Middle (джен)

Кабинет Крокда оказался воистину огромным: Гарри он размерами напомнил Большой зал в Хогвартсе. Конечно, это была иллюзия: такое пространство сюда просто никак не поместилось бы, но ощущение было очень сильным. Стены кабинета уходили куда-то ввысь, и были украшены странными скульптурами, похожими на устремляющихся вверх призраков.

Стол хозяина кабинета стоял недалеко от входа и тоже был огромным. Сам же Крокд выглядел весьма похожим на собственного клиента: худой и бледный мужчина, абсолютно лысый, да ещё и в чёрной мантии, он напомнил Гарри изображение Смерти в маггловских книжках.

— Как тут у тебя жутко, — сказал Робардс, пожимая руку вставшему ему навстречу Крокду.

— Атмосферно, — строго поправил тот, пожимая затем руку и Праудфуту и после протягивая её Гарри. Его рукопожатие оказалось жёстким, а рука — холодной, и это ещё усилило его сходство с тем детским персонажем.

— Это Гарри Поттер, наш стажёр, — представил Гарри Робардс, и Крокд кивнул, оглядел его очень внимательно.

— У нас серьёзный разговор, — сказал Робардс, садясь на один из степенно подошедших к ним стульев с высокими прямыми спинками. — И неприятный.

Гарри с Праудфутом заняли два других стула, оказавшихся довольно удобными, только, пожалуй, слишком уж холодными. Словно бы они пришли из склепа.

— Что, кто-нибудь из наших подопечных стал твоим? — спросил Крокд. У него был низкий и глубокий голос, и Гарри подумал, что, наверное, таким хорошо призывать призраков.

— Да лучше б так, — серьёзно сказал Робардс. — Нет, речь о тебе, и это официальный разговор. Если хочешь, могу протокол открыть.

— Как считаешь нужным, — отозвался Крокд. — Что ж. Я слушаю.

— Скажи, что произошло с тобой в ноябре восемьдесят первого? — спросил Робардс. — Ты был болен, но отметок в Мунго нет.

— Я лечился дома, — хмуро сказал Крокд.

— У кого? — Робардс выглядел сосредоточенным, но при этом вполне дружелюбным.

— У матери, — с вызовом ответил Крокд. — Это не запрещено.

— Она целитель? — уточнил Робардс, и Крокд отрезал:

— Она ведьма. Нет, официально она не целитель. Повторюсь: это не запрещено.

— Нет, конечно, — мягко согласился Робардс. — Крокд, тебя никто ни в чём не обвиняет, я клянусь. Разговор, конечно, неприятный, но ты жертва, а не обвиняемый.

— Жертва чего? — нахмурился Крокд, и Робардс ответил, очень внимательно на него глядя:

— Империо.

Крокд как-то странно фыркнул:

— Я в непростительных не специалист, согласен. Но я смутно помню, что жертвы Империо ничего не помнят. А я не жалуюсь на память. С чего вы вообще взяли?

— Если это было не Империо, — помолчав, сказал Робардс, и в его руках уже была палочка, — я вынужден тебя арестовать. Потому что это значит, что ты сотрудничал с Волдемортом добровольно.

В комнате повисла тишина. На сей раз Крокд молчал довольно долго, затем потёр левой ладонью лысую блестящую макушку и тяжело проговорил:

— Не знаю я, что это было. Может, и Империо, но странное. Я потому и в Мунго не пошёл, — он опять потёр макушку, а потом посмотрел на свою ладонь, будто ждал увидеть там что-то особенное. — Что, всё? — спросил он, как-то тоскливо поглядев на Робардса. — Мне собираться?

У него были большие костистые ладони, обтянутые такой же бледной и тонкой, что и на лице, кожей.

— Погоди, — возразил тот. — Лучше расскажи сперва. Чем странное?

— Да пёс знает, — Крокд поджал губы, качая головой. — Во-первых, я всё помнил. И сейчас помню. И так ясно, словно… словно я сошёл с ума тогда, что ли. Всё понимал, но хотел странного. Болтал с этим мальчишкой.

— С каким мальчишкой? — вроде бы вполне спокойно спросил Робардс, и Гарри увидел, как напряглись лежащие на коленях руки Праудфута.

— Его как раз арестовали, когда всё закончилось, — ответил Крокд. — Не помню имени — не до того мне было. Такой чернявый и весёлый.

— Чернявый и весёлый, — повторил Робардс. — Это он? — он извлёк из воздуха колдографию и положил её на стол перед Крокдом. Гарри тоже заглянул туда и увидел на снимке совсем ещё молодого Мальсибера — однако это колдофото было точно не из его дела: на нём он был в светлой рубашке и, улыбаясь, весело махал в камеру.

— Он, — совсем помрачнев и даже словно постарев, ответил Крокд. — Я помню, мы с ним иногда встречались. Где-нибудь на квиддиче.

— Где вы познакомились? — Робардс развеял колдофото.

— Там, на матче, — Крокд провёл ладонью по тому месту на столе, где лежало фото. — Он был младше, ненамного… но с ним было весело, и он был щедрым, — он медленно и глубоко вздохнул. — И я… я будто и не понимал, что делаю, когда рассказывал ему… да всякое, — он махнул рукой. — Я знал, когда его арестовали, что я должен с ним сидеть там. Знал, но не хотел, — он сощурился. — И я не понимал, как это вообще получилось. Пытался вспоминать… и нет, не понимал, почему меня совсем его вопросы не смущали. Болтал как будто со своим коллегой… а то и начальником. Который и так всё это знает.

— И ты помнишь эти разговоры? — недоверчиво переспросил Робардс.

— В том-то и проблема, — сказал Крокд. — Кто мне поверит? Ты-то веришь?

— Я-то верю, — задумчиво протянул Робардс. — Но вот что теперь с тобою делать, я не знаю.

— Как что, — мрачно усмехнулся Крокд. — Арестовывать, наверное.

— Подпиши, — Робардс на сей раз извлёк из воздуха пергамент. — Контракт о неразглашении. И продолжим.

Пока Крокд внимательно читал контракт, Праудфут спросил негромко:

— Ты ему и правда веришь? Это не похоже Империо.

— Я верю, — повторил Робардс, чуть заметно хмурясь. — Потом, Катберт.

Гарри буквально превратился в слух, но Робардс больше ничего не сказал, и им вместе с Праудфутом пришлось смириться с ожиданием.

Крокд наконец дочитал контракт и, молча подписав его, придвинул к Робардсу, заметил:

— Я вовсе не болтлив.

— Так говорят, — Робардс забрал пергамент. — К тому же ты в этой истории — одно из самых заинтересованных лиц, потому что место ты, как понимаешь, потеряешь. Вероятно.

— А я ждал, — помолчав, сказал Крокд. — Так было от себя противно, что я тогда фамилию сменил. Я, знаешь, даже не боялся — просто ждал… ну, не хотел, конечно. Но вы всё не приходили, и я решил жить дальше. Но ждал, да.

— Ну вот мы и пришли, — немного грустно усмехнулся Робардс. — Но всё уже запутано, а с тобой станет только хуже.

Пока Робардс коротко, не объясняя, где и при каких обстоятельствах они арестовали Мальсибера, рассказывал Крокду о сложившейся вокруг задержанного ситуации, Праудфут, придвинувшись к Гарри, шепнул ему на ухо:

— Если выяснится, что это не Империо, у нас проблема.

— Вы же говорили… — шепнул в ответ Гарри, и Праудфут перебил:

— Нам так рассказали. И что это может быть ещё? Конфундус?

Вопрос был, конечно, риторическим, так что Гарри промолчал, тем более что ответить ему было нечего.

— Что ж, — сказал Крокд, выслушав Робардса. — Видимо, моя служба здесь закончилась. Меня если не посадят, то сожрут.

— Я думаю, нам нужно прежде поговорить с министром, — возразил Робардс. — Дело очень сложное, и я даже не уверен, что выдвинув это обвинение, мы не сделаем ещё хуже. Тем более теперь, потому что на Империо то, что ты описываешь, похоже мало.

— Идём, — согласился Крокд.

Вышли они вместе, но потом расстались: Робардс с Крокдом поднялись к министру, а Праудфут с Гарри вернулись в отдел, где тот первым делом попросил у Сэвиджа дать почитать дело Мальсибера. Некоторое время он молча изучал его и, наконец, сказал:

— Да вроде тут всё сходится… хотя тогда допрашивали наспех. Но в Мунго их осматривали.

— Что там с Крокдом? — спросил Сэвидж, с интересом наблюдавший всё это время за Праудфутом.

— Да не похоже это на Империо, — ответил Праудфут. — То, что он рассказал. Тут похоже, вроде — не на постоянное, конечно, а на то, что временно накладывают. Ну так его и не обвиняли в том, что он, как Яксли Тикнесса, держал кого-то месяцами. И не спросишь, — добавил он негромко, закрывая папку.

— В каком смысле «не похоже»? — спросил Сэвидж.

— Да он помнит всё, — ответил Праудфут. — Крокд. Помнит разговоры все — не понимает только, с чего вдруг так откровенничал. Но это не похоже на Империо, скорее, на Конфундус, только Конфундусом не сделаешь такое. И мне вот что ещё кажется странным: почему, раз он всё помнил, он его не сдал? Потом? Или хоть не испугался, что ли… я, пожалуй, поднимусь к министру, — он поднялся и ушёл, а Сэвидж, забрав папку с его стола, сказал с кривой ухмылкой:

— Сейчас как выяснится, что это было никакое не Империо, и нам ещё придётся приносить мистеру Мальсиберу глубокие извинения. А то и кого-нибудь уволят.

— Как это не Империо? — спросила Гор. — Мало ли, что сказал Крокд, конечно, он сейчас скажет что угодно, чтоб на месте удержаться!

— Не знаю, — возразил Праудфут. — Мне он показался довольно искренним… Посмотрим.

— Ненавижу менталистов, — пробормотал Сэвидж. — Никогда с ними просто не бывает, всегда какая-нибудь дрянь да вылезет!

— Тебе просто не везёт, — утешающе проговорил Праудфут.

— Тебе, можно подумать, везёт, — буркнул Сэвидж.

— Ты всё время нарываешься, — засмеялся Праудфут. — Как менталист — так какой-нибудь редкий подонок.

— Ну, есть Маркс, — с некоторой иронией заметил Сэвидж. — Она прекрасна.

— То есть не везёт тебе обычно с мужиками, — резюмировала Гор, и все расхохотались. — Хочешь, я тогда тебе своё дело передам? — спросила она, постучав по лежащим перед ней бумагам кончиками пальцев. — У меня тут мерзкая, ужасная, противнейшая тётка, и я всё пытаюсь как-нибудь её не придушить.

— Докладывай, — охотно велел Сэвидж.

— Не понравилась свекрови невестка, — Гор похлопала ладонью по лежащим перед ней бумагам. — И она стала, как она выражается, над ней подшучивать: колдовать по мелочи. То в завтрак ей добавит веселящее зелье перед работой, то снотворное, то поймала пикси, нанесла невидимые чары и запустила в спальню сыну и невестке… всякие такие глупости. И ладно бы — ну, можно отселиться, если всё так плохо, — но девочка попалась тихая и нежная, не выдержала очередной дурацкой шутки, когда свекровь заколдовала всю её одежду, и ровно в полдень та стала невидимой — прямо в лавке перед покупателями. И девочка повесилась, прямо там, в кладовке. Теперь свекровь нудит, что не хотела «ничего такого», и у девочки «просто нет чувства юмора», мол, нельзя же быть такой «трепетной фиалкой», у них дома так не принято. Я слушаю её и думаю, что вот взяла и придушила бы, а призраку сказала, мол, вы знаете, а у меня тоже нету чувства юмора.

— Как девчонка Хогвартс-то пережила? — буркнул Сэвидж.

— Вот пережила, — сказала Гор. — И куда муж смотрел, я тоже не знаю.

— Его ты придушить не хочешь? — спросил Сэвидж.

— Ему, мне кажется, и так хватило — сидел, рыдал в соплях, — поморщилась она и призналась: — Ты знаешь, у меня большой соблазн заявить это как умышленное убийство.

— Не марайся, — сказал Сэвидж. — Ей и доведения до суицида хватит.

— Да я так, — вздохнула Гор. — Со злости. И честно, я бы этой дряни предпочла злодея-менталиста.

— Следующего же отдам тебе, — пообещал Сэвидж. — А дело готовь: пусть Визенгамот решает, что с ней делать. У них там есть знатоки судебных прецедентов — пусть работают.