Чистокровный спектр (джен)

В доме Флинтов было тихо и темно. Переступив каминную решётку, Эдриан непонимающе моргнул, но тут заметил Маркуса, сидящего в глубоком кресле, и совсем растерялся. Свернувшись под пушистым пледом, младший ребёнок Квентина и Мэддисон спал и улыбался тому, что ему снилось. Будить мальчика было жалко, но иного пути не было.

— Марк, — тихо, чтобы не напугать, позвал Эдриан. — Маркус, проснись.

Тёмные ресницы затрепетали, а секундой позже Маркус распахнул глаза.

— Ой! Лорд Нотт! А я вас жду!

— Поздравляю, — мягко улыбнулся тот, — дождался. Оставляю Тео с тобой. Пойду за остальными.

Теодор сразу же принялся рассказывать старшему товарищу о своих приключениях, и когда из камина вышла Давина, а затем и два Эдриана — Нотт и Пьюси, Маркус наконец объяснил, почему он в доме один.

— Дед пришёл мириться вчера. Родители с ним долго ругались, а сегодня всё-таки решили пойти к нему.

— И правильно, — кивнул Эдриан, — Йоль — семейный праздник.

— Ну вот, — нетерпеливо продолжил Маркус, — а вас же не предупредили заранее, поэтому оставили меня — дождаться и проводить. Ну, то есть можно и камином…

— Но ты хочешь показать друзьям своё поместье, — понимающе улыбнулся Эдриан засмущавшемуся Маркусу и обвёл взглядом своих детей. — Камин или прогулка?

Единогласно выбор пал на прогулку, и через несколько минут они уже шагали по занесённой снегом тропинке. Вернее, Маркус утверждал, что они идут по тропинке, гости же видели перед собой лишь ровный снежный покров. Пока юный Флинт с гордостью рассказывал всё, что знал о родном поместье, Эдриан думал о его семье. Старик-Флинт был не самым приятным в общении человеком — резкий, бескомпромиссный, на памяти Нотта тот ни разу не улыбнулся, а ведь Эдриан знал его почти всю жизнь и видел в разные моменты, не только в ставке рядом с Лордом или на рейдах, но и дома, с женой и маленьким тогда ещё Квентином, и на семейных праздниках в окружении друзей и соратников, но Кларенс Флинт всегда хмуро взирал на мир из-под кустистых бровей. Опять же, слова Мэддисон о попытках приобщить маленького Маркуса к Тёмной магии сказались…

— Маркус, — не сдержал любопытства Эдриан, — а ты с дедом общаешься? Вы же теперь живёте отдельно.

— Ну… почти не общаемся, — с готовностью ответил тот, — мама мне не разрешает одному ходить в старый дом, а сама редко навещает деда. Только вот как сейчас — когда все вместе, с Люком и Дугом.

При упоминании старших братьев Маркуса Ноттов детский сад притих. Эдриан их понимал и не пытался что-то говорить: ещё бы дети не смущались, им ведь предлагалось общаться с теми, кто был их в три-пять раз старше и явно выказывал пренебрежение.

Их приближение заметили, и огромные двери Флинт-холла гостеприимно распахнулись. Маркус замахал, но не побежал к отцу, а остался рядом — серьёзно воспринял поручение сопровождать гостей.

— А чего не камином? — издалека спросил Квентин. Эдриан глазами указал на детей, и тот заулыбался. — Ну проходите, замёрзли поди?

Дети уверили в обратном и, покидав зимние мантии прямо на пол, рванули за Маркусом вглубь дома — изучать новую территорию.

— Ты не в обиде за изменение планов? Насчёт мелкого не переживай, отец никому не скажет, что Эди у тебя живёт.

— Нет конечно! Семья, Квентин, это всегда правильный выбор. Марк сказал, вы мало общаетесь…

— Отца только в гомеопатических дозах можно нормально воспринимать, — проворчал тот. — Самое забавное, что старшие мои к нему тянутся, а ему и дела нет. Зато в Марка акромантулом вцепился…

— Ты так говоришь, словно лорд Кларенс его сожрать хочет. Пусть учит. Знания лишними не бывают. С оглядкой на возраст, конечно…

— Но это-то он и отказывается понимать… Ладно, не будем о грустном, праздник же. Пойдём скорее, пока Мэдди меня не заавадила, что твоё внимание монополизировал.

Мэддисон Флинт, оправдывая звание прекрасной хозяйки, встретила Эдриана широкой улыбкой. Ломящийся от яств стол, украшенный к празднику дом — и когда только успела? — и атмосфера тепла, семьи, дружбы…

То ли в честь праздника, то ли после родительских внушений, но Лукас с Дугласом сегодня не сторонились младших и не стремились сбежать; детишки поначалу стеснялись и смущались, но вскоре немного оттаяли, и дальше веселились уже вшестером.

Эдриан смог расслабиться и, потягивая горячий глинтвейн, просто наслаждаться давно позабытым ощущением дома и праздника. Было легко, весело; иллюзия того, что ты вернулся домой, к родным после долгой разлуки, согревала изнутри. После обильного ужина все собрались перед громадным камином, в котором в былые времена целиком запекали кабанов, и мужчины принесли заготовленное йольское полено. Ноттовы дети, пару часов назад гордо сжёгшие молодой дубок, ошарашенно смотрели на огромное бревно, что с трудом несли трое взрослых. Прошлогодний пепел уже был собран Мэддисон, и когда огонь весело затрещал, все высыпали на улицу — развеять по ветру остатки предыдущего йольского полена.

Вечер выдался чудесным, тучи неожиданно разбежались, и на чистом небе в россыпи звёзд засиял месяц. Уставшие, объевшиеся, но счастливые гости засиделись допоздна, а прощаясь, обещали не пропадать надолго и продолжать столь приятное общение.

Эдриан расцеловал Мэддисон, пожал руку другу и его отцу, а затем и младших Флинтов уважил.

— Спасибо, всё прошло просто замечательно, — искренне поблагодарил он и последним вошёл в камин — дети уже переместились в Нотт-мэнор.

Пока дети укладывались, Эдриан снова переоделся. Ему ещё предстояли ритуалы. Когда он пришёл на вечерние чтения, его слушатели уже спали. Точнее, Тео с Давиной спали, а вот Эди явно ждал его прихода.

— А я уже видей, как сзигается ёйское пойено, — быстро заговорил он шёпотом. — Мама и папа мне пло него йасказывайи. Но давно, я ещё бый майенький…

— Ровно год назад, — садясь на край его кровати, понимающе кивнул Эдриан и осознал, что для Эди и Давины это первое Рождество в качестве сирот.

— Они не вейнутся, да?

— Прости, Эди, нет. Мамы и папы больше нет, — честно сказал он и притянул к себе притихшего мальчика, гладя его по острым лопаткам.

— А ты? — Эдриан не понял вопроса, но переспросить не успел, Эди сам развернул мысль: — Ты есть? Ты будесь моим папой?

* * *

Ритуальный зал, освещённый одинокой свечой, прятал во мраке выщербленные плиты и потрескавшийся потолок. Эдриан знал, что даже простые ритуалы требуют концентрации, и потому просто стоял и смотрел во тьму, стараясь успокоиться. Слова Эди поразили его. Когда Давина назвала его папой, он удивился, конечно, но больше обрадовался. Пусть Рудольфус любил девочку, отцом в полном смысле слова он ей не стал. Давину воспитывали эльфы, а отец и дядя стали уделять ей внимание, только когда почувствовали в её адрес угрозу. Они апостериорно любили наследницу рода Лестрейндж и лишь начинали узнавать живую девочку Давину. С Эди ситуация обстояла иначе. Мэддисон рассказала о семье Пьюси достаточно, чтобы Эдриан изменил мнение о Филиппе. Тот был, конечно, ужасно неприятным человеком, но — вне дома, с чужими, с семьёй же вёл себя совершенно иначе. И сына — обожал. Эдриан умел считать и знал о прошлом Пьюси немало, а потому прекрасно понимал причины: Филипп был старше, был дважды женат, но лишь Диана смогла подарить ему долгожданного наследника. Эди рос с любящими, заботливыми родителями, и потому то, как быстро он готов был назвать папой другого человека, не могло не удивлять.

«Мальчик провёл в Лютном больше месяца», — напомнил себе Нотт и наконец приступил к подготовке ритуала. Жизнь на улице, в холоде и голоде, в страхе — конечно же, это сильно сказалось на характере маленького Эдриана, не зря Флинты были поражены переменами в нём. Но сильнее их удивлял тот факт, что Эди доверял одному лишь Нотту — других взрослых он не просто опасался — боялся до слёз и нервного заикания. И время никак не сказывалось на этом отношении. Эди улыбался Мэддисон, когда стоял рядом с Эдрианом, но стоило тому отойти, и мальчик замыкался, старался увеличить дистанцию между собой и всеми остальными взрослыми… про Квентина и вспоминать не приходилось. Эди даже от Лукаса с Дугласом старался держать на расстоянии, максимум, кого он спокойно подпускал — Маркуса, да и то это произошло не сразу.

Расставив свечи, Эдриан разделил травы на равные числу обитателей дома пучки и наконец приступил к ритуалу.

Когда всё закончилось и он вернулся в жилую часть дома, часы в гостиной показывали, что до полуночи осталось шесть минут. Эдриан удовлетворённо улыбнулся. Взял со стола специально оставленные домовиком фрукты, конфеты, пшеничные лепёшки и кусок запечённого мяса, надел тёплую мантию и вышел из дома. Мороз бросился в лицо, укусил нос и щёки, ледяное безмолвие и лунные тени наводили на мысли о потустороннем, пугали далёким треском ветки под птицей, хрустом снега под лапой ночного зверя. Эдриан поправил шарф и зашагал к деревьям.

Он любил мэнор и с раннего детства ощущал сродство с ним, а потому даже в самую ненастную ночь, зная, что на мили вокруг он единственный человек, никогда не испытывал дискомфорта и не боялся. Но сегодня уже не в первый раз ловил себя на чувстве, что где-то в тенях притаился наблюдатель. Страха по-прежнему не было, но палочка сама собой скользнула в руку. Собственные шаги заглушали шорохи, мир вокруг словно застыл в ледяном плену, но чувство не проходило. Заходить далеко в лес Эдриан не стал, разложил подношение, прочитал в раннем детстве заученные катрены ритуальной благодарности духам, невербально зажёг букет из пшеницы…

И вот тогда-то и увидел его. Здоровенная зверюга с горящими огнём глазами пялилась на него из-за деревьев. По телу пробежала волна дрожи, ладони моментально вспотели, а во рту пересохло. В памяти поспешно всплывали детские страшилки, легенды о великанше Гриле⁽¹⁾ и её «милом» питомце⁽²⁾, и прагматик-Нотт почти готов был поверить в Йольского кота, когда застывшая зверюга пошевелилась.

Кот и вправду был здоровенным, но до быка ему было далеко. Объёма ему придавал занесённый снегом куст, под которым он прятался, а зловещее свечение глаз было не более чем отсветом горящего в руке Эдриана букета. Снежно-белый кот, не сводя глаз с человека, сделал неуверенный шаг, потом другой; запах мяса будоражил его разум и заставлял забывать об осторожности.

Эдриан не двигался. Кот был, конечно, не Йольским, но ссориться с ним желания не было. Подношение духам было совершено, но духи на то и бесплотные, что материальная составляющая их не интересовала, голодное же животное вполне заслуживало по случая праздника роскошного ужина.

— Иди, не бойся, — позвал Нотт, улыбнувшись. Пшеница как раз прогорела, и Эдриан завершил обряд широким взмахом — рассеивая пепел. Огонь потух, но из-за снега было всё прекрасно видно, в том числе и кота, который в темноте почувствовал себя увереннее.

Зашагав к дому, Эдриан внезапно почувствовал такую лёгкость, что изумился. Что бы ни говорили грязнокровки, но ритуальная магия нужна самим магам — для жизни в гармонии с природой, духами и самими собой. Со смерти отца ему вечно было не до того, чтобы следовать предписаниям предков — большую часть праздников колеса года Эдриан проводил в Хогвартсе, где не нужно было думать о том, как достать еду или дрова для камина, а потом — отвык и стал забывать. Но затопившее сейчас чувство было настолько приятным и правильным, что он дал себе слово больше не совершать этой ошибки и проводить все необходимые ритуалы и — обязательно научить этому детей.

Эдриан уже почти дошёл до дверей дома, когда за спиной послышался хруст. Обернувшись, он увидел кота, бегущего к нему длинными прыжками. В десятке ярдов животное остановилось, потопталось и медленно и осторожно стало приближаться.

— Я всё оставил там, — негромко сказал Нотт, — больше ничего нет.

Кот, разумеется, не ответил. Когда он подошёл ближе, Эдриан понял, что кот ещё меньше, чем показался. На открытом пространстве стало заметно, что шерсть застыла дыбом и теперь топорщилась смёрзшимися в сосульки иглами…

— Так ты что, низзл? — удивился он вслух и вспомнил, что подумывал купить сыну низзла. — Хм! — сказал Эдриан и позвал домовика. — Лаки!.. Приведи его в достойный вид. А ты, — повернулся он к коту, зная, что низзлы отлично понимают человеческую речь, — если проявишь лучшие стороны характера, может, даже сможешь остаться в доме.

Кот промолчал, Лаки с опаской к нему приблизился, но сопротивления не последовало, и, на пару секунд метнувшись в дом, он возник перед котом с куском мяса.

— Кыся, кыся, — подрагивающим голосом позвал Лаки, не осмеливаясь хватать кота, которого едва превосходил размерами, и перемещаться.

Эдриан посочувствовал бы ему, но…

Остановившись на крыльце, он повернулся к лесу. Обозревая свои весьма просторные владения, он улыбался. За спиной спали дети, кладовые наконец радовали глаз не пустыми полками, спальня была отлично протоплена, и впереди его ждали длинные выходные, которые можно провести в праздности.

— Да ты счастливчик, лорд Нотт, — пробормотал он с улыбкой, зевнул и наконец отправился спать.

* * *

О состоянии кота Лаки отчитался сразу, как только хозяин спустился на завтрак. Животное было здоровым и неглупым, но диким. Купаться отказался наотрез — говоря это, Лаки стыдливо спрятал за спину исцарапанную руку, — а вот к эльфийским чарам отнёсся спокойно и позволил себя почистить. Эдриан приказал пока не выпускать гостя к детям — сначала нужно было самому с ним познакомиться, возможно, слегка приручить с помощью специальных чар, оценить степень опасности для малышей и уже после этого принимать решение.

«Всех сирых и убогих в дом тащишь, — фыркнул он на себя, но ни на йоту не изменил мнения. Он хотел купить Тео низзла, но пожалел крупную сумму. Теперь, благодаря больному магглу и его отчаянной жене-волшебнице у него появились свободные средства, однако кот пришёл сам… — Может, это подарок от духов на Йоль, — с усмешкой подумал он, — от таких подарков не отказываются!»

Рождество отмечали в семейном кругу — Эдриан не собирался лишать детей дополнительно праздника, — и прошло оно весело. Без нужды вставать рано, они просыпались с первыми лучами по-зимнему медлительного солнца, неспешно завтракали, гуляли на постепенно расширяющейся безопасной территории, играли в снежки, вместе читали «Историю Хогвартса» и подаренный Мэддисон пухлый томик «Сказок народов мира» и просто были счастливы.

Во время дневного сна детей Эдриан занимался домом. Каждый раз при виде запустения его настроение портилось, но за час-другой махания палочкой и эльфийской магии им с Лаки удавалось привести в порядок очередное помещение, и настроение снова поднималось. Праздничные скидки и рождественская атмосфера поспособствовали приобретению множества нужных товаров по сниженным ценам, так что одной проблемой стало меньше. Эдриан не был мастером на все руки, и всё же благодаря «умным книжкам» у него прекрасно получалось обходиться своими силами. Капитальный ремонт затевать он всё равно не собирался — не то время, не те финансы, — а на заделку щелей, устранение трещин, замену разбитых стёкол и серьёзную очистку почерневшего от возраста и плохих условий, но всё ещё крепкого дерева полов и перекрытий его хватало.

В многочисленных сундуках на чердаке обнаружились ковры в отличном состоянии — стало понятно, откуда взялась громамонтовая шкура перед камином — и даже новенькие шторы. Написанная неизвестной рукой записка даже любезно указывала, что «бордовые — кабинет, голубые — спальня, сталь — гостиная». Голые окна кабинета изрядно нервировали Эдриана, избавившегося от докси радикально — вместе со шторами, так что «бордовые — кабинет» он встретил с восторгом.

Старый домовик, про которого хозяин успел забыть, с беззубой улыбкой шаркал за Эдрианом и Лаки, указывал на самые проблемные места, иногда даже помогал — насколько хватало сил. А ещё он оказался отличным дрессировщиком для кота — йольское чудовище слушалось его беспрекословно и даже мурчало, когда скрюченные возрастом пальцы эльфа зарывались в его шерсть.

В Министерство Эдриана вызывали трижды: два раза Байерс присылал сов из-за сложности заказов, а в третий раз записка с «просьбой» явиться была подписана Грюмом.

«Нужна твоя помощь, Нотт. Как прочтёшь — бегом в Аврорат».

Кратко и по существу.

Эдриан не стал испытывать терпение Грозного Глаза и уже через полчаса был в указанном месте. Бывать внутри Аврората ему ещё не доводилось, а уж в качестве приглашённого мастера и подавно, так что он с интересом осмотрелся… но ничего выдающегося не увидел — обычный министерский отдел, не отличающийся от его собственного даже планировкой. Впрочем, полностью удовлетворить любопытство ему не дали, проводив к причине, по которой ему отправили «приглашение».

Проблема была серьёзной и как раз в его компетенции — стационарный портал перестал работать. Нотт вспомнил вопросы Тёрнера, оценил состояние пространственных чар и, не увидев причин для вежливого недоумения, в резкой форме высказался об умственных способностях авроров, которые вместо того, чтобы обратиться к нему раньше, когда появились первые признаки сбоя в чарах, рисковали собой и жизнями задержанных, продолжая эксплуатацию неисправного оборудования.

Авроры отповедью прониклись и поспешили скрыться в кабинетах и не нервировать мастера, от которого зависела их безопасность. Выпустивший раздражение Эдриан хмуро приступил к ремонту, поражаясь, как никто до сих пор не пострадал, и к тому моменту, когда работа была завершена, наблюдающий за ним Грюм не поленился самолично выразить благодарность — в своей манере, конечно, но тем не менее.

Рождественские праздничные дни подходили к концу, но Эдриан был только рад: выходные хоть и были наполнены радостью, оказались перенасыщены работой и знатно утомили, и возвращение в обычную будничную атмосферу казалось самым верным развитием событий.

Бонус — кот. Даже 2 кота.

Почти Йольский

http://kotemot.com/uploads/images/00/07/37/2014/11/16/f4c65f.jpg

и милый (арт с конкурса Роршаха, по которому писался фик "Роскошь") — кроме размера, котик идеально показывает то, что увидел в ночном лесу Эдриан

https://fanfics.me/images/fanart/2020/05/17/431589708313.jpg

2.11.2020

1) Гри́ла — исландский мифологический персонаж, чудовищная великанша, живущая в горах Исландии. Страшилка для непослушных детей; родители пугают своих чад рассказами о том, что Грила приходит с гор на Рождество в поисках ослушников, которые не хотят есть или постоянно ноют.

Вернуться к тексту

2) Йольский кот — исландский мифологический персонаж, чудовищный чёрный кот величиной с быка, с горящими огнём глазами, живущий в горах в пещере с семьёй Грилы. Именно Йольский кот тех детей, которые за год отличились не в лучшем виде (сильно проказничали, были непослушными, хулиганили) может забрать с собой или съесть.

Вернуться к тексту