Чистокровный спектр (джен)

Защита на камине Лестрейнджей оказалась даже серьёзнее, чем Эдриан предполагал, однако намного проще, чем он опасался. Выбравшись в гостиную чужого дома, он огляделся, присвистнул и вызвал свой дом через открывшийся его стараниями камин.

— Люц, давай сюда, теперь можно.

— Быстро ты, — оценил Малфой, величественно выходя из камина, и тут же сбился с шага. — Э-э-э…

— Угу, — подтвердил Нотт, стараясь не смотреть на останки авроров, разбросанные в непосредственной близости по паркетному полу. Тела не воняли разложением, они словно мумифицировались сразу после смерти, однако менее мерзко от этого не выглядели. — Защита меня пропустила. Кое-что пришлось снять, но в общем и целом всё прошло намного проще, чем я боялся. Кровь Давины нейтрализовала самые серьёзные чары — как я и предполагал, наследницу защита пустит всегда безо всяких паролей. А вот тебя бы в лучшем случае покалечило бы. Не убило бы почти наверняка, но…

— Это логично, — не обиделся Малфой. — Ты был другом семьи, опять же защиту твой отец устанавливал, а я… Ладно, что с этим будем делать? — и он кивнул на останки, стараясь стать боком, чтобы их не видеть.

— Я бы предложил отдать в Аврорат — чтобы похоронили по-человечески, но…

— Это сразу выдаст тебя?

— Скорее всего, — досадливо вздохнул Эдриан. — Кто ещё в круг общения Лестрейнджей входил? Да никто. А я даже не скрывал дружбу со Стэном. Хотя можно обет взять, чтобы не было ни вопросов неудобных, ни преследования… Потом подумаем.

— Эльфы?.. — наудачу позвал Люциус, пару минут они послушали тишину, и он развёл руками. — Ну, значит, действуем сами.

Обойдя останки по широкой дуге, мужчины двинулись к лестнице — расположение помещений в Лестрейндж-холле оба знали отлично: в детстве они частенько бегали друг к другу в гости, поскольку лорд Лестрейндж точно так же, как и Абраксас Малфой с Джозефом Ноттом входили в число приближённых Тёмного Лорда, а потому дружба сыновей была единственно возможным для них вариантом. С поступления в Хогвартс ситуация претерпела изменения, Люциус отдалился, зато после свадьбы Беллатрисы и помолвки Нарциссы Люциус ближе сошёлся с Рудольфусом.

— У меня плохое предчувствие, — перед самыми ступенями притормозил Нотт, прислушиваясь не столько к тишине, в которую был погружен дом, сколько к внутреннему ощущению подбирающейся опасности.

— Думаешь, дом сам закрылся? — настороженно спросил Малфой, тоже пытаясь понять, чего ждать.

Эдриан обдумал версию, но ответить не смог.

— Мог. Мой бы закрылся.

— И мой, — согласился Люциус, и они снова замолчали.

Старые дома достаточно часто имели не только активный защитный контур, но и пассивный, который не нуждался в воздействии волшебника, чтобы активироваться. Эти чары реагировали на присутствие хозяев по крови и спали, но стоило хозяевам надолго исчезнуть, и чары просыпались, воздвигали щиты, погружали дом в стазис и ждали — возвращения хозяев или появления наследника — столько, сколько потребуется, хоть десятилетия, хоть века — при наличии магического источника время не могло их ослабить.

И судя по тому, что за полгода полы не покрылись толстым слоем пыли, из штор не слышался писк докси, а из тёмных углов не кидались боггарты, версия имела все права на существование.

— Чуешь? — шёпот Малфоя заставил Эдриана встряхнуться. Он прислушался к ощущениям и кивнул. — Что это?

— Без понятия, — честно сказал и остановился.

Ревелио ничего не показало, и пришлось прибегать к более серьёзной магии. Эдриан не любил магию крови за грязь, но признавал её действенность. Достав флакон с добровольно отданной кровью Давины, он окунул в него пальцы и мазнул по щеке Малфоя, держа испачканную руку на излёте. Давление чар тут же пропало, и они оба вздохнули с облегчением.

— Отличная защита, — оценил Люциус. — Я даже не сразу понял, что происходит.

— Взаимно, — вздохнул он и недовольно поморщился: — Не быть нам взломщиками.

— А ты к Краучу ещё сам полез, — напомнил Малфой.

— Не начинай, я уже от МакНейра наслушался. Кстати о нём. Мы в последнее время сблизились, не хочется лгать ему.

— Так не лги, — отмахнулся Люциус, до сих пор не понявший, что руководило Эдрианом, когда тот решил скрывать Давину. И это он ещё не был в курсе насчёт маленького Пьюси. — Я тебе это говорил тогда и повторю сейчас: Уолл хороший мужик. Ты можешь ему доверять.

— Я доверяю, — вздохнул Нотт и ускорил шаг, уходя от ставшего неприятным разговора.

Попасть в библиотеку удалось не сразу — защита не поддалась никаким отпирающим заклинаниям, и пришлось снова прибегать к крови единственной наследницы, — но и оказавшись внутри книгохранилища, мужчины не спешили радоваться. Просторное помещение было заставлено стеллажами и сундуками, и где искать нужный ритуал, было непонятно.

— Читать они, кажется, не любили, — саркастично прокомментировал пыль Малфой и чихнул. — Самое грязное помещение в доме.

Эдриан кивнул и придержал друга, готового начать поиски.

— Постой… Смотри, у стола пыли меньше, как будто за ним кто-то сидел.

— И что?

— Если сможем определить, какие стеллажи интересовали хозяев…

Люциус нахмурился.

— Не думаю, что это нам как-то поможет. Во-первых, прошло слишком много времени…

— Люц, присмотрись. За полгода дом ничуть не изменился. На телах в холле нет следов разложения, в коридорах нет пыли, зато здесь словно годами не убирали. Библиотека явно не пользовалась у Лестрейнджей успехом. Ну и в конце концов, что мы теряем?

— Ну… ладно, давай посмотрим, — уступил тот со скептическим хмыканьем.

К сожалению, Люциус оказался прав: вытоптанный в пыли путь можно было проследить только до ближайших стеллажей, уже между вторым рядом никаких следов заметно не было. Эдриан разочарованно вздохнул, но Малфой удержался от напрашивающегося «я же тебе говорил» и вместо этого предложил:

— Есть заклинание, которое может показать эти следы. Уолден наверняка его знает.

— Предлагаешь его позвать?

Люциус огляделся и скривился:

— Не думаю, что это хорошая идея. Но и оставаться здесь надолго, что-то мне подсказывает, не лучше.

— Вынести всё это мы точно не сможем. Я уже чувствую ментальное давление — помнишь, мы говорили про артефакты?

— Помню и ощущаю то же самое. Что будем делать?

— Я не хочу приводить сюда Давину, — искренне сказал Эдриан, всем корпусом поворачиваясь к другу и готовясь отстаивать своё мнение.

Не пришлось.

— Согласен. Девочке рано узнавать правду о своей семейке. Но и обескровливать её — не лучший вариант. И какие у нас варианты?

Эдриан эмоционально выругался и решительно двинулся вдоль стеллажей, читая надписи на корешках. Надеясь, что какой-то внятный принцип сортировки книг предки Рудольфуса с Рабастаном использовали, а не просто пихали новые экземпляры куда придётся, он оставил позади стеллажи, посвящённые трансфигурации и зельям, прошёл мимо чар и ритуалистики, мазнул взглядом по нумерологии и рунам и остановился перед шкафом с проклятиями. Люциус присоединился через минуту, пройдя по соседнему ряду. Переглянувшись, они подошли к шкафу ближе и, не пытаясь его открыть и взять одну из книг, стали читать названия и авторов. Собрание было серьёзным, но…

— Слишком просто, — озвучил мысли Нотта Люциус. — Я не чувствую сопротивления. До совершеннолетия в библиотеке я видел далеко не всё, зато когда мне исполнилось семнадцать, отец показал целый ряд, мимо которого я ходил годами, не замечая, и дверь, ведущую в хранилище с теми знаниями, которым не место на полках рядом с трансфигурацией или вон, — он ткнул пальцем в темно-коричневую кожу, на которой золотой тесьмой было вышито название: — «Умерщвление скота перед разделкой».

— Это смотря кого скотом считать и как разделывать, — фыркнул Эдриан. — Но я согласен с тобой. Ничего особенного я тоже не чувствую.

— Значит, не там ищем.

— Люц, мы не знаем, что использовала Белла.

— Достаточно того, что мы знаем Беллу, — парировал тот. — Она не стала бы размениваться для родной сестры на мелочи.

С этим нельзя было не согласиться, и поиск продолжился.

— Люциус, — минут через двадцать позвал Нотт напряжённым голосом. Тот отозвался издалека, и он сосредоточился на голой стене между двумя окнами, от которого буквально воняло Чёрной магией.

— Нашёл что-то?.. Не отвечай, сам уже вижу. Хм…

— Защита впечатляет, да?

Малфой кивнул и бросил сканирующее заклинание… развеявшееся в дюйме перед стеной.

— Я такого не знаю. Попробуй кровь?

— Детскую? — скептически выгнул бровь Эдриан. — Не поможет.

— Какие варианты?

— Взламывать придётся, — вздохнул он и тоже применил чары распознавания. — Поздравляю, друг мой, — язвительно усмехнулся Нотт, получив ответ, — сейфовое заклинание. Кажется, пора отправляться на стажировку к гоблинам.

Провозившись около получала, Эдриану удалось узнать о заклинании достаточно, чтобы возникло понимание, с чем они имеют дело. К этому моменту давление ментального «сторожа» едва можно было вытерпеть. Стало очевидно, что пора возвращаться.

Пропустив вперёд Люциуса, Эдриан немного задержался, восстанавливая защиту на камине — оставляя лазейку для себя, конечно. Он не знал, стоит ли надеяться на следующую встречу с кем-то из Лестрейнджей, но теперь, попав в их дом, не сомневался, что как бы ни сложилась судьба старших представителей семьи, Давина вернётся сюда, когда вырастет, если, конечно, пожелает. Глядя на спящий дом, Эдриан думал о том, что на него свалилась ответственность много худшая, чем забота о наследнице Лестрейнджей. Но воспитание Давины его хоть и пугало, казалось в чём-то правильным и логичным, своеобразным долгом дружбы, а вот тот факт, что теперь именно ему предстояло решать, как распорядиться всем, что принадлежит приговорённым к пожизненному заключению членам её семьи вплоть до дня, когда она сама сможет принимать осознанные решения…

К тому же пока оставалась надежда, что Рабастан с Рудольфусом вернутся, стоило помнить и о том, что его самоуправство может не найти у них одобрения. Не говоря уже о Беллатрисе, которая не посмотрит на то, что он фактически спас её дочь, этой ведьме, как показала история с Нарциссой, на факты плевать.

Эдриан схватился за голову и глухо застонал. Как всё было сложно и запутанно!..

И однако же переложить эту ответственность было абсолютно не на кого — доверить будущее Давины он мог лишь себе, точно зная, что поступит только и исключительно в её интересах, а значит…

— Хватит себя жалеть, — решительно кивнул он сам себе и взмахнул палочкой, трансфигурируя останки авроров, не в добрый час решивших провести обыск в Лестрейндж-холле, в тёмно-красные кубики, и шагнул в камин.

Эдриан знал, что справится с любыми сложностями, потому что ради благополучия своих детей готов был на любые подвиги.

* * *

Выпив с Малфоем чаю, успокаивая нервы и заливая разочарование — как бы это ни было наивно, но оба надеялись, что проникновение в Лестрейндж-холл окажется необходимым и достаточным условием для снятия Беллатрисиного проклятия, — они обсудили всё, что узнали за сегодня, и заспорили, кто возьмёт на себя роль книжного червя.

— У тебя лучше получается, — иезуитски улыбнулся Люциус.

— Зато ты можешь себе позволить бездельничать с книжкой, а мне надо на работу ходить, — парировал Нотт, не поддавшись на лесть. — А в свободное время, уж извини, у меня куча дел. Не у всех, знаешь ли, легион домовиков есть.

— Ладно, я понял, — обречённо кивнул тот, поднимая руки в жесте поражения. — Но давай хотя бы в понедельник сдадим меня в рабство и прикуём цепями к креслу в библиотеке? Как насчёт завтра собраться у меня? Выпьем, расслабимся.

— Уолден хотел на охоту, — вспомнил Эдриан. — И кстати о нём. Мы не договорили. Я хочу представить вам моих детей.

Малфой непонимающе нахмурился, потом осознал сказанное и расплылся в улыбке.

— Здорово!

— Я долго думал и понял, что от вас мне не нужно их защищать, — со смущением разведя руками, Эдриан потупился. — Ну и вот.

— Я рад это слышать. Наконец-то мы увидим твоих таинственных детей. Пусть и на полгода позже, чем хотелось бы.

— А критикам может быть отказано от дома, — шутливо фыркнул Нотт.

— Значит, завтра встречаемся у тебя, — пропустив мимо ушей последнюю фразу, широко улыбнулся Люциус. — В три пойдёт? Я сам напишу Уоллу и Квентину.

— Договорились. А теперь ступайте, лорд Малфой, мои таинственные дети нуждаются в моём внимании.

Стоило камину потухнуть, Эдриан направился в центральную часть мэнора — не только дети скучали по нему, он сам по ним скучал не меньше.

Предложение познакомиться с папиными друзьями все трое приняли спокойно, но он всё-таки счёл нужным напомнить, что общаться им необязательно. К Флинтам малыши привыкли и уже не смущались, но новые люди могли их напугать… Хотя Теодор и Давина были не робкого десятка и постоянно выступали инициаторами общения, про Эди сказать такого же было нельзя. Да, он больше не шарахался от Мэддисон и не плакал от страха, когда оказывался рядом с Квентином, но сам ни разу за это время не изъявил желания подойти или тем более заговорить со взрослыми волшебниками. И Эдриан понятия не имел, что с этим делать, и нужно ли делать вообще.

* * *

Знакомство прошло гладко — если не учитывать шок на лицах Малфоя и МакНейра.

Давина их, конечно, заинтересовала, но в гораздо меньшей степени, чем волком смотревший Эди, вцепившийся в папину руку и норовящий спрятаться за ним.

— Вот мы твари, а? — вдруг сказал МакНейр и, отвернувшись, прошёл к столу, налил себе полный стакан коньяка и залпом в три глотка выпил. Все молчали. — Прости, пацан.

Эди моргнул и поднял взгляд на Эдриана. Дети явно не понимали, чем расстроили папиного друга, но и сами готовы были расплакаться, чувствуя сгустившееся напряжение.

— Ну что ж, — нарочито бодро произнёс Эдриан, — все познакомились, а теперь вы можете идти играть.

Эди мгновенно сорвался с места, схватил за руки замешкавшихся Теодора и Давину и рванул к дверям.

— Прости, — наливая второй стакан, но теперь не торопясь его осушать, повинился Уолден. — Я просто подумал, сколько наших детей осталось в таком же положении, как мелкий Пьюси… а никто из нас ничего не сделал.

Теперь за коньяком потянулись и остальные.

— Ты меня не канонизируй, — качнул головой Нотт, выпив. — Эти дети мне в буквальном смысле под ноги свалились, у меня и выбора-то особого не было, — и он теперь уже для МакНейра рассказал историю появления Давины, а потом и Эди в своём доме.

— Насчёт девочки соглашусь, — выслушав, покачал головой тот, — а вот пацан никому был не нужен. Пьюси-то убили задолго до Хэллоуина, и мы все знали, что у Фила был сын. Но только ты попытался ему помочь. Лестрейндж вон не дёрнулся даже после твоей просьбы…

— Не успел, — встал на защиту Рудольфуса Эдриан. — Руди дал слово, что разберётся, так что я не сомневаюсь, что он был занялся поисками Эди.

— Эд, — неожиданно поддержал МакНейра Квентин, — маленький ребёнок оказался на улице осенью. Поисками надо было заниматься сразу, как стало ясно, что Пьюси с женой убиты. Я считал себя его другом, даже дарил его сыну льва зачарованного на день рождения, но как Фила не стало, забыл про пацана, и пока ты про него не заговорил, считал, что всё нормально.

— Только меня удивило, что мальчик больше похож на Нотта, чем на собственного отца? — подал голос Малфой, смотря с подозрением.

Эдриан рассмеялся, встретил изумлённый взгляд Флинта и расхохотался в голос.

— Я весной заметил, — сказал он, отсмеявшись. — Квин не даст соврать — парнишка был светленьким. Я ещё говорил, что никак не смогу выдать его за своего ребёнка — слишком уж непохожи. Но за полгода Эди изменился. У мальчика слабенький дар метаморфа, что стало отличной новостью: пусть слабый, но чтобы избежать неудобных вопросов, этого более чем достаточно. И, Люц, насчёт твоего предложения с учителем Драко… теперь понимаешь, почему я отказался?

— Теперь — да, — кивнул тот и сразу покачал головой: — Нотт, ты меня поражаешь. Вроде тихоня-тихоней, а чуть копнуть — нам твои приключения и не снились.

— В страшных снах разве что, — буркнул Уолден, и они все рассмеялись.

Вспоминая прошлое и обсуждая будущее, грустя и смеясь, чередуя коньяк с чаем и жуя бутерброды, просто наслаждаясь атмосферой доверия и обществом друзей, Эдриан думал о том, что наконец-то жизнь наладилась полностью. Больше не нужно было бояться завтрашнего дня и запирать двери, принимая гостей, ждать удара в спину и подозревать самых близких в чём-то неблаговидном, после долгого блуждания во тьме и слабого света в конце туннеля он выбрался к солнцу — к людям, с которыми мог полностью расслабиться, перед которыми не нужно было притворяться и следить за словами. К тем, кто действительно был другом. И это было прекрасное чувство.

— За дружбу! — поднял он бокал и мгновением позже услышал три слившихся в один голоса:

— За дружбу!

13.11.2020