Middle (джен)

Потянулись странные, скучные, но с утра до ночи заполненные делами дни. Лестрейндж оказался человеком до отвращения скрупулёзным, и раз за разом возвращал Гарри этот несчастный отчёт с красными пометками. И когда к концу первой недели Лестрейндж вдруг сказал:

— Да, теперь всё верно, — Гарри ощутил себя почти счастливым. — Будем считать, что первый этап обучения закончен, — Лестрейндж жестом пригласил его присесть, — и приступим ко второму. С этого момента, если вы не заняты каким-то делом, вы тенью ходите за мной — везде. Напомню, — он чуть улыбнулся, в основном глазами, лишь чуть приподняв кончики губ, — тени молчаливы. Не ждите, что я позову вас — просто следуйте за мной; если это будет неуместно, я остановлю.

— Да, сэр, — всё-таки с ним Гарри чувствовал себя слегка неловко. С остальными было проще: с Сэвиджем — начальником отдела, с которым Гарри был тоже уже знаком раньше по курсу в академии, — и Праудфутом они, в некотором роде, приятельствовали, с Долишем, к которому у Гарри, честно говоря, были некоторые вопросы, сохраняли прохладный нейтралитет и общались исключительно на рабочие темы, с Гор же не то что враждовали, но старались игнорировать друг друга, — а вот с Лестрейнджем было сложнее. Тот был неизменно вежлив, подробно отвечал на все вопросы — но Гарри его совсем не чувствовал и не понимал. Собственно, второе было главным: он не понимал, что Лестрейндж здесь делает. Нет, конечно, Гарри говорил себе, что брат за братьев не в ответе и совсем не обязательно должен разделять их взгляды, интересы и делить занятия, но… но отделаться от неправильности происходящего не мог.

Наверное, ему бы так же дико было бы увидеть среди Пожирателей того же Регулуса — если бы когда-то всё пошло иначе. Потому что Регулус был бы для Гарри, прежде всего, братом Сириуса… и когда Гарри задал себе вопрос о том, что делал бы, столкнись они в бою, не нашёл ответа.

А тут — брат… братья.

У самого Гарри никогда не было брата — если не считать, конечно, Дадли. Но тот был ему кузеном, да и отношения у них всегда были скверными, и Гарри никогда о нём не думал как о брате — до этого момента. А теперь вспомнил тот царапающий чем-то изнутри вопрос, который задавал себе когда-то, когда только подружился с Роном: как это — иметь так много братьев? И сестру? Как это вообще, когда у тебя так много родственников — причём равных, а не старших?

И теперь этот вопрос вернулся и уже не давал ему покоя, и в свой первый выходной Гарри пошёл не на встречу с Джинни, а в архив.

Дела Лестрейнджей он получил легко — их принесли так быстро, будто ждали Гарри. Он отметил это, но решил обдумать после, — а пока что начал изучать бумаги. И остался весьма разочарован результатом — хотя, собственно, чего он ожидал?

Итак, их было трое — братьев Лестрейнджей, рождённых с разницей в два года. И тот, что Гарри интересовал, был средним — к сожалению, в делах не было их детских колдографий, но зато имелись взрослые, по которым сходство между средним братом и двумя другими, не особенно похожими между собою, было очевидно. Собственно, всё, что нашёл Гарри — это то, что знал и так: что в период пребывания на посту министра магии Пия Тикнесса Радольфус Лестрейндж возглавлял Британский Аврорат. Это Гарри выяснил ещё в первый же день стажировки, просто посмотрев на стену, на которой висели таблички с именами всех руководителей Аврората. Больше же в делах не содержалось ничего. Нет, там было много информации о фигурантах, но их средний брат упоминался лишь в самом начале.

Изучать преступления Лестрейнджей у Гарри совершенно не было желания — разве что страницы с делом Лонгботтомов пропустить не смог. Но и там он никаких ответов не нашёл — только сухие протоколы и отчёты, ничего не объясняющие толком. Арестовывали их другие авроры, разумеется, а на допросе они все молчали, ничего не объясняя. Но ведь позже, после побега, они должны были пересекаться? Должны — но в делах об этом не было ни строчки.

Гарри был разочарован. Он, конечно, понимал, что, раз после их победы Лестрейндж остался в Аврорате, причём старшим аврором, значит, он ни в чём не был виноват, — но поверить в это Гарри было сложно. Но ведь Робардс знал, что делал? Гарри знал, что тот очень серьёзно подошёл к отбору сотрудников после окончания войны, и вполне доверял ему. И понимал, конечно, что уж Лестрейнджа-то должны были проверять особо тщательно. И раз он остался... И потом, Гарри видел, как с ним общались те же Праудфуд и Сэвидж, и сам Робардс… И всё же…

Гарри даже обсудить это было не с кем! Гермиона была по уши в работе, Рон не менее был занят в магазине, ну а Джинни… Джинни ещё в тот страшный военный год слишком сдружилась с Невиллом, чтобы быть в силах спокойно слышать фамилию Лестрейндж… честно говоря, Гарри до сих пор так ей о нём и не сказал. К счастью, она не спрашивала…

Оставался… Робардс, который не однажды повторял, что Гарри может прийти к нему в любое время и с любым вопросом. Просто так идти было, конечно, неудобно, но Гарри решил при случае спросить — и этот случай выдался совсем скоро.

Буквально через неделю.

Спустя две недели после начала стажировки Робардс вызвал Гарри к себе с первым отчётом — и, пролистав его, закрыл папку и спросил уже неофициально:

— Рассказывай. Как тебе у нас?

— Даже лучше, чем я представлял, — ответил Гарри, улыбаясь. — Правда, — добавил он, увидев скептицизм на лице Робардса. — Меня все пугали, что я просто превращусь в секретаря на побегушках, и к делам меня допустят хорошо если на второй год.

— Значит, тебя устраивает твой наставник? — уточнил Робардс, и Гарри понял — вот он, шанс.

— Сэр, — подчёркнуто осторожно произнёс он. — Я хотел спросить.

— Я слушаю тебя, — кивнул Робардс.

— Мистер Лестрейндж — прекрасный наставник, — сказал Гарри. — Но глупо делать вид, что я не задаюсь вопросом, как так вышло, что он стал аврором.

— Ну как, — благодушно отозвался Робардс. — Выучился в академии, пришёл стажёром… — улыбнулся он, посерьёзнел и сказал, подавшись вперёд: — Дольф — хороший человек. И прекрасный аврор. Не сложись так обстоятельства, я был бы рад видеть его в этом кресле, — он хлопнул ладонью по ручке. — Поверь мне: он не запятнал себя ничем. Напротив… Но после войны оставить главным аврором человека по фамилии Лестрейндж было невозможно. И это единственная причина того, почему он лишился этого места. А всё остальное, — добавил он строго, — ты узнаешь сам. Со временем. Возможно — если Дольф захочет.

— Ясно, сэр, — не то чтобы Гарри и вправду было всё понятно, но всё же кое-что важное он сейчас услышал. Слова Робардса, во всяком случае, почти что успокоили его сомнения — и, вместе с этим, лишь подогрели любопытство.

Но на его удовлетворение, Гарри полагал, у него было довольно времени. А пока он вернулся к работе — и снова утонул в бумагах, формах и запросах, и характеристиках, и, конечно, прежде всего протоколах. Впрочем, времени на это у него было куда меньше, потому что Лестрейндж теперь почти всюду брал его с собой. Не совсем, конечно: те же допросы Гарри пока наблюдал через прозрачную стену, но на место преступления они являлись вместе. Ну и, разумеется, вся бумажная работа легла на плечи Гарри — но теперь, когда это были реальные дела, заниматься этим было несравнимо легче и даже, пожалуй, почти интересно. Лестрейндж по-прежнему проверял за ним бумаги, но пометок с каждым разом делал всё меньше, и Гарри это очень воодушевляло.

Так и пролетело лето, а в середине сентября Лестрейндж вдруг под конец планёрки у Главного аврора, с которой начиналась каждая неделя, попросил слова:

— Я надеюсь, все вы обратили внимание, что в этом году равноденствие очень удачно выпало на воскресенье, — сказал он, улыбаясь широко и радостно, от чего его лицо казалось моложе. Раздались довольные и понимающие восклицания, из которых ясно следовало, что происходит нечто ожидаемое и всем хорошо известное. — Я по традиции приглашаю всех на праздник молодого сидра… и должен сказать, что в этом году он особенно удался, — раздались аплодисменты, Лестрейндж шутливо поклонился и продолжил: — Если, разумеется, на нас не свалится какая-нибудь жуть. Но я надеюсь, обойдётся, и я всех жду в воскресенье в полдень… и дальше, — он рассмеялся. Раздались аплодисменты, и ему пришлось почти кричать, чтобы закончить: — И, как обычно, буду рад вашим подругам и друзьям!

Последние слова почти утонули в аплодисментах, свисте и возбуждённых возгласах — Лестрейндж же подошёл к Гарри и сказал ему:

— Надеюсь вас увидеть тоже. У нас бывает весело. Приходите с подругой или другом, я буду рад. Форма одежды, как теперь говорят, свободная, и если вы любите квиддич, полагаю, у нас в этом году тоже будет дружеское состязание. Камин будет открыт с полудня, пароль — «Лестрейндж-холл». Не промахнётесь.

— Спасибо, — да, определённо, Гарри бы хотел пойти. — Но я же ведь дежурю?

— Не в этот раз, — возразил Лейстрейдж. — В следующем году — но не сейчас. Я вам найду замену. Предвосхищая вопрос: на метле нельзя, — добавил он, и Гарри улыбнулся. — Во-первых, дом вы просто не найдёте, а во-вторых, камин — не самый удачный способ транспортировки мётел, а сидр хотя и не крепок, но… бывает всякое, — он тоже улыбнулся.

Приглашение это поставило Гарри перед неожиданной проблемой: с кем ему идти? Джинни… во-первых, она была на сборах, где они готовились к очередному сезону, а во-вторых, в свете её дружбы с Невиллом звать её в дом Лестрейнджей казалось ему неправильным. Правда, там обещали квиддич, но… Оставалась Гермиона — и Гарри очень надеялся, что она согласится потратить воскресный день не на Рона и работу, а на… ну да, первую аврорскую вечеринку в жизни Гарри. В конце концов, говорил он себе, раз уж Гермиона работает в их же департаменте, ей ведь важны связи — а там будет, как он понял, не только Аврорат.

— Конечно я пойду! — едва услышав приглашение, сказала Гермиона. — Не то чтобы я очень любила все эти праздники, — добавила она, чуть-чуть смутившись, — но там будет почти весь Департамент, даже Джонс. Конечно я хочу пойти.

— Весь департамент? — этого Гарри не ожидал.

— Об этом говорят с начала сентября, — с упрёком сказала Гермиона. — Праздник в честь Дня молодого сидра у Лестрейнджа уже почти традиция, и нынешний — юбилейный, пятнадцатый!

— Я не успеваю следить за всеми слухами, — признался Гарри.

— Зря, — убеждённо сказала Гермиона. — Ты знаешь, я чем дальше, тем больше понимаю: слухи — это важно. И вообще все эти разговоры… это сложно, — она вдруг вздохнула. — И совсем не то, что я себе сначала представляла…

— Жалеешь, что пришла сюда? — спросил Гарри. Гермиона помолчала, а потом серьёзно покачала головой:

— Нет. Если я и вправду хочу сделать что-то важное, то я должна быть здесь. А я хочу. Просто всё это… совсем не так, как выглядело раньше. Знаешь, говорят — чем больше я знаю, тем больше я не знаю, так вот это правда, — она устало улыбнулась. — Я в школе чувствовала себя не в пример умнее, — призналась она вдруг.

— Ты всё равно умнее всех, — с улыбкой заверил её Гарри, но она только вздохнула:

— Я даже до среднего уровня не дотягиваю. Надеюсь, что пока.