Чистокровный спектр (джен)

Эдриан рассмеялся, по-отечески смотря на Дариуса.

— Не хочется признавать, но, кажется, Малфой прав: я «плохо» влияю на людей.

Дариус удивлённо смотрел, не понимая ни причин смеха, ни сути упомянутого влияния.

— Старшим детям Артура сколько? — всё ещё посмеиваясь, спросил Эдриан. — Билл, кажется, старший? И он уже в Хогвартсе учится.

— И что? — по-прежнему не понимая, спросил Дариус.

— А то, что за двенадцать лет его жизни у тебя не появлялось такой мысли.

Тот наконец понял, о чём речь, и тоже улыбнулся с ноткой грусти.

— В нашем доме не принято вспоминать Артура. Он сделал свой выбор, когда отвернулся от матери. Ты прав, до этого дня я не думал о его детях, воспринимая их его частью, однако… Несмотря на то, что племянники произвели ужасное впечатление невоспитанностью, я понял, что эти мальчики — не мой брат, они не виноваты в его поступках, как и в том, какими их вырастили, а потому не заслуживают уготованной для них родителями судьбы. Пока они маленькие, проклятие не проявляется так ярко, но, уверен, как это было и в моём случае, в Хогвартсе уже знают, что… Билл, ты сказал?.. что Билл проклят, и относятся к нему соответствующе. И мне хотелось бы как-то помочь этим детям. Я знаю, что мама следит за Артуром издалека, как-то она даже встречалась с Молли — не знаю подробностей, но та попала в Мунго с угрозой потери ребёнка, и мама принесла ей зелье, которое в Мунго не могли сварить из-за запрета на кое-какие ингредиенты. Но мы об этом не говорим. Артур очень её обидел, не говоря уже о проклятии… мама не хочет даже имени его слышать, но…

— Но он всё равно её сын, — закончил за него Эдриан, прекрасно понимая всю сложность ситуации.

— Да, конечно, — поморщился Дариус и качнул головой, — но мне кажется, она больше о его детях думает, чем о нём самом. Артур — пролитое зелье, а вот его дети…

— Знаешь, теперь стало понятно, почему Дамблдор отмазал Билли и вытащил тебя несмотря на риск, что это выплывет и его вышвырнут из Визенгамота, но кое-что всё же неясно. — Дариус вопросительно нахмурился. — Зачем это было самому Артуру? Билл им манипулировал, даже угрожал, но разве не логичнее было бы, наоборот, натравить на него Дамблдора и раз и навсегда пресечь это всё? Позволить запереть Билла в Азкабане и забыть и о нём самом, и о просьбах с его стороны, и, уж прости, о тебе. Вы не общаетесь, он открещивается от родства с вами, опять же разные стороны в недавнем конфликте… и всё же когда возникла нужда — побежал к своему благодетелю просить за тебя.

— Ну… С одной стороны, как бы давно он ни игнорировал семью, Артур не настолько глуп, чтобы не понимать: мать его сама проклянёт, если узнает, что он мог помочь братьям, но не сделал этого. А с другой… — Дариус неприятно усмехнулся, на секунду став похож на Кассиопею. — Мы же не знаем, что за клятву принёс нашему отцу Дамблдор. Может, Артур просто боится лишиться помощи и поддержки, если клятва убьёт старика?

Эдриан хмыкнул, но спорить не стал и просто кивнул: чужая душа потёмки — это само собой, и всё же младший брат знал Артура и мог судить о его мотивации лучше кого бы то ни было другого, так что именно эта версия вполне могла быть ближе всего к правде.

— Так что, это тупик? — помолчав, спросил Дариус с сожалением. — Нам никак не прижать старика?

— Прижать как раз есть шанс, вот избавиться — это вряд ли.

— А как? Я хочу помочь.

— Дариус…

— Я знаю, — перебил тот, взмахом руки отметая возражения, — у меня нет ни твоего влияния, ни малфоевских денег, но я хочу быть полезным. Позволь мне. Я уже достаточно восстановился после Азкабана. На дуэль пока не готов выйти, врать не стану, но в остальном…

Эдриан почувствовал сожаление и мягко улыбнулся:

— Будем иметь в виду, однако я действительно не знаю, чем именно ты мог бы сейчас помочь. Приведу пример, чтобы ты не думал, что дело в недоверии или чём-то подобном. Помнишь камин, через который ты вернулся домой?

— Конечно. Ты проверял его и сказал, что защита стоит мощная и потому нет смысла соваться. Что-то удалось выяснить?

— И да… и нет. Переместиться я не пытался, чтобы не вспугнуть, но даже «заглядывание»… то ли засекли, то ли просто решили на всякий случай оборвать этот след и потому камин отключили от сети. Но след всё равно остался — бумажный. И я погряз в бумагах. — Кратко поведав историю поиска в архиве ответственного за подключение камина мага, он развёл руками, резюмируя: — Я бы с радостью переложил решение этого вопроса на кого-нибудь другого, да только кто же пустит этого другого в наш архив? И таких ситуаций масса! К сожалению, большинство проблем решить можно лишь моим личным присутствием. Ну или малфоевскими галлеонами.

Было видно, что Дариус расстроен, но Эдриан действительно не знал, какое поручение дать, чтобы тот не чувствовал себя бесполезным. Даже сбор сведений мог быть опасен — положение Уизли было слишком шатким: о его заключении вроде как общественность не знала, но в то же время достаточно было одного-единственного посвящённого, чтобы история с меткой и Азкабаном всплыла, и это неизбежно навлекло бы серьёзные неприятности.

* * *

Эдриану показалось, что он провёл в доме Уизли много времени, на деле же разговор не занял и часа, так что домой он вернулся ещё до ужина… и не успел не то что решить, чем заняться, но даже пройти вглубь дома, как за спиной сработал камин и появились раскрасневшиеся Маркус и Ник.

— Что случилось? — поняв по лицам мальчишек, что визит на день рождения Дугласа прошёл не лучшим образом, обеспокоенно спросил он.

Ник потупился, Маркус же сжал зубы, однако не для того, чтобы отмолчаться, а чтобы не наговорить лишнего.

— Убедились, что Дуг козёл, и друзей он себе под стать выбирает, — кратко отчитался он и, покосившись на Ника, добавил: — Всё нормально, лорд Нотт, честно. Пострадало только наше настроение.

— Рассказывайте, — потребовал Эдриан, приглашающе поманив к дивану.

Мальчики переглянулись, но послушно сели. Слово взял, как обычно, Марк.

Флинты переживали, что сыновья не дружат, но давить ни на старших, ни на младшего не считали правильным, и после того, как Маркус завёл собственных друзей и близко сошёлся с ноттовским детским садом, смирились и уже не пытались повлиять. День рождение Дугласа и приглашение Керли Дюка заставили их напрячься, однако Маркус принял это спокойно, и они поверили, что конфликт исчерпан…

Эдриан мысленно вздохнул, невольно сочувствуя Мэддисон — та была прекрасной матерью, и всё же младший сын предпочитал делиться личным не с ней и даже не с отцом, а с Ноттом, и об истинном отношении к ситуации вообще и Дюку в частности Флинты, кажется, даже не догадывались.

То, что Маркус привёл друга, никого не удивило. Ник давно стал частым гостем, в отсутствие старших братьев Марк нередко приглашал друзей к себе, и Ника чаще других; да и пришедших поздравить Дугласа ребят Маркус не знал, а значит, мог бы почувствовать себя лишним в собственном доме среди чужих и заскучать.

— Мы сделали, как вы говорили, и при представлении Ник назвал только своё имя. Никто не понял, кто он такой.

— Пока Нимфадора не сказала, — буркнул тот под нос едва слышно, но Эдриан услышал и нахмурился:

— Специально сказала?

Маркус кивнул и, копируя хмурую гримасу, поделился:

— Она не в первый раз так поступает: делает назло. И сразу дурочку включает, мол, я не специально. Но, лорд Нотт, — Марк поддался вперёд, — она ни разу не назвала Ника по фамилии за всё то время, что мы знакомы, у нас так вообще не принято же, мы все обращаемся друг у другу по именам, а тут вдруг именно когда рядом был Дюк — назвала.

— Дора же не знает, что они сводные братья? — удивился Эдриан. — Кроме вас двоих — никто же не знает?

— Не знает, — подтвердил тот и со злостью стукнул кулаком по дивану, — но знает, что я был против Дюка из-за Ника — видимо, догадалась, что дело касается их семей.

Новости были важными и неприятными. Нимфадора, эта маленькая маггла, действительно уже не единожды выступала инициатором ссор. Незначительные неурядицы, мелкие конфликты — никто из взрослых не обращал на это внимания, но Эдриан был в курсе и, хотя до этого момента не осознавал степень потенциальных проблем, давно поглядывал на девочку с подозрением.

— Есть мысли, зачем она это сделала?

— Да из вредности, — не задумываясь, сразу же ответил Маркус. — Зачем она копирует Давину, хотя знает, что той неприятно? Зачем дразнит Летицию? Зачем прячет игрушки мелких? Ей это кажется весёлым: смотреть, как кто-то расстраивается или, наоборот, начинает обвинять других.

— Ты серьёзно? — опешил Эдриан.

Нет, он замечал, что Нимфадора начала тянуть одеяло на себя и старается стать лидером, но это было естественно, через это все дети проходили: проверяли на прочность правила, примеряли различные роли; опять же, она была самой старшей, потому вполне закономерно было желание командовать младшими. То, что она дразнит Летицию, все знали, но Эдриан был предвзят к этой девочке и потому не считал нужным вмешиваться: Летти была чересчур чувствительной, небольшая закалка ей лишь на пользу бы пошла, готовя к школьным годам. За Давину же он был спокоен, прекрасно зная, что дочь может сама за себя постоять, а если и нет — ни к чему по-настоящему плохому ссора между кузинами не привела бы, да и Давине небольшое сбивание спеси совсем бы не повредило.

Но Маркус говорил о другом, и суждениям этого ребёнка Эдриан научился доверять.

— Вы поссорились? — отвлекаясь от нерадостных размышлений, вернулся он к теме.

— С Дорой? — уточнил Ник, и они с Марком синхронно покачали головами, и уже тот продолжил:

— Нет, сэр, мы ни с кем ни ссорились. Да и Дюк никак не отреагировал на фамилию «Скабиор». Я немного с Люком поспорил, но ничего серьёзного, даже мама замечаний не сделала.

— Значит, этот мальчик не знает, что Ник его сводный брат, — констатировал Эдриан и перевёл на него взгляд. — Нет причин обижаться на него. И нелюбить его не за что. Вы познакомились? Какое он на тебя произвёл впечатление?

— Нормальное? — вопросительно ответил Ник и привычно повернулся к Маркусу за подсказкой.

— Он нормальный, — подтвердил тот. — Избалованный, капризный. Обычный пацан, в общем.

Взрослая оценка заставила Эдриана усмехнуться.

— И что вы решили на его счёт?

Мальчики снова переглянулись.

— Дружить мы точно не будем, но и ссориться с ним Ник не станет. Мы подумали, что первого сентября он сможет на правах знакомого подойти к Дюку на платформе и так познакомиться с их общей мамой.

Задумчиво посмотрев на Ника, Эдриан промолчал. Был ли тот настолько похож на отца, чтобы Катриона МакКормак узнала в нём собственного сына? Были ли они с Керли похожи? Он не знал ответов на эти вопросы, но запрещать мальчику подходить к родной матери не считал правильным, даже если это могло привести к проблемам — в этой ситуации Ник был в своём праве.

— Если за лето не поссоритесь с ним…

— А мы больше не будем общаться, — весело помотал головой Маркус. — Ни с ним, ни с моими братьями, ни с Дорой. — И, прочитав вопрос на лице Эдриана, пояснил: — Дора и Ленгстон намерены и дальше общаться с Люком и Дугом, они уже договорились, что остаток лета проведут вместе — у нас или у Ленга дома. Так что никаких ссор не будет, лорд Нотт.

— Что ж, отсутствие ссор — это хорошо, — хмыкнул он и улыбнулся. — Ладно, отчёт вы предоставили, теперь можете присоединиться к друзьям.

Мальчишки тут же подскочили, будто на пружинах, и унеслись во двор, Эдриан же погрузился в размышления, пытаясь понять, должен ли он что-либо предпринимать в свете услышанного и вообще вмешиваться.

* * *

Оповещение об очередном заседании, которые Эдриан уже давно игнорировал, оказалось верхним в стопке корреспонденции, и он не глядя бросил его в корзину, приступив к разбору писем, и потому удивился, когда в зале номер десять увидел Амелию на судейской скамье, а не за трибуной — за прошедшее время стало привычным видеть её там.

Кроме суда над Галлега, за последнее время Визенгамот почти и не рассматривал ничего, кроме обвинений против Аврората и ДМП, подготавливая почву для пересмотра приговоров тех, кто уже был в Азкабане. Преступлений в магическом мире не то чтобы не было, но обычно судьи собирались раз в месяц, и этого хватало, чтобы разрешить все вопросы за один раз. Но сегодня привычный ритуал был нарушен и на скамью подсудимых усадили не одного из дээмпешников.

Секретарь зачитал обвинение, в центр зала вывели крупного мужчину в цепях, рядом с которым семенил его адвокат — коротышка с густой бородой. Дело не имело отношения к пересмотру, а потому Эдриан занялся работой, вполуха прислушиваясь к происходящему. Освальд Шимплинг специализировался на контрабанде редких животных и не задавал вопросы, когда получал заказ на котёнка мантикоры, яйцо дракона или даже взрослого келпи. Следствие не выявило в его прошлом насильственных действий, и потому сейчас защитник мистера Шимплинга пытался оспорить обвинение в нападении на хозяина дома, откуда его подзащитный и намеревался украсть… крапа.

Если бы речь шла о какой-то диковинке, вопросов бы не возникло, но крапы хоть и были запрещены к разведению, в зверинцах Теневой аллеи их можно было просто купить, причём стоили щенки вовсе не запредельную цену, — а потому обвинение казалось как минимум преувеличенным. Шимплинг был известен в определённых кругах и годами действовал тихо и «чисто», имея репутацию почти порядочного человека. Аврорат о нём знал, конечно, но поймать не мог и не старался — тот хорошо заметал следы и не наглел, поддерживал хорошие отношения как с клиентами, так и с подельниками, и никто не желал ему зла.

Периодически забывая про расчёты, Эдриан следил за ходом дела, всё больше склоняясь на сторону обвиняемого — ну не казался тот преступником, заслуживающим строгого наказания. Адвокат, конечно, пытался представить своего подопечного невинным ангелом, да только некому было подтвердить порядочность мистера Шимплинга: подельники и клиенты благоразумно не желали светиться и давать показания.

— Защита вызывает Ахиллеса Скамандера, — объявил адвокат, и Эдриан напрягся было, но вспомнил, в каком отделе тот работает, и успокоился.

Ахиллес бодро прошествовал к свидетельской трибуне, кивнул подсудимому как старому знакомому и открыто посмотрел на судей, одним из которых сам намеревался стать в ближайшее время.

Понимал ли он, что от того впечатления, что сейчас произведёт, зависит его будущее? Эдриан надеялся, что да — и понимает, и осознаёт, и действовать будет в соответствии с этим. В любом случае здесь и сейчас он ничем не мог помочь.

Допрос Скамандера подтвердил репутацию Шимплинга, выставив его чуть ли не святым, Ахиллес в красках рассказал, в каком состоянии они чаще всего находят контрабандных животных и как хорошо о своём живом товаре заботится Шимплинг, но когда ему сделали знак замолчать и покинуть трибуну, поблагодарив за показания, не сдвинулся с места.

— Скажи им правду, — почти приказал он Шимплингу и, досадливо поморщившись, когда ему сделали замечание, позволил увести себя из зала.

Но пока все смотрели на Скамандера, Эдриан заметил тень, пробежавшую по лицу обвиняемого, и задался вопросом, о чём могла идти речь.

Реплику решено было проигнорировать, других свидетелей не было, так что откладывать голосование не нашлось причин. И вскоре Освальд Шимплинг был осуждён большинством голосов на четырёхлетнее заключение — на вкус Эдриана, несправедливо строгое наказание за попытку кражи крапа и обмен парой Ступефаев с хозяином.

Осуждённого увели, и место за трибуной заняла Амелия, но Эдриан продолжал думать о контрабандисте, и после суда не удержался и написал Ахиллесу, а когда вернулся домой после еженедельной встречи с Принцем, его уже ждал ответ с приглашением навестить и поговорить.

— Ты зачем судей провоцировал? — после обмена приветствиями спросил Эдриан, проходя следом за хозяином в гостиную и устраиваясь в кресле.

— Ну я же не лгать призывал, — проворчал тот. — Будешь чай?

— Буду, — кивнул он, понимая, что Ахиллес тянет время.

Домовик шустро исполнил приказ, и как только они остались одни, Ахиллес спросил:

— Ты тут как лорд Нотт или как Эдриан?

— А кто тебе нужен? — усмехнулся он, поняв смысл вопроса. — Хочешь, чтобы это осталось между нами?

— Хочу, — решительно дёрнул головой тот.

— Ладно. Так в чём дело?

— Не заметил, что о личности пострадавшего ничего не было сказано? — издалека начал Скамандер. — Ос в дом члена Визенгамота забрался.

— Хм. Это логично. — Ахилл вскинулся, и Эдриан пояснил: — Знай Визенгамот, что нападение было совершено на одного из них, гарантировать отсутствие предвзятости никто не смог бы.

— Угу, а заодно это лишило Оса единственного аргумента в свою защиту.

— Ты о чём?

— Он туда не красть шёл, тем более крапа — зачем ему? — Ахиллес раздражённо поморщился и, смотря на свои руки, наконец признался: — Он шёл вейлу спасать.

16.1.23