Middle (джен)

Домой Гарри вернулся в глубокой задумчивости. Он и про ужин бы забыл, если бы не Кричер, ворчливо напомнивший своему глупому хозяину об этом. Но даже жуя горячее рагу, Гарри вряд ли смог бы сказать, что именно ест — настолько он был сосредоточен на своих мыслях. И чем больше он прокручивал в голове переговоры, тем яснее убеждался, что ему отчаянно не хватает информации, которой, судя по всему, обладал каждый из участников. Причём, по всей видимости, она у них не до конца совпадала: было то, что знали все, и было то, что знал только один из присутствующих… или несколько. Было похоже, что мало кто из комиссии, кроме МакЛаггена, был настроен отправить Мальсибера в Азкабан — а значит, выбор шёл, по факту, между Отделом тайн и изгнанием. И у обоих вариантов было предостаточно противников.

Если, конечно, не получится доказать ещё один Империус.

И это будет справедливо, думал Гарри, вот только… он вспоминал расходившийся по рукам от запястий зуд, несильный, но мучительный, и не менее изводящую невозможность чем-нибудь заняться. Жить вот так пять лет… Это точно можно было считать наказанием, ничуть не менее тяжёлым, чем Азкабан. А может быть, и более — теперь, когда там не было дементоров.

И потом, тот же Робардс не был так категоричен, как, к примеру, Сэвидж. А сам Гарри знал, что люди действительно меняются — наверное, нечасто. Но что, если Мальсибер искренен? И, может быть, он может быть полезен…

Лестрейнджу.

Эта мысль возникла у него ещё в переговорной и с тех пор не отпускала. Если Мальсибер такой искусный менталист, если он в двадцать лет мог держать под Империо нескольких людей, может быть, он сможет помочь Лестрейнджу? Ну, раз в Мунго ничего не могут сделать, а друзья… похоже, или оказались не такими уж друзьями, или тоже не смогли найти специалистов. Даже Моран не смогла! Если искала, конечно… но ведь должна же она была?

С этими мыслями Гарри и заснул. Спал он плохо, то и дело просыпаясь от кошмаров, которые забывал прежде, чем осознавал, что бодрствует. Утром Гарри встал хмурым и невыспавшимся, но в министерство пришёл довольно рано, однако до отдела не дошёл: дежурный на входе отправил его к Робардсу.

В его кабинете было довольно многолюдно: кроме самого хозяина там собрались Турпин, министр, Джонс и Сэвидж с Праудфутом. Гарри вошёл на словах последнего:

— …какой-то выход?

— Дождёмся Хиггса и начнём, — сказал Турпин, скользнув взглядом по вошедшему Гарри.

— Он всегда приходит вовремя, — заметила Джонс.

На столе Робардса сейчас стоял кофейник, чашки, чистые тарелки и блюда с сэндвичами, яйцами по-шотландски, сконами и маленькими лимонными бисквитами, и по тому, насколько активно присутствующие всё это ели, завтрак этот был ими ожидаем.

— До половины девятого ещё две минуты, — иронично заметил Турпин. — Зато мы хотя бы позавтракать успеем… присоединяйтесь, — вдруг кивнул он пристроившемуся было возле стены Гарри, и тот, чувствуя себя ужасно неловко под вдруг устремившимися на него всеобщими взглядами, подошёл к столу, взял скон и вернулся к спасительной стене.

— Остальных не будет? — спросил Шеклболт, и Турпин приятно улыбнулся:

— У меня просто не хватило сов вовремя оповестить всех. Расскажем после — в десять общее совещание. Хорошо, что ваши сотрудники имеют обыкновение приходить пораньше, — он любезно кивнул Сэвиджу и откусил от своего сэндвича с огурцом.

Хиггс и вправду появился ровно в половине девятого и, оглядев собравшихся, отправил на стол корзинку с маленькими пирожками:

— Доброе утро, коллеги. Весьма рекомендую — они ещё горячие.

— С крольчатиной и яблоком? — оживлённо спросил Шеклболт, и когда Хиггс кивнул, потёр руки и разом забрал два, заметив: — Почаще бы такие совещания!

— Приглашай, — Хиггс наколдовал себе кресло и, устроившись в нём поудобнее, приманил к себе тарелку, на которую сложил яйцо, пару сэндвичей, бисквит и пирожок. Затем налил себе и кофе, ловко орудуя кофейником и чашкой на расстоянии, и весело всем сообщил:

— Я готов.

— Итак, у нас, как я и написал, проблема, которую мы вчера, похоже, пропустили, — без всякого вступления сказал Турпин, тоже наколдовывая себе кресло и усаживаясь. — Как сказал вчера Мальсибер, завтра в полдень хроноворот вернёт нам Каплана — и отправит при этом в прошлое троих неизвестных. И у нас дилемма: либо мы получаем Каплана и эти люди гибнут, судя по всему, либо мы спасаем их — но он уходит от возмездия. Боюсь, спасти их и получить Каплана не получится, по крайней мере, я не вижу способа. И нам предстоит решить, что делать. Я сам понял это только утром, — вздохнул он, — когда проснулся. И тут же написал всем вам — кому успел.

Гарри подозревал, что Турпин несколько лукавит: в конце концов, с теми, на кого не хватило сов, можно было связаться с помощью камина, например, а то и просто аппарировать, раз дело срочное. Но нет, он предпочёл всё обсудить именно в таком составе, а остальным членам комиссии и Кронку предложить уже готовое решение. Означало ли, что он на стороне Аврората? Или у него своя игра, в которой Аврорат и Шеклболт, скорей, союзники?

Министр чуть слышно выругался, и в комнате повисла тишина.

— Мы бараны, — высказал общую мысль Робардс. Сам он не стал садиться за свой стол, а стоял возле, прислонившись к нему бедром и держа в левой руке чашку. — У меня есть предложение: чем сидеть тут и гадать самим, почему бы нам не задать этот вопрос Мальсиберу? Сдаётся мне, у него может быть решение. А нет — поймёт, что заигрался.

— За спрос золота не просят, — согласился Хиггс. — Спросите, а мы тут сами пока поразмышляем. И позавтракаем, — добавил он с улыбкой.

Робардс оглядел комнату, потёр в задумчивости подбородок и велел:

— Катберт, Гарри, вы со мной.

— Я тоже схожу, — вдруг подорвался Турпин. — В конце концов, раз это я проблему обнаружил, как я могу остаться в стороне.

— Сходи, — кивнул Хиггс. — А мы пока подумаем тут на свободе от господина председателя.

— Подумайте, — чуть улыбнулся Турпин, поднимаясь и возвращая чашку на стол.

Они вышли из кабинета — Гарри шёл последним, изображая охрану, в которой здесь абсолютно не было нужды. В Аврорате уже вовсю кипела работа, но встречающиеся им в коридорах авроры мало обращали внимания на идущих, и даже двое яростно спорящих сотрудников отдела контрабанды лишь слегка сдвинулись к стене, пропуская их, но даже голосов не приглушили.

Мальсибер, кажется, ещё спал — во всяком случае, через прозрачную дверь они увидели, что тот лежит в кровати, полностью закрывшись одеялом, с головой. Его даже не разбудил звук отпираемой двери, так что Робардсу пришлось его будить — и проснувшийся несколько секунд смотрел на них, моргая и морщась, видимо, от всё ещё слишком яркого для него света.

— У нас есть вопрос, — сказал Робардс, когда Мальсибер перестал моргать и сел в кровати, подтянув одеяло к груди и опираясь спиной на смятую подушку.

— Нам следовало бы задать его вчера, — добавил Турпин, подходя поближе и с явным любопытством разглядывая сидящего на кровати, — но мы, признаюсь, почти попались в вашу ловушку.

— Ловушку? — хрипло со сна переспросил Мальсибер непонимающе.

— Вы сказали, — кивнул Турпин, — что планирующееся завтра возвращение Каплана будет стоить жизни троим людям. И предложили выдать место, где это произойдёт — с тем, чтобы мы спасли их. Но ведь если он вернётся, то они погибнут. А если мы спасём их, вернуться он не сможет. Никак не выходит и получить его, и их спасти, — он с сожалением покачал головой.

— Почему не получается? — недоумённо переспросил Мальсибер. — У вас наверняка есть какой-нибудь простой хроноворот. Вы встречаете Каплана, переводите свой хроноворот на полчаса назад — и выключаете его хроноворот. И просто возвращаетесь обратно сами по себе. Достаточно правильно рассчитать время, чтобы ни с кем не столкнуться.

Он говорил так, как говорят о чём-то очевидном, как если б у него спросили вдруг о способе поднять в воздух обычный стул или наполнить водой стакан, и Гарри едва удержал улыбку при взгляде на выражение лица Турпина. Впрочем, Робардс тоже, кажется, хотя и выглядел слегка обескураженным, с явным трудом подавил улыбку.

— Разумно, — Турпин на удивление быстро взял себя в руки. — Хорошо, — он развернулся и вышел из камеры, не оглядываясь на остальных. Праудфут пошёл за ним, Робардс же немного задержался и предупредил негромко:

— Я надеюсь, вы ведёте честную игру. В противном случае я вам определённо не завидую.

— Не думаю, что мне сейчас хоть кто-нибудь завидует, — так же тихо ответил Мальсибер. — Я очень надеюсь, что сделка состоится.

— Ещё бы, — Робардс чуть сощурился и вышел.

Вопреки предположениям Гарри, Турпин на пару с Праудфутом ждали их в коридоре, и когда Робардс запер дверь, первый заметил:

— А здорово он нас уделал. Мне в голову не пришло — а ведь такое очевидное решение.

— Потому что нормальные люди такими категориями не думают, — буркнул Праудфут.

— И кто здесь нормальный? — как-то весело спросил Турпин. — Что ж, похоже, нам осталось лишь позавтракать спокойно, и продолжим. В десять у министра совещание — там встретимся. Если бы решение зависело от вас, — вдруг спросил он Гарри, — что ждало бы мистера Мальсибера?

— Я бы оставил его пока что на свободе под надзором, — чётко ответил Гарри. — И обязал сотрудничать со всеми. С Мунго, например.

— С Мунго? — удивился Турпин. — Каким образом?

— Он же говорит, что хороший менталист, — Гарри посмотрел на Робардса и снова перевёл взгляд на Турпина. — Может быть, он сможет помочь тем, кому другие не смогли.

Он хотел было сказать про Лестрейнджа, но всё-таки не стал, сам толком не зная, почему ему казалось, что Турпина это только оттолкнёт. А ещё что Робардсу и Праудфуту эта идея не понравится.

— Мунго, — удивлённо повторил Турпин. — Это, во всяком случае, оригинально… спасибо за идею, — он улыбнулся, вежливо и бесконечно отстранённо, и предложил: — Идёмте, Гавейн. Я думаю, ваших коллег мы больше задерживать не будем — должен же хоть кто-то здесь работать. Мы вас пригласим на встречу, — пообещал он и пошёл по коридору, кажется, ни капли не заботясь о произведённом этими словами впечатлении.

— Сейчас опять грызня начнётся, — негромко прокомментировал его слова Робардс. — После увидимся. И, Гарри, мысль очень странная, — он почему-то нахмурился. — Ты имел в виду кого-нибудь конкретного?

— Лестрейнджа, — Гарри так удивился его вопросу, что забыл о том, что только что не собирался пока называть эту фамилию.

— Дольфа? — в свою очередь удивился Робардс, и Гарри буквально онемел от горестного возмущения. Значит, они его действительно списали со счетов. Совсем.

— И ты что, его к нему подпустишь? — больше недоверчиво, чем удивлённо спросил Праудфут и посоветовал: — Ты только Роберту не говори такого, — возродив этим в Гарри слабую надежду на то, что Лестрейндж всё же не забыт.

— Хотя сейчас не до того, — оборвал их Робардс. — В десять встреча у министра, я думаю, в одиннадцать мы не закончим, но к полудню, видимо, должны. Я зайду за вами — постарайтесь с этого момента быть на месте.

Он ушёл следом за Турпином, а Гарри с Праудфутом отправились в отдел. Стол Лестрейнджа был завален самолётиками, но и на Гаррином столе тоже обнаружилось несколько штук, так что он, конечно, занялся сначала ими.

Среди самолётиков оказалось письмо от Криви, вернее, записка с одним-единственным: «Спасибо!» И Гарри понял, что в последние несколько дней даже не открывал «Пророк».

— А есть у кого-нибудь сегодняшний «Пророк»? — спросил он, и только что пришедшая Гор тут же назидательно заметила:

— А я давно говорю, что нам нужно выписать один экземпляр на отдел.

— Руки не дошли сегодня, — признался Праудфут. — Как от совы Гавейна проснулся — так всё и забыл.

— Я свой экземпляр оставил дома, — сказал Долиш. — Но поздравляю.