Middle (джен)

В отличие от Лестрейнджа, Сэвидж вопросов вроде: «С кого начнём?» Гарри не задавал и просто начал допрос с того, о ком они хоть что-то знали. Это был крупный русоволосый мужчина лет, наверное, сорока или пятидесяти, с грубыми и резкими чертами широкого лица, на котором выделялся сломанный нос.

Обвинение Сэвидж зачитывал довольно долго: помимо захвата заложников, Джозеф Чалк — и Гарри очень хотелось знать, каким образом Сэвидж выяснил это имя — обвинялся в «охоте на магглорождённых», а также передаче некоторых задержанных в обход министерства лично Джагсону. Чалк выслушал это обвинение абсолютно равнодушно и, лишь когда Сэвидж закончил, поинтересовался:

— И что мне за это будет?

— Это решит Визенгамот, — ответил Сэвидж.

— Да вы что? — насмешливо изумился Чалк. — Серьёзно? А я-то считал, вы жребий кидаете. Вот же.

Разговора не получалось: даже сообщение о том, что Визенгамот дал разрешение на использование легилименции и веритасерума не произвело на Чалка никакого впечатления: тот лишь вскинул брови и заявил:

— Ну так чего мы тут тогда время тянем? Давайте!

— Дадим, — пообещал Сэвидж. — Я вижу, вы решили остаться в Азкабане навсегда.

— Почему нет? — спросил в ответ Чалк. И добавил: — Навсегда — это о-очень долго.

— Долго, — согласился с ним Сэвидж. — И неприятно.

— Пострадаю, — Чалк осклабился.

Большего добиться от него не удалось — возможно, потому что Сэвиджу нечем было на него надавить: мук совести он явно не испытывал, родных у него либо не было, либо Аврорат ничего о них не знал, а перспектива провести в Азкабане весь остаток дней Чалка явно не пугала. В конце концов Сэвидж вызвал к нему легилимента — и вот тут их с Гарри ждал сюрприз: никаких воспоминаний о егерстве и о передаче некоторых магглорождённых Джагсону тот не нашёл. Собственно, Аиша Маркс вообще не нашла воспоминаний о том времени — да и в остальных были, как она выразилась, «дыры».

— Полагаю, он заранее извлёк воспоминания, — сказала она без всякого удивления. — Скорее всего, он их где-то спрятал, но я вряд ли найду, где. Это точно место, хорошо ему знакомое… ну, или он их просто отдал кому-то. Так или иначе, вряд ли мы найдём их.

— И он честно ничего не помнит, — не удержался Гарри.

— Да, — ответила она. — Вам придётся обойтись без них.

— Плохо, — сказал Сэвидж, когда Маркс отправилась к следующему задержанному. — Предположу, что и остальные поступили так же. Если мы никаких воспоминаний не найдём, их пожизненно не засадить. За захват заложников они получат… ну, лет десять-двенадцать. Вряд ли пятнадцать: никто не погиб и даже, в сущности, не пострадал. А те, кто пострадал — те не по их вине.

— Но ведь у нас есть свидетельства о том, что Чалк передавал магглорождённых Джагсону, — вспомнил Гарри.

— Есть, — согласился Сэвидж. — Но Эйвери… — он поморщился. — Конечно, он отдал воспоминания, и сам, пожалуй, выступит свидетелем, если придётся. Но… — он покачал головой. — Мало ли, кого он видел. На самом деле это мог быть кто угодно.

— Оборотное, — понял Гарри.

— Именно так, — неохотно подтвердил Сэвидж. — Без его собственных воспоминаний невозможно доказать, что это в самом деле был он. Визенгамот, конечно, скорее всего, это примет, но… — он снова покачал головой. — В целом, будет от силы лет пятнадцать. А то и вправду десять.

— Но мы ведь можем что-то сделать? — спросил Гарри.

— Что? — зло спросил Сэвидж. — У нас есть лишь захват заложников и документы, подтверждающие, что он был егерем. Но в то время это было, к сожалению, законно — и хотя сейчас за это есть ответственность, но… — он покачал головой. — Визенгамот очень не любит давать за это срок. Во всяком случае, большой. Дадут лет пять и приплюсуют десять за заложников. И всё. И это если они не додумаются на суде сказать, что это была шутка.

— Сэр? — недоверчиво переспросил Гарри.

— Что? — мрачно усмехнулся Сэвидж. — За дурное чувство юмора нельзя наказывать. Там, конечно, были Граннионы, и Визенгамот поэтому, скорее всего, отнесётся к происшедшему серьёзно — по крайней мере, должен. Но кто знает… скажут — пошутили. Мол, мы тут нищенствуем, а они роскошествуют — ну вот… разозлились. Нанялись работать — деньги-то нужны — и при виде этой роскоши, мол, просто не сдержались. Вспомнили, как эти богатенькие господа в войну прекрасно поддержали Пия. Что? — Сэвидж выглядел ужасно злым. — А так и было. Большая часть Визенгамота из тех, кто проголосовал за те законы, так и сидит на своих местах. И превосходно себя чувствует. Кое-кто ушёл, но многие остались. И они очень не любят, когда им об этом напоминают — так что могут быстро слушанье свернуть.

— Сэр, вы сказали «нанялись», — как можно более спокойно сказал Гарри. Он, кажется, ещё не видел Сэвиджа таким и чувствовал себя слегка неловко: так бывает, когда хочешь поддержать кого-то и сказать, что разделяешь его чувства, но при этом понимаешь, что на самом деле ничего ты разделить не можешь, потому что не переживал такого. — Они что, работали у Граннионов?

— Да, ты же не знаешь, — спохватился Сэвидж и вздохнул: — Что, Дольф всегда вводил тебя в курс дела? — Гарри кивнул, и Сэвидж горьковато улыбнулся: — Да я знаю. Он всегда так делает. А я не привык. Ты лучше задавай вопросы: я тебе же говорил, что ты мой второй стажёр? Первый был лет двадцать назад. Да, они работали у Граннионов — помогали организовать праздник. Там ведь была целая программа… и они это давно готовили, — сказал он мрачно. — Сфир — тот тощий, помоложе, — как оказалось, давно оказывал им мелкие услуги. Он им и порекомендовал всех остальных. Да, вот так всё просто. Думаю, процесс будет бестолковый и скандальный. Пресса нас сожрёт, Визенгамот обидится — а мы сделать ничего не можем, потому что доказательств нет.

— Но ведь есть воспоминания Джагсона, — вспомнил Гарри. — Не только Эйвери!

— И что? — сердито спросил Сэвидж. — Да, он скажет, что имел дело с человеком, очень похожим на этого Чалка. И что? Я их сейчас проанализирую, конечно, — сказал он уже спокойнее. — И дополнительно экспертизу закажу. Может быть, и выйдет доказать, что это он. А остальные сядут лет на десять… может, выйдет Сфиру приписать злоупотребление доверием. Попробуем. Но перспектив у дела мало.

— Странно, сэр, — сказал, подумав, Гарри. — Если бы не Лестрейндж, многие могли погибнуть.

— Но ведь не погибли? — спросил в ответ Сэвидж. — Они ведь даже не грозили, — добавил он с сарказмом. — Серьёзно: не было угроз. Требования выдвинули, да, но напрямую никого убить не обещали. Говорили, — он не удержал злой смешок, — что если требования не будут выполнены через указанное время, мы увидим первого ребёнка, и нам это не понравится. Но это не угроза, строго говоря — может, они бы его голым выпустили. Или трансфигурированным в, не знаю, ночной горшок с дерьмом. Но убить угроз не было. Кто-то из них весьма умён.

— Но ведь это очевидно! — воскликнул Гарри.

— Очевидно, — кивнул Сэвидж. — Но недоказуемо. Намерения и недомолвки доказать нельзя. Сам увидишь, — пообещал он. — Такие дела — самые поганые, — добавил он. — Если трупов или хоть каких-то повреждений нет — невозможно доказать намерение убивать. А значит, это совсем другая квалификация: нет угрозы жизни.

— Но ведь это… бред, — недоумённо проговорил Гарри. — Это же… ну… очевидно!

— «Очевидно» к делу не пришьёшь, — ответил Сэвидж. — Тебе очевидно, мне — а другим нет. Именно поэтому, к примеру, дела о шантаже такие сложные — сам увидишь, когда пойдёшь в отдел мошенничеств. Если шантажист умён, его часто невозможно посадить. К счастью, умных мало — но встречаются. Причём, как правило, в самых гадких делах. Мы, впрочем, тоже кое-что умеем, и тут кто кого. Но в данном деле мы проигрываем. Сейчас, конечно, подождём легилимента, и веритасерумом их напоим, но у меня прогноз плохой. Если они вынули свои воспоминания, они нам не расскажут ничего.

— А то, как вынимали?

— Даже если так — на что я, честно говоря, надеюсь, — нам это поможет мало. Они ведь не помнят, что именно убрали. Скажут, мол, боялись, в войну всякое бывало… а как это с нашим делом связано — неясно, — Сэвидж посмотрел на Гарри почти сочувственно.

— Но ведь есть ещё и те, кто этих подростков покупал, — сказал с надеждой Гарри.

— Есть, — согласился Сэвидж. — Всё то же самое: они покажут, например, на Чалка. А тот пожмёт плечами, скажет — не знаю таких. И не докажешь ничего — он их сейчас действительно не знает.

— А заложникам они не угрожали тоже? — почти в отчаянии спросил Гарри.

— Напрямую нет, — ответил Сэвидж. — Палочки отняли, пригрозили, что если что — все «очень пожалеют. У вас дети, будьте же разумны». Строго говоря, это не угроза.

— И что, ничего сделать нельзя? — неверяще спросил Гарри.

— Законы поменять, — ответил Сэвидж саркастично. — На самом деле в этом тоже смысл есть, конечно, — добавил он. — Если мы начнём сажать за любую сделанную глупость, мы пересажаем половину населения. Но я думаю, — добавил он уже спокойней, — что возмездие их всё равно найдёт. Особенно учитывая мадам Граннион-младшую.

— Сэр? — с надеждой спросил Гарри.

— Она вейла, — Сэвидж мрачно и очень нехорошо усмехнулся. — Её дочка до сих пор в Мунго. И я даже думать не хочу, какое проклятье она на них нашлёт в зале суда.

— Проклятье? — Гарри знал, что это не просто плохо — незаконно. Но не мог не улыбнуться.

— Никому и никогда я бы не советовал вредить дочери вейлы, — очень веско проговорил Сэвидж.

— А сыну? — весело спросил Гарри.

— Сыновей у них бывает много, — серьёзно ответил Сэвидж. — Дочь — всегда одна. Если вейла замужем за обычным мужчиной, а не сыном вейлы, девочка у неё рождается лишь раз — и именно она перенимает дар. У неё уже может быть несколько дочерей, но сестёр не будет никогда. Мальчики, как ты, наверное, знаешь, ничем не отличаются от обычных детей, а девочки сохраняют — пусть и несколько ослабленно — способность действовать на другой пол. И многое другое. Я однажды видел, что осталось от того, кто изнасиловал дочь вейлы — и вряд ли я это когда-нибудь забуду. Поверь мне, Гарри: Круциатус — далеко не самое ужасное заклятье.

— Но ведь колдовать в зале нельзя, — вспомнил Гарри. — Как только она достанет палочку, её…

— Они мужчины, — возразил Сэвидж. — Ей не понадобится палочка.

— Нет? — этого Гарри не знал.

— Нет. И лично я, — Сэвидж посмотрел ему в глаза, — не собираюсь вмешиваться.

— Сэр? — Гарри совсем не знал, как реагировать на это.

— В зале запрещено использовать волшебные палочки и зелья — всем, кроме авроров и членов Визенгамота. Больше ничего, — веско проговорил Сэвидж. — Ну, идём, я думаю, Маркс с кем-нибудь уже закончила, — позвал он Гарри и пошёл вперёд.