Middle (джен)

Гарри надеялся на хоть какие-нибудь новости, однако Робардс в этот день больше не появился, а Сэвидж даже не заговорил ни разу о деле Мальсибера, словно бы того и не было. Гарри понимал, что это говорит о том, что пока договориться у министра, Визенгамота и Отдела тайн не вышло. Оставалось только ждать.

И Гарри ждал — весь вторник. Среда тоже не принесла никаких новостей, и Гарри лишь по всё сильней мрачнеющему Сэвиджу догадывался, что переговоры идут, но без особенного результата. Гарри знал, что Робардс с Сэвиджем ещё несколько раз допрашивали Мальсибера, однако его на эти допросы почему-то не брали. Это не то что обижало, но вызывало постепенно нарастающее чувство досады. Зачем тогда его сначала привлекли? И почему теперь никто даже не удосужился ему хотя бы объяснить причину, по которой его вдруг отстранили?

В четверг вечером около шести Сэвидж откуда-то вернулся и сказал с порога:

— По-моему, они вообще никогда не договорятся. А время между тем идёт. Джон, нашли кого-нибудь? По имени?

— Нет, — ответил Долиш. — Было бы оно хотя бы редким. Но искать Джека всё равно что пытаться отыскать на ёлке шишку по колдографии. Мы ищем, но пока безрезультатно.

— Сэр, а что решили с Крокдом? — спросил Гарри. — Обвинение будут выдвигать?

— Какое? — спросил Сэвидж. — Это не Империо: он всё прекрасно помнит. Так что с точки зрения давления на Мальсибера это бесполезно, а Крокду жизнь сломает. Вот мы все и думаем, поступить ли по закону или по-человечески, учитывая, что по закону в данном случае бессмысленно.

— Сэр, а вы его самого спрашивали? — вдруг спросил Гарри, и Сэвидж непонимающе переспросил:

— Кого? О чём?

— Мальсибера. Об этом Джеке.

— Ну иди, спроси, — хмыкнул, а затем и рассмеялся Сэвидж. — Если ты считаешь, что он сам даст тебе оружие против самого себя — иди. Я разрешаю, официально.

— Вы не считаете, что он меня заколдует, сэр? — спросил Гарри, понимая, что его заносит — видимо, так прорвалось копившееся эти дни раздражение.

— А мы тебя потом отправим в Мунго, — весело ответил Сэвидж. — На проверку.

— Хорошо, сэр, — Гарри встал. — Мне составить протокол?

— Решай сам, — посмеиваясь, сказал Сэвидж, и Гарри заставил себя сжать губы и не ответить ему очередной резкостью, вместо этого спросив:

— А что про него известно? Про этого Джека. Хоть что-нибудь.

Сэвидж кивнул Долишу, и тот ответил:

— Немного. Мы только знаем, что с его помощью находили компромат на некоторых противников Волдеморта. И знаем имя одного из них — но ни опросить, ни посадить не можем: он умер в девяносто первом. Смерть вроде бы не криминальная — я проверяю, но даже если выяснится, что это не так, Мальсибер тут точно не при чём. Сильвестр Бунди, если тебе нужно имя. Родню я опросил, но они, похоже, в самом деле ничего не знают.

— А что он делал? Этот Бунди? — спросил Гарри.

— Статьи писал, — ответил Долиш. — Правильные. И, возможно, делился информацией — но это больше мои домыслы. Среди его родных или коллег подходящих Джеков нет. Ищу дальше.

— Спасибо, — сказал Гарри, чувствуя себя довольно глупо от того, что ему даёт информацию старший аврор.

— Это всё, что есть, — Сэвидж между тем дошёл до своего стола. — Хочешь — иди, спрашивай.

— Да, сэр, — теперь Гарри злился на себя за то, что зачем-то поставил себя в дурацкое положение — но раз уж начал, нужно было продолжать. Так что он просто молча вышел и направился к камере Мальсибера, понимая, что когда вернётся, будет встречен каскадом добродушных и не очень шуток.

В этой камере дверь была сплошная, но со стороны коридора прозрачная, и Гарри ненадолго остановился перед ней, прежде чем войти, разглядывая стоявшего возле стены вытянувшего вверх руки Мальсибера. Кажется, он делал что-то вроде разминки или, может быть, зарядки, и Гарри признал, что это вполне разумно: чем ещё было заняться в одиночном заключении?

Когда он начал открывать дверь, Мальсибер опустил руки и вернулся на свою койку, так что вошедший Гарри увидел его уже сидящим. В камере — видимо, всё ещё щадя глаза Мальсиберы — стоял мягкий тёплый полумрак, который давала висящая под потолком небольшая сфера.

— Мистер Поттер, — поприветствовал Мальсибер, чуть склоняя голову.

И вот теперь Гарри почувствовал себя абсолютным идиотом. То, за чем он сюда пришёл, было настолько глупым, что эту идею невозможно было назвать даже наивной — только идиотской. Наверное, именно это ощущение и заставило Гарри пойти, как говорится, напролом — тем более что он всё равно не слишком хорошо пока умел играть в те игры, в которых Мальсибер, судя по всему, был профессионалом.

— Я пришёл задать вопрос, — сказал Гарри, закрыв за собой дверь и подходя к Мальсиберу. Ему показалось, что тот выглядит немного лучше, но, возможно, дело было в освещении.

— Какое сегодня число? — спросил в ответ Мальсибер. — Я, боюсь, запутался.

— Двадцать седьмое февраля, — ответил Гарри и увидел, как тот хмурится.

— Передайте господину главному аврору, что времени осталось совсем мало, — сказал Мальсибер. — Хроноворот срабатывает в первый день каждого сезона. Весна уже ведь послезавтра? — спросил он полуутвердительно. — Этот год не високосный?

— Нет, — Гарри стало очень неуютно.

— Тогда поторопите господ из Визенгамота, — Мальсибер посмотрел на Гарри, но, похоже, даже не попытался заглянуть ему в глаза. — Что вы хотели у меня узнать?

— В восьмидесятом-восемьдесят первом вы знали человека по имени Джек, — сказал Гарри, ловя себя на полузабытом ощущении невыученного урока, который у него неожиданно спросил если не Снейп, то МакГонагалл. — Он давал вам компромат на ваших противников, в частности, с помощью некоторых журналистов. Вы помните его?

— Джек, — повторил Мальсибер. — Не знаю. Нет… Мне нужно подумать. Зачем он вам?

Это был, конечно, очень ожидаемый вопрос, и Гарри дал один из самых странных ответов в своей жизни:

— Если на него накладывали Империо, а потом не раскрыли это, ему сейчас нужна помощь.

Мальсибер некоторое время молчал, изучающе разглядывая Гарри, а потом кивнул:

— Нужна. Да, верно. Вы, — углы его рта дрогнули, — предлагаете мне донести на самого себя или на кого-то из товарищей?

— Зависит от того, кто это сделал, — ответил Гарри.

— Вы правы в том, что ему может быть нужна помощь, — сказал Мальсибер, помолчав. — И я готов помочь. Передайте мои слова о хроновороте господину главному аврору, — повторил он свою просьбу. — Прямо сейчас. Я в самом деле не хочу, чтобы он сработал.

— Так вы не скажете, — констатировал Гарри.

— Я действительно его не помню, — возразил Мальсибер. — Я обещаю вам подумать. Мне, в общем, всё равно уже, а помощь ему действительно нужна. Если Империо было долгим. Пожалуйста, поговорите с главным аврором.

— Поговорю, — Гарри злился на себя, не на Мальсибера: сама идея явиться сейчас сюда была ужасно глупой. На что он, собственно, рассчитывал?

— Я хочу исправить то, что можно, — Мальсибер встал, и теперь его лицо было почти напротив лица Гарри — лишь чуть выше. — Я его действительно не помню. Но обещаю постараться вспомнить.

— И признаться? — с горечью спросил Гарри, но Мальсибер только повторил:

— Передайте мои слова главному аврору. Пожалуйста. Ко мне, скорее всего, придут только завтра, если вообще придут.

— Вас разве сегодня не допрашивали? — язвительно спросил Гарри.

— Без протокола, утром, — согласился Мальсибер. — Мне не пришло в голову спросить их о том, какой сегодня день. Здесь нет окна, и сложно ориентироваться.

— Передам, — Гарри развернулся и ушёл, постаравшись закрыть дверь как можно тщательнее.

Он злился на себя и на Мальсибера, прекрасно понимаю, насколько глупой была вся эта сцена, и мысль о том, как он сейчас вернётся в отдел и что будет отвечать на вопрос о результате своего похода, настроения ему не улучшала. Отчасти оттягивая этот момент, отчасти выполняя просьбу Мальсибера, Гарри пошёл к Робардсу, готовясь, как обычно, ждать приёма, но тот неожиданно оказался свободен.

Робардс выслушал Гарри очень внимательно и спросил, глядя на часы:

— А что ты вообще там делал?

Гарри подавил тяжёлый вздох и честно рассказал всё Робардсу, готовясь, в лучшем случае, к добродушным шуткам, однако тот сказал:

— А хороший ход. И необычный, потому что вроде бы слишком очевидный. Седьмой час, — он снова посмотрел на часы. — Идём, поговорим с нашим подследственным — а к Кингсли я пока секретаря отправлю.

— Чем хороший, сэр? — Гарри понимал, что подставляется, но ему больше хотелось узнать ответ, нежели сохранить лицо.

— Ну как, — в глазах Робардса мелькнула улыбка. — Ты предложил ему чистосердечное признание по эпизоду — поглядим, чем он ответит. Ты прирождённый аврор, — он весело подмигнул Гарри, собирая со стола бумаги. — Я понимаю, что ты ничего такого не планировал и сделал всё интуитивно — и отлично. Идём, поговорим с ним.

Покуда Робардс инструктировал секретаря, повеселевший Гарри терпеливо его ждал, а потом шёл за ним по коридору, старательно сдерживая то и дело начинавшую растягивать его губы довольную улыбку.

Мальсибер их, похоже, ждал — во всяком случае, он не делал никаких упражнений, а просто лежал на койке, больше похожей на нормальную кровать. Впрочем, при первых звуках открываемой двери он поднялся и вошедших встретил сидя.

— Почему вы ничего нам не сказали утром про хроноворот? — спросил Робардс с порога.

— Я не знал, какой сегодня день, — мирно проговорил Мальсибер. — А спросить забыл. Я уже говорил вам: я сейчас не очень хорошо соображаю.

— Нам так говорит здесь каждый второй, — заметил Робардс. — Вы просили меня прийти — я здесь. Говорите, что хотели.

— В сущности, я всё уже сказал: хроноворот сработает днём первого числа в астрономический полдень. И я не думаю, что результат кому-нибудь понравится, — сказал Мальсибер и вдруг улыбнулся, будто вспомнил или придумал шутку, казавшуюся ему ужасно остроумной.

— Кроме вас? — тут же среагировал на это Робардс.

— Нет, — Мальсибер снова улыбнулся. — Но это действительно будет очень забавно… в каком-то смысле. С моей стороны очень глупо говорить вам то, что я скажу, — добавил он, глядя на Робардса, — но, как говорил один мой друг, умные поступки — это не моё. Не стоит и пытаться. Я не скажу вам, где, но я скажу вам, что произойдёт.

— Хотите протокол открыть? — спросил Робардс, и Мальсибер качнул головой:

— Как вам угодно.