Middle (джен)

К счастью, Гарри успел вспомнить о том, что отпросился сегодня на полдня, до того, как аппарировал к министерству. Так что он неспешно зашёл к мадам Розмерте, купил там сливочного пива, сэндвичей и вернулся домой, разумно рассудив, что невыразимцы наверняка станут выяснять все обстоятельства расследования, захотят узнать, где он был — но не в их силах будут выяснить, что делал Гарри дома. Сэндвичи он решил взять с собой в Аврорат и лишь с одним выпил купленное пиво — и это было замечательно.

В Аврорат Гарри явился к полудню — и, забрав по дороге подписанное Робардсом разрешение на возобновление расследования, отправился в отдел.

— Пришёл, — констатировал стоящий у шкафов Сэвидж, едва Гарри появился на пороге.

— Добрый день, сэр, — осторожно проговорил Гарри.

— Хочешь в Азкабан? — спросил Сэвидж как-то вкрадчиво и ласково, и Гарри ощутил неприятный холодок внутри.

— Сэр? — переспросил он.

— В Азкабан, говорю, хочешь? — повторил Сэвидж.

Праудфут, не удержавшись, фыркнул, и Гарри с облегчением выдохнул:

— Смотря зачем. Сэр.

— Узнаешь, — пообещал Сэвидж. — Ну так что — летим?

— Сейчас? — Гарри в самом деле удивился. Терять почти что целый день?

— Ну, по всему выходит так, — кивнул Сэвидж. — Эксперты не добились ничего, а время летит. И, к сожалению, не так медленно, как мы, — он направился к вешалке, и Гарри увидел прислонённый к шкафу обёрнутый тканью портрет. — Готова? — спросил Сэвидж Гор, надевая свой плащ и подавая плащ и ей.

— Ненавижу это, — пробурчала Гор, выбираясь из-за своего стола.

— Ну, хочешь, оставайся, — вдруг предложил ей Сэвидж. — У меня вон Гарри есть.

— Н-да? — спросила она с некоторым сомнением.

— В принципе, тут должен кто-то быть, если вдруг наши иностранные коллеги что-нибудь нароют, — убеждённо сказал Сэвидж. — Так что лучше было бы тебе остаться.

— Да, разумно, — Гор с заметной радостью вернула плащ на вешалку и уселась снова за свой стол.

— Идём, — велел Гарри Сэвидж. — Гавейн уже заждался.

Они вышли из министерства и аппарировали к карете, где их уже и вправду ждал Робардс.

— Над Лисандрой ты, я вижу, смилостивился, — заметил он, когда Гарри с Сэвиджем тоже устроились в карете.

— А почему смилостивился? — вмешался Гарри.

— Её тут укачивает, — ответил сидящий напротив него Робардс. — Это не секрет, она и не скрывает, так что тайн не открываю. Есть, конечно, зелья, но это всё равно ужасно неприятно. Так что мы её стараемся от подобных полётов избавлять. Что, кстати, у тебя с расследованием? Ты был у Бьюкенена?

— Был, — ответил Гарри.

Сэвидж с Робардсом выслушали очень внимательно и, как ему показалось, с явным одобрением, и когда он закончил свой рассказ, последний извлёк из своего портфеля чистый пергамент и перо с чернильницей, выдвинул стол и велел:

— Оформляй протокол. Сейчас.

— Да, сэр, — Гарри взялся за перо.

Пока он работал, Робардс возился с какими-то бумагами, Сэвидж же скучающе глядел в окно. Едва Гарри закончил, Робардс забрал протокол, прочёл, размножил и положил в портфель вместе с оригиналом пару копий, а остальные отдал Сэвиджу, сказав:

— Ну что, попробуем. Пятый год уже — ну сколько можно. А сейчас давайте поедим и обсудим нашу стратегию.

— У меня есть сэндвичи! — вспомнил Гарри. — От мадам Розмерты.

— Тогда начнём с них, — решил Робардс. — У меня только курица.

— А у меня ореховый пирог, — довольно сообщил им Сэвидж. — Когда я утром покупал, был ещё тёплый.

— Оставим половину, — решил Робардс, а потом почему-то посмотрел на Гарри, выложившего сэндвичи на стол, а потом взял один с ветчиной, другой — с яйцом и огурцом, и третий — с сыром, завернул каждый из них в салфетку и протянул Гарри: — Оставь пока. — Пирог он тоже сразу же разрезал пополам и половину отложил, завернув в такую же салфетку. — Итак, — сказал Робардс, когда они принялись наконец за еду. — Я полагаю, мистеру Лестрейнджу-младшему не стоит знать о том, что произошло с Дольфом. Но! — подчеркнул он голосом. — Есть шанс, что он об этом знает — без деталей, может быть. Но знает.

— Откуда? — недоверчиво спросил Гарри.

— У меня два варианта, — ответил Робардс. — Во-первых, у него вполне может быть его портрет. И кто знает, говорит ли портрет с ним, и можно ли по нему ещё как-то понять, что с оригиналом что-то произошло.

— Вам разве бы не доложили? — Гарри даже перестал жевать.

— Должны бы были, — согласился Робардс. — Но... — он махнул рукой. — В общем, я это допускаю. А ещё я допускаю, что мистер Лестрейндж-младший имеет доступ к «Пророку». Тем более что это не то чтобы запрещено.

— Как не запрещено? — оторопел Гарри.

— А вот так, — почему-то весело проговорил Робардс. — Это и выяснилось-то не так давно. После той истории с побегом Блэка было разбирательство: откуда взялась газета. Её, как мы знаем, там оставил Фадж — и вот после его отставки этот вопрос снова подняли. И выяснилось, что нет ни одного закона, запрещающего передавать заключённым газеты. Письма или книги — нет, нельзя. Артефакты или еду — тем более. А про газеты речи нет.

— А как так получилось? — спросил Гарри.

— А законы принимали, когда газет ещё не существовало, — ответил Робардс. — Азкабана тоже. Были… другие тюрьмы — а когда создали Азкабан, про газеты просто не подумали. Во всяком случае, я это себе объясняю так. А там кто знает.

— Просто никому обычно в голову такое не приходит — давать газеты заключённым, — добавил Сэвидж. — Но у мистера Лестрейнджа-младшего есть, чем их купить.

— Вы думаете, он рисует… — начал Гарри, и Робардс кивнул:

— Это вполне возможно. Никто не говорит, что это так, но я это допускаю. Что, как ни смешно, тоже не незаконно. Есть обширный список того, чего нельзя от заключённых принимать, но там нет их рисунков. Так что… — он усмехнулся и развёл руками. — Надо бы закрыть эту дыру, конечно, но пока что не выходит.

— Вы пытались? Сэр.

— Нехорошо так откровенно заявлять начальству о своих сомнениях в его интеллекте, — упрекнул его Робардс. — Начальство на это обычно обижается, — проговорил он наставительно. — Конечно мы пытались, — добавил он уже нормально. — И будем продолжать, но продавить закон ради одного-единственного заключённого непросто. Мы даже список этот расширить пока не можем. Вот, может быть, тебе удастся.

— Сэр! — возмутился Гарри скорее уже просто по привычке.

— Ну вдруг, — Робардс улыбнулся. — Но вернёмся к мистеру Лестрейнджу-младшему. Итак, есть не такой уж маленький шанс, что он знает, что произошло, и работать с нами не захочет. И в этом случае я бы предложил продолжить то, что ты так удачно начал, — он снова посмотрел на Гарри.

— Сэр, — Гарри даже отодвинулся.

— Видишь ли, — Робардс с Сэвиджем переглянулись. — У нас с мистером Лестрейнджем-младшим не совсем те отношения, которые располагают к переговорам. И — что важнее — у него с нами тем более. Ты же для него человек новый. И, — он улыбнулся довольно иронично, — особенный. Попробуй. Не получится — ну, что ж. Но всё-таки попробуй. Ты прекрасно сработал с мадам Малфой.

— Это совсем другое, — запротестовал Гарри. — Я… вы же сами говорили… вы, — он посмотрел на сидящего рядом Сэвиджа, — что Малфои мне обязаны. При чём здесь Лестрейндж? Рабастан.

— Как я уже сказал, — ответил ему Робардс, — я предлагаю тебе вступить в игру только в том случае, если мистер Лестрейндж-младший окажется в курсе того, что случилось с Дольфом, и не обнаружит желания к сотрудничеству. А у тебя есть, что предложить ему.

— Что? — непонимающе спросил Гарри.

— Ты слышал заклинание, — ответил Робардс. — И это редкий опыт. Я, разумеется, могу и ошибаться, но мне кажется, что у тебя в этом случае будет шанс. Нам нужно, чтобы он разговорил портрет, — очень серьёзно сказал Робардс. — Мы должны вернуться с показаниями — нам нужно найти все остальные дома. И понять, куда они вообще потом деваются. Проблема в том, что эта Розье даже уничтожения портрета не боится — знает, что есть второй и что нам его не получить. У нас и у экспертов все идеи кончились.

— Но почему вы думаете, сэр, что мистер Лестрейндж сможет? — у Гарри просто пухла голова от всего этого.

— Я не думаю, — со вздохом признал Робардс. — Я надеюсь.

— Сэр, я всё сделаю, что смогу, — пообещал Гарри. — Но я правда не уверен, что сумею.

— Никто не уверен, — согласился Робардс. — Может быть, тебе и не придётся. Посмотрим. В любом случае я хотел бы, чтобы ты участвовал в разговоре с ним на равных.

— Да, сэр.

На равных… Гарри вовсе не ощущал себя на равных с ними — ни с кем из них, ни с Робардсом, ни с Сэвиджем. Он справился с Нарциссой, да, но ведь ему, по сути, ничего не нужно было делать, она всё сделала сама. Не пожелай она идти ему навстречу, что он смог бы?

— Сэр, — Гарри резко вскинул взгляд на Робардса. — Мне кажется, что здесь скорее бы могла помочь мадам Малфой. Он бы её послушал… может быть.

— Как по мне, — ответил ему Робардс, а Сэвидж просто усмехнулся, качая головой, — проще дать объявление в тот же «Пророк». Быстрей, а результат тот же.

— Но можно же с ней подписать контракт, к примеру, — настойчиво предложил Гарри. — Взять обет…

— Она не даст, — возразил Робардс. — Она не дура. Зачем ей? Помочь зятю? Чем? Или, может, нам? Не даст и молчать не будет. И потом, гарантий никаких — кто сказал, что он её послушает? То, что она хлопочет за него, отнюдь не означает, что он ей пойдёт навстречу. А риск большой.

— Обойдёмся без Малфоев, — твёрдо сказал Сэвидж. — Как-то же справлялись.

— Думай, — Робардс поглядел на Гарри и извлёк кофейник из портфеля. — Время есть.

Гарри кивнул и, взяв чашку с кофе, умолк, глядя в окно, за которым сейчас были только облака. Он понятия не имел, как говорить с Лестрейнджем-младшим, и не мог не думать о горькой иронии внезапно полученного задания: он должен расспросить Рабастана, но вовсе не о том, о чём бы хотел сам. А те вопросы, что не давали ему покоя, он никогда ему задать не сможет.