Middle (джен)

Мальсибер взял стакан и отпил примерно половину от оставшейся воды. Сейчас Гарри увидел, что его руки по-прежнему дрожат — и вспомнил, нет, буквально ощутил ту дрожь от браслетов. Он рефлекторно сжал кулаки — и увидел, что Робардс сделал то же самое. Хотел бы Гарри знать, случайно это вышло, или Мальсибер просчитал всё… хотя, одёрнул он себя, тот ведь не знал об их эксперименте.

— Как он? — спросил Мальсибер, и Робардс даже дал ему ответ:

— Он в Мунго, о нём позаботятся. Расскажите нам о нём.

— Каплан охотился на него при мне, — сказал Мальсибер. — Он так это называл — охотиться. Мы с ним с этого и начали — а потом была мисс Кройн.

— Как Аластор Моуди оказался в вашем доме?

— Мне казалось, я уже рассказывал, — с некоторым недоумением проговорил Мальсибер. — Каплану нужно было место для работы, которое наверняка никто не обнаружил бы. И Тёмный Лорд меня об этом… попросил, — он усмехнулся. — Я согласился, разумеется. Возвращаясь к мистеру Моуди — одна из комнат стала его камерой. Довольно комфортабельной, но камерой. Которую мы позже разделили.

— Вы сказали, — кивнув, продолжил Робардс, — что знаете, где сейчас находится тот самый хроноворот Каплана.

— Знаю, — тоже кивнул Мальсибер, улыбнувшись.

— Как он к вам попал?

— Он сам его оставил, — мягко проговорил Мальсибер. И добавил почти вкрадчиво: — Один из.

— Один из? — всё-таки ему удалось вывести Робардса из равновесия — или, по крайней мере, удалось заставить продемонстрировать это.

— Да, их было несколько, — кивнул Мальсибер. — Я точно знаю, где один из них, и могу предположить, где находится второй — но не поручусь. Это лишь мои догадки.

— Давайте пока оставим тему господина Каплана, — дружелюбно предложил Робардс. — И вернёмся в одна тысяча девятьсот восьмидесятый год. Вам тогда было двадцать лет, не так ли?

— Вторую половину года да, — любезно подтвердил Мальсибер.

— Помните мистера Джулиана Ворме? — Робардс улыбнулся, и Мальсибер улыбнулся тоже:

— Боюсь, нет… напомните?

— Мистер Джулиан Ворме в то время работал в секретариате Визенгамота, — сообщил Робардс Мальсиберу. — Может быть, вы вспомните его?

— А должен? — глаза Мальсибера, и так чёрные, потемнели — Гарри даже представить себе не мог, что так бывает.

— Сколько в вашей жизни было людей, на которых вы накладывали Империо, Мальсибер? — неторопливо спросил Робардс, и воздух в комнате вдруг будто загустел.

— Меня за это оправдали, — ровно проговорил Мальсибер.

— Ошибаетесь, — мягко возразил Робардс. — По этому делу вас тогда не обвиняли. В восемьдесят первом. А значит, и не оправдали в девяносто седьмом. Но мы это исправим, — пообещал он — и вдруг сказал довольно жёстко: — А значит, это Азкабан. Пожизненно. И, в общем-то, всё остальное несущественно — этого достаточно. Такие дела, мистер Мальсибер.

— То есть, — Мальсибер отвернулся от Робардса и посмотрел на Шеклболта, — переговоров не будет?

— О чём? — спросил тот.

— Как скажете, — неожиданно не стал спорить Мальсибер. — Но это ваше решение. Не моё.

Он устало откинулся на спинку стула и, чуть запрокинув голову, потёр лицо ладонями. Затем медленно провёл ими по своим черным волосам, в которых мелькала седина, и замер, доведя их до затылка.

— Значит, я могу вернуться в камеру? — спросил Мальсибер, наконец.

— Ну почему, — возразил ему Шеклболт. — Давайте побеседуем.

— Ну давайте, — абсолютно с той же интонацией ответил Мальсибер.

— Начнём с условий. Ваших, — сказал Шеклболт, не трогаясь с места. — Убедите нас… меня, к примеру, что вы не заслужили Азкабан.

— Я заслужил, — спокойно возразил Мальсибер, прямо глядя на него. — И не однажды.

— Тогда не вижу предмета для переговоров, — с подчёркнутым удивлением ответил Шеклболт. — Вы заслужили — вы туда отправитесь.

— Нет, — возразил Мальсибер. — Не каждый получает по заслугам. И мы оба это знаем, господин министр. Я знаю, что я заслужил — но я достаточно провёл там времени. И я готов не то что искупить — есть вещи, искупить которые нельзя — а сделать что-то вместо. Например, исправить то, что можно.

— Например? — осведомился Шеклболт довольно неприязненно. — Вы владеете способностью оживлять умерших?

— Нет, конечно, — Мальсибер поморщился, словно бы услышал что-то пошлое. — Но я могу дать их родным похоронить их. По крайней мере, символически.

— Поясните, — Шеклболт нахмурился.

— Не все жертвы Каплана выживали, — Мальсибер вновь поморщился, но на сей раз словно бы от боли. — Тех, кто умирал, он превращал в воду и выливал в море — тем более, мой дом стоит на берегу, лететь недолго. Их не достать уже, но я, по крайней мере, покажу, как это было. Отдам свои воспоминания. И их родные перестанут ждать.

— Было бы благородно, — усмехнулся Шеклболт, — если б вы не торговали этим.

— Я не сомневаюсь, господин министр, — проговорил Мальсибер, склонив голову к правому плечу, — что на моём бы месте вы не стали торговаться и без колебаний сели в Азкабан. Но я уже там был, и с меня хватит. Я хочу жить… и, может сделать что-то.

— Например? — язвительно осведомился Шеклболт.

— Не знаю, — качнул головой Мальсибер. — Возможно, мои навыки могут оказаться кому-нибудь полезны.

Шеклболт бросил быстрый взгляд на Робардса, словно говоря: «Представь, что будет, когда он это заявит на суде». И Гарри подумал, что на месте Кронка из Отдела Тайн никогда не упустил бы такой шанс.

— Какие навыки? — осведомился Шеклболт.

— Я менталист, — сказал Мальсибер. — Хороший, смею думать. И даже лучше многих, — он усмехнулся. — Да, я не заслужил свободы, и не смогу вернуть мёртвых, но я могу, возможно, быть полезен живым.

Гарри понял вдруг, что Прытко пишущее перо больше не покрывает протокол допроса аккуратными строчками. Когда Робардс его остановил, Гарри не заметил, и он очень хотел знать, как тот умудрился сделать это настолько незаметно.

— На что же вы рассчитываете? — спросил Шеклболт. — И что можете нам предложить?

— При всём уважении, господин министр, — склонил голову Мальсибер, — я хотел бы говорить с теми, кто будет принимать решение. То есть с представителями Визенгамота.

— Я же должен что-то им сказать, — возразил Шеклболт. — Вы не думаете же, что они придут сюда по первому вашему зову.

— Нет, конечно, — Мальсибер усмехнулся. — Как я говорил уже, я знаю, где хроноворот Каплана. Возможно, даже оба. И я знаю, когда и как один из них сработает. Я знаю, где его второй журнал. И где ребёнок мисс Кройн. И я готов вернуть воспоминания всем его жертвам. И отдать воспоминания о тех, кому ничего уже вернуть не выйдет. Я и в остальном открыт сотрудничеству — можно это обсудить.

— Что вы думаете, — медленно проговорил Шеклболт, пристально на него глядя, — о возвращении в Отдел Тайн?

— Возвращении? — переспросил Мальсибер, и Гарри увидел, как сверкнули глаза министра.

— Они утверждают, что вы их сотрудник, — пояснил он весьма благожелательно. — И требуют передать вас им как особо ценного сотрудника и уникального специалиста. Что вы думаете об этом?

— Я не их сотрудник, — пожал Мальсибер плечами. — И никогда им не был. Даже при Тёмном Лорде.

— Они говорят обратное, — возразил Шеклболт. — И подтверждают это документом с вашей подписью. И у меня, и у Визенгамота нет никаких причин не верить им, а верить вам. Как, в общем, нет причин и им отказывать. Они возьмут вас под опеку, и вы сможете, возможно, принести там много пользы.

— Вас это устроит? — после короткой паузы спросил Мальсибер.

— Уж точно больше, чем позволить вам просто уехать, — усмехнулся Шеклболт. — Я считаю, ваше место в Азкабане — но вы можете, конечно, выбрать Отдел Тайн.

— Хорошо, — подумав, вдруг сказал Мальсибер. — Я бы предпочёл изгнание, но если вы настаиваете, пусть будет Отдел Тайн. Мне есть, что им отдать.

— У вас есть что-то ещё? — удивился Шеклболт.

— Зачем? — тоже удивился, точно также, и Мальсибер. — Раз они уже меня потребовали, мне не нужно торговаться. И не нужно ничего вам отдавать. Раз вы так решили — значит, им достанутся журнал, хроновороты… ну и остальное. Если вдруг понадобится.

— Десять минут назад вы так красиво рассуждали, кажется, об искуплении, — заметил Робардс. — Или я вас не так понял?

— Рассуждал, — кивнул Мальсибер. — И именно поэтому не собираюсь в Азкабан. Что я смогу там сделать? Для кого? Там даже больше нет дементоров, — он усмехнулся.

— А были бы? — не удержался Сэвидж, и Мальсибер отозвался:

— Ну, тогда это хотя бы можно было рассматривать как возмездие. А так… я просто там умру — не сразу, разумеется, но, думаю, довольно скоро. В каком-то смысле моим жертвам и их родным, наверное, станет легче… хотя им ведь не сообщат об этом. Но глупо тратить так мои способности.

— Так дело в этом? — вскинул брови Шеклболт. — То есть в целом, вы не против, и вас останавливает лишь желание кого-нибудь облагодетельствовать?

— Понятие «искупления» довольно древнее, — ответил Мальсибер. — Мне сложно поверить, что вы с ним не знакомы.

— И что же вы хотите предложить «во искупление»? — осведомился Шеклболт. — Всё то, что вы назвали выше, на искупление не тянет. Этим вы просто пытаетесь купить себе свободу — в той или иной форме.

— Потому что без свободы ничего не выйдет, — кивнул Мальсибер и проговорил устало: — Послушайте. Мне кажется, я достаточно наглядно продемонстрировал свои добрые намерения. Я передал вам Моуди, я предупредил вас о ловушках в моём доме, я снял заклятье с пострадавших. Полагаю, этого достаточно, чтобы начать. Я скверно себя чувствую, и если переговоров сейчас не будет, я просил бы отвести меня обратно в камеру. Ну, или, конечно, если вам не хочется меня помучить, — добавил он с улыбкой.

— Ещё сову, — сказала вдруг Джонс.

— Простите? — переспросил Мальсибер, и она повторила:

— Вы отдали мистеру Поттеру его сову.

— А. Да, — Мальсибер перевёл взгляд на Гарри и кивнул. — Да, отдал — но я, честно говоря, не смотрел на это так.

— Это был просто подарок, — уточнила Джонс.

— Да, если хотите, — Мальсибер улыбнулся. — Я просто… вспомнил. Каплан так злорадствовал тогда… пожалуй, мне хотелось отомстить. Хотя бы таким образом. К тому же, она птица.

— Объясните, — потребовала Джонс.

— Я тоже потерял свою сову, — сказал Мальсибер, снова посмотрев на Гарри. — К тому же, мне хотелось поблагодарить вас.

— За что? — резко спросил Гарри.

— За то, что вы его убили, — ответил Мальсибер, продолжая смотреть ему в лицо — Гарри не позволял поймать свой взгляд, упрямо глядя ему прямо в переносицу. — Пусть даже для меня это и обернулось пыткой и другим пленом. Всё равно это того стоило.

— Сейчас вы признаетесь, что это вы заставили Каплана спасти сову, — усмехнулась Джон.

— Увы, — возразил Мальсибер. — Я хотел бы, но Каплан всё сделал сам. Как я говорил, ему нравилось иметь у себя эту сову. В общем, сова не в счёт, — он оторвался, наконец, от лица Гарри и повернулся к Джонс, оставив Гарри в некотором смятении. Если бы тот только мог знать, правду ли сейчас сказал Мальсибер или нет! Выглядел он очень искренним, но это же Мальсибер — Гарри помнил его дело.

— Что ж, раз вы устали — отдохните, — решил Шеклболт, вставая. — Мы здесь не пытаем никого, и вам ведь нужно до суда дожить.

Он кивнул Робардсу и молча вышел, и Джонс в таком же молчании последовала за ним.