Чистокровный спектр (джен)

Первого декабря на Лондон обрушился мощный снегопад. Давно встретивший зиму Эдриан лишь посмеивался, слушая по дороге к лифту восклицания успевших замёрзнуть сотрудников Министерства.

Многочисленные бумажные самолётики, присланные со всех отделов, обещали насыщенное утро, но несмотря на объём работы, сегодня Эдриан намеревался посетить зал суда номер десять.

Дело Долохова до сих пор было на рассмотрении, и хотя никто из судей не сомневался, что тот виновен во всех вменяемых преступлениях, пока каждое не будет досконально разобрано и доказано, про голосование Боунс и слышать не хотела.

— …Гнилое яблоко падает прямо под яблоню, — с отвращением процедил лорд Лонгботтом и сплюнул. — «Отработки»! Тьфу! В Азкабан его надо!

— Ну вы уж скажете тоже…

Собравшиеся перед дверями судьи мешали пройти, так что Эдриан вынужденно притормозил, успев услышать обрывок разговора.

— Добрый день…

— Какой он добрый… Или вы не слышали? — резко обернулся к нему Лонгботтом.

— О чём? — непроизвольно напрягся тот.

— Сынок Ли за завтраком «Пророк» прочитал, после чего повернулся к столу Гриффиндора и принялся взрывными лупить.

— Мерлин… — потрясённо выдохнул Эдриан, не в силах представь страшную картину.

— С десяток детей доставлены в Мунго в тяжёлом состоянии, — вступила в разговор бледная Кассиопея, — остальные два десятка в Больничном крыле Хогвартса. Никто не погиб, но это не потому, что мальчишка не старался.

Эдриан понял, что Кассиопея видела всё своими глазами, и сочувственно посмотрел на неё.

— Мы хотели сразу вызвать Аврорат, но Дамблдор…

Со всех сторон послышались гневные восклицания в адрес директора, затем вопросы о предпринятых мерах, о состоянии детей — на появление леди Боунс никто не обратил внимания.

— Коллеги! — Сонорусом увеличив громкость голоса, окликнула та, и многие вздрогнули от неожиданности, сразу же двинувшись к своим местам. Другие ещё с минуту оставались стоять, хотя разговоры стихли. Отменив заклинание, Амелия уже нормально обратилась к Визенгамоту: — Я понимаю, что ситуация шокирует, однако мы собрались за тем, чтобы…

— Ситуация действительно шокирует, — перебил Шафик. Ещё не дойдя до своего места, он остановился между рядами. — Леди Боунс, при всём уважении, это не ваши дети подверглись опасности этим утром, поэтому вы можете не согласиться, но я настаиваю на том, чтобы Визенгамот обсудил произошедшее. Мой сын находится в Больничном крыле. К счастью, его жизни ничего не угрожает, однако он был ранен, и серьёзно. Мальчик потерял много крови, а уж про то, как он испугался, я даже не хочу говорить.

В такт словам Виктора кивали судьи из всех партий.

— Я согласна с лордом Шафиком, — успевшая сесть Кассиопея встала. — Я была в Хогвартсе этим утром. И если бы мы с мистером Хиггсом и профессором Флитвиком не вмешались, число жертв было бы намного больше, а травмы детей ещё страшнее. Лорд Яксли сейчас в Мунго с дочерью. Лорд Скамандер в Хогвартсе с племянником. Десятки детей едва не погибли потому, что оказались рядом с теми, против кого был направлен гнев мистера Ли-младшего. Этот мальчик жаждал отомстить за родителей, да только мстить он решил не тем, кто голосовал за обвинительный приговор и даже не абстрактному Визенгамоту, а детям. Двух месяцев не прошло с тех пор, как уважаемая леди Боунс представила нам преступления супругов Ли, думаю, не ошибусь, если скажу, что творимые ими зверства никто не успел забыть… Мы две недели разбираем преступления Долохова, и никто не отрицает, что он убийца и должен понести наказание за свои преступления. Но, дамы и господа, деяния Долохова не идут в сравнение с преступлениями Ли. Долохов никогда не наслаждался страданиями своих жертв, не издевался над врагами из удовольствия посмотреть на пытки. Он исполнитель, а не маньяк. А теперь подумайте о Барнаби Ли, одиннадцатилетнем мальчике, от рук которого сегодня пострадало не менее тридцати детей. Вы хотите узнать, сколько он успеет убить до того, как мы вмешаемся?

На минуту в зале повисла гробовая тишина.

— Леди Блэк, я согласна с вами, произошедшее нельзя оставлять без внимания, однако… — Боунс запнулась и обвела беспомощным взглядом судей. — Вы всерьёз предлагаете отправить одиннадцатилетнего ребёнка в Азкабан?

Кассиопея опустила взгляд.

— Послушайте. — Эдриан перевёл взгляд на впервые взявшего слово Боула. — Ситуация ужасна, с этим же никто не станет спорить? Сегодня мальчик сорвался, прочитав о приговоре родителей. Такая чрезмерная реакция, разумеется, совершенно недопустима, но понять его можно. Однако кто поручится, что обдумав случившееся, мистер Ли не сочтёт месть — лучшим способом справиться с обидой и разочарованием? Лично я не верю, что ему стыдно или он жалеет о совершённом. Лорд Лонгботтом прав — яблоко от яблони падает недалеко, мальчик рос в доме тех самых людей, чьи преступления мы недавно осудили, и ждать от него иного отношения к ситуации и людям вообще… С чего бы ему уважать чужие жизни? Кто его этому бы научил? Что мистера Ли необходимо убрать из Хогвартса, полагаю, все согласны? Нет, я не говорю про Азкабан — его поступок ужасен, но это не отменяет его возраст… В азиатских странах в похожих случаях детям стирали личность. Мы не можем исправить ситуацию, родители мистера Ли умрут за свои преступления, но сам мистер Ли ещё имеет шанс выйти из всего этого без последствий. Совет попечителей не согласится оставить потенциально опасного ребёнка в школе. Опять же, никто не забудет о том, как он сегодня поступил и что сделал. Независимо от второго шанса, призывов к прощению и всего подобного, за мистером Ли навсегда закрепится эта история, мистеру Ли уже не помочь.

— Поддерживаю, — поднялся Лонгботтом, неприязненно посмотрев на Боула и сидящих вокруг консерваторов. — Лорд Принц? Это в вашей компетенции. Что скажете?

— Это возможно, — нехотя поднялся Огастус. — Непросто, но я справлюсь. Уж не знаю, как там в Азии принято, — ехидно усмехнулся он, — а у нас такое неоднократно применяли. Леди Марчбэнкс, леди Гуссокл, вы должны помнить.

Обе дамы согласно закивали, и слова взяла Боунс.

— Уважаемые судьи, вы хотите голосовать? Заочно осудить ребёнка, даже не разобравшись в деле?

— В чём вы хотите разбираться? — голос леди Блэк звучал устало. — Вам что-то не ясно? Мистер Ли находился в Большом зале и завтракал, затем прочитал о приговоре своих родителей, вскочил с места и без какого-либо предупреждения атаковал учеников, сидящих за столом Гриффиндора. Три сотни напуганных свидетелей вам это подтвердят. Я вам это подтверждаю — с полным пониманием, в чём обвиняю этого ребёнка и к каким последствиям это обвинение приведёт.

Судьи мрачно молчали.

Решать судьбу ребёнка было намного тяжелее, чем вынести приговор взрослому. С детьми вообще всегда было намного сложнее. То, как Ли-младший себя повёл, было непростительно, но понять его было возможно. Мальчик лишился родителей, неизвестно, как он жил эти два года, но вряд ли думал, что мама с папой преступники и заслужили то, что получили. Сегодня же он узнал о том, что никогда больше их не увидит, что родители умрут — или даже уже умерли — по решению Визенгамота. Причём узнал не от живого человека, кто мог его подготовить к ужасным новостям, утешить, в конце концов, а из газеты, во время завтрака, когда на него наверняка сразу же уставились сотни глаз…

Срыв был закономерен и понятен, однако… Десятки невинных детей пострадали, чудом никто не погиб, и неизвестно, можно ли устранить все нанесённые повреждения без последствий, не останутся ли дети шрамированными калеками.

Многие конфликты можно было разрешить так, чтобы никто не остался обиженным, но явно не этот. Эдриан вспомнил, что уже слышал про мальчика по имени Барнаби от Ника — злого мальчика, что вечно инициировал конфликты и лез в драки — и понял, что в этом случае исправлять уже нечего.

Никакое наказание не поможет Ли изменить отношение к ситуации, напротив, лишь сильнее озлобит его. А не наказывать — так нельзя.

Как бы жестоко ни звучало «стирание» личности, это действительно был наилучший выход, при котором больше никто не пострадает, а сам Ли даже имеет шанс начать жизнь с чистого листа и вырасти счастливым человеком без клейма «сын Пожирателей».

…Решение было принято единогласно.

— Лорд Принц, — обратилась Амелия после голосования, — я распоряжусь, чтобы мистера Ли доставили в Министерство.

— Мне потребуется время, — перебил Огастус. — Но пусть это время он проведёт в камере, по крайней мере, никто больше не попадёт в Мунго.

Боунс кивнула и обернулась к дежурному аврору.

— Так, может, мы по делу Долохова проголосуем наконец? Коллеги верно заметили, что он убийца и не может быть выпущен на свободу. Однако поцелуя, как по мне, не заслуживает. Долохов просто исполнитель…

— Лорд Винтригам, по делу Долохова ещё не рассмотрено четыре эпизода!..

— И что, там что-то новое будет? — парировал тот, заставив Амелию разозлиться:

— Если вам скучно, сложите полномочия и освободите себе свободное время на крикет! Это относится ко всем скучающим, — припечатала она, и других желающих торопить вердикт не нашлось.

* * *

Новости о разыгравшейся в Хогвартсе драме разлетелись быстро: несколько сотен напуганных свидетелей — это похуже степного пожара. Уже к вечеру вся страна знала о произошедшем, и общественный гнев искал выход.

С одной стороны, всё казалось прозрачно-просто. Напал Ли, значит, виновен именно он.

И будь мистер Ли совершеннолетним магом, всё действительно было бы просто. Но он был ребёнком, а потому ненавидеть его было сложно.

Вторым в списке виновных оказался Дамблдор. Как директор, он должен был обеспечивать ученикам безопасность, а раз ученики пострадали — общество было едино в оценке «виновен!».

Но маги хоть и гневались, всё же понимали, что в обычных обстоятельствах ничего подобного бы не произошло, и вообще, никто не застрахован от получения ужасных новостей и, как следствие, срыва.

На третью строку попала Рита Скитер — именно её статья послужила катализатором трагедии…

Но Эдриан предвидел такое развитие событий и успел предупредить Риту сразу после заседания, поэтому не удивился, увидев с утра её статью в «Пророке».

Пострадавших действительно было очень много. Ли лупил взрывным, не целясь. Мальчишке было всё равно, кто может пострадать, вряд ли он вообще думал о том, что делает, аффектация была налицо. Большая часть заклинаний пришлась по столу Гриффиндора, но несколько пролетели мимо и достали до Хаффлпаффа и Равенкло. К счастью, ни одно не попало в детей, прямое попадание Бомбарды было бы однозначно смертельно, но и взорванная мебель и даже посуда нанесли серьёзный урон — осколки разлетались по всему Большому залу, раня в том числе и слизеринцев.

Названные Кассиопеей цифры не отражали всю картину. Пострадавших было под сотню, у большинства, к счастью, раны оказались неопасными, однако напуганы были абсолютно все.

Кто-то должен был за это ответить.

И Рита указывала на Дамблдора.

Очередное заседание судьи встретили напряжённым молчанием. У многих были в Хогвартсе дети, внуки или племянники, так что ситуация коснулась напрямую почти всех.

Чары вокруг двери засветились, сигнализируя о начале заседания, и Амелия откашлялась.

— После вчерашней трагедии я вызвала мистера Дамблдора для разъяснения ситуации, однако, — она широким жестом обвела сектор либералов, — он не явился.

Эдриан нахмурился, не понимая.

С момента, как Дерек украл фиал из кармана Дамблдора, тот ни разу не показался в Министерстве. До этого момента можно было ссылаться на совпадения или какие-то обстоятельства, но сейчас… На директора ополчились все, требуя ответа на простой вопрос: как в школе, где должно быть абсолютно безопасно, могло произойти такое, — и он не мог не понимать, как его отсутствие будет интерпретировано. Что бы ни препятствовало, он должен был сегодня прийти в Визенгамот и защититься от обвинений в халатности!

Но старик не сделал этого даже сейчас, когда на кону стояло так многое, не просто репутация, но и право занимать пост директора…

Впрочем, два часа спустя Эдриан уже не так был уверен, что директорская ошибка фатальна. Да, почти все судьи ратовали за разбирательство, обсуждалась возможность провести инспекцию в школе, проверить работу преподавательского состава и надёжность защитных чар, однако после пары гневных высказываний о снятии с директорской должности речь не заходила.

Все хотели одного — защитить детей, — но продолжали спорить и препираться, так ни к чему и не приходя. Присутствующие члены Совета попечителей обещали не оставить трагедию без внимания, то есть не позволить Дамблдору спустить всё на тормозах под сокрушённое бормотание о юности нарушителя спокойствия, но чёткого плана ни у кого не было.

Эдриан лишь эгоистично порадовался, что его дети слишком малы, и со вздохом согласился с остальными судьями ждать.

* * *

Алина Яксли оказалась единственной из детей союзников, кто серьёзно пострадал, остальные отделались царапинами или испугом.

Занятия в школе отменили, конечно, причём немало учеников родители забрали домой. Вследствие чего исчезновение Барнаби Ли прошло незамеченным. Принца на заседании не было, и это лучше слов демонстрировало, что наказание мальчика не было голословной угрозой.

Что бы ни происходило в мире, это не снимало обязательств и не сокращало список дел, так что после Визенгамота Эдриан вернулся в портальное управление и занялся работой, вечер же посвятил обсуждению ситуации Ника. Точнее, они с МакНейром спорили о сумме, которую юный Скабиор может требовать от матери-кукушки в качестве компенсации. К общей цифре не пришли, зато сам план обговорили в деталях и даже набросали черновик письма, которое Ник должен был отправить матери.

— Думаешь, согласится? — в последний раз перечитав результат совместного творчества, риторически спросил Уолден.

— Согласится, — вполне уверенно кивнул Эдриан. — Если бы изначально не была согласна откупиться, этой переписки бы вовсе не было. Встреча в Гринготтсе на рождественских каникулах — самое напрашивающее решение. А насчёт суммы — я настаиваю, чтобы её назвала Катриона.

— Чтобы не прогадать. И поторговаться.

— И это тоже, — не стал отрицать он, — но ещё потому, что это чётче расставит все точки над нужными буквами.

— Эд… Лучше бы тебе Ника сопровождать на этой встрече.

— Вообще-то, это ты его опекун, — хмыкнул Эдриан, впрочем, понимая, почему МакНейр это предлагает, и признавая, что так действительно было бы лучше. — Да и вести себя ты умеешь, как бы ни притворялся неотёсанным лесником.

— Кстати, о леснике! — всплеснул руками тот. — Ник написал, что они с Чипом подружились с Хагридом!

— Подружились? — не понял Эдриан. — Он же твой ровесник, какая дружба с одиннадцатилетками?

— Так по интеллекту он, скорее, им ровесник, чем мне, — хохотнул МакНейр. — Но всякую дрянь любит искренне, да и добрый он, хоть и тупой.

— Подкинуть бы ему моей дряни, — рассмеялся Эдриан, вспомнив монстров, и сменил тему: — Фенрир написал на днях, что какие-то яйца нашёл.

— Да, я в курсе, как раз хотел завтра с ним встретиться и посмотреть…

— Уолл, только давай ты не потащишь эти яйца в инкубатор к птичкам.

МакНейр замер, словно пойманный на месте преступления, и Эдриан закатил глаза.

— Ну вот я так и знал!

— Да ладно тебе, я ж не Хагрид…

12.3.25