Чистокровный спектр (джен)

Новая пауза была длиннее, но позволила взять себя в руки и усмирить резко заколотившееся сердце. Боунс смотрела в сторону, и это слегка успокоило: подозревай она нечистую игру — сверлила бы взглядом.

— Вы, наверное, в курсе, что в Азкабане новый комендант. Спиннета туда откровенно сослали за проблемы в его отделе, но он ответственный человек, поэтому к назначению отнёсся серьёзно и… Но он опоздал.

— В каком смысле опоздал? — чуть растерялся Эдриан. Он ждал сообщения о смерти лучшего друга и оказался не готов к абстрактным разговорам о тюрьме и новом коменданте.

Однако Амелия на самом деле пришла поговорить о тюрьме. Точнее, о магическом источнике под островом.

Ответственный Спиннет не ограничился приёмкой ключей, а сразу же занялся инспекцией вверенного ему объекта и самым натуральным образом схватился за голову.

— По правде, заниматься Азкабаном всерьёз никогда не было желающих, — успокоившаяся, перейдя к рабочему разговору, Амелия говорила почти сухо, но эмоции всё-таки считывались и по лицу, и по голосу. — Сами понимаете, соседство с дементорами всех отпугивает, а тут обстоятельства сложились максимально неудачно: стоящие специалисты за свои услуги хотят столько, что Министерству проще закрыть вопрос без решения, чем каждому годовой бюджет выплачивать, а остальные даже за «скромное» вознаграждение размером в мою годовую зарплату в Азкабан соваться боятся. Так что тюрьма… Дичала. — Боунс закатила глаза и поморщилась. — Вы видели схемы и были на острове, потому не буду вдаваться в детали, скажу лишь суть — источник больше не стабилен, а значит, вся наверченная Экриздисом защита в любой момент может рассыпаться, как карточный домик. Точнее — она уже сыплется, но сказалось это пока лишь на заключённых.

Эдриан не спешил с вопросами, пока не понимая, что вообще спрашивать.

Магические источники не становятся нестабильными просто так. Слабеют и выдыхаются — да, но…

И тут его осенило. Аландские острова. Сёдра-Кваркен. Обезумевшие келпи. Угроза падения Статута и требование Отдела тайн создать портальный круг. Чрезвычайное происшествие в Швеции, о котором мир даже не узнал, не обошлось без последствий, несмотря на все старания темпоральных магов, пространственников со всего мира и всех остальных задействованных в предотвращении катастрофы волшебников.

Эдриан открыл было рот… и закрыл, ничего не сказав. У Амелии был высокий допуск, но вряд ли она знала об этой ситуации вообще — Отдел тайн придерживался политики необходимого знания, а леди Боунс не была бы ничем полезна в моменте, так что посвящать её вряд ли бы стали.

Впрочем, обдумать информацию Эдриан толком не успел — рассказ продолжился.

— Прошлый комендант не предоставлял развёрнутых отчётов, Спиннет тоже сосредоточился на замке, а не его обитателях, однако… Состояние заключённых откровенно ужасно. То, что мы видели в суде — следствие вот этих нарушений в работе источника. Азкабан — это тюрьма, а не пыточная камера. Конечно, о комфорте речь никогда не шла, но и осознанно доводить заключённых до полусмерти никто не собирался. Преступники и после пятидесяти лет в Азкабане выходили на свободу живыми и… — она запнулась и развела руками. — Может, не полными сил, но и не одной ногой за гранью. А между тем измождение и едва теплящаяся жизнь — вот, что мы видели. Это совершенно ненормально. Заклинания, что должны были контролировать в том числе температурные чары камер, просто исчезли. И не только они… К сожалению, оперативно среагировать невозможно даже сейчас, когда мы уже знаем о проблеме. Это всё-таки тюрьма, а не пансионат, нам некуда перемещать заключённых, остров Азкабан ведь не случайно был выбран в качестве лучшего места для содержания преступников. И для многих заключённых это промедление будет фатально… Эдриан…

Тон изменился, взгляд снова был отведён в сторону, но затягивать паузу Боунс больше не посмела и наконец сообщила то, что он так долго ждал.

— Мне очень жаль снова приносить дурные вести, но… Рабастан Лестрейндж скончался.

Он молчал.

Как ни готовился к этому разговору, как ни ждал его, а уверенности в достоверном изображении приличествующей ситуации реакции так и не было. Эдриан просто не знал, как должен реагировать и что уместно показывать.

Когда узнал про арест Лестрейнджей, было мучительно больно. Осознание, что никогда не увидит лучшего друга… Да, сейчас он мог признать, что эмоции, по большей части, были поначалу эгоистичными — просто потому, что Азкабан был абстракцией. Конечно же он жалел друга, однако не мог забыть, что попался тот по своей вине: никто не заставлял его покорно следовать за братом или невесткой, Рабастан мог сказать «нет». А много позже, когда Милена слила воспоминания… О, тогда Эдриан испытал настоящий ужас. И всё же Рабастан был жив.

Он молчал, как и после сообщения о смерти Рудольфуса, надеясь, что воспоминания о тех эмоциях отразятся на лице и станут достаточной реакцией на новость, потому что слова так и не придумались.

Амелия не стала ждать формальной просьбы и поднялась, оставляя его одного.

— Мне жаль, — тихо повторила она на прощание.

Пару секунд Эдриан оставался неподвижен, а зачем с облегчением выдохнул и потянулся за связующей пластиной. Ситуация со Стэном разрешилась максимально удачным образом, и это было прекрасно, однако предоставленные сведения были слишком важны, чтобы отвлекаться.

Защиту Азкабана Эдриан лично видел во всей красе. Сначала на бумаге, когда ему в нарушение всех инструкций предоставили журнал, где были приведены схемы защитных чар, карты сигналок и многие другие применённые в стенах тюрьмы заклинания. Ну а затем Эдриан имел «удовольствие» побывать на острове лично. И увиденное его сильно впечатлило… Но важнее было то, что благодаря совместному с Бертом бизнесу Эдриан стал отлично разбираться в защитных чарах и сейчас мог с уверенностью сказать: нестабильность магического источника под Азкабаном — приговор для находящихся на острове.

В отличие от большинства заклинаний, которые можно отменить или развеять при необходимости, слившиеся воедино чары Азкабана такой возможности не предусматривали. Даже в теории было нереально распознать, какими заклинаниями изначально были толстые канаты, сплетённые из магических нитей, а без этого понимания соваться распутывать — откровенно самоубийственная затея. Собственно, потому и навешивали всё новые и новые слои чар — ничего не могли сделать со старыми, ещё действенными, но уже неуправляемыми.

Эдриан задумался и довольно быстро признал поражение: не мог придумать способ нейтрализации выходящей из-под контроля магии Азкабана. Мелькнула мысль поговорить об этом с невыразимцами, но он её отбросил как неудачную и сосредоточился на послании друзьям. Благополучие тюрьмы и её обитателей — не его проблема. А вот воспользоваться ситуацией к собственной выгоде и ускорить побег было можно и даже нужно: при нестабильном источнике частые смерти никого не удивят, расследовать с пристрастием каждый случай никто не станет, а вытаскивать друзей нужно поскорее — помимо прикрытия, неуправляемая магия являлась серьёзным источником опасности.

* * *

Отправив сообщение с просьбой как можно скорее встретиться для обсуждения важных новостей, Эдриан всё же смог заняться работой, а о том, что с ним пытались связаться, вспомнил лишь два часа спустя, уже дома, устроившись за столом и приступив к еде, да и то потому, что домовик принёс серебряный поднос с корреспонденцией.

Положив пластину на чистый пергамент, в ожидании, когда появится текст, Эдриан машинально просматривал письма и непроизвольно задавался вопросом, что такого важного хотел сообщить ему Фенрир. По идее, в то время оборотни должны были находиться в окружающем Нотт-мэнор лесу и охотиться…

Послание состояло из одного криво накарябанного слова:

«Помоги».

Ругнувшись, Эдриан выронил ложку и аппарировал раньше, чем та коснулась тарелки.

Вожак оборотней не стал бы просить о помощи, не случились что-то ужасное, и то, что помощь запоздала на пару часов…

Зимний лес встретил снегом по колено — он переместился в сугроб, морозом — лицо позабывшего про согревающие чары Эдриана мгновенно обожгло холодом, и опасностью. Ещё даже не поняв, что вообще творится вокруг, он машинально переместился на десяток ярдов в сторону…

— Осторожнее!

— Сзади!

Крики слились воедино, но он даже не повернулся. Рык, визг, сопение крупного животного — звуки, что невозможно было ни с чем спутать, на миг вернули Эдриана в худший момент детства.

— Авада Кедавра! — не повышая голоса, почти спокойно произнёс он и продолжил смотреть на здоровенного кабана, мгновение назад как на стену наткнувшегося на первое непростительное и рухнувшего замертво в считанных ярдах от него. И лишь после этого удосужился посмотреть на оборотней, точнее — заскользил взглядом по изрытой копытами поляне, ища тех, кто пытался предупредить.

— Долго же ты добирался. — Ворчливый голос звучал сверху, и Эдриан с изумлением смотрел на спускающихся с деревьев оборотней. — Я уж думал, свинья всех нас положит.

Эдриан хмыкнул. Ворчание звучало неуместно, но было простительно — ещё бы волки не злились на ситуацию. Кабан, конечно, был огромным — не чета обычным «свиньям», но так и Фенрир с парнями были не магглами, а мало того, что магами, так ещё и оборотнями!

— Целы?

— Почти, — дёрнул щекой Фенрир, — главное — живы.

Один из мужчин держался за бок, двое других поддерживали его, помогая стоять.

— Насколько серьёзно? — всё-таки уточнил Эдриан, чувствуя вину за ранение работавшего на его территории оборотня.

— Нормально, — вместо раненого ответил вожак и сообщил: — Мы не могли свалить, пока эта тварь бесновалась… — Фенрир подобрал волшебную палочку с земли и стыдливо отвёл взгляд. Другой мужчина рассматривал обломки своей палочки. Стало понятно, почему оборотни сами не могли справиться с «едой» и были вынуждены ждать помощи от Нотта. — Но теперь, уж не обессудь, пора лекарю парня показать.

— Если что нужно…

— Я напишу, — перебил Фенрир и оскалился, пытаясь изобразить улыбку, тем самым давая понять, что не держит обиду ни за опасные обстоятельства работы, ни за задержку Нотта.

Оставшись один на поляне, Эдриан ещё раз осмотрелся, покачал головой при виде пятен крови на снегу и, прежде чем вернуться к ужину, вызвал Лаки — сорок стоунов отличного мяса бросать в лесу было неправильно.

— Что такого срочного произошло, что ты требуешь бросить всё и нестись к тебе? — вместо приветствия протянул недовольный Малфой, вальяжно развалившийся в кресле.

— Я собирался ужинать, — проигнорировал наглый тон Эдриан и прошёл мимо друга. — Присоединяйся. Как раз Берт придёт…

— Берт уже тут, — весело сообщил тот, в ту же секунду выходя из камина. — Привет!

— Здравствуй. Составишь компанию за столом?

— С удовольствием, с самого завтрака ни крошки во рту не было!

Люциус скривился, но против большинства выступать не стал и, всем видом выражая недовольство, молча проследовал за друзьями.

И хотя Эдриан был голоден и предпочёл бы отложить разговор на полчаса и поговорить уже после ужина, затягивать счёл не лучшим решением и кратко сообщил:

— Магический источник в Азкабане нестабилен. Массовые смерти не вызовут вопросы, напротив, именно такого развития событий все и ждут. А потому…

— Надо вытаскивать наших прямо сейчас! — воскликнул Берт, и Люциус закончил мысль:

— Пока смерти не стали неподдельными.

* * *

Обет, что Эдриан принёс невыразимцам, помешал рассказать друзьям о вероятных причинах, что привели к дестабилизации магического источника под Азкабаном, зато он мог назвать почти точную дату, когда произошло ЧП, и потому рассчитывал выяснить подробности — какие перемены происходили и насколько серьёзным было их влияние, как быстро ситуация ухудшалась, как это сказывалось на заключённых, — и экстраполировать данные на ближайшее будущее, чтобы понять, сколько времени у них осталось и когда станет слишком поздно.

— Думаю, разумнее продолжить обсуждение с братьями Лестре… — оборвав себя на полуслове, Эдриан поморщился и исправился: — Продолжим разговор вместе с Корвусом и Альтаиром.

Берт одобрительно улыбнулся, Люциус, напротив, скривился, но возражений не последовало, и вскоре они уже впятером обсуждали ситуацию. И что-то не сходилось.

— Середина февраля? — переспросил Стэн и посмотрел на Рудольфуса. — Да вроде никаких перемен не было.

— Ну ты же понимаешь, что подобного рода изменения не происходят мгновенно и резко! — не удержался Эдриан и с настойчивостью подался вперёд: — Подумай!

— Да чего думать? Там общий фон так давит, что Мордреда с два что-то разберёшь. Не почувствовал я ничего, — упрямо повторил тот и вновь посмотрел на так и не ответившего на вопрос брата. — Руди? Есть что сказать?

— Не уверен, — медленно протянул тот. — Насчёт календаря однозначно не помогу, для меня все дни мало чем отличались друг от друга, сезон бы не перепутать — и то хорошо, а вот насчёт странных ощущений…

— Ты что-то почувствовал, — констатирующе кивнул Малфой.

— Что-то, — развёл руками старший из братьев, — но что? Пытаюсь вспомнить — и не получается отделить воспоминание, всё сливается в сплошной серый фон. Стэн прав, ментальное давление очень сильное. И не стоит забывать, что все перемены к худшему кажутся естественными, когда ты в камере Азкабана. Там учишься абстрагироваться от ощущений, а не концентрироваться на них. Для разума безопаснее. Кажется, зимой стало хуже, но… Честное слово, Эд, повышение температуры, когда ты уже варишься в адском котле, проходит незаметно.

Эдриан был разочарован, однако попытался это скрыть, понимая бессмысленность эмоции, и перевёл разговор на оставшихся в тюрьме соратников.

В итоге после недолгого диалога решение было принято единогласно: связаться с Долоховым и, обрисовав ему ситуацию, предоставить тому управлять судьбами Пожирателей смерти и устанавливать очередность и удачные моменты для побега.

Сквозное зеркало, по которому связывался с Рабастаном, Эдриан почти сразу ему отдал, но, насколько знал, им никто не спешил воспользоваться. То ли оба Лестрейнджа подсознательно не хотели вновь видеть стены ненавистной тюрьмы, то ли на радостях от свободы ненадолго забыли про друзей, то ли тщательно обсуждённый план не требовал контроля, потому что с подобными трудными решениями лучше Долохова никто из них бы не справился. Как бы то ни было, поддерживать связь с соратниками поручили Рабастану, и Эдриан вычеркнул это из списка того, что нужно делать.

— Вообще-то, — притворно ласково заговорил Люциус, когда они втроём вернулись в гостиную, — мы абсолютно не готовы к этим массовым смертям. Слабо верится, что никто ничего не заподозрит, начнись в Азкабане повальный мор Пожирателей смерти. Да-да, Эд, я слышал тебя, — взмахом руки не дав себя перебить, поморщился он, — да только вопрос в другом: обстоятельства могут и не быть особо подозрительными, зато в ДМП параноиков хватает. Думаешь, Грюм не выскажет Боунс своих мыслей? Думаешь, она не задумается после этого? Но Мордред с ним, допустим, всё получится. Мы — не готовы встречать беглецов. Сколько времени заняло с Лестрейнджами? И то были проколы, пусть и не критичные. А сейчас не то что легенды, но даже просто безопасного и оснащённого чарами места с кроватями и запаса нужных зелий у нас нет. И я считаю своим долгом сообщить, что в Малфой-мэнор я никого пускать не намерен. Плевать, сколько было затрачено усилий и денег, превращать дом в лазарет-передержку и следить за чужими людьми я не буду.

Эдриан открыл было рот для возражений, но так и закрыл, не сказав ни слова. Люциус был в своём праве. Он столько сделал для того, чтобы побег вообще стал возможен, столько средств потратил на реализацию плана, что требовать от него ещё и такой любезности было бы уже откровенным хамством. Более того, сам Эдриан намеревался сказать ровно то же самое. Одно дело — лучший друг и его брат, но просто приятели или вовсе едва знакомые маги чтобы неизвестно сколько времени жили в Нотт-мэноре? Увольте.

— Разделяю твою позицию.

Малфой взглянул с удивлением и одобрительно кивнул.

— Альтаир рвался домой, — негромко напомнил Берт и дёрнул плечом, — вот пусть он и встречает гостей в Лестрейндж-холле.

— Том самом, где щиты требуют обновления? — скептически хмыкнул Эдриан. — Про то, что стоять твой Альтаир всё ещё не может, даже не говорю.

— Том самом, где ему самое место, — оборвал Малфой и нахмурился. — Лёжа пусть встречает. Я умываю руки. У меня есть на что потратить время и деньги. Друзья мои, по вопросам, связанным со всем этим, — он неопределённо помахал рукой, — прошу меня не беспокоить. Я сыт по горло проблемами соратников. Эд, — не дав ни возразить, ни даже просто прокомментировать высказывание, Люциус резко сменил тему, — в ближайшее время мне потребуется много порт-ключей, поэтому, будь так любезен, освободи для меня твоё расписание. Постараюсь спланировать так, чтобы можно было распределить работу, но не обещаю. Вероятнее, всё будет нужно срочно. Пока ориентируйся на следующий вторник, я напишу.

— Хорошо, я услышал тебя.

— Прекрасно.

И, отрывисто кивнув, Малфой зашагал к камину, ставя окончательную точку в обсуждении.

30.4.25