Middle (джен)

Когда Гарри вошёл в палату и передал распоряжение Робардса, Сэвидж с удовольствием подошёл к кровати и тряхнул Мальсибера за плечо:

— Подъём! Возвращаемся.

— Куда? — Мальсибер открыл глаза и тут же заморгал, щурясь от света.

— В камеру, — ответил Сэвидж, и Мальсибер спросил вновь:

— На каком основании?

— Вам всё по пунктам перечислить? — язвительно осведомился Сэвидж.

— Да. Если вас не затруднит. Мне не предъявляли обвинений.

А ведь он был прав, сообразил Гарри. Прошло больше суток, но никаких официальных обвинение Мальсиберу никто не предъявил, и формально выходило, что он… попросту свободен. И волен просто встать да и уйти. Прямо сейчас.

Сэвидж тоже молчал, вероятно, признавая справедливость этих слов — только желваки ходили.

— Обвинения вам предъявят позже, — наконец сказал он, и Мальсибер мирно отозвался:

— Как скажете. Но до тех пор я ведь свободный человек, не так ли? И хочу остаться здесь.

А ведь он же прав, думал Гарри. Дело на него после войны не открывали, сочтя мёртвым — и теперь Мальсибер получался… жертвой. Просто жертвой Каплана, которую по какой-то неведомой причине собираются держать под стражей в то время, когда ему нужна серьёзная помощь целителей.

Вернувшийся Робардс с некоторым удивлением воззрился на мрачно стоявших возле кровати Мальсибера Сэвиджа и Гарри и спросил:

— Мистер Мальсибер, вы готовы?

— К чему? — осведомился тот, и Сэвидж, зло на него глянув, пояснил:

— Мистер Мальсибер настаивает на предъявлении обвинений и без них требует оставить его здесь.

— Справедливо, — кивнул Робардс. — Мистер Мальсибер, согласно записям мистера Каплана в рабочем журнале, вы обвиняетесь в незаконном применении заклятия Обливиэйт к Августу Бамблпафу, Фазалу Шаху, Сильванусу Снайду, Анастасии Кройн и Миранде Ли, а также в незаконном применении заклятья Обливиэйт и изменении воспоминаний мистера Чарльз Бьюкенена. Позже обвинения будут дополнены, но и этих вполне достаточно для вашего ареста. Поднимайтесь и одевайтесь, иначе нам придётся левитировать вас так, как есть, — его голос звучал вполне спокойно, даже любезно, и, закончив, Робардс очень вежливо добавил: — Вам помочь? Ваши вещи там, — он указал на узкий шкаф в углу.

— Нет, благодарю, — странно, но Мальсибер выглядел, скорей, довольным. Кажется, ни капли не стесняясь, он сел, откинув одеяло, а затем поднялся и, не прикрываясь, прошёл своей странной хромающей походкой к шкафу. Достал вещи, вернулся к кровати, сел и медленно и несколько неловко начал одеваться. Робардс молча наблюдал за ним, и когда тот, наконец, закончил и поднялся, почти заботливо осведомился:

— Вы можете идти? Мы вам, конечно же, поможем, но, может быть, вас левитировать?

— Могу, — не менее любезно ответил Мальсибер.

Робардс наколдовал ему длинный плащ с большим широким капюшоном, закрывшим почти всё лицо, и жестом велел Гарри с Сэвиджем взять его под руки. Так они и вышли и, пройдя по коридорам, спустились вниз на лифте.

Новая камера Мальсибера больше напоминала больничную палату, а то и комнату в отеле: застеленная бельём кровать с матрасом, одеялом и подушкой и даже тумбочка при ней с полным воды кувшином и стаканом, в углу палаты примостилась даже раковина, а в другом углу, за ширмой, туалет. Ему даже выдали пижаму, правда, расцветкой точь-в-точь напоминавшую тюремную робу. Остальную его одежду Сэвидж забрал с собой, а Робардс сообщил Мальсиберу:

— Допрашивать вас будут здесь. К вам будет приходить целитель, вам выдадут лекарства и будут приносить еду. Поскольку вы больны и ваше состояние достаточно тяжёлое, — продолжил он весьма доброжелательно, — мы наденем вам сигнальный браслет, который вы легко активируете, просто сжав его — на случай, если вам понадобится помощь. Не волнуйтесь, целитель одобрил его использование. Протяните руку.

Мальсибер, часто моргая, потому что в камере было довольно светло, посмотрел на Робардса, и тот ответил ему открытым и доброжелательным взглядом. Несколько секунд они глядели друг на друга, а затем Мальсибер усмехнулся и протянул ему левую руку, на запястье которой Робардс надел простой кожаный браслет, свободный и, похоже, мягкий.

— Отдыхайте, — сказал Робардс.

Когда они втроём вышли в коридор и Робардс запер камеру, Сэвидж сказал с заметной досадой и смущением:

— Ты красиво выкрутился. А меня словно заклинило.

— Ненависть слепит, — ответил тот. — И я тебя понимаю, но работать надо. Катберт с Джоном в Азкабане — я надеюсь, они там найдут достаточно свидетельств, чтобы вопрос с передачей Мальсибера ОТ был по крайней мере сильно осложнён. Я тебя прошу, — сказал он Сэвиджу, — прошерсти архив. У нас там море показаний, по которым обвиняемые не были определены на тех судах — я убеждён, там будет что-то про Мальсибера. Не может не быть. И поскольку мы с Гарри до понедельника из дела, в некотором роде, выпадаем, ты остаёшься за меня.

— Найду, — хмуро ответил Сэвидж. — Послушай, этот эксперимент, я понимаю, что ты хочешь быстро получить показания Аластора, а он упёрся. Но ведь не ко времени.

— Это тоже, — согласился Робардс. — Но не только. Некоторые вещи — тут Аластор прав — понять можно, лишь попробовав. Впрочем, у тебя всегда останется возможность меня досрочно вызвать, если что — мой адрес ты знаешь.

Они тем временем дошли до кабинета Робардса, и когда за ними закрылась дверь, Сэвидж спросил:

— А что ОТ? И Визенгамот?

— Грызутся, — усмехнулся Робардс. — И это хорошо для нас. Нам повезло с комиссией. Пока упёрлись в утверждение о том, что Мальсибер был их внештатным сотрудником — там что-то с документами, и Джонс с ОТ воюют. Я думаю, что у неё шансы есть, — он улыбнулся. — А мы пока можем искать улики.

— А кто в комиссии? — спросил Сэвидж.

— Всех не знаю, — отозвался Робардс. — Меня пока не приглашали. Старый Огден, Турпин, Хиггс, Моран, Шаффик — их всего двенадцать, мне известны только эти. Так что времени хоть и немного, но всё же есть — тем более, не предъявлять же им Мальсибера таким страдальцем. Пусть его пока подлечат.

— А их не смутило, что ему пока не предъявили обвинения? — спросил Сэвидж.

— Кингсли говорит, что нет, — легко ответил Робардс. — Пока всё неофициально, и все всё понимают. Пока, по крайней мере. Так что нам бы побыстрее получить второй журнал… беда в том, что Мальсибер не отдаст его, если мы с ним не договоримся. Всё, — он посмотрел на часы, стрелки на которых приближались к полудню. — Иди работай, а нас с Гарри ждёт эксперимент.

— Психи, — пробормотал Сэвидж.

— Сэр, — вмешался Гарри. — Вы обещали дать мне прочесть дело.

— Обещал, да, — Сэвидж вопросительно взглянул на Робардса, а потом на часы, и тот махнул рукой:

— Идите. Я тут кое-что доделаю… но постарайся уложиться в полчаса.

За полчаса можно прочитать много, подумал Гарри, готовясь к тому, что ему вручат настоящий фолиант.

Папка, что вручил ему Сэвидж, с вида была вполне обычной, но Гарри знал, что там внутри может оказаться очень много материалов. И оказался прав: это дело было даже толще дела Родольфуса Лестрейнджа, до сих пор соперничавшего по объёму разве что с делом Джагсона. Однако на два эти дела оно совсем не было похоже — по крайней мере, в своей главной части.

Гарри читал истории тех, кого Мальсибер держал под Империо, и понимал и Сэвиджа, и остальных. Читал, как самые обычные, нормальные, не злые, не жестокие люди становились убийцами или выдавали тайны, и результатом этого тоже становилась смерть. Как подставляли своих товарищей — и после, узнав об этом… вешались.

Вернее, вешалась — милая молодая женщина из ДМП, не раз сдававшая Мальсиберу места и планы операций. И хорошо, если в результате этого авроры просто никого не находили, а ведь бывало, что и гибли…

Когда она узнала обо всём, она повесилась — хотя, насколько Гарри понял, её никто ни в чём не обвинял. Но жить с мыслью, что из-за неё погибли люди, она не смогла — Гарри читал её записку и чувствовал, как у него сжимаются кулаки. Сейчас бы он не снял с Мальсибера браслеты.

Тем более что подобная смерть была, как оказалось, не единственной: ещё двое, не выдержав содеянного, расстались — позже — с жизнью. Кто-то начал пить, кто-то потерял семью в итоге и развёлся… Мальсибер не просто убивал чужими руками, он тьмой прошёлся по их судьбам, оставив за собой лишь разрушение.

А потом плакал на допросе, совсем юный, младше Гарри, и твердил, что не хотел и не думал, что всё будет так.

Впрочем, Азкабан, похоже, мало что исправил: после побега Мальсибер тоже засветился. По-другому, но не лучше: он теперь участвовал — сам — в рейдах. И Гарри ни на миг не верил, что он там не убивал, хотя прямых свидетельств не было.

О том, что Мальсибер делал после августа девяносто седьмого, когда его уже официально выпустили и оправдали полностью, в деле не было ни слова, но Гарри искренне и горячо надеялся, что Сэвидж сможет это изменить, и уже жалел, что исключил себя из этого процесса, напросившись на эксперимент.

— Гарри, — Сэвидж словно бы почувствовал, что Гарри вспомнил про него. — Время. После дочитаешь. Или передумал?

Наверное, если бы Сэвидж не смотрел на него так пристально, Гарри бы ответил: «Да». Но тот смотрел.

— Конечно нет.

— Тогда иди, — Сэвидж, едва Гарри встал, сел на его место, а тот отправился в кабинет главного аврора, всё ещё раздумывая, не отказаться ли ему от такой бездарной траты времени. Однако когда Робардс поприветствовал его вопросом:

— Уверен? — Гарри уверенно кивнул:

— Да.

— Тогда зовём специалиста, — Робардс взял лежащий на столе бумажный самолётик и запустил его сквозь стену. — Это тебе, — он достал из ящика какую-то вещицу на длинном чёрном шнурке и надел её на шею Гарри. — На всякий случай — позвать помощь. Просто сожмёшь в руке, Роберт получит сигнал и придёт тебя спасать, так что камин не закрывай. Эксперимент, как ты понимаешь, неофициальный, так что не знаю, что ты друзьям скажешь. Если всё пройдёт нормально, утром в понедельник Роберт зайдёт к тебе и снимет всё это.

— Спасибо, сэр, — взволнованно проговорил Гарри.

— Послушаем, что ты скажешь в понедельник, — усмехнулся Робардс.

Специалистом абсолютно неожиданно для Гарри оказалась… Сандра Фоссет. И пока он изумлённо на неё смотрел, Робардс извлёк из шкафа два комплекта: две пары магнитных браслетов, две пары волшебных, два ошейника и две повязки. И спросил:

— Мисс Фоссет, вы знаете, где живёт мистер Поттер? Ты вряд ли сам сможешь попасть домой сегодня, — сказал он Гарри.

— Нет, — ответила она. — Но я знаю, где находится площадь Гриммо.

— А, ну разберётесь, — усмехнулся Робардс и скомандовал: — Начнём с браслетов.

— Вытяните руки, господа, — потребовала Сандра. Она была весьма сосредоточена, но Гарри видел, что ей всё это доставляет удовольствие и даже вызывает гордость — и он понимал её: участие в подобном дорогого стоило. Как минимум это означало, что ей, младшему аврору, главный аврор по-настоящему доверяет.

Первые — волшебные — браслеты Гарри ощутил лишь в тот момент, когда Сандра их ему надела. Едва коснувшись его кожи, они под ней как будто растворились, и Гарри подумал, что сделай это кто-то с ним во сне, он бы, проснувшись, даже и не понял, что произошло. А вот магнитные он ощутил сполна — и сразу, едва они сомкнулись вокруг запястий, почувствовал вибрацию. Несильную — он даже удивился, что это может причинять действительно серьёзные неудобства.

— Теперь закрепи заклятьями, чтоб мы сами их не сняли, — велел Робардс и пояснил: — Да, мы максимально точно всё воспроизводим. В том числе и невозможность самостоятельно избавиться от этого.

Затем пришёл черёд ошейника. И хотя цепочка не охватывала шею плотно, Гарри постоянно ощущал её, и это было неприятно.

Последней Сандра надела на него повязку. Та хотя и не давила на лицо, но прилегала к нему довольно плотно, абсолютно не пропуская света.

— Идём, — Гарри почувствовал, как на него надели плащ и закрыли лицо капюшоном, а затем Сандра взяла Гарри под руку и повела его, спросив с любопытством, едва они вышли из кабинета: — Как оно?

— Нормально, — честно сказал Гарри. — Неудобно только: ничего не видно же. А так нормально.

— Если что — пришли сову, — предложила она. — Мало ли, вдруг Сэвидж будет занят. А я тоже могу снять.

— Если Моуди терпел это пять лет, я как-нибудь полтора дня выдержу, — возразил Гарри.

На самом деле он пока не понимал, в чём может быть проблема: да, браслеты неприятно дрожали на его руках, серьёзных неудобство они не создавали. Куда сложнее было обходиться без зрения: даже пока Сандра вела его под руку, Гарри чувствовал себя ужасно неуверенно, но надеялся, что дома будет легче.