Чистокровный спектр (джен)

К среде в кабинете Эдриана успели побывать четверо судей, жаждущих обзавестись аварийными порт-ключами, и всё бы ничего, не желай каждый обсудить ситуацию с пересмотром. С одной стороны, это удивляло, мнение Нотта ни для кого из них не могло быть решающим, даже наоборот, ведь о его дружбе с осуждёнными преступниками знали все, а потому сомневаться в объективности суждений было совершенно уместно. С другой же стороны — вопросы радовали, доказывая, что не все судьи Визенгамота закостенели в предрассудках. И всё же Эдриан осторожничал.

После быстрого рассмотрения «преступлений» трёх юношей, едва успевших получить метки и так и не запачкавших руки кровью, а потому легко выпущенных на свободу, в четверг кресло с цепями усадили Амикуса Кэрроу. Эдриан был заранее предупреждён Рабастаном и первое заседание пропустил — Кэрроу обещал взять на себя чужую вину, а потому присутствие Нотта не было нужно. Дело обещало быть долгим; даже с признанием вины требовалось увязать между собой множество деталей и допросить немало свидетелей, а это значило, что в ближайшие дни в Визенгамоте можно вовсе не появляться. Даже на голосовании, хотя на него Эдриан как раз собирался прийти: чтобы продемонстрировать «объективность и непредвзятость».

Зато отменённая в воскресенье встреча с очередным заказчиком Берта наконец состоялась.

Поместье, куда Берт переместил Эдриана, не впечатляло. Просто старый дом на слабеньком источнике. Однако хозяин с одного взгляда внушал почтение — гордой посадкой головы и уверенным взглядом. И пусть голос его по-стариковски подрагивал, а при ходьбе ему приходилось опираться на трость, было совершенно очевидно, что цену этот человек себе знает и не постесняется назвать. Как позже пояснил Берт, мистер Осберт был внуком «того самого» Анктуоуса Осберта — друга Септимуса Малфоя, а потому отказать ему было нельзя.

— Так кто это? — уточнил Эдриан, когда хозяин оставил их одних и ворчание затихло.

Берт закатил глаза и кратко поведал о десятом министре магии, что был дружен с Малфоем и действовал в соответствии с его интересами, что весьма сказалось на благосостоянии белобрысого семейства. Иными словами, «друг Люциус» просил со стариком быть помягче.

— Ясно… Ну что ж, давай поможем мистеру Осберту решить вопрос с защитой. Что тут вообще?

— Всё плохо, — не стал преуменьшать Берт и ввёл Эдриана в курс предстоящей работы.

То ли рассорившийся с роднёй старик не замечал плачевного состояния собственного дома, то ли ему не было до этого дела, но от былой защиты остались жалкие ошмётки и выстраивать всё предстояло буквально с нуля.

— Ты как? — устало спросил Берт, когда три часа спустя над головой замерцал магический купол.

— В каком смысле? — не понял Нотт.

— Понятно всё с тобой, — усмехнулся тот, качая головой. — Силён ты, друг мой, ох как силён. А я вот вымотался. Сладкого хочется, — под нос пробурчал он и потряс головой, пытаясь взбодриться. — Так. Ну, вышло хорошо, можно вычёркивать Осберта… По-хорошему, надо бы в субботу заняться Уингером, но Кассиопея меня проклянёт, если будет очередная отсрочка. Надо ещё кое-что проверить у Блэков, и к выходным, думаю, можно попробовать пробиться.

— Ты уже сделал нейтрализаторы?

— Почти. — Берт сложил пергаменты и огляделся, проверяя, всё ли забрал. — Всё оказалось проще, чем я думал, теперь я вполне представляю, что и как нужно делать. Осталось найти три часа на то, чтобы очистить сознание и как следует сконцентрироваться. — Эдриан хмыкнул. — Но эта простота и смущает.

— Я могу помочь?

— С этим — нет. Я о другом хотел поговорить. О Блэках. Помимо требований по поместью, Кассиопея просила вспомнить в точности всё, что Белла говорила про защищающие Давину чары…

— Давай в мэноре поговорим, — перебил Эдриан, и тот кивнул, соглашаясь, что место не слишком подходит для такого рода разговоров.

К просьбе леди Блэк Берт подошёл ответственно и вспоминал встречи с Беллой, окунувшись в чашу Омута памяти. Хоть и прошло много лет, артефакт помог дословно всё воспроизвести, да только проку не было.

— …Не знала она, что с семьёй случилось, но точно что-то слышала о магических причинах отдаления, — подвёл итог Берт, одновременно с рассказом выпив две чашки чая и съев плитку молочного шоколада. — Теоретиком Белла никогда не была, проклятие от чар не отличила бы, так что в этом у меня нет сомнений. Когда просила Давину защитить от Нарциссы, она не о способах говорила, а просто ругалась да сыпала угрозами. Нет, я допускаю, что Белла могла знать больше, чем мне сказала, однако… — и Берт развёл руками.

Эдриан был согласен. Беллатриса не нуждалась в корпении над книгами, чтобы хорошо учиться, ей хватало чистой силы, чтобы все заклинания выходили так, как нужно, а как или почему магия работает — ей было наплевать. Даже услышь разговоры старших родственников, Белла не поняла бы принцип действия семейных проклятий, и это не упоминая о том, что говорить об этом было просто некому — кто был в курсе ситуации, на тех влияла магия, лишая нужных воспоминаний.

— Ты когда своё проклятие с Давины снимал, больше ничего не заметил?

— Нет! — замотал Берт головой. — Насколько я могу судить, Ди была совершенно чиста!

— Вот это «насколько я могу судить» меня и смущает, — вздохнул Эдриан и рассказал о намерении показать дочь Принцу.

Информации было мало, потому обсуждать было особенно нечего, и разговор сменил направление. Заказчики, нейтрализаторы для взлома Блэк-хауса, выбор подарка для предстоящего дня рождения Теодора…

— Басти не дала мне забыть о просьбе Шарлотты, — при очередной смене темы вдруг произнёс Берт, — так что пришлось считать схему с разделением на жилую и торговую зону. Ремонт уже завершён, Шарлотта готова переезжать, дело за нами. Эд, найдёшь час?

Он улыбнулся и, нарочито закатив глаза, кивнул:

— Найду, раз уж ты обещал помощь, вряд ли там что-то сложное.

— Нет, конечно, здание небольшое… — и, чтобы не быть голословным, Берт полез во внутренний карман, где хранил уменьшенные пергаменты со своими расчётами. — Уилкис, кстати, уже начала работать на Шарлотту. Аптека ещё не открылась, но запас товаров для продажи нужно же иметь, сам понимаешь.

— Ей повезло с подругами, — равнодушно принял к сведению новости Эдриан.

— Это точно. Но Кэр готова варить нам всё, что пожелаем. Это её слова.

— Значит, и нам повезло, — хмыкнул он и велел: — Оставь расчёты, я посмотрю и свяжусь с Шарлоттой сам.

Простившись с Бертом, Эдриан сообразил, что давно не получал вестей от Малфоя, и, не откладывая, потянулся за связующей пластиной. Что Люциус в порядке, он не сомневался, но хотелось в этом самолично убедиться. Да и не мешало уточнить, как обстоят дела с общими планами. О дамблдоровской батарейке если и можно было узнать, то на континенте, да только о подобном не спросишь первого встречного, так что вся надежда была на дипломатические способности Малфоя, умеющего как уговаривать, так и заставлять других людей поступать в соответствии с его нуждами. У Каркарова был доступ как минимум к дурмстранговкой библиотеке, раз уж за какие-то неизвестные заслуги его взяли в штат, а возможно, через него можно было заглянуть и в другие старинные книгохранилища чистокровных семейств. Вот только Люциус не торопился отчитываться. А потому после вежливого вступления Эдриан кратко пересказал новости, а затем потребовал ответов, перекладывая на друга часть забот: например, разобраться с девочками Джагсон, которым никто не удосужился сообщить о приговоре старшего брата.

Кольнули сигнальные чары, и Эдриан недовольно посмотрел на приоткрытую дверь кабинета. Время было поздним, дети давно отправились спать, камин тихо тлел, и его треск был единственным звуком, нарушающим тишину… Не понимая, что заставило чары сработать, Эдриан отправил Малфою сообщение, убрал пластину в карман и лишь после этого вышел из кабинета. В мэноре всё было спокойно, он чувствовал это, но…

Но что-то было не так. Поймав себя на этом ощущении, Эдриан достал палочку и, мысленно обзывая себя параноиком, бросил Гоменум Ревелио. И охнул, когда получил отклик — в доме кто-то был!

Осознание шло долго. В Нотт-мэноре не бывало чужих, а редкие «свои» перемещались исключительно через камин! Конечно, он помнил, что обеспечил аварийными порт-ключами весь детский сад, однако срабатывание одного из них посреди ночи однозначно не было рядовым событием.

Однако чары указывали в другом направлении.

Гость находился в северном крыле, где не так давно завершился ремонт!

Больше не мешкая, Эдриан двинулся за указующим лучом заклинания. Быстро проходя мимо закрытых помещений, наконец достиг нужного и, на мгновение замешкавшись, толкнул последнюю дверь… И не удержался от вскрика.

— Лаки! — на бегу рявкнул он в сторону. — Аптечку сюда!

Оставшиеся ярды до лежащего без движения полуголого мужчины он преодолел за секунду и, опустившись на колени, со страхом потянул того за плечо, переворачивая на спину.

— Рудольфус! — ахнул Эдриан.

— Хозяин…

Выхватив из рук Лаки аптечку, быстро открыл и достал первый флакон с заживляющим зельем. Измождённое худое тело было ледяным, так что помимо машинально брошенных согревающих чар Эдриан потребовал принести одеяло, сам же продолжил одно за другим вливать в так и не подающего признаков жизни Рудольфуса зелья и эликсиры.

— Хозяин, надо перенести друга хозяина, — тихонько протянул домовик.

— Ты прав, — не отвлекаясь, кивнул он и приказал: — Подготовь комнату здесь.

— В северном крыле? — удивился Лаки, но подтверждения ждать не стал и переместился.

Грудная клетка едва заметно поднималась и опускалась, но краски не спешили возвращаться на лицо гостя. Зачаровывая порт-ключи, Эдриан, разумеется, учитывал и ослабленность заключённых, и мощные щитовые чары, однако это не давало никаких гарантий. То, что Руди жив, уже было победой. Вот только насколько он был жив?..

Поставив седьмой опустошённый фиал рядом с другими, Эдриан взял в руку палочку и бросил диагностические чары. И выругался сквозь зубы — дела были плохи, причём не перемещение было тому виной.

Когда Лаки доложил о выполнении приказа и Рудольфуса перенесли в кровать, напряжение стало отпускать и на первый план проступили не красящие Нотта мысли. Недовольство. Злость. Разочарование. И страх. Не то чтобы он не был рад за Рудольфуса, покинувшего ужасный Азкабан, однако целью Эдриан был не Руди, а Рабастан. Ради лучшего друга он не спал ночами, придумывая, как переломить ситуацию и найти выдох из по-настоящему безвыходного тупика, рисковал не то что репутацией, но безопасностью, интриговал и нарушал закон, искал расположения неприятных людей… И в итоге на свободе оказался не Стэн, а тот, кто заберёт Давину.

— Останься и следи за его состоянием, — приказал Эдриан домовику и вышел в коридор.

От самого себя было противно.

Вернувшись в кабинет, Эдриан налил себе виски на два пальца, посмотрел на стакан долгим взглядом и долил ещё. Алкоголь обжёг горло, но протолкнул стоявший там ком.

Это было глупо. Да, конечно, хотелось, чтобы сейчас в северном крыле находился Рабастан — в безопасности, на свободе, под завязку напичканный зельями, благодаря которым пошатнувшееся в тюрьме здоровье пойдёт на лад, однако причин злиться не было. Да, если кто-то что-то заподозрит, если они чего-то не учли, если Руди с чем-то ошибся и оставил улики — план рухнет. Но ведь может быть и так, что наплевательское отношение к заключённым сыграет на руку и никто не обратит внимания на потенциально возможные мелкие неувязки. После всего, после долгих месяцев подготовки, после стольких вложенных усилий и гор малфоевских галеонов — отчаиваться сейчас было откровенно глупо.

Вздохнув, Эдриан достал сквозное зеркало и зажал руны, вызывая Рабастана.

— Привет. — Стэн ответил быстро, явно ожидая вызова.

— Привет, — хмыкнул он и невесело рассмеялся, увидев давно позабытое выражение на лице друга. — Руди жив, но без сознания. — Рабастан шумно выдохнул. — Хоть предупредил бы…

— Спонтанно получилось, — повинился Стэн, сия довольной улыбкой.

Оказалось, что несмотря на переданные зелья, состояние Рудольфуса по-прежнему оставляло желать лучшего. Он не жаловался, разумеется, но всем всё было понятно… как и то, ради кого расстарался с организацией побега Нотт: что первым Азкабан покинет Лестрейндж, никто не сомневался. Если раньше по коридорам скользили безмолвные дементоры, а маги появлялись не каждую неделю, то теперь из-за пересмотра охранники зачастили на верхний уровень.

Рудольфусу не надо было изображать немощь, сил у него на самом деле было мало; впрочем, следуя плану, все Пожиратели преувеличивали тяжесть своих состояний. Если раньше появление охраны встречали проклятиями или грязной бранью, ныне на верхнем уровне было почти тихо, раздавались лишь стоны.

Блэк, Джагсон, Ли, теперь вот Кэрроу — мимо камеры Рудольфуса ежедневно сновала охрана. Равнодушный дежурный не обращал внимания на нарочито неподвижного узника, однако не мог не видеть, а потому, когда тело обнаружат, в тщательной проверке никто не будет заинтересован. Заключённый был нездоров, с приходом осени и, как следствие, промозглого холода, его состояние постепенно ухудшалось, пока не привело к закономерному итогу. Ничего подозрительного…

— И мы решили, что нет смысла тянуть, — закончил рассказ Рабастан. — Как он?

— Плохо, Стэн, но, насколько я могу судить, перемещение повлияло незначительно.

— Отлично!

Эдриан хотело было возразить, но передумал. Рабастан был прав, на данный момент состояние их плана вполне можно было охарактеризовать этим словом. В конце концов, им удалось осуществить побег из ранее считавшейся неприступной тюрьмы!

— Наверное, я пока не буду выходить на связь, — прислушавшись к чему-то, ещё тише, чем обычно, сказал Рабастан. — Мало ли, вдруг у кого какие подозрения возникнут. Спрячу зеркало…

— Буду иметь в виду, — согласно кивнул Эдриан и не удержался: — Хотелось бы поскорее тебя вытащить.

Рабастан открыто улыбнулся, но комментировать это не стал и, снова поблагодарив за всё, простился.

Немного посидев, усмиряя волнение — а ну-ка Амелия что-то заподозрит и решит заново перепроверить всё и всех, не поверив в естественную смерть, и обнаружит подлог? — Эдриан поднялся, но сразу сел обратно. Ночь или нет, а если он немедленно не сообщит друзьям новости, ему этого не простят. Малфой точно не простит, да и остальные будут обижены.

Часы в гостиной негромко бомкнули три раза, когда с делами наконец было покончено и можно было отправляться спать…

* * *

Если Эдриан и ждал с утра ответов на сообщение об успешном побеге Лестрейнджа, он просчитался. Это он был вынужден вставать по будильным чарам из-за работы, все остальные же в такое время предпочитали находиться в уютных кроватях.

Проведав Рудольфуса, чьё состояние за ночь не претерпело никаких изменений, Эдриан оставил распоряжения домовику и прошёл в столовую. Вчера за суетой он как-то не подумал про Давину, сегодня же как никогда отчётливо осознал, что дочери у него скоро не будет. Хотелось обнять своевольную девочку и держать крепко-крепко; хотелось показать ей без оглядки на воспитательные моменты, как сильно он её любит, как не хочет отпускать, но… Но вместо этого нужно было её отталкивать, постепенно приучая к мысли о новых людях и последующем переезде. Дни, может, недели, вряд ли больше, и Давина познакомится с отцом.

— Пап, я забыл тебе сказать. Миссис Малфой просила с ней связаться.

Вынырнув из грустных размышлений, он растерянно посмотрел на Эди.

— Она не сказала, зачем?

— Неа.

— Ладно, спасибо.

Гадать о причинах, по которым Нарцисса хотела с ним встретиться, долго не пришлось — наверняка речь шла об организации дня рождения Теодора. Именно Цисси устраивала все праздники, тем более что в детском саду уже устоялась традиция отмечать всё в Малфой-мэноре.

— Ты какой-то не такой, — вдруг заметила Давина, смотря отцу прямо в глаза. — Что-то случилось?

— Ничего плохого, — мягко улыбнулся он и поспешно сменил тему: — Как ваши успехи в учёбе? Давненько вы не рассказывали, чему успели научиться…

25.12.24