Middle (джен)

Гарри чувствовал себя разочарованным и проигравшим, и расстроенно и зло отбросил ножовку в сторону.

— Попробуйте снять чары, — попросил Мальсибер. — У нас ничего не вышло, но вы…

— У вас? — быстро переспросил Гарри.

Мальсибер усмехнулся, кажется, с досадой:

— На Моуди такие же браслеты. После смерти Каплана мы пытались снять их, но не вышло, разумеется: помимо всего прочего, мы и наши руки не могли поднести одну к другой.

— Он у вас? — спросил Гарри, и Мальсибер усмехнулся снова:

— Я пообещал, что я его отдам, и я надеюсь сделать это завтра же. Но не лишайте меня возможности попасть домой, другой у меня, наверное, не будет. Даю вам слово, он в порядке… насколько можно быть в порядке со всем этим, — добавил он с сарказмом, шевельнув рукой.

— У него тоже глаза… глаз закрыт? — спросил Гарри, и Мальсибер, помолчав, ответил:

— Да. Больше для страховки, полагаю. И ошейник тоже есть.

— Мы только один поводок нашли, — нахмурился Гарри.

— Вы не там искали, — возразил Мальсибер. — Его поводок был в доме… у меня — его мы отыскали. Но это мало помогло, как понимаете.

— Так он у вас? — спросил вновь Гарри, но Мальсибер не ответил, а вместо этого сказал, чуть приподняв руки:

— Спасибо за попытку. Это ведь была ваша инициатива.

— У вас есть идеи, какими чарами их можно снять? — подумав, спросил Гарри.

— Хотите попытаться? — Мальсибер приподнялся было на локте, но тут же лёг обратно.

— Раз уж я всё равно здесь, — сказал Гарри, доставая свою палочку.

— Попробуйте отпирающие чары, — предложил Мальсибер. — Разные. Вдруг какие-то сработают.

— А вы не шевелитесь, — велел Гарри, буквально ощущая себя на прицеле палочки дежурного — и хоть тот, конечно, следил и не за ним, это было неприятно.

Странно, думал Гарри, пробуя сперва Алохомору — безо всякого эффекта. Зачем Шеклболт предложил ему эту ножовку? Ну не мог же он не понимать, что тот же Мальсибер должен был додуматься до этого! Ладно, самому Гарри это не пришло в голову — но он и не министр! И вообще, он в тот момент мог думать только о Хедвиг. Должен же быть в этом смысл! Ну не идиотом же пытался его выставить министр.

По браслету вдруг прошёл синий сполох: очередные чары сработали, и Гарри воодушевлённо попытался его разомкнуть, но безуспешно. Повторив это заклятье на второй руке и получив ту же реакцию — Мальсибер оба раза дёрнулся, словно от резкой боли, но тут же попросил не обращать внимания, — Гарри продолжил свои попытки.

Заклинания срабатывали ещё трижды, но когда они закончились, браслет всё равно разомкнуть не получилось. А вот дрожь в руке Мальсибера стала сильнее: Гарри уже без проблем её не только ощущал, но и прекрасно видел, и с тревогой думал, что, похоже, пока сделал только хуже.

— Я других не знаю, — наконец, признался Гарри. — Завтра утром я пойду к экспертам… простите.

— Вы пытались, и я благодарен, — сказал ему Мальсибер, и вдруг предложил: — А попробуйте сейчас этой… как вы сказали? Нож… как?

— Ножовкой, — сказал Гарри.

Терять ему всё равно было нечего, так что он вновь взял ножовку и, прижав руку Мальсибера коленом — потому что та дрожала так, что Гарри просто опасался её поранить, — провёл ножовкой по браслету. И на сей раз она вошла в него, конечно, не как нож в масло, но вошла — и Гарри, сдерживая возбуждение, начал пилить. Не прошло и минуты, когда очередное движение ножовки прорезало браслет насквозь и задело кожу. Брызнула кровь, но, кажется, Мальсибер даже не заметил этого, спросив звенящим от напряжения голосом:

— Получилось?

— Да, — ответил Гарри. — Я сейчас попробую его сломать, или придётся пилить ещё раз.

Но ему не пришлось: сил хватило, чтобы с негромким сухим треском разломить браслет напополам. Гарри даже не ожидал того, насколько легко это ему далось, и секунду или две сидел, продолжая сжимать в руках половинки сломанного браслета.

И услышал смех. Мальсибер смеялся, тихо и так счастливо, что Гарри почему-то стало неловко — как будто он случайно подсмотрел что-то интимное и очень, очень личное.

— Я сейчас сниму второй, — быстро проговорил Гарри. — Только вы перевернитесь — лягте головой в другую сторону. Или просто сядьте — я пилить так не смогу…

— Конечно, — Мальсибер торопливо, даже суетливо сел и быстро спросил: — Вам как будет удобнее? Мне лечь? Сидеть? Как?

— Я думаю, что можно сидя, — Гарри стало ещё более неловко. — Давайте я попробую, а если не получится, вы ляжете.

Но это не понадобилось: Мальсибер сидел так, что его предплечье удобно лежало на койке, и у Гарри без особого труда получилось придавить его коленом и так распилить, а после разломить второй браслет.

Гарри ожидал опять услышать смех, но в камере было очень тихо. А когда он посмотрел на Мальсибера, то увидел, что тот… плачет. Совсем беззвучно.

— Вы в порядке? — спросил Гарри.

— Я счастлив, — тихо проговорил Мальсибер, медленно поднимая руки и как-то неуверенно, и чуть ли не удивлённо поднося ладони друг к другу. — Счастлив, — повторил он, медленно соединяя их — и Гарри вдруг накрыло волной запоздалого ужаса. Каплан ведь не просто так надел эти браслеты на Мальсибера! Гарри вскочил, одновременно выхватывая палочку и наводя её на Мальсибера, но ничего не произошло: человек перед ним всё так же просто сидел на койке и сжимал ладони вместе, медленно поднося их к своему лицу. А затем прижал руки к щекам, ненадолго замер, потому потёрся о них и прошептал: — Спасибо.

Он медленно обвёл лицо ладонями, задержав пальцы на щеках, а затем опять сжал руки, сцепил их в замок, и Гарри увидел так всё и текущую из пораненного ножовкой правого запястья кровь, которую сам Мальсибер, кажется, вообще не замечал.

— Я поранил вас, — сказал Гарри, выровняв дыхание и чувствуя себя на редкость глупо. — Я залечу сейчас.

— Да? Правда? Где? — Мальсибер, кажется, и вправду удивился.

— На правом запястье, — Гарри подошёл поближе.

— Да? — Мальсибер провёл по правому запястью и, когда коснулся подушечками пальцев раны, улыбнулся: — Надо же… а я и не почувствовал. Да и сейчас не чувствую — только липко. И пахнет кровью. Я вас напугал? — спросил он мягко и снова улыбнулся. — Я говорил вам: я не владею беспалочковой магией. И магические браслеты же на мне остались. Но их я не чувствую, — он улыбался невероятно светло и счастливо и гладил свои руки, почти лаская их друг о друга, и то и дело касался сразу обеими ладонями лица. — Я ваш должник, — сказал он, продолжая улыбаться. — Я знаю, это вы просили за меня.

— С чего вы так решили? — Гарри постарался задать этот вопрос сурово, но, кажется, у него не слишком получилось: счастье, которым буквально светился сейчас Мальсибер, оказалось очень заразительным, и Гарри хотелось улыбаться, а не хмурить брови.

И это по-настоящему пугало.

— Сейчас ночь, — ответил Мальсибер. — И здесь именно вы. С нож… ножовкой, — он улыбнулся. — И вы расстроились, когда у вас не получилось снять с меня их. Наконец, именно вы мне это пообещали.

— Я полагаю, что вы заслуживаете Азкабана, — сухо сказал Гарри. — Но не пыток.

— Я согласен, — улыбаясь, отозвался Мальсибер. — Но я надеюсь туда не вернуться, — добавил он серьёзно и протянул ему пораненную руку. — Вы обещали залечить.

— Да, — Гарри подошёл к нему и легко залечил порез, а затем и убрал кровь с кожи и одежды. — Вам нужно отдохнуть, — сказал он. — Завтра ваш допрос продолжат. Доброй ночи, — быстро проговорил он, понимая, что сбегает. Потому что ему становился интересен этот человек, и Гарри хотелось задавать ему вопросы — а это было просто неправильно.

— Доброй ночи, — тепло проговорил Мальсибер и протянул ему руку. — Спасибо вам.

— Я говорил уже: мы авроры. И мы не пытаем, — сказал Гарри и быстро ушёл, с некоторой досадой недоумевая, зачем Мальсибер это делает. Гарри, конечно, пока всего лишь стажёр, но неужели же он производит впечатление такого идиота, который пожмёт эту протянутую руку?!

Гарри уже почти дошёл до лифтов, когда вспомнил про снятое, и так и не наложенное вновь Силенцио. Пришлось возвращаться. Когда Гарри снова подошёл к камере, Мальсибер уже спал — или, по крайней мере, лежал, отвернувшись к стене и положив руки под голову. Гарри наложил на него Силенцио, и когда пошёл назад, дежурный не удержался и спросил:

— А начальство знает про браслеты-то?

— Нет, конечно, — очень серьёзно отозвался Гарри и ушёл, больше не объясняя ничего и думая, что этот парень, кажется, в ДМП надолго не задержится.

Дома Гарри встретили Хедвиг и Гермиона. Кажется, они обе спали в гостиной, но проснулись, услышав Гарри, и поспешили к нему навстречу. Хедвиг с громким криком пронеслась прямо над головой Гарри и довольно больно клюнула его в макушку, вырвав при этом пару волосков. Гермиона повела себя спокойнее и просто спросила:

— Всё в порядке?

— Да, — Гарри, улыбаясь, потёр пострадавшую макушку. — Извини, что так сбежал.

— Ты зачем сбежал-то? — спросила Гермиона. Хедвиг, облетев коридор, уселась к Гарри на плечо и снова его клюнула, уже почти не больно. В ухо. — Что там случилось, на работе?

— Забыл сделать кое-что, — ответил Гарри, разуваясь. — Слушай, я, наверное, не могу это обсуждать. Не имею права. И не знаю, хочу ли, — признался он. — Скажи мне лучше, как мне быть… со всеми? Меня же засыплют вопросами про Хедвиг. А мне сказать нечего.

— Пф-ф, — фыркнула Гермиона. — Скажешь, мол, в процессе чрезвычайно секретной операции вы её добыли. Вот и всё.

— Добыли? — улыбнулся Гарри.

— Ну или спасли, — предложила она. — Гарри, все же знают, где ты работаешь. Ты в порядке?

— Я не знаю, — признался Гарри. — Я… я, может быть, запутался. И мне завтра надо не забыть зайти в Мунго — у тебя нет напоминалки?

— Прислать тебе завтра самолётик? — предложила Гермиона, и Гарри благодарно закивал. — Когда?

— Давай часов в двенадцать, — попросил он, а потом шагнул к ней и крепко обнял. — Спасибо.

— Я вот что думаю, — сказала Гермиона, тоже обнимая его. — Давай мы никому не скажем, что ты всё мне первой рассказал. Рон, мне кажется, расстроится. А я сделаю вид, что впервые слышу и всё такое.

— Давай, — благодарно согласился Гарри. — Я просто не знал, как это объяснить. А тебе и объяснять не надо. Просто мы… там… так всё сложно, — он вздохнул.

Проводив Гермиону, Гарри пошёл было в душ, но пробыть там смог всего несколько минут, когда Хедвиг как-то умудрилась открыть дверь и с недовольным свистом уселась на полку с полотенцами. Она так пристально уставилась на Гарри, что тому стало и неловко, и смешно. Пришлось быстрей заканчивать и выходить, и чистить зубы уже в халате. Спать Хедвиг отправилась вместе с Гарри, устроившись на комоде в спальне и решительно скинув с него лежащие там ножны от волшебной палочки. И Гарри, улёгшись в кровать, долго смотрел на белеющую в темноте сову и улыбался ей.

И думал, что теперь, глядя на Хедвиг, всегда будет вспоминать о двух убийцах, которым он был обязан её нежданным обретением. И что, хотя тот Пожиратель никакого отношения к спасению Хедвиг и не имеет, он почему-то ощущает благодарность именно к нему, хотя вообще-то спас, вольно или нет, её Каплан — и нужно бы проверить завтра в Мунго, не успел ли этот Мальсибер его заколдовать.