Middle (джен)

Район, в который попал Гарри, явно не относился к числу респектабельных, уютных или хотя бы чистых. Зато здесь жизнь буквально бурлила: несмотря на то, что день был будний и весьма холодный, тут и там ему встречались люди, собиравшиеся в группы, выглядевшие порой весьма недружелюбно и напомнившие Гарри Дадли и его дружков. Только вот теперь он не боялся их.

Зато и баров здесь было полно. Казалось, почти в каждом доме был или магазинчик, или бар, или букмекерская контора, или что-нибудь ещё — но, честно говоря, на месте миссис Браун Гарри выбрал бы какое-нибудь место поприятнее. Однако же он честно шёл от бара к бару, от улицы к улице, но не встретил даже никого похожего.

Время шло, и он, проголодавшись, купил хот-дог и фанту и на ходу поел. Ну кто в здравом уме… ну хорошо — не в здравом, но просто, кто вообще пойдёт сюда, если есть места намного более приятные? И заодно весёлые. Детектор волшебства в его руке молчал, лишь пару раз слабо среагировав, когда Гарри проходил недалеко от дома, где жил кто-то из волшебников. Часам к трём Гарри потихоньку начал злиться на Браунов — ну в самом, если у их матери и тёщи есть такая проблема, почему было не надеть на неё какую-нибудь следилку? Есть же незаметные! А теперь всё министерство рыщет по улицам в поисках полубезумной бабки, и хорошо, если они её найдут до того, как она кому-то навредит!

Висящая рядом с ним карта вдруг вспыхнула красным, и на ней возникла надпись: «Возвращайтесь в Аврорат!» Гарри аппарировал и увидел, как рядом с ним появляются другие участники поисков. Значит, миссис Браун нашли, или, может быть, она сама вернулась домой! Воодушевлённый этой мыслью, Гарри, чтобы не торчать в образовавшейся к будке очереди, воспользовался «туалетным» входом, который обычно старался не использовать.

В приёмной у Робардса царило радостное оживление: миссис Браун действительно нашли, и Гарри, сдав секретарю детектор и даже ни о чём его не расспросив, буквально побежал в отдел.

— Ещё один, — прокомментировал его появление Сэвидж. — Дождёмся Катберта, — предвосхитил он вопрос Гарри, — и мы с Лисандрой всё расскажем.

— А кто нашёл миссис Браун? — спросил Гарри.

— Кто-то из ДМП, — ответил Долиш. — Она зачаровывала игрушки в витрине магазина — сейчас там работают ликвидаторы и обливиаторы.

— Теперь семейство Браунов ждёт приличный штраф, — добавила Гор. — Надеюсь, они станут повнимательней.

— Как бы мистер Браун не запер её, — не удержался Гарри.

— Может, и запрёт, — согласился Долиш, у которого это предположение, кажется, не вызвало особых возражений.

В ожидании Праудфута Гарри вглядывался в лица Сэвиджа и Гор, пытаясь по их выражению угадать результаты их визита, но не преуспел — те только переглядывались, а она даже покачала головой и прижала палец к губам. Впрочем, долго ждать Гарри не пришлось: Праудфут появился буквально через пару минут, и Сэвидж, закрыв дверь отдела чарами во избежание неуместных посетителей, заговорил:

— Итак, наши новости. Увы — мадам Розье умерла три года назад. Но есть её портреты.

— Один из которых с нами отказался говорить, — добавила Гор и посмотрела почему-то на Гарри.

— Есть второй, — сказал Сэвидж, и тоже на него уставился.

— Эм, — недоумённо проговорил Гарри. — Я могу чем-нибудь помочь?

— Возможно, — ответил Сэвидж. И снова замолчал.

— Чем? — почти воскликнул Гарри.

— Мы точно не знаем, где второй портрет, — сказал Сэвидж, и Гарри только сейчас задал себе вопрос, откуда они вообще о нём узнали. — Но вариантов не так много.

— Сэр, я правда не понимаю, — признался Гарри. — Я готов сделать всё, что смогу.

— Малфои ведь обязаны тебе, — сказал вдруг Сэвидж.

— Малфои, сэр? — недоумённо переспросил Гарри. — Ну, то есть да, наверное, — согласился он, — но я не очень понимаю…

— Мать мадам Малфой в девичестве Розье, — объяснил, наконец, Сэвидж. — Если второй портрет в Британии, шанс, что он в семье Малфоев, весьма высок. Я бы хотел, чтобы ты поговорил с мадам Малфой.

— Конечно, я пойду с вами, сэр, — с некоторым удивлением от того, что Сэвидж почему-то вдруг, по сути, спрашивает о его согласии, сказал Гарри.

— Не со мной, — возразил Сэвидж. — Один. Я, разумеется, сам напишу Малфоям и предупрежу о нашем визите, но ты пойдёшь один.

— Я?

Гарри совершенно этого не ожидал. Он не то что растерялся, нет — в конце концов, в самом задании ничего сложного не было. Он просто действительно не ожидал, что вот так вдруг окажется лицом к лицу с женщиной, которая когда-то спасла ему жизнь. И не важно, что она сделала это вовсе не из-за него — но он до сих пор не знал ответа на вопрос, что было бы, скажи тогда Нарцисса правду. Не с ним — тут всё, наверное, было просто. Со всеми остальными. Там, на поляне, Волдеморт мог просто повторить свою Аваду — а может, даже приказать кому-то это сделать. Той же Беллатрикс. Но даже если бы он сделал это сам, второй раз Гарри нечему бы было защитить. И для него бы всё закончилось.

— Ты, — подтвердил Сэвидж. — Я бы посоветовал тебе сходить переодеться в форму — мне кажется, в данном случае это будет уместно. А я пока сову отправлю с уведомлением.

— Да, сэр, — кивнул Гарри. — Думаю, вы правы.

— Сейчас почти четыре, — Сэвидж посмотрел на часы. — Придёшь к шести, чтоб точно не попасть на чай или на ужин. Кстати, заодно и пообедай — с этими поисками чокнутой старушки ты, я полагаю, голоден. Иди, — он махнул рукой. — Если закончишь до восьми, зайди сюда, а нет — так завтра. Но сам не говори с портретом — это и оформить нужно правильно, и уметь. Уж извини.

— Да нет, сэр, я в самом деле не умею, — ответил Гарри.

— Договорись с ними на завтрашнее утро, если выйдет, — велел Сэвидж. — Всё, иди. И никому не говори об этом.

Гарри пообещал, конечно, хотя рассказывать об этом сейчас ему было некому: Джинни уже была на сборах. Не с Кричером же ему откровенничать… с тем самым Кричером, который так любил «хозяйку Нарциссу», подумал Гарри. И, возможно, именно она когда-то научила его солгать Гарри — и погубила Сириуса. Если это так, то прямой вины Нарциссы в его смерти не было, но если бы не эта ложь, тогда всё бы пошло иначе.

И если бы сам Гарри не забыл про зеркало.

Нет, он не винил Нарциссу или даже Беллатрикс в смерти Сириуса — он всегда винил себя. Но сейчас, готовясь к встрече с ней, Гарри не мог не думать о том, что кроме неё, никто не мог заставить Кричера солгать. Нет, не заставить, а уговорить. И вряд ли это было так уж сложно…

Гарри никогда не спрашивал Кричера о Сириусе и о том, винит ли тот себя в его смерти. Конечно, Кричер Сириуса не любил — да нет, терпеть не мог. Но то пока тот был жив — а теперь? Гарри слишком хорошо знал, как меняется отношение к кому-то после его смерти, а ведь Сириус был, как ни крути, последним Блэком, которым Кричер был так предан. Гарри много раз хотел спросить его об этом, однако его всегда останавливала мысль о том, что Кричер может сам не связывать эти события — ту свою ложь и гибель Сириуса. И неизвестно, как он среагирует, если поймёт, что тогда натворил. Если он и вправду этого не понимает, может быть, не стоит ничего менять. Это уже не изменит ничего, зачем заставлять его опять страдать?

Со всеми этими мыслями обедать Гарри пошёл не домой, а в ту маггловскую пиццерию, куда они время от времени ходили с Гермионой. И, жуя пиццу, смотрел в окно и вновь и вновь задавал себе вопрос о том, как мог тогда позабыть о зеркале. И Кричер, и Нарцисса — или Беллатрикс — хотя бы преследовали свои цели, а он просто… забыл…

Гарри совсем расхотелось есть, и он, оставив едва тронутую пиццу, допил колу и ушёл. Ему нужно было успокоиться, он понимал это, но ничего не выходило: он не мог перестать думать о Нарциссе, а значит, и о Сириусе. Но время шло, и мог он или нет, но Гарри должен был встретиться с Нарциссой и добиться доступа к портрету.

Он аппарировал на Гриммо, а дома первым делом пошёл в душ. И, постояв сперва под очень горячими струями, резко закрыл кран с горячей водой и до предела отвернул с холодной. И это помогло: выстоять под ледяными струями воды он хоть сколько-нибудь долго не сумел, зато тот изнуряющий круговорот одних и тех же мыслей, что совсем его измучил, наконец, остановился.

Выключив воду, Гарри докрасна растёрся полотенцем, а затем почистил зубы, побрился, высушил волосы, причесался и пошёл в спальню — одеваться. И долго стоял перед зеркалом, разглядывая своё отражение. Потом глянул на часы — и только тут задумался о том, как, собственно, он должен попасть в Малфой-мэнор. Аппарировать к воротам? Или воспользоваться камином? Пожалуй, решил Гарри, он сперва попробует камин — а если тот окажется закрыт, то аппарирует.

Всё оказалось очень просто: когда Гарри бросил в камин порох и чётко произнёс «Малфой-мэнор», тот полыхнул зелёным, и через пару секунд Гарри уже выходил в холл Малфой-мэнора, который, как он полагал, помнил очень хорошо. Без малого их с Роном и Гермионой притащили сюда егеря — и тогда никто из них ещё не знал, что с этого и начался финал войны. Но то ли воспоминания Гарри были не так точны, как ему казалось, то ли после войны здесь был ремонт, но выглядело всё совсем иначе.

Впрочем, Гарри было не до разглядывания интерьера, потому что его встречали.

— Мистер Поттер, — произнесла Нарцисса, слегка наклонив голову.

На ней было простое серо-голубое, длинное, в пол, платье. Мягкость шерсти подчёркивали и светлые, чуть присобранные на затылке волосы, свободно рассыпающиеся по плечам. Из украшений — только обручальное кольцо и маленькие, едва заметные жемчужины в ушах. Казалось, она занималась какими-то уютными домашними делами и отложила их, чтобы встретить Гарри — и тот очень бы хотел понять, почему она для встречи с ним избрала подобный образ. Впрочем, выбор был разумный, решил он, здороваясь: не высокомерная мадам Малфой, а очаровательная женщина… и мама. Да, подумал Гарри, вот что она подчёркивала: что она, прежде всего, мать, и уже потом — всё остальное. Что ж, если она хочет в это поиграть — пожалуйста. В конце концов, ему нужно с ней договориться, а не напугать.

— Простите за внезапное вторжение, — любезно сказал он. — Но у нас, должен признаться, мало времени.

— Конечно, — она мягко улыбнулась, и Гарри признал, что теперь, пожалуй, лучше понимает её мужа. — Чаю, может быть?

— Благодарю, — Гарри совершенно не хотелось пить здесь чай. Он помнил, он буквально видел, как их тогда тащили здесь по полу… как потом их с Роном отвели в подвал, и как кричала оставшаяся наверху Гермиона… — Не откажусь, — он тоже улыбнулся.

— Прошу вас, — она сделала любезный жест и пошла вперёд, показывая Гарри путь.

К его облегчению, Нарцисса увела его в другую сторону — не туда, куда когда-то их втащили егеря — и Гарри оказался в небольшой светлой комнате, скорее, гостиной, чем столовой, где на маленьком круглом столике был уже накрыт чай.

Здесь всё было просто: обитые светло-зелёным полосатым шёлком стулья, белая посуда с летящими по ней зелёными ивовыми листочками, сконы, шоколадное и лимонное печенье… всё это словно бы сошло с картинки «дом-милый-дом», и Гарри ужасно захотелось её испортить какой-нибудь неподходящей фразой. Напомнить этой действительно красивой сейчас женщине с такой приятной улыбкой о том, при каких обстоятельствах Гарри когда-то попал в её дом, к примеру. И посмотреть, как сползёт с её лица эта улыбка, и увидеть, что под ней. Увидеть вновь ту женщину, которая сидела там, в разбитом Большом зале, и обнимала сына — запорошенная пылью, с грязными разводами на лице… И держала руку мужа.

Или ту женщину, которую он видел в министерстве на закрытом слушанье, когда выступал в её… и не только её защиту.

Вот тогда она не улыбалась. Тогда Гарри видел в ней черты её сестёр и Сириуса — блэковскую кровь, которую она сейчас так мастерски прятала под другой.

Той, что привела Гарри сюда. И Гарри очень бы хотел увидеть, как сквозь эти тонкие черты проступят совсем другие — куда более тяжёлые и яркие.