Middle (джен)

Гарри просидел на стуле совсем недолго — минут, наверное, десять — когда ему на смену пришёл Долиш. И первым делом обновил звукозащищающие чары, а потом спросил, кивая на спящего Мальсибера:

— Что он?

— Поел и спит, — ответил Гарри, колеблясь, рассказать ли Долишу о заклинании, наложенном на руки заключённого, или не стоит.

— Ты тоже иди поешь, — предложил Долиш. — Я так понимаю, всё это надолго.

— Моуди не нашли, да? — спросил Гарри, вставая, и Долиш качнул головой:

— Нет. Но там остались люди. Ищут.

— Он сказал, что Моуди там нет, — вспомнил Гарри, но Долиш пожал плечами:

— Конечно, он так сказал. Пока мы не нашли ни его, ни эльфов — никого. Дом пуст. Но мы только начали. Дом старый — там много где можно спрятаться. Иди поужинай, — повторил Долиш, и Гарри всё-таки сказал:

— Я наложил заклятье обездвиживания на его руки.

— Разумно, — согласился Долиш, садясь на стул. — Робардс планирует продолжение допроса в девять — возвращайся к этому времени.

Гарри кивнул и ушёл, чувствуя себя несколько неловко: Долиш явно приписал ему совсем не те мотивы. Однако спорить Гарри с ним не стал — не то чтобы он полагал, что Долиш снимет наложенное заклятье из чувства мести, но Гарри просто не хотел это проверять.

Столовая была уже закрыта, и он отправился в ближайшую пиццерию, однако быстро понял, что совсем не голоден. Он всё пытался представить, как это — жить в темноте пять лет, пусть и с некоторыми перерывами, но всё же. И как все эти пять лет жить, ощущая постоянную вибрацию и удавку на шее. Да, Мальсибер был убийцей и, по-видимому, убивал не только сам, но и других делал таковыми, и заслуживал, конечно, Азкабана, но у Гарри по спине полз холодок, когда он представлял, как тот прожил последние пять лет.

Он закрыл глаза, но свет всё равно проникал сквозь веки, так что Гарри прикрыл их ладонями и попробовал представить, что ему сейчас так нужно встать и, скажем, просто дойти до туалета. Он, конечно, знал, что слепые со временем неплохо адаптируются и ориентируются в знакомом доме, и даже могут ходить по улицам, но… но этому, наверное, должно было мешать периодическое обретение зрения. Возможно, Каплан снимал с Мальсибера повязку вовсе не из гуманности, а чтобы тот не сумел нормально адаптироваться к слепоте. Да и тот же ошейник тоже вполне можно было не затягивать так сильно: Гарри представлял себе принцип их действия и знал, что эффективность этих артефактов никак не зависит от того, насколько сильно те затянуты на том месте, на которое надеты. Главное, чтобы не падали — да и то их вполне можно было закрепить магически. Про магнитные браслеты Гарри прежде никогда не слышал, но разве нельзя было так зачаровать волшебные, чтобы они не позволяли соединять руки? Хотя, пожалуй, так было надёжнее.

Кое-как доев свой давным-давно остывший сэндвич, Гарри допил кофе и без десяти девять вернулся в Аврорат. В отделе было пусто, но когда он зашёл к Робардсу, секретарь велел подождать. Ждать пришлось недолго: минут через пять дверь кабинета распахнулось, пропуская Робардса, Джонс и Шеклболта.

— А, Гарри, — сказал последний. — Что ж, пожалуй, это правильно. Идём.

Они пошли в допросную, и пока рассаживались, Сэвидж с Праудфутом привели Мальсибера. Робардс снова запустил протокол, однако ни министра, ни руководителя ДМП, на всякий случай отделённых от допросной защитным экраном, упоминать не стал — Мальсиберу же их увидеть не позволяла повязка.

— Надеюсь, что вы отдохнули и поели, — сказал Робардс. — И мы можем продолжить.

— Да, благодарю, — Мальсибер вновь сидел на своём неудобном стуле так, словно это было самое удобное сиденье на всём свете, а Гарри не мог заставить себя не смотреть на его руки, прикованные сейчас к скобе в столе. Дрожи он не видел, но, пытаясь сам почувствовать ту самую вибрацию, тоже положил ладони на стол. Может быть, ему это и показалось, но когда он придвинул их поближе к рукам Мальсибера, ощутил чуть заметную дрожь металлической поверхности стола.

— Итак, мы остановились на том, что вы знаете, где и как сработает хроноворот Каплана, — сказал Робардс. Мальсибер кивнул. — И на том, что вы знаете, где находится Аластор Моуди.

— И на том, что я хочу договориться, — сказал Мальсибер. — Да.

— На каких условиях? — вежливо осведомился Робардс.

— Я скажу, где их найти. Их — и второй журнал, — неторопливо проговорил Мальсибер.

— Их было всего два? — Робардс был предельно вежлив, но Гарри увидел в его глазах издёвку.

— Два, насколько мне известно, — спокойно ответил Мальсибер. — Один для экспериментов с хроноворотом — его вы и нашли, насколько я понимаю.

— А второй? — всё так же вежливо осведомился Сэвидж.

— С людьми, — по-прежнему спокойно сказал Мальсибер, и на его губах появилась лёгкая улыбка. — Я полагаю, там вы найдёте сведения о некоторых пропавших.

— Какой разносторонний господин, — заметил Робардс. — Чем господин Каплан ещё занимался?

— Искал бессмертие, — невозмутимо сказал Мальсибер. — На этом они с Лордом и сошлись.

Шеклболт вдруг достал палочку и накрыл Мальсибера звукоизолирующим куполом, а потом сказал:

— Если он не лжёт, нельзя, чтобы этот журнал попал к невыразимцам. Или к кому-либо ещё.

— Если, — резко сказал Сэвидж. — Ему нельзя верить.

— Журнал или есть, или его нет, — возразил Шеклболт. — Эту ложь проверить очень просто. Но в том, что он сказал, есть логика: если это так, понятно, как вообще попал к нему Мальсибер и почему сотрудничал и доверял. Давай поаккуратнее, — велел он Робардсу. Потом восстановил закрывающий их с Джонс экран и убрал чары с Мальсибера.

— Так у Каплана была метка? — спросил Робардс.

— Я не знаю, — ответил Мальсибер, словно не заметив паузы в их разговоре. — Никогда не видел его обнажённых рук. Но метка не была необходима для сотрудничества.

— Расскажите, — попросил Робардс. — Об этих его экспериментах.

— Я не слишком много знаю, — ответил ему Мальсибер. — Но расскажу, если вы снимете магниты. Быть не может, чтобы Аврорат меня до такой степени боялся, — он чуть усмехнулся.

— Это можно обсудить, — сказал Робардс. — Хоть вы и не в том положении, чтобы диктовать условия.

— Как я вам уже сказал, вам нечего у меня забрать, — проговорил Мальсибер. — У меня — но тем людям вы, может быть, сумеете помочь. Мистер Робардс… господа, — он повёл головой, словно бы оглядывая их. — Я прекрасно понимаю, что вам не с чего мне верить, а я не помню почти никаких имён. Кроме одного. Я знаю, что Анастасия Кройн должна была вернуться… думаю, что года через два с половиной после войны, зимой. Не помню месяца, — качнул он головой. — Пускай её осмотрят. Тщательно.

— Что вы имеете в виду? — Робардс нахмурился.

— Ребёнка, — негромко проговорил Мальсибер. — Она о нём не помнит, но он есть.

— Он жив? — отрывисто вмешался Праудфут.

— Полагаю, да, — сказал Мальсибер. — По крайней мере, был, когда я в последний раз о нём слышал. Он живёт в семье, и я скажу, в какой, когда вы всё проверите и начнёте верить мне.

— А кто отец? — как-то очень уж спокойно осведомился Робардс, и Мальсибер тихо усмехнулся:

— Не я и не Каплан. Она уже была беременна, когда… попала к нам. К нему. Он просто сохранил ребёнка. Хотел узнать, как могут влиять на эмбрион и на новорождённого короткие перемещения во времени.

— Мы выясним, — пообещал Робардс.

— И как? — спросил Сэвидж. — Проверил?

— Да, — спокойно ответил Мальсибер и добавил вдруг: — Я могу вернуть им память. Всем.

— Невозможно вернуть то, что стёрто, — резко возразил Сэвидж. — Разве что фрагментами.

— Смотря как стирать, — Мальсибер… нет, не улыбнулся, но выражение его лица стало довольно странным. — Я их сохранил. Воспоминания. Вы вряд ли их найдёте, но я готов вернуть. Если мы договоримся, — вот теперь он улыбнулся.

— Благодетель, — буркнул Праудфут.

Мальсибер промолчал, но Гарри показалось, что расходящаяся от его прикованных к скобе рук вибрация усилилась — хотя, возможно, он всё это себе придумал.

— О чём? — задал, наконец-то, Робардс тот вопрос, который, видимо, Мальсибер ждал почти что с самого начала.

— Изгнание, — сказал Мальсибер. — Я прекрасно понимаю, что я не Малфой, и меня никто на свободе не оставит. Я хочу отправиться в изгнание вместо Азкабана в обмен на журнал, хроноворот, воспоминания и Аластора Моуди. И, кстати, мистер Поттер, — добавил он, поведя головой так, словно бы оглядывался, разыскивая Гарри взглядом. — Это случайно вышло, но сова ваша жива. Она у миссис Каплан — я, впрочем, не уверен, что она знает, что это за птица. Просто их сова умерла в тот момент, когда Каплан пытался подловить Моуди — а с вашей совой это вышло почти сразу. Он решил, что это будет неплохая шутка, и забрал её себе.

— Жива? — неверяще переспросил Гарри, вскочив. — Хедвиг?

— Не знаю её имени, — ответил ему Мальсибер. — Большая белая полярная сова. Каплан утверждал, что она ваша. Его эта ситуация очень веселила, но он, конечно, понимал, что просто так использовать её опасно: полярных сов у нас не очень много. Так что некоторые перья у неё перекрашены. Но, полагаю, она вас узнает.

— Он отдал сову своей жене? — переспросил Сэвидж, пока Праудфут довольно резким жестом усадил Гарри, и теперь довольно больно сжимал его предплечье, удерживая на месте. — Зачем?

— Как я сказал, их сова умерла, — терпеливо повторил Мальсибер. — И Каплан счёл это забавной шуткой. У него было довольно своеобразное чувство юмора.

— А где вы жили? — спросил Робардс, жестом велев Сэвиджу пока молчать. Гарри наконец кивнул Праудфуту, и тот ослабил свою хватку, но свою руку с его плеча не убрал.

— Дома, — Мальсибер усмехнулся.

— У вас дома? — уточнил Робардс, и Мальсибер согласился:

— Да. Это было всем удобно, а я… отказать не мог, — его губы чуть дрогнули.

— Почему? — осведомился Робардс.

— Лорду не отказывали, — в голосе Мальсибера отчётливо прозвучала ирония. — А после его смерти меня уже не спрашивали.

Праудфут довольно откровенно усмехнулся, и Гарри, воспользовавшись моментом, высвободился и снова положил ладони на стол, ловя его вибрацию.

— Как так, кстати, вышло? — спросил Робардс. — Что такого сильного волшебника, как вы, взял в плен Каплан?

— Когда Лорд умер, — помолчав, сказал Мальсибер, — метка словно взорвалась. Это было больно, — он приподнял левую руку. — Настолько, что я потерял сознание, а очнулся уже во всём этом, — проговорил он на удивление равнодушно. — Я думаю, Каплан готовился — ну или очень быстро где-то раздобыл всё это.

— А как же эльфы? — продолжил Робардс. — Если вы были у себя дома, они ведь были рядом. Почему не помогли?

— Их… не было, — ответил Мальсибер. — Рядом не было.

— А где же они были? — спросил Робардс, и Мальсибер вдруг усмехнулся:

— Каплан был умным человеком. Умным и предусмотрительным. У меня не было к ним доступа.

— Как такое может быть? — удивился Робардс. — В вашем собственном доме?

— Каплан был изобретателен, — ответил Мальсибер, и на его губах мелькнула горькая усмешка. — Я даже не смог выбраться оттуда, как вы знаете. Даже после его смерти.

— Кстати, почему? — спросил Робардс. — У вас ведь была палочка, где вы её взяли?

— Ну, это всё-таки мой дом, — сказал Мальсибер. — Нашёл. Это не палочка Каплана, просто старая волшебная палочка. А почему я не ушёл… вы ведь поводок нашли. Я просто не мог выйти. И колдовать почти не мог, — горько проговорил он и приподнял запястья с магнитными браслетами. — Конечно, я пытался снять всё это, но попробуйте наколдовать с ними хотя бы Акваменти, — он горько и болезненно усмехнулся. — Я был, по сути, заперт и сам не знал, что хуже, умереть от голода или попасть к вам.

— Но не от жажды? — уточнил Робардс.

— В доме есть водопровод, — возразил Мальсибер. — Это мне не угрожало. Да и вина в погребе довольно. А запасов еды было немного.

— Так мы вас спасли! — насмешливо заметил Робардс, и Мальсибер согласился:

— Да.

— И где же ваша благодарность? — продолжал иронизировать Робардс.

— Не думаю, что это было вашей целью, — спокойно возразил Мальсибер. — Просто так сложилось. Но я признателен вам, — он чуть наклонил голову. И вдруг спросил: — Как он умер?

— Каплан? — переспросил Робардс, явно раздумывая, отвечать ли.

— Да. Каплан. Как?

— Довольно неприятно, — сказал Робардс. — Полагаю, вам понравилось бы.

— Я не люблю смерть, — тихо и очень серьёзно проговорил Мальсибер, и Гарри вновь почувствовал, как металлическая столешница завибрировала сильнее.