Чистокровный спектр (джен)

Непонятная ситуация встряхнула усталый мозг, и в зал к гостям Эдриан вернулся с открывшимся вторым дыханием. Он снова был сдержан и доброжелательно спокоен, снова легко находил нужные слова для самых разных людей, и можно даже сказать, легко гасил один очаг недовольства за другим. И всё же магов было слишком много, чтобы охватить их всех…

Когда гости наконец начали прощаться, Эдриан держался на ногах одним лишь упрямством. Люциус выглядел, как всегда, великолепно, однако от лучшего друга скрыть усталость в потухших глазах не мог. Мэддисон давно покинула Малфой-мэнор вместе с супругом, а Нарцисса переместилась в ту часть зала, где было меньше всего народа, и беседовала с группкой нейтрально настроенных дам, решивших задержаться в мужском обществе. Последние слова прощаний у четы Малфоев вышли особенно тёплыми — они действительно были рады проводить гостей на выход.

— Мерлин… — простонала Нарцисса, когда камин окончательно потух, и, пройдя к одному из ближайших кресел, буквально стекла на него, прикрывая глаза.

Люциус с Эдрианом последовали примеру и сели, с облегчением вытягивая ноги.

Говорить никому не хотелось; было ощущение, будто язык распух, отработав годовую норму за один вечер.

Малфой щёлкнул пальцами и жестом указал на стол с напитками, домовик понятливо метнулся в указанном направлении, чтобы менее чем через секунду подать мужчинам бокалы с коньяком.

— И мне, — вяло потребовала Нарцисса, сделала над собой усилие и села чуть ровнее. — Как же я устала!

— Да уж, насыщенный выдался вечерок…

Нужно было всё обсудить, но сил совсем не было. Около двадцати минут они просидели в тишине, потягивая коньяк, затем Нарцисса стала прощаться, и её слова напомнили Нотту о том, что в мрачной гостиной его дожидается желающая побеседовать дама.

— Мордред… — простонал он.

— Что такое? — безэмоционально повернулся Люциус.

— Не все гости ушли…

Малфой тут же напрягся, и Эдриан, с силой потерев лицо, стал пересказывать уже состоявшийся разговор.

— Когда-нибудь твои высокие моральные принципы встанут нам боком, — проворчал Люциус. Нарцисса смотрела на них с беспокойством, но молчала. — Тебе пора, — махнул рукой Люциус, — обсудим приём завтра… или послезавтра. А к тебе, Эдриан, у меня вопрос.

— Прежде, чем ты его задашь, скажи, ты со мной?

Малфой вздохнул и как-то жалобно спросил:

— Я тебе нужен?

— Честно? Нужен. — Нотт помолчал, пытаясь собраться с мыслями. — Эта женщина… Это серьёзно, Люц. Не знаю, что она скажет, но дело явно очень серьёзно. Она отдала палочку, ты понимаешь? Она знает о метке, но отдала мне палочку.

Люциус выругался и на секунду прижал пальцы к глазам.

— Кофе, — приказал он в пустоту, и несколько секунд спустя перед ними возникли две маленькие чашечки с заказанным напитком. — Может, зелья ещё глотнуть?..

— Давай, — вяло отреагировал Эдриан.

Несколько минут в зале царила тишина; огромное помещение уже не было ярко освещено, домовики тушили свечи, уносили на кухню грязную посуду, возвращали мебель на её законные места. Бесшумная уборка навевала тревожные мысль.

— Так, — с решимостью, которой не ощущал, сказал Эдриан и отставил опустевшую чашку, — мы можем тянуть ещё три часа, но это ничего не изменит. Мы оба устали, это очевидно, однако разговаривать со старухой всё равно придётся, и чем раньше начнём, тем меньше вероятность, что уснём в процессе. Ты мне нужен, Люциус. Не знаю, зачем, но чувствую, что нужен. Прошу тебя, друг мой, наберись терпения, и идём.

Губы Малфоя чуть дёрнулись в намёке на улыбку, и он тоже отставил чашку.

— Что ж, тогда идём.

Мрачная гостиная тонула во мраке, освещаемая лишь едва тлеющим камином. В первое мгновение мужчины никого не увидели, но затем Люциус чуть шевельнул палочкой, и под потолком вспыхнула люстра-артефакт. Старуха стояла у окна. С абсолютно прямой спиной, с каменной маской на лице. Она даже не вздрогнула, не зажмурилась…

— Недобрый вечер, мэм, — издевательски-любезно приветствовал Малфой, проходя в гостиную и усаживаясь в своё любимое кресло. — Лорд Нотт поведал мне о ваших невнятных просьбах, и вот мы оба здесь, готовы выслушать вас, несмотря на поздний час.

Она молчала. Окинула его долгим взглядом, с царственно выпрямленной спиной подошла к дивану и села…

— У нас был очень насыщенный день, поэтому будьте добры начать разговор, ради которого прибыли.

— Моя палочка у тебя, лорд Нотт, — заговорила она холодным тоном, — поэтому вы оба должны понимать: моя цель — донести до вас информацию. Как вы ей распорядитесь — это следующий вопрос. Начну с того, что я знаю, что вы оба добровольно и осознанно служили Тёмному Лорду. — Пальцы Люциуса сомкнулись на рукояти палочки, однако старуха даже не взглянула на него, хотя не заметить движения не могла. — Так вышло, что двое из ваших подельников мне близко знакомы. Я пока не скажу, кто они мне, дети, внуки или зятья… Но мы были близки, и их судьба меня ужасает. И не только их. Как я уже говорила лорду Нотту, я наблюдала за всеми вами, надеялась… — Она оборвала себя и досадливо поморщилась, наконец проявив хоть какие-то эмоции. Мужчины молчали, не перебивали и ждали, когда она перейдёт к сути. — Я была на судах над всеми Пожирателями смерти. Ты, лорд Малфой, оказался самым умным; ты мне не нравишься, но я не могу не признать, что пройдоха Абраксас воспитал отличного наследника. И всё же… Ты сумел избежать заключения, помог ещё нескольким магам пройти по твоему пути… И всё. Никто из вас даже не попытался ничего сделать для остальных. Найти адвокатов, организовать алиби, дать взятку, хотя бы договориться с охраной Азкабана. Никто. Вы все просто вычеркнули друзей и родных из своей жизни.

— Вы несправедливы, мэм, — оскорблённо возразил Эдриан.

— Да? И что ты сделал?

Но он покачал головой:

— Вы даже не соизволили представиться, с чего бы мне перед вами оправдываться?

— Не оправдывайся, — легко отмахнулась она. — Вам двоим нужно напомнить о Лестрейнджах. Ты, лорд Малфой, с ними в родстве через супругу, а ты, лорд Нотт, насколько мне известно, был близким другом младшего сына лорда Лестрейнджа.

— Мэм, — перебил Люциус, — мне надоело гадать, кто вы. А тратить время на какую-то неизвестную старуху — я не настолько хорошо воспитан. Представляйтесь или убирайтесь.

Она поджала губы и перевела взгляд на Нотта, но тот был совершенно согласен с другом.

— Вы ведь понимаете, что я не из праздного баловства не назвала своего имени? — не изменившись в лице, спросила она. — Сейчас вы слушаете то, что я говорю. Узнав, кто я, станете пропускать каждое слово через призму известной обо мне информации.

— Перейдите к сути, — уступил Эдриан, действительно понимая, какими мотивами старуха руководствуется.

— Хорошо. Я хочу вытащить из Азкабана ваших дружков. — Мужчины ахнули, напрочь позабыв о сдержанности и привычке держать лицо — беспрецедентность заявления по-настоящему их шокировала. — Не всех, это просто нереально, но как можно больше людей. Лично я мало что могу сделать, однако моя невестка уже добилась двух свиданий с ближайшими родственниками. Нам удалось передать вещи и… Да просто сказать, что про них не забыли!

— Мадам, — в голосе Малфоя зазвучало неподдельное уважение, — это невероятно. Как вам удалось?

— Интриги, шантаж, подкуп, угрозы и преференции — всё банально просто, — хмыкнула она, в этот момент напомнив Кассиопею. — Почему вы не сделали того же, мне непонятно.

— Всё банально просто, — огрызнулся Эдриан, — страх, опасения, эгоизм, здравомыслие. На вашей руке, как и на руке вашей невестки, по всей видимости, отсутствует весьма характерный узор, не так ли? Заявляясь в ДМП, вы не рисковали ничем, кроме испорченного настроения, а вот мы, прояви активность, могли присоединиться к подельникам, про которых предпочли забыть. Так вы сказали, да?

— Хм… Вы могли действовать не так прямолинейно, — с меньшим апломбом возразила она, однако было видно, что аргумент возымел действие.

— Чего вы хотите от нас? От Нотта? От меня?

— От Нотта — поддержки, от вас — денег.

Люциус с Эдрианом переглянулись и засмеялись. Кем бы ни была старуха, она умела чётко излагать свои мысли.

— Вы смогли нас заинтересовать, — откровенно резюмировал Люциус, говоря за них обоих. — Однако это очень серьёзная тема, обсуждать которую сейчас мы просто не в состоянии. Скажите наконец, кто вы, и я напишу вам и приглашу на разговор в ближайшее время.

— Меня зовут Цедрелла… — царственно склонила она голову в кивке. — И я предпочитаю, что меня называли по девичьей фамилии. Блэк.

— Миссис Уизли… — одновременно произнесли Малфой и Нотт, шокированно распахнув глаза.

* * *

Цедрелла Блэк-Уизли была тысячу раз права, когда скрывала своё имя. Потому что стоило Люциусу с Эдрианом его услышать, и больше они не были способны услышать ничего. Изумлённо таращась на старуху, они примеряли на неё один слух за другим, пытаясь понять, что думать. За годы, что прошли с того момента, когда она сменила фамилию, общество успело не по одному разу обсосать все подробности её жизни, казалось бы, тема давно должна была себя исчерпать, однако слишком перенасыщенной скандальными происшествиями была её жизнь, с Цедреллой и её близкими происходили всё новые и новые нетривиальные события, и скучающим волшебницам не надоедало перемывать им кости.

Тайны из трагедии Цедреллы сделать не пытались, и хотя наверняка и точно мало кто знал, что действительно произошло и как, и того, что долетело до общественности, было более чем достаточно. А учитывая, что совсем недавно Барт по косточкам разобрал историю Блэков, сейчас Малфою и Нотту не составило никакого труда вспомнить всё, что касалось Цедреллы.

Элла Блэк была средней дочерью Арктуруса Блэка и росла в атмосфере, обычно не свойственной Блэкам. Её отец был безнадёжно влюблён в супругу и потакал ей во всём, та же не слишком благоволила мужу и во всём поддерживала собственного отца. Элла привыкла во всём слушаться родителей, и когда отец дал благословение на ухаживания Септимуса Уизли, она больше думала о том, чтобы быть хорошей дочерью, чем о своём отношении к жениху. Сердце её было свободно, Септимус казался отличной партией, и потому долго она не колебалась. Замуж за уважаемого чистокровного мага Цедрелла Блэк выходила с широкой улыбкой на губах и с полного одобрения семьи, но счастье оказалось скоротечным, вскоре грянул гром и весь магический мир узнал о том, что семья Уизли предатели крови.

Как и когда Септимус умудрился так оступиться, было неясно, однако в один летний денёк он наведался в Мунго с ожогами от антенницы, в заросли которой случайно угодил, а целитель вместо того, чтобы выдать мазь да и спровадить пациента, заинтересовался какими-то непонятными симптомами и провёл полную диагностику…

Новость лесным пожаром разлетелась про Островам. Маги часто нарывались на проклятия и сглазы, некоторые из которых были весьма болезненны или смертельны, но это проклятие не относилось к магии крови. Это проклятие нельзя было наслать на другого человека, его нельзя было получить, угодив в чьи-то сети. Оно возникало само.

Грязнокровки пренебрегали законами магии, считая их пережитком прошлого, однако каждый чистокровный волшебник знал, что соблюдать их жизненно важно. За нарушение тебе никто не погрозит пальцем, не начислит штраф, не посадит в Азкабан… наказание будет иным. За мелкие проступки против магии можно было утратить магическую силу — ослабеть самому или стать родителем сквиба. За серьёзные — в довесок получить ворох проблем со здоровьем. Что нужно было натворить, чтобы получить печать предателя крови, даже думать было противно и страшно.

Цедрелла была на последних месяцах беременности и просто не пережила бы ритуал разрыва брака, да и идти ей было некуда — не после того, как шокированные Блэки поспешно отсекли её от рода. Пытались Уизли что-то предпринять или сложили руки и отдались во волю обстоятельств — никто не знал, но зато итог был известен: они превратились в персон нон-грата, парий, которых не принимали ни в одном приличном доме Магической Британии.

На несколько лет Уизли пропали из поля видимости, и про них стали забывать, хотя их имя стало почти нарицательным, а их судьбой пугали нерадивых подростков: «Не спорь с родителями, а то кончишь, как Уизли!» Но затем стали подрастать дети, отправляться на учёбу в Хогвартс, и неприглядная история вновь передавалась из рук в руки. Артур, старший сын, стал отличной иллюстрацией ответа для тех, кто выказывал сомнения в правдивости слухов: неуклюжий, не блещущий интеллектом, импульсивный мальчик имел странные вкусы и высказывал странные идеи. Для каждого, знакомого с Септимусом Уизли и Цедреллой Блэк, было абсолютно ясно, что с их ребёнком не всё в порядке. А затем всё встало на свои места; то ли старшекурсники сами вычитали нужное заклинание, то ли их надоумил кто-то из любопытствующих взрослых, но к Артуру применили диагностическое заклинание, проецирующее ауру мага в видимый спектр. Бледно-грязные, испещрённые тёмными пятнами цвета ауры Артура Уизли оттолкнули от него всех, кто видел результаты или хотя бы слышал о них. Впрочем, Слизерину не было дела до гриффиндорского младшекурсника, а отношения между факультетами не способствовали передаче информации… Иными словами, когда дочь Пруэттов спешно выскочила за него замуж, едва успев сдать ЖАБА, кроме её так же спешно отрёкшейся семьи — остальным было мало дела до столь опрометчивого поступка.

Биллиус, средний сын, не производил столь отталкивающего впечатления, да и аура его выглядела пусть и немного неестественно для здорового физически и магически человека, на контрасте со старшим братом он казался почти нормальным. Как и многие Уизли до них, оба брата попали на Гриффиндор, но если Артур не нашёл друзей даже среди соседей по спальне, Билли, напротив, с удивительной лёгкостью влился в студенческую жизнь, заводя знакомства за пределами факультета.

Последним в школу отправился Дариус, родившийся после вряд ли естественной смерти отца. Любопытствующие навострили уши и приготовили палочки, намереваясь при первом же удобном случае проверить младшего Уизли, но тот сразу расставил все точки над важными буквами. Во-первых, он был распределён на Слизерин, во-вторых, не поддерживал никаких отношений со старшим братом и сухо кивал в ответ на приветствия среднего, а в-третьих, к концу первой же сентябрьской недели сделал шокирующее заявление посреди слизеринской гостиной, открытым текстом предложив всем любопытствующим применить наконец диагностические чары и отстать от него на веки вечные. И когда тут же применённое заклинание продемонстрировало чистую магическую ауру младшего Уизли, Дариус с издевательски-ехидной усмешкой, странно смотрящейся на лице одиннадцатилетки, сообщил, что «Уизли учатся на Гриффиндоре, а он слизеринец и наполовину Блэк».

Люциус с Эдрианом присутствовали при этом выступлении, Малфою через год пришлось как старосте контактировать с рыжим мальчишкой с недостойной Слизерина фамилией, и он заключил, что парень вполне соответствует общепринятому представлению о слизеринцах, да и остальные ученики более чем нормально с ним уживались… И даже когда на последнем курсе Дариус сделал предложение чистокровной сокурснице, не было никакого скандала. Её семья открыто повторила проверку, убедилась, что будущий зять не контактирует с предателями крови, и дала благословение.

— Правильно ли я понимаю, — после длительной паузы взял себя в руки Малфой, — что брат вашей невестки жил у вас, когда Аврорат вышел на след его отца и устроил охоту на всю семью?

— Правильно, — степенно кивнула Цедрелла так, словно не её кости только что мысленно перемывали оба собеседника.

Эдриан непонимающе посмотрел на друга, но от вопросов воздержался, зная, что как только это будет возможно, тот сам расскажет всё, что имеет значение. Он пропустил два года, и за это время в организации жизнь кипела. Не то чтобы Эдриан жалел, что не принимал участие во всём этом, его решение было продуманным и взвешенным — сначала Теодор, потом всё остальное, и по сей день он был уверен, что верно расставил приоритеты, — однако осознание, что на столь долгий срок оставил всё, что ценил и за что боролся, и даже не скучал… было странно.

— Это… многое объясняет, — снова выдержав паузу, медленно произнёс Люциус. — И всё же я настаиваю на переносе разговора на другой день.

— Я буду ждать твоего письма, лорд Нотт, — спокойно сказала миссис Уизли и встала. — Прости, лорд Малфой, но твой друг внушает больше доверия.

— Не вопрос, — хмыкнул Люциус, кажется, даже не задетый такой демонстрацией недоверия. — Позвольте вас проводить.

— Да уж не заблужусь, — фыркнула та, — домовик проследит, чтобы я не забрела по дороге куда не следует. Могу я получить обратно мою палочку?

Эдриан досадливо охнул и поспешно протянул палочку хозяйке рукояткой вперёд:

— Прошу прощения, что не сделал этого раньше.

— Не прощу, — холодно ответила миссис Уизли, — то, что я старуха, не делает меня неопасной. Я знаю о тебе многое, лорд Нотт, и потому доверяю. Ты не знаешь обо мне ничего и не имеешь права верить в мои добрые намерения.

И, оставив ошарашенных мужчин в мрачной гостиной, она выплыла в коридор с идеально прямой спиной.

16.12.2020