Middle (джен)

Вампир выглядел… смущённым. Он сидел за металлическим столом, по-прежнему опутанный цепями, и смотрел на авроров так, что Гарри был уверен: если бы вампир мог покраснеть, его лицо бы было красным от смущения. Допросную, вопреки обыкновению, освещали свечи, а не волшебная сфера — много, очень много свечей, от которых здесь было довольно жарко. Хорошо, что существуют охлаждающие чары, подумал Гарри, накладывая их на себя вслед за остальными.

— Гавейн Робардс, главный аврор, Радольфус Лестрейндж, старший аврор, Гарри Поттер, младший аврор, Грэхем Причард, стажёр. Британский Аврорат. Тридцатое марта две тысячи четвёртого года, двадцать часов ноль минут, — открыл протокол Лестрейндж. — Начнём с опознания задержанного. Представьтесь, — попросил он.

А интересно, что они все будут делать, если вампир сейчас откажется? И имени не назовёт и вообще не станет с ними разговаривать?

Но тот сказал:

— Макс Оггспайр.

И вздохнул.

— Так вот почему мне было знакомо ваше лицо, — сказал Лестрейндж. — Вы ведь любитель квиддича и скачек.

— Ну да, — ответил Оггспайр. И вздохнул.

— Кто и когда вас обратил? — спросил Лестрейндж, и Оггспайр покачал головой:

— Я не скажу. Это было… у него не было лицензии. Я не скажу.

— Когда это произошло? — не стал настаивать Лестрейндж. Он вообще выглядел довольно дружелюбным, и, кажется, Оггспайру это нравилось.

— Я даже не знаю, — ответил тот. — Несколько лет назад. Давайте скажем так, да.

— Хорошо, — кивнул Лестрейндж и спросил: — А по какой причине? — в его голосе прозвучало любопытство.

— Да я… я… Знаете, всё вышло на спор, — признался он и поёрзал. — Послушайте, снимите это, а? Ну я не убегу.

— Нельзя, — вздохнул Лестрейндж. — Протокол. Простите. Как на спор?

— Да вот так, — Оггспайр улыбнулся. — Я же азартный человек… ну… был, — он снова улыбнулся. — Мы как раз с женой расстались — я тогда… ну, было дело — проигрался, и вот… и ладно, — он дёрнул плечом. — Я и сам давно ушёл бы, так что даже к лучшему. Свобода… — мечтательно протянул он. — Я был так счастлив. Нюхлеров завёл… — он улыбнулся так тепло и по-человечески, что Гарри даже пожалел его. Вряд ли ему их отдадут… — Давно мечтал, — признался Оггспайр. — С детства. Но кто ж мне даст…

— И без лицензии, — мягко проговорил Лестрейндж.

— Конечно без! — вздохнул Оггспайр. — Поди получи её… нет — так купил. В Лютном. Но не скажу вам, где, — он снова улыбнулся.

— Я понимаю, — кивнул Лестрейндж. — Но вы ведь понимаете, что их вам не вернут?

— Ну да, — расстроенно ответил Оггспайр. — А может… ну, потом? Там же детёныши… я столько ждал!

— Я отдал их специалисту, — сказал Лестрейндж. — Хорошему. О них будут заботиться.

— Эх, — вздохнул Оггспайр. — Я так их ждал…

— По крайней мере, с ними будет всё в порядке, — пообещал Лестрейндж. — Давайте к вам вернёмся. Вы сказали, что вас обратили на спор. Расскажите.

— Не то что на спор… я хотел, — Оггспайр снова улыбнулся. У него была очень обаятельная и открытая улыбка, и если бы не неестественная бледность лица, впрочем, скрадываемая светом свечей, и не видимые кончики клыков, забыть о том, что перед ними нежить, было бы очень легко. И так-то Гарри приходилось иногда себе напоминать об этом… — Мы все знали, что он вампир — тот, кто… в общем, да. Мы знали. Но все знают, что нельзя так просто обращать — хотя я узнавал, я подходил по всем параметрам. Я холост… в смысле, разведён, но это не важно, наши дети уже выросли, и я за них не отвечал… мне было уже за сорок… ладно — почти под пятьдесят, я не скрывался от Аврората… И я попробовал, но он мне отказал. Но он… он тоже, знаете, азартен, — глаза Оггспайра заблестели. — И вот мы как-то… в общем, мы поспорили. На… не важно, но шансов, уж поверьте мне, было совсем мало. Он потому и согласился — и я, знаете… я, видимо, даже молился…

— Кому? — мягко спросил Лестрейндж, и в этой мягкости звучало сожаление.

— Не знаю, — как-то бесшабашно отозвался Оггспайр. — Кому-то. Богу. Я не думал… я просто так хотел, чтобы это произошло, и вот… случилось. Он тогда смеялся… так смеялся. Дал мне время, чтобы я подумал. Месяц! А потом ещё один.

— Зачем? — спросил Лестрейндж, и это прозвучало грустно.

— Зачем подумать? — переспросил Оггспайр. — Ну, так он сказал…

— Нет, — возразил Лестрейндж. — Зачем вам это? Почему вы так хотели этого?

— Да как же! — воскликнул Оггспайр. — Вечно жить — это ли не жизнь? Не мечта?

— Жить, — негромко повторил Лестрейндж, и у Гарри почему-то побежали по спине и по рукам мурашки.

— Жить! — повторил Оггспайр. — И не стареть, и не болеть — вы знаете, у меня ведь прошёл локоть! И пальцы, — он снова дёрнул плечом и повторил: — Ну я не убегу. Серьёзно!

— Протокол, — покачал головой Лестрейндж. Он выглядел… печальным, и это было так непохоже на него, что Гарри невольно начал это его состояние перенимать. — Вы не скучаете по солнцу? По еде?

— Вот по еде скучаю, — признался Оггспайр. — Нет-нет, вы не думайте, я никого не убиваю! — воскликнул он взволнованно. — На самом деле крови нужно не так много. Меня всё научили делать — я кусаю очень осторожно. Магглов. Беру немного — может, полстакана. Слушайте, я не убийца!

— Вас никто не обвиняет в этом и даже не подозревает, — заверил его Лестрейндж. — У нас не было ни одного сигнала: видимо, вы впрямь всё делаете по правилам. Но расскажите нам про кражи, — попросил он.

— Это… о, — Оггспайр опять смутился. — Это… я…

— Вы с вашими друзьями, — поправил Лестрейндж. — Да, мы знаем.

— Ох, — он явно расстроился. — Они тут вовсе не причём. Мы просто с ними… мы лишь…

— Не стоит, — мягко качнул головой Лестрейндж. — Вы их не спасёте и не выгородите — только всё испортите. Они ведь не вы — если не расскажут сами, к ним можно применить легилименцию или веритасерум. Но они расскажут. Так что говорите. Вы решили им помочь обставить комнаты, не так ли?

— Они же дети, — сказал Оггспайр. — Мы просто… это был такой прекрасный марафон, — мечтательно проговорил он. — Мы просто… это лучше огневиски. И вы знали бы, как радовались нюхлеры! А вы… кому от этого было плохо?

— Владельцам? — почему-то улыбнулся Лестрейндж.

— Да мы не брали же последнее, — возразил Оггспайр. — И лично ценное не брали. Ни одного украшения, заметьте! Только всё припрятанное! Да я книги выбирал самые пыльные и дальние — ну и старые, конечно. Но явно ненужные.

— Самые дальние, — повторил Лестрейндж. — А мы гадали, по какому принципу вы выбираете.

— Да не по какому! — воскликнул Оггспайр. — Просто что-нибудь заброшенное, ну и старое. Да они бы даже и не вспомнили про них!

— Они вспомнили, — возразил Лестрейндж.

Он был удивительно мягок и даже обходителен с этим вампиром — Гарри никогда не видел, чтобы Лестрейндж так вёл допрос. И Гарри терялся в догадках о причинах этого. Должны же быть причины?

— Да шумиха потому что поднялась, — ответил Оггспайр. — Надо было бы, наверное, остановиться, да мы… ну, мы думали, что мы успеем. Как делить-то? Собрали только четыре комплекта с половиной…

— А почему вы всё держали у себя? — спросил Лестрейндж.

— Так мы решили всё собрать, а после они выбрали бы, кто чего, — сказал Оггспайр. — Ну и чтобы сразу все, одновременно, получили. А то было бы обидно, что у кого-то уже есть, а у кого-то нету ничего.

— Да, понимаю, — кивнул Лестрейндж. — Ну и нюхлеры, наверное?

— Ну а как же, — заулыбался Оггспайр. — Они вот один таз забрали — пришлось искать замену. Ну не отбирать же. Счастливые такие… эх, — он вздохнул. — А что, мне их даже и не увидеть?

— Пока что точно нет, — ответил Лестрейндж.

— А что со мной-то будет? — словно только сейчас сообразил Оггспайр. — Я же… ну… я арестован? Меня осудят — и отправят в Азкабан? И что?

— За кражи — да, — голос Лестрейнджа снова стал печальным. — За кражи вы получите, я думаю, лет десять… может, даже двадцать — учитывая их масштаб. Но вряд ли. И, видимо, проспите это время в камере, потому что в Азкабане вашей пищи нет.

— Эх, — повторил Оггспайр. — Знаете, это так противно — когда нет еды… ты цепенеешь и… бр-р-р, — он поёжился. — А потом? Потом что будет?

— Вас отпустят. И доставят в Аврорат… здесь вас накормят и разбудят. И отпустят.

— Слушайте, — сказал Оггспайр, — а давайте вы осудите только меня? Да хоть лет на сто. Ну жалко их, — просяще проговорил он. — Они же правда дети. А? Мы скажем, что…

— Нет, так не получится, — с сожалением отказал Лестрейндж. — Но на суде вы сможете взять всю вину по организации на себя — тогда они получат минимум. Лет пять.

— Возьму! — решительно кивнул Оггспайр. — Да, вы запишите — это в самом деле была моя идея!

— Мистер Оггспайр, — с той же мягкостью, что уже обратила на себя внимание Гарри, проговорил Лестрейндж, — сейчас вам стоило бы думать не об этом. Хотя ваши слова, бесспорно, благородны.

— А о чём? — спросил Оггспайр. — О нюхлерах? Так вы сказали…

— Нет, — возразил Лестрейндж, качая головой. — Мне неприятно говорить вам это — поверьте, неприятно. Вы — хороший человек… вампир, я это вижу… все мы. Но есть закон. И вам предстоит принять тяжёлое решение.

Он замолчал, пристально глядя на Оггспайра, и тот, нахмурившись, спросил:

— Какое?

— Вас незаконно обратили, — твёрдо и печально проговорил Лестрейндж. — Закон не допускает этого и однозначно требует, чтобы остался лишь один. Наказан должен быть, конечно, обративший — и, если вы его нам назовёте, его развоплотят, а вас зарегистрируют, потом осудят за ваши кражи, а затем отпустят. А если нет, развоплотить придётся вас. Мне жаль. Мне в самом деле жаль.