Middle (джен)

Следующим утром в Аврорат Гарри пришёл в восемь — во-первых, потому что от волнения не мог толком уснуть, а во-вторых, потому что если бы он встал вместе со всеми, ему пришлось бы принимать решение, приглашать Уиспа с Элеонорой пожить у них, уже сейчас. А так он сбежал до того, как они встали, и решение можно было отложить до вечера.

В отделе было пусто, и Гарри сел записывать свой полуночный разговор с Хамблами. И очень удивился, когда без четверти девять во всё ещё пустующий отдел вошёл Робардс и спросил его с насмешливой суровостью:

— Ты зачем вчера пришёл?

— Я хотел помочь. Сэр, — ответил Гарри.

— Помог? — осведомился Робардс, и Гарри решительно кивнул:

— Да, сэр.

— Станешь аврором — я запрещу тебе дежурить в праздники, — сказал Робардс. — Вместо них будешь лишние выходные забирать.

— Сэр, вы тоже в это верите? — спросил Гарри, и Робардс уверенно ответил:

— Мне не нужно верить — я вижу статистику. Я таких встречал. Катастрофа, а не дежурный. Ну, докладывай, что там вчера у вас стряслось, — он сел на место Сэвиджа и, выслушав рассказ Гарри, сам себе кивнул: — Катастрофа. Я даже и не помню, чтобы к нам когда-нибудь дошкольники являлись.

— Но при чём тут я, сэр? — возразил Гарри. — Она всё равно пришла бы, и Сэвидж всё равно бы…

— Бла-бла-бла, — перебил Робардс. — У нас четыре егеря и очередной громкий процесс — а тут ты с котом. Кот-то где?

— У меня, — осторожно сказал Гарри. — Сэр. Мы решили, что его неправильно здесь оставлять. А дома с ним могло бы что-нибудь случиться.

— Только девочку не подбирай, — попросил Робардс, и Гарри даже возгордился от того, как хорошо сумел удержать нужное выражение на лице. — По опыту и по подобию. Постарайтесь сегодня с Робертом закончить с этим — Визенгамот, похоже, соберётся завтра, и было бы хорошо обойтись без лишних просьб к нему. Работайте. Уиспа половина Визенгамота знает, — заметил он, вставая и идя к двери.

Первым после Робардса в отделе появился Долиш — они с ним практически столкнулись в дверях и обменялись поздравлениями. Затем пришёл Праудфут — а ровно в девять появилась и Лисандра. Её встретили аплодисментами, и все тут же пошли к Робардсу, где вскоре собрался, кажется, весь Аврорат. Робардс извлёк откуда-то большой шоколадный торт, и утро началось с весёлого сладкого завтрака, дополненного принесёнными эльфами кофе и сэндвичами из столовой. Сэвидж на завтрак немного опоздал, появившись в девять двадцать, и, конечно, с радостью к нему присоединился. Когда торт был съеден, а кофе выпит, и все разошлись по своим местам, Сэвидж, уже в отделе, торжественно водрузил на стол Лисандре стопку пергаментов и заявил:

— Поскольку мне строго было приказано тебя на первых порах беречь, а народу у нас, как видишь, снова не хватает, твоей первой задачей будет оформление пары заявок.

— Ну конечно, — язвительно ответила она. — Я и не сомневалась. Я планирую продолжить дело с домом — я понимаю, что у вас всех не доходили толком руки до него, но я вернулась.

— Честно говоря, пока там правда без подвижек, — признался Сэвидж. — Занимайся. Если выйдет что-то — будет просто отлично. Пока из интересного там лишь анализ глины — и вот, посмотри, — он извлёк из одного из ящиков своего стола пухлую папку и переправил её Лисандре. — Французские, испанские, немецкие, австрийские и чешские газеты.

— Ого, — глаза Лисандры сверкнули. — Мне, кажется, придётся запросить и переводчик для постоянного использования.

— Придётся, — подтвердил Сэвидж. — Пока всё это так… предположения и слухи. Не так давно и появившиеся. Удачи. И я рад, что ты вернулась.

— Но нас снова мало, — вздохнула она. — Что-нибудь известно про Дольфа?

— Говорят, к Вальпургиевой ночи можно будет дать уверенный прогноз, — ответил Сэвидж — не совсем то, что слышал Гарри раньше. То ли целители изменили свой вердикт, то ли Сэвидж не хотел излишне обнадёживать Лисандру.

— Понятно, — она вздохнула и придвинула к себе верхний пергамент.

Гарри же, закончив свой отчёт о вчерашнем разговоре, принёс его Сэвиджу — и тот, пробежав его глазами, с интересом проговорил:

— А вот и ещё один мотив. Интересно… как там наша живая улика? Не разгромил тебе дом?

— Сэр, — осторожно проговорил Гарри.

— Если ты мне скажешь сейчас, что он сбежал — пойдёшь искать. И пока не отыщешь — не вернёшься, — предупредил Сэвидж.

— Да нет, — торопливо заверил его Гарри. — Нет, сэр, кот дома. Он… он там со своей хозяйкой, сэр. И с её дядей.

Хотя Гарри говорил негромко, в отделе после этих его слов воцарилась та самая внимательная тишина, что яснее ясного свидетельствовала о том, что их все слышали, и теперь жаждут продолжения.

— Объясни, — помолчав, потребовал Сэвидж.

— Сэр, кот ничего не ел, — повторил Гарри уже сказанное. — И потом, — добавил он, озарённый внезапной идеей, — я хотел проверить слова мисс Элеоноры о том, что кот всегда ложится в ноги. Я к ней заходил несколько раз, — это была правда: Гарри в самом деле просыпался трижды, и все три раза заходил проведать свою маленькую гостью, — и кот действительно спал у неё в ногах. И утром, когда я уходил, я проверил: соседняя подушка была не смята.

— Экспериментатор, — буркнул Сэвидж. — Ты хотя бы предупредил Уиспа, чтобы он его не трогал?

— Да, конечно, сэр. И сказал, что если на коте останутся его следы, его могут счесть соучастником, — с самым невинным видом сказал Гарри.

Сэвидж фыркнул. Остальные удержались, но общее настроение в комнате явно улучшилось.

— Что ещё? — поинтересовался Сэвидж, внимательно глядя на Гарри.

— Сэр, я подумал, — аккуратно проговорил Гарри — и услышал, как за спиною хмыкнул Праудфут. — Может быть, они пока что могут у меня пожить? Кота же жалко. Он весь изведётся. И девочка — он хорошо на неё действует. Она хотя бы плакать перестала и поела. До суда. Сэр?

— Девочка свидетель, — хмуро сказал Сэвидж, но Гарри показалось, что он вовсе не рассержен. — Уисп, возможно, нет, но она точно. Она не может жить с тобой.

— Но почему? — возразил Гарри. — И потом, она же всё равно там ночевала…

— Это никому не нужно знать, — ответил Сэвидж. — Потому что если станет известно, что свидетельница, да ещё ребёнок, жила у одного из следователей, это будет принято не слишком хорошо. Я думал, это очевидно.

— Но почему? — упёрся Гарри. — На что влияют её показания? Она не видела, как убивали. Она только заявила. Сэр, кот так до суда не доживёт! Он так кричал — я думал, у него сердце разорвётся.

— Сделаем иначе, — сказал Сэвидж и поднялся. — Идём, поговорим с ним, с этим Хамблом.

Он махнул Гарри рукой и, ничего больше не объясняя пошёл к выходу.

Гарри последовал за ним, гадая, как это «иначе», однако вопросов задавать не стал: Сэвидж сам всё скажет. В своё время.

Хамбл уже проснулся и позавтракал, и встретил их ужасно возмущённо:

— Да что вообще происходит? Я так понимаю, вы вчера просто взяли и ушли домой, и мне пришлось здесь ночевать! Словно какому-то бандиту!

— Сейчас всё объясним, — пообещал Сэвидж, отпирая его камеру. — Идёмте.

— Я пойду только домой! — заявил Хамбл. — Но сначала напишу на вас такую жалобу…

— Пойдёмте — я вам помогу её составить, — предложил Сэвидж, и Хамбл, возмущённо бормоча что-то под нос, пошёл за ним.

Они пришли в допросную, и Сэвидж, достав пергамент и Прытко Пишущее перо, сказал:

— Второе января две тысячи четвёртого года, девять часов пятьдесят шесть минут. Британский Аврорат, старший аврор Роберт Сэвидж, стажёр Гарри Поттер. Допрос мистера Бартоломью Хамбла.

— В каком смысле «допрос»?! — возмутился тот. — Меня уже вчера допрашивали, я всё рассказал, мы всё выяснили!

— Мистер Хамбл, — очень официальным тоном проговорил Сэвидж, — вы обвиняетесь в убийстве вашей тёти Ариэль Уисп.

— Опять? — спросил Хамбл. — Мы вчера всё это уже обсуждали! Я же объяснял!

— Мистер Хамбл, — сказал Сэвидж, — ваша мать всё нам рассказала.

— Что рассказала? — спросил он раздражённо, но в его глазах мелькнула тень.

— Где и как вас встретила без двадцати пять утра первого января, — ответил Сэвидж. — И показала. Она отдала нам воспоминание о том утре, мистер Хамбл.

— Да вы врёте! — Хамбл мотнул головой и улыбнулся, но улыбка вышла, скорее, вопросительной. — Врёте, — повторил он убеждённо. — Мама не могла!

— Хотите посмотреть? — предложил Сэвидж. — Я могу вам показать, но в этом случае ни о каком добровольно признании с вашей стороны речи уже идти не будет.

— Я хочу с ней поговорить, — потребовал Хамбл, и сейчас в его голосе ясно слышались и страх, и неуверенность, прикрытые пока нахальством.

— Невозможно, — отрезал Сэвидж. — Вы арестованы. Никаких свиданий. На вашем месте я бы рассказал всё, что произошло, — довольно мягко проговорил он. — И начал бы с мотива. Почему вы это сделали? Зачем?

— Я не делал ничего, — упрямо повторил Хамбл, и Сэвидж посмотрел на Гарри:

— Поттер, уже десять. Я заказал Омут Памяти — посидите здесь, я сейчас всё принесу. И прощайтесь с вашей палочкой, мистер Хамбл, — бросил он, вставая и идя к двери.

— В смысле? — вот теперь Хамбл и вправду испугался.

— Вам шестнадцать, — Сэвидж, стоя уже около двери, повернулся к нему и, вернувшись, остановился у стола, опершись о него руками и так нависая над Хамблом. — Вы несовершеннолетний. Несовершеннолетним за такие преступления ломают палочки и отчисляют, разумеется, из школы. И запрещают иметь палочку. Навечно.

— Да вы что, рехнулись?! — Хамбл, побледнев, даже вскочил. — Как это навечно?!

— А вот так, — Сэвидж пожал плечами. — Если вы в шестнадцать кого-нибудь убили, что вы сделаете в тридцать?

— И что теперь? — Хамбл поглядел на Гарри, словно в поисках поддержки, и, не обнаружив её, снова посмотрел на Сэвиджа. — Я не… я не хочу так! Да я не могу так, слушайте, я… да вы что?!

— Конечно, — подождав, покуда он умолкнет, сказал Сэвидж, — вам через три месяца семнадцать. В принципе, вас могли бы судить как совершеннолетнего.

— И что тогда? — напряжённо спросил Хамбл.

— Тогда вас ждал бы Азкабан, — ответил Сэвидж. — Лет на двадцать. Впрочем, полагаю, через десять лет, или двенадцать, приговор пересмотрели бы, и вы вышли на свободу лет так в двадцать восемь. СОВы у вас есть, а ТРИТОНы, при желании, сдаются в любом возрасте. И палочка при вас останется.

— Азкабан? — переспросил Хамбл.

— А что такого? — пожал плечами Сэвидж. — Дементоров теперь там нет. Ну, Азкабан. Не Хогвартс, разумеется, но и вы убийца. Зато палочка останется при вас — и после выхода вы сможете нормально жить. В противном случае вы, конечно, Азкабана не увидите, но и колдовать не будете. Во всяком случае с палочкой. Но такие исключения возможны лишь по представлению Аврората. А я не вижу для этого ни малейших оснований: вы сейчас ведёте себя как ребёнок, а не как взрослый человек, готовый принимать ответственность за свои действия.

— Я… я не знаю, — Хамбл обхватил голову руками и, запустив пальцы в волосы, взъерошил их. — Я ничего не делал!

— Не делали? — переспросил Сэвидж крайне разочарованно. — Мистер Хамбл… Бартоломью, — он наклонился к нему. — Подумайте. На самом деле нам даже не нужно ваше признание — мы и так можем вынести дело на суд. Но мне жаль ваших родителей — и вас. Подумайте, — повторил он.