с Джефри Ракплугом, он отличный учитель, у них это семейная традиция: колдомедицина века с восемнадцатого не приносит такого дохода, как частные занятия. Его прадед учил моего деда, дед — отца, отец — меня, ну а сам мистер Ракплуг вот будет моего Драко обучать. — Люциус обновил коньяк в стаканах и пожал плечами. — Его услуги весьма дороги, однако разницы особой нет, одному ребёнку или двум показывать, как держать перо и палочку. Тебе экономия не помешает, а я только рад буду, если у сына появится друг.

Эдриан был тронут и польщён, однако согласиться не мог — речь шла не только о Теодоре. Помолчав, он понял, что не может просто отказаться без объяснений — дружба с Люциусом этого бы не пережила, так что со вздохом признался:

— Я опекун Давины.

Даже сейчас он не стал говорить про Пьюси.

Малфой изумлённо замер, отставил стакан и внимательно уставился на гостя. Нотт молчал, и с каждым мгновением тишина становилась всё более неуютной.

— Понятно, — в конце концов протянул Люциус, возвращая себе невозмутимый вид. — А я-то гадал, почему ты меня к сыну не подпускаешь.

— Прости, Люц, — искренне потупился Эдриан. Ему и вправду было некомфортно. — Сначала я не хотел распространяться из опасений, что девочку у меня заберут, а потом… не нашлось подходящего случая.

— Да уж, всего полгода прошло, конечно, подходящий случай не наступил, — язвительно усмехнулся тот.

— Не обижайся. Я правда не хотел тебе говорить. Но не в последнюю очередь потому, что ты сам не хочешь о Давине слышать. Сколько мы с тобой пересмотрели проклятий? Сколько времени провели бок о бок за обсуждением ситуации? Ты же ни разу её по имени даже не назвал, ни разу не спросил, как твоя племянница поживает, как, в конце концов, я трачу твои деньги. А мне она дочь. Меня такое отношение царапает.

— Хм. Я понял, — пристыженно кивнул Малфой, оценив искренность и суть доводов. — Надеюсь, всё это сидение бок о бок не будет напрасной тратой времени и нам всё же удастся разобраться с проблемой.

Возвращаться к теме учителей Эдриан не стал, однако названное Люциусом имя запомнил и через пару дней написал мистеру Джефри Ракплугу, интересуясь ценами и возможными вариантами. С ответом тот не задержался, мягко отказал и посоветовал обратиться к менее именитым коллегам, список которым любезно привёл ниже. Завязавшаяся переписка моментально испортила настроение. Мало того, что «менее именитые коллеги» называли заоблачные гонорары, так ещё и все как один совершенно искренне удивлялись, что Нотт не обратился к ним лет на пять-десять раньше. Справедливое по мнению Эдриана возражение, что сыну всего два года, понимания у учёных мужей не находило. Хороших учителей, как и хороших женихов, искать начинали порой задолго до зачатия.

Растерянно кидая письма с отказами в камин, лорд Нотт пытался найти выход из положения, в котором неожиданно оказался, и с ужасом осознавал, что преступно недооценил проблемы отцовства.

* * *

В конце марта, планируя очередную — уже третью — охоту, Эдриан вдруг понял, что больше нет нужды волноваться о деньгах. Он так привык считать каждый сикль, что увеличившаяся зарплата и премии, которые он получал почти каждый месяц, даже с учётом троих детей позволяли зажить на более широкую ногу. Да и отпавшая нужда в покупке мяса оказалась ощутимой: кабана они до сих пор не доели, слишком уж тот был огромен, а загнанный в первые весенние дни олень разнообразил стол и тоже по большей части отправился под чары стазиса в кладовую. Добавить сюда регулярно передаваемую рыбу из владений Флинта, о наличии которой хозяева вспомнили только после слов МакНейра, и…

— Лаки, — позвал Эдриан домовика, потерявшись в своих мыслях. — Скажи-ка, можно ли на территории мэнора выращивать… овощи, например? Или фрукты? Куриц завести, в конце концов?

— Да… Можно, хозяин, — чуть подумав, закивал эльф.

— А что для этого нужно? — азартно подался вперёд Нотт.

Но на этот вопрос домовик ответить не смог, и пришлось грандиозные планы оставить. Но не полностью от них отказаться: идея вернуться к автономности не на словах, а на деле, захватила мысли лорда Нотта. Отпустив домовика, Эдриан отправился в сад, от которого осталось одно название, и попытался по голым ветвям определить, что за деревья там растут. Он помнил яблоки… которые возненавидел после смерти отца, точнее, после того, как став сиротой, больше месяца питался только ими, пока Рабастан не узнал о его своеобразной диете и не начал носить бутерброды с сыром и мясом при каждом визите из дома.

В субботу, когда в гостиной собрались Флинт и МакНейр (Люциус невнятно отказался от участия, написав, что будет занят), Эдриан к собственному удивлению рассказал им о своих мыслях.

— Оно вроде и баловство, и дополнительная головная боль, но с другой стороны — лишним же не будет? Я не собираюсь хлеб выращивать, но по мелочи — хочу, чтобы было всё своё.

— Ты ещё лес не очистил, а туда же, в огородники-куроводы рвёшься, — беззлобно хмыкнул Уолден. — И кстати, про лес.

— Ты что-то узнал? — ничуть не обиделся Нотт.

— Ну… что-то. Расспросил портрет прадеда, старик подтвердил, что явление известное. Магическая живность просто растёт себе спокойно рядом с источником: чем ближе и сильнее источник, тем здоровее и сильнее зверь. А вот обычные животные под магическим воздействием меняются. Химеры не только в лабораториях рождаются. Твоя шкура, — МакНейр кивнул на покрывающую ноттовское кресло чёрную шерсть — мех того самого монстра, что они встретили во время первой охоты, — как ни странно, химерой не была. Это пусть и не слишком распространённый, но обычный зверь. Бинтуронг. Не слышали? Я, впрочем, тоже. Откуда он в Британии взялся, надо у некроманта спрашивать, — он подмигнул, процитировав ехидную реплику самого Эдриана, — а вот как выжил в неподходящих для себя условиях, ответить просто. Магия. Ну и вымахал зверь раз в десять крупнее, чем должен быть. Так что надо поосторожнее теперь быть. И эта самка, и кабан-великан… олени хоть прилично себя ведут. Но я бы не стал загадывать.

— Так кабаны не хищники же?

— Это ты им расскажи. Рыбу жрут, падаль жрут, мелких грызунов, лягушек всяких… В общем, свинья — она и есть свинья, даже если с непробиваемой Авадой шкурой.

— Давайте-ка сегодня не будем далеко забираться. И Люца нет, и весна на подходе, хочется расширить безопасную зону.

— Весна уже наступила, если ты не заметил, — залпом допил чай Квентин.

— Уверен? — кивнув на окно, за которым открывался вид на заснеженные голые деревья, издевательски улыбнулся Эдриан.

— По календарю наступила! — отмахнулся тот. — Полуторка через неделю на рынок выходит, так что дату я точно знаю.

Мужчины рассмеялись — кому что, а Флинту его новый «Нимбус-1500».

В этот раз охота получилась весёлой и совсем не опасной.

Заходили в лес прямо со стороны дома, и по просьбе Эдриана, «чтобы не скучно было идти», раскидывали чары, которые должны были стать первой линией защиты — обычные «пугачи» для диких или опасных животных, которые не вредили зверям, но вынуждали тех убираться подобру-поздорову подальше. Успевший всё заранее продумать Нотт шёл не наобум, а петлял согласно плану, прорубая дорогу для будущих тропинок. МакНейр уже привычно озвучивал всё увиденное, так что когда стали попадаться заячьи и лисьи норы, мужчины были готовы и не промахнулись — всего за час набив достаточно дичи, что прокормить две семьи и одиночку-Уолдена. Лаки следил за детьми, зато Тилли радостно носился между домом и лесом, успевая переносить добычу и готовить её к хранению, а первая партия зайцев уже вовсю крутилась на вертеле в камине.

Встретить нарлов испокон веков считалось признаком надвигающейся удачи, а вокруг дома Эдриана всего на расстоянии в милю-другую их обнаружилась целая колония.

— Через пару лет сюда можно будет детвору сгонять… флинтовского пацана так уже можно, — вдруг сказал МакНейр и, не став дожидаться вопросов, пояснил: — Иглы нарлов не очень дорогие, но за фунт можно до галлеона получить. А тут этих игл — на состояние.

— Они где-то в зельеварении применяются? — удивился Квентин. — Вроде только в шуточном зелье смеха используются… а больше я и не слышал.

— А кто говорил про зельеварение? — хитро прищурился Уолден. — В ритуалистике применяются. Особенно в жертвенной ритуалистике.

— Фу! Уолл! Мы мирные маги и знать не знаем ни о чём противозаконном, — напомнил Флинт.

Тот рассмеялся и продолжил путь.

Эдриан же промолчал, но в памяти как назло всплыли в юности прочитанные книги, где как раз описывалось, под каким углом правильно втыкать нарловские иглы, чтобы не убить жертву раньше времени и дать возможность ритуалисту получить максимальный отклик от пытаемой жертвы.

В этот раз охота не вышла удачной, хотя как посмотреть. Дичи набили предостаточно, пусть и мелкой, неопасной, зато сами ни разу не попали в рискованное положение и отделались парой царапин на руках или лицах от кустарников, через которые пробирались, да обнаружили пустующее логово неизвестного зверя. Норой эту пещеру назвать язык не поворачивался, её размеры впечатляли. Соваться внутрь, несмотря на отсутствие хозяев, не решились, а обследовавший всё вокруг МакНейр не нашёлся с ответом, кто там проживал.

— Всё, что могу сказать, следы свежие. Если не утром, то вчера хозяин был здесь.

В итоге решено было не нарываться и навестить логово в следующий раз — подготовившись.

Засиживаться допоздна не стали, почему-то без Малфоя не удавалось развеселиться, но прощались довольные проведённым днём и друг другом.

Проводив друзей (включив в их число теперь и МакНейра), Эдриан прошёл в центральную часть дома, куда не было хода никому из взрослых, кроме него самого, и остаток субботы провёл с детьми, позволив Лаки вернуться к его непосредственным обязанностям.

Всего за полгода его жизнь кардинально изменилась, и хотя сами перемены были пугающими, теперь, оглядываясь назад, он ни за что бы не отказался от всего этого.

Маленький Пьюси, который в момент знакомства с Ноттом был чумазым хрупким блондинчиком, успел отъесться и вытянуться в высоту, и рядом с младшими теперь выглядел почти взрослым. И Эди, и Давина перестали по-детски коверкать слова, а следом за ними и Тео начал говорить более чисто и правильно, и теперь Эдриану не нужно было догадываться, что за «бийсики» просит его детский сад — они болтали длинными предложениями и знали уже очень много слов, неизменно поражая папу своими способностями.

А ещё к изумлению Эдриана у Эди оказались пусть слабые, но задатки метаморфа, и с каждым днём он незаметно изменял свою внешность, даже сам не отдавая себе в том отчёта, и к весне пусть и не превратился в копию Теодора, но стал достаточно похож, чтобы вопросов, чей он сын, ни у кого не возникло. Комментировать Нотт это не стал и принял за благо. У него по-прежнему не было никаких прав на последнего Пьюси, и потому открывать общественности реальное положение вещей не хотелось, а так можно до самого Хогвартса скрывать истинную личность ребёнка и представлять его… да хоть собственным бастардом! Опять же, имя: Эди не реагировал, когда слышал, как окликают Эдриана, себя он с этим именем никак не ассоциировал, так что ничто не мешало конспирации ради превратить его в Эдварда или Эдгара. Ну а фамилию никто не станет спрашивать, видя его рядом с лордом Ноттом.

Довольный собственной хитростью Эдриан улыбнулся и вернулся к чтению «Истории Хогвартса», которая наконец-то подходила к концу.

8.11.2020

Эдриану наконец повезло найти в своей библиотеке книгу с проклятием, по описанию похожим на то, что Белла Лестрейндж наслала на сестру, и он поспешил написать Малфою. Потом закрутился с работой — Аврорат выследил малефика, практикующего детские жертвоприношения, и Грюм почти каждый день прибегал в портальное управление сам или присылал подчинённых за очередной «порцией» аварийных порт-ключей, буквально вырывающих авроров из лап смерти и переносящих в заботливые руки колдомедиков. Малефик был слишком опытным, чтобы легко сдаться, и Аврорату пришлось почти две недели выкуривать его из логова, чудом не положив там весь личный состав. Министерство после этого тряхнуло от грюмовского гнева — старик умел доходчиво объяснять, что нуждается в увеличении бюджета на защитные артефакты, зелья и грамотных инструкторов, а заодно и с Нотта потребовали разработать универсальную модель порт-ключа, чтобы «занятые люди не бегали к нему, как на свидание, перед каждой операцией».

Иными словами, о Малфое Эдриан вспомнил нескоро, а когда вспомнил — заволновался. От Люциуса не было вестей слишком давно, чтобы это не вызывало обеспокоенности. И всё же Эдриан не спешил ничего предпринимать: у Малфоя была семья, он был взрослым человеком и в няньках не нуждался. Ну а если что-то бы произошло… Грюм или Тёрнер сообщили бы, Коллинз услышал и принёс сплетню, Нарцисса пригласила бы на похороны. Дав Малфою срок в неделю, Эдриан отмахнулся от внутреннего голоса и сосредоточился на собственной жизни.

В начале апреля, когда до конца срока оставалось ещё два дня, в камине Нотт-мэнора возникла Нарцисса Малфой. Эдриан изумлённо уставился на неё, даже забыв поздороваться — кого он точно не ожидал увидеть, так это её.

— Лорд Нотт, — официально обратилась она, глядя не в глаза Эдриану, а чуть в сторону, — извините, что обращаюсь к вам с этим вопросом, но… Не знаете ли вы, где мой супруг?

— Эм… — весьма содержательно промычал тот и помотал головой.

— Прошу прощение за беспокойство, — поджав губы, поспешно простилась Нарцисса и, не добавив больше ни слова, ушла.

Все недавние опасения тут же встали на дыбы. Люциус был плохим мужем, но хорошим другом и отцом, а значит, не пропал бы без предупреждения. Объяснений произошедшему было немало, но первыми на ум приходили, конечно, худшие.

Сразу же бросившись в кабинет, Эдриан быстро написал записку и, кликнув Лаки, приказал немедленно отправить сову. Одна строка, четыре слова — это было единственным, что он мог предпринять в данный момент — передать просьбу срочно связаться.

До утра ответа, разумеется, не пришло, и уже на работе Эдриан принял решение всё-таки задать вопрос аврорам, тем более что и повод для встречи был отличным — очередные порт-ключи были готовы и нуждались в передаче. Грюм мог прийти за ними сам, а мог прислать стажёра, так что Эдриан поспешил с доставкой. Уже после починки стационарного портала в Аврорате его приветствовали как «своего человека», недавняя же ситуация с охотой на малефика растопила сердца даже самых сухих и недоброжелательных сотрудников, и Нотта встречали улыбками, хлопками по плечам и неизменно с радостью. Сегодняшний день не был исключением: стоило Эдриану переступить порог, как дежурный аврор заулыбался:

— Доброе утро, сэр! Надеюсь, по работе, а не по личной нужде?

— Заказ принёс, — ответно растянул губы он. — Грюм на месте?

— Да, мистер Нотт, у себя. Но я могу расписаться за получение.

— Не сомневаюсь, но личное дело всё же есть, — извинительно улыбнулся Эдриан и, получив благословение на проход вглубь отдела, не слишком уверенно двинулся на поиски нужного кабинета.

Отвечая на приветствия и улыбаясь в ответ на слова благодарности спасшихся благодаря его порт-ключам магов, он наконец дошёл до нужной двери и, мгновение помедлив, толкнул створку без стука. Входить, впрочем, Эдриан сразу не стал, и как выяснилось секундой позже, правильно сделал: в футе перед ним в пол ударило молнией.

— Нотт? — изумлённо уточнил голос из кабинета. — Мозги потерял по пути, что ли? Ты чего не стучишь, я ж тебя чуть не поджарил?

— Доброе… хотя какое оно доброе?.. Хм. Здравствуйте, мистер Грюм, — пробормотал Эдриан и вошёл в кабинет, где пахло озоном и палёным деревом.

— Доброе, ты же жив, значит, доброе, — в своей манере засмеялся Грюм. — Чего припёрся?.. А, порт-ключи, — он тут же подгрёб к себе поближе высыпанные на стол пластины и вопросительно поднял взгляд: — Чего сам-то? Я бы прислал кого-нибудь…

— Помощь ваша нужна, — прямо сказал Нотт и сел напротив хозяина, выразительно глядя на него.

Грюм насторожился. Взмахом палочки закрыл дверь, бросил связку чар, в которых только заклинание против подслушивания можно было отнести к разрешённым, и выпрямился на стуле.

— За должком, значит, явился? Ну валяй. Смогу — помогу.

Эдриану стало неудобно.

— Не за должком, за информацией.

— А, тогда хорошо, — заметно расслабился Грюм. — Что надо?

— Малфой пропал, — прямо сказал Эдриан. Хитрить с Грюмом было не лучшей идеей, да и придумать какой-то нейтральный повод для интереса не удалось. — Хотел узнать, не ваших ли рук дело? Может, попался на чём?

— Малфой? — тот, казалось, искренне удивился. — Точно не мы. Гадёныш вывернулся, когда Визенгамот решение принял. Я бы и рад его прижать, да только Скримджер на короткий поводок меня посадил.

— В каком смысле? — не понял Эдриан.

— А в прямом. Вызвал меня, мол, так и так, ты, говорит, Аластор, легенда, но если палочку себе в очко не засунешь, а вместо того продолжишь проклятиями швыряться в невиновных законопослушных магов, я тебя самолично прямо в кабинете зааважу и скажу, что так и было. Вроде как моё поведение бросает тень на весь Аврорат, а поскольку война кончилась и все виновные осуждены, моё присутствие уже никому не нужно, и за первый же косяк меня прихлопнут.

— Он рехнулся? — искренне возмутился Эдриан. Как бы он ни относился к Грюму, не мог отрицать, что все победы, что были у Аврората за время стычек с Пожирателями смерти — заслуга Грюма. Да, тот не мог похвастать чистыми руками, однако действовал не ради себя или вследствие врождённой жестокости, а на самом деле старался защищать других, спасал, на кого показывали, подставлялся, чтобы нейтрализовать врагов. — Да вы же самолично почти всех Пожирателей брали! Половина Азкабана вам приветы передают в благодарность за смену места жительства…

Грюм польщённо улыбнулся.

— Новый шеф не умаляет моих заслуг, — явно парадируя Скримджера, ухмыльнулся Грюм, — но времена изменились, а значит, пора и нам меняться. Ну или искать другое место.

— Да уж, — протянул Нотт. — За молнию вас не взгреют?

— Вот же ж!.. — засуетился Грюм, подскочив с места. — Защиту-то я накладывал чуть ли не при переезде в этот кабинет, а то было… Ой, даже не хочу вспоминать, сколько лет прошло! Ну и в последний раз ко мне без стука входили… Да никогда! Это только ты такой смелый оказался…

Эдриан не удержался от улыбки — уж очень забавно выглядел суетливо очищающий воздух злобный аврор.

— Что здесь происходит?! — Грюм как раз снял чары с двери, когда та резко распахнулась, и на пороге возник начальник Аврората собственной персоной. — Снова твои шуточки, Аластор? Я ведь предупреждал…

— Здравствуйте, мистер Скримджер, — удивляясь сам себе, перебил Эдриан, влезая в чужие разборки. — Хорошо, что вы заглянули, мы с мистером Грюмом как раз обсуждали возможность смены материала для порт-ключей.

Лично они не были знакомы, хотя и встречались, и всё же Эдриан понимал, что собой представляет Скримджер. Человек дела — именно так его можно было охарактеризовать. Став начальником, Руфус Скримджер вовсе не заперся в кабинете и не закопался в горы бумаг, он продолжил полевую работу, максимально освободив свой график за счёт толкового заместителя. Иными словами, в бюрократических деталях он не разбирался.

— Эм… А вы, простите?..

— Нотт. Портальное управление, — чуть склонил голову Эдриан.

— А! Да! Конечно… — Скримджер замолчал, пожевал губу и решительно кивнул: — Мистер Нотт, Аврорат весьма признателен вам за неоценимую помощь. А потому я полностью полагаюсь на вас: вы показали, что достойны доверия, так что решайте сами, что там с новыми материалами.

И, позабыв, что пришёл отчитывать или вовсе увольнять неудобного сотрудника, начальник развернулся на каблуках и, печатая шаг, покинул кабинет.

— Охренеть… — присвистнул Грюм, глядя вслед шефу, и повернулся к Эдриану с нарочитым благоговением. — Силён, мужик! Как ты ловко его… Это что, получается, я тебе уже два раза должен?

Эдриан рассмеялся и встал.

— Занятная тенденция, мистер Грюм, не находите?

— Я расплачусь, не сомневайся, — отбросив шутливый тон, серьёзно пообещал тот.

— А я не сомневаюсь, — сглотнув, кивнул Нотт и пожал руку самому, пожалуй, опасному волшебнику во всём Министерстве магии. — Лишь надеюсь, что мне никогда не понадобится спрашивать с вас долги.

— Хороший ты человек, Нотт, — почему-то грустно произнёс Грюм, и они простились.

Хоть и думал Эдриан о Малфое, о собственных делах тоже не забывал. Снег давно растаял, дети проводили дома всё меньше времени, а ближайшие заросли так и не превратились в благообразные поляны. Домовики старались как могли, но могли они, к сожалению, не всё, и частенько после работы Эдриану приходилось собственноручно заниматься благоустройством. Вот и сегодня, наскоро поужинав, он вышел в сад и принялся за работу.

Старые плодовые деревья, чьи корни переплетались самым причудливым образом, едва ли можно было просто так взять и выкорчевать. Они крепко держались и друг за друга, и за землю, так что эльфийской магии было не под силу очистить участок, который звался садом. Лорду Нотту пришлось знатно поломать голову над решением проблемы, пока его не осенило: если трансфигурировать каждое дерево, оно всё — вместе с корнями — превратится, а значит, ничего корчевать не придётся, достаточно будет собрать трансфигурированные предметы и даже не выбросить — а отложить на топливо для каминов. Довольный собой, он сразу же поспешил опробовать метод на практике и… не то чтобы прямо разочаровался — метод работал, — но осознал величину предстоящей работы: трансфигурация требовала серьёзных магических усилий, а значит, расчистка растягивалась на неопределённое время.

Должно быть, он являл собой презабавнейшее зрелище, стоя перед плотной стеной сплетённых ветвей со стаканом молока, когда вокруг него молодая сочно-зелёная трава была густо усеяна крупными металлическими шарами неравных размеров. По крайней мере, Малфоя зрелище рассмешило.

— Это требует запечатления для потомков! — широко улыбнулся Люциус, отсмеявшись. — Я получил твою записку, всё в порядке?

— Ты куда пропал? — от усталости у Эдриана не было сил на злость или даже на эмоциональное выступление. — Я волновался.

— Извини. Были дела.

— Дела, из-за которых Нарцисса ищет тебя в Нотт-мэноре?

Лицо Люциуса утратило следы веселья мгновенно — словно имя его жены было заклинанием, уничтожающим радость.

— Нарцисса меня искала? — переспросил он. — И что ты сказал?

— Что понятия не имею, где ты, — начал раздражаться Нотт. — Что ещё я мог сказать?

— Хорошо, — протянул тот.

— Так где ты был? — повторил Эдриан вопрос, почти уверенный, что ответа не последует. И ошибся.

— У любовницы, — равнодушно отмахнулся Малфой.

— У любо… Люц, а как же Драко?

— Я сделал это ради него.

Эдриан моргнул и расхохотался в голос.

Чуть позже, когда они переместились в гостиную, получили от домовика закуски и выпили по порции коньяка, Малфой удосужился рассказать о своём хитром плане.

За то время, что миссис Малфой путешествовала по Европе, а Люциус сначала томился в камере Аврората и собственном мэноре после, в их семье произошёл окончательный разлом. Нарцисса больше не желала притворяться даже в такой малости, как пожелание доброго утра — супругу она желала мученической смерти и не скрывала этого. Впрочем, это было взаимно, и Люциус тоже продумывал способы овдоветь так, чтобы Аврорату было не к чему подкопаться. Ну и надумал.

«А я всегда говорил, что он умный, как сам дьявол!» — мысленно восхитился и ужаснулся Нотт, внимательно слушая друга.

Люциусу глубоко в душу запали слова Эдриана, что убивать он будет не только свою жену, но и мать Драко, а потому, как бы ни хотел, спешить с вдовством не планировал. И в конце концов придумал иной выход из ситуации. Да, развод. Но — не по своей инициативе.

— Она же Блэк, — напомнил Эдриан, — Блэки не разводятся.

— Я в курсе, — иезуитски улыбнулся Малфой и продолжил.

Нарцисса с самого детства отличалась от остальных родственников, и не только мастью — единственная блондинка в клане брюнетов Блэков всю юность была вынуждена доказывать, что она не выродок. И это не могло не сказаться на ней: Цисси научилась мастерски притворяться, играть любые роли, нежно улыбаться, всаживая стилет в горло… И всё же она была Блэк, а значит, как бы ни старалась, играя роли, болезненная гордость была её слабым местом — унижение она физически не могла стерпеть. И отлично изучивший её Люциус решил сыграть именно на этом.

— Нарцисса уверена, что ради сына я стерплю всё. И это её ошибка. Именно ради сына я не стану терпеть её в своём доме.

— И потому сам ушёл из дома? — хмыкнул Нотт.

— Это было необходимо, чтобы продемонстрировать серьёзность моих намерений, — снова улыбнулся тот. — На Белтейн по традиции в Малфой-мэноре проводится бал-маскарад. Приготовления начинаются сразу после Имболка, приглашения рассылаются после Остары…

— И? — поторопил не любящий интонационные паузы Эдриан.

— И в этом году приглашения выглядели не совсем обычно, — щурясь от довольства собой, словно кот, пропел Малфой и рассмеялся. — Обычно их писала Нарцисса, но в этом году я решил взять эту обязанность себе и написал приглашения буквально от себя: «Люциус Малфой приглашает вас на бал-маскарад в честь Белтейна». Никаких «миссис Малфой», — и довольный собой Люциус снова рассмеялся.

— И потому и сбежал, что Нарцисса тебя даже травить бы не стала — сразу заавадила?

— Не совсем. Вообще-то, я отмечал день рождения, ну и слегка увлёкся. Я правда был у любовницы. И с ней собираюсь прийти на бал.

— Она тебя убьёт, — протянул Эдриан, не зная, как реагировать. — Люц, это не укол гордости, ты унизишь её перед всем магическим сообществом!..

— Я знаю, — ничуть не впечатлился Малфой. — Однако всё не так просто. Бал — маскарад, моя спутница будет в маске. Так что у Нарциссы будет выбор: унижение или непреложный обет. Либо весь магический мир узнаёт, что я открыл бал с другой женщиной, либо же Цисси даёт непреложный обет и занимает место рядом со мной, когда придёт пора снимать маски. Я готов играть свою роль и изображать хорошего мужа, но Нарцисса слишком много на себя взяла, когда посмела увезти моего сына, а вместо раскаяния продолжила гнуть свою линию. Согнула, молодец, теперь пусть не обижается.

— А Драко?

— Эд, я не чудовище. Да, я считаю, что моему сыну не повезло с матерью, но сиротить его вовсе не желаю. И любовницу в дом не собираюсь приводить, хотя она — тоже мать и, уверен, смогла бы позаботиться о Драко не хуже Цисси. И всё же я вовсе не планирую лишать Нарциссу материнских прав. Она сможет регулярно видеться с сыном и вообще продолжит присутствовать в его жизни…

— Но на твоих условиях.

— Именно! — Люциус помолчал, глядя на переваривающего историю Нотта, и прямо спросил: — Осуждаешь?

— Да нет… Просто мне сложно подобное понять.

— Тебе повезло, — пожал плечами Малфой, — а мне вот нет. А что ты делал, когда я пришёл? — неожиданно спросил он.

— Сад расчищал, — ответил Эдриан и улыбнулся, встретив непонимание. — Домовик не может выкорчевать деревья — сил не хватает, вот и приходится трансфигурировать их по одному — по-другому от корней никак не избавиться…

— Слушай, давай я пришлю домовиков? Весь мэнор не восстановят, конечно, но пару лет тебе сэкономят — твоими темпами ты провозишься не меньше. Пятерых хватит? Или больше надо?

— Люц… Спасибо, — опешивший Нотт не нашёлся со словами.

— Да ерунда, — отмахнулся тот. — Кстати. Ты приглашение-то видел?

— Какое? — не понял Эдриан, мысленно уже составляющий план работ для малфоевских домовиков.

— На бал же!

— Эм… Люц…

— Ну нет! — тот скорчил злобную физиономию и, копируя злую ведьму из сказки Бидля, погрозил пальцем. — Хотел дружескую услугу оказать, а теперь — извини, ты вынуждаешь меня на шантаж. Дай слово быть на балу, и тогда домовики прибудут уже завтра.

— Слушай, Люц, пойми меня правильно…

— Не хочу, — перебил тот и замотал головой. — Я понимал всю юность и не обижался, что ты даже ответы с отказом ленишься присылать. Мы не были друзьями, но я понимал, что твоё финансовое положение не позволяет тебе посещать мероприятия подобного уровня. Но сейчас, лорд Нотт, мы друзья, а ты наконец встал на ноги. И потому я отказываюсь что-либо понимать и настаиваю на твоём присутствии!

Горячность, с которой говорил Люциус, могла бы показаться продолжением шутки, но он правильно заметил — они стали друзьями, и потому Эдриан смог увидеть за витиеватыми формулировками то, что Малфой, очевидно, демонстрировать не собирался.

— Тебе нужно моё присутствие? — прямо спросил он и, не дожидаясь ответа, кивнул: — Так бы сразу и сказал. Надо — я приду.

Люциус немного смутился, но всё же не стал отпираться:

— Нужно, да, хотя я не поэтому настаиваю. Как бы прекрасно я всё ни рассчитал, Нарцисса — Блэк, а Блэк — это диагноз.

— Кроме моральной поддержки… чем я могу помочь?

— Если я просчитаюсь, если она всё же достанет меня… Эд, ты позаботишься о Драко?

И вот тогда лорд Нотт расхохотался.

9.11.2020

Данное себе в Йоль обещание Эдриан исполнял — больше не пропускал ритуалы, приуроченные к колесу года, и с каждым разом чувствовал себя всё лучше и морально, и физически, и, что немаловажно, магически. Что было истинной причиной, можно было долго гадать, однако результат был: колдовать было легче, старый домовик не то чтобы обрёл вторую молодость, но явно передумал помирать, и даже спалось всем обитателям дома сладко. И потому не стояло вопроса, нужно ли приучать к этому детей, ответ был очевиден: да, и чем раньше, тем лучше. Эдриану нравилось вместо вечерних сказок рассказывать малышам о традициях, привлекать их к подготовке, он даже позволил им участвовать в имитации ритуала, конечно же исключив всё, о чём им было рано знать в силу возраста.

Малфоевские домовики оказались мастерами на все руки, и всего за неделю их работы Эдриан получил идеально расчищенный сад, отремонтированную крышу, сверкающую чистоту всех жилых помещений и выдрессированного низзла. Ну и Тилли гости научили различным нужным эльфёнку знаниям. После такого Эдриан и помыслить не мог о том, чтобы не уважить Люциуса и пропустить бал.

Низзл, к слову, прижился и вёл себя прилично, за исключением того, что не давался в руки никому, кроме старика-домовика. «Зверь», «Кот» и «Йой», как звали его Эди, Давина и Тео, которому всё ещё не давалась буква «л», доказал, что безопасен для детей, и потому Эдриан позволил ему свободно перемещаться по дому, хотя и не смог найти и применить чары дрессировки. Но лишь теперь все узнали, что такое домашний низзл: Йоль сам приходил на громамонтовую шкуру к детям, подставлял пузо под ласки, толкался лобастой башкой и утробно мурчал. А когда дети спали, охотился — и почти каждое утро Лаки обнаруживал под обеденным столом тушки мышей, крыс, птиц, а пару раз тот даже притаскивал небольших зайцев — доказывал полезность.

Получившие в своё распоряжение более полутора акров сада дети были счастливы. Маркус с разрешения родителей принёс свои детские мётлы, и теперь все четверо с восторженными воплями летали над землёй, а бедняга Тилли только и успевал крутить головой, следя, чтобы никто не расшибся.

Тема учителей всё же не давала Эдриану расслабиться, так что он готов был обсуждать её с кем угодно, и, конечно, после Малфоя обратился с вопросом к Квентину… но Флинта науки никогда не интересовали:

— Мастерскую ему передам, хотя скорее Марк в квиддич пойдёт — видел, как летает? А старших Мэдди учила, обошлись своими силами.

Другие знакомые тоже не радовали: у кого родители занимались с внуками, кто вовсе в маггловскую начальную школу отдал детей. Эдриан представил среди магглов Давину и едва не застонал в голос. Времени оставалось всё меньше, особенно для Эди, а решение так и не находилось, и поэтому он стал брать детей с собой в библиотеку. Очищенное от вековой пыли помещение в непогоду служило неплохой альтернативой детской, и хотя папа занимался разбором старых книг и свитков, дети не скучали, слушая лекции по истории магии, рассказы о различных животных — от лукотрусов до драконов, — и вообще обо всём на свете. Как мог, Эдриан старался дать им основу, подготовить к жизни, научить всему, чему мог… и продолжал поиски учителя.

Проклятие Беллатрисы было наконец опознано — он не ошибся, сумев по краткому описанию угадать верный вариант. И теперь Малфой рыл носом землю в поисках полного текста. В этом Эдриан ему помочь не мог, а потому сосредоточился на работе: близящийся маскарад требовал приобретения костюма, и потому премия за усердие ему бы совсем не помешала.

Невыразимцы обычно присылали список заданий на месяц, и Эдриан мог планировать работу так, как ему удобно. Иногда он работал методично, вычёркивая ежедневно по строке-другой, иногда хаотично — выполняя задания вразброс. В феврале он увлёкся и смог справиться со всем списком за неделю… Сверх списка Отдел тайн ничего от него не требовал. И потому появление на пороге мистера Грея не могло не удивить.

— У нас небольшое ЧП, — после обмена приветствиями перешёл к делу невыразимец, — и нужна ваша помощь.

— Хорошо, — машинально кивнул Эдриан, откладывая недописанный отчёт. И тут его внезапно осенило. — Мистер Грей, подождите.

— Да?

— Я могу встретиться с вашим начальником?

Грей растерялся, но продлилось это не больше секунды.

— Разумеется, — невозмутимо кивнул он, вставая, — пройдёмте?

— Благодарю, — извинительно улыбнулся Эдриан и следом за спутником двинулся к лифтам.

С последнего визита Отдел тайн ни чуточки не изменился, так что он не вертел головой по сторонам, а сосредоточился на вопросе, который желал обсудить. Удивляясь, что раньше эта мысль не приходила ему в голову, Эдриан обдумывал свои слова и пытался предсказать реакцию на них, и потому с места в карьер без пауз произнёс:

— Здравствуйте, когда вы наконец вернёте портальному управлению помещения, в которых он должен располагаться?

— …и вам здравствовать, мистер Нотт, — едва заметная пауза — вот и вся реакция, что позволил себе мистер Грин. — Я займусь этим вопросом в ближайшее время. Такой ответ вас устроит?

— Меня устроит возвращение управления в нормальные условия, — доброжелательно кивнул Эдриан, — ютиться в шести кабинетах на протяжении всех этих лет, знаете, не слишком удобно.

— Мне жаль, что вы столкнулись с неудобствами, — приличия ради улыбнулся Грин.

Стало понятно, что дальше муссировать тему нет смысла, и Эдриан перешёл к насущным вопросам:

— Итак, чем я могу быть полезен Отделу тайн?

В третий раз по пути из Отдела тайн погруженный в мысли Нотт случайно оказывался перед залом суда номер десять, и в третий раз не получал от этого никакого удовольствия. Закатив глаза, недовольный собственной невнимательностью, Эдриан развернулся на каблуках, собираясь двинуться в обратную сторону, к лифту, но прозвучавшие из-за поворота голоса заставили замереть, затаив дыхание. И вовсе не потому, что он хотел подслушивать, напротив: не хотел знать, что с ним сделают, если застанут на месте преступления. Потому что разговор в двух ярдах от него вели не кто-нибудь, а Барти Крауч и министр, которым было бы весьма непросто доказать, что Нотт не верблюд и оказался здесь случайно.

Сами беседующие Эдриана не заметили, а он предпочёл затаиться и не попадаться им на глаза.

После скандала с сыном Крауч подал в отставку с поста главы Аврората — к этому его вынудило общественное порицание и приказ Багнолд. Однако насовсем избавиться от столь полезного человека было бы преступным расточительством кадров, и, едва скандал стих, прекрасно понимающая ценность такого сотрудника, как Крауч, министр пригласила его обратно — на должность заместителя главы Департамента международного магического сотрудничества. Прошло назначение тихо и без оповещения общественности, и всего за несколько месяцев Крауч доказал, что место ему идеально подходит… и теперь Багнолд прямым текстом говорила, что повышение последует без промедления — отставка Гарольда Блишвика решённый вопрос, на что Крауч возражал, говоря о необходимости отсрочить назначение — прося дать ему месяц на улаживание семейных дел, требующих его непосредственного присутствия и отнимающих большое количество времени.

— Я согласна подождать, однако не советую затягивать, мистер Крауч, — холодно сказала Багнолд и удалилась.

Эдриан услышал вздох, а затем шаги. Через минуту он остался в одиночестве в полутёмном коридоре.

Крауч был карьеристом, а потому его отказ от немедленного вступления в должность не мог не удивлять. А если называть вещи своими именами, то и вовсе казался ужасно подозрительным. По дороге обратно Эдриан гадал, что могло вынудить Крауча отложить триумфальное возвращение — а никак иначе нельзя было назвать назначение на пост главы ДМС совсем недавно находящегося в опале аврора. И так увлёкся, что даже не понял, как второй раз за день вышел не на своём этаже.

Мысленно рассмеявшись, он не стал возвращаться в лифт, вместо этого продолжив путь. Может, друзья и закатывали глаза при одной только мысли о том, что он общается с аврорами, сам Эдриан давно перестал чувствовать дискомфорт в обществе Грюма. И сейчас он шёл с разыгравшейся паранойей именно к нему.

— Не помешаю? — стукнув по открытой двери, он заглянул в кабинет и улыбнулся при виде заваленного бумагами стола. — Кажется, помешаю…

— Нет-нет! — всполошился Грюм. — Входи! Что бы тебя ни привело, Нотт, располагайся и рассказывай. Медленно и со всеми скучными подробностями!

— Настолько плохо? — засмеялся Эдриан, устраиваясь на стуле для посетителей.

— Заебался, — откровенно вздохнул Грюм. — Скримджер, сука, спит и видит, как от меня избавиться. На прошлой неделе я одного ублюдка шлёпнул, так он мне выговор вкатил и на две недели засадил за бумажную работу.

— Зачем шлёпнули? — для поддержания разговора уточнил Нотт.

— Так не успел бы — эта тварь кого-нибудь из моих бы замочила! — оправдывая ожидания, пояснил Грюм. — Щиты бы никакие не спасли, и Скримджер знает об этом. Но сука он!

— Ясно…

— А ты чего припёрся?

— Не поверите, мистер Грюм, хочу поделиться подозрительным разговором, которому только что стал свидетелем.

— Ого! — оценил тот. Окинул взглядом беспорядок на столе, вздохнул и достал фляжку из кармана мантии. — Я бы тебе чаю предложил, но… Огневиски будешь?

Эдриан рассмеялся и покачал головой.

— Спасибо, но одиннадцать утра — не самое подходящее время.

— С нашей работой любое время подходящее. Давай, рассказывай.

И Нотт рассказал.

— Хм. Ты не в курсе?.. А впрочем, было распоряжение не распространяться… У него сын умер. А потом и жена.

Эдриан не сдержал удивлённого восклицания, однако сочувствие не успело затопить сердце — вспомнил, как Крауч обошёлся с собственным сыном.

— Молчишь? — через минуту спросил Грюм, наблюдавший за сменой выражений на лице Нотта.

— Не верю, — неожиданно произнёс Эдриан и замотал головой. — Вот не верю, и всё тут.

— Чему? — не понял Грюм.

— Всему! — отрезал он. Рассказать о личном знакомстве с Бартом-младшим без упоминания Тёмного Лорда никак не вышло бы, но в своих словах Эдриан был абсолютно уверен. — За полгода? Мелкий Крауч не грязнокровка, чтобы загнуться так быстро! И как-то слишком удачно у него всё получается…

— В каком смысле? — опешил Грюм.

Эдриан посмотрел на него и, вздохнув, понял, что теперь без объяснений не обойтись.

— Ну смотрите. После скандала на карьере Крауча был поставлен жирный крест. Его поставили замом и явно не с целью «уйти» Блишвика — Крауч идеальный работник, но от его репутации ничего не осталось, такого человека нельзя повышать до руководящего поста. А тут одно к одному: причина неприятностей устранена, место тут же освобождается, да ещё и жена…

— Я всегда поддержу теорию заговора, — поражённо выдохнул Грюм, — но ты уже как-то совсем загнул. Думаешь, Крауч жену убил?

Эдриан поморщился.

— Нет. Я не имел чести быть знаком с Краучем лично, однако знаю о нём достаточно, чтобы о таком не думать. Жену он действительно любил… Грюм, когда её похороны? — вдруг спросил Эдриан.

— Так уже…

— Что значит — уже? — вытаращился Нотт.

— То и значит, уже похоронили.

Эдриан снова надолго замолчал, пытаясь понять, что происходит в мире вообще и с Краучем в частности, и в конце концов был вынужден признать поражение:

— Я не понимаю, — сказал он и принялся озвучивать ход своих размышлений: — Каталина Крауч была прекрасной женщиной, её любили. Несмотря на мужа и его репутацию, у неё была масса подруг и приятельниц, и я не могу поверить, что её… просто молча закопали!

— А ведь правда, — вдруг протянул Грюм, прищурившись. — Я видел её несколько раз на балах министерских — она всегда была окружена стайкой ведьмочек… Вроде она болела?..

— Не знаю, но чем бы она ни болела — лишать близких друзей возможности проститься? Это не по-людски.

— Да уж. Ты, пожалуй, прав, как-то это подозрительно выглядит. А насчёт сына Крауча? Ты что-то знаешь?

Как ни хотелось сказать правду, на такой риск Эдриан не был готов, а потому предпочёл от ответа уклониться:

— Нет. Может, я его и видел в школе, но разница в возрасте…

— Можешь поспрашивать?

— У кого? — изумился Эдриан.

— Да хоть у Малфоя своего, — подмигнул Грюм и тут же покачал головой: — Знаешь, как говорят? Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты.

— У Мордреда друзья были безупречны, — парировал Нотт. — Я попробую что-нибудь узнать.

— Буду держать тебя в курсе, — пообещал Грюм. — И это… хорош меня мистером величать.

— Договорились… Аластор.

* * *

Разговор с Малфоем мог подождать, чего нельзя было сказать о ЧП в Отделе тайн, и Эдриан отодвинул все посторонние мысли в сторону, занявшись своими непосредственными обязанностями. И всё же по дороге в Атриум он уже твёрдо знал, что не к Малфою нужно идти с вопросами, а к Мэддисон Флинт.

Дети уже должны были вернуться из гостей, и всё же Эдриан переместился не домой, а к Флинтам. Квентин снова пропадал в своей мастерской, и дома была одна лишь Мэдди.

— Эд? А дети у тебя… — удивилась та визиту.

— А я не за ними, я к тебе. Здравствуй.

— Здравствуй, — засмеялась она. — Всё хорошо?

— Вот сейчас и узнаем. Ты знакома с миссис Крауч?

— Каталиной? Да, но… Бедняжка, эта история с Бартом-младшим… Что случилось-то?

— Сам хочу узнать, — честно сказал Нотт и, не вдаваясь в лишние детали, кратко пересказал суть своих подозрений относительно кончины миссис Крауч.

— Мерлин!.. Как это — умерла? — осела на удачно подвернувшийся стул Мэдди. — Мы же виделись совсем недавно…

— Так вы знакомы? — подождав минутку, давая подруге осознать новость, вернулся к своему вопросу Эдриан.

— Формально — представлены. Но не общались лично почти. У нас есть общая подруга — Гвендолин Урхарт. Так что мы иногда перекались у неё… А Гвен знает? — всполошилась Мэдди.

— Дорогая, ты можешь узнать, что именно произошло с миссис Крауч? Но только так, чтобы моё имя нигде не фигурировало.

— Я разберусь, — воинственно пообещала Мэддисон, чьи слёзы моментально высохли от гнева. — Ты подозреваешь её мужа?

— Нет, но… Честно, Мэдди, я не знаю, что думать. Вряд ли Железный Крауч действительно причастен к её смерти, но дело точно нечисто. Сама подумай, Барт был здоровым парнем, с чего ему вдруг умирать всего через полгода после ареста да ещё и одновременно с матерью? — Эдриан помолчал и со вздохом признался: — Я даже не понимаю, зачем вообще в это лезу.

— Потому что ты хороший человек, Эдриан Нотт, — без колебаний ответила та и улыбнулась, — тебе некомфортно, если рядом творится несправедливость.

Он закатил глаза, но спорить не стал, хотя и не считал сказанное комплиментом… а сам комплимент заслуженным.

* * *

Поставив на Мэддисон, он не прогадал — Эдриан понял это через день, когда в камине возник Маркус с сообщением от матери. Оставив гостя за старшего, Нотт переместился в коттедж Флинтов. Времени Мэдди не теряла и всего за один день успела не просто развить бурную деятельность, но и получить нужную информацию.

— Я связалась с Гвен сразу после твоего ухода, — сразу заговорила она, как только Эдриан вышел из камина. — Не стала сначала говорить, что узнала, а спросила, что знает она. Оказалось, что и Гвен, и ещё одна их подруга, Мэри, безуспешно пытались связаться с Каталиной почти две недели и уже и сами начали волноваться. Мой интерес стал последней каплей для Гвендолин — она не дурочка, догадывалась, с кем Квентин дела водит, так что источник сведений вычислила без труда — Ближний круг. Выводы, правда, неверные сделала: сочла это желанием Пожирателей отомстить Краучу. Но я не стала переубеждать. В общем, я ушла, а она связалась со всеми, с кем Каталина общалась, чтобы убедиться, что та действительно пропала, а потом вызвали дом Крауча по камину… и Бартемиус их послал. Буквально послал. Ничего не ответил, зарычал, чтобы больше не смели связываться, и разорвал соединение. И камин заблокировал, по крайней мере, больше они не смогли вызвать его дом.

— Мда, — поражённо протянул Эдриан. — То есть он не просто не сообщил о смерти жены, он её скрывает?

Мэддисон пожала плечами.

— Гвен не отступится, я её знаю. С Каталиной они дружили много лет, они были очень близки, так что она сделает всё возможное, чтобы докопаться до правды. Сказала, что завтра они попытаются взломать камин в доме Крауча…

— Это она зря, — прокомментировал он ситуацию. — Если твои знакомые не стажировались в Гринготтсе или не практикуют Тёмную магию, им повезёт, если живы останутся после этой попытки.

— Эд, ну нельзя же…

— Я не призываю забыть о ситуации, — перебил он и задумался.

Когда они с Малфоем только начинали поиски проклятия, что Белла наложила на сестру, они обсуждали возможность проникнуть в Лестрейндж-холл — в первую очередь, ради библиотеки, где Беллатриса скорее всего и нашла эту магию, но также там было много вещей, которые бы пригодились Давине, да и домовиков хотелось спасти от неизбежной гибели в брошенном поместье и пристроить себе на службу… Но сначала они напали на один след, потом попался другой, и как-то это намерение отошло на второй план, а потом и вовсе забылось. И всё же в конце прошлого года Эдриан успел узнать много интересного по вопросу взлома старинных домов, принадлежавших многим поколениям чистокровных магов.

— Эди?

— Я попробую помочь, — наконец со вздохом сказал он. — Но ты должна убедить свою подругу и других отчаянных голов остыть. Если они попытаются проникнуть в дом Крауча, а он, позволю себе напомнить, не с помощью красивых глаз столько лет руководил Авроратом, боюсь, что второго шанса уже не будет. Ни у них, ни у меня.

— Я попробую.

— Нет, Мэдди, ты сделаешь это, — строго сказал Эдриан. — Только так ты сможешь защитить этих женщин. Ну и иного пути к информации у нас, кажется, нет. А я почему-то тоже не могу отступить, хотя даже не знал Каталину Крауч лично.

10.11.2020

Коря себя за глупость и импульсивность, Эдриан не мог отделаться от мысли, что повторись тот разговор, и он снова сказал бы то же самое. И это казалось странным. Он никогда не был героем и не желал им становиться. Ему откровенно не было дела ни до чего, что не касалось напрямую его собственных интересов…

«И именно поэтому у тебя оказалось на два ребёнка больше, чем должно было быть», — ехидно напомнил внутренний голос.

Однако Эдриан покачал головой, не соглашаясь с доводом. Что Давина, что Эди — буквально свалились ему на голову, и как бы он ни относился к поиску приключений на свою задницу, отказать в помощи детям не мог. Но Каталина Крауч не была ребёнком, и потому он не мог понять собственных мотивов и злился на себя и весь мир.

Как ни странно, но информация о трагедии в семье Крауча не расползлась по Министерству ни на следующий день, ни через день… И он понял, что Мэддисон поговорила со Гвендолин и другими ведьмами. Но их молчание обещало серьёзные проблемы в том случае, если он не справится.

«Что я вообще планирую найти в доме Крауча? — спрашивал себя Эдриан, штудируя очередную книгу по защитным чарам, и не находил ответа. — Даже если он сам убил жену, Бартемиус же не сразу стал начальником Аврората, он столько лет работал в поле, что прекрасно знает, как заметать следы, и он слишком умён и дотошен, чтобы допустить в столь важном деле небрежность… Но тогда почему он не похоронил жену нормально? Он же не дурак, должен понимать, что не её смерть, а именно попытка сокрытия вызывает подозрение?»

Завтракая и ужиная, идя по Атриуму или Косому переулку, занимаясь отчётами или расчётами очередного порт-ключа, Эдриан продолжал анализировать ситуацию с Краучем.

«Будет особенно весело, если окажется, что Каталина Крауч жива и здорова, но по какой-то причине решила сменить круг общения, — ёрничал он, устав от этих мыслей. — Хотя Грюму не верить глупо, а ведь именно он сказал, что Крауч стал вдовцом».

Мэдди — умничка — не торопила и не напоминала про данное обещание разобраться. Эдриан сомневался, что другие вовлечённые в заговор ведьмы так же терпеливы, однако Мэддисон не называла его имени подругам и потому смогла защитить от ненужного внимания. Знала, что он и так не забудет и не откажется от своего слова — не таким человеком был лорд Нотт.

За всеми этими мыслями он чуть не забыл про другое обещание — прибыть в Малфой-мэнор на бал-маскарад. Пришлось брать себя в руки и идти за новой мантией. От идеи костюма он отказался сразу — бессмысленно выброшенные на ветер деньги, а вот вопрос с маской некоторое время обдумывал: явиться в обычном виде на маскарад считалось неприличным.

Белтейн выпадал на субботу, и это означало, что вернуться домой нужно было до полуночи, чтобы успеть провести ритуал. Утро выходного дня Эдриан как обычно посвятил детям, а после дневного сна, когда он закончил подготовку в ритуальном зале, повёл детей на улицу. Рассказывая о богине плодородия Рианнон, Эдриан с детьми собирали на опушке очищенного леса дубовые веточки для маленького костра, а затем смотрели, как Давина украшала лентами подготовленный домовиками куст из рябиновых ветвей. Всей семьёй они обошли вокруг костра три раза, прогоняя злых духов; Эдриан рассказал о старой традиции с «первомайскими лепёшками»⁽¹⁾, и дети возжелали с точностью исполнить всё так, как было раньше. Прыгать через костёр Эдриан не разрешил, но сам показал пример, перемахнув через подожжённый со всеми предосторожностями огонь, а затем уступил громкоголосым просьбам и, беря поочерёдно каждого ребёнка, со смехом скакал через пламя молодым козликом.

Как он и хотел, ранней весной, сразу после того, как потеплело, Лаки разбил за домом небольшой огородик. Никто не умел толком ухаживать за растениями — домовики не имели такого опыта, а знания самого Нотта ограничивались позабытым курсом травологии, где Помона Спраут рассказывала, как поливать, прореживать и удобрять драконьим навозом всякую магическую флору, — но пока всё шло отлично: первые всходы уже радовали глаз яркой зеленью и, судя по скорости роста, обещали на этом не останавливаться.

Отлично проведённый день стал клониться к закату, и Эдриан со вздохом оставил детей играть в прятки, пора было начинать собираться на бал в Малфой-мэнор.

Сказать, что Эдриан почувствовал себя не в своей тарелке сразу, как вышел из камина, — знатно преуменьшить уровень дискомфорта, который он испытал с первых же минут пребывания среди разряженной толпы. Это был не первый светский раут в его жизни, однако предыдущие не шли ни в какое сравнение. Рождественские балы в Хогвартсе Нотт не игнорировал, однако присутствовал лишь в самом начале вечера — максимум танцевал один танец и уходил, не получая от этого удовольствия. На выпускном балу ему пришлось провести весь вечер в толпе сокурсников, однако Стэн старательно прикрывал его от всех желающих пообщаться, а после двух обязательных танцев Эдриан занял место за столом в углу зала и терпеливо ожидал конца. Министерские же приёмы он пропускал сознательно. Иными словами, бал не был его стихией.

Он не мог точно сказать, что почувствовал бы оборванец из Лютного, окажись сейчас в бальном зале Малфой-мэнора, но казалось, то же самое. Свою неуместность. Шёлк и бархат, атлас и десятки неизвестных Эдриану материалов всех известных оттенков мельтешили перед глазами. Дамы щеголяли открытыми плечами, мужчины состязались в сложности и яркости галстуков и шейных платков.

Маскарад стирал многие грани между людьми, и потому атмосфера была по-настоящему праздничной: смертельные враги могли мило беседовать о качестве шампанского, непримиримые соперники есть с одной тарелки, а друзья проходить мимо, не узнавая друг друга. Но он не привык к таким сборищам и чувствовал себя лишним на этом празднике жизни.

Хотя Эдриан не стал заморачиваться с костюмом, не поленился поработать над маской. Кроме той, что когда-то вручил своему стороннику Тёмный Лорд, Эдриан никогда не носил масок, и потому почти готов был остановиться на варианте с узорными очками, оставляющими открытой нижнюю часть лица, однако с первой встречи с невыразимцами его не оставляла мысль о применяемых ими для маскировки чарах, и в конце концов он смог понять, как они обеспечивали себе анонимность. Заклинание искажения не было особо сложным, однако требовало кропотливости в наложении, а потому никогда не входило в число популярных, постепенно стало редким, а затем и вовсе вышло из обихода. Главным его достоинством были контрчары — маскировка не исчезала от простой Финиты. Эдриан тщательно изучил заклинание, а когда пришла пора отправляться на маскарад, без колебаний применил его. И теперь он был единственным в Малфой-мэноре, кто шёл с открыл лицом, но при этом не мог быть узнан.

С другой стороны, лорд Нотт был не просто редким гостем на подобного рода мероприятиях, он вовсе ни разу их не посещал… Исключение составляли несколько приёмов в этом самом доме, куда приглашались все Пожиратели смерти Ближнего круга. Иными словами, даже без чар у Эдриана были все шансы остаться неузнанным.

Веселье казалось немного нарочитым и чересчур шумным, так что уже через полчаса он стал искать укрытие на одной из террас, куда выходили многочисленные окна бальной залы. Погода для начала мая стояла чудесная, парк Малфой-мэнора являл собой шедевр ландшафтного дизайна, и стоя в паре ярдов от музыки и смеха, Эдриан мог наслаждаться звуками природы.

Когда начались танцы, он решил присоединиться к празднику. Всё же простоять весь вечер в одиночестве, раз уж пришёл, было бы неправильно, и вот тогда-то и понял, что царапало его с самого прихода. На балу не было Нарциссы. Сам он не стал искать встречи с хозяевами, чтобы не отвлекать от других гостей — Люциус не из любви к общению организовал этот приём, и мешать другу восстанавливать пострадавшие из-за ареста и последующего суда связи не хотелось, — и потому, хоть и видел мелькание светлых волос то в одном конце зала, то в другом, так и не обменялся с ним ни единым словом. Но сейчас, заметив наконец Малфоя среди танцующих, не мог не понять, что тот осуществил угрозу и привёл-таки на бал любовницу. Его партнёрша была прекрасной танцовщицей, грациозно скользящей по залу и чувственно откликающейся на малейшее движение Малфоя. Вот только она не была миссис Малфой.

Смотрелись они, нужно отдать должное, восхитительно. Как бы Эдриан ни относился к Аделине Кросс, она была поистине красивейшей женщиной, и маскарадная маска не могла скрыть соблазнительных округлостей великолепной фигуры и сквозящей в каждом жесте чувственности. И всё же, глядя на неё, Нотт думал не о том, насколько она желанна для почти каждого мужчины в зале, а о том, чем этот демарш закончится. Предчувствие скандала словно тучка омрачало чело улыбающегося Люциуса, и в какой-то момент наблюдающий за другом Эдриан понял — сейчас. И бросился на выручку со всей возможной без привлечения к себе ненужного внимания скоростью. И даже успел.

— Позвольте украсть вашу партнёршу, — произнёс он за мгновение до того, как легко узнаваемая в маскарадном костюме Нарцисса подошла к паре.

Аделина удивлённо распахнула фиалковые глаза, Люциус, наоборот, глаза прикрыл в благодарном взгляде, и Нотт неуверенным движением, выдающим его неопытность, дёрнул Кросс на себя, вовлекая в танец и уводя от скрестивших взгляды-рапиры супругов Малфоев.

— Лорд Нотт, полагаю, — красивым грудным голосом констатировала его партнёрша через несколько минут, когда мелодия сменилась, а её так и не отпустили, и ойкнула, когда он наступил ей на ногу.

— Верно, мисс Кросс, — он развеял чары с лица и холодно улыбнулся.

— Миссис Забини, — поправила она.

— О, прошу прощения… Вы так поспешно овдовели, что я не успел запомнить вашу новую фамилию.

Глаза Аделины сверкнули.

— Я чем-то обидела вас, лорд Нотт? — неожиданно прямо спросила она и, понизив голос и обворожительно улыбнувшись, предположила: — Возможно, разбила ваше сердце?

Тихий смех стал ей ответом.

— Тогда… дело в Нарциссе Блэк? — попытала удачу снова Аделина. — Вы влюблены в неё и потому ненавидите меня?

— Простите, мисс… миссис, — поспешно исправился он, продолжая посмеиваться, — ничего личного. — Потеряв из вида Малфоев, Эдриан решил завершить танец: — Я посредственный танцор, так что предлагаю завершить этот фарс и больше не рисковать целостностью ваших ног.

— Принесёте мне выпить? — легко согласилась она, очевидно, утомлённая его попытками не сбиваться с шага.

Эдриан удивился — почти откровенное хамство с его стороны должно было её оттолкнуть, однако Аделина не торопилась прекращать диалог. Он кивнул и повернулся к залу, выискивая взглядом домовика с шампанским, а Забини шагнула в развевающийся на лёгком ветру тюль, чтобы попасть на террасу… Приглушённый вскрик прозвучал с секундной задержкой.

— Нарцисса, — констатировал Эдриан, выскакивая следом и обнаруживая миссис Малфой с палочкой, прижатой к шее Аделины.

— Нотт, — холодно кивнула она, не изменив позы. — Тебе лучше уйти.

Он понимал, что не успеет помешать, если Нарцисса решится применить магию, а потому единственное, что ему оставалось, это отвлекать её разговорами в ожидании подходящего для разоружения момента.

Аделина, к счастью, замерла лукотрусом при первых признаках опасности и не подавала признаков жизни, молча присутствуя и не вмешиваясь в разговор.

— Не думаю, что это действительно лучшее, что я могу сделать в данной ситуации.

— А, — оскалилась она, — лучший друг и опора. Не задумывался, Нотт, почему место оказалось вакантным? Куда делились предыдущие лучшие друзья?

— Задумывался, — легко улыбнулся Эдриан, который на самом деле немало времени потратил на мысли о Люциусе полгода назад, когда они только начали общаться. — А ты?

— Что — я? — Нарцисса опешила.

— Ты не задумывалась, почему у Люца никогда не было друзей?

— Потому что он сволочь!

Эдриан засмеялся и покачал головой.

— Сочувствую, — в конце концов усмехнулся он, — ты совсем не знаешь мужа.

— Я знаю его достаточно, чтобы с уверенностью предсказать, что он предаст тебя так же легко, как предал меня! — зашипел Нарцисса.

— Не сомневаюсь, — снова улыбнулся он, — если я дам ему настолько же жирный повод, как ты, Люциус и меня раздавит, как раздавил тебя.

В глазах Нарциссы проступило удивление, кажется, называя его другом, она не осознавала, что Эдриан с Люциусом на самом деле друзья, и Малфой доверил другу что-то настолько личное.

— Не успеет! Я убью тебя прежде. Но сначала я разделаюсь с этой дешёвкой…

— Ну что ты, дорогая, — издевательски протянул Малфой, эффектно появляясь в самый драматический момент. — Миссис Забини можно называть разными словами, но ни одно не будет настолько же не соответствовать ей, как это. Поверь, она вовсе не дешёвка. Эд, друг мой, спасибо тебе за то, что своевременно вмешался… Не мог бы ты оказать мне ещё одну услугу и проследить, чтобы миссис Забини вернулась домой в целости и сохранности?

Не очень понимая, что происходит, но догадываясь по довольному блеску в глазах Малфоя, что всё идёт согласно его плану, Эдриан молча кивнул, протянул руку и, отведя палочку безмолвно скрежещущей зубами Нарциссы, потянул Аделину на себя, а затем взял её под локоть и, простившись кивком, вывел её с террасы.

В бальном зале всё ещё царило веселье. Разыгравшейся сцены никто не видел, и Эдриан с нарочито скучающим видом двинулся к противоположному концу зала, к каминам. Аделина механической куклой переставляла ноги рядом, не падая, кажется, только из-за крепко держащей её руки Нотта. Когда они миновали зал и оказались в пустом коридоре с приглушённым освещением, она немного ожила и попыталась вырвать руку, но Эдриан не позволил.

— Люциус попросил проследить за вами, не мешайте мне, пожалуйста.

— Лорд Нотт… — он приподнял бровь, выражая внимание. — Почему вы вмешались? Вы знали план Люциуса?

— Нет, — покривил душой он. — Однако уверен, что ваша смерть на балу в Малфой-мэноре в его план не входила.

— Вы презираете меня?

Он удивлённо посмотрел на миссис Забини и пожал плечами.

— Я вас не понимаю, мисс Кросс, — честно ответил Эдриан через минуту. — Не понимаю, зачем вам всё это. Зачем вам Малфой. Зачем вы стали вдовой… — Её глаза распахнулись в пол-лица. — Но меня это совершенно не касается.

— Он заплатил мне, — вдруг сказал она. Эдриан не смог скрыть гримасы, и она поспешила объясниться: — Ах, нет! Вы неправильно поняли!

— Я ошибся, и вы не любовники? — усмехнулся он.

Аделина качнула головой.

— Мы любовники. Уже много лет, — без смущения пожала она плечами. — Но Люциус платил мне вовсе не за секс. Он очень любит сына, и единственная возможность вырвать его из рук Блэк… Он не мог сам справиться с Нарциссой и предложил мне этот план. Довольно рискованный, как вы сами видели. И едва не стоившей мне если не жизни, то репутации. И потому заплатил он много.

— Но зачем вы согласились? — так и не понял Эдриан.

— Деньги, — поморщилась Аделина. — Банальные деньги, лорд Нотт. Мой супруг… Он был пустышкой, как и его состояние. После смерти отца он изменился до неузнаваемости. Я его никогда не любила, это правда, но старалась быть хорошей женой. Демьен не оценил.

— И вы его убили.

— Извините, но я не стану признаваться ни в чём подобном, скажу лишь, что он заслужил всё, что с ним произошло.

Эдриан уже и сам понял, что разговор свернул куда-то не туда.

— Прошу прощение за неуместное любопытство.

— Я вас прощаю, — устало улыбнулась она, даже сейчас оставаясь ослепительно прекрасной. — Я знаю, что Люциус очень дорожит вашей дружбой, поэтому не хочу, чтобы вы считали меня… не той, кто я есть.

— Вы любите его? — осенило Эдриана наконец.

— Это неважно, — горько усмехнулась миссис Забини и сделала шаг к камину. — Мы никогда не сможем быть вместе, а мне нужен супруг… Прощайте, лорд Нотт, спасибо вам за защиту.

Ответ Эдриана потонул с треске пламени.

Некоторое время он стоял в одиночестве, обдумывая всё, чему стал сегодня свидетелем, и колебался, вернуться ли в зал или последовать примеру миссис Забини и переместиться домой, однако всё же выбрал первый вариант: хоть и не нравилась ему праздничная шумиха, молча исчезать почему-то показалось неправильным. Даже с учётом сомнений, что хозяева ещё выйдут к гостям.

Но он ошибся — мистер и миссис Малфой с любезными улыбками кружили в центре зала в вальсе, и ни один самый придирчивый наблюдатель не смог бы при всём старании увидеть на их лицах фальшь.

10.11.2020

1) В средние века на Белтейн пекли на костре «первомайские лепёшки». Лепёшку делили на множество кусков, подкрашивали один углём, а затем, не глядя, тянули. Тот, кому достался кусок чёрного цвета, должен был трижды прыгнуть через костер, чтобы очиститься.

Вернуться к тексту

Как ни хотел Эдриан обсудить с Малфоем произошедшее, удачный случай не представился, Люциуса постоянно окружали гости, и ему пришлось отложить разговор и вернуться домой — до полуночи ещё предстояло провести ритуалы, а потому про опоздания не могло идти и речи. Однако сам Люциус желал поговорить с другом не меньше и в первом часу ночи заявился в Нотт-мэнор во всём сиянии праздничного костюма.

— Поздравляй меня, Эд! — приветствовал он вернувшегося с улицы хозяина.

— До утра не дотерпел? — усмехнулся тот, снимая тёплую мантию и устраиваясь в кресле напротив камина. Хотя по календарю наступил май, ночи были весьма холодными, и тёплый живой огонь был очень даже уместен.

— Не-а! — Люциуса переполняли эмоции, казалось, ещё чуть-чуть, и он начнёт радостно подпрыгивать или хлопать в ладоши. — Я просто не могу поверить, что всё получилось!

— До чего вы договорились-то? — Нотт был рад за друга, но хотел спать, а потому голос его звучал устало и без энтузиазма. — Причём — с обеими.

— Почему обеими? — сбился с воодушевлённого тона Малфой. — Аделина не моя женщина. — Эдриан демонстративно закатил глаза, но Люциус не изменил показаний. — Я серьёзно. Да, она мне очень помогла, без неё мне вряд ли удалось бы сломить сопротивление Нарциссы, но между нами ничего нет.

— Кроме секса? — ехидно протянул Нотт.

— Ну да… Мерлин, Эдриан, — всплеснул он руками, — ты как ребёнок. Секс — это секс. Отношения — это отношения. Брак — это, прости за банальность, брак. Они не всегда связаны. Нам с Дель было хорошо вместе, но мы оба взрослые люди…

— Она любит тебя.

— Не говори глупостей, — отмахнулся Малфой, и Эдриан понял, что тот серьёзен.

— Люц, зачем бы она рисковала собой, если не из-за чувств к тебе?

— Уж поверь, её страсть к моим деньгам намного больше, чем ко мне. Ну какие чувства, Эд? Даже звучит странно. А вот заплатил я ей за помощь предостаточно.

— Не думаю, что она пошла бы на такое только ради денег…

— Неважно, — отмахнулся Малфой. — Главное, что Драко теперь только мой!

— Так до чего вы договорились с Нарциссой?

— Изображаем любящих супругов, сына друг против друга не настраиваем и не вредим ни прямо, ни косвенно. А в остальном — знать друг друга не знаем. Развод нам обоим невыгоден, но и брак поперёк горла встал, так что жить вместе мы не будем, однако Нарцисса сохраняет право на посещение мэнора в любое время — при условии, что мы не пересечёмся. Специально мешать ей я не намерен, однако ей придётся спрашивать домовиков каждый раз, может ли она навестить сына…

— То есть даже в такой мелочи ты не обошёлся без унижения.

Ничуть не смутившийся Люциус широко улыбнулся.

— Пока Драко маленький, мать ему нужна. Да и внезапно оборвав их общение, я наврежу в первую очередь сыну, и всё же… Не верю, что Цисси надолго хватит.

— Ты жесток, друг мой…

— За сына я порву голыми руками, — с абсолютной серьёзностью кивнул Малфой, а в следующую секунду уже снова расслабленно откидывался на спинку кресла. — И кстати о детях. Я так и не нашёл описание применённого Беллатрисой ритуала. Кажется, нам всё же придётся вламываться в Лестрейндж-холл.

— Хм… И, пожалуй, не стоит с этим тянуть, — Эдриан сделал глубокий вдох и признался: — Я тут случайно пообещал проникнуть ещё в одни частные владения… опыт мне не повредит.

* * *

После выходных привычно навалилось много работы, вдобавок начался новый месяц, а значит, поступили новые списки, и первую половину понедельника Эдриан посвятил составлению расписания по выполнению срочных заказов Отдела тайн, Аврората, Департамента игр и спорта… и отвлёкся, лишь когда услышал из приёмной полный негодования голос и последовавший за этим спор на повышенных тонах. Миссис Солански, которая бы купировала любой конфликт в зародыше, слышно не было, поэтому Эдриан потянулся, размял затёкшую в неудобном положении шею и встал, намереваясь выяснить, что стряслось.

— …а я вам говорю, что так нельзя!

Хотя женщина не переходила на крик, слышно её было, кажется, во всём Департаменте транспорта.

— Мисс, послушайте…

— Это вы послушайте! Я хочу подать жалобу. Официальную, вот! И вам не сойдёт это с рук, так и знайте!

— Мисс, это обычное недоразумение, не стоит закатывать истерику на ровном месте…

— Ну, знаете ли! — возмутилась та. — Я хочу видеть вашего начальника!

— Добрый день, — Эдриан подошёл к спорящим магам как раз в нужный момент, чтобы помешать Фаррелу усугубить ситуацию. — Что у вас случилось и чем я могу вам помочь?

Женщина стремительно развернулась, отчего короткие волосы взметнулись пушистым облаком, и оказалась нос к носу с Ноттом.

— Здравствуйте, — сразу понизив тон, она поздоровалась и чуть отступила. — Я хочу пожаловаться на одного из сотрудников портального управления, — сообщила она, глядя прямо в глаза собеседнику. — Дело в том, что выданный мне порт-ключ оказался неисправен, и я…

— Я Эдриан Нотт, — перебил он и повернулся к Фаррелу, — найдите бланк заказа мисс?..

— Ньюман, — подсказала она и, переведя взгляд на Нотта, представилась полностью: — Дженнифер Ньюман.

Он доброжелательно кивнул.

— Очень приятно, мисс Ньюман. Когда вы оформляли заказ?

— В понедельник, двадцать третьего ноября.

Эдриан не позволил удивлению проступить на лице и повернулся к подчинённому.

— Фаррел, найдите, пожалуйста, бланк заказа мисс Ньюман.

Тот скривился, но спорить не посмел, сразу же отправившись в архив, а Эдриан приглашающе махнул рукой:

— Пройдёмте в мой кабинет, расскажите, на что вы хотите пожаловаться.

Ньюман чуть нервно улыбнулась и молча двинулась следом за ним. Расположившись за столом, Эдриан немного растерянно осмотрелся. Это была его первая жалоба, и он не очень представлял, что нужно делать.

— Итак, что у вас произошло?

В спокойной обстановке, рядом с доброжелательно настроенным человеком вся её злость испарилась, и теперь мисс Ньюман немного жалела, что погорячилась.

— Я живу в маггловском районе, — всё же приступила к рассказу она, — и потому камин для меня непозволительная роскошь. Но, как вы сами прекрасно понимаете, бывают ситуации, когда аппарация — не вариант. — Эдриан согласно кивнул, и она приободрилась. — Вот я и решила заказать многоразовый порт-ключ. Первый раз я решила им воспользоваться почти сразу после того, в ближайшую пятницу. Была ужасная погода, и я не хотела мокнуть и мёрзнуть, вот и активировала его. И что вы думаете? Меня выбросило в двух кварталах от дома, в грязном переулке за каким-то азиатским рестораном, в считаных дюймах от контейнера с мусором, из которого нещадно воняло!

По мере рассказа она снова начала злиться, и теперь её ноздри гневно трепетали, а глаза сверкали. Эдриан поймал себя на том, что любуется женщиной, и поспешил подавить неуместные мысли.

— Я это списала на досадную случайность и выбросила из голову. Второй раз был не лучше. Перед самым Рождеством, задержавшись на работе, я воспользовалась порт-ключом, чтобы не опоздать на встречу. Ко мне должны были привести племянницу, у нас были планы на вечер… Но вместо собственной прихожей я очутилась по колено в воде! Я живу в Хаммерсмит, в двух кварталах от моего дома набережная. Но купание в Темзе в декабре… Мягко говоря, я была шокирована. Естественно, все планы полетели под низзлов хвост. Пока дошла до дома, я успела так окоченеть, что даже двойная доза бодроперцового зелья не справилась, и я разболелась… Но я снова не придала значения происшествию — были иные поводы для беспокойства. Но вчера!..

Ньюман сделала паузу. Прикрыв глаза, явно пытаясь справиться с эмоциями, она с минуту молчала, а когда вновь взглянула на Эдриана, перед ним сидела уже не попавшая в беду милая дамочка, а злая ведьма, жаждущая мести.

— Вчера мне вновь пришлось воспользоваться порт-ключом, — ровным голосом заговорила она. — И меня вновь выбросило в ту подворотню, что рядом с рестораном. Но на этот раз она не пустовала. Перемещение вышло ужасным, меня болтало как щепку в шторм, а затем швырнуло «на берег» — я приземлилась на четвереньки, в грязь, воняющую экскрементами, прямо под ноги двум бандитам. Меня чуть не убили, сэр, — звенящим от напряжения голосом продолжала рассказывать Ньюман. — Пока я пыталась прийти в себя, эти мужчины успели меня схватить… Естественно, я попыталась вырваться! Так меня ударили по лицу и всю облапали, когда обыскивали! К счастью, я не ношу палочку в сумочке, как это делают магглорождённые, так что сумела дать отпор. А потом пришлось полночи объясняться с обливиаторами и аврорами — колдовство в маггловском районе да ещё и рядом с магглами, более того, магия была направлена на магглов…

Она замолчала, и Эдриан почувствовал непреодолимое желание её утешить. Ему помешал Фаррел, выбравший именно этот момент, чтобы появиться в дверях с бланком.

— Вот, сэр, — хмурясь и демонстративно игнорируя присутствие посетительницы, он протянул шефу пергамент.

Эдриан взглянул на подпись ответственного за заказ, пробежался по тексту и тут же поднял холодный взгляд.

— Благодарю, — сухо кивнул он, — можете идти.

— Сэр…

— Идите, — настойчивее повторил он, и, печатая шаг, тот покинул кабинет, а Эдриан вернул внимание мисс Ньюман. — Во-первых, позвольте принести вам извинения от лица всего портального управления, — глядя с искренним сочувствием, произнёс он. В притворстве не было нужды, он действительно сочувствовал попавшей в неприятности из-за ошибки Фаррела женщине. Однако теперь он вспомнил тот день, когда был сделан порт-ключ, и потому отношение к ситуации чуть изменилось, и приходилось подбирать слова. — Во-вторых, я лично займусь вашим порт-ключом, и гарантирую, ничто подобное больше не повторится.

Она благодарно кивнула.

— В-третьих же… Если вы настаиваете на официальной жалобе, это ваше право. Однако могу вас уверить, что допустивший ошибку сотрудник будет наказан независимо от того, станете ли вы писать жалобу.

— Сэр, я не какая-то вздорная истеричка, — подала голос Ньюман, сузив глаза, но Эдриан перебил:

— Я ни в коем случае не считаю вас вздорной, — он поднял руки и улыбнулся. — Вы имеете полное право злиться. Хотите жалобу — я приму и дам ей ход. Но вы должны кое-что знать… Ошибка не была результатом некомпетентности или не дай Салазар злого умысла. Простой человеческий фактор.

— Что вы имеете в виду? — насторожилась Ньюман.

— Сотрудник, что занимался вашим заказом, получил сообщение, что его жена рожает. По-хорошему, он должен был бросить ваш порт-ключ, но он решил закончить и только после этого побежал отпрашиваться. Для создания порт-ключа необходима концентрация, а когда вот-вот должен родиться первенец… — он не договорил, разводя руками, но в том и не было нужды.

— Ох! Ещё бы! — понимающе протянула Ньюман и нахмурилась. — Не знаю, что и сказать, — призналась она через пару секунд. — С одной стороны, я всё понимаю, довод действительно веский… но с другой… Для меня или другого такого-то «счастливчика» всё могло закончиться совсем иначе. Меня могло переместить не по колено в Темзу, а на десяток ярдов в сторону — оказаться в декабре под водой… сами понимаете, чем всё могло закончиться. Да и те бандиты…

— Значит, пишем жалобу, — понимающе хмыкнул Нотт.

Он и сам не знал, чего ждал от неё, но был согласен на любой вариант. Фаррел облажался, это очевидно, и заслуживал наказания, — в этом Ньюман была совершенно права. Но парня было жалко — Фаррел показал себя хорошим работником, опять же у его ошибки были причины…

— Н-нет… — Ньюман неуверенно улыбнулась. — Сэр, я вовсе не хочу портить человеку жизнь. Мало ли когда всплывёт эта запись в личном деле? Вы можете пообещать, что без жалобы дадите делу ход? Что он не останется без наказания?

— Могу, — легко согласился Эдриан, проникаясь к ней тёплыми чувствами — приятно было встретить человека, который жаждал не мести, а справедливости. — А теперь давайте займёмся вашим порт-ключом.

Ошибку было легко исправить, тем более что она была всего одна, и Эдриану хватило пары минут, чтобы зачаровать новый порт-ключ. Добавив в качестве бонуса стабилизирующие чары, он протянул пластину Ньюман и улыбнулся.

Теперь, когда с рабочими вопросами было покончено, он мог взглянуть на неё не как на очередного заказчика, и увиденное ему определённо нравилось.

Ньюман не была красива в классическом смысле, однако обладала приятной внешностью. Эдриану всегда нравились длинные волосы, но короткая стрижка удивительно шла сидящей напротив него женщине. Тёмные волосы обрамляли лицо, оттеняли высокий лоб и острые скулы; брови вразлёт были в постоянном движении, передавая богатую мимику, а серые глаза казались умными и проницательными. Десятиминутный диалог, начавшийся с негативной ноты, показал, что Дженнифер Ньюман сдержанна, приятна в общении и справедлива, — то есть обладает весьма высоко оцениваемыми Эдрианом качествами.

— Благодарю, — ответила на улыбку она и щелкнула замком сумочки, пряча порт-ключ.

Было очевидно, что если он ничего не скажет прямо сейчас, она просто уйдёт, но язык словно прилип к нёбу. Эдриан смотрел на женщину, первую, что сумела привлечь его внимание за столь длительный период, и не находил слов. Да что слова, даже мысли все разбежались.

— Обращайтесь, — только и сказал он, и Ньюман ушла.

Эдриан прикрыл глаза, стараясь справиться с накатившим отчаянием…

— Шеф? Это не мой косяк…

Появление Фаррела вырвало Эдриана из его состояния; захотелось закопать нерадивого подчинённого прямо на том месте, где он стоял — за то, что по его виде пришлось натерпеться бедняжке мисс Ньюман. Но конечно же он не позволил себе ничего, кроме строгого тона.

— Это ваш «косяк», Фаррел, — негромко произнёс Нотт и махнул рукой на стул, где всего несколько минут назад сидела Ньюман.

— Заказ я выполнял, — кивнул тот, но сразу же продолжил возражать: — Но я нигде не накосячил! Может, эта дамочка повредила пластину или…

Нотт с раздражением схватил бланк и прихлопнул его к столу под носом у Фаррела.

— Умейте признавать свои ошибки, Фаррел, — так и не повысив голос произнёс он, желая как можно скорее разобраться с возникшей проблемой и вернуться к работе. — Вы не учли коэффициент отклонения в расчёте, и потому…

— Чёрт… — протянул тот, обнаружив ошибку. — Шеф, я… Чёрт…

— Именно. — Фаррел выглядел раздавленным, и всё желание отчитывать его испарилось. — Мисс Ньюман согласилась не портить вам личное дело и не писать официальную жалобу, однако…

— Сэр, это больше не повторится! — горячо воскликнул Фаррел.

— Повторится, — усмехнулся Нотт, — ещё как повторится. Если у вас заболеет ребёнок или жена будет рожать второго, вы точно так же забудете обо всём на свете и не сможете сосредоточиться. Но эта ошибка долго будет вас преследовать несмотря на то, что всё обошлось. Потому что вы-то понимаете, причём лучше мисс Ньюман, насколько серьёзнее могли быть последствия вашей ошибки. И потому сделаете всё, чтобы не повторить её.

— Обещаю!

— Идите, Фаррелл.

— А наказание?

— Премию нескоро увидите, это я вам обещаю, — невесело засмеялся он, — но в личное дело я ничего писать н стану.

— Спасибо! — Фаррел вскочил с места, сбив локтем чернильницу, стоящую на краю стола, и Эдриан едва не зарычал, глядя на то, как документы пропитываются чернилами.

— Уйдите, Фаррел, пока я не передумал, — из последних сил сдерживаясь, процедил Нотт сквозь сжатые в попытках сдержать рвущиеся с языка ругательства зубы.

— Простите… Спасибо! И извините, шеф!.. — прокричал уже из коридора тот, и дверь за ним закрылась.

Эдриан выдохнул, достал палочку и попытался спасти расчёты. Бланк заказа мисс Ньюман, где были записаны сведения о ней, восстановлению не подлежал, но к тому моменту, когда пропитанный чернилами архивный документ попался на глаза Эдриану, он уже был совершенно не узнаваем, а потому просто отправился в корзину.

На периферии некоторое время крутились мысли о новой знакомой, но он и сам не понимал, что должен думать по этому поводу, а потому не позволял им захватить сознание и концентрировался на работе: из-за Фаррела он не только потерял кучу времени, но ещё и был вынужден второй раз выполнять работу, которую уже сделал, а объяснять мистеру Грею причины задержки отчаянно не хотелось.

10.11.2020

Мысли о мисс Ньюман никак не могли пробиться на передний план. Стоило Эдриану позволить себе подумать об этой молодой женщине, как его сразу же отвлекали. Сначала, пока это происходило на работе, он воспринимал ситуацию спокойно — всё же начальник портального управления получал зарплату не за посторонние мысли, но затем всё повторилось дома — причём дети не оставляли его ни на минуту в покое, неожиданно требуя не формального присутствия, а активного участия в играх. И даже когда вечерняя сказка была прочитана и наступила благословенная тишина, у него не вышло посидеть и подумать — в гости без приглашения заявился Малфой.

— Я обдумал твои слова, — вместо приветствия сообщил Люциус и извлёк из кармана кубик. Положив его в центре столика, он направил на него волшебную палочку и произнёс отменяющие чары, и мгновением позже стол прогнулся под тяжестью двух десятков толстых фолиантов внушительного формата. — Вот, я сегодня покопался в библиотеке и отобрал самое нужное…

— Люц, мы это изучать будем до второго пришествия… — присвистнул Эдриан.

— Мерлина, надеюсь?

Они оба непроизвольно потёрли поблекшие метки и посмурнели.

— Взаимно, — хмыкнул Нотт, соглашаясь, что пришествие Тёмного Лорда будет слишком ужасным событием. — Пойдём в кабинет…

— Давай лучше у камина посидим? — неожиданно заартачился Малфой. — Твой спартанский стиль мне не слишком по душе. В кабинете пыточный стул.

Эдриан засмеялся и махнул рукой:

— Сиди уж, неженка. Сейчас всё принесу сюда.

Тоненькая стопка пергаментов с выкладками, гипотезами, схемами и несколькими расчётами наиболее вероятных защитных чар, установленных на камине Лестрейндж-холла, лежала в верхнем ящике стола, служа регулярным напоминанием, так что поиски не затянулись. Эдриан вернулся уже через пару минут и успел услышать обрывок разговора Малфоя с Лаки… и умилился. Люциус, уж на что был эгоистом, выговаривал эльфу за недостаточный огонь в камине.

— Сжечь хозяина хочешь, ушастый? — шипел тот записной гадюкой. — Эд кресло всё ближе и ближе к камину сдвигает. Думаешь — почему? Потому что ты, дармоед, ленишься дрова вовремя подбрасывать. Мёрзнет твой хозяин, понял?

— Лаки понял, сэр, — пискляво соглашался едва не плачущий домовик.

— А раз понял — исправь. Да поживее!

Когда Эдриан вошёл, эльфа в гостиной не было, а Люциус сидел, прикрыв глаза, будто дремал в отсутствие хозяина, а вовсе не распекал беднягу-домовика.

— Вот, смотри, — принимая правила игры, Эдриан сделал вид, что ничего не слышал, и протянул Малфою папку. — Прочти, а я пока полистаю твою макулатуру.

— Я там закладки вложил… — пропустив мимо ушей нелестный эпитет, тот уже скользил взглядом по строкам на пергаменте.

Некоторое время в гостиной царила уютная тишина: весело трещал в камине огонь, пожирая принесённое домовиком дополнительное топливо, шелестели переворачиваемые страницы, звякали чашки…

— Так ты, получается, можешь почти любой камин взломать? — вдруг спросил Люциус.

Нотт пожал плечами, отрываясь от чтения.

— Могу, — спокойно кивнул он, Малфой охнул, и он так же невозмутимо продолжил: — И ты можешь. Ты, конечно, провозишься в разы дольше, чем мастер-пространственник, но…

— Эд! — укоризненно нахмурился Люциус.

— Я могу взломать любой камин, — подтвердил он, — тем более тот, защиту которого устанавливал кто-то из моих предков. Но это совсем не просто, уж поверь мне.

— Расскажи мне, в чём сложность, — попросил Люциус, закрывая папку и откладывая её в сторону. — Давай попробуем понять, что нас ждёт и как не вляпаться.

Нотт тоже отложил книгу и с готовностью кивнул: мозговой штурм — всегда действенный способ разрешить максимальное количество сложностей на этапе планирования.

— Ну, смотри. Я знаю — из самого достоверного источника, от Грюма, — что на камине установлена защита от проникновения посторонних с недобрыми намерениями.

— Кто оценивает намерения? — сразу же перебил Малфой.

— Артефакт, Люц, не тупи. Самый обычный артефакт, вышедший из рук мастера-менталиста.

— Есть идеи?

— Не нужны идеи, отец работал с Огастусом Принцем, и принцип работы его артефактов я знаю не хуже, чем он сам: у меня дома несколько таких артефактов установлено. — Малфой вытаращил глаза, и пришлось пояснять: — Перед ритуальным залом — никто не войдёт в помещение, где проводится ритуал, без явно выраженного разрешения проводящего. Были прецеденты в истории рода, так что предки перестраховались. В библиотеке… в твоей, кстати, тоже есть…

— В смысле?!

— Смысл в том, — не удержался от смеха Нотт, — что не каждую книгу может прочесть ребёнок или тем более гость. Почему, думаешь, авроры дальше первого ряда стеллажей не зашли?

— А! Это не чары?

— Люц! — возмутился глупому предположению Нотт.

— Ладно-ладно, продолжай! — пристыженно отмахнул Малфой, и Эдриан вернулся к теме разговора.

— Артефакт мне даже обходить не нужно — он меня пропустит без проблем: ничего плохого роду Лестрейнджей я не желаю, ничего против них не замышляю, более того, мои действия направлены исключительно во благо единственной наследнице.

— Понял, что ещё есть?

— Отец применял несколько схем защиты, но понять, какая наложена на камин Лестрейнджей, я смогу не раньше, чем окажусь в нём. — Эдриан помолчал и со вздохом покачал головой. — Рабастан ничего не говорил про дополнительную защиту, но это не значит, что чары ограничены теми, что установил отец. Всё же времени прошло немало…

— Получается, ты мог проникнуть в Лестрейндж-холл ещё полгода назад?

— Как у тебя всё просто, — присвистнул Эдриан и постучал себе по лбу, предлагая Малфою немного думать, прежде чем говорить.

— Понял, — через полторы минуты сам себе кивнул тот. — Просто стало теперь, когда ты собрал информацию и понял, что нас ждёт на входе.

— Именно, — удовлетворённо улыбнулся Эдриан. — Ментальный артефакт очень сложно обойти. В моём случае всё немного не так, но тем не менее… Люц, ты уверен, что тебе стоит идти? Ты же явно не испытываешь к Беллатрисе ни намёка на добрые чувства. Может, не надо рисковать?

— Ну… — Малфой ненадолго задумался, а затем залихватски подмигнул и растянул губы в улыбке. — В конце концов, Белла даже не Лестрейндж по крови. Я уважаю Рудольфуса, симпатизирую Рабастану и лишь чуть-чуть меньше тебя заинтересован в том, чтобы снять проклятие с их наследницы. По-моему, этого вполне достаточно, чтобы счесть меня другом семьи.

— Справедливо! — с облегчением улыбнулся и Эдриан, которому претило рисковать в одиночку.

* * *

С Малфоем они засиделись не до рассвета, но близко к тому, и на работе Эдриан даже после трёх чашек крепчайшего кофе зевал до хруста в челюсти. Но абсолютно не жалел о упущенном сне — мозговой штурм, как всегда, помог, Люциус умел задавать правильные вопросы, и теперь он намного лучше представлял, с чем придётся иметь дело.

Эдриан ничуть не покривил душой, когда сказал, что может взломать любой камин. Он действительно мог. Другой разговор, что далеко не вся защита могла быть снята или нейтрализована тихо и бесследно. У Лестрейнджей — да, он почти не сомневался, что не потратит больше нескольких минут на то, чтобы войти. С домом Крауча ситуация была кардинально иной. Оповещать хозяина о своём интересе он точно не планировал, а не оставить следов взлома… Нотт был мастером-пространственником, а не взломщиком-домушником.

И всё же защитой каминов разница между домами двух чистокровных семей не исчерпывалась. Ненаносимый Лестрейндж-холл имел два входа: аппарационную площадку, доступ к которой был открыт лишь для членов семьи, и камин, пропускающий гостей по заклинанию-паролю, применяемому при каждом перемещении находящимися дома хозяевами. Дом же Крауча спокойно стоял посреди Лондона в районе Ист-Энда. И каким бы странным ни казалось это совпадение, но Эдриан даже знал приблизительный адрес бывшего главного аврора: неподалёку жила семья грязнокровок, чем-то не угодивших Лорду, и в далёком семьдесят восьмом году Пожирателям было приказано доставить их в ставку живыми. Они тогда аппарировали двумя группами и тихо подошли к дому, чтобы на полную использовать эффект неожиданности… и вот тогда-то Крауч-младший и сообщил кому-то из своих приятелей, где живёт — просто махнул рукой на перекрёсток, не вдаваясь в детали, но сейчас Эдриану хватило и этих крох информации, чтобы отыскать нужный дом по огромной подробнейшей карте, висящей прямо над столом миссис Солански — порт-ключи могли заказать куда угодно, и накладывающий должен был чётко представлять место перемещения. Так что Нотту не нужно было скрывать свой интерес, он просто подошёл к карте, отвесил секретарю дежурный комплимент и за пару минут отыскал дом грязнокровок, а затем, проследив обратный маршрут, нашёл и памятный перекрёсток. Оставалась сущая мелочь — прогуляться по кварталу и по искажению чар определить нужный дом.

И проникнуть в него.

* * *

Не откладывая в долгий ящик, Эдриан прямо на обеденном перерыве аппарировал в Ист-Энд. В последние годы он почти не бывал в маггловском Лондоне и потому в первую минуту только и мог, что дезориентированно моргать, пытаясь привыкнуть к гулу, вони, мельтешению… Даже в подворотне, которую он помнил по операции с доставкой грязнокровок Лорду, всё словно кричало, что это — другой мир. Странный мусор, странные запахи, странные дома и странные люди… И шум. Ввинчивающийся в голову, глушащий, сводящий с ума тот самый «шум большого города», что казался обычной метафорой, а теперь давил на барабанные перепонки и нервировал вибрацией, проникающей в каждую клетку тела.

Эдриан попытался отрешиться от посторонних звуков, но это не помогло. Сцепив зубы, он приказал себе успокоиться и вышел из подворотни на улицу. Магглов было не много, и все они спешили по своим делам, не обращая ни малейшего внимания на появившегося словно ниоткуда мужчину. Даже без дополнительных чар Нотт в своей классической мантии не выделялся из одетых в абсолютно разных стилях людей.

Нарочито уверенно шагая мимо домов, Эдриан прислушивался к ощущениям и вскоре смог обнаружить нужный дом. Двухэтажный, на вкус Нотта слишком скучный, с черепичной кровлей, окнами с мелкой расстекловкой — не узнать георгианский⁽¹⁾ стиль было невозможно. Дом располагался между четырёхэтажными соседями и выглядел их чистеньким младшим братом: никакой рекламы на фасаде, никаких металлических штук сбоку от калитки. Эдриан замедлил шаг, перешёл на другую сторону улицы и прошёл мимо, почти касаясь рукой невысокого заборчика, отделяющего «частную собственность» от тротуара.

Ни следа магии, кроме лёгких магглоотталкивающих чар. Густой фон старой магии Нотт ощущал всем естеством, однако обнаружить ничего не мог, никакой защиты на доме, на первый взгляд, не было: здание просто стояло между двумя маггловскими домами и выглядело нарочито уместным на этой скучной улице.

«Ну да, конечно, — саркастично усмехнулся он, — Крауч такой дурак, что не боится ни гнева пойманных преступников, ни мести Пожирателей смерти, ни банального нападения маггловских воров». Обойдя вокруг квартала, Эдриан ещё раз прошёл мимо нужного дома, но с тем же результатом. Колдовать не хотелось, лезть напролом — он не настолько сошёл с ума, слать перед собой маггла под Империусом?.. Это было бы идеальным вариантом лет пять назад, но после падения Лорда отношение Аврората к непростительным было известно — проще было самолично заявиться к Грюму, показать метку и попросить организовать бессрочное свидание с лучшим другом, так хотя бы можно было избежать избиения при аресте. Эдриан пошёл дальше, чтобы не привлекать к себе внимания топтанием на одном месте, и через два квартала наткнулся на приличного вида кофейню. Обеденный перерыв подходил к концу, а вот пообедать ему не удалось, и желудок поспешил напомнить о своём печальном положении жалобным стоном.

Внутри было чисто, два столика занимали смуглые мужчины восточного происхождения, пахло специями… Брезгливо осмотревшись, Нотт немного успокоился — помещение было чистым и не пахло ничем резко-искусственным. Пока он растерянно оглядывался, рядом возникла девушка-официантка с дежурной улыбкой. Чувствуя себя стариком-занудой, он расспросил её относительно меню, выяснил, что ничего противоестественного происхождения в состав бутербродов и пирожных не входит, и занял столик у окна, наугад ткнув пальцем в несколько строк меню и попросив сделать себе кофе. И в ожидании, пока его принесут, принялся размышлять, как поступить.

О причинах практически отсутствующего фона он догадался по дороге в кофейню. За маггловской модой Эдриан, разумеется, не следил, но садовые фигуры на лужайках не заметил нигде, кроме как перед одним-единственным домом. В качестве поглотителей можно было использовать что угодно, однако те волшебники, что выбирали маггловские районы, частенько устанавливали рядом с домом что-то неприметное, к чему можно было привязать в том числе магглоотталкивающие чары. Почтовый ящик, табличку с адресом или, как сделал Крауч, садовую фигуру. Но если грязнокровки ограничивались одними лишь антимаггловскими чарами, то Крауч пошёл дальше — скрыл не дом, но магию в нём, привязав эти чары к вынесенному за пределы дома реперу.

Кофейня опустела, когда Эдриан сделал первый глоток кофе, — очевидно, обеденный перерыв кончился, и магглы дисциплинированно возвращались на рабочие места. Но он мог себе позволить немного задержаться. Одобрительно кивнув хорошему качеству напитка, поймал взгляд официантки и недоумённо склонил голову к плечу: она смотрела на него не отрываясь, буквально пялилась, хотя причин тому не было — Нотт был уверен, что не выделяется среди магглов.

Поняв, что её интерес заметили, девушка немного порозовела, но не отвернулась, напротив, встала и подошла к единственному оставшемуся посетителю.

— Понравилось? Хотите ещё чашечку?

Эдриан медленно кивнул, и девушка просияла. Через минуту она вернулась с подносом и замерла рядом.

— Благодарю, — вполне искренне кивнул он, делая глоток. Девушка не спешила уходить, и поскольку молчать показалось невежливым, он вынужденно прокомментировал: — Очень вкусный кофе.

— Мы готовим его по особому рецепту! — она только этого и ждала, чтобы устроиться на стуле напротив и начать тарахтеть.

Прогонять магглу не казалось хорошей идеей, но и как себя вести — он не знал, а потому молча ел неплохие пирожные и пил хороший кофе, размышляя о доме Крауча.

— …я и дома готовлю такой кофе, — услышал он часть тирады и наконец понял, что происходит.

Маггла с ним… флиртовала.

Эдриан поперхнулся. Подобное просто не укладывалось в голове. И всё же ошибки быть не могло. Пусть он давным-давно не общался с женщинами и потому не сразу распознал смысл её улыбок и неожиданной щедрости, зазывные взгляды никак иначе нельзя было интерпретировать. Но флиртовать с ним?.. Он быстро посмотрел на своё отражение в оконном стекле и попытался увидеть себя со стороны, оценить критически. Не урод, прилично одетый темноволосый мужчина лет двадцати пяти — маги всегда выглядят моложе магглов-ровесников, он не горбился, смотрел уверенно… Больше Эдриан ничего не успел разглядеть, но и этого было вполне достаточно для вывода.

«Почему бы и не флиртовать?» — собственная привлекательность в чужих глазах вызвала удивление, и пришлось напомнить себе, что когда он не чурался общения, пользовался успехом у женщин. Открытие было внезапным, странным, неуместным, но приятным.

Однако не имело никакого отношения к маггле. Пусть Нотт никогда не считал их животными, как МакНейр, и не относил к второсортным существам с интеллектом, приближённым к человеческому, как некоторые фанатики чистой крови, за равных тоже не принимал. И совершенно точно не стал бы с ними вступать в сексуальные контакты. Магглы были людьми, да, но… Маги и магглы были слишком разными, чтобы рассчитывать на долгосрочные отношения или удачное потомство от подобных союзов. Для Нотта связь с магглой была необсуждаемым табу — чем-то ненормальным, постыдным и недостойным настоящего волшебника.

И всё же брезгливо отстраняться или прогонять ни в чём не повинную девушку он не стал, напротив, улыбнулся. Спать с ней в его глазах было извращением, а вот использовать — единственно возможным развитием событий.

— Конфундус! — ласково улыбнулся Эдриан, даже не вынимая палочку. — Пойдём со мной. Ты же не откажешься для меня кое-что сделать?

Расфокусированный взгляд действовал на нервы, но казался более естественным, чем интерес в глазах минутой ранее. Девушка механически кивнула, встала и покорно двинулась следом. Эдриан повернул табличку на двери на «Технический перерыв 10 минут» и повёл магглу к нужному дому.

— Видишь фигурку? — указал он на керамический гриб, стоящий рядом с забором и прячущийся в тени соседнего здания. — Принеси мне его.

Не задавая вопросов, маггла перешла дорогу и застряла перед забором — чары не пускали. Но Эдриан предвидел такое развитие событий. Бросив взгляд по сторонам и убедившись в отсутствии нежелательных свидетелей, он быстро наложил чары немоты, чтобы она не закричала, приподнял левитацией на несколько футов и опустил уже на территории Крауча. Чары работали, вынуждая испуганную магглу рваться прочь, но и заклинание Нотта не подвело: схватив гриб, та раскрыла рот в немом крике и рванула обратно на дорогу.

Садовая фигура была тяжёлой, так что маггла с трудом перетащила её через забор, а поставив — попыталась убежать. Эдриан был начеку. Деревья скрывали происходящее от неуместного любопытства прохожих, да и магглоотталкивающие чары работали прекрасно, однако разгар дня в центре города — риск был слишком велик. Он уже потянулся, чтобы взять гриб и переместиться в более подходящее место, но в самую последнюю секунду в дюйме от соприкосновения — отдёрнул руку.

— Умён… — протянул Нотт с восхищением и разочарованием.

Магглоотталкивающие чары были слабыми не потому, что Крауч не боялся магглов, а потому что на керамический гриб было наложено слишком много чар, и некоторые из них вышли слабыми из-за конфликта друг с другом.

— Но не мастер, — обрадовался Эдриан, обнаружив лазейку.

Маг не мог коснуться гриба — сработали бы сигнальные чары. Маггл не мог, потому что его корёжило от магглоотталкивающих чар. Замкнутый круг. Но принуждение легко обходило вторую проблему. Посмотрев на магглу, Эдриан вздохнул и, отойдя вместе с ней на другую сторону улицы, чтобы гриб не среагировал на творимую рядом магию, стёр ей память и отпустил. Девушка, даже на таком расстоянии чувствующая давление чар, спешно убежала, а Нотт принялся поджидать следующую жертву в тени дома напротив.

К счастью, долго ждать не пришлось, и рослый юноша за пятьдесят фунтов согласился исполнить странную прихоть прилично одетого джентльмена и установить «вон на то место» один из на первый взгляд абсолютно одинаковых грибов, а второй «отнести в скверик за углом». Ничто на территории Крауча не среагировало на повторное вторжение маггла, так что копия гриба, созданная Ноттом обычным Джеминио, заняло место оригинала. Конфундус снова помог справиться с давлением антимаггловских чар, и через десять минут Эдриан облегчённо сел на лавочку, а забывший полчаса жизни маггл скрылся среди улиц.

Гриб старательно отпугивал магглов, упрощая Нотту жизнь, и он занялся изучением проблемы. Эдриан был хорош в чарах, но всё же не настолько, чтобы с ходу во всём разобраться. Гриб нужно было поставить обратно до возвращения Крауча, иначе… Но повторять сегодняшнее приключение совершенно не хотелось.

Поняв, что самостоятельно не справится — точно не быстро, — Эдриан растерянно огляделся, вздохнул и, отойдя на десяток ярдов, чтобы гриб не среагировал на магию, аппарировал домой, чтобы связаться с Малфоем. За гриб можно было не волноваться — магглоотталкивающие чары в маггловском районе служили идеальной и почти стопроцентной защитой, — а вот о возвращении Крауча беспокоиться стоило.

11.11.2020

1) К особенностям георгианства относятся симметричная планировка здания при его проектировании. Фасады домов в георгианском стиле сложены из плоских кирпичей и отштукатуренного белого орнамента. Орнамент, как правило, сделан в виде искусно выполненных арок и пилястров. Входные двери окрашены в различные цвета и в своей верхней части оснащены пропускающими свет, открывающимися окошками. Здания окружены со всех сторон цоколем.

Пример провинциальной георгианской архитектуры https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/5/53/Northwold.jpg

Вернуться к тексту

Эдриан растерянно смотрел на ревущее пламя и не мог придумать, как поступить. Малфоя не было дома, а привлекать к трудам неправедным кого-то другого не казалось хорошей идеей. Да и кого привлекать? Флинта? Тот в защитной магии не разбирался. МакНейра? В тонкостях Уолден был слаб — сломать мог, а подправить точно нет.

Часы пробили три, и Эдриан выругался. Он давно должен был вернуться в Министерство!

Однако вместо того, чтобы войти в камин, аппарировал обратно в Ист-Энд. Без гриба дом фонил магией так, что магглы не только дом обходили по широкой дуге, но и на саму улицу не сворачивали. С одной стороны, так было даже удобнее — не нужно было волноваться о случайных свидетелях, с другой же, возникала иная проблема — слишком опасно было действовать прямо на оживлённой улице, а никак иначе заколдовать маггла и притащить в скверик для того, чтобы вернуть гриб на место, теперь не вышло бы.

Или — попытаться проникнуть в дом прямо сейчас?

Внутренний голос метался от «действуй!» к «не будь идиотом и возвращайся на работу» по пять раз за минуту, а Нотт так и не мог принять решение. Рассчитывать, что Крауч не заметит пропажу-подмену гриба и не почувствует изменение в действии чар, было откровенно глупо, что означало, что второй попытки может не представиться, а потому действовать нужно было именно сейчас. Но… Откровенно говоря, Эдриан до сих пор не решил для себя, зачем лезет в пасть василиску. Да, поведение Крауча было подозрительным, как и защита на доме, которую стало возможно различить после переноса гриба, но…

— Какое тебе-то дело? — спросил себя Нотт, не нашёлся с ответом и толкнул калитку, переступая метафорическую черту.

Внутренний голос тут же заткнулся, чтобы не отвлекать, зато неожиданно ощутилась правильность происходящего. Задумываться о природе этого чувства Эдриан не стал и сосредоточился на реальности.

Хоть и держал он палочку наготове, использовать магию не торопился, а потому защита на него не реагировала. Впрочем, он был почти уверен, что ничего по-настоящему опасного внутри его не ожидает: Крауч был слишком правильным человеком, чтобы, возглавляя Аврорат, прибегать к запрещённым средствам защиты. Но и без Тёмной магии можно было серьёзно наказать незваного гостя, а потому про осторожность забывать не следовало.

Первое, что поразило, это направленность чар. «Не выпустить», а вовсе не «не впустить». Это было настолько дико, что он замер перед дверью секунд на десять, пытаясь осознать, как такое вообще возможно.

А вот про домовиков Нотт забыл и чуть не поплатился, когда мелкая ушастая защитница кинулась на него с растопыренными пальцами.

— Дуро! — рявкнул Эдриан больше от неожиданности, чем рассчитывая преуспеть в трансфигурации, однако эльфийка застыла и с глухим стуком упала на пол плашмя. Это было внезапно, обычно домовика было крайне трудно нейтрализовать. — Твою ж мать! — с чувством выругался он, характеризуя всю ситуацию в целом.

После устранения домовика Эдриан не торопился облегчённо выдыхать: прислушался и сразу же различил лёгкие шаги на втором этаже. Стало не по себе. Кто бы ни ходил там, не мог не услышать заклинание, а значит, остаться безучастным. И однако же шаги продолжали звучать со второго этажа и не приближались, а никаких иных признаков жизни в доме не наблюдалось.

Машинальным движением бросив на камин блокирующие чары — неожиданностей с него на сегодня хватило, — Эдриан проверил дом с помощью Ревелио, подтвердил первоначальное предположение о присутствии в доме одного человека на втором этаже и осторожно двинулся к лестнице.

Дом не выглядел нежилым, но… Он слишком хорошо знал это переходное состояние. Пустые вазы на пыльных полках, едва ощутимый запах запустения и тишина. Эдриан прекрасно помнил, когда точно таким же был и Нотт-мэнор — после смерти хозяек: когда умерла его мать и, годы спустя, когда умерла Паулина. И всё же на втором этаже кто-то был.

Лестница едва слышно поскрипывала, заставляя Эдриана морщиться; как ни старался он ступать бесшумно, его присутствие были отчётливо слышно в тишине дома. Но неизвестный продолжал игнорировать это. И вскоре он получил ответ на вопрос, почему же таинственный маг не идёт навстречу, чтобы выяснить, кто явился без приглашения в дом. Дверь, из-за которой продолжали звучать шаги, была заперла на наружный засов. Но времени на удивление точно не было, и Эдриан со вздохом и внутренней готовностью к чему угодно — атаковать, выставлять щиты, активировать порт-ключ — бросил отпирающие чары.

Мордредовы шаги продолжились. Человек не остановился даже сейчас, хотя не мог не услышать характерный звук отпираемых замков!

Нотт толкнул дверь, крепко сжимая палочку, и…

В окно светило закатное солнце, и в его лучах танцевали миллионы пылинок. А ещё оно подсвечивало волосы человека, всё так же размеренно продолжившего мерить комнату шагами, создавая ему светящийся нимб и пряча лицо в тени. Но Эдриан его узнал даже несмотря на это. И неверяще застыл, забыв, где находится и какой опасности себя подвергает.

— Барт? — хрипло позвал он.

Тот не отреагировал. Нотт сделал шаг вперёд, заступая дорогу, и содрогнулся, разглядев абсолютно пустые глаза. Крауч-младший не замечал ничего вокруг, делая шаг за шагом от одной стены к другой, разворачивался и отправлялся в обратный путь, чтобы снова развернуться и… бесконечный путь марионетки.

— Стой! Посмотри на меня! — взмолился Эдриан, хватая парня за руку и не позволяя сдвинуться с места. И тот послушно замер, невидяще глядя в лицо Нотта. — Сядь, — на пробу сказал он, и Барт послушно сел прямо там, где стоял, на пол.

Худшие подозрения не оправдались, безжизненность глаз и безвольность поведения вовсе не были следствием поцелуя дементора, однако…

Эдриан почувствовал, как тошнота подступает к горлу.

Он был в шоке, когда Крауч отрёкся от сына и самолично отправил его в Азкабан, но сейчас у него волосы вставали дыбом от осознания того, что тот совершил.

— Где твоя мать? — пытаясь отвлечься, спросил Эдриан, осматриваясь.

— В Азкабане, — прокаркал Барт.

— Что она там делает? — изумился Нотт, понявший, что голос Барт сорвал долгими криками, и предпочёл не задумываться, где именно это произошло: в Азкабане или…

— Её там похоронили вместо меня.

— Мордред! — не сдержался Эдриан, вцепляясь себе в волосы.

Железный Крауч поменял местами жену и сына. Любимую жену и того самого сына, которого отправил на медленную смерть в Азкабан. Объяснение могло быть только одно: Каталина не простила мужу этого поступка и не смирилась с судьбой сына, и предприняла что-то, перед чем Крауч оказался бессилен. Но строить гипотезы было не время. Нужно было принимать решение и быстро. Крауч оказался сумасшедшим чудовищем похлеще Беллатрисы Лестрейндж, а значит, не пожалеет посмевшего влезть грязными ногами в его тайны человека.

Осмотр комнаты выявил многочисленные флаконы на прикроватной тумбочке, и Эдриан безошибочно нашёл снотворное. План стихийно обрастал деталями, и он действовал всё увереннее. Влив половину порции в рот Барта, Нотт несколько секунд смотрел на спящее тело, а затем трансфигурировал из найденного на той же тумбочке пустого флакона пергамент, а из крышки перо, написал записку и одел на безвольную руку Крауча-младшего собственное кольцо.

— Домой! — сказал он фразу-активатор, и порт-ключ тут же сработал, утягивая Барта в пространственную воронку.

Вздохнув и запрещая себе рефлексировать, Эдриан спустился на первый этаж, споил остатки зелья домовику — сюрпризы за сегодняшний день ему успели надоесть, — и, с сомнением поглядев на камин, снял свои чары. Что делать — он знал, но совсем не был уверен, что справится.

В мёртвой тишине чужого дома Эдриан Нотт сидел на неудобном стуле сбоку от камина и размышлял о превратностях жизни. Несколько дней назад он считал Крауча ужасным отцом, но достойным человеком, сейчас — мразью, не достойной дышать одним воздухом с нормальными людьми. Откровенно говоря, ситуация была настолько дикой, что он даже не мог её полностью осознать — происходящее отказывалось укладываться в голове, в эту реальность невозможно было поверить!

Когда Нотт подслушал разговор Крауча с министром, информация кактусом проникла в разум — царапала, колола, отказывалась укладываться на полочку, цеплялась колючками и заставляла раз за разом анализировать полученные сведения. Но Эдриан не смог понять, что именно услышал, вернее, принял только часть, а колючки-шипы не заметил. Нотт услышал «что», но упустил «как» говорил Крауч.

Любой уважающий себя чистокровный волшебник знает почти всё о других чистокровных волшебниках — это простая истина частенько становилась камнем преткновения при общении с грязнокровками и маггловоспитанными полукровками. Магглы, которые плодились как мыши и жили в человеческих муравейниках, позабыли и теперь не могли понять, как можно знать незнакомого человека. Для магов же подобное положение вещей было нормой жизни. Чистокровному магу не нужно было знакомиться с каждым членом Визенгамота лично, чтобы предсказывать принимаемые решения. Никто не знал Дамблдора близко, но все знали, чего от него ждать. Никто не мог похвастать доверием Грюма, но каждый волшебник понимал, как в случае опасности поступит Аластор. У Беллы не было подруг, но о том, какую опасность она представляет, знали все. И даже Малкин — обычная хозяйка лавки, сама по себе не заслуживающая и второго взгляда, и та была известна всей Магической Британии.

Мир магии был тем самым местом, которому идеально подходило высказывание про широкую известность в узких кругах.

Так вот у Крауча не было родных и близких. Одна его сестра переехала в Америку и связалась с магглом, другая умерла несколько лет назад, предварительно разругавшись с братом. А с ноября прошлого года у него не стало и сына. У Бартемиуса Крауча-старшего была только жена. Любимая жена. И потому он не мог говорить о семейных делах с ненавистью и злостью. И Эдриан подсознательно понял это сразу же, потому и пошёл к Грюму с вопросами, а вот сознание деталь упустило, и потому он был не в состоянии догадаться о мотивах собственного поведения. Да, Барт был взрослым парнем, но… Будучи сам папой, Эдриан не мог отвернуться от мальчика, которому настолько не повезло с отцом.

«Всех сирых и убогих в дом тащишь», — вспомнил он свои же слова и беззвучно рассмеялся. Болезненная жажда справедливости была его ахиллесовой пятой, и отрицать это было уже просто-напросто глупо.

Где-то в доме глухо бомкнули часы, и Эдриан встал, чтобы размять ноги. За время ожидания его решимость никуда не делась, но разные мысли мешали просчитать все необходимые шаги. Барта приговорили к пожизненному заключению, но пытки в приговоре прописаны не были, а потому смена декораций без оповещения Аврората и Визенгамота не могла найти в сердце Нотта оправдания. Крауч по какой-то одному ему известной причине вытащил сына из Азкабана, где было холодно и голодно, но где Барт был самим собой, и притащил его домой, где запер в более комфортабельных условиях, но зато лишил свободы воли и самой личности. В том, что это не было продиктовано заботой о сыне, Эдриан не сомневался: Империус на собственного ребёнка — это было за границами морали.

А он похитил чужого сына из отцовского дома, а если называть вещи своими именами, то преступника из новой тюрьмы — эвфемизмы не изменили бы положение вещей, — и собирается… что? Прятать его? Освободить? Помочь отомстить?

На этот, казалось бы, простой вопрос у него не было ответа, и это раздражало.

Когда камин заработал… Эдриан даже не вздрогнул. Подобрался, крепче сжал пальцы на рукоятке волшебной палочки и медленно выдохнул. А через пару секунд, когда Крауч сделал шаг в собственную гостиную, негромко и без эмоций произнёс:

— Сомнио.

И даже не попытался удержать тело от падения.

Вот так легко и быстро Железный Крауч оказался в полной власти презирающего его мага. Эдриан усмехнулся и наконец приступил к делу — теперь помешать ему никто не мог.

* * *

В Нотт-мэнор Эдриан переместился в девятом часу вечера, уставший и морально, и физически, и магически.

— Лорд Малфой шесть раз звал хозяина, — тут же наябедничал Лаки, возникнув перед камином. — Хозяин будет кушать?

Так и хотелось спросить, не приготовил ли домовик настырного гостя, но сил на шутки не было, и он просто кивнул. А затем развернулся лицом к камину и щедро сыпанул летучего пороха, связываясь с Малфой-мэнором.

— Наконец-то! — вместо приветствия возмущённо сказал Люциус, но присмотрелся к выражению лица друга и сбавил тон: — Ты в порядке?

— И близко нет, — честно помотал головой Эдриан. — Перемещайся. Разговор есть. Очень серьёзный.

Люциус не задал ни одного вопроса, лишь настороженно кивнул, и камин потух.

— Лаки, что с парнем, что я переместил днём?

— Спит, — кратко отчитался домовик. — Лаки поместил странного сэра в бывшую детскую. Если странный сэр проснётся, Лаки скажет хозяину.

— Отлично, — чуть расслабился Нотт и, даже не став заходить к детям, двинулся в столовую.

Малфой появился три минуты спустя, когда Эдриан доедал суп.

— Дай мне минуту, сил совершенно нет, нужно поесть нормально.

— Выглядишь ужасно, — констатировал тот и молча устроился за столом. — Эльф, чаю, пожалуйста.

— Помнишь, я сказал, что с проникновением в Лестрейндж-холл надо поторопиться?

— Помню, — напрягся Малфой. — Ты сказал, что намерен проникнуть ещё куда-то.

— Угу. Проник, — вздохнул он и вернулся к еде.

— И?.. — поторопил едва не подпрыгнувший на месте Люциус, подаваясь вперёд и с напряжением глядя на жующего Нотта.

— И теперь у меня есть к тебе пара вопросов, — прожевав и проглотив еду, улыбнулся он, поняв, какое впечатление производят его редкие реплики. — Люц, дай мне минутку, я действительно умираю от голода.

Усилием воли заставив себя успокоиться, Малфой откинулся на спинку стула и медленно кивнул.

— Ладно. Тогда я пока расскажу тебе, что сегодня узнал.

Эдриан закивал, и Малфой приступил к озвучиванию краткой выжимки из очередного древнего талмуда. Судя по описанию, речь шла именно о нужном им ритуале, вот только забытый века назад автор акцентировал внимание совсем не на нём, а лишь приводил в пример получаемый эффект и сетовал, что снимать последствия выходит слишком дорого, «иногда лучше предоставить проклятого своей судьбе, ведь добыть кровь жалящего дерева⁽¹⁾ — задача непростая, в ходе которой можно погубить много достойных магов».

— Что за дерево? — не понял Нотт, сознательно пропуская мимо ушей мнение аврора о том, как нужно поступать с проклятыми.

— Без понятия. Я не успел ничего толком узнать. Полдня искал авторов, на которых ссылались в предыдущих главах, надеялся там отыскать ещё зацепки, но у меня в библиотеке ни одной из этих книг нет. А дерево… надеюсь, оно там одно такое таинственное и ужасное. Поищем после того, как разберёмся с ритуалом. Так, ты доел, значит — говори.

Эдриан, чьё самочувствие действительно улучшилось после еды и времени, проведённого в родном доме, улыбнулся.

— Тебе с предысторией или как?

— Давай с предысторией, — раздражённо протянул Люциус, даже не пытаясь скрыть интерес.

— На днях я случайно подслушал разговор…

Теперь уже скрывать что-либо не имело смысла, поэтому Эдриан рассказывал всё по порядку. И про разговор Крауча с министром, и про обсуждение с Грюмом, и про то, как бегал советоваться с Мэдди Флинт. И о разведке на местности, которая абсолютно неожиданно перешла в стадию «проникновения со взломом».

Малфой сначала напрягся, затем чуть расслабился, а на моменте использования магглов вскочил и далее слушал, меряя столовую шагами — нарезал акульи круги вокруг стола и хмурился. Когда же повествование перешло в дом и Эдриан рассказал об окаменении домовика, Люциус сбился с шага и буквально рухнул обратно на стул.

— Ты с ума сошёл?! Он же тебя убить мог! — вскричал Малфой и рухнул на стул. — Эд! Ты вообще в своём уме?!

— Домовые эльфы не могут убить волшебника, — покачал головой тот.

— Зато могут сломать руки-ноги, — зло возразил Малфой. — Чем ты вообще думал?!

— До этого момента дойдём позже, — засмеялся Нотт, представляя, в каком шоке будет Люциус, когда узнает всю историю.

— Не тяни!

— Крепко сидишь? — серьёзно спросил он и наконец признался: — Я усыпил Крауча, обыскал его дом, а сейчас остро нуждаюсь в помощи, чтобы аккуратно подчистить ему память.

— Ты что-то недоговариваешь? — проницательно спросил Малфой, хмурясь всё сильнее.

Эдриан с готовностью кивнул:

— Сказал же, дойдём позже.

— Ладно. Я мастерски владею Обливиэйтом и могу помочь. Что именно ты хочешь стереть? Он видел тебя?

— Нет, а стереть… Люц, ты понял, почему я влез во всё это?

— Н-нет?.. Прости, но ненадолго я даже усомнился в твоей адекватности. Мы тысячу лет знакомы, и такая импульсивность тебе совершенно не свойственна.

— Согласен, — спокойно кивнул Эдриан, словно не его только что завуалированно назвали трусом. — Я и сам долго не мог понять, чего мне неймётся.

— Так и чего?

— Когда Крауч разговаривал с министром, он с такой ненавистью говорил о том, что нужно разобраться с семейными делами, что меня это зацепило. — Эдриан встал из-за стола и, сделав приглашающий жест, двинулся к лестнице на второй этаж. Дети давно окончательно перебрались в центральную часть мэнора, и Южное крыло было «открыло для посещения», так что он не волновался, ведя Малфоя в бывшую детскую. — О нежной любви Крауча к Каталине чуть ли не поэмы писали, — медленно подводил он друга к верным выводам, — а больше у него никого и не было. Так откуда ненависть взялась?

Люциус задумался на секунду и с удивлением поднял брови.

— А ведь и правда… — протянул он.

— Вот, — удовлетворённо улыбнулся Эдриан. — Я это заметил, но не сразу понял, что это значит.

— И что?

Остановившись перед дверью, он вздохнул и толкнул створку, предлагая Малфою войти и самому всё увидеть.

— Главное разочарование Крауча, его сын, единственный наследник. Свет в окошке для обожаемой жены… Смотри, кого я встретил в его доме.

Люциус настороженно вошёл, увидел лежащее на кровати тело, оглянулся на Эдриана и сделал три шага вперёд, заглядывая в лицо спящего. И отпрыгнул, вытаращив глаза.

— Это… Барт?!

— Он самый. Пойдём вниз, парнишка спит и нескоро проснётся. А я тебе ещё не рассказал самую жуткую часть истории.

12.11.2020

1) Жалящее дерево — одно из самых ядовитых растений. Представители вида произрастают в тропических дождевых лесах Австралии. Все растение покрыто ядовитыми волосками, в которых находится опасный нейротоксин. Волоски представляют собой кристаллы окиси кремния и способны просто прокалывать кожу. Они вызывают очень болезненные ожоги, боли от которых могут длиться в течение суток и даже месяцев.

Вернуться к тексту

В полночь Малфой наконец закончил с вопросами и комментариями умственных способностей и моральных качеств всех участников истории и позволил Эдриану переместить себя на маггловскую улицу. Оглядываясь с любопытством, он, ничуть не скрываясь, шагал рядом и выглядел ребёнком, которого в первый раз привели на Косую аллею — вертел головой, то и дело порывался «потрогать» маггловские диковинки, спасибо хоть молчал при этом.

Перед калиткой Крауча Люциус замедлил шаг, на мгновение нахмурился, но почти сразу сам себе кивнул и продолжил «прогулку». Эдриан же сжал палочку и открывал дверь с опаской: что ждало внутри, предсказать было сложно. Однако с его ухода не изменилось ровным счётом ничего. Домовик не пришёл в себя, по-прежнему валяясь окаменевшей статуей, а Крауч спал, спелёнатый чарами и на всякий случай трансфигурированными из штор верёвками.

— Чем ты его приложил, что до сих пор не очнулся? — с опаской бросая диагностические чары, поинтересовался Малфой.

— Сонными чарами, — пожал плечами Эдриан.

— Хм… — Люциус недоверчиво посмотрел на него, но полученный от чар ответ заставил его присвистнуть: — И вправду — только Сомнио. Силён ты, друг мой.

— Скорее зол, — немного смущённо улыбнулся Нотт, думая о том, что с такой ненавистью в душе мог убить Крауча даже обычными сонными чарами.

Люциус удовлетворился результатами диагностики и приступил к манипуляциям с воспоминаниями Крауча, а Эдриан решил не стоять столбом, а потратить это время с пользой и пройтись по дому, чтобы убедиться, что никаких следов преступлений не осталось. Ни его проникновения в дом, ни краучевской подмены узника Азкабана. По его плану хозяин дома должен был проснуться с утра и отправиться на работу с уверенностью, что сын погиб в Азкабане, а жена, не вынеся горя, слегла и вскоре тоже умерла. Оставался вопрос, что делать с домовиком, но Малфой с равнодушным пренебрежением обещал разобраться и с этой проблемой.

Больше всего возни было, конечно, с комнатой Барта-младшего — пыль хоть и покрывала все поверхности, однако было вполне очевидно, что хозяин покинул её вовсе не полгода назад. Эдриан не знал, что из находящегося в комнате могло понадобиться Барту, да и опасался, что исчезновение вещей могло бы навести Крауча-старшего на ненужные подозрения, а потому кроме сменной одежды не стал брать ничего — риск не стоил того. А вот многочисленные чары, удерживающие Барта в комнате, как и замки с двери, уничтожил с особым удовольствием. К дальнейшему обыску присоединился и Люциус, успевший закончить манипуляции и с хозяином дома, и с эльфом, однако больше не было никаких следов, нуждающихся в коррекции — Крауч и сам прекрасно понимал необходимость соблюдать осторожность, так что следы своего преступления затёр самостоятельно.

Очередная бессонная ночь вынудила Эдриана воспользоваться запасами бодрящего эликсира, и на работу он явился рано — вчерашний прогул нужно было компенсировать ударным трудом. Впрочем, вскоре выяснилось, что его отсутствия никто даже не заметил: портальное управление прекрасно работало без надзора, а сотрудники с радостью готовы были прикрыть начальника, «отлучившегося на минуточку» из своего кабинета. Нотт довольно хмыкнул и продолжил работать.

Люциусу не терпелось приступить к взлому камина Лестрейндж-холла, но как он ни намекал, как ни торопил, Эдриан был решительно против любой активности в будние дни.

— Люц, я не могу не спать ночами. Мне работать надо. Напряги свой мозг, который — и передо мной можешь не прикидываться — вполне способен на сложные аналитические операции, и подумай, что я могу наколдовать после бессонной ночи? Я должен быть сосредоточен, а не зевать в процессе наложения чар, а то мои порт-ключи можно будет приговорённым к смерти вручать в качестве злой альтернативы поцелую дементора. А потому — ждём выходных, или сам иди. А в субботу я постараюсь собрать твои бренные останки с пола гостиной Лестрейнджей и принесу их Драко на совочке.

Малфой проникся серьёзностью ситуации и обещал проявить терпение.

В пятницу в кабинет Нотта заглянул мистер Грин, сообщивший, что не забыл про просьбу устранить последствия произошедшей у них аварии с древним артефактом, из-за которой портальное управление перевели в помещения каминного центра, однако пока Отделу тайн нечем порадовать. Эдриан нарочито тяжко вздохнул и уверил, что с терпением он давний товарищ, а потому мистер Грин может не утруждаться личными визитами — он верит, что невыразимцы слов на ветер не бросают и работают над разрешением проблемы.

А вот насчёт Крауча никаких сведений не было, и это напрягало.

Как и Грюм, заявившийся на порог кабинета за час до конца рабочей недели с вопросом, удалось ли выяснить что-то о делах бывшего начальника Аврората.

Врать Эдриан ненавидел, но теперь не мог ничего сказать о деле. Если раньше вопрос касался Крауча-старшего, и он был даже рад вмешательству Грозного Глаза, то теперь Нотт представлял интересы всё ещё спящего Крауча-младшего, а потому не имел права забывать об осторожности.

— Да ничего, — поморщился от собственной забывчивости он. — Я попросил подругу поспрашивать, оказалось, что миссис Крауч болела… В общем, как я понял, Крауч немного помутился рассудком от горя.

— Думаешь, мы зря всполошились? — нахмурился Грюм.

— Не знаю, — всё-таки не решился на откровенное враньё Эдриан, — но, кажется, да.

— Жаль…

— Почему? — зачем-то остановил он собирающегося уходить Грюма.

— Сука он, — просто сказал тот, пожимая плечами. — Я бы всех Пожирателей перебил без вопросов, ты знаешь, — Нотт, поёжившись, кивнул, — но родного сына… даже я бы так не смог. Не по-людски это.

— Не ожидал от вас подобное услышать, — присвистнул Эдриан, по-новому взглянув на Грюма.

— Раньше Крауча ненавидели, но уважали. А теперь просто ненавидят. Ладно, пойду я. Если что — ты знаешь, где меня найти.

Эдриан это отлично знал, как знал теперь и то, что Грюм — вполне нормальный мужик. Хоть и притворяется бессердечным кровожадным аврором-фанатиком и обычной сволочью.

После работы он переместился сразу к Флинтам, где уже находились его дети, и наконец рассказал Мэддисон, чем обернулась история с Краучем. Написал он ей сразу, сообщая о смерти Каталины, и потому сейчас даже не сильно удивился, слушая причины исчезновения Крауча.

Гвендолин и другие дамы, узнав, что их подруга таки мертва, а их самих не то что на похороны не позвали, но вовсе не поставили в известность, устроили Бартемиусу скандал прямо следующим же утром — когда тот приходил в себя после коррекции памяти и насильственного сна. Более того, не закрытый Ноттом при уходе камин беспрепятственно пропустил ведьм, а только-только очнувшийся домовик, кинувшийся преграждать путь незваным гостям, схлопотал два оглушителя и парализатор…

— Все следы замели! — радостно засмеялся Нотт, волновавшийся несмотря на уверения Малфоя, что Обливиэйт действует на любое мыслящее существо, будь то хоть человеком, хоть домовиком, хоть любой другой умеющей думать тварью.

Про Барта он рассказал всё, что знал, и реакция Флинтов была даже более яркой, чем его самого и Малфоя. Квентин зарычал, сгибая в сжавшемся от ярости кулаке вилку, у Мэддисон же волосы в прямом смысле слова встали дыбом от искрящейся магии — ведьма готова была убивать голыми руками без всякой палочки.

— Он в порядке, — поспешно уверил Эдриан, стараясь успокоить друзей. — А что спит, так это даже хорошо: Империус же не снять никакими чарами, он должен сам развеяться, так что пусть парень лучше во сне это время проведёт.

— Крауч сильный маг, сколько его чары продержатся? — постарался взять себя в руки Флинт.

— Без понятия. Меня больше интересует, что будет, когда Барт проснётся. Если он покинет мой дом — к гадалке не ходи — снова угодит в Азкабан. Но у себя его поселить?..

— К нам отправишь, — без колебаний сказал Квентин и только после этого посмотрел на жену. Довольной таким поворотом та не выглядела, но спорить не стала. — Я найду ему занятие, если до этого дойдёт. Барт хороший мальчик, умненький. С компанией ему не повезло…

— Это ты про нас, что ли? — опешил Нотт.

Флинт закатил глаза:

— Про Лестрейнджей, — как что-то само собой разумеющееся сказал он со вздохом. — Лорд к ним его определил, вот мальчик и рвался доказать, что ничуть не уступает этим…

— Флинт, ты о моём друге говоришь, помнишь? — перебил Эдриан холодным тоном.

Тот запнулся, но покачал головой и упрямо продолжил:

— Прости, Эд, но хороший друг и ужасный враг — эти характеристики прекрасно могут уживаться в любом из нас. Но я всё же по большей части Беллатрису имел в виду. Кажется, Барт был в неё влюблён.

— В Беллу?! — изумился Эдриан, не в силах поверить, что эту сумасшедшую кто-то может полюбить. — Ты же сказал, что он умненький мальчик?

— Эди! — засмеялась Мэддисон. — В любви многие ведут себя, как полные идиоты.

— И то правда… — вынужденно признал Нотт и покачал головой: всё же влюблённость «умненького» мальчика в кого-то вроде Беллы не казалась чем-то возможным.

* * *

После разговоров о любви Эдриан снова вспомнил недавнюю посетительницу — Дженнифер Ньюман. Перед глазами встал её образ, вновь одолело недовольство собой за нерешительность… Он почти не удивился, что его тут же отвлекли. На этот раз честь помешать выпала на долю МакНейра, изъявившего желание провести на выходных очередную охоту. Эдриан немного растерялся — стало трудно уследить за тем, что и кому он говорил, — и Уолден понял это по-своему:

— Что-то не так? Я могу помочь?

— Заходи, — вздохнул Нотт, открывая камин. Пока гость прерывал разговор, чтобы переместиться, он успел запечатать выход из Южного крыла и отдать Тилли привычный приказ следить за тем, чтобы дети и гости не пересекались, Лаки же без указаний поспешил накрыть стол.

Тайны всё множились, даже от близких друзей приходилось скрывать многие вещи, и это ужасно утомляло. Поэтому возможность поделиться сложностями Эдриан воспринял чуть ли не как подарок. И вовсе не потому, что рассчитывал получить помощь.

— Барт Крауч спит на втором этаже, — без всяких прелюдий огорошил он МакНейра новостями. — Я взломал дом Крауча, оглушил его самого, нашёл Барта в невменяемом состоянии… Парень сейчас под чарами сна, жду, пока Империус развеется…

— Ахуеть! — резюмировал краткий пересказ Уолден и потянулся за коньяком. — Ты бы хоть предупредил!

— Люца мы вместе проклинали за длинные вступления, — пожал плечами Эдриан.

— Да я не про рассказ! Хоть тоже стоило бы намекнуть, что собираешься парой фраз сломать привычную картину мира. А вот чего сам полез, я не понял.

— Эм…

— Ты что, до сих пор обижаешься за тот наезд в Министерстве после суда?

— Мерлин! Нет конечно! Уолл, я давно забыл!

— Тогда почему? — не отстал МакНейр, глядя то ли с подозрением, то ли с обидой.

— Я… — Эдриан замолчал, растерянно глядя на визави. Ответа не было.

Почему он не обратился ни к кому за помощью или советом? Да, Малфоя не было, но… Ни Флинт, ни МакНейр не отказали бы ему. Может, Квентин не полез бы в дом Крауча, вспомнив, что у него есть жена и трое мальчишек на попечении, но один на один с проблемой его бы тоже не оставили. Так почему же он предпочёл действовать в гордом одиночестве? Недоверие? Нет. Всё, что не касалось детей, он мог доверить этим мужчинам, в том числе собственную жизнь. Да и детей, скорее всего, тоже, разве что решиться на это было сложнее.

— Эд?

— Прости, я… Я пытался понять, почему никому ничего не сказал, — с абсолютной честностью произнёс Нотт. — И не смог. Не знаю, Уолл, честное слово не знаю.

— Ясно. — МакНейр вздохнул, почесал затылок, дёрнул себя за ухо и поднял взгляд, в котором была вина. — Я хреновый друг, Эд, я знаю. — Эдриан открыл рот для возражений, но Уолден не дал ему заговорить. — Я серьёзно. Понял это не сразу, но понял же. Мы с твоим отцом крепко дружили, но когда он умер, я забыл дорогу в этот дом. Мне не пришло в голову, что тебе нужна даже не помощь, а элементарная поддержка. Ты со всем справился сам, Джозеф бы гордился тобой, точно говорю, но вот меня, как его друга, это ни хрена не оправдывает.

— Да всё нормально…

— Это сейчас нормально, а тогда тебе, поди, хреново было, а? — Спорить с этим было бы глупо, так что Нотт лишь пожал плечами. — Потому ты сейчас и пытаешься всё сам сделать — не привык, что люди с тобой по-людски поступают. Прости, ладно? И… если что нужно будет, ты не молчи. Я помогу.

— Спасибо, Уолден, — протянул руку Эдриан и улыбнулся, когда крепкая мозолистая ладонь сомкнулась вокруг его пальцев.

— Что делать будешь? — помолчав, вернулся к насущным вопросам МакНейр.

— С Краучем? Пока не знаю. Посмотрим на его состояние — всё же полгода в Азкабане не проходят бесследно. А там определимся. Флинт обещал помочь, пристроить парня к себе в мастерскую, но я, если честно, не уверен, что это хорошая идея.

— Не хорошая, — согласился Уолден. — Мальчишка заучка. Ему лучше с тобой остаться…

— Я тоже заучка? — не удержался от улыбки Нотт.

— Не в такой степени, — не поддержал шутку тот. — Кстати. Люц говорил, ты отказался сына к нему водить, чтобы дети вместе учились?

— Есть причины, — уклончиво ответил Эдриан с печальным вздохом.

— Малфой так и сказал, — спокойно кивнул МакНейр, словно не заметил очередную тайну, в которую его ненавязчиво отказывались посвящать, — но я к тому, что Барт умник, Лорд его часто хвалил, мальчишка вроде как двенадцать ЖАБА сдал на «превосходно». В общем, если дела ему не найдётся, возьми с него обет — да и пусть сына твоего учит.

— Двенадцать? — неподдельно восхитился Эдриан и посмотрел в сторону лестницы. — Действительно умник. Спасибо, Уолл, это по-настоящему интересная идея. А насчёт охоты — сам знаешь, я полностью «за». Но на эти выходные у нас планы — с исчезновения Лорда обсуждалось, но только теперь выдался случай. Не обижайся, ладно? Если всё пройдёт гладко, вместе отметим это дело на охоте.

* * *

Утро субботы началось не лучшим образом — с криков. Эдриан подскочил с кровати до того, как проснулся, запутался в одеяле и сильно ударился о стоящий рядом стул. Впрочем, это его даже не замедлило — привычное по пожирательским временам перемещение дымным шлейфом не раз выручало, так что он даже не осознал момента перехода — уже летел на крик.

К счастью, не случилось ничего ужасного, всего лишь Давине приснился страшный сон, и она выдала стихийный выброс. Лаки уже потушил занавески, и Эдриану осталось только утешить дочь. Заспанные мальчишки топтались в дверях, не решаясь входить и морща носы от запаха гари, так что пришлось помахать палочкой, очищая воздух. Ложиться после этого дети не захотели, и потому Эдриан был вынужден смириться с ранним подъёмом и завтраком на рассвете.

К полудню, на который была запланирована встреча с Малфоем, он успел переделать кучу дел и даже немного устать. После ремонта «заёмными» домовиками в жилой части дома было мало работы, зато за пределами стен слишком много. Установка границ и их постепенное расширение требовало и сил, и знаний, и времени, и, что особенного печалило, денежных вложений. Можно было бы, конечно, ограничиться обычными защитными чарами на столбиках-реперах, установленных по периметру выбранного участка, но Эдриан не считал полумеры удачным решением для собственного дома, а потому старательно зачаровывал каждый отдельный репер: вырезал руны, пропитывал дорогостоящими зельями, накладывал сложные комплексы чар и собственноручно закапывал в землю. А потом повторял всё с самого начала для следующего столбика. И следующего. И ещё одного…

Дети стали уже совсем большими, им снова нужно было обновлять гардероб, и Эдриан задумался, как лучше поступить: притормозить с благоустройством территории, сэкономив тем самым деньги на ингредиентах и готовых составах, или же попытаться найти заказ на стороне? У обоих вариантов были как достоинства, так и недостатки, и выбрать было непросто.

— Ну что, готов? — вместо приветствия спросил Люциус, выходя из камина за мгновение до того, как часы пробили полдень.

— У тебя нет знакомых, кому надо нелегальный порт-ключ сделать? — также проигнорировав правила вежливости, спросил Эдриан.

— Мне надо, — тут же кивнул тот, ничуть не удивившись вопросу. — Если ты наконец созрел для работы в обход вашего журнала заказов, я буду твоим самым благодарным заказчиком! Что? — рассмеялся Малфой в ответ на его удивление. — Ты же не думал, что я домосед, раз не посещаю твоё управление? Но вот регистрация моих передвижений мне совершенно не нужна. Я бы давно к тебе обратился, но… Ты же так о репутации пёкся, мне было неловко просить — вроде как пользоваться нашей дружбой. Но раз ты готов, я с удовольствием откажусь от услуг выходцев из Лютного проспекта и буду покупать порт-ключи нормального качества у тебя. Пусть дороже, но хотя бы можно будет не бояться, что меня расщепит или уронит где-нибудь над Ла-Маншем.

— А чего ты молчал? — с трудом справившись с удивлением, покачал головой Нотт. — Знаешь же, я умею отказывать. А тебе отказывать не стал бы.

— Эд, если бы речь шла об аварийных порт-ключах — я бы без колебаний пришёл к тебе и надавил на дружеские чувства. Но это просто бизнес. Рисковать дружбой ради бизнеса? — он сморщил нос и выразительно покачал головой. — Ладно, с этим разберёмся потом. Готов к взлому камина Лестрейндж-холла?

— Готов, — усмехнулся Эдриан, вставая. Палочка сразу скользнула в руку, и он шагнул к камину. — Я бы сказал: «Только после вас»… Но мне тоже дорога твоя дружба, так что, пожалуй, не буду рисковать твоей целостностью и пойду первым.

13.11.2020

Защита на камине Лестрейнджей оказалась даже серьёзнее, чем Эдриан предполагал, однако намного проще, чем он опасался. Выбравшись в гостиную чужого дома, он огляделся, присвистнул и вызвал свой дом через открывшийся его стараниями камин.

— Люц, давай сюда, теперь можно.

— Быстро ты, — оценил Малфой, величественно выходя из камина, и тут же сбился с шага. — Э-э-э…

— Угу, — подтвердил Нотт, стараясь не смотреть на останки авроров, разбросанные в непосредственной близости по паркетному полу. Тела не воняли разложением, они словно мумифицировались сразу после смерти, однако менее мерзко от этого не выглядели. — Защита меня пропустила. Кое-что пришлось снять, но в общем и целом всё прошло намного проще, чем я боялся. Кровь Давины нейтрализовала самые серьёзные чары — как я и предполагал, наследницу защита пустит всегда безо всяких паролей. А вот тебя бы в лучшем случае покалечило бы. Не убило бы почти наверняка, но…

— Это логично, — не обиделся Малфой. — Ты был другом семьи, опять же защиту твой отец устанавливал, а я… Ладно, что с этим будем делать? — и он кивнул на останки, стараясь стать боком, чтобы их не видеть.

— Я бы предложил отдать в Аврорат — чтобы похоронили по-человечески, но…

— Это сразу выдаст тебя?

— Скорее всего, — досадливо вздохнул Эдриан. — Кто ещё в круг общения Лестрейнджей входил? Да никто. А я даже не скрывал дружбу со Стэном. Хотя можно обет взять, чтобы не было ни вопросов неудобных, ни преследования… Потом подумаем.

— Эльфы?.. — наудачу позвал Люциус, пару минут они послушали тишину, и он развёл руками. — Ну, значит, действуем сами.

Обойдя останки по широкой дуге, мужчины двинулись к лестнице — расположение помещений в Лестрейндж-холле оба знали отлично: в детстве они частенько бегали друг к другу в гости, поскольку лорд Лестрейндж точно так же, как и Абраксас Малфой с Джозефом Ноттом входили в число приближённых Тёмного Лорда, а потому дружба сыновей была единственно возможным для них вариантом. С поступления в Хогвартс ситуация претерпела изменения, Люциус отдалился, зато после свадьбы Беллатрисы и помолвки Нарциссы Люциус ближе сошёлся с Рудольфусом.

— У меня плохое предчувствие, — перед самыми ступенями притормозил Нотт, прислушиваясь не столько к тишине, в которую был погружен дом, сколько к внутреннему ощущению подбирающейся опасности.

— Думаешь, дом сам закрылся? — настороженно спросил Малфой, тоже пытаясь понять, чего ждать.

Эдриан обдумал версию, но ответить не смог.

— Мог. Мой бы закрылся.

— И мой, — согласился Люциус, и они снова замолчали.

Старые дома достаточно часто имели не только активный защитный контур, но и пассивный, который не нуждался в воздействии волшебника, чтобы активироваться. Эти чары реагировали на присутствие хозяев по крови и спали, но стоило хозяевам надолго исчезнуть, и чары просыпались, воздвигали щиты, погружали дом в стазис и ждали — возвращения хозяев или появления наследника — столько, сколько потребуется, хоть десятилетия, хоть века — при наличии магического источника время не могло их ослабить.

И судя по тому, что за полгода полы не покрылись толстым слоем пыли, из штор не слышался писк докси, а из тёмных углов не кидались боггарты, версия имела все права на существование.

— Чуешь? — шёпот Малфоя заставил Эдриана встряхнуться. Он прислушался к ощущениям и кивнул. — Что это?

— Без понятия, — честно сказал и остановился.

Ревелио ничего не показало, и пришлось прибегать к более серьёзной магии. Эдриан не любил магию крови за грязь, но признавал её действенность. Достав флакон с добровольно отданной кровью Давины, он окунул в него пальцы и мазнул по щеке Малфоя, держа испачканную руку на излёте. Давление чар тут же пропало, и они оба вздохнули с облегчением.

— Отличная защита, — оценил Люциус. — Я даже не сразу понял, что происходит.

— Взаимно, — вздохнул он и недовольно поморщился: — Не быть нам взломщиками.

— А ты к Краучу ещё сам полез, — напомнил Малфой.

— Не начинай, я уже от МакНейра наслушался. Кстати о нём. Мы в последнее время сблизились, не хочется лгать ему.

— Так не лги, — отмахнулся Люциус, до сих пор не понявший, что руководило Эдрианом, когда тот решил скрывать Давину. И это он ещё не был в курсе насчёт маленького Пьюси. — Я тебе это говорил тогда и повторю сейчас: Уолл хороший мужик. Ты можешь ему доверять.

— Я доверяю, — вздохнул Нотт и ускорил шаг, уходя от ставшего неприятным разговора.

Попасть в библиотеку удалось не сразу — защита не поддалась никаким отпирающим заклинаниям, и пришлось снова прибегать к крови единственной наследницы, — но и оказавшись внутри книгохранилища, мужчины не спешили радоваться. Просторное помещение было заставлено стеллажами и сундуками, и где искать нужный ритуал, было непонятно.

— Читать они, кажется, не любили, — саркастично прокомментировал пыль Малфой и чихнул. — Самое грязное помещение в доме.

Эдриан кивнул и придержал друга, готового начать поиски.

— Постой… Смотри, у стола пыли меньше, как будто за ним кто-то сидел.

— И что?

— Если сможем определить, какие стеллажи интересовали хозяев…

Люциус нахмурился.

— Не думаю, что это нам как-то поможет. Во-первых, прошло слишком много времени…

— Люц, присмотрись. За полгода дом ничуть не изменился. На телах в холле нет следов разложения, в коридорах нет пыли, зато здесь словно годами не убирали. Библиотека явно не пользовалась у Лестрейнджей успехом. Ну и в конце концов, что мы теряем?

— Ну… ладно, давай посмотрим, — уступил тот со скептическим хмыканьем.

К сожалению, Люциус оказался прав: вытоптанный в пыли путь можно было проследить только до ближайших стеллажей, уже между вторым рядом никаких следов заметно не было. Эдриан разочарованно вздохнул, но Малфой удержался от напрашивающегося «я же тебе говорил» и вместо этого предложил:

— Есть заклинание, которое может показать эти следы. Уолден наверняка его знает.

— Предлагаешь его позвать?

Люциус огляделся и скривился:

— Не думаю, что это хорошая идея. Но и оставаться здесь надолго, что-то мне подсказывает, не лучше.

— Вынести всё это мы точно не сможем. Я уже чувствую ментальное давление — помнишь, мы говорили про артефакты?

— Помню и ощущаю то же самое. Что будем делать?

— Я не хочу приводить сюда Давину, — искренне сказал Эдриан, всем корпусом поворачиваясь к другу и готовясь отстаивать своё мнение.

Не пришлось.

— Согласен. Девочке рано узнавать правду о своей семейке. Но и обескровливать её — не лучший вариант. И какие у нас варианты?

Эдриан эмоционально выругался и решительно двинулся вдоль стеллажей, читая надписи на корешках. Надеясь, что какой-то внятный принцип сортировки книг предки Рудольфуса с Рабастаном использовали, а не просто пихали новые экземпляры куда придётся, он оставил позади стеллажи, посвящённые трансфигурации и зельям, прошёл мимо чар и ритуалистики, мазнул взглядом по нумерологии и рунам и остановился перед шкафом с проклятиями. Люциус присоединился через минуту, пройдя по соседнему ряду. Переглянувшись, они подошли к шкафу ближе и, не пытаясь его открыть и взять одну из книг, стали читать названия и авторов. Собрание было серьёзным, но…

— Слишком просто, — озвучил мысли Нотта Люциус. — Я не чувствую сопротивления. До совершеннолетия в библиотеке я видел далеко не всё, зато когда мне исполнилось семнадцать, отец показал целый ряд, мимо которого я ходил годами, не замечая, и дверь, ведущую в хранилище с теми знаниями, которым не место на полках рядом с трансфигурацией или вон, — он ткнул пальцем в темно-коричневую кожу, на которой золотой тесьмой было вышито название: — «Умерщвление скота перед разделкой».

— Это смотря кого скотом считать и как разделывать, — фыркнул Эдриан. — Но я согласен с тобой. Ничего особенного я тоже не чувствую.

— Значит, не там ищем.

— Люц, мы не знаем, что использовала Белла.

— Достаточно того, что мы знаем Беллу, — парировал тот. — Она не стала бы размениваться для родной сестры на мелочи.

С этим нельзя было не согласиться, и поиск продолжился.

— Люциус, — минут через двадцать позвал Нотт напряжённым голосом. Тот отозвался издалека, и он сосредоточился на голой стене между двумя окнами, от которого буквально воняло Чёрной магией.

— Нашёл что-то?.. Не отвечай, сам уже вижу. Хм…

— Защита впечатляет, да?

Малфой кивнул и бросил сканирующее заклинание… развеявшееся в дюйме перед стеной.

— Я такого не знаю. Попробуй кровь?

— Детскую? — скептически выгнул бровь Эдриан. — Не поможет.

— Какие варианты?

— Взламывать придётся, — вздохнул он и тоже применил чары распознавания. — Поздравляю, друг мой, — язвительно усмехнулся Нотт, получив ответ, — сейфовое заклинание. Кажется, пора отправляться на стажировку к гоблинам.

Провозившись около получала, Эдриану удалось узнать о заклинании достаточно, чтобы возникло понимание, с чем они имеют дело. К этому моменту давление ментального «сторожа» едва можно было вытерпеть. Стало очевидно, что пора возвращаться.

Пропустив вперёд Люциуса, Эдриан немного задержался, восстанавливая защиту на камине — оставляя лазейку для себя, конечно. Он не знал, стоит ли надеяться на следующую встречу с кем-то из Лестрейнджей, но теперь, попав в их дом, не сомневался, что как бы ни сложилась судьба старших представителей семьи, Давина вернётся сюда, когда вырастет, если, конечно, пожелает. Глядя на спящий дом, Эдриан думал о том, что на него свалилась ответственность много худшая, чем забота о наследнице Лестрейнджей. Но воспитание Давины его хоть и пугало, казалось в чём-то правильным и логичным, своеобразным долгом дружбы, а вот тот факт, что теперь именно ему предстояло решать, как распорядиться всем, что принадлежит приговорённым к пожизненному заключению членам её семьи вплоть до дня, когда она сама сможет принимать осознанные решения…

К тому же пока оставалась надежда, что Рабастан с Рудольфусом вернутся, стоило помнить и о том, что его самоуправство может не найти у них одобрения. Не говоря уже о Беллатрисе, которая не посмотрит на то, что он фактически спас её дочь, этой ведьме, как показала история с Нарциссой, на факты плевать.

Эдриан схватился за голову и глухо застонал. Как всё было сложно и запутанно!..

И однако же переложить эту ответственность было абсолютно не на кого — доверить будущее Давины он мог лишь себе, точно зная, что поступит только и исключительно в её интересах, а значит…

— Хватит себя жалеть, — решительно кивнул он сам себе и взмахнул палочкой, трансфигурируя останки авроров, не в добрый час решивших провести обыск в Лестрейндж-холле, в тёмно-красные кубики, и шагнул в камин.

Эдриан знал, что справится с любыми сложностями, потому что ради благополучия своих детей готов был на любые подвиги.

* * *

Выпив с Малфоем чаю, успокаивая нервы и заливая разочарование — как бы это ни было наивно, но оба надеялись, что проникновение в Лестрейндж-холл окажется необходимым и достаточным условием для снятия Беллатрисиного проклятия, — они обсудили всё, что узнали за сегодня, и заспорили, кто возьмёт на себя роль книжного червя.

— У тебя лучше получается, — иезуитски улыбнулся Люциус.

— Зато ты можешь себе позволить бездельничать с книжкой, а мне надо на работу ходить, — парировал Нотт, не поддавшись на лесть. — А в свободное время, уж извини, у меня куча дел. Не у всех, знаешь ли, легион домовиков есть.

— Ладно, я понял, — обречённо кивнул тот, поднимая руки в жесте поражения. — Но давай хотя бы в понедельник сдадим меня в рабство и прикуём цепями к креслу в библиотеке? Как насчёт завтра собраться у меня? Выпьем, расслабимся.

— Уолден хотел на охоту, — вспомнил Эдриан. — И кстати о нём. Мы не договорили. Я хочу представить вам моих детей.

Малфой непонимающе нахмурился, потом осознал сказанное и расплылся в улыбке.

— Здорово!

— Я долго думал и понял, что от вас мне не нужно их защищать, — со смущением разведя руками, Эдриан потупился. — Ну и вот.

— Я рад это слышать. Наконец-то мы увидим твоих таинственных детей. Пусть и на полгода позже, чем хотелось бы.

— А критикам может быть отказано от дома, — шутливо фыркнул Нотт.

— Значит, завтра встречаемся у тебя, — пропустив мимо ушей последнюю фразу, широко улыбнулся Люциус. — В три пойдёт? Я сам напишу Уоллу и Квентину.

— Договорились. А теперь ступайте, лорд Малфой, мои таинственные дети нуждаются в моём внимании.

Стоило камину потухнуть, Эдриан направился в центральную часть мэнора — не только дети скучали по нему, он сам по ним скучал не меньше.

Предложение познакомиться с папиными друзьями все трое приняли спокойно, но он всё-таки счёл нужным напомнить, что общаться им необязательно. К Флинтам малыши привыкли и уже не смущались, но новые люди могли их напугать… Хотя Теодор и Давина были не робкого десятка и постоянно выступали инициаторами общения, про Эди сказать такого же было нельзя. Да, он больше не шарахался от Мэддисон и не плакал от страха, когда оказывался рядом с Квентином, но сам ни разу за это время не изъявил желания подойти или тем более заговорить со взрослыми волшебниками. И Эдриан понятия не имел, что с этим делать, и нужно ли делать вообще.

* * *

Знакомство прошло гладко — если не учитывать шок на лицах Малфоя и МакНейра.

Давина их, конечно, заинтересовала, но в гораздо меньшей степени, чем волком смотревший Эди, вцепившийся в папину руку и норовящий спрятаться за ним.

— Вот мы твари, а? — вдруг сказал МакНейр и, отвернувшись, прошёл к столу, налил себе полный стакан коньяка и залпом в три глотка выпил. Все молчали. — Прости, пацан.

Эди моргнул и поднял взгляд на Эдриана. Дети явно не понимали, чем расстроили папиного друга, но и сами готовы были расплакаться, чувствуя сгустившееся напряжение.

— Ну что ж, — нарочито бодро произнёс Эдриан, — все познакомились, а теперь вы можете идти играть.

Эди мгновенно сорвался с места, схватил за руки замешкавшихся Теодора и Давину и рванул к дверям.

— Прости, — наливая второй стакан, но теперь не торопясь его осушать, повинился Уолден. — Я просто подумал, сколько наших детей осталось в таком же положении, как мелкий Пьюси… а никто из нас ничего не сделал.

Теперь за коньяком потянулись и остальные.

— Ты меня не канонизируй, — качнул головой Нотт, выпив. — Эти дети мне в буквальном смысле под ноги свалились, у меня и выбора-то особого не было, — и он теперь уже для МакНейра рассказал историю появления Давины, а потом и Эди в своём доме.

— Насчёт девочки соглашусь, — выслушав, покачал головой тот, — а вот пацан никому был не нужен. Пьюси-то убили задолго до Хэллоуина, и мы все знали, что у Фила был сын. Но только ты попытался ему помочь. Лестрейндж вон не дёрнулся даже после твоей просьбы…

— Не успел, — встал на защиту Рудольфуса Эдриан. — Руди дал слово, что разберётся, так что я не сомневаюсь, что он был занялся поисками Эди.

— Эд, — неожиданно поддержал МакНейра Квентин, — маленький ребёнок оказался на улице осенью. Поисками надо было заниматься сразу, как стало ясно, что Пьюси с женой убиты. Я считал себя его другом, даже дарил его сыну льва зачарованного на день рождения, но как Фила не стало, забыл про пацана, и пока ты про него не заговорил, считал, что всё нормально.

— Только меня удивило, что мальчик больше похож на Нотта, чем на собственного отца? — подал голос Малфой, смотря с подозрением.

Эдриан рассмеялся, встретил изумлённый взгляд Флинта и расхохотался в голос.

— Я весной заметил, — сказал он, отсмеявшись. — Квин не даст соврать — парнишка был светленьким. Я ещё говорил, что никак не смогу выдать его за своего ребёнка — слишком уж непохожи. Но за полгода Эди изменился. У мальчика слабенький дар метаморфа, что стало отличной новостью: пусть слабый, но чтобы избежать неудобных вопросов, этого более чем достаточно. И, Люц, насчёт твоего предложения с учителем Драко… теперь понимаешь, почему я отказался?

— Теперь — да, — кивнул тот и сразу покачал головой: — Нотт, ты меня поражаешь. Вроде тихоня-тихоней, а чуть копнуть — нам твои приключения и не снились.

— В страшных снах разве что, — буркнул Уолден, и они все рассмеялись.

Вспоминая прошлое и обсуждая будущее, грустя и смеясь, чередуя коньяк с чаем и жуя бутерброды, просто наслаждаясь атмосферой доверия и обществом друзей, Эдриан думал о том, что наконец-то жизнь наладилась полностью. Больше не нужно было бояться завтрашнего дня и запирать двери, принимая гостей, ждать удара в спину и подозревать самых близких в чём-то неблаговидном, после долгого блуждания во тьме и слабого света в конце туннеля он выбрался к солнцу — к людям, с которыми мог полностью расслабиться, перед которыми не нужно было притворяться и следить за словами. К тем, кто действительно был другом. И это было прекрасное чувство.

— За дружбу! — поднял он бокал и мгновением позже услышал три слившихся в один голоса:

— За дружбу!

13.11.2020

Снова стало сложно сосредоточиться на работе из-за терзающих душу сомнений. Эдриан понимал, что уже принял решение и оно правильное, но осуществлять его — этому противилось всё его естество. Да ещё, как назло, не происходило ничего экстраординарного, что могло бы послужить поводом для отсрочки, дало бы право не делать то, что казалось ошибкой, или напомнило бы о том, что забота о собственной безопасности должна быть на первом месте.

Дотянув почти до обеда, он тяжко вздохнул и призвал из шкафа папку со специально зачарованной голубой бумагой для служебных записок. Погрыз кончик пера, сплюнул и с ещё одним тяжким вздохом макнул перо в чернильницу и наконец написал:

«Нужно поговорить. Важно. Нотт».

Свернув из бумаги самолётик, он стукнул по его крылу волшебной палочкой, задавая адресата, и закрыл глаза. Обратный отсчёт пошёл.

Грюм появился на пороге через пятнадцать минут — на вкус Эдриана, слишком быстро. Как всегда не утруждая себя стуком вошёл, позыркал стеклянным глазом по сторонам, сел верхом на стул для посетителей и улыбнулся своей отвратительной улыбкой, годной лишь для запугивания непослушных детей — чтобы на всю жизнь запомнили, чего нельзя делать. Впрочем, единственный глаз смотрел доброжелательно — это Эдриан успел научиться определять, не доверяя испещрённой шрамами роже, которая из-за многочисленных повреждений была просто-напросто неспособна передавать положительные эмоции.

— Здорово! Что случилось?

Эдриан не ответил на улыбку. Взмахнул палочкой, закрывая дверь, наложил чары против подслушивания и посмотрел на Грюма — прямо в настоящий глаз.

— Я хочу поступить правильно, но не ценой своих свободы, работы или репутации, — начал он, а Грюм тут же посерьёзнел и напрягся, подаваясь вперёд. — Мне нужны гарантии, Аластор.

— Ты не перебарщиваешь?.. А говорил, что не станешь требовать должок…

Нотт покачал головой, подавив желание снова горько вздохнуть.

— Это не имеет отношения к нашим личным взаимоотношениям. Сейчас я говорю с вами, как с официальным лицом.

— Та-а-ак… Ладно, выкладывай. — Но Эдриан не спешил начинать, лишь снова медленно покачал головой. Грюм цокнул и всмотрелся в его лицо. — Ты кого-то убил?

— Нет, — без эмоций ответил он.

— Непрощёнкой баловался? — выдвинул иное предположение аврор.

— Нет, — снова покачал головой Эдриан.

— Тогда чего ты в истерию ударился? — начал злиться Грюм. — Я тебя знаю, Нотт, ты нормальный мужик. Говори уже прямо! Смогу — помогу.

Эдриан криво усмехнулся и поставил на стол тёмно-красный кубик.

— Это что? — демонстрируя не дюжее терпение, спросил Грюм без всякого выражения.

— Это останки одного из авроров, что погибли при попытке взлома Лестрейндж-холла.

Он даже не успел моргнуть — в лоб была нацелена волшебная палочка, а сам аврор уже не сидел на стуле, а стоял опасно близко, готовый физически скрутить его, подавляя даже намёк на сопротивление или попытку побега. Эдриан не обманывался насчёт способности Грюма справиться с ним, а потому даже инстинктивно не попытался оказать сопротивление, напротив, медленно поднял пустые ладони и встретился взглядом с пылающим гневом глазом Грюма.

— Не заставляйте меня жалеть, что я решил поступить правильно, — тихо сказал он, не моргая смотря на Грюма. — Моё желание вернуть тела родным, чтобы авроры получили достойное погребение, а их семьи — возможность проститься и покой, ни у кого не нашло понимания. Вы сами, Аластор, говорили, что я порядочный человек, так почему теперь тычете палочкой? — Грюм не шевельнулся, сверля его взглядом. Губы Эдриана будто помимо воли изогнулись в горькой усмешке. — Я знал, что мне не понравится ваша реакция, но всё равно сделал это. И знал, что вы потребуете объяснений, которые я не смогу предоставить. И всё же я сделал это, пошёл на этот риск, надеясь, что человечность не только мне присуща… Извините, Аластор, но остальные тела вы получите не раньше, чем у меня на руках окажется письменная амнистия на имя анонима, подписанная всеми нужными людьми. Кроме вас никто не должен знать о моём участии в этом деле.

— Значит, ты побывал в гостях в своих дружков, — проскрипел Грюм. Теперь пришла очередь Эдриана молчать. — Ты в курсе, что разрешение на непрощёнку всё ещё действует, и я могу заставить тебя рассказать мне всё, что я захочу узнать, под Империусом?

— То, что вы действительно хотите узнать, я не смогу вам сказать даже под веритасерумом, — схитрил Эдриан. Он знал, что этот вопрос непременно всплывёт, поэтому и ответил соответственно: — Не считайте всех вокруг идиотами, Грюм, я тоже умею просчитывать шаги наперёд. Думаете, почему я не пришёл к вам сам, а пригласил в этот кабинет?

— Чтобы тебя не видели в Аврорате перед появлением тел, — оценил Грюм. — Умно.

— Вы не сможете мне отказать — это же были ваши люди, вы хотите дать их семьям успокоение.

— Это шантаж, Нотт, — ледяным тоном произнёс Грюм, но палочку убрал и отступил на шаг, больше не нависая над Ноттом, имитируя физическое превосходство.

Эдриан прикрыл глаза и тихо сказал:

— Вы мыслите монохромно, Аластор, а между тем даже наше с вами общение подобно радуге. Эта же ситуация наполнена тысячей оттенков, и вовсе не серого цвета. Отвлекитесь от своего негодования и подумайте. Поставьте себя на моё место. На место близких погибших авроров. Представьте, каково родным этого человека. Не дайте гневу затмить ваш разум. Тем более что я ничего не прошу взамен — это простой жест доброй воли и уважение к вам и вашей работе. Мы с вами не враги. Не понимаю, почему желание поступить правильно должно стоить мне всего.

В кабинете повисло напряжённое молчание. Эдриан так и не открыл глаз — не желал смотреть в лицо человеку, что решал его судьбу.

Хотелось иметь возможность хотя бы укорить себя в том, что загнал сам себя в такое положение, но это было бы лицемерием: он действительно считал, что не мог поступить по-другому. Как бы он ни относился к аврорам вообще и тем, что погибли в гостиной его друга, в частности, верил, что смерть всех уравнивает. В конце концов, люди просто делали свою работу, причинять за это их близким боль неизвестностью было бы подлостью.

Конечно, Эдриан мог просто похоронить авроров и не рисковать, но… Если говорить откровенно, принципиальность решения и смелость имели под собой пусть хлипкое, но основание — за время общения с Грюмом он успел понять, что они похожи. Они были по разные стороны баррикад, это правда, и всё же ценности у них совпадали, пусть и были противоположно ориентированы, верность и порядочность по отношению к своим стояла во главе угла. И потому Эдриан хоть и боялся ошибиться, смог поступить так, как велела презираемая многими совесть — порядочно.

— Обойдёмся без официоза, Нотт, — наконец подал голос Грюм, и он открыл глаза. — Это мои парни, я за них в ответе, потому я принесу тебе непреложный обет. Меня расколоть никто не сможет. Но теперь мы в расчёте.

Эдриан несмело улыбнулся, но не почувствовал облегчения — вопрос не был закрыт, для этого было слишком рано.

— Спасибо.

— Тебе спасибо, Нотт. Меня, конечно, переполняет желание взять тебя за шкирку да оттащить в допросную, чтобы после обеда провести серию задержаний твоих дружков-Пожирателей, но я умею справляться со своими порывами, что бы там ни вякал Скримджер. — Он помолчал и вдруг засмеялся. — А ведь ты лучше меня.

— В каком смысле? — опешил Эдриан.

— Вот в этом самом, — кивнул на так и лежащий посреди стола кубик-труп Грюм.

И Эдриан понял, что пропавшие без вести Пожиратели смерти так и останутся ненайденными. Но… промолчал. На сегодня он точно исчерпал запас удачи и терпения Грюма.

* * *

Договориться с Грюмом об условиях непреложного обета удалось довольно-таки легко — всего за пару минут, хотя Эдриан настраивался на длительный торг. Однако прошло всё быстро и без осложнений, причём даже хорошие отношения с Грюмом не испортились: аврор злился, но зато его уважение к Нотту лишь возросло. Много лет проработав аврором, бывший гриффиндорец давным-давно утратил веру в человеческие добродетели и перестал ждать порядочного поведения даже от показательно порядочных людей, ну а от бывших слизеринцев, все как один славящихся эгоизмом и подлостью, и подавно. И получить столь весомое свидетельство ошибочности взглядов, на его вкус, многого стоило.

— Не мельтеши пока, — напоследок предостерёг Грюм. — Я волну попридержу, но сам понимаешь.

— Понимаю, — согласно кивнул Эдриан и простился.

Потянулись тихие дни, наполненные обычной рутиной, и лишь далёкие отголоски происходящих в «большом мире» событий долетали — не без помощи всезнающего Коллинза — до портального управления.

Аврорат сдержанно принял новость о возвращённых телах товарищей и не вознамерился мстить всем, кого мог заподозрить в симпатии к Пожирателям смерти. Скримджер немного пошумел, но за стены подотчётной ему территории почти ничего не просочилось, лишь сам факт недовольства единогласно принятым Грюмом решением. Затем так же тихо «ушли» Блишвика — даже без объявления отставки в «Пророке», а на его место взошёл Крауч — всё такой же застёгнутый на все пуговицы, холодный и равнодушный. Мэдди, как и обещала, придержала подруг, и кроме презрения, те больше никак не демонстрировали отношение к мужу погибшей Каталины и не распространяли порочащие того слухи.

Эдриан стал расслабляться и задумываться о планах на будущее…

— Гость хозяина проснулся, — доложил Лаки вечером в четверг, встречая Эдриана у камина. — Кушать отказался, ничего не сказал, сидит и смотрит перед собой.

— Хм… — Как ни ждал он этого момента, всё равно оказался не готов. — Как дети?

— Всё хорошо, — улыбнулся домовик.

Эдриан удовлетворённо кивнул, приказал подавать им ужин в жилой части дома и направился в бывшую детскую. С детьми он увидится позже, а вот заставлять Крауча продолжать пребывать в неведении было бы ненужной жестокостью.

— Привет, — спокойно произнёс он, входя в комнату.

Бартемиус не пошевелился, хотя невозможно было не заметить, как сильно он напрягся. Однако через пару секунд его плечи чуть опустились, а глаза распахнулись в пол-лица.

— Нотт? — выдохнул он, неверяще смотря на него. — Где я?

— В моём доме.

Эдриан не торопился вываливать на парня всё, давая ему возможность свыкнуться с реальностью, но в большей степени его интересовала адекватность Крауча. Всё же Азкабан и Империус могли оказать фатальное влияние на разум.

— Как я здесь оказался?

— Ты голоден? — вместо ответа спросил Эдриан. — Разговор предстоит непростой и долгий.

— Буду признателен.

Увиденное радовало. Крауч не только не демонстрировал признаков безумия, но и вёл себя на порядок лучше любого оказавшегося в непонятном положении человека: не набрасывался с вопросами, не требовал немедленных ответов, напротив, демонстрировал выдержку и благовоспитанность. Но делать судьбоносные выводы Эдриан пока не был готов.

— Как ты себя чувствуешь? Здесь останемся или в столовую спустимся?

— Ты… Я бы предпочёл пока ограничиться твоей компанией, — чуть поколебавшись, признался Крауч.

— Приватность тебе будет обеспечена в том числе и в столовой, — успокоительно улыбнулся Эдриан и сделал приглашающий жест. — Идём… Что последнее ты помнишь? — спросил он, устраиваясь за столом.

— Не уверен, — помолчав, помотал головой тот и, осмотревшись, неуверенно начал перечислять: — Суд, Азкабан… Мама! — он подскочил на стуле, вцепившись пальцами в столешницу, и с ужасом уставился на Нотта. — Что с ней?

— Мертва, — сообщил Эдриан без выражения.

Глаза Крауча потухли, он опустился обратно на стул и опустил голову, будто разом лишившись всех сил.

— Она спасла меня.

Эдриан промолчал. Когда допрашивал Крауча-старшего, его не интересовали подробности, важно было узнать только факты, так что сейчас Нотт знал лишь то, что умирающая Каталина потребовала от мужа спасения сына, но вот как именно был осуществлён побег из Азкабана, он не знал. Но расспрашивать Барта явно не было хорошей идеей.

— Мама заняла моё место, а меня под Империусом заставили выпить оборотное зелье… — без понуканий сообщил Барт тихим и безжизненным голосом. — Больше я ничего не помню.

— Хорошо, — кивнул Эдриан, — я примерно понял. Рассказать по порядку или?..

— Давай по порядку, — без колебаний выбрал Крауч, даже не дослушивая. — Боюсь, я не смогу сразу… Сейчас весна, да?

— Да. Ты пропустил более полугода.

— Рассказывай, — жалобно вздохнул тот.

— А ты ешь, — мягко улыбнулся Эдриан, кивая на расставленные домовиком блюда, и приступил к повествованию.

Больше всего времени занял рассказ о судах и судьбах Пожирателей смерти. Барта интересовали подробности каждого приговора, он спрашивал о каждом осуждённом и расстраивался, когда Эдриан не мог ответить подробно. И через некоторое время Нотт понял, что причина не в осуждённых — в самом Крауче. Барт как мог оттягивал момент, когда будет озвучена вся правда о нём самом.

Хоть и осудили Барта по одному обвинению с Лестрейнджами, это произошло позже, и в камеру на верхнем этаже Азкабана он не попал — не иначе как последняя отцовская милость была таким образом проявлена — влияние дементоров было сильнее всего на высоте. Крауч не вдавался в детали, лишь упомянул, что его соседом был мычащий сумасшедший, и потому он провёл полгода без возможности перекинуться с кем-то живым хоть одним словом, да парой фраз описал ежевечерние свидания с дементорами, но Эдриан никогда не жаловался на воображение, так что проникся и теперь сомневался, стоит ли рассказывать дальше — о том, как постепенно жизнь налаживалась, как оставлялись позади страх и ненависть…

— Кто знает о том, что я жив? — разбавил паузу вопросом Барт.

— Малфой, Флинт и МакНейр. Твоему отцу мы стёрли память: он уверен, что ты умер в Азкабане, — не нашёл причин умалчивать правду Эдриан.

— Странный выбор участников, — впервые проявил интерес Крауч.

— Так вышло, — чуть улыбнулся он, мысленно соглашаясь с оценкой их странной компании.

— Договаривай, — попросил Барт, — я же вижу, что ты хочешь что-то спросить.

— Хочу, но считаю, что для этого не пришло время. Я хочу знать, что ты собираешься делать дальше. Для магического мира ты мёртв, поэтому попытки отомстить или… Я не знаю тебя, Бартемиус, а потому не могу предположить ни хода твоих мыслей, ни следующий шаг, что ты сделаешь. И это нервирует. Я не хочу кусать локти, если твоё дальнейшее поведение негативно скажется на мне и моих близких, поэтому и не спешу рассказывать тебе всё. Нам обоим нужно, чтобы ты пришёл в себя.

— Ты прав, мне нужно осознать новости, сейчас я не готов принимать решения, что определят мою дальнейшую судьбу… Есть предложения?

Нотт пожал плечами.

— Есть идеи, но подойдут ли они?.. Как я и сказал, я тебя не знаю, потому не могу предсказать твои реакции или подобрать подходящие для тебя варианты.

— Так озвучь, — криво улыбнулся тот. — Заодно и их обдумаю. Ты же не выгонишь меня пока?

— Нет, конечно, — рассмеялся Эдриан, но сразу согнал улыбку с лица, — а вот клятву взять не побрезгаю.

— Понимаю, — не обиделся тот. — Я пока совершенно растерян, но… Я признаю долг жизни, Нотт, — серьёзно произнёс он, протянув через стол руку. Эдриан ответил и сжал его пальцы, и Крауч, не откладывая, произнёс: — Клянусь не причинять вред и не замышлять против лорда Нотта и его близких.

Даже без палочки золотистые нити вспыхнули вокруг сцепленных рук и обвили тонкое запястье Крауча.

— Ну так что за идеи? — с некоторым даже облегчением улыбнулся он кончиками губ.

— Флинт готов взять тебя в подмастерья, но МакНейр напомнил, что ты умник и сдал на «превосходно» двенадцать ЖАБА, так что мы подумали, ты смог бы помочь мне с обучением детей.

— Детей? — изумился тот.

— Учителя не всем по карману, — признался Эдриан, — я же не Малфой, чтобы, не моргнув глазом, отвалить десяток тысяч галлеонов. В общем, подумай. Я буду рад помощи, но долг тебя не обязывает, ты можешь не соглашаться.

* * *

После еды серьёзные вопросы решили отложить и проверить общее состояние Крауча. Эдриан не знал и половины заклинаний, что тот предлагал использовать, и вопрос с будущим вновь поднялся сам собой.

— Барт, хрен с ними с ЖАБА, но ты действительно умный. Нельзя такой интеллект игнорировать!.. Слушай, Лорд всегда учитывал сильные и слабые стороны своих людей, так почему он тебя в боёвку отправил? Я люблю Стэна, но звёзд с неба он никогда не хватал…

— Я попросил, — потупился Барт.

— Неужто из-за Беллы?

Крауч сверкнул глазами, и вопрос был закрыт. Парень действительно был влюблён в сумасшедшую Беллатрису.

— Ладно, — предпочёл не настаивать Эдриан и даже смог сдержать гримасу, — а если без этого фактора — чем бы ты хотел заниматься?

— Я стажировку в Отделе тайн проходил, — как будто говоря о чём-то ерундовом, пожал плечами тот, — меня приняли в исследовательский центр… Мне нравилось. Особенно потому, что никто, кроме непосредственного начальника, не знал, кто я. Впервые в жизни меня оценивали по моим личным качествам, а не по тому, что я сын Железного Крауча.

Эдриан понимающе усмехнулся. Однако пришедшая в голову мысль заставила посерьёзнеть.

— Хм… Барт…

Тон Нотта звучал настолько непохоже на всю предыдущую беседу, что Крауч заволновался.

— Что такое?

— Раз ты был близок с Лестрейнджами…

— Не был, — перебил тот с горьким смешком. — Я для них был забавным ребёнком, не более. Если бы не приказ Лорда, все трое бы меня и словом не удостоили.

Эдриан подавил желание хмыкнуть. Белла — несомненно, но вот Стэн никогда не был надменным, а Руди порой нравилось поучать молодежь…

— Я имел в виду, что ты проводил с ними много времени… Неважно. Ты знаешь о размолвке между сёстрами Блэк?

— Из-за дочери Беллы? — удивился он. — Да, конечно, а что?

— И что думаешь? — ушёл от ответа Эдриан.

— Я не… — Крауч замолчал и правда задумался над вопросом. — Я не думал об этом, — наконец признался он. — Белла попросила — я сделал.

— В каком смысле… — Эдриан аж закашлялся, поперхнувшись воздухом.

— Что-то не так? — удивился Барт, Эдриан махнул рукой, мол, не отвлекайся, и он покорно продолжил с того места, где остановился. — Мне никогда не нравилась Нарцисса. Ко мне никто не относился с таким презрением, как она. Не знаю, может, дело было в Регулусе…

— А он тут при чём? — потерял нить Нотт.

— Мы же вместе пришли к Лорду. Меня он выделил, а Рег так и не смог подняться — до самого конца оставался рядовым Пожирателем, хоть и был Блэком, — пояснил Крауч и вернулся к теме. — Мне хотелось отомстить ей… Вернее, это не совсем так. Я просто хотел дать ей понять, что она ошибается, считая меня недостойным. И её нападки на Беллатрису… К тому же отказать Белле я не мог, поэтому, когда она попросила отвадить сестру, я придумал проклятие. Оно почти безвредное, на самом деле, но цель свою выполняет идеально — Нарцисса не могла подойти к Давине.

Эдриан шокированно молчал. Презрительные гримасы, даже не оскорбления, — и такие последствия…

— А ты в курсе, что проклятие было применено к беременной Нарциссе?

— Хм… — Барт задумался, его взор словно обратился на минуту вглубь, а затем он моргнул и виновато потупился. — Этого я не учёл. Впрочем, если её ребёнок не будет контактировать с кузиной…

— Барт, дети погодки, они будут учиться в одной школе, на одном факультете почти наверняка, кушать за одним столом…

— Ой! — округлил глаза тот, начав осознавать серьёзность проблемы.

— Ты сможешь снять это проклятие?

— Не думаю, что Малфой подпустит меня к сыну, если узнает, что это я… А что с Давиной?! — и подскочил на стуле, перебивая сам себя и широко распахнутыми глазами глядя на Эдриана.

— Из-за проклятия Малфой отказал ей в помощи, — развёл руками Эдриан. — Побоялся приводить в дом девочку, что может стать погибелью для его сына. Так что когда Лестрейнджей арестовали…

— Мерлин!..

— …Пришлось мне оставить её у себя и стать отцом племянницы моего лучшего друга.

— Хочешь сказать, — мгновенно успокаиваясь, деловито уточнил Крауч, — что Давина сейчас… — и он жестом обвёл стены дома. Эдриан молча кивнул. — Ох!.. Приведи её, я сниму проклятие.

— А разве не надо?.. — начал Нотт, но замолчал. Все предположения насчёт проклятия и способа его снятия оказались пустышкой. Они с Люциусом убили кучу времени на изучение сотен проклятий и порч, но даже на мгновение не предположили, что это может быть не древнее, случайно выкопанное в глубине библиотеки, а придуманное специально для Давины и Нарциссы проклятие. — Лаки, приведи Давину… — приказал Эдриан и посмотрел на Крауча жёстко, с нескрываемой угрозой. — Барт, навредишь моим детям — убью с особой жестокостью.

Тот легко улыбнулся, пропуская угрозу мимо ушей и откровенно радуясь заботе о дочери женщины, которую любил, и помотал головой:

— Ни за что, Эд. Клянусь тебе.

В принципе, Нотт почти не сомневался, что может не переживать за безопасность своего детского сада, но отцовская паранойя мешала так быстро начать доверять, и палочка была наготове.

— Давай ещё один обет принесу? Ей, — предложил Барт в тишине. — Потому что без палочки я не справлюсь, а без твоего доверия не получу её.

— Не надо, я верю тебе, — сделав над собой усилие, вполне искренне улыбнулся Эдриан, в эту самую секунду подумавший, что кого Давине точно не нужно бояться, так это Барта, и повернулся к двери, за которой раздались знакомые шаги. — Здравствуй, солнышко.

— Тластвуй, папочка.

14.11.2020

То, как Барт смотрел на Давину, не могло не тронуть Эдриана. Внешне малышка была очень похожа на мать, так что сердце Крауча моментально растаяло — Нотт даже чуть приревновал. Но Барт действительно был умён не по годам, а потому заметил это и убавил восторг, оставаясь при этом бесконечно терпеливым, добрым и готовым сделать всё ради улыбки Давины.

— Нам нужно кое-что проверить, дорогая, — предупредил Эдриан дочь.

— Может быть немного неприятно, — честно предупредил Барт и протянул руку за палочкой, которую после секундных колебаний Нотта и получил. Благодарно улыбнулся и сосредоточил всё внимание на Давине: — Ничего не бойся.

— Я не боюсь, — задрала нос та и покорно вытерпела, судя по гримасе, не слишком приятную процедуру молча.

— Какая ты умница, — восхитился Крауч и, уже обращаясь к Нотту, оценил результаты обследования, записывая что-то на машинально трансфигурированном из салфетки пергаменте: — Кажется, всё нормально. Просчитаю изменения, и можно будет снимать.

— Отлично, — довольно улыбнулся Эдриан и, сдержанно похвалив и пообещав заглянуть перед сном, чтобы пожелать спокойной ночи, отправил дочь с домовиком обратно в центральную часть дома. — А насчёт младшего Малфоя как?

— А старший меня не заавадит? — без улыбки спросил Крауч, кажется, на полном серьёзе ожидая именно такой реакции. — В принципе, когда проклятие будет снято, Малфою нечего будет бояться. Рядом с Давиной Блэкам по-прежнему будет некомфортно, может, появится тошнота или слабость, но угрозы жизни не останется.

— Блэкам? — удивился Нотт. — То есть проклятие не на Нарциссе, а на всех Блэках?

— Проклятие накладывалось на кровь Блэков. Белла так захотела, — пожал плечами Крауч, словно это всё объясняло. — Регулус к тому моменту уже был мёртв, а все остальные родственники Беллу не интересовали… Но с каждого снимать проклятие… Это очень хлопотно.

— До Блэков мне нет дела, — успокоил Эдриан и уважительно резюмировал: — А ты силён.

— Да простая магия крови, — смущённо потупился тот, явно непривычный к тому, чтобы его хвалили.

— Барт… Можно личный вопрос? — минутой позже спросил Нотт.

— Давай. Ты ж мне жизнь спас, помнишь? Тебе почти всё можно теперь.

Они рассмеялись, и Эдриан спросил:

— Присутствие Давины повлияло на твоё отношение к моему предложению? Я не мог не заметить, как ты на неё смотрел.

Крауч слегка смутился и отвёл взгляд.

— Если ты насчёт того, чтобы я стал домашним учителем… — Нотт кивнул, — то да, повлияло. Я пока ничего не решил, но… Мне либо бежать из страны, либо всю жизнь прятаться по тёмным углам да менять оборотным зельем личины. У меня нет ничего, даже палочки… Я понимаю это прекрасно, особых вариантов у меня нет. А ты предлагаешь отличное решение на первое время, к тому же я тебе обязан, но…

— Это слишком скучно? — понимающе улыбнулся Эдриан.

— Да! — облегчённо кивнул тот, встретив понимание, а не обиду или осуждение, и виновато развёл руками. — Прости, я не хочу показаться неблагодарным, но быть учителем — последнее, чем мне бы хотелось заниматься…

— Барт, мне кажется, ты неверно понимаешь, что я тебе предлагаю, — перебил Эдриан. — Речь не идёт о круглосуточной занятости без выходных и отпусков. Моим детям не нужна нянька, с этим вполне справляется домовик. Ограничивать тебя, если тебе захочется заняться чем-то ещё, я не стану. Никаких «разумных пределов» — ты большой мальчик, и контролировать каждый твой шаг я не собираюсь. Опять же, Нотт-мэнор защищён настолько хорошо, что Министерство не засечёт ни одного даже самого наитемнейшего ритуала… Подальше от детей, главное, — улыбнулся он, давая понять, что ремарка — главное, что стоит запомнить, несмотря на шутливый тон. — Вот с финансированием могут возникнуть проблемы, выступить чьим-то спонсором мне будет не по силам, тут и врать не стану. Однако если ты займёшься не академическими изысканиями, а прикладными науками, почти уверен, Малфой с радостью поддержит тебя — у него чуйка на золото круче, чем у нюхлера. Откровенно говоря, мне будет жаль и своих усилий, и твоих способностей, если ты вернёшься в Азкабан или вовсе погибнешь, но это единственная причина, по которой я хочу удержать тебя. Вмешиваться в твою жизнь я не собираюсь.

Они ещё долго говорили об этом и многом другом. Эдриан ненадолго оставил Крауча, чтобы пожелать детям спокойной ночи, а потом разговор продолжился. И чем дольше он наблюдал за Бартом, чем больше узнавал о нём — не только из сказанных слов, но и по поведению, реакции на события, слова, жесты, взгляды и множество мелочей, на которые обычно не обращают внимания, — тем яснее осознавал, что не очень большая разница в физическом возрасте между ними мало что значит, потому что в эмоциональном плане Барт годился ему в сыновья, несмотря на то, что смело мог претендовать на звание гения. Осторожные вопросы подтвердили, что в Пожиратели смерти Крауч пошёл вовсе не из ненависти к грязнокровкам и желания очистить от них мир, просто Тёмный Лорд оказался первым взрослым человеком, что проявил к нему искренний интерес. И фанатичная преданность Крауча базировалась не на согласии с политической программой Лорда или возможности безнаказанно творить всё что вздумается, а в одобрении, которое он наконец-то получил от взрослого, годящегося ему в отцы по возрасту мужчины. Том самом одобрении, в котором ему всю жизнь отказывал строгий отец.

Недолюбленный мальчик искал тепла и, как бы абсурдно это ни звучало, смог получить его только от самого эмоционально холодного человека — Лорда Волдеморта.

Больше Эдриан не поднимал тему с преподавательской стезёй, позволяя парню самостоятельно разбираться со своими желаниями без давления и подталкивания со стороны.

С Малфоем решено было связываться следующим вечером.

— Не уверен, что он меня не прибьёт, — проворчал Барт под нос, но заметил взгляд Эдриана и поспешно поднял руку, не давая возразить: — Я верю тебе, Эд. Верю, что ты говоришь искренне, а вот Малфою не верю.

— Это тебе Беллатриса внушила, что Люциус — гад ползучий? — вдруг понял Нотт.

Он ждал возмущений, но Крауч вправду был умным мальчиком и умел критически оценивать не только заклинания с артефактами, но и самого себя. И потому он промолчал и опустил глаза, не сказав ни слова.

— Ладно, раз тебе спокойнее в моём присутствии, значит, Люца я приглашу сюда. За час управишься?

— А мы куда-то опаздываем? — не понял тот.

— Вовсе нет. Но если успеешь справиться за час, мы сможем поужинать все вместе — с обоими Малфоями. Может, завтра наконец удастся детей познакомить. Мои-то между собой отлично общаются, а Драко совершенно одинок.

Барт снова потупился, признавая за собой вину, но вслух ничего не сказал.

На следующий день Эдриан столкнулся в Атриуме с Грюмом и напрягся, но тот довольно спокойно кивнул в знак приветствия и прошёл дальше как ни в чём не бывало. По дороге в кабинет Нотт гадал, было ли это признаком того, что Аластор в гневе, но так и не смог прийти к единому мнению. На обеденном перерыве он отправил с министерской совой записку с приглашением Малфою, а вернувшись, обнаружил на столе голубой самолётик — обычная рассылка оповещала руководителей отделов и подразделений о смене начальства в Департаменте международного магического сотрудничества.

— Сука, — горько вздохнул Эдриан и смял самолётик, отправляя его в корзину.

Жаль, что от самого Крауча нельзя было избавиться так же просто, как от новостей о его назначении. А уж когда во второй половине дня в дверях появился Тайсон Уоррингтон, ведущий специалист Департамента международного магического сотрудничества, Эдриан и вовсе едва не сорвался.

— Уже прислуживаешь новому шефу?

— Нотт, мы вроде не ссорились? — опешил тот и нахмурился, застывая в дверях.

Стало стыдно. Уоррингтон точно не был виноват в том, что Багнолд решила «уйти» Блишвика и посадить на его место Крауча.

— Извини, Тай. Входи.

— Ты в порядке? — Уоррингтон вошёл в кабинет и закрыл за собой дверь, глядя с настороженностью.

Можно было, конечно, притвориться, но врать Нотт терпеть не мог, к тому же отталкивать Уоррингтона было глупо — по нынешним временам союзниками разбрасываться не стоило. Пусть они никогда не дружили, но как было справедливо упомянуто, никогда и не ссорились. Тайсон был старше на три года и успел после Хогвартса устроиться на непыльное место в ДМС, когда его младший брат Алекс — сокурсник Эдриана, Рабастана и Люциуса, вместе с друзьями отправился за меткой. И погиб по глупости из-за неуместной бравады три года назад.

— Я — да, — кивнул Нотт и, доверительно понизив голос, добавил: — Но то, что этот человек вышел сухим из скандала и занял руководящий пост, отправив собственного сына на смерть, это я не считаю «порядком».

Уоррингтон болезненно поморщился, словно Нотт с размаха ткнул в открытую рану — в каком-то смысле так и было, смириться с гибелью любимого младшего брата Тайсону было сложно, а уж работать на человека, отправившего авроров против Алекса… — и покачал головой:

— Хлопать дверью и лишаться работы не в моих интересах. А как-то иначе продемонстрировать отношение… Кто знает, как жизнь повернётся?

Взгляды встретились и разошлись. Ни один из них не забыл, что сделал Крауч для Пожирателей смерти, и ни один не собирался его прощать.

— В связи в нормализацией внутренней политики наша деятельность приобретёт масштабность в ближайшее время, а потому… вот, — вернулся к рабочим вопросам Уоррингтон. — Секретарь отметил первоочерёдность — даты мероприятий везде проставлены. Желательно, чтобы за три дня до конечного срока порт-ключи были у нас.

Эдриан развернул свиток и присвистнул.

— Понял, однако вы слишком многого хотите от меня.

— Четыре года назад…

— Четыре года назад, — холодно перебил Нотт, — портальное управление занимало треть Департамента транспорта, а не ютилось в паре комнат, да и сотрудников у нас было раз так в пять-десять больше. Аврорат с Отделом тайн вместе с игроками меньше заказов присылают, чем ты принёс в одном свитке. Можешь так и передать начальнику: выбьет увеличение бюджета для моего управления — будет ему отработанный список, не выбьет — не моя проблема.

— А твой шеф почему ничего не делает? — досадливо поморщился Уоррингтон, признавая справедливость возражений.

— Потому что Эверарду нет дела до ДМТ, — откровенно ответил Эдриан. — Его не за достижения в познании пространственной магии начальником поставили, а исходя из политической ситуации. Вроде как он оказался единственным кандидатом с чистой репутацией в разгар скандала, когда всё руководство пинками под зад из Министерства выгоняли. — Нотт улыбнулся, вспоминая рассказ Гойла-старшего о событиях давно минувших дней, которые случились ещё до его прихода в Министерство. — Он не отсвечивал, вот и смог сохранить кресло. За годы работы я его видел от силы раз десять. Пока Департамент работает — к Эверарду нет претензий у министра, а значит, и самого Эверарда нет в зоне доступа.

— Мерлин. Ненавижу политику! — с чувством заявил Тайсон, и Эдриан рассмеялся:

— Взаимно.

— Ничего, Нотт. Раз начальником можно стать не только путём хитрых интриг и подсиживаний, но и благодаря чистой репутации, у тебя есть все шансы когда-нибудь занять его место.

— Упаси Салазар! — с искренним ужасом на лице замотал головой тот. — Я не настолько амбициозен, чтобы добровольно впрягаться в эту кабалу.

— Эгоист ты, Нотт. А как же подумать о процветании Министерства?

— И горжусь этим! — снова засмеялся Эдриан. — Тай, серьёзно, мои ребята не потянут этот заказ. Отметь самое важное, покажи, что тебе самому надо — сделаем. Но такие объёмы…

— Понял тебя, — вздохнул Уоррингтон и быстро проставил протянутым пером несколько галочек на списке. — Спасибо. Я передам, но ничего не обещаю.

— Ну, Крауч накоротке с Багнолд, так что если ему надо — он пробьёт мне новый бюджет хотя бы на следующий год, на следующий квартал я и не рассчитываю. Будем крутиться, постараемся не подвести и всё такое, но реальное положение дел я тебе обрисовал, опирайся на него.

Ещё раз посмотрев в список, на сей раз внимательно, Эдриан поморщился. Новая метла по-новому метёт⁽¹⁾, он отлично это знал, как и то, что цифры в заказе слишком завышены. Шестьдесят порт-ключей в Тулузу на конференцию по магической безопасности! Да во всём ДМС не наберётся столько людей, способных написать доклады. Про владеющих французским даже заикаться не стоило. Или сорок для очередного заседания МКМ. Кто их пустит, эти сорок человек? Максимум человек десять будет от страны, причём тому же Дамблдору порт-ключ точно без надобности… И всё-таки возобновлять неплохо начавшееся по официальной версии знакомство с Краучем скандалом и доказыванием его некомпетентности и общей неправоты было бы откровенной глупостью.

— Коллинз, — выглянув в коридор, позвал Эдриан, — зайдите ко мне.

— Шеф?

— Садитесь, разговор предстоит непростой и серьёзный.

— Я накосячил?

— Надеюсь, нет, — улыбнулся он, смягчая свои слова. — С момента моего утверждения на этой должности вы проявили себя с лучшей стороны. Когда работали, конечно, а не сплетничали. — Коллинз потупился. — Поэтому я решил сообщить вам раньше всех, что вполне возможно в ближайшем будущем нас ждут серьёзные перемены.

— А что случилось-то?

— Пока — ничего. Однако я предпринял ряд шагов и имею все основания надеяться, что они приведут к желанному результату. А именно возвращению управлению его законных территорий и расширению штата до прежних размеров. И потому, Коллинз, спрашиваю: вы будете моим заместителем?

— Вау! Мистер Нотт!..

— Это да?

— Конечно да! — радостно закивал тот.

— Отлично. Пока не очень радуйтесь, я слишком опережаю события, ещё ничего не решено…

— Да неважно, сэр. Ваше доверие само по себе лестно!

— Я рад это слышать, — спокойно кивнул Эдриан. — А теперь перейдём к неприятной части, — и он рассказал он новом начальнике Департамента международного магического сотрудничества, который прислал беспрецедентно-огромный заказ, и о своих мыслям по поводу его исполнения. — По большому счету у нас три варианта развития событий: мы стараемся изо всех сил и обеспечиваем ДМС порт-ключами в нужном объёме в течение, скажем, месяца. За это время Отдел тайн и Аврорат отодвигаются на второй план, а обычные посетители скапливаются в длинную-длинную очередь. Через месяц мы признаём, что задание нам не по силам, и далее сосредотачиваемся на подтягивании хвостов…

— Это ужасный сценарий! — оценил Коллинз.

— Согласен. Другой вариант. На мой взгляд, количество в каждой строке чересчур завышено. Потому можно ограничиться выполнением половины заказа.

— И Крауч придёт лично скандалить?

— Возможно.

— А какой третий вариант?

— Самый простой, самый неприятный и, как мне кажется, самый действенный. Мы включаем ДМС в наше расписание и работаем в обычном режиме. Сколько получится сделать, столько и сделаем. Без переработок, без доведения сотрудников до магического истощения и не собирая очереди перед столом миссис Солански. Крауч придёт ругаться, это хрустальный шар не доставай, однако аргументы мои не изменятся: помещения, сотрудники, бюджет.

— Ну… если скандал вас не пугает, то я согласен, что этот вариант в перспективе самый лучший.

— Рад, что вы согласны. А теперь, собственно, причина, по которой я заговорил с вами об этом сейчас, а не после того, как должность заместителя будет официально открыта. Крауч придёт скандалить, и нам нужно будет его заткнуть. И лучше всего это сделать, вручив часть заказа. Но не в качестве рутинной работы, а демонстрируя истощение, пресловутые последние силы… В общем, сыграть роль согласно нашему сценарию.

— Мол, ночей не спали, старались успеть, хотя и понимали, что не тянем, но всем плевать, вот мы и трудились не смыкая глаз?

— Именно! — обрадовался пониманию Нотт.

— Да не вопрос, — хитро усмехнулся Коллинз. — Сделаем в лучшем виде.

— Ну что ж, тогда берите список, ознакомьтесь, скопируйте, потом распределим задания…

Как бы Эдриан ни относился к Краучу, политике и интригам, упускать шанс для управления не собирался. Его люди нуждались в начальнике, способном отстаивать их интересы, и он собирался продемонстрировать, что соответствует тем ожиданиям, которые сам же и установил. А ещё Эдриан не собирался проявлять порядочность по отношению к тому, кого не уважал, и потому намеревался воспользоваться всей доступной ему информацией, в том числе полученной при допросе Барти-старшего и в разговоре с Бартом-младшим, чтобы победить Крауча, когда тот неизбежно попытается помешать. Война закончилась официально, но это вовсе не означало, что люди готовы забыть старые обиды и перестать воевать за то, что им важно.

* * *

Сосредоточенный на рабочих вопросах, Эдриан даже растерялся, встретив у себя дома Малфоя.

— Всё в порядке? Чего хмуришься? — лениво потягивая ноттовский коньяк, полюбопытствовал Люциус с таким видом, будто это Эдриан зашёл к нему в гости без предупреждения, а не наоборот.

— Рабочее, — отмахнулся тот и не удержался от недовольного замечания: — Крауч всё же занял пост Блишвика и сразу начал всем хвосты закручивать. Ладно, неважно. У меня и без него есть новости для тебя.

— Надеюсь, приятные?

— Как посмотреть, — интригующе улыбнулся Эдриан, устраиваясь напротив друга. — С какой начать? Есть хорошая, отличная и долгожданная.

— Главное, начни.

— Ладно. Барт очнулся и он в полном порядке. В умственном плане, имею в виду. Так-то парень шокирован и зол.

— Действительно отличная новость! — оценил Люциус. — А почему его нет здесь?

— Это была хорошая, — уточнил Эдриан. — А нет его потому, что он тебя боится. Теперь отличная новость. Проклятие мы искали абсолютно зря, Белла его вовсе не выкопала в глубине библиотеки — его придумал по её просьбе Барт, и он может его снять.

Люциус моргнул и нахмурился.

— Хочешь сказать, — медленно протянул он, — если бы тебе не взбрело в голову заподозрить Крауча во всех грехах и ты не полез бы к нему домой, мой сын никогда бы не…

— А это относится к долгожданной новости, — перебил Эдриан с улыбкой. — Барт согласен снять проклятие сегодня — собственно, он не сделал этого вчера потому, что хотел перестраховаться. Если всё пройдёт нормально, не вижу причин не поужинать всем вместе сегодня. Вместе с Драко.

У Малфоя, очевидно, не нашлось слов, потому что он ограничился быстрым кивком.

Эдриан улыбнулся и приказал Лаки пригласить Барта и привести Давину. Через минуту Крауч, очевидно, с нетерпением ожидающий, когда его позовут, неуверенно заглянул в дверь и после кивка хозяина чуть ли не бочком просочился в комнату, держась от Малфоя на почтительном расстоянии.

— Как успехи? — ободряюще улыбнулся Нотт.

— Я готов, — прошелестел Крауч, продолжая коситься на Люциуса.

— Чего дрожишь? — наконец отмер тот. Посмотрел по потупившегося парня и закатил глаза. — Я Беллу виню в ситуации, а не тебя. Это же не твоя идея была, так что не трусь. Ну а когда снимешь эту гадость, и мой сын сможет больше не бояться встречи с кузиной, я тебе ещё и спасибо скажу.

Барт бросил взгляд на Эдриана и чуть осмелел, подходя к сидящим на диване мужчинам и устраиваясь на краешке самого отдалённого кресла. И тут же подскочил, когда в гостиную вошла Давина.

— Тластвуй, папочка! — радостно воскликнула она, бросаясь обнимать Эдриана. — Тластвуй, дядя Юц.

— Здравствуйте, юная леди, — галантно поклонился Малфой.

— Пливет! — одарила вниманием она и Бартемиуса, отчего тот засиял.

— Привет, — мягко поздоровался он и приглашающе поманил Давину к себе. — Если ты готова…

— Ди, солнышко, ты помнишь, о чём мы вчера говорили? — чмокнув дочь в макушку, Эдриан посмотрел ей в глаза и подтолкнул к Краучу. — Ступай и ничего не бойся, Барт поможет тебе.

И поднялся следом, чтобы выразительно посмотреть Краучу в глаза, а затем молча протянуть ему свою волшебную палочку.

15.11.2020

1) Автор в курсе, что в Англии говорят про веник, но веник звучит беспонтово.

Вернуться к тексту

Эдриан точно не знал, чего ожидать от ситуации, но он определённо был не готов к тому, что после минуты молчаливого держания палочки без единого паса Крауч обернётся и с улыбкой вернёт ему оружие.

— Не получилось? — гася разочарование, нарочито спокойным тоном спросил он.

— Почему? — искренне удивился тот и как будто даже слегка обиделся. — Всё готово, Давина чиста.

Эдриан переглянулся с Люциусом и недоверчиво нахмурился. Поверить, что проклятие, так долго отравляющее жизнь Дивине, Нарциссе и Драко, исчезло за какую-то минуту, было очень трудно.

— Ты уверен?

Теперь Барт точно обиделся. Нахохлился, перестал смотреть в глаза, да и голос стал глуше.

— Я не стал бы рисковать, — отступая, сказал он заметно тише, и его лоб прорезала горизонтальная морщина, странно смотрящаяся на молодом лице.

— Проверить как-то можно? — подал голос Малфой, и Крауч откровенно шарахнулся, почти отпрыгнув в сторону. Люциус недоумевающе посмотрел на него: — Что?

— Только если привести твоего сына, — сказал Барт в ответ и попытался спрятаться за Нотта.

В другой ситуации это выглядело бы забавно, но, зная Люциуса, Эдриан не поленился чуть сдвинуться с места, прикрывая Барта. За сына Малфой готов был удавить любого просто из соображений превентивности, и рисковать целостностью Крауча не хотелось.

— Папочка, мне бойше не давит вот тут.

Голос Давины заставил мужчин забыть обо всём и обернуться к ней. Девочка неуверенно тёрла горло между ключицами и прислушивалась к ощущениям.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — опустился перед ней на корточки Эдриан, Давина кивнула, и он повернулся к Малфою: — Слышал, Люц? Проклятие снято. — Помолчал и, успокоительно улыбнувшись Краучу, предложил: — Веди давай сына, даже если Барт ошибся, успеешь вернуть его домой до того, как что-то случится.

Рисковать Малфой явно не хотел, но и длить изоляцию Драко ему не казалось хорошей идеей. Опять же, Барт в его полной власти — безоружный и, кажется, действительно готовый помочь. Не говоря уже о том, что он был единственной надеждой исправить ситуацию… И потому не доверять ему было просто глупо. Недолго посомневавшись, Люциус справился со страхами и, выразительно посмотрев на Крауча и проглотив крутящуюся на языке угрозу, кивнул.

— Ладно. Жди здесь.

Когда Люциус скрылся в камине, Эдриан послал Давину к братьям — сообщить, что на ужине будут присутствовать гости, а заодно и на тот случай, если всё-таки Барту не удастся снять проклятие — чтобы ненароком не навредить Драко. Когда топот детский ножек стих в коридоре, он вернулся в кресло и наконец посмотрел на Крауча:

— Барт, спасибо тебе. Я должен был сказать это раньше. И извиниться за недоверие…

— Я не в обиде, — перебил тот и робко улыбнулся. — Я же вижу, как Давина тебе дорога, как ты переживаешь за неё. И Малфоя я понимаю, правда.

— Почему ты его боишься? — не утерпел Эдриан. — Я же говорил, он помогал мне с твоим отцом, без Люца мне вряд ли удалось бы освободить тебя…

— Я помню, но… — Барт развёл руками, не сразу найдясь с ответом. — Умом я понимаю, что Малфой мне не враг, что он не кинется на меня с палочкой наголо просто потому, что увидит, но… Скорее всего, это внушение. Я попробую разобраться, но это потребует времени — мне пока сложно сказать, сколько… Эдриан, а можно будет достать для меня палочку?

— Разумеется! — Нотт всплеснул руками. — Извини, что не подумал об этом раньше. Вечером я принесу палочку моего отца, может, она тебе подойдёт?..

Камин вспыхнул, и он замолчал. А через секунду появилась оба Малфоя. И если Люциус выглядел человеком, готовым нырять обратно в пламя при первых призрачных намёках на опасность для сына, то Драко смотрел на всё вокруг огромными глазами и явно собирался всё-всё здесь осмотреть.

— Добро пожаловать в Нотт-мэнор, Драко, — нарочито официально произнёс Эдриан, но его выражение лица было радушным, а тон — мягким.

Мальчик широко улыбнулся и пролепетал что-то в ответ, а Эдриан вздохнул. Его дети говорили почти чисто, каждый день тренируя вербальные навыки и друг с другом, и с Маркусом, и со взрослыми магами, Драко же был лишён всего этого. Хотя не стоило забывать и о том, что он хоть и числился ровесником Теодора с точки зрения будущего поступления в Хогвартс, был младше почти на целый год, и ему ещё даже не исполнилось два года.

Барт открыто улыбнулся, и Драко пошёл к нему… но держащий его за руку отец не спешил его отпускать.

— Крауч, если…

— Люциус, — предостерегающе перебил Нотт, выразительно нахмурившись. — Обойдёмся без угроз, если не возражаешь. Тем более пока с мальчиком всё в порядке.

Малфой посмотрел на сына, чья мордашка выражала сильнейшее любопытство, и вздохнул, отпуская его. Драко тут же засеменил к Краучу, и Эдриан без просьб протянул свою волшебную палочку. Люциус снова напрягся, однако сумел совладать с эмоциями и не пошевелился. Вязкая тишина повисла в гостиной и вдребезги разбилась через две минуты, когда Драко неожиданно засмеялся.

Мужчины вздрогнули; Малфой дёрнулся было к сыну, но не сделал и шага, осознав, что Драко не плачет, а смеётся. Давина смогла сказать, что чувствует, Драко же пока были недоступны слова, и потому он выражал ощущения иначе.

— Он в порядке, — сообщил Бартемиус, снова отдавая Эдриану палочку, чтобы не нервировать Малфоя понапрасну. — На нём был лишь остаточный след, проклятие его задело по касательной. Но…

— Что? — теперь уже доброжелательно обратился к нему Люциус, обнимающий смеющегося сына.

— Но он всё равно проклят. И я не знаю такого проклятия.

* * *

Совместного ужина снова не вышло. Когда Малфой подавил желание заавадить Крауча и выслушал его неуверенный отчёт, он подхватил Драко и бросился в Мунго. Слова о том, что проклятие старое, а значит, время уже ничего не решает, были им пропущены мимо ушей. Эдриан вздохнул, уверил Барта, что не винит его в неблагополучном исходе планов, и ушёл к детям — концентрация напряжения в последний час достигла апогея, и хотелось морально отдохнуть и расслабиться.

Ужинали в тесном семейном кругу — про обещанных гостей никто из детей не вспомнил, — а после еды Эдриан с удовольствием прочитал вслух несколько глав истории «Кланов магических, земли кельтские населяющих», вместе с детьми удивляясь хитрости фейри и гадая, остался ли малый народец вблизи мэнора, и не стоит ли сплести из луговых трав венки-обереги…

Уложив детей спать, Эдриан завернул в кабинет и вернулся в Южное крыло с отцовской волшебной палочкой. Барт обнаружился на том же самом месте, которое занимал перед уходом Нотта — сидел в кресле, поджав ноги, и смотрел на огонь.

— Ты как? — окликнул Эдриан. Барт вздрогнул, дёрнулся, словно собирался сбежать, и медленно выдохнул. Эдриан не стал акцентировать внимание на не совсем адекватной реакции. — Вот, принёс, как обещал. Попробуй.

Глаза Крауча вспыхнули надеждой, он тут же подскочил, пробормотал слова благодарности и едва ли не с благоговением принял принесённую палочку… Но та почти не слушалась.

— Наверное, не подходит, — развёл руками Эдриан.

— Или Азкабан сделал меня сквибом, — равнодушно пожал плечами Крауч, скрывая полный обречённости взгляд.

Нотту пришлось приложить усилие, чтобы сдержать язвительный комментарий и не допустить в голос неуместных интонаций, когда он утешал Барта и убеждал, что дело наверняка в палочке:

— Ты же только что снял с детей проклятие! И вовсе не беспалочковыми чарами…

— Эд, ты не понимаешь, — замотал тот головой, глядя на сцепленные в замок пальцы и не поднимая глаз. — Наложить проклятие — нужна магическая сила. Снять своё же проклятие — ничего не нужно. Палочка лишь повторила в обратном направлении наложенные чары, распутывая их, я не нейтрализовал проклятие, всего лишь помог ему «отцепиться» и позволил рассыпаться. Это как вышивка — создать гобелен сложно, распороть, имея острые ножницы и ловкие пальцы — справится и ребёнок. Вся разница в том, что ребёнок по неопытности может «полотно» повредить.

— Давай ты не будешь впадать в отчаяние раньше времени, ладно? — устало вздохнул Нотт, не зная, как ещё утешить Крауча.

— Да, конечно, прости, — жалко улыбнулся тот.

Эдриан не поверил, но кивнул — всё равно ничем помочь не мог.

Некоторое время не происходило ничего, что смогло бы оказать влияние на привычный ход жизни, и Эдриан расслабился. С Малфоем связаться не удавалось, но тот держал в курсе ситуации с Драко и присылал короткие записки, и было понятно, что помочь тут нечем. В Мунго в упор не видели проблемы, не говоря уже о том, что никто не горел желанием иметь дело с оправданным Визенгамотом Пожирателем смерти. Люциусу пришлось вспомнить позабытую за ненадобностью роль капризного богача и устроить безобразную сцену, клятвенно пообещав, что Мунго не увидит ни единого кната спонсорских денег, идущих — кто бы мог подумать! — по большей части именно из малфоевских карманов, даже если вся Британия поголовно окажется на пороге смерти. После этого струхнувшие целители вызвали главу отделения травм от проклятий и сбагрили скандалиста ему. Но если они рассчитывали таким образом обеспечить себе спокойную жизнь, вскоре стало очевидно, насколько сильно они просчитались: Сметвик с ходу обнаружил следы проклятия на Драко и хотя и не сумел с ним справиться, халатность коллег не спустил на тормозах. Мунго вздрогнул. Небезызвестная журналистка «совершенно случайно» оказалась в этот момент поблизости, и статья, озаглавленная вопросом «Можем ли мы доверять колдомедикам Мунго?» Круциатусом прошлась по незажившим ранам населения — как ни отказывались волшебники признавать правильность сохранения знаний Тёмной магии, как ни требовали изничтожить любые упоминания «мерзкой ворожбы», пришлось признавать, что иногда спасти жизнь может только она — магопротивная и отвратительная Тёмная магия.

Скитер не назвала имени, и потому общественность без колебаний встала на сторону «бедного малыша» и потребовала от Сметвика, Багнолд и любого, в чьих руках сосредоточена власть, повлиять на ситуацию и обеспечить Мунго компетентными специалистами.

Люциус, кажется, был доволен, как, впрочем, и Сметвик, однако перемены к лучшему ожидались лишь в неблизкой перспективе, здесь и сейчас же Драко помочь было некому.

В ночь на воскресенье Эдриана разбудил Лаки, дёргающий себя за уши, передав, что хозяина ожидает злой гость. Люциус был не столько злым, сколько загнанным, и Эдриан даже не стал ничего говорить про полезность полноценного ночного сна — без лишних слов зачаровал просимый другом порт-ключ в Швейцарию и отправился досыпать.

Хотя Крауч так и не обзавёлся собственной палочкой — Нотт не смог добраться до лавки Эймса в Лютном, поскольку Аврорат устроил очередную облаву, а других вариантов не сумел придумать, — а может, именно благодаря этому он стал проводить немало времени с детьми. Эдриан немного понаблюдал за ними и с лёгким сердцем оставил наедине: у Барта хватало странностей, однако к детям он относился с большим пиететом, и можно было не опасаться, что он им навредит. Самым же удивительным было то, что даже Эди принял нового знакомого нормально: не прятался, отвечал без задержек и слушал с отчётливым интересом.

А в середине недели Крауч огорошил сообщением, что пересмотрел своё решение относительно возможности стать домашним учителем. Причем даже не из-за Давины, как логично было бы предположить, помня о его отношении к Беллатрисе, а познакомившись поближе с Эди.

— Очень способный ребёнок, — улыбнулся он, объясняя перемену в решении.

— Он просто самый старший, — справедливости ради возразил Нотт, хотя слышать похвалу было приятно.

Крауч снова улыбнулся и пожал плечами. Критиковать сына своего благодетеля он не счёл хорошей идеей, отозваться же невосторженно о своей любимице и помыслить не мог. Эдриан удивился, но решил не доискиваться правды и просто принять решение, которое его более чем устраивало.

— Что ж, я рад, — улыбнулся Нотт, — Эди ещё рано, конечно, но…

— Почему рано? Учиться никогда не рано, — убеждённо помотал головой Барт. — Теодор уже знает буквы своего имени, скоро и писать научится.

— Барт, моему сыну два года.

— С половиной. Почти три, — упрямо возразил тот и вдруг смешался. — Прости, тебе виднее…

— Стой! Всё в порядке, ты чего? — немного испугался Нотт, как это уже не раз бывало из-за резких перепадов настроения Крауча. — Мне лишь кажется, что малыши не смогут запоминать много информации…

— Предоставь это мне, ладно? — снова воодушевился Барт и, вскочив с места, бросился к играющим на улице детям.

Эдриан покачал головой и похвалил себя за терпение — с Краучем оно требовалось постоянно.

В пятницу вечером в камине возникла голова МакНейра, что заставило Крауча шарахнуться. Эдриан закатил глаза, но сохранил спокойствие и просто пригласил Уолдена войти.

— Можно я пойду к детям? — мнущийся Барт сам выглядел сущим ребенком, так что Эдриан лишь кивнул — и тот тут же убежал.

— А Крауч где? — удивился МакНейр, не обнаружив того в гостиной.

Нотт лишь снова закатил глаза.

— Ясно. А я знаешь чего хотел?.. Помнишь, я про сбыт иголок нарлов говорил?

Эдриан чуть нахмурился и неуверенно кивнул.

— Смутно припоминаю.

— Ну вот, я нашёл покупателя.

— Хм. Здорово, но…

— Пусть парень займётся, — не стал слушать МакНейр, мотнув головой в сторону двери, за которой скрылся Крауч. — Но я о другом поговорить хотел.

— И о чём же? Выпьешь?

— Да, спасибо… Ты защиту растягивал, сможешь показать, как именно? Я в чарах мало смыслю, но деваться некуда…

— А что случилось-то? — отвлёкся от расстановки бокалов Нотт. — Показать-то не проблема, но если ты сам говоришь, что не силён в чарах, боюсь, демонстрация тебе мало чем поможет.

— Да мордредовы магглы, будь они неладны! — всплеснул руками МакНейр, залпом выпил, шумно выдохнул и наконец поведал историю своих проблем.

Владения МакНейра мало уступали ноттовским по степени заброшенности, разница была лишь в размере: Уолден регулярно охотился, и потому на невеликой территории никакие магические вредители не успевали завестись, а поголовье диких животных чересчур расплодиться. Однако всё, что касалось манипуляций с защитными чарами — Уолл старался держаться в стороне, исповедуя простой и до недавнего времени идеально действующий принцип: «работает — не тронь». Родовые земли располагались на шотландской равнине и отделялись от заселённых магглами речкой с двух сторон и глубоким оврагом с третьей. И оставался довольно узкий перешеек, на который не было желающих соваться даже без магглоотталкивающих чар. Веками этого было достаточно, чтобы ни один нежеланный гость не пересёк границу…

— И я расслабился, — грустно признался Уолден. — Даже не уверен, когда чары пропали. Но сегодня я пошёл за кроликом на ужин, я их развожу — вольер построил у ограды, просторный, почти как свобода… В общем, подхожу, а из-за ограды жуткий рёв. Кролики врассыпную, а я стою дурак-дураком и не знаю, что делать. Бежать? Так это ж моя земля, куда бежать-то? Сражаться? А с кем?

— Так и что это было?

— Магглы, — сплюнул скривившийся МакНейр. — Чары сокрытия ещё действуют, а вот магглоотталкивающие — нет. Ну они и врезались в ограду на своей жутко шумной штуке. Один на месте погиб, другого я попытался было дотащить до маггловской больницы, но он и сотни ярдов не протянул… В общем, Эд, помоги, а? Мне совершенно не нужны проблемы с Авроратом, а если магглов хватятся, мне никто не поверит, что они сами убились. Опять же, в защите брешь, значит, эти магглы могут быть не единственными…

Нотт лишь моргнул, изумлённо смотря на друга.

— Ты когда чары в последний раз обновлял? — поражённо спросил он.

— Никогда? — тихо спросил Уолден и замахал руками, увидев, как сверкнули глаза Эдриана. — Ну не умею я! Знал бы как — сделал бы! Но у меня не вышло ничего, когда я попробовал, ну и…

— И ты просто решил забыть об этом? — неверяще покачал головой Нотт. — Мордред, МакНейр, ты как жив ещё вообще?

— Да что мне эти магглы…

— Заткнись! — вспылил Эдриан, не в добрый час вспомнив, как тот сумел получить вердикт «невиновен». — И слышать этого не желаю! Завтра же займёмся твоей оградой! Мерлин… я просто не могу поверить…

Несколько минут в гостиной висела тишина, но Эдриан довольно быстро успокоился, и Уолден тут же поспешил сменить тему. Они обсудили Нотт-мэнор и необходимость всё же расчистить территорию не только вокруг дома, поспорили насчёт магических ловушек для крупных хищников, затем разговор скакнул на макнейрское хозяйство, и Эдриан потребовал в качестве оплаты за помощь с чарами трёх кроликов на развод, загон для них и толковое объяснение для домовика, который будет за ними ухаживать, а затем они перешли к вопросу с Малфоем, от которого давно не было вестей, гадая, означает ли это успех его миссии или же, наоборот, поиски тщетны и Драко до сих пор проклят.

А когда МакНейр отбыл, Эдриан пошёл в библиотеку, надеясь просмотреть пару книг по защитным чарам, чтобы завтра не терять время на попытки, а сразу же установить вокруг дома Уолдена нормальный антимаггловский барьер. Но не дошёл, остановившись посреди скудно освещённого коридора, широко раскрытыми от удивления глазами глядя перед собой.

— Барт! — ахнул он, покачал головой и позвал: — Лаки! Приведи сюда Барта. И скажи, что это срочно!

18.11.2020

Стоя посреди коридора и пялясь на стены перед собой, Эдриан являл собой немного пугающее зрелище, так что когда быстро шагающий Крауч увидел его, сбился с шага.

— Что-то случилось? — неуверенно посмотрел на хозяина дома Барт, медленно подходя ближе и останавливаясь в паре ярдов, как будто опасаясь подходить ближе.

— Это что? — не оборачиваясь, спросил Нотт в тишине.

— Прости, — поспешно сказал тот.

Эдриан обернулся и укорил себя за излишне холодный тон. Хотя Барт давно не был ребёнком, он очень остро реагировал на всё, что напоминало ему детство, точнее, отца, в том числе подобный тон — мгновенно заставляющий его теряться, пугаться, замыкаться…

— За что простить? — намного мягче уточнил Нотт.

— Ну… За это?

Эдриан вздохнул и покачал головой. «Это» было отреставрированными балками перекрытия, вычищенными до блеска камнями пола, сверкающими чистотой стёклами в окнах и вообще всем коридором, избавленным от застарелой пыли и других следов многолетнего запустения.

— Как ты это сделал без палочки? — терпеливо продолжил задавать вопросы он.

— Да просто, — всё ещё смущённо пожал плечами Барт. — Это же самые обычные бытовые чары, они не требуют силы, у любой хозяйки беспалочковые и невербальные легко получаются…

Эдриан подавил желание застонать. Барт был… очень странным. Он говорил о серьёзных сложных вещах так, словно речь шла о сущей ерунде, зато всякие мелочи были способны легко выбить его из колеи. Каждый раз приходилось напоминать себе, что нужно быть мягче. И каждый раз Эдриан проклинал Крауча-старшего, превратившего умненького мальчика в запуганного и неуверенного в себе невротика.

— Барт, ты молодец. Спасибо. Даже не знаю, когда у меня дошли бы руки…

— Ты не сердишься?

— Нет, конечно, — искренне улыбнулся он.

— Тогда… Ну… Я ещё немного в библиотеке прибрался…

Эдриан фыркнул, сдерживая смех, и, взяв Барта под руку, потащил смотреть на обновлённую библиотеку.

— Мерлин! — ахнул поражённый Нотт минуту спустя, застывая прямо в дверном проёме и поражённо оглядывая сверкающее чистотой и пахнущее свежестью помещение, на его памяти всегда бывшее пыльным и затхлым. — Ты что, совсем не спал?

— В обед?.. А, ночью… Почему? Спал. Это я когда дети днём спали сделал. Скучно было, вот я и…

— Ты бесподобен, — засмеялся Эдриан, изумлённо качая головой. Он был благодарен и с радостью благословил бы парня на продолжение ремонтных работ, но прекрасно понимал, что это неправильно, и что от скуки Барт скоро полезет на стену. — Хочешь мне помочь? МакНейру нужно с чарами завтра разобраться. В первую очередь магглоотталкивающий контур установить, но я почти уверен, что там весь комплекс защиты нужно будет обновлять.

Барт закивал с таким энтузиазмом, что Эдриан дал себе слово привлекать его ко всему, что будет происходить. Барт, как в воздухе, нуждался во внимании и одобрении и был достаточно умён и образован, чтобы все похвалы в его адрес были заслуженными.

Библиотечные бдения с Краучем стали для Нотта откровением. Он всегда любил читать, и в школе это не изменилось, а потому сокурсники над ним частенько подтрунивали, называя книжным червём, но не зло, а скорее завистливо — Эдриан читал быстро, умел вычленять главное и понимать написанное, а потому без проблем мог объяснить принцип любых заклинаний, даже если впервые о них услышал пять минут назад, — если, конечно, книга была хорошей. И потому то, с какой скоростью Барт проглатывает страницы, не могло его не удивлять. Или даже поражать — когда он заметил, что Крауч читает на языке закорючек и палочек, который сам Эдриан даже не смог отнести к какой-то конкретной группе, не то что идентифицировать… про перевод речь не шла вовсе.

— Что за язык? — небрежно, чтобы не спугнуть Крауча, поинтересовался он.

— Геэз⁽¹⁾, — отмахнулся тот, не отвлекаясь.

Нотт почувствовал себя идиотом.

— И что пишут? — осторожно поинтересовался он.

— О, довольно интересно, — заулыбался Барт. — Отдать книгу? Будешь читать?

— Эм… Перескажи.

Барт поднял взгляд, секунду смотрел на Эдриана, а затем залился густым румянцем.

— Прости… Я не подумал… Это древний язык, конечно, ты можешь не владеть им, зачем бы тебе тратить время на его изучение…

— А ты его откуда знаешь? — перебил Нотт, не желая слушать самоуничижительные реплики.

— Ну, отец знал двести двадцать шесть языков, когда мы обсуждали этот вопрос, сейчас, наверное, уже больше. У нас… у него была очень богатая библиотека.

— А ты сколько знаешь? — поспешил отвлечь от болезненных воспоминаний Эдриан.

— Намного меньше…

— Барт!

— Сто шестнадцать.

— Ахуеть! Извини. Мордред!

Бессвязное восхищение Эдриана было таким искренним, что Барт расплылся в счастливой улыбке.

— Мне нравится узнавать новое. Я в детстве часто терял счёл времени, когда оказывался в библиотеке. Почему-то на меня не действовали артефакты-ограничители, и я мог взять любую книгу. Ну а языки мне всегда легко давались, это у нас семейное.

— Я даже не знал, что в мире вообще столько языков есть.

— А их и нет, — пожал плечами Барт. — Вернее, не все из них или даже меньшая часть из них — современные. Но книг на древних языках предостаточно, так что это знание вовсе не лежит мёртвым грузом, как пытался убедить меня Регулус на втором курсе. Вот язык дриад — да, его учить бессмысленно. Народ вымер, письменность у них хоть и была, но никаких книг или свитков они не признавали, поэтому вряд ли что-то сохранилось. А тот же геэз — почему бы и нет? В древней Африке всегда было много могущественных волшебников, не все среди них были грамотными, это правда, но как доказала история: можно и в набедренной повязке обращать реки вспять. Так что находились те, кто записывал не только подвиги, но и подробные схемы заклинаний фиксировал. Как ни странно при взгляде на карту — пустыня и пустыня, да? А к границам там все относились очень трепетно, так что в защитных чарах они едва ли уступают нам. Скорее, превосходят. Однако их магия… не тёмная, нет, просто чужая. Есть действенные конструкты, даже интересные, я бы хотел разобраться… Но не думаю, что нам что-то отсюда подойдёт, — он со вздохом отложил книгу и потянулся за следующей. — А ты нашёл что-то?

— Ну… да, однако тоже сомнительно.

— А почему? — подвинув к себе трактат, переданный Ноттом, Барт быстро-быстро заскользил взглядом по строчкам и через пару минут протянул: — Мне кажется, очень неплохой вариант.

— Для моего дома или Малфой-мэнора — несомненно, — согласно кивнул Эдриан. — А вот что у МакНейра — я не имею представления, но предполагаю худшее. Если у него магглоотталкивающие чары слетели, страшно подумать, что осталось от поглощающих Тёмную магию щитов.

— О, точно! Знаешь, мне многие говорили, что я умный, но вот в такие моменты понимаю, что дурак-дураком. Ведь элементарно же, но мне даже в голову не пришло об этом подумать.

Эдриан улыбнулся, открыл рот и тут же закрыл, мысленно отвешивая себе пинка и давая подзатыльник. «Ты же ещё маленький» — были совершенно не теми словами, что стоило говорить двадцатилетнему парню с неустойчивой психикой.

— Это приходит с опытом, — злясь на себя, прохладно сказал Нотт. — Хотя опыт разный бывает. Ещё полгода назад я совсем не умел планировать, хитрить, загадывать наперёд. Но жизнь заставила. Мне, к сожалению, некому было подсказать, подстраховать, пришлось самостоятельно со всем справляться.

— И ты справился! — с нескрываемым восхищением на выдохе воскликнул Крауч.

— Повезло, — без ложной скромности фыркнул он, и они продолжили поиск подходящих чар.

Утро субботы началось с воплей, однако когда Эдриан вылетел на улицу прямо через окно, перед ним предстала идеалистическая картина: Барт с детьми кувыркались в воздухе и вопили во весь голос от восторга, а скучающий МакНейр стоял, прислонившись к стене, и щурился на солнышке.

— Какого драккла? — растерянно протянул Нотт, приземляясь рядом с Уолденом.

— Крауч попросил палочку на минутку, я дал. Ну и вот, — лениво сообщил тот. — Ты чего пацану до сих пор палку не дал? Не доверяешь?

— Нет у меня палочек! — буркнул Эдриан. — Отцовская ему не подошла, а к Эймсу я пока не попадаю — Грюм там на кого-то охотится, попасть ему в лапы по собственной глупости — увольте.

— А чего злой с утра?

Нотт закатил глаза и пошёл в дом — умываться, одеваться, завтракать…

Во владения МакНейра они переместились втроём — в отличие от Малфоя, компания Уолдена Барта не пугала. Камин был низким, и хотя хозяин предупредил, и Эдриан, и Барт вышли из него, держась за лбы. Гостиная напоминала малфоевский охотничий дом: не такой роскошный, разумеется, даже бедный, но головы на стенах и шкуры на мебели и полу для Нотта прочно ассоциировались именно с домом на острове Мэн, куда друзей на старших курсах приглашал Люциус.

Уолден вежливо предложил чаю, но после завтрака в Нотт-мэноре это было лишним, и потому они без задержек вышли из дома.

Барт молчал и вертел головой по сторонам, а вот Эдриан не удержался от возгласа.

— Чисто дикая природа!

Трава насыщенно-зелёного цвета всех возможных оттенков покрывала всё вокруг. Одинокие группы деревьев, не тянущих даже на «рощицы» перемежали разнотравье, а в отдалении виднелась ограда, неровной лентой опоясывая территорию.

— Не мэнор, но живу, — развёл руками МакНейр.

— Столько солнца, — прищурился Барт.

Уолден с Эдрианом переглянусь — выросший в маггловском Лондоне парень откровенно наслаждался.

— Где там твои кролики? — напомнил о цели визита Эдриан, и МакНейр повёл их в обход дома.

С другой стороны вид открывался ещё лучше — на реку, видневшиеся на горизонте горы, небольшой лесок и, портя пасторальный пейзаж, на маггловское поселение.

— Вон там перешеек, про который я говорил, — махнул рукой Уолден, когда они прошли большую части пути.

Из-за неровности земли из дома не было видно клеток, но теперь перед мужчинами открылось всё макнейрское хозяйство, и Эдриан присвистнул.

— Ого! — оценил он поголовье. — Надо было просить больше, да, Уолл?

— Да дам я больше, — засмеялся тот, с гордостью смотря на весьма внушительный вольер, разделённый на сектора, где мирно жевала траву целая куча пушистых зверьков, забавно шевелящих ушами и дёргающих носами. — Могу и птиц дать, мне не жалко.

— Я запомню, — довольно кивнул Нотт и двинулся дальше, к ограде.

Болтая о содержании кроликов и вообще о том, как Уолден дошёл до такой жизни, Эдриан проверил ограду на чары и, с каждым произнесённым заклинанием хмурясь всё сильнее, двинулся вдоль каменного забора.

— У меня для тебя пара новостей, — заговорил он через несколько минут, возвращаясь.

— Давай сначала хорошую.

— Хороших нет. Магглоотталкивающих чар тоже. Заодно скрывающие заклинания держатся на последнем издыхании и дольше пары недель не протянут точно. Сетки практически нет, есть лишь следы того, что когда-то был наложен комплекс защитных заклинаний. Уолл, мне жаль, но…

— Так ты поможешь? — стойко приняв информацию, МакНейр обвёл глазами родную территорию и просительно улыбнулся. — И хоть всех кроликов забирай.

— Помогу, не вопрос. Но вот успею ли?..

— А я могу помочь? — подал голос Крауч, оторвавшись от наблюдения за кроликами. На его лице ещё блуждала улыбка, а в голосе звучал юношеский энтузиазм. — Без палочки я, правда, не смогу ничего серьёзного наложить, но руны вырезать на опорных столбах могу.

— Мерлин, точно. Пошли в дом, у меня есть несколько трофейных палочек, может, какая подойдёт?

Барт буквально подпрыгнул.

Эдриан подавил улыбку и махнул им рукой:

— Идите, я пока прикину, что тут можно сделать.

* * *

Погода была отличной, и мужчины провозились до самой темноты, устанавливая реперы, накладывая первоочередные чары и болтая о всякой ерунде. Дважды за день к границам владений МакНейра подходили магглы — сначала дети с удочками, а после обеда две пары подростков искали уединённое место то ли для пикника, то ли чего другого. И тех и других своевременно пугнули чарами. Барт с каким-то болезненным любопытством вытягивал шею, смотря им вслед, и у Эдриана заворочались неприятные предчувствия.

Поздним вечером снова, как и неделю назад, из камина вышел Малфой. С синяками под глазами, с впалыми щеками, бледный, небритый.

— Люц, ты когда в последний раз спал? А ел?

— Некогда! — отмахнулся тот. — Выручишь? Колдомедик, который разбирался в проклятии, посоветовал обратиться к декану из Махотокоро. Вроде тот писал научную работу по европейским проклятиям середины восемнадцатого века, и в ней упоминалось что-то похожее.

— Тебе — сделаю. Но Драко ты с собой не возьмёшь, — решительно произнёс Эдриан, прямо встречая удивлённый взгляд. — Мальчику ещё двух нет, столь дальнее перемещение из него сквиба может сделать!

— Он справится! — задрал подбородок Люциус, но голос чуть дрогнул, выдавая сомнение.

— А если нет? — Эдриан понимал, что Малфой сейчас не способен мыслить ясно, зато готов хвататься за любую соломинку, и потому снова был вынужден проявлять «лучшие стороны характера» и сдерживать порывы близкого друга. — Я рисковать твоим сыном отказываюсь. Что сказал колдомедик? Насколько проклятие действует на Драко?

— Ничего он не сказал толком, — досадливо скривился Малфой. — Вернее, сказал он более чем достаточно, но ничего конкретного и тем более утешительного. Консилиум не смог даже установить, какое конкретно проклятие наложено на ребёнка! Представляешь? Пять развалин за двести, пень за триста и мухомор, готовящийся праздновать четыреста двадцать седьмой день рождения — кто вообще празднует четыреста двадцать седьмой день рождения?! — и ни один не сумел разобраться!

— А можно я попробую? — внезапно подал голос молчавший до этого Крауч.

От изумления Малфой клацнул зубами.

— Ты не слышал, что я только что говорил? — холодно, но пока без угрозы уточнил он. — Лучшие умы Европы не смогли найти ответ, а ты, двадцатилетний пацан, сумеешь разобраться?

Барт привычно сжался, и Эдриан не смог смолчать:

— Кто-то из этих лучших умов Европы хочет тебе помочь, а, Люц? Или же их интересуют лишь твои деньги? Сколько ты им уже отвалил и сколько готов ещё заплатить за измышления? Этот пацан поумнее многих будет, а ведь ему, как ты справедливо заметил, всего двадцать. Дай ему шанс. К тому же пока ты будешь в Японии, Драко может пожить у меня, и тогда тебе даже не нужно будет тратить время на Барта, он сможет продиагностировать мальчика за эти дни.

— Ты настолько доверяешь ему? — искренне удивился Малфой, окинув Крауча долгим взглядом и вопросительно поворачиваясь к Нотту.

Эдриан мог бы рассказать о своих сомнениях, о замеченных странностях, но Барт стоял рядом, и потому он сказал то, что должен был сказать:

— Я доверяю ему своих детей и готов доверить твоего.

Бартемиус расплылся в счастливой улыбке, Люциус же погрузился в задумчивость. Эдриан молчал. Хотел было сделать знак Краучу оставить их одних, но передумал и, наоборот, подозвал.

— Расскажи о проклятии, которое ты придумал по просьбе Беллатрисы.

Барт опасливо покосился на Малфоя, пожевал губу и хорошо поставленным голосом принялся рассказывать. Оказалось, Белла не просто просила отвадить сестру, она требовала проклясть каждого, кто приблизится к Давине. Исключений было всего пять: она сама с мужем и деверем, Крауч и Тёмный Лорд. И Барту пришлось немало постараться, чтобы уговорить её сократить число потенциальных жертв до одной семьи. В процессе он в достаточной степени изучил особенности магии семейства Блэк и именно поэтому сейчас осмелился предложить свою помощь — Драко был наполовину Блэком, а значит, во всём мире не нашлось бы человека, который знал бы его магические особенности лучше.

Люциус слушал внимательно, не перебивал, не задавал вопросов, а когда Крауч замолчал, обречённо кивнул.

— Я не в том положении, чтобы отказываться от помощи, но без непреложного обета к сыну я тебя, уж извини, не подпущу.

— Я понимаю, — грустно улыбнулся тот, ничуть не удивившись выставленному условию. — И согласен, хотя и без всякого обета ни за что бы не обидел ребёнка.

— Посидишь ещё? — спросил Эдриан Малфоя, протягивая готовый порт-ключ, который успел зачаровать во время рассказа Барта.

— Прости, нет. Лучше высплюсь. А с утра приведу сына.

— Люц, завтра воскресенье. Ты уверен, что японец будет рад тебе в выходной день? — Малфой, кажется, удивился. — С утра ты приходи и сына приводи, но устрой себе выходной. Уолдену помощь нужна, так что я завтра у него весь день буду. Давай со мной?

— А ты? — Люциус повернулся к Краучу.

Тот вопросительно посмотрел на Эдриана.

— Барт, решай сам. Можешь с нами пойти, можешь с Драко сразу познакомиться.

— Я… завтра решу, ладно?

— Конечно, — облегчённо улыбнулся Нотт и, прикрыв рот, зевнул. — А на сегодня с меня хватит. Я и так с уолденской защитой выложился, ещё и порт-ключ на другую сторону земли… Пойду я спать.

Люциус принялся извиняться, за что получил подзатыльник.

— Не беси меня на ночь глядя, — снова зевнул Эдриан. — Друзья для того и нужны, чтобы портить настроение да мешать полноценному восьмичасовому сну.

— Спасибо, Эд.

— Завтра сочтёмся… Кстати, за помощь МакНейру проси кроликов.

— Что? — растерялся Люциус и бросил на смеющегося Бартемиуса растерянный взгляд.

— Что слышал, — нарочито серьёзно кивнул Эдриан. — Кролики — отличная валюта.

— Ты что несёшь?

— Нести будет МакНейр, — не выдержал он и рассмеялся, — кроликов. Завтра всё узнаешь, — посулил Нотт, махнул рукой на прощание и скрылся за дверями гостиной.

Как бы ни было приятно общение с друзьями, спать хотелось зверски.

19.11.2020

1) Ге́эз — древнеэфиопский язык, распространённый в Аксумском царстве. До X—XI веков находился как в письменном, так и в устном употреблении, затем использовался в церковной и светской письменности.

Вернуться к тексту

Люциус прибыл к завтраку вместе с сыном. Эди привычно напрягся, Давина с Тео, тут же забыв про еду, бросились знакомиться, ну а ошарашенный Драко застыл на том месте, где отец отпустил его руку, и огромными серыми глазами смотрел на всё вокруг. Не прошло и пары минут, как Драко оттаял и за руку был притащен Теодором к столу. Никакого непонимания между детьми не возникло несмотря на то, что лепет Драко взрослые не могли разобрать — сами дети его понимали отлично.

За чашечкой кофе Барт определился с дневным досугом и решил остаться с детьми. Палочка, найденная для него Уолденом, не совсем подходила для тонких манипуляций, но неплохо слушалась, и он уверил, что на этом этапе большего не нужно.

— Я не стану ничего предпринимать в твоё отсутствие, — пообещал он Люциусу. — Проведу диагностику, если что-то будет непонятно, пороюсь в библиотеке — ты знал, что у Эдриана совершенно чудесная коллекция древних инкунабул? Всё, что мне нужно, это твоё разрешение взять кровь мальчика.

— Разрешаю, — произнёс ритуальную фразу Малфой, и свежий след на запястье Крауча от непреложного обета потускнел, принимая изменение условий.

Проведённый у МакНейра день был полон смеха. За два дня восстановить десятилетиями разрушающуюся магическую защиту было нереально, однако сделано было немало, и теперь хозяин мог не волноваться о несанкционированных визитах магглов.

Кроликов Уолл готов был вручить и Малфою, но тот поспешно отказался, скорчив гримасу оскорблённой невинности.

— Давай мне, — хитро подмигнул Эдриан, — это же я рабочую силу привёл.

В итоге МакНейр пообещал на неделе непременно переместить в Нотт-мэнор и ушастую оплату, и клетки, и даже еду для живности на первое время, и гости простились.

Дети вчетвером носились по саду с молодыми деревьями, которые почти не давали тени, а Крауч сидел под единственной сохранённой с прошлых времён яблоней и что-то чёркал на пергаменте.

— Как дела? — обозначил своё присутствие Эдриан.

Барт подпрыгнул, отчего листы разлетелись по траве, и облегчённо выдохнул только через секунду, узнав Нотта.

Однако ответа на свой вопрос Эдриан так и не получил, потому что соскучившиеся дети с весёлыми воплями уже неслись к ним. И возобновить разговор удалось лишь через полчаса.

— Мне нужна подходящая палочка, — первым делом сообщил Бартемиус, когда мужчины расположились в гостиной. — Что смог, я проверил, но для подтверждения теории и тем более получения точных данных без нормальной палочки не обойтись.

— Так что ты узнал-то? — пряча надежду за привычной маской, Люциус растягивал слова и разливал принесённое из дома вино с выражением вселенской скуки.

— Не знаю, — покачал головой тот. — Когда я разбирался с проклятием, отгоняющим от Давины родственников, кое-что заметил странное. Это было и у Беллы, и у её дочери. Теперь я вижу то же самое у твоего сына.

— И что это?

— Люц, прекрати перебивать и дай ему уже сказать! — возмутился Эдриан.

— Прости, — скрипнул зубами Малфой. — Продолжай.

— Я понимаю, что тебе не терпится узнать подробности, — примирительно улыбнулся Барт, — но пока мне нечего тебе сказать. С этой палочкой я не могу…

— Попробуй с моей! — снова перебил Люциус, протягивая палочку рукояткой вперёд.

Барт сначала отшатнулся, потом выпучил глаза, но быстро справился с собой и, осторожно приблизившись, с недоверчивым выражением на лице взял палочку. Однако через пару секунд со вздохом вернул:

— Прости, ещё хуже. Это сердечная жила дракона, да? Мне совсем не подходит.

— Что тебе нужно?

— Люц!

— Эд, прошу, заткнись, — повернувшись к Нотту, серьёзно попросил Малфой и снова сосредоточился на Крауче. — Я достану тебе палочку, только скажи, что тебе нужно.

— Я не знаю, — потупился тот в ответ и покраснел. — Раньше у меня была рябина и волос единорога, и она прекрасно подходила. Но Уолден вчера мне предложил именно такую палочку — короче моей, правда, но этот ведь неважно, — и я почувствовал себя настоящим сквибом. Вот это бук и волос из гривы фестрала, — он поднял свою новую палочку. — Но кроме базовой диагностики…

— Значит, нам нужно к Эймсу, — решительно произнёс Люциус.

— Аврорат…

— Срать мне на Аврорат! — рыкнул он, и Эдриан закатил глаза, смиряясь, что Малфой впал в раж и доводы здравого смысла на него не действуют. — Завтра…

— Завтра, — перебил Нотт, — ты отправишься в Японию, а Барт не покинет мой дом до тех пор, пока не будет обеспечен подходящей волшебной палочкой и надёжной маскировкой, и пока я не буду убеждён, что он действительно оправился после Азкабана и домашнего ареста и способен в случае чего постоять за себя и не попадёт в Азкабан снова. Я доходчиво изложил?

И Малфой, и Крауч смотрели на него широко открытыми глазами. Амплуа властного лорда не было привычным, но удивительно шло Эдриану и хорошо удавалось.

— Люциус? Мы поняли друг друга? — настойчиво потребовал он ответа, и Малфою не оставалось ничего иного, кроме как согласно кивнуть. — Прекрасно. Барт? — Крауч тоже быстро кивнул. — Замечательно. Теперь вернёмся к обсуждению. Я постараюсь узнать, что творится в Лютном, и если стало безопасно, обещаю, что помогу Барту посетить Эймса. Пока же предлагаю ограничиться теоретизированием. Возражения есть?

Малфой с Краучем переглянулись и синхронно покачали головами.

— Можно?.. — подал голос Барт и тут же смущённо умолк.

— Говори давай, — успокоительно улыбнулся Эдриан.

— Если можно, я бы сварил несколько зелий — иногда не заклинание, а именно зелье может ответить на вопрос, присутствуют ли определённые чары.

— Моя лаборатория в твоём распоряжении, — не колеблясь ни секунды, пообещал Малфой.

— Спасибо. И… Если можно было бы достать кровь Нарциссы…

— Будет, — кровожадно ухмыльнулся Люциус.

— Люц, — снова предостерегающе воскликнул Эдриан.

— Это для исследовательских целей! — мгновенно парировал тот с невинной улыбкой, но острая сталь в глубине глаз выдавала далёкий от добродушного настрой.

Эдриан хотел было возразить, но задумался о ситуации и в результате решил промолчать. Реальный вред жене Люциус причинить не сможет, миссис и мистер Малфой не зря обменивались непреложными обетами совсем недавно, а небольшое кровопускание Нарциссе не повредит — тем более речь идёт о её собственном горячо любимом сыне. Иными словами, повода вмешиваться не было.

В разговоре он некоторое время не участвовал, слушая, как постепенно прорисовывается план дальнейших действий. Так, Барту был предоставлен доступ не только к общим помещениям в Малфой-мэноре, но и к лаборатории, и даже библиотеке — после нескольких реплик Крауча о инкунабулах Нотта на древних языках Люциус наконец признал, что парень достаточно умён и образован. Драко же было решено на время отсутствия отца поселить вместе с Теодором — хотя младший Малфой поладил со всеми детьми, ближе всего по возрасту ему был именно родной сын Эдриана. А чуть позже, когда настало время ужина и Нотт поинтересовался мнением своего детского сада, решение утвердили окончательно, и Люциус поспешил откланяться — отправить сына в гости без горы вещей ему казалось невместным.

* * *

Тёмно-розовый бумажный самолётик стукнул в дверь кабинета Нотта, сделал круг по приёмной и влетел в щель боком, спланировав на стол.

— Шеф, всё в порядке? — поинтересовался Коллинз, заглядывая в кабинет секундой позже.

— Пока не знаю, — степенно ответил тот, разворачивая записку.

Интенсивность расцветки намекала, что в Аврорате не всё благополучно, но не обязывала бросать все дела и нестись по вызову. В отличие от текста, состоящего всего из одного слова, выведенного знакомой рукой: «Срочно!»

— Кажется, не всё в порядке, — усмехнулся Эдриан, вставая из-за стола.

В Аврорате что-то происходило — это было понятно ещё на выходе из лифта по гулу, доносящемуся через закрытые двери. Эдриан нажал на ручку и распахнул дверь — шум резко усилился, но на его появление никто не обратил внимания, все носились с сосредоточенными лицами, со всех сторон слышались восклицания. И лишь когда он был уже на середине зала, в паре ярдов от кабинета Грюма, его наконец заметили.

— Нотт! Ты-то нам и нужен!

Говорившего он не знал, но остановился и кивнул.

— Что нужно?

— Ща я тебе скажу, что нам нужно, — тяжело дышащий Грюм возник рядом словно из воздуха, подхватил Эдриана под локоток и подобно Хогвартс-экспрессу потащил к ближайшему столу, не замечая слабых попыток сопротивления. У Нотта даже не успело появиться чувство опасности, как его толкнули к столу с разложенной на нём картой, буквально уронив на стул. — Смотри. Точки видишь? Нужны порт-ключи по этим адресам.

Эдриан проглотил рвущиеся с языка комментарии, более внимательно вгляделся в карту и присвистнул:

— Серьёзно? — подняв взгляд, он удивлённо посмотрел на Грюма и стоящих вокруг авроров. — А Луну с неба не надо? А то вы не стесняйтесь, мне нетрудно помочь с ерундовой просьбой.

Грюм скривился, будто его заставили проглотить фаршированный флоббер-червями лимон.

— Ну что ты за человек?.. Что не так?

— По важности или по алфавиту сгруппировать возражения? — ехидно склабился Эдриан.

— Как пожелаете, — гася недовольство шефа, вперёд выступил ещё один аврор, — мистер Нотт, главное, подскажите, как исправить ситуацию, чтобы вы смогли предоставить нам порт-ключи.

Эдриан взглянул с уважением на незнакомого высокого мужчину с гладко зачёсанными волосами, с невозмутимым видом ожидающего ответ, и кивнул.

— Карта слишком мелкая, координаты не задать — может переместить в стены зданий. Никакой информации о рельефе — запросто может выкинуть в десятке ярдов над землёй или, что ещё хуже, под землю. И, кажется, вы напрочь забыли о Статуте. Порт-ключ на маггловскую улицу?.. Я-то сделаю, но подписанное Скримджером разрешение желаю увидеть до того, как приступить к работе.

— Какой же ты зануда, — пробурчал Грюм, но его перекрыл начальственный бас:

— Как приятно встретить ответственного человека. Мистер Нотт, рад познакомиться лично.

— Мистер Скримджер, — Эдриан встал и ответил на рукопожатие.

— Моё разрешение у вас есть, карту сейчас принесут другую, — он выразительно глянул на подчинённых, и двое авроров тут же сорвались с места. — Статут уже находится под угрозой, именно потому нужна ваша помощь.

— Что произошло?

— Грюм? — обратился Скримджер к раздражённому подчинённому. — Потрудитесь ввести мистера Нотта в курс дела.

На минуту в Аврорате повисла тишина, через которую Скримджер прошествовал к своему кабинету, и разлетелась вместе со стуком захлопнутой сворки.

— Сука! — выразил общее мнение Грюм и повернулся к Нотту. — Про гонки слышал?

Эдриан кивнул без уверенности. О гонках на мётлах, разумеется, слышали все, — наравне с квиддичем этот вид спорта пользовался успехом. А в чём-то даже превосходили командную игру: не нужен был стадион, участвовать мог каждый маг, и соревнования проводились намного чаще, а значит, зрители имели больше возможностей получить удовольствие и от наблюдения за профессиональными летунами, и от ставок на вполне легальных тотализаторах, и даже самостоятельно поучаствовать в первых турах. Однако Грюм явно имел в виду нечто иное…

— Новый вид развлечения, — не дав времени на обдумывание, Грюм поспешил разъяснить ситуацию, — кретины устраивают гонки по Лондону. Днём. С минимальной защитой — дезиллюминационные чары и всё. Выбывшие буквально падают магглам на головы. Первый раз был месяц назад, и мы… Хм! — он проглотил ругань в последний момент и, скрипнув зубами, переформулировал: — Не сумели отреагировать своевременно. Но сейчас мы уже знаем, что нас ожидает. Сообщение уже поступило, обливиаторы метнулись по сигналам — точки на карте это как раз они. Но прошёл только первый этап гонки, то есть отсеялись самые криворукие летуны на древних «Чистомётах».

— Не продолжайте, — поражённый Эдриан качнул головой, мгновенно оценивая серьёзность надвигающейся катастрофы. — Давайте координаты, я начну готовить основы.

Он развернулся на каблуках и быстро зашагал обратно в коридор, к лифту.

«Снова планы под низзлов хвост, — думал он, нетерпеливо постукивая ногой, пока лифт со скрежетом полз на нужный этаж. — Придётся Краучу остаться ещё без нескольких пунктов в заказе».

Введя Коллинза в суть дела, он сразу же приступил к работе. На подготовительном этапе сосредоточенность не была нужна, и мысли крутились вокруг летунов. Сам Эдриан квиддич не любил с самого детства: посещение чемпионатов было ему не по карману, а школьные игры не впечатляли. Но вот просто летать ему нравилось, и когда выдавался случай, он брал метлу у кого-нибудь из сокурсников и расчерчивал небо размытой линией… Но гонки? Квиддичистам были важны скорость и слётанность, так что на тренировках парни регулярно соревновались, кто быстрее, и каждый раз победитель был новый — всё же «Чистомёты» и даже девлинские «Нимбусы» хоть и позиционировались скоростными, больше были ориентированы на манёвренность и удобство летуна. Если только…

Мысль озарила настолько внезапно, что Эдриан едва не сломал пластину порт-ключа, резко сжав пальцы.

Если только Флинт не занялся изготовлением мётел для гонок.

Квентин слишком много жаловался на то, как разборки между Пожирателями и Авроратом сказывались на бизнесе, а чуть позже и вовсе откровенно ныл, что сбежавший в Америку Вайтхорн губит всё их дело. Но потом — как отрезало. Изредка упоминал, что много работы, затем стал хвалиться «Полуторкой»… Но Эдриан слишком хорошо его знал, чтобы поверить, что Флинт сидел на попе ровно несколько месяцев и ничего не делал. Особенно в свете новой информации. Гонки над маггловским городом были чем-то принципиально новым…

Авроры возникли на пороге как раз когда Эдриан был готов начать. Работа закипела. Он, конечно, старался не отвлекаться, но не отметить слаженность их действий не мог. Парни не мешали ни ему, ни друг другу, молча обновляли пергаменты со свежими координатами, молча забирали готовые порт-ключи. Без суеты и метаний, деловито и споро — даже просто наблюдать было приятно.

Когда в работе возник перерыв — второй этап гонки завершился, — Эдриан не удержался:

— С вами очень приятно работать, парни.

— Спасибо, лорд Нотт, — улыбнулся тот, что выглядел помоложе. — Мистер Грюм нас предупредил, чтобы мы не мешали и не лезли под руку.

— И у вас отлично получилось, — он улыбнулся. — Как дела у ваших коллег в поле?

— Не слишком хорошо, — подал голос второй, несколько минут назад вернувшийся со списком координат. — Только что слышал ругань Грюма… Но подробностей не было.

— Двоих летунов арестовали, трое в Мунго с серьёзными травмами, — сообщил Тёрнер, входя в кабинет. — Обливиаторы немного в шоке, авроры злятся. Ничего интересного. Стеф, возвращайся, как только засекут, где проходит третий этап гонки…

— Понял, — отозвался молодой и, сверкнув улыбкой, испарился.

— Как дела? — обратился Тёрнер уже к Нотту.

Тот развёл руками.

— Как видишь. Все планы снова низзлу под хвост.

— В ДМС тобой недовольны. — Тёрнер покосился на второго аврора, но тот старательно притворялся глухим, и в конце концов он махнул рукой. — Я слышал от приятеля, что вы не выполняете их заказы, и Крауч готов к разборкам.

По лицу Эдриана расплылась улыбка, но он быстро её согнал — о «тайном плане» кроме него самого и Коллинза никто не должен был узнать.

— Разберусь… Неделя всего-то прошла, а они уже хнычут так, что всё Министерство в курсе!.. А вот и третий этап стартовал, — протянул он, через открытую дверь видя бегущего Стефана.

— Не буду мешать, — поспешно простился Тёрнер, пропустил коллегу и отбыл.

Работа возобновилась. Когда два часа спустя парень в очередной раз прибежал в кабинет, чтобы сообщить, что гонка окончена, и больше не нужно порт-ключей, Эдриан не удержался от усталого стона.

— Эм… Прости, я так и не спросил твоего имени, — попытался обратиться он к молодому аврору, который остался один в кабинете. Рик как-то его называл, но порт-ключей было много, и ненужная информация успела благополучно выветриться из головы.

— Стефан Уоккер, сэр.

— Да, очень приятно, Стефан. Скажи, ты не в курсе, ситуация в Лютном стабилизирована? Грюм закончил свою охоту? А то лето на носу, а единственный достойный магазин детской одежды находится именно там.

— Почти, сэр, — легко выдал тот служебную тайну, польщённо улыбаясь, что аж начальник портального управления обращается к нему с вопросом. — Арест запланирован на среду, так что если ничего экстраординарного не произойдёт, в четверг можете спокойно отправляться на Лютный проспект, уверен, все лавки уже будут работать по привычному расписанию.

— Спасибо. — Эдриан внимательно посмотрел на парнишку, прикидывая, из какой чистокровной семьи тот может происходить. Фамилия Уоккер не была ему знакома, однако грязнокровки называли Лютный переулком и никак иначе, да и обратился к нему Уоккер правильно, назвав лордом, а не мистером, несмотря на расхожее в Министерстве правило, опять же служба в Аврорате у чистокровных не пользовалась особой популярностью… Вывод был простым: чистокровной была мать парнишки. — Ты отлично проявил себя, при случае я непременно сообщу об этом Грюму.

— О! Спасибо, сэр!

Когда за Стефаном закрылась дверь, Эдриан улыбнулся. Да уж, число друзей в Аврорате росло стремительно. Кто бы мог предположить что-то подобное ещё пару лет назад?..

19.11.2020

Отходняк после активного колдовства накрыл Эдриана в конце рабочего дня. Вызвав Коллинза, он только собрался объяснить ситуацию, когда тот опередил:

— Шеф, жутко выглядите. Может, вам завтра отгул взять, а?

— А ты справишься без меня, Сэм? — усмехнулся он, отбрасывая официоз.

— Постараюсь, Эдриан, — легко принял новый формат общения Коллинз. — Но я серьёзно, краше в склеп относят.

— Не истощение, и то радует. Но, пожалуй, идея здравая. Да вот только мне птичка в красной форме шепнула, что ДМС уже жалуется на нашу работу. Что если заявятся в моё отсутствие?

— Вот и проверим заодно, какой из меня зам выйдет.

Довериться было сложно, но слабость и начавшееся головокружение недвусмысленно намекали, что спор пора заканчивать. Чем угодно, лишь бы поскорее переместиться домой и лечь.

— Ладно, — решился Нотт и, пошатываясь, встал. — Пойду к соседям, — кивнул он на стену, отделяющую их от каминного центра, — боюсь, до Атриума я не дойду.

Уже привычно отметив, что коллеги не утруждаются работой и зал пустует, Эдриан хмыкнул, доковылял до полки с летучим порохом и вошёл в высоченный камин.

Чуть не вывалившись из камина в Нотт-мэноре, он отмахнулся от причитаний Лаки и прямым ходом направился в спальню. Голова кружилась всё сильнее, руки дрожали, ноги подгибались, а сил ни на какое общение не осталось. Мелькнула мысль, что нужно поговорить с Флинтом насчёт сегодняшнего происшествия и выяснить, не его ли мётлы использовались гонщиками, но растворилась под давлением темноты, в которую Эдриана безжалостно затянула усталость.

— Эдриан… Эдриан… Эд, пожалуйста, очнись…

Он плыл во тьме и не испытывал ни малейшего желания выныривать из её ласковых объятий. Но настойчивый голос не унимался. Жалобные нотки напоминали интонации Эди, когда тот был чем-то расстроен, и только поэтому Нотт сделал над собой невероятное усилие и открыл глаза.

— Хвала Мерлину! — выдохнул Крауч с таким видом, словно получил амнистию. — Вот, выпей!

Эдриан хотел было отказаться, но ловкие руки уже подставили фиал к губам.

Через минуту всепоглощающая слабость отступила, и Эдриан осознал происходящее.

— Мерлин!.. — прокомментировал он собственное поведение и пристыженно прикрыл глаза. — Взрослый человек, а не понял, в какой момент остановиться.

— Ты как? — с опаской заглядывая ему в глаза, тихо уточнил Барт.

— Хреново, как ты сам догадался, раз уж притащил восстанавливающее зелье. Но теперь значительно лучше — благодаря тебе.

Барт тут же засиял.

— Сколько времени?

— Ты лежи, лежи! — не позволил Крауч подняться, мягко, но неуклонно надавив на плечо. — Десять вечера. Дети уже спят. Мы сначала удивились, что тебя долго нет, но мало ли что, ты же не обязан отчитываться. А когда дети пошли спать, они сказали, что ты всегда им сказку читал, ну я и заподозрил неладное. Сказку я им сам прочитал, Давина сказала, что у меня не очень хорошо получилось, и ты рассказываешь интереснее. А когда они уснули, я расспросил эльфа и узнал, что ты давно дома, но шёл как пьяный, который самолично зачаровал Стоунхендж. Ну и вот.

— Кое-что случилось, мне пришлось знатно выложиться на работе… — Эдриан вздохнул. — Не ожидал, что настолько сильно потратился. Не трясись, в обморок не упаду. Пошли в столовую, я готов сожрать всего кабана… — он запнулся, сообразив, что Крауч не в курсе охоты, которую Пожиратели смерти устраивали зимой, и махнул рукой. — В другой раз расскажу. Идём. И надо бы с Флинтом связаться… Или поздно уже?..

С Квентином он всё-таки решил связаться несмотря на время — риск был, и хотелось убедиться, что друг не пострадает из-за излишней воспитанности Эдриана. В доме Флинтов ещё не спали и на каминный вызов ответили тотчас же, а увидев измождённое лицо и услышав краткое «Это важно», лишних вопросов задавать не стали.

— Что с тобой? — первым делом спросил Флинт, а уже потом добавил: — Привет. Давно не виделись.

— Со мной случилась нелегальная гонка по маггловскому Лондону, — криво улыбнулся Нотт, внимательно наблюдая за сменой эмоций на лице Флинта. И удовлетворённо кивнул: — Так и думал!

— Эд…

— Насколько ты вовлечён? — не стал он слушать.

— Эд, я не…

— Квентин, я недостаточно хорошо себя чувствую, чтобы слушать отмазки. Давай начистоту, ладно?

— Как ты понял, что я замешан?

— А кто? Девлин бы рекламировал на каждом столбу новую метлу. «Чистомёты» не тянут ваш уровень. Опять же — то ты ноешь, что бизнес не идёт, то как воды в рот набрал, но довольный, хотя по официальной версии бизнес всё ещё застрял в мёртвой точке. Ну и скорость, Квин. Ты главный адепт скорости.

— Мда. Кто-то ещё в курсе?

— Вот это я и пытаюсь у тебя выяснить. Авроры успели арестовать несколько гонщиков, ещё большее число в Мунго, и как только их подлатают — тоже окажутся за решёткой. Вменить им лишь нарушение Статута можно… Ну и сопротивление аресту, конечно, но ты, уверен, и сам догадываешься, что многие с радостью пойдут на сотрудничество с Авроратом, если это будет сулить сокращение не то что срока, но даже размера штрафа. А потому ещё раз: кто в курсе твоего участия?

Присутствие Крауча Флинта смущало, но Эдриан не собирался прогонять того из-за чужих прихотей.

— Парень один из Лютного. Он помогал с организацией. И Кевин Гамп.

Эдриан немного успокоился, зато подскочил Крауч.

— Кэв не арестован?

— Ты его знаешь? — в унисон спросили Нотт и Флинт.

— Да, он… — Барт замолчал и неуверенно склонил голову к плечу. — Он кузен Регулуса⁽¹⁾, поэтому мы… ну… не то чтобы дружили…

— Что ты о нём думаешь? — перебил Эдриан. Он правда чувствовал себя ужасно, и потому привычные терпение и вежливость сегодняшним вечером не были его друзьями.

— Хороший парень, — без колебаний ответ Барт.

— Отлично, хорошего парня оставим в покое. Что за парень из Лютного, Квин?

— Он свой, — упрямо отмалчивался тот.

Эдриан вздохнул.

— Ладно, дело твоё.

— Слушай, я доверяю тебе, но…

— Что — но? — разозлился Нотт. — Я не из праздного любопытства спрашиваю. Ты понимаешь, что я дружу не только с вами, но и с аврорами? Я могу пусть не повлиять, но своевременно узнать о грозящей тебе опасности! Твой дружок в курсе операции, проводимой Авроратом?

— Какой операции? — не понял тот.

— А не знаю, — издевательски ухмыльнулся Эдриан. — Моих друзей это не касалось, как я думал, поэтому не интересовался.

— А если серьёзно? — нахмурился занервничавший Флинт.

— Я серьёзно, — устало потёр лицо Эдриан. — Знаю лишь, что операция отлично спланирована и подготовлена. Арест на среду, что ли, назначен, задействованы будут лучшие и проверенные авроры, так что кем бы ни был преступник, проскользнуть, сунув кому-то увесистый кошель, не удастся. Слежка достаточно давно установлена, все связи уже наверняка срисованы…

— Откуда ты вообще это знаешь? Неужто авроры действительно такие балаболы?

— Квин, дружище, ещё раз для тугодумов: у меня отличные отношения с несколькими аврорами. До недавнего времени были хорошие отношения и с Грюмом. Собственно, от него я и узнал про засаду.

— Не вовремя ты с ним поссорился, — досадливо поморщился Флинт.

— Я не ссорился. Грюм, например, считает, что я прикрываю ваши задницы, хотя я вообще ничего не прикрывал и как дурак подставился.

— Ничего не хочешь рассказать? — вкрадчиво спросил Квентин, и Эдриан расхохотался.

— Ты чего? — неуверенно улыбнулся Крауч, не понимая причин столько неуместного веселья.

— Ты что, не знаешь эту фразу, мой мальчик?

— Н-нет… А должен?

Нотт с Флинтом переглянулись.

— Ты серьёзно? — протянул Квентин. — Ты же в Хогвартсе учился!

— И что? — по-прежнему растерянно спросил Барт, переводя взгляд с одного мужчины на другого.

— Тебя никогда не вызывал Дамблдор?

— Нет… Конечно же нет, — его голос обрёл силу от возмущения. — Я был образцовым учеником, старостой, лучшим выпускником, набравшим больше всего «превосходно» на ЖАБА! С чего бы меня, как какую-то шпану, вызывал директор?

— Слышал, шпана? — хохотнул Квентин, обращаясь к Нотту.

Несколько минут они смеялись, вспоминая школьные годы и беззлобно подтрунивая над образцовым учеником, но Эдриан всё же не позволил Флинту отмолчаться:

— Квин, кто твой человек в Лютном?

— Уизли.

— Кто?! — сорвался на крик Нотт и закашлялся. Рядом с открытым ртом сидел Крауч, таращащийся на Квентина с не меньшим изумлением.

— Да не кролик, брат его младший — Билли, — поморщился тот. — Он надёжный парень, несмотря на сомнительное родство.

— Хм!

— Его брат учился на пару лет старше, — снова влез с уточнениями Крауч. — И мы…

— Мы? — не упустил формулировку Эдриан.

— Мы же кузены, — смутился тот. — Вернее, я их племянник, но с Дариусом у нас всего пара лет разницы… Моя бабушка Чарис родная сестра их матери.

— Ох уж эти Блэки! — простонал Квентин.

— Подожди… — вдруг осенило Нотт. — Получается, что Лонгботтом… тоже твой кузен? — Барти потупился. — И с Беллатрисой ты кузен?

— Никто в наших семьях так не считал, — завозражал тот. — Прадеды были братьями — так себе родство.

— Квин прав — куда ни плюнь — обязательно попадёшь в потомка Блэков… Мордред, Барт, а ты уверен, что проклятие Давины не скажется на всех этих людях?!

— Эм…

— Мы тут как бы мою свободу обсуждали, — напомнил Флинт, но Эдриан отмахнулся от него:

— Не отсвечивай, и твоя свобода не пострадает. Я буду держать руку на пульсе, но будь любезен проявить осторожность.

— Буду должен, — серьёзно кивнул тот, однако Нотт снова не дал ему договорить:

— Я тут вспомнил, что мне нравилось летать, так что дашь мне одну из своих новых гоночных мётел на вечер погонять, и мы в расчёте. Тоже мне, должник нашёлся.

— Ты отличный друг, Эд, — засмеялся Квентин, вставая и делая первый шаг к камину. — Правда отличный. Но такой зануда!

— Спасибо, я в курсе. Грюм всё порывается вам ордена Мерлина вручить за способность терпеть такого несовершенного меня. Потом, правда, вспоминает, что вместо ордена вам метки поставили, и затыкается ненадолго. Как в следующий раз заведёт эту песню, скажу, что орден мои друзья больше не заслуживают.

Посмеивающийся Флинт помахал и исчез во всполохах зелёного пламени, а Эдриан с Бартом вернулись к волнующему их обоих вопросу: как проклятие скажется на дальних родственниках Блэков, в которых числилась половина чистокровной Британии, и если ничего не делать, не смогут ли маги догадаться о причинах недомоганий рядом с Давиной, сложить все совпадения воедино и вычислить виновницу.

* * *

С утра Эдриан чувствовал себя значительно лучше, и хотя слабость не прошла полностью, собрался идти на работу. Барт не посмел возражать, просто встал рядом, вывел кончиком палочки весьма запутанный узор и прочитал мудрёную фразу на смеси латыни и кельтского диалекта.

«Диагностика», — понял Нотт и в следующую секунду охнул.

Крауч удовлетворился реакцией, развеял зависшую в воздухе тусклую разноцветную сферу, наглядно отражающую состояние магического здоровья Эдриана, и сел за стол, так и не сказав ни единого слова.

— Значит, всё же выходной день, — усмехнулся Эдриан. — В последний раз я пропускал работу, когда Тео родился…

В эту минуту в столовую вошли дети, причём Давина с Драко о чём-то горячо спорили. Между ними шёл Эди, то и дело отпихивая то одну, то другого, не давая им сцепиться, Тео же важно шествовал впереди и каждые три шага оборачивался, чтобы убедиться, что мир ещё не нарушен.

— Итак, молодые люди, поведайте же нам, что вы не поделили, — с улыбкой обратился Эдриан к вошедшим детям.

Драко что-то быстро-быстро стал говорить, Давина же потупилась.

— Мальчик хочет, чтобы Тео стал его братом, — вдруг сказал Барт.

— Ты его что, понимаешь? — изумился Нотт.

— Ну да… — Барт удивлённо посмотрел на него, а затем засмеялся: — Детский язык не сложнее любого другого.

После завтрака непривычно свободный Эдриан вместе с детьми переместился во двор и провёл первую половину дня в праздности. Колдовать ему не стоило, он это прекрасно понимал, но соблюдать ограничение было сложно — рука сама тянулась за волшебной палочкой. И два часа спустя он признал, что нуждается в отвлечении — сосредоточиться на чём-то, что позволит не думать о запрете колдовать. Дел дома, конечно, хватало, но практически каждое предполагало использование магии, кроме…

Чистка территории всё ещё не была завершена, в Нотт-мэноре, пусть и в меньшей степени, нежели у МакНейра, но тоже требовалось обновление защитного контура. И кое-что Эдриан мог сделать без всякой магии — механическая работа по вырезанию рун на столбах, что закапывались по периметру и служили реперами, на которые позже завязывались чары. За полгода он успел сделать немало, но территория была большой, и до «готово» было бесконечно далеко.

Попросив Барта левитировать заготовки на удобное место, Эдриан устроился в теньке рядом с играющими детьми и до самого обеда занимался резьбой по дереву, получая истинное наслаждение от царящей вокруг мирной атмосферы. Когда подошло время дневного сна, он всё же решил отправиться в Министерство.

— Не работать — максимум бумажки переберу, отчёты напишу, — успокоил он заволновавшегося Крауча. — Колдовать не собираюсь, но посмотреть, как дела, должен. Не зря же я начальник.

Тот пробормотал что-то смущённо, мол, ничего не говорил, и Эдриан с улыбкой шагнул в камин — как бы то ни было, а забота Барта была приятна.

В Министерстве привычно царила рабочая суета. По Атриуму сновали озабоченные волшебники, в лифт на каждом этаже залетал рой самолётиков всевозможных цветов. Эдриан вышел на своём этаже и поразился тишине. В сердце прокралась тревога, кольцами оплетая разум. Миссис Солански встретила его больными глазами и лихорадочным румянцем на щеках. Только он собрался поинтересоваться, что случилось, как бедствие, обрушившееся на портальное управление, само подало голос — хлыстом бьющие злые слова звучали из кабинета Коллинза.

— Мистер Крауч, — ледяным тоном произнёс Нотт достаточно громко, чтобы экспрессивно отчитывающий его людей Крауч услышал, — извольте объяснить, по какому праву вы высказываете претензии моим сотрудникам.

Про неудовлетворяющую скорость работы управления тот начал говорить сразу, ещё даже не повернувшись, но замолчал тотчас же, как взгляд сфокусировался на Эдриане.

— Что с вами? — перебивая сам себя, удивлённо воскликнул Крауч.

— Истощение, сэр, — язвительно хмыкнул Нотт. — Вы в Министерстве не единственный, кто нуждается в нашем содействии. И как вам прекрасно известно, Аврорат всегда имеет приоритет над всеми остальными отделами. Отдел тайн отдельной строкой стоит в рейтинге. Но помимо них перед вами в очереди окажется и Мунго, и даже обливиаторы… Поэтому, уж будьте так любезны, ведите себя соответственно занимаемой должности и не орите на моих людей. Достаточно того, что я выложился по полной, помогая спасать Статут от падения, я не позволю по вашей прихоти довести моих людей до такого же состояния.

— Нотт… — кажется, Крауч хотел возмутиться, но проглотил рвущиеся с языка возражения, взял себя в руки и нормальным тоном сказал: — И всё же я жду исполнения моего заказа.

— Извините, сэр, — почти искренне улыбнулся Эдриан, — не дождётесь. Пройдёмте в мой кабинет, прошу вас, людям есть чем заняться помимо выслушивания угроз и оскорблений. Работы у нас слишком много, не стоит мешать. — Крауч поджал губы, сверкнул гневным взором, но без возражений покинул кабинет бледного до синевы Коллинза. — Вы требуете с нас так, словно подо мной пятьдесят человек работает. Но, сэр, оглянитесь, ваши запросы отработать нереально. И, уж извините, сами запросы дурацкие.

— Мистер Нотт!..

— Кто — поимённо! — кто отправится в Тулузу? Где вы взяли цифру — шестьдесят?!

— Я не хочу оказаться в положении, когда нам не хватит… — абсолютно не в своём стиле забормотал Крауч, и Эдриан готов был сплясать на столе от осознания, что ему удалось пробиться сквозь латы холодной строгости.

— И потому вы ставите себя в положение, когда со второй недели каждого месяца вообще не будете получать порт-ключи. Я объясню, — поднял руку Эдриан, призывая к терпению. — Мы всё ещё не закрыли строку с Тулузой.

— Но конференция уже в четверг!

— Я знаю, — осклабился Нотт. — Я вчера зачаровал более сотни порт-ключей за два часа. Сегодня у меня выходной, однако, — он развёл руками, предлагая осмотреться, — я почему-то не наслаждаюсь изысканным букетом восстанавливающего зелья, а вынужден беседовать с вами, доказывая очевидные вещи.

— Что вы хотите от меня? — после короткой паузы, смиряясь, спросил Крауч, как человек, которому очень хочется по-тихому заавадить источник проблем, но которому воспитание не позволяет перебивать разумные аргументы Авадой.

— Две вещи, сэр. Выбейте мне финансирование на восстановление прежнего состава портального управления. И скорректируйте свои требования в соответствии с реальным положением вещей. На заседание МКМ почти наверняка вы отправитесь вдвоём с Дамблдором, не нуждающимся в моих услугах, но второй порт-ключ можно отдать секретарю. Сорок — я вам обещаю, сэр, — сорок вы не получите.

— Вы изменились, Нотт.

— Нет, сэр. Но то, что сам я готов стерпеть, я не допущу в отношении людей, которые от меня зависят и на меня полагаются.

— Я не ошибся в вас. Впрочем, Грюм тоже был прав. — Его рот расчертила щель, обозначившая намерение улыбнуться. — Вы, мистер Нотт, ужасный зануда. Я пересмотрю бланк заказа.

И, чеканя шаг, Крауч покинул кабинет Эдриана, а затем и портальное управление. Нотт осел на стул. На словах план представлялся простым и понятным, на деле его реализация — просто разговор! — вымотала так, словно вчерашние гонки проходили в Австралии и именно туда Эдриан отправлял авроров. Политика, хитрость, интриги — всё это было чуждо слишком прямолинейному для выпускника Слизерина Нотту.

— Это было круто, шеф! — сияющая физиономия Коллинза возникла в дверном проёме, а потом он весь вошёл в кабинет. — Но теперь, когда вы защитили нас от дракона, возвращайтесь домой и используйте выходной день по назначению — отдохните.

Спорить даже желания не возникло. Улыбнувшись зааплодировавшим подчинённым, смущённый лорд Нотт проскользнул в каминный центр — снова пустующий! — и вернулся домой.

20.11.2020

1) Хеспер Гамп была прабабушкой Регулуса и Сириуса.

Вернуться к тексту

Восстановиться быстро не получилось: то ли возраст сказался — это только дети моментально восполняли перерасход сил, а взрослым приходилось проходить все стадии слабости, — то ли слишком уж серьёзно он выложился, однако до четверга Эдриан не притрагивался к волшебной палочке и занимался исключительно бумажной волокитой. В том числе отвечал на доставляемые совами письма — огромную редкость в его жизни.

Официальная благодарность от Аврората, украшенная размашистой подписью Скримджера, заставила его умилиться. Но пришедшие следом послания от Багнолд и Эверарда изумили. Потому что обычная работа — непосредственные обязанности начальника портального управления — была названа «выдающейся службой», а сам Нотт второй раз во взрослой жизни возведён в ранг «примера для подражания». Приложенная главой Департамента транспорта записка, сообщающая, что его вклад в защиту Статута высоко оценен, а именно в пятнадцать процентов оклада, на которые с текущего месяца увеличивается его зарплата, а также предупреждающая о том, что как только Нотт выйдет на работу, его ожидают «приятные сюрпризы», в число которых войдёт и премия, уже одобренная и подписанная всеми причастными лицами, заставили засмеяться.

— Видимо, Грюм протолкнул это под видом «травма при исполнении», — откладывая письма, развеселился Эдриан. — Кажется, Уоррингтон был прав: такими темпами я и место Эверарда займу.

— А почему ты говоришь об этом так, словно подобное невозможно? — не понял Барт.

Эдриан растерялся.

— Метка же…

— А кто о ней знает? — легко отмахнулся Крауч от сомнительного довода. — Отец уважает тебя, Грюм с тобой за руку здоровается. Теперь вон министр письма благодарственные пишет. От Эверарда проку нет, но на его место посадить некого, вот его и не трогают до поры до времени, — это я прямым текстом слышал от отца неоднократно. Конечно, если бы всё это происходило лет пять назад, тебя бы не поставили на пост начальника управления — слишком молод, были более подходящие по опыту и возрасту маги. Но где они все после сокращения штата? И кто подходит лучше тебя, проработавшего на этом месте в самое тяжёлое время и справившегося? Ты показал себя с лучшей стороны, поэтому, когда всё вернётся на круги своя, на место шефа не будут искать никого со стороны и оставят его тебе. И получится, что между тобой и креслом главы Департамента транспорта останется жалкая прослойка в виде Эверарда. А от него избавиться легче лёгкого.

— Барт, только без убийств.

Крауч кашлянул, вытаращив глаза, и во весь голос рассмеялся.

— Да ну тебя! Я имел в виду, что кроме громкого имени у него ничего нет, поэтому сбросить его будет элементарно. Хотя вон Блишвика, ты сам рассказывал, «ушли» несмотря на все его заслуги, всего лишь сочтя моего отца более полезным.

Принять подобные размышления за данность Эдриан пока не был готов, хотя и вполне понимал их справедливость. Толковые люди нужны везде, а если при том толковый человек не задирает нос и не цедит слова сквозь зубы, когда вообще соизволяет одарить своим вниманием, так тем более. Какими бы скромными ни были карьерные мечты, в последние дни он всё чаще думал, что кресло главы Департамента транспорта — вовсе не недостижимая цель.

После обеда Нотт отправился в Министерство. Выслушав поздравления, получил красиво оформленный чек для обналичивания премии в Гринготтсе, а в кабинете обнаружил горку разноцветных самолётиков. К счастью, ни один из них не пугал интенсивностью окраса, поэтому можно было не рвать на себе волосы и спокойно ознакомиться с корреспонденцией. Из Аврората было восемь записок. Одна от Грюма с краткой благодарностью, одна от Скримджера, где слова благодарности перемежались извинениями за непомерную нагрузку, и остальные от рядовых авроров, причём часть имён он видел впервые — и каждый благодарил его за помощь.

В груди разрастался горячий ком. Лорд Нотт с немалым пренебрежением относился к гриффиндурости — желанию рисковать собой ради абстрактных целей. Одно дело браться за палочку, когда в защите нуждаются твои близкие или ты сам, и совсем иное выступать против неизвестного противника, который может быть — и почти наверняка окажется — сильнее тебя. И потому Аврорат никогда не воспринимался им как достойное уважения место работы. Нельзя сказать, что Эдриан кардинально пересмотрел своё мнение, но кое в чём — несомненно изменил. Ему по-прежнему казалось ужасной глупостью решение руководства противостоять Пожирателям смерти силами полукровок да грязнокровок, однако же вне борьбы с Тёмной магией Аврорат был, бесспорно, хорош. Защита закона и обывателей, поддержание Статута — авроры были достойны уважения. И их искренняя благодарность не могла не тронуть.

От Крауча было три послания. Извинения, обещание пересмотреть парадигму взаимоотношений между их отделами и приглашение на обсуждение нового заказа ДМС. Эдриан взглянул на время, на которое его приглашали, и стремительно вскочил с места — пусть и случайно, но он пришёл как раз вовремя, чтобы успеть. В зал совещаний Нотт вошёл немного запыхавшийся, но решительно настроенный согнуть «парадигму» хоть в кольцо, но добиться для своего управления привилегий.

Два часа спустя он чувствовал себя самым удачливым человеком в Министерстве. Крауч не только оказался готов к диалогу, но и успел обдумать приведённые Эдрианом при прошлой встрече доводы и оценить их соответствие реальному положению дел. Более того, он даже на министра успел слегка надавить, а та — поговорить с руководством Отдела тайн.

— Мистер Грин заверил мадам Багнолд, что занимается этим вопросом, и результат ожидается в ближайшее время, — на прощание улыбнулся Крауч.

Ну, Эдриан был почти наверняка уверен, что этот излом линии губ в его исполнении означает именно улыбку. И потому улыбнулся в ответ:

— Рад это слышать, сэр. Я прослежу, чтобы вашим заказом занялись немедленно, и присоединюсь к работе в ближайшее время.

— Благодарю, мистер Нотт… и да, спасибо, что обратили моё внимание на нецелевой перерасход мощностей Министерства.

Всё ещё не используя магию, Эдриан за остаток рабочего дня переделал целую кучу дел, которые старательно откладывал на потом, не желая тратить время на скучную, монотонную бумажную работу. Ставя очередную папку в шкаф, он с усмешкой подумал о том, что начал понимать Джеймса Байерса, не желавшего уходить в отпуск: несмотря на насыщенную частную жизнь — троих детей, требующий постоянного внимания старый дом, друзей с их проблемами — без работы он чувствовал себя некомфортно.

В пятницу вернулся Малфой, так что когда Эдриан вышел из камина вечером, попал в разгар горячего спора. Оказалось, что его предположения относительно бесполезности путешествия через полмира полностью оправдались. Декан Махотокоро сначала вовсе не желал тратить время на «западного варвара», а когда школа получила щедрое пожертвование, снизошёл до того, чтобы озвучить «прописную истину»: застарелое проклятие невозможно просто взять и снять, нужно искать автора и плясать от этого. На вопрос, как на двухлетнем малыше может появиться застарелое проклятие, японец лишь презрительно закатил глаза и ушел без слов прощания.

— Твари узкоглазые, — прошипел рассерженным рунеспуром Малфой, и Эдриан прикусил язык, чтобы не напомнить, как друг меньше недели назад превозносил восточную магию и магов. — Я чек сразу заблокировал. Не на того напали, чтобы за хамство получать пожертвования.

— И что теперь? — спросил Нотт, когда Малфой замолчал и потянулся за бутылкой.

— Можно я? — подняв руку, словно был на уроке, Барт нетерпеливо заёрзал на диване. Люциус довольно равнодушно кивнул, и он тут же подскочил: — Я провёл кое-какие исследования, воспользовавшись любезным приглашением в Малфой-мэнор, и могу с точностью более чем в девяносто пять процентов сказать, что проклятие блэковское.

Эдриан с Люциусом переглянулись и хором засыпали Крауча вопросами.

Барт проделал колоссальную работу, всего за четыре с половиной дня перетряхнув хроники чистокровных родов, проанализировав похожие случаи упоминаемых «проблем», сузив круг до нескольких семей, а затем сосредоточившись на Блэках. Более того, поскольку в Малфой-мэноре он был один, не считая эльфов, Барт решил воспользоваться малфоевским размытым согласием на использование крови Нарциссы и без разрешения забрался в кабинет Люциуса, где на бланке с его вензелем его прыткопищущим пером написал письмо его официальной жене и подписался его именем.

Люциус от изумления чужой наглостью пронёс бокал мимо рта.

— Ты сделал — что?! — тихо и даже не угрожающе, а откровенно шокированно пролепетал Малфой.

— Ну да, — осознавая проступок, потупился Барт и поспешил продолжить, пока его не приложили чем-то непростительным. — Но зато никаких новых проволочек не будет, я уже получил и проверил её кровь.

— Цисси прислала тебе кровь? — с сомнением протянул Люциус и снова бросил удивлённый взгляд на Эдриана.

— Да. Прости… Я не должен был, наверное… — уже привычно засмущался Крауч.

— Так, спокойно, — перехватил инициативу Нотт. — Барт, что сделано, то сделано. Люц, заткнись и дай парню рассказать!

Малфой фыркнул, а вот Крауч с признательностью кивнул.

— Спасибо, Эдриан. Извини, Люциус, я увлёкся исследованиями и не сообразил вовремя, что перехожу границы. Надеюсь, я не слишком злоупотребил твоим доверием… — он вопросительно посмотрел на Малфоя и продолжил лишь после того, как тот махнул рукой, демонстрируя, что не держит обиду на самоуправство. Бартемиус тут же просиял. — Получив первые результаты, я всё перепроверил и… Стало очевидно, что мне нужны ещё образцы. Беллатриса и Регулус с братом точно недоступны, а вот их сестра Андромеда…

— Предательница крови! — скривился Малфой.

— Ну и что? — отмахнулся Крауч, словно речь шла о сущей ерунде. — Она же Блэк, кровь-то одна. Я написал от твоего имени второе письмо… Нарцисса согласилась помочь проникнуть в её дом, но я решил, что лучше всё же дождаться твоего возвращения…

— И на том спасибо, — не отказал себе в язвительности поражённый стремительностью разворачивания событий Малфой.

— Однако Нарцисса предложила ещё один вариант. Её тётя Вальбурга.

Люциус застонал и спрятал лицо в ладони.

— Старая ведьма, — невнятно сказал он. — А без неё никак?

Барт растерянно посмотрел на Эдриан и пожал плечами:

— Чем больше Блэков, тем точнее результат.

— Ты что-то недоговариваешь? — вдруг спросил Эдриан, поняв, что в поведении Крауча есть какая-то суетливость. Тот вспыхнул. — Барт, речь же о его сыне, выкладывай давай.

— Пока же ничего не ясно! — попытался увильнуть Крауч, но Малфой уже вперил в него ледяной взгляд, и он сжался. — Всё плохо, Люц. Но это ведь не точно, понимаешь? Может, анализ покажет, что версия неверна?

— Девяносто пять процентов, Крауч? Это, по-твоему, не точно?

— Разумеется нет!

— Барт. Говори, — требовательно произнёс Эдриан, безоговорочно вставая в этом вопросе на сторону Малфоя.

— Сигнус Второй Блэк, — нехотя начал тот, — сын Финеаса Найджелуса Блэка…

— Сына Сигнуса Блэка Первого, — закатил глаза Малфой. — Ближе к делу! Мы все учили семейные связи в детстве.

— Люц! — возмутился Эдриан.

— У твоего сына скорее всего то же, что и у его матери, — обиженно насупился Крауч и замолчал.

С минуту в гостиной было тихо, затем Люциус понял, что продолжения не будет, и скрипнул зубами.

— Извини, — тихо произнёс он, делая над собой неимоверное усилие. — Я не должен был тебя перебивать. Продолжай, пожалуйста.

— Ладно, — нахохленно кивнул Барт и, бросив на Малфоя опасливый взгляд, начал с начала. — Так вот, Сигнус Второй Блэк был младшим сыном Финеаса Найджелуса Блэка, самого непопулярного директора Хогвартса. Иными словами, этого Блэка ненавидело целое поколение детей, к которым он придирался, назначал наказания, лично порол, не доверяя деканам и всем остальным. Поскольку, как я уже сказал, Сигнус был самым младшим, за четыре года одиночества, пока братья и сестра были в школе, он от них совсем отвык, и когда поступил в Хогвартс, возобновлять отношения не стремился. Мальчик привык, что он — единственный свет в окошке для матери, все его капризы моментально исполняются… В общем, всех детей Финеаса ненавидели, но старшие держались вместе и не лезли на рожон, а вот одиночку-Сигнуса чуть не затравили. На первом курсе он до Рождества успел семнадцать раз попасть в Больничное крыло, пять из них — с последующей госпитализацией в Мунго. Когда мальчик вернулся на каникулы домой и его мать Урсула, урождённая Флинт, стала проводить очищающие ритуалы, выяснилось, что Сигнус необратимо проклят.

Эдриан охнул, Люциус залпом допил коньяк и не глядя попытался поставить бокал, не рассчитал и с ругательствами замахал рукой — хрупкое стекло не выдержало соприкосновения со столешницей и разлетелось вдребезги.

— Репаро!.. Что было дальше?

— Как нетрудно догадаться, — Барт, вздрогнувший от звона, теперь опасливо косился на зажатую в руке Люциуса палочку и с трудом мог сосредоточиться на рассказе, — родители и остальные Блэки сделали всё возможное, чтобы спасти ребёнка. Сразу скажу: им удалось это лишь частично. Финеаса, устраивавшего допросы ученикам с применением веритасерума и болевых чар, попечители поспешили убрать из Хогвартса, и ему так и не удалось доискаться правды, кто именно проклял Сигнуса, тот же вырос, женился на Виолетте Булстроуд и зажил обычной жизнью. Его мать умерла, когда он заканчивал Хогвартс, с отцом он не слишком ладил, и так вышло, что зачатие наследника пришлось на самый, если позволите, грязный период его жизни: с момента последнего очищающего ритуала прошло слишком много времени, и проклятие сумело почти полностью восстановиться, чего не заметил никто, кроме жены. Но договорной брак не предполагал взаимной заботы, поэтому Виолетте не пришло в голову забить тревогу.

— А наследником Сигнуса был Поллукс, если мне не изменяет память.

— Верно, Эдриан, — подтвердил Малфой, отлично знавший генеалогическое древо собственной жены.

— На представлении сына роду Сигнус наконец встретился с отцом, — между тем продолжил рассказывать Барт, проигнорировав обмен репликами. — Финеас моментально увидел проклятие на его ауре… Но для ребёнка уже было слишком поздно — пришлось всё начинать сначала. Поллукса с рождения пичкали зельями и обвешивали амулетами, о применяемых к нему заклинаниях и ритуалах, в которых он участвовал, можно лишь догадываться, однако спустя положенное время родные вздохнули с облегчением. К слову, Сигнус больше не пренебрегал положенными ритуалами и стал отцом ещё троих детей — не проклятых. Вернее, без активного проклятия. Хотя не ясно, что хуже, проклятый Поллукс или чистый от проклятия сквиб Мариус.

— Не отвлекайся, пожалуйста.

— Да, конечно, — извинительно улыбнулся Барт. — Но дальше сведений становится слишком мало, можно лишь догадываться о том, как всё происходило. Финеас умер в день рождения Вальбурги — своей правнучки. Совпадение? Не думаю. Болезненный ребёнок, Поллукс вырос в чересчур мягкого мужчину, которым жена крутила как хотела. Я, конечно, не могу этого утверждать, но высока вероятность, что именно её вмешательство привело к тому, что их дочь оказалась на грани смерти. В любом случае по оговоркам в письмах и упомянутым растениям и ингредиентам животного и магического происхождения, которые Блэки искали и скупали в тот период, я могу почти с уверенностью сказать, что был проведён ритуал обмена. Классическое «жизнь за жизнь». В отличие от младшего сына и старшего внука, сам Финеас не был проклят, зато был здоров и полон сил. Что такое семьдесят лет для главы рода Блэк? И однако же он в тот день умер, а Вальбурга получила второй шанс.

— Хочешь сказать…

— Старшую дочь спас дед Поллукса, а вот его сыновьям помочь было уже некому. Добавить сюда раскол внутри семьи и ужесточение контроля со стороны Министерства за использованием темномагических ритуалов, и мы имеем то, что имеем. У Вальбурги проклятие было запечатано, и мы не можем опосредованно узнать, дало ли оно ростки — Регулус мёртв, а его брат Сириус в Азкабане. Зато насчёт Сигнуса можно сказать наверняка — в крови Нарциссы активное проклятие есть, как и в крови Драко. Оно было в крови Беллы и перешло на её дочь, но у Давины оно теперь запечатано — даже не догадываясь о нём, я очистил девочку от всего наносного перед тем, как привязать к ней проклятие для Нарциссы. Что до Альфарда… Эйден, его старший сын, сейчас вроде заканчивает Хогвартс, так что мы может проверить…

— Барт, ты проделал колоссальную работу, — серьёзно произнёс Малфой. — А теперь скажи наконец, что это за проклятие.

Тот бросил на Эдриана опасливый взгляд и принялся царапать собственные ладони.

— Люц, пожалуйста, — как бы Эдриан сам ни хотел наконец узнать ответ на этот вопрос, видел, что по какой-то причине Барт не решается говорить. — Ты же видишь, ситуация серьёзная, повлиять на неё знанием имени ты точно не сможешь…

— Это безумие, Люциус, — дрогнувшим голосом сказал Крауч, глядя ему прямо в глаза. Эдриан подавился словами. — Ты никогда не задавался вопросом, где целая толпа Блэков, которых никто не объявлял мёртвыми? Или почему Беллатриса, воспитанная с Нарциссой в одной доме одними родителями, по характеру настолько сильно отличается от младшей сестры? Они психи, Малфой. Обыкновенные сумасшедшие. Опасные сумасшедшие. Могущественные и не контролирующие себя. И потому половина Блэков содержится в строгой изоляции, а может, и вовсе — умерщвляются. И потому ни Беллатрису, ни Сириуса родные даже не попытались вытащить, позволив их отправить в Азкабан. Возможно, для них это единственный шанс сохранить жизнь, как бы ужасно это ни звучало. — Бартемиус замолчал, глядя в пол, но не позволил воспоминаниям помешать, встряхнулся и продолжил говорить. — У меня нет доказательств, только наблюдения от личного знакомства да невнятные намёки из хроник, но старшие дети старших детей Поллукса — безумны. И я сделаю всё, чтобы проклятие не проснулось в Давине. Надеюсь, ты мне поможешь ради сына.

Ошеломлённый Люциус только и смог, что молча кивнуть.

20.11.2020

Выходные Эдриан провёл в компании детей — Люциус забрал Барта ранним субботним утром и отправился вместе с Нарциссой к Вальбурге Блэк. На что именно он рассчитывал, не известно, но получил издёвки, злорадство и подтверждение слов Крауча о семейной истории. И пропал. Барт хотя бы забегал вечерами — к Давине и мальчикам, ну и Эдриана держал в курсе событий, а вот от Малфоя новостей больше не было.

Однако скучать по вечерним беседам за чашкой чая или бокалом коньяка Нотту было некогда, уже во вторник на его столе оказался подписанный Эверардом приказ, прочитать который помешал светло-фиолетовый самолётик. Новость на обоих пергаментах была одна: портальное управление возвращается в свои прежние помещения.

Это была чистая победа. И ей хотелось поделиться, поэтому он без колебаний вышел из своего кабинета и остановился рядом с миссис Солански, подмигнув ей.

— Господа и дамы, — громко обратился Нотт из центра приёмной к запертым и распахнутым дверям, — идите-ка все сюда, есть новости. — Коллеги стали выглядывать, часть сразу выходила с вопросительными выражениями лиц. Подождав, пока соберутся все, Эдриан помахал в воздухе пергаментом и с широкой улыбкой сообщил: — Мы возвращаемся в родные кабинеты.

Пару секунд маги смотрели с непониманием, а затем расшумелись: кто-то смеялся, кто-то выкрикивал поздравление, миссис Солански неожиданно пустила в потолок фейерверк, который пришлось ловить и гасить, а затем собирать рассыпанные по всему полу пустые бланки заказов… Успокоились все не сразу, но вопрос прозвучал тотчас же, как только шум стих:

— Когда переезжаем?

Эдриан развёл руками:

— Пойду выяснять.

Морально приготовившись к худшему, он легко открыл ещё недавно намертво запечатанные двери и с удивлением вошёл в пыльный зал, в котором, если ему не изменяла память, за эти годы не изменилось ровным счётом ничего. Мебель была цела, в шкафах по-прежнему хранились книги и папки с архивными данными, на стене приёмной всё так же располагалась огромная карта Великобритании, а на столе секретаря, словно в насмешку, лежал окаменевший надкушенный пирожок, брошенный миссис Солански в последний рабочий вечер. Эдриан прошёл в свой старый кабинет… Сердце защемило при взгляде на рамку с колдофото — снимок был сделан вскоре после свадьбы, и они с Паулиной счастливо улыбались в камеру и смотрели друг на друга полными любви глазами. Погладив лицо жены, он поставил рамку на место. Оглядываясь, словно оказался в совершенно незнакомом месте, Эдриан с удивление понял, что ничего не чувствует. Ни ностальгии, ни сожалений. Хоть и проработал тут несколько лет, а кабинет в выделенной зоне каминного центра, где они провели последние годы, был намного роднее.

Быстро проверив ящики стола и не обнаружив в них ничего такого, что хотелось бы сохранить, Эдриан по-особенному щёлкнул пальцами, вызывая министерского домовика, и приказал:

— Приведите помещения в порядок. Личные вещи сложите в коробки. Вот эти кабинеты, — он палочкой указал на несколько дверей, помечая их светящимися крестами, — просто приведите в жилой вид, вещи не трогайте. А из этого кабинета… — он вошёл в бывший офис Бэддока, осмотрелся и со вздохом кивнул сам себе. — Документы перенесите в архив, к столу приставьте тумбу и смените кресло. Личные вещи тоже в коробку.

— Как прикажет сэр.

— Когда сможете закончить?

— Демпи сообщит сэру в конце дня, если сэр не возражает.

— Договорились, — кивнул Нотт и зашагал обратно в коридор, а оттуда к Эверарду: выразить предписанный восторг и намекнуть, что пустые помещения — не совсем то, что он просил.

Как он и опасался, предоставленное право расширить штат до прежнего числа сотрудников актуализировало досадную истину про тесные и не всегда приятные взаимоотношения между инициатором и инициативой: обязанность искать, собеседовать, курировать и в конце концов отвечать за работу новых сотрудников была любезно возложена на Эдриана.

— Вас никто не торопит, — улыбнулся шеф, которого визит Нотта отвлёк от разгадывания кроссворда на последней странице «Пророка». — Выбирайте тщательно, мистер Нотт, вам же потом с этими людьми работать.

— Благодарю за доверие, — хмыкнул он и вернулся к себе в кабинет.

Наступление лета в этом году прошло незамеченным. Погода радовала весь май. Новые списки заказов от ДМС и Отдела тайн утешали ограниченным числом строк, Аврорат и вовсе ничего не требовал, Демпи тем же вечером доложил, что всё будет готово в течение недели… Жизнь снова радовала спокойствием и ровным течением без волн и ухабов.

Единственное, что немного огорчало Эдриана во всей этой пасторали, так это небольшое отдаление с друзьями. Люциус с Бартом были заняты придумыванием способа снять проклятие с Драко: Крауч был погружен в расчёты, а Малфой рыскал по миру в поисках редких ингредиентов, которые требовались для приготовления сложнейших зелий и проведения темномагических ритуалов. МакНейр, впечатлённый удручающим состоянием своих владений, всё свободное время посвящал резьбе по дереву и установке столбиков-реперов, надеясь к концу лета справиться с объёмным заданием и уже тогда позвать друзей на подмогу, чтобы совместно наложить защитные чары. Ну а Флинт, не сумевший вытащить своего подельника из цепких лап Аврората несмотря на предупреждение, полученное от Эдриана, посвятил всего себя работе над очередной версией «Нимбуса»-теперь-уже-1700. И мысли Нотта всё чаще и чаще стали сворачивать в русло отношений, которых у него не было.

Сосредоточенный на детях и работе, Эдриан редко позволял себе просто мечтать, а потому даже не сразу понял, что весь последний месяц в его мыслях царит одна женщина. Не абстрактная, а вполне конкретная, настоящая, живая женщина, с которой он познакомился, кажется, вечность назад — столько событий промелькнуло с тех пор, — а на самом деле прошёл всего месяц. Засыпая, он привычно очищал сознание от рабочих проблем и жизненных сложностей, не отдавая себе отчёта, что на их место изо дня в день приходит один образ, а когда наконец понял, чей это образ, и признал, что всерьёз увлёкся, время было безнадёжно упущено.

По работе ему приходилось контактировать с разными людьми, и все они сливались в одну массу — тех, кто забывался через минуту после того, как выходил за дверь. Но она оказалась исключением. Эдриан вспоминал её непозволительно часто; образ сероглазой женщины глубоко запал ему в душу, и спустя время он уже и сам не мог сказать, был ли тот настоящим, или реальность отступила, позволив фантазии подкорректировать картинку. Он не знал о ней ничего, кроме имени, и всё же мог бы попытаться отыскать… Но преследовать женщину, которая не ради общения с ним пришла в управление, а для подачи жалобы, показалось в корне неправильным. Он надеялся встретить её в Министерстве или на Косой аллее, быть может, случайно столкнуться и продолжить знакомство, но время шло, и образ утрачивал сходство с реальной мисс Ньюман.

И потому, увидев стоящую в лифте женщину с короткими тёмными волосами, он её не узнал, лишь отметил сходство с полюбившимся образом. Двери лифта стали закрываться, женщина развернулась лицом к выходу, и Эдриан сбился с шага. Это была она.

Упустить Дженнифер второй раз он не имел права. Лестница располагалась слишком далеко, ждать возвращения лифта было бессмысленно — это заняло бы слишком много времени, и Эдриан рванул обратно в Департамент транспорта.

К шести вечера в каминном центре уже было темно и пусто. Двое дежурных в зале с международными каминами не в счёт. Эдриан бросился к ближайшему камину и, заглушая неуверенные доводы здравого смысла, щедро сыпанул летучий порох под ноги.

— Атриум Министерства! — назвал он адрес, пламя взревело, и его потянуло в преломляющееся в огне пространство.

Выйдя из камина, он завертел головой, высматривая объект своего интереса. Конец рабочего дня, как всегда, сопровождался толчеёй, маги стремились поскорее покинуть Министерство и аппарировали прямо на ходу, и всё же была надежда, что он потерял не слишком много времени и не упустил её — второй раз это было бы вдвойне обидно.

Эдриан крутил головой по сторонам, но Дженнифер нигде не было видно. Мимо проходили волшебники, его толкали, наступали на ноги, в уши бил непривычный шум, а он стоял среди этого людского моря и уже был близок к отчаянию, когда наконец смог её заметить. Она находилась слишком далеко, чтобы он мог её окликнуть, и направлялась к камину. Нотт рванул с места; бормоча извинения, он отпихивал мешающих магов, толкался, наступал им на ноги… и хотя снова упустил Дженнифер, всё было не зря — услышал, куда она отправилась.

— Извините, — без намёка на сожаление рыкнул он в лицо юноши, которого не пустил к камину, вбежал в ревущее пламя и повторил адрес: — «Дырявый котёл»!

Вывалившись в пустом баре, Нотт сразу увидел закрывающуюся дверь чёрного хода и бросился следом. Кирпичная арка, уже пропустившая волшебницу и готовая вернуться к изначальному виду сплошной стены, смыкалась, и только тогда он осмелился подать голос:

— Постойте!

Она обернулась с равнодушным видом, ожидая услышать что-то вроде «вы обронили», и несколько секунд непонимающе смотрела на него. Сердце сделало кульбит, отчаяние на мягких лапах топталось на плече, готовое в любой момент вцепиться в горло острыми когтями. И тогда в её глазах проступило узнавание.

— Мистер Нотт? — неуверенно спросила она.

Эдриан попытался улыбнуться, но губы не слушались.

Сейчас, когда он стоял напротив неё, вся эта беготня показалась ужасно глупой. Что он ей скажет? «Вы мне понравились, поэтому я столько времени ничего не предпринимал, а сегодня увидел вас и понял — вы должны быть моей. Мне нечего вам предложить, но я всё равно хочу, чтобы мы были вместе». Так, что ли?

— Извините, — промямлил он, чувствуя себя идиотом. Минуту назад всё казалось таким простым и понятным…

Подобрать уместные в данной ситуации слова показалось неимоверно сложным, почти невозможным. Ни перед разочарованным отцом, ни перед сердящимся Лордом, ни перед подозрительно хмурящимся Грюмом он не ощущал себя настолько неуверенно. Как прыщавый пятикурсник, смущающийся пригласить понравившуюся девочку в Хогсмид, он клял собственное косноязычие и не находил нужных слов.

Более того, неожиданно Эдриан осознал, что даже не знает, куда можно отвести женщину. Его романтическая география была ограничена заведением мадам Паддифут в Хогсмиде, куда любила ходить сладкоежка Паулина. А вне романтики лорд Нотт за последние… много лет посетил всего три места: кафе Фортескью — отлично подходящее для того, чтобы заскочить с детьми и пару часиков наслаждаться их восторженными возгласами, ресторан «Гарпия» — где можно было посидеть с тем же Флинтом за стаканом-другим дрянного огневиски, да не в добрый час вспоминаемый «Единорог» — исключительно в компании и за счёт Малфоя, потому как сам Эдриан не мог себе позволить ничего настолько расточительного. Ни в одно из этих мест вести мисс Ньюман не хотелось. Но альтернатива не находилась.

К счастью, Дженнифер не была ни взбалмошной студенткой, ни пресыщенной удовольствиями Нарциссой Малфой, — она с улыбкой пришла на помощь и сама выбрала место. Пусть и не слишком удовлетворяющее вкусам Нотта, но… лучше маленькая рыбка, чем пустая миска⁽¹⁾.

— Давайте вернёмся в «Котёл»? Можно будет выпить сливочного пива.

Эдриан с облегчение кивнул — спорить ему не пришло и в голову.

Полтора часа пролетели как мгновение. Дженнифер была милой, открытой, улыбчивой. Пару раз Нотта царапали некоторые её слова, но ему было не пятнадцать лет, чтобы остро реагировать на каждое спорное высказывание, он умел промолчать, когда это нужно, и по общему впечатлению эта женщина оказалась ничуть не хуже того образа, что он успел создать в своей голове за время, что прошло со дня их мимолётного знакомства. Они по-прежнему ничего друг о друге не знали, умудрившись за полтора часа ни разу не коснуться ни своего прошлого, ни настоящего, ни актуальных проблем магического мира, однако сошлись в нелюбви к крепкому алкоголю и жирной пище и взаимном увлечении нумерологией. Разговор лился легко и непринуждённо, и когда Дженнифер вспомнила, что пришла в Косой переулок не просто так, а за пирожными от Фортескью, с которыми должна была отправиться на встречу с подругой, и засобиралась уходить, Эдриан вполне естественно предложил продолжить знакомство в ближайшее время.

Договорившись о следующей встрече в субботу, они наконец простились: Дженнифер упорхнула через чёрный ход «Котла» в Косой, а Эдриан вошёл в камин.

Но в субботу, когда он уже попрощался с детьми и собирался аппарировать на встречу, в камине возник Малфой, огорошивший сообщением:

— А почему вы ещё не у меня?

— В каком смысле? — не понял Эдриан, абсолютно уверенный, что не забыл ни о какой договорённости.

— Вообще-то, у моего сына день рождения, — с обидой нахмурился Люциус.

— Вообще-то, друг мой, о подобном стоит предупреждать! — возмутился он, но вина всё равно просочилась в голос. — Люц…

— Ты куда-то собирался? — тот обратил внимание на его одежду и нахмурился ещё сильнее. — Ну хоть детей пусти, а то мы тут втроём с Бартом…

— Без подарков, — предупредил он, Малфой закатил глаза, и Эдриан усмехнулся: — Камин открой.

Отказываться от свидания с Дженнифер он был категорически против, хотя и понимал, что Люциус обидится. Но с другом можно будет помириться позже, а вот продинамив девушку на первом же свидании, было бы глупо рассчитывать на второй шанс.

Обрадовав детей предстоящим визитом и нервно поглядывая на часы, пока они переодевались, он гадал, что может сойти за подарок, но так ничего и не придумал. Плюшевый Хогвартс-экспресс, купленный на неделе, ждал своего часа, чтобы быть вручённым детям, которые каждый вечер слушали «Историю Хогвартса» и жаждали увидеть если не сам замок, то хотя бы паровоз. Но дарить что-то настолько простенькое наследнику Малфоя, который, весьма вероятно, про Хогвартс ещё даже не знает?.. Но больше в Нотт-мэноре не было ничего даже отдалённо похожего на подарок, так что Эдриану оставалось лишь вздохнуть и наколдовать красивую упаковку да завязать серебристый бант на коробке.

Переместив детей, он быстро поздравил Драко, дети вручили подарок, отчего нарядный херувимчик звонко засмеялся, и Эдриан с извинительной гримасой аппарировал.

Он не опоздал, успев точно к назначенному часу, но Дженнифер уже ждала его рядом с аркой у «Дырявого котла».

— Я подумала, что в Косом переулке сегодня слишком много народа, и мы могли бы просто погулять, — вместо приветствия сразу же произнесла она, кажется, не испытывая ни намёка на неловкость.

— Хорошая идея, — улыбнулась готовый почти на всё Нотт.

— Тогда… — она заговорщически подмигнула и подошла вплотную, беря Эдриана под руку, — позволишь нас аппарировать?

Он не успел даже кивнуть, как она начала перемещение, и через минуту они оказались в неизвестном месте. Вокруг шумел парк — что это не лес, было понятно по чистоте травы, на которой отсутствовали прелые листья или сломанные ветки, и по отдалённому гулу маггловского Лондона, — но не было видно людей или следов их пребывания, в кронах деревьев перекликались птицы, а яркое не по-английски солнце заливало поляну, на которую с их места открывался отличный вид.

— Думаю, стоит избавиться от мантий, — весело предложила Дженнифер и подала пример, снимая чёрное сукно и убирая в карман сразу же уменьшенную мантию.

Эдриан мгновение поколебался, но молча повторил её действия. Без мантии он чувствовал себя не очень комфортно, всё же для магов мантии были не просто привычной, но практически единственно возможной одеждой, но огорчать Дженнифер не хотелось, так что он не стал комментировать её про-маггловскую идею и просто улыбнулся.

Дженнифер была чудо как хороша в нежно-розовой блузке с короткими рукавами и струящейся юбке, едва прикрывающей колени. Глядя на слишком откровенный по магическим меркам наряд своей спутницы, Эдриан чувствовал, как просыпается чисто мужской интерес и как одновременно с этим засыпает критическое мышление. Дженнифер ему очень нравилась, а сейчас, без скрывающей фигуру мантии, когда маггловские вещи позволили воображению разгуляться, он готов был согласиться на любую её идею…

23.11.2020

1) Английский аналог поговорки «на безрыбье и рак рыба».

Вернуться к тексту

Часы, проведённый в обществе Дженнифер, показались Эдриану… голову он не потерял, и потому назвать их счастливейшими всё же не повернулся язык, — в последнее время в его жизни было немало и просто приятных мгновений, и по-настоящему счастливых минут с детьми и друзьями, но всё же её общество доставило ему искреннее удовольствие, напомнив, что он живой человек, молодой мужчина.

Неспешная прогулка в пустынной части парка длилась почти два часа, и снова разговор тёк плавно и легко. Джен рассказывала о детстве и школьных годах, Эдриан — о забавных случаях с работы. Иногда ему казалось, что молчаливая договорённость не касаться никаких важных тем подразумевает под собой что-то серьёзное, но следующей же фразой Дженнифер прогоняла подозрения. Почему он сам не говорит о прошлом, было понятно. Причём если сам Эдриан держал в уме Тёмного Лорда, то Дженнифер считала, что дело в его погибшей жене. Он не переубеждал, считая, что слишком рано раскрывать карты. А вот почему она молчала…

Очередной звоночек отчётливо прозвучал в сознании Нотта, когда Джен предложила на ланч зайти в маггловское кафе. Но он снова не возразил. Лишь выразил опасение, что у него не примут галлеоны.

— Ох, Эдриан, какой ты… — засмеялась Дженнифер и настояла на том, чтобы сегодня самой оплатить заказ.

Пришлось уступить — не бежать же было в Гринготтс, чтобы обменять галлеоны на фунты.

Среди магглов она чувствовала себя прекрасно, и Нотт наконец задумался о том, что все мелкие детали недвусмысленно указывают на то, что выбранная им женщина не чистокровная ведьма. Сама Дженнифер, кажется, даже и не думала, что это может быть проблемой, и точно не пыталась скрыть свой статус крови, но — и теперь он отдавал себе в этом отчёт — Эдриан ничего не замечал, видя лишь её серые глаза, смотря лишь на её красиво изогнутые губы, слыша лишь её чарующий голос. И пропуская мимо сознания всё, что дискредитировало образ идеальной женщины.

Среди толпы магглов очарование слегка померкло, и он наконец взглянул на неё по-настоящему, а не через призму застарелого одиночества. Она жила в маггловской части Лондона — сам этот факт мало о чём говорил, потому что в магической части цены на жильё всегда были заоблачными, а выросшие дети часто жаждали самостоятельности и потому были вынуждены снимать жильё там, где это было подешевле. Она носила маггловскую одежду. И не просто носила, явно ощущала себя комфортнее в непотребном наряде, нежели чем в традиционной мантии. Она отлично ориентировалась в маггловском мире, а это было невозможно без того, чтобы проводить в нём много времени. Эдриан прекрасно помнил, как растерянно ощутил себя, когда искал дом Крауча… у Дженнифер не было даже подобия этих проблем. И наконец его слова об отсутствии маггловских денег показались ей нелепыми, словно он сказал, что забыл взять из дома волшебную палочку. Она даже на миг не предположила, что у лорда Нотта неоткуда взяться маггловским деньгам.

И всё же Дженнифер Ньюман очень ему нравилась.

Где-то на периферии крутились мысли о том, что глупо отказываться от возможного счастья и отношений с женщиной сразу, в конце концов, он же не собирался на ней немедленно жениться! Но Эдриан знал себя достаточно хорошо, чтобы понимать: то, что он не собирается жениться немедленно, не означает, что не собирается вообще, а потому…

«Я же не Малфой», — мелькали мысли на заднем фоне, пока он отвечал на невинный вопрос. Эдриан действительно не мог вести себя как Люциус и заводить роман исключительно ради секса. Не таким он был человеком. Для судьбоносных признаний и решений, разумеется, время не пришло, а могло и вообще не прийти, и тем не менее заводить априори обречённые на отсутствие будущего отношения он не видел смысла.

После кафе они продолжили прогулку по набережной, и Эдриан вновь попал под обаяние спутницы, но совсем связь с реальностью не утратил и начал наблюдать за ней. А заодно и пытаться исподволь вывести разговор на пусть не признание, но хотя бы какие-то факты. Но тщетно. Снова вспомнилась оплошность Фаррела, залившего чернилами бланк заказа Джен — и тем самым лишившего Нотта единственной возможности без прямых вопросов узнать что-то о ней…

Хотя маггловский Лондон Эдриан знал не слишком хорошо, на очередном повороте набережной он понял, где находится, и на языке повис вопрос, который после недолгого колебания он озвучил в приемлемой формулировке:

— А где мы сейчас находимся?

— Это Чизик, — легко улыбнулась Джен, подтверждая его мысли.

Эдриан отлично помнил, какой адрес называла мисс Ньюман для порт-ключа, и её слова о том, что она живёт в двух кварталах от набережной. В Хаммерсмите. То есть примерно в радиусе мили от того места, где они сейчас находились. И предположить, что может в скором времени последовать, он тоже мог. Но…

— Знаешь, я давно так хорошо не проводил время, — сказал он, беря её руку в свою и смотря прямо в глаза. — Надеюсь, тебе тоже не наскучило моё общество.

— Оу… Нет… Я… Я тоже довольна нашей прогулкой.

Он видел, что она поняла правильно и расстроилась, однако форсировать события не собирался. Может, он и ошибся, и Джен вовсе не собиралась приглашать его к себе, но каким бы сильным ни было желание, он не чувствовал себя готовым, а потому не позволил ей произнести слова, ответ на которые её наверняка бы оскорбил, и предпочёл сам остановиться в шаге от ошибки.

— Тогда как насчёт того, чтобы её повторить? Извини, но мне пора отправляться за сыном.

— О, конечно… У тебя же есть сын…

Эдриану совсем не понравилось то, как это прозвучало, однако он в который раз за день отмахнулся от внутреннего голоса, считая, что всё дело в том, что он слишком давно не общался с женщинами и просто-напросто перестал понимать их, а заодно превратился в наседку, готовую оберегать своё чадо от в том числе несуществующей опасности.

Договорившись о встрече в среду — предложенная Ноттом суббота показалась Дженнифер слишком отдалённым будущим, и он лишь кивнул, польщённый, что его общество ей приятно, — Эдриан пересилил смущение и легко коснулся губами её щеки, после чего аппарировал прямо с места, напрочь позабыв, что находится не посреди Косого переулка. В голове носились сотни мыслей, но непривычная тишина дома настроила на более серьёзный лад, и он направился к камину — теперь предстояло извиниться перед Малфоем за свой побег.

Домовик с поклоном проводил Эдриана на террасу, где Люциус с Бартом вели тихую беседу, пока дети с визгами носились по идеальной лужайке за тошнотворно орущим павлином, улепётывающим от них, кажется, из последних сил. Присмотревшись, Нотт заметил, что Давина размахивает длинным пером, и не удержался от смеха.

— Охота на павлинов таки состоялась, — констатировал он, присоединяясь к компании. — А Флинт где? — спросил он, кивнув на бегающего Маркуса.

— Нам с Мэддисон тоже это было интересно, однако я желал позвать Флинта, забыв уточнить, что предпочёл бы компанию Квина, и получил Флинта. Пусть и самого младшего. А ты где был?

Пока Эдриан решал, что ответить, Люциус сменил тему:

— Я никогда не видел сына таким счастливым. Утром, получив подарки, он радовался, конечно, но таким, — он снова посмотрел на бегущих теперь в обратном направлении детей, обзавёдшихся-таки вторым пером, которое досталось Теодору, и улыбнулся, — никогда. Эд… ты же не против, чтобы Драко дружил с твоими детьми?

— Мерлин! Ну конечно я не против! — засмеялся Нотт в ответ. — Что за дурацкие вопросы? Ты лучше скажи, не будет ли против Нарцисса?

— Ей необязательно знать.

— Через полгода Драко начнёт болтать, — подал голос Барт, — и тогда она однозначно узнает обо всём, что знает он. О Давине, об Эди, о Ноттах, обо мне.

Малфой растерянно посмотрел на него, перевёл взгляд на Эдриана и не нашёлся с комментариями.

— Тебе придётся придумать что-нибудь, Люц, — нарочито небрежно сказал Эдриан и кивнул на бокалы: — Не хочешь гостю предложить выпить?

Люциус не глядя щёлкнул пальцами, и перед Ноттом мгновенно появился бокал, к которому секундой позже подлетела бутылка.

— Не паникуй раньше времени, — сделав глоток чего-то терпкого горько-сладкого, он скривился и отставил бокал в сторону. — Нарцисса ещё ничего не знает, а я не намерен отказывать твоему сыну от дома. И кстати, Эди ничего не грозит, его личность вряд ли заинтересует Нарциссу, как и Маркуса, к слову. А вот насчёт Давины подумать нужно будет. Помнишь, Барт говорил, что Блэкам рядом с ней будет некомфортно? С Цисси же, как я понимаю, никто из вас и не подумал снять проклятие?

— Нет, но…

— Она в курсе, что Драко в безопасности?

— Мы не обсуждали этот вопрос.

— Люциус! — возмутился Нотт, утрачивая благодушный настрой. Как бы он ни относился к миссис Малфой, она была матерью Драко и, по его мнению, имела право знать всё, что касалось её сына.

— У нас было проклятие для обсуждения, — напомнил тот с виноватой гримасой.

— Ну вот тебе и рычаг, — пожал плечами Крауч и засмеялся, когда дети провалили новую атаку на павлина. — Какие же они смешные!

Мужчины невольно тоже заулыбались, однако от важной темы это их не отвлекло.

— Да, пожалуй, я именно на этом и сыграю. Потребую клятву неразглашения — обетов лишних не хочется, — обрисую ситуацию… Опять же, без Барта нам бы не удалось снять с Драко проклятие, уверен, Цисси это впечатлит и настроит на правильный лад… И ты, Эдриан, так и не ответил, где был.

Нотт закатил глаза.

— Наверное, это был такой ненавязчивый намёк, Люциус.

Тот с удивлением повернулся, пару секунд смотрел на него со странным выражением лица, а затем пожал плечами.

— Ладно, храни секреты.

— Да какие секреты, — отмахнулся Эдриан.

Он вовсе не собирался держать отношения с Джен в тайне, но… Никаких отношений ещё не было, говорить было пока не о чем и… Он сам не знал, что думает обо всём этом.

— Как будет что рассказать — я расскажу, — пообещал он и отпил из бокала, надеясь, что ощущаемое им смущение не проявилось на лице, но всё же на всякий случай предпочитая спрятать его этим жестом. И тут же скривился. — Фу! Малфой, что это за гадость?

— Сам ты гадость, — оскорбился тот. — Одно из самых дорогих вин… Что б ты понимал в напитках! Добби! Принеси лорду Нотту сливочного пива.

Эдриан расхохотался и одобрительно принял высокий бокал, над которым шапкой собралась пена.

— Ну наконец-то ты, дорогой мой лорд Малфой, перестал навязывать гостям свои статусные напитки и начал подавать угощение в соответствии с их вкусами!

Малфой скорчил презрительную гримасу, но было видно, что он ничуть не обижается.

* * *

Не слишком довольный тем, как прошло или, скорее, как закончилось свидание, Эдриан корил себя за излишнюю паранойю, ксенофобию и скованность, запрещая обдумывать царапающие его слова и поступки. Он отказывался верить, что такая чудесная молодая женщина могла оказаться обычной грязнокровкой, и в глубине души, как ни запрещал себе это делать сознательно, всё равно строил планы на совместное будущее.

В понедельник Демпи доложил, что всё готово к переезду, и Эдриан отдал приказ о перемещении архива. Остановить работу управления не представлялось возможным, так что все согласились действовать методично и переезжать постепенно, и пока сотрудники продолжали трудиться на прежних местах, домовики шустро перемещали указываемые им предметы интерьера.

Во вторник Люциус заглянул вечером, напоминая о высказанном Эдрианом намерении перейти на теневую сторону бизнеса, и они обсудили совместную деятельность. Нотту бесконечно импонировала атмосфера взаимного доверия, царящая между ними, и он с содроганием вспоминал своей одиночный опыт работы на сторону с Жанной и её магглом — хоть и прошло всё отлично, он до сих пор опасался последствий. С Малфоем никаких проблем не было и быть не могло: они были знакомы с детства, имели общие многочисленные тайны, а теперь и вовсе, можно сказать, породнились, являясь отцами Драко и Давины. Им не нужны были обеты и клятвы, чтобы верить друг другу. Люциус без колебаний посвятил друга в детали своего не слишком легального бизнеса — без этого было никак не обойтись, ведь Нотт должен был понимать, что, куда и как необходимо переместить, — и работа закипела.

Единственная проблема возникла с вопросом цены.

— С ума сошёл? — изумился Эдриан, услышав сумму. — Это слишком много!

— Что бы ты понимал, — отмахнулся Малфой и озвучил стандартные расценки Лютного на нелегальные порт-ключи и процент потерь от их брака. — Ты мой друг, Эд, поэтому я даже слышать не хочу о том, чтобы платить тебе за работу с гарантированным качеством меньше, чем этим прощелыгам, из-за косорукости которых я нёс убытки.

Эдриан быстро прикинул, сколько получит за первый же заказ, и у него натуральным образом закружилась голова. Сумма была лишь чуть-чуть меньше той, что он получал за полгода. Без премий, правда, но всё равно более чем внушительно. И при этом Малфой не требовал никаких сложных порт-ключей, все были стандартными и не предполагали перерасхода сил или длительного корпения над сложнейшими расчётами.

Проводив Малфоя, Эдриан не удержался и сразу приступил к работе — слишком уж заманчивыми были перспективы. Руки механически двигались, губы произносили формулы, а перед глазами мелькали первоочередные дела, которыми можно будет теперь заняться, не боясь, что не хватит денег. Ремонт в Северном крыле, завершение защитного контура, расширение домашней аптечки, закупка плодовых деревьев и кустарников…

Пришлось приложить немало усилий, чтобы оторваться от работы и заставить себя отправиться в постель. Но даже утром Эдриан умудрился между завтраком и уходом на работу заскочить в кабинет и зачаровать ещё один порт-ключ.

Среда ознаменовалась великим исходом портального управления. С утра Эдриан озвучил, что переезд состоится в конце рабочего дня. Для тех, кто успеет выполнить задания на день — в рабочее время, для тех, кто не успеет — в личное. Естественно, стимул сработал отлично, и некоторые подчинённые предпочли отказаться от обеда, но закончить пораньше. К трём часам пополудни все были готовы покинуть негостеприимную территорию и вернуться в родные помещения. Сотрудники каминного центра, за годы так и не смирившиеся, что у них забрали несколько комнат и зал, где ранее у них была зона отдыха, неподдельно радовались освобождению площади. Ссориться с ними не хотелось, Эдриан и сам не раз пользовался каминами без заполнения бумаг, но спускать хамское отношение тоже не казалось правильным.

«Стану начальником Департамента транспорта, — вдруг подумал Нотт, — разгоню этих дармоедов!»

И едва в голос не рассмеялся.

«Дошутились, — сдерживая лезущую на лицо улыбку, думал он, входя в свой новый кабинет. — Я и вправду стал обдумывать карьерный взлёт».

Ничто здесь не напоминало о Бэддоке, коробка с его личными вещами, которую было просто некому передавать, отправилась в дальний угол архива, а Эдриан принялся раскладывать свои вещи, которые домовики оставили на столе. Вещей было как-то слишком мало, словно он работал пару недель, а не долгие годы, и это заставило вздохнуть и оглядеться. Стеллажи были почти пусты — Эдриан не поленился рассортировать бумаги до передачи их домовикам, и большая часть отправилась в архив. В книжном шкафу одиноко стояли два десятка книг из министерской библиотеки — и эти-то Нотту были бесполезны, уж он-то, потомственный мастер-пространственник, точно не нуждался в выхолощенных книжонках, а приносить свои — жадничал…

Три чашки и стакан, графин, набор личных инструментов, пара носовых платков, замшевая тряпка для полировки палочки да расчёска — вот и всё богатство. Ну и фотография Паулины, которую домовики принесли из старого кабинета и установили на то же место на столе — справа от чернильницы и подставки для документов. Взяв рамку в руки, он долго вглядывался в лицо жены, а потом открыл ящик стола и положил колдографию туда. Как бы он ни любил жену, он живёт дальше, пытается завести новые отношения, и постоянное напоминание о том, чего он лишился, явно было не лучшим решением.

Обведя глазами кабинет, Эдриан снова вздохнул и остановил взгляд на новой детали интерьера. Зачарованное окно — роскошь, недоступная остальным сотрудникам — демонстрировало оживлённую маггловскую улицу сотней ярдов выше, и он покачал головой, пообещав себе первым делом выяснить, как сменить изображение. Смотреть на магглов у него желания не было точно.

Задёрнув занавеску, скрывая магглов, он вышел и запер дверь собственным заклинанием, гарантирующим, что никто посторонний не войдёт. Под его началом теперь были не пара помещений и десяток сотрудников, а треть Департамента транспорта, а значит, и вести себя нужно было соответственно.

— Миссис Солански, будьте добры с утра заняться составлением объявления об открывшихся у нас вакансиях, — с улыбкой отдал распоряжение Эдриан.

— С преогромнейшим удовольствием, — расплылась в счастливой улыбке та. — Хорошего вечера, лорд Нотт.

— И вам, — искренне пожелал Эдриан и наконец покинул отдел.

Его ждала встреча с чудесной женщиной после чудесного дня. Что могло быть лучше?

23.11.2020

Не заходя домой, Эдриан аппарировал к месту встречи прямо из Атриума. До назначенного времени оставалось ещё целых пятнадцать минут, но Дженнифер уже ждала.

Первым чувством Нотта был самодовольный восторг — не он один торопился увидеться! Дженнифер ждала свидания с не меньшим нетерпением! — но вторым стала досада — мелкий дождь ставил крест на возможной прогулке и вынуждал искать укрытие, а он так и не сумел придумать, куда можно сходить.

— Привет, — поздоровался Эдриан, стараясь пригасить эмоции и не вести себя, как влюблённый подросток на первом свидании. Хотя чувствовал себя именно так. Он вдруг испытал стеснение и неуверенность. Можно ли её поцеловать? А нужно ли? По-дружески коснуться щеки или?..

Дженнифер такие мелочи не беспокоили: она просияла улыбкой и сама потянулась за поцелуем.

— Ужасная погода! — счастливо заявила она и без паузы продолжила: — Всё же это так странно, что во всём магическом мире лишь одно место, где можно посидеть.

— В каком смысле одно?.. — изумился Нотт. Мест было предостаточно, но не все они, конечно, были универсальными и подходили для свиданий.

— Кафе Фортескью я не считаю, — небрежно отмела все возражения Джен.

Эдриан понял, что она действительно уверена, что за пределами Косого ничего нет, и, предвосхищая следующую реплику, спросил, не желая затевать просветительскую лекцию и тем более экскурсию по злачным местам:

— Куда бы ты хотела пойти?

— Знаешь, есть один чудесный ресторанчик — у подруги был день рождения, и она приглашала меня туда. А потом можно сходить в клуб.

Проигнорировав вторую часть, Эдриан согласился с первой.

— Ну раз чудесный, — он погладил пальцы Джен и одобрительным кивком выразил готовность исполнять её план.

— Тогда пойдём? — заулыбалась она. — Здесь недалеко, всего три остановки на метро.

Эдриан почувствовал себя так, словно его окунули в прорубь. Значение слова он, несомненно, знал, но не испытывал ни малейшего желания знакомиться с самим метрополитеном. Надеясь, что вытянутое лицо не слишком выдало его отношение к маггловскому транспорту и магглам вообще, он осторожно возразил:

— Может, мы всё-таки аппарируем? Погода не располагает к пешим прогулкам.

— Я не… На крыльцо же мы не аппарируем, — возразила Дженнифер. — А я не знаю тот район…

— Скажи мне адрес, — снисходительно улыбнулся Эдриан.

Хотя он не любил маггловский Лондон и редко в нём бывал, по долгу службы великолепно знал тысячи укромных местечек города, куда можно было перемещаться без опасения нарваться на магглов и нарушить Статут — карта в портальном управлении висела не просто так, а заполнял её в том числе и он сам.

Джен назвала адрес, и Эдриан сразу нашёл подходящий переулок в паре кварталов от места. Протянул руку, приглашая Дженнифер подойти, и когда она вместо того, чтобы вложить пальцы в его ладонь, подошла и обняла его за талию, тихонько рассмеялся. Через мгновение их закрутил вихрь перемещения.

— Ух ты! Как у тебя здорово получилось!

— Что — получилось? — удивился Нотт, на всякий случай оглядываясь, нет ли нежелательных свидетелей.

— Аппарировать! Совсем не тошнит.

Он посмотрел на неё с недоумением, но промолчал. Неприятные ощущения при аппарации были уделом детей да взломщиков: первые ещё не имели опыта, поэтому не умели точно направлять магическую силу, вторые же пробирались через защитные чары, и потому тошнота была малой платой за сохранённые конечности. О слабых магах лорд Нотт высокомерно не вспомнил.

Заклинание развеялось при перемещении, и теперь их заливало дождём. Дженнифер подняла воротник мантии — в этот раз она не предложила избавиться от сугубо магической одежды — и нахохлилась. Возобновлять Импервиус Нотт не стал, вместо этого трансфигурировал из платка широкий зонт и, подняв его над собой, приглашающе кивнул. Глаза Джен восхищённо распахнулись.

— О, я не подумала об этом.

Эдриан взмахом палочки высушил их обоих и, подставив локоть, зашагал на маггловскую улицу.

Идти было недалеко, но даже два квартала под дождём не доставили удовольствия. Хотя то, как Дженнифер прижималась к его боку, несомненно, было приятно.

Ресторан был… маггловским. Это всё, что он смог сказать с первого взгляда. Внутри было сухо, что являлось несомненным достоинством, однако пахло какими-то странными вещами и было слишком ярко. Эдриан помог спутнице снять верхнюю одежду, повесил обе мантии на прячущуюся в углу рядом со столиком вешалку, и они устроились за столом. Дженнифер уже вовсю болтала, рассказывая, как здесь было здорово в прошлый раз, параллельно советуя, что выбрать в меню. Названия были… странными, поэтому он даже не стал вчитываться, оставляя право выбора за ней. Сам он притрагиваться к непонятным продуктам не планировал — синтетика, которую потребляли магглы, возможно, подходила им, но организмы магов на неё реагировали не лучшим образом. Да и откровенно говоря, ему просто не нравился вкус блюд, приготовленных из искусственных или хранимых по маггловским технологиям продуктов.

В ресторане было многолюдно, но компания Дженнифер примирила Нотта и с этим, и с другими вещами, от которых он предпочёл бы держаться подальше. Она выглядела счастливо, поедая салат из морепродуктов и запивая каким-то коктейлем. Эдриан не притронулся к своему блюду, даже пахнущему не мясом, а чем-то химическим, но невербальные Эванеско позволяли поддерживать иллюзию того, что он тоже наслаждается ужином. Если бы погода позволяла, он предложил бы уйти, но идти было некуда и приходилось улыбаться… Впрочем, Дженнифер действительно вызывала у него улыбку, так что назвать вечер совсем уж неприятным он не мог.

Слушая её рассказ, сегодня щедро пересыпаемый различными деталями прошлого, он старался гнать прочь лезущие в голову мысли, но получалось откровенно плохо. О да, Дженнифер Ньюман не была грязнокровкой, она была чистокровной ведьмой. Вот только в первом поколении: её родители были именно что грязнокровками и жили, разумеется, в мире магглов. Училась Джен, конечно же, на Гриффиндоре и хотя о прошедшей войне отзывалась сдержанно, Эдриан со всей отчётливостью понял, что им будет сложно прийти к общему знаменателю.

Погруженный в безрадостные мысли, он пропустил момент, когда ужин подошёл к концу. В Гринготтс он успел заглянуть на днях, поэтому вопрос оплаты не вызвал сложностей, и через несколько минут они оказались на улице — под широким козырьком у входа.

— Всё было замечательно, — прижавшись к нему, прошептала Джен и потянулась за поцелуем.

Все мысли тут же начисто вымело из головы. И когда минуту спустя она со смущением предложила не ходить ни в какой клуб, Эдриан только и мог, что восторженно закивать.

Перемещение вышло не слишком приятным, но, разумеется, ему не пришло в голову критиковать Дженнифер — Эдриан лишь подумал, что, вероятно, смущение помешало концентрации, и именно потому при аппарации ощущения были интенсивно неприятными. Они оказались в небольшом тёмном помещении, Джен клацнула выключателем, и по глазам ударило светом. Эдриан протянул руку и на ощупь выключил свет.

Джен хихикнула и вовлекла его в новый поцелуй.

Эдриан столько раз за эти дни представлял себе, как это будет, но так и не смог определиться. За шесть лет у него была лишь одна женщина — жена, и с ней он никогда не задумывался, что сказать или сделать, что будет уместно, а что нет. Сначала годы брака, а затем годы одиночества выветрили из памяти, как нужно вести себя с женщиной. Эдриан хотел Дженнифер — это не подлежало сомнению, но не проявлял ни грана инициативы, боясь неосторожным словом или жестом оттолкнуть её. До Паулины у него было немало женщин, но он уже совершенно не помнил, что им нравилось, зато в памяти всплывали воспоминания о жене. Он точно знал, как ей нравится, чего она хочет, что доставляет ей удовольствие… Вот только думать о жене, сходя с ума от желания обладать другой женщиной, было просто ужасно неправильно.

Запретив себе вообще думать, Эдриан позволил себе просто наслаждаться процессом и с энтузиазмом отвечал на ласки Дженнифер.

Не разрывая поцелуя, они двинулись к кровати. Налетели на что-то в темноте, но это их не остановило, они лишь засмеялись. На самом деле темно не было, маггловский город был слишком ярко освещён, и уличные фонари заливали помещение разбавленным дождём светом. Эдриан был рад полумраку — не хотел отвлекаться на вид маггловского жилья. Хотя вряд ли бы он нашёл в себе силы сейчас обратить внимание хоть на что-то, кроме отзывчивого тела под собой. Да и Дженнифер бы не позволила…

Одежда разлетелась тёмными кляксами и исчезла во мраке, частое дыхание сменили стоны…

Гудок автомобильного клаксона вернул Эдриана в реальность. Дыхание постепенно замедлялось, мысли возвращались, и он нехотя высвободился из объятий Дженнифер. Нащупал палочку, понимая, что в потёмках иначе не найдёт свои вещи, и стал одеваться.

— Что ты делаешь? — её голос звучат томно, но нотки недовольства в нём были отчётливо слышны.

— Извини, — закончив с бельём и брюками, Эдриан обулся и наклонился над лежащей женщиной, нежно целуя её, — но мне пора.

Дженнифер тут же обняла его за шею и потянула на себя, заставляя упасть на кровать. Несколько минут они целовались, но когда Эдриан всё-таки отстранился и предпринял вторую попытку встать, она не стала его удерживать руками, зато тон её голоса похолодел сразу на десяток градусов.

— Эдриан, я надеюсь, это просто неудачная шутка и ты не собираешься на самом деле сбежать вот так.

— Прости, дорогая, я был бы рад остаться… — совершенно искренне улыбнулся он, но Джен перебила:

— Тогда оставайся!

— Не могу.

— Но почему?! — резко садясь в кровати, спросила она.

— Мне нужно к сыну.

— То есть ты собираешься оставить голую девушку, с которой только что занимался любовью, и просто уйти к сыну?

Он даже не нашёлся с ответом.

— Джен…

— Тебе не кажется, что это оскорбительно? — её голос звенел от обиды, а Эдриан растерянно молчал и не знал, что вообще можно сказать в такой ситуации.

— Дженнифер, — всё же попытался объяснить он, — я же не к любовнице сбегаю или на покер с приятелями, я иду домой, чтобы уложить спать сына.

— Как будто есть разница…

Неизвестно, что было бы сказано ещё, но Джен очевидно надоело беседовать с тенью, и она перегнулась через кровать и щёлкнула выключателем на лампе. Комнату залил свет; хоть и неяркий, он ударил по привыкшим к темноте глазам, и на пару секунда оба зажмурились.

А затем они одновременно посмотрели друг на друга, Дженнифер открыла рот…

Эдриан не сразу понял, что произошло. Вот Джен с нахмуренными бровями смотрит на него, а в следующее мгновение на её лице быстро сменяются эмоции — непонимание, удивление, шок… а затем страх и ненависть. Она зашарила рукой вокруг себя, ища оружие, но Эдриан был быстрее. Призванные с помощью Акцио носки сослужили добрую службу — его волшебная палочка уже была в руке, и потому он без лишней суеты взмахнул ей и с горечью произнёс:

— Сомнио!

* * *

В окнах мелькал свет фар, по стеклу барабанил разошедшийся дождь, в квартире отвратительно пахло чем-то искусственным, но Эдриан ничего этого не замечал. Он сидел на краю смятой постели и смотрел на женщину, что сумела проникнуть глубоко в сердце всего за какую-то неделю, и которую нужно было как можно скорее навсегда забыть.

Она была магглой, и именно в этом заключалась его наибольшая ошибка: Эдриан почему-то решил, что если женщина носит мантию, как волшебница, пользуется палочкой, как волшебница, и оформляет порт-ключ с портальном управлении, как волшебница, она — волшебница. Всё и сама Дженнифер раз за разом намекали ему, что он ошибся, но он был неспособен увидеть дальше розовых очков. Она была слишком милой и слишком ему нравилась, чтобы он мог поверить в свою ошибку, в то, что она — маггла.

«Не маггла, — возразил внутренний голос справедливости ради, — даже не магглорождённая», — но Эдриан едва не завыл. Дочь двух грязнокровок в душе была не волшебницей — магглой, и именно это его и обмануло, а не сама Дженнифер.

Её он вообще ни в чём не винил. Она была милой и не скрывала своих чувств к нему, а что не могла понять его и мир, которому он принадлежал, так люди разные. Джен совершила лишь одну ошибку — сочла, что одной ночи достаточно, чтобы Нотт предпочёл сыну её. В этом, она, конечно, дала маху, но хотя принять такую позицию он не мог точно, понять — запросто. Дженнифер Ньюман была слишком молода, чтобы отдавать себе отчёт, как нормальный родитель относится к своему ребёнку, причём не только чистокровный маг к своему наследнику, а любой отец к любимому сыну.

И всё же несмотря на отчётливое понимание, что они друг другу не подходят, Эдриан не смог отказаться от неё и предпринял попытку преодолеть различия, отмахиваясь от предупреждений здравого смысла… И потому кроме себя самого ему некого было винить в случившемся. Вот только легче от этого не становилось.

Во сне лицо Дженнифер было лишено гримасы ненависти и она выглядела прелестно, и потому Эдриан не мог больше смотреть на неё. Обречённо вздохнув, он поднялся, призвал свою одежду и привёл себя в порядок, накрыл Дженнифер простынёй, а затем с места аппарировал.

— Добрый вечер, лорд Нотт, — поклонился домовик, возникший через секунду после того, как Эдриан появился в Малфой-мэноре.

— Недобрый, — буркнул он в ответ. — Где Люциус?

— В мрачной гостиной, — с достоинством поклонился эльф и испарился, а Нотт усмехнулся.

Мрачной гостиную окрестил он сам, когда раз за разом оказывался в том самом мрачном помещении с тёмной мебелью и шторами, где началось их с Малфоем сотрудничество.

Пока дошёл до места, он успел немного успокоиться и взять себя в руки и потому кивнул в знак приветствия, прежде чем сообщить о цели своего визита:

— Ты мне нужен.

— Эд?.. Привет. Всё в порядке? — удивлённо оглядев его с ног до головы, поинтересовался Люциус.

— И близко нет.

— Я могу помочь? — подал голос Барт, сидящий в глубоком кресле с огромной книгой на коленях.

— Прости, не в этот раз, — отмахнулся Эдриан. — Люц, ты меня слышал?

— Слышал, — тот кивнул, отставил стакан и поднялся. — Чем я могу тебе помочь?

— Идём, — бросил Нотт и, не дожидаясь реакции, двинулся обратно в комнату с камином, откуда можно было аппарировать.

— Эд, может, скажешь, что произошло? — нагнал его Малфой у камина.

Даже понимая, что несвойственное ему поведение наверняка заставляет Люциуса волноваться, Эдриан не находил в себе сил начать говорить о случившемся здесь, в доме чистокровного семейства. Ему было не то чтобы стыдно, но точно некомфортно.

— Непременно, — пообещал он, положил руку Малфою на плечо и аппарировал.

— Где мы? — брезгливо спросил Люциус через минуту, недоумевающе оглядываясь.

— А это важно?

— Это… маггловское жильё? — уточнил он.

— Почти, — отмахнулся Нотт и зажёг свет. — Люц, девчонка увидела мою метку и потянулась к палочке. Я её усыпил, но… Можешь стереть ей воспоминания? У меня не очень с Обливиэйтом, а превратить её в овощ я вовсе не стремлюсь.

Малфой выразительно обвёл глазами смятую постель и прикрытую одной лишь простынёй голую девушку в ней и повернулся к Эдриану.

— Могу, — невозмутимо кивнул он. — Что я должен стереть?

— Вечер сегодняшний. С… С половины седьмого. Внуши, что свидание прошло ужасно, я ужасен, и она не желает больше никогда иметь со мной дела.

Тот озадаченно нахмурился, но снова промолчал и присел на край постели, направляя палочку в лицо Дженнифер. Эдриан отвернулся, не желая этого видеть. Взгляд застыл на противоположной стене, и он против воли стал всматриваться в висящие там рамки с неподвижными фотографиями. Джен была очаровательным ребёнком и выросла в хорошенькую женщину. Но годы учёбы в Хогвартсе так и не смогли превратить её в волшебницу.

— Готово, — через несколько минут сообщил Люциус, вставая и накладывая на себя очищающие чары. — Я внушил, что вы провели чудесный вечер, ты великолепен, но не настроен на отношения совсем и категорически, потому что до сих любишь покойную жену, а потому для неё — абсолютно неподходящий объект. И вы расстались полностью довольные друг другом, взаимно признав, что продолжения не будет.

— Спасибо, — облегчённо кивнул Нотт.

— Теперь мы можем покинуть это ужасное место?

— Да, разумеется…

— Прекрасно. И, Эдриан…

— Да?

— Не расстраивайся, это всего лишь маггла.

Нотт печально усмехнулся и кивнул.

— Ты прав, это всего лишь маггла, — повторил он больше для себя, чем подтверждая слова Малфоя, и, в последний раз взглянув на Дженнифер, снова положил Люциусу на плечо руку и аппарировал прочь. На этот раз окончательно покидая квартиру.

24.11.2020

Когда Эдриан вернулся домой, дети уже были в постелях. Читать сказку было поздно, не говоря уже о том, что хотелось напиться и завыть, а не играть голосом, озвучивая разных персонажей, так что он поцеловал каждого ребёнка в макушку, пожелал по очереди сладких снов Эди и Теодору с Давиной и отправился в Южное крыло — в столовую.

Лаки молча подал ужин и испарился, и до полуночи Эдриан сидел за столом, гипнотизируя тарелку, стараясь выбросить из мыслей образ Дженнифер и оплакивая надежду на нормальные отношения. Пить он так и не стал — расхотелось, а никаких иных занятий так и не придумал. По правде, ему вообще ничего не хотелось…

Работа отвлекла. Из-за переезда возникла путаница с маршрутами служебных записок, и пару дней портальное управление пребывало в уверенности, что про них забыли, зато потом вся скопившаяся туча разноцветных самолётиков ворвалась в зал, и визг испугавшейся авианалёта миссис Солански услышала половина Министерства.

С головой погрузившись в расчёты, Эдриан наконец смог почувствовать себя нормально и не думать о Дженнифер: Отдел тайн окунулся в неизведанные области магии, и потому порт-ключи им требовались не просто сложной, а принципиально новой конструкции и конфигурации. Пришлось на время отодвинуть все остальные дела и сосредоточиться на светло-фиолетовом бланке заказа.

На объявление в «Пророке» откликнулось немало волшебников, и первичным отсевом занимались миссис Солански и Коллинз. Секретарю таких полномочий никто, разумеется, не предоставлял, однако учитывая её преклонный возраст и знание человеческой натуры, с её мнением считались, и потому если она с невинным выражением лица сообщала очередному соискателю, что «вакансия уже закрыта», оспаривать высказывание желающих не находилось. Ну а Коллинз уже занимался теми, кого миссис Солански пропускала в управление. Приятным сюрпризом стал ручеёк бывших сотрудников, уволенных после сокращений и переезда в каминный центр: маги были рады возможности вернуться, и им не отказывали. Ну а новым людям предстояло пройти собеседование, продемонстрировать способности и только после этого получить обещание увидеть непосредственного начальника, который и должен был принять окончательное решение и озвучить вердикт.

За всей этой суетой Эдриан едва нашёл время, чтобы исполнить давнее обещание и провести необходимые ритуалы на Литу. Пришлось постараться, чтобы без подготовки сделать всё правильно, но всё прошло прекрасно, и на душе стало светлее.

Малфой больше недели не давал о себе знать и появился в Нотт-мэноре лишь в следующую пятницу.

— Ты как? — спросил он сразу же.

— Нормально, — немного удивился Эдриан вопросу.

Люциус тут же просиял и щелчком пальцев материализовал бутылку очередного слишком дорого спиртного, которую держал невидимой в руке.

— Рад слышать. Теперь, может, объяснишь, что это было?

Нотт на миг завис, непонимающе глядя на друга, а затем мирно улыбнулся.

— Прости. Я очень благодарен тебе и за помощь, и за терпение.

— Но говорить об этом ты не хочешь?