Middle (джен)

— Гарри! — услышал он голос Андромеды сверху. — Гарри, ты идёшь? Всё хорошо?

— Меда! — он, встряхнувшись, кинулся по лестнице и, в несколько секунд добежав до ждавшей его на верхней площадке Андромеды, схватил её за плечи. — Меда, тебе нужно в Мунго! Всем вам нужно, но давай начнём с тебя! Тебя послушают!

— Зачем? — удивлённо спросила она, впрочем, даже не попытавшись вырваться.

— Потому что… да, я понимаю, это звучит странно, — он отпустил её и взъерошил свои волосы, — но я думаю, что на всех вас лежит заклятье. Я не знаю, почему оно на меня не действует, но, в общем, — он глубоко вздохнул, выдохнул и заговорил уже нормально: — Я давно заметил, что происходит нечто странное. Вы все вдруг потеряли интерес к Лестрейнджу. Совсем — будто бы его не знали, а так, просто пару раз встречали где-то. Все — и ты, и все его коллеги. Я на них даже обижался, но сейчас я уверен: всё дело в заклятье. Пожалуйста, пойдём со мною в Мунго!

— Но я не забыла Дольфа, — недоумённо возразила Андромеда и, нахмурившись, задумалась. Гарри с нетерпением ждал, глядя в пол, чтобы не сверлить её взглядом, Андромеда всё молчала, и он уже начал думать, что ещё сказать ей, чтобы убедить, когда она сказала как-то недоверчиво: — А знаешь… может быть. Возможно, это правда. Заклятье?

— Да! — воскликнул Гарри. — Я думаю, оно срабатывает по тому же принципу, как то, с розовой шерстью — только смысл другой и…

— С какой шерстью? — озадаченно переспросила Андромеда.

— Ты не читала? В «Пророке»? Я позже расскажу, — торопливо пообещал он. — Я думаю, оно срабатывает на его имя: тот, кто произносит его, начинает терять интерес и чувствовать его чужим. Я думаю, что в Мунго разберутся!

— Я полагаю, да, — кивнула Андромеда. — Должны. Но не сейчас, — она качнула головой. — Гарри, я не могу просто оставить сейчас гостей.

— Ну да, — с этим Гарри не мог не согласиться. — Но потом? Когда они уйдут?

— Завтра воскресенье, — ответила она. — Я думаю, разумней будет подождать до понедельника. Если то, что ты предполагаешь, правда, это отвратительно, но всё-таки не очень срочно.

— Как сказать, — возразил Гарри. — Меда, если я прав, то оно же действует на всех! В том числе и на целителей. Нет, я не хочу сказать, что они его не лечат, но думаю, что они вспоминают про него намного реже, чем могли бы!

— Может быть, — задумчиво проговорила Андромеда. — Но я всё равно не могу гостей оставить. Но… Пойдём, — она сжала его руку и быстро пошла вперёд, и Гарри поспешил за ней.

Они вернулись в гостиную, куда уже перешли все гости. В центре дети играли в плюй-камни, а устроившиеся вокруг в креслах и на диванах взрослые болтали и, похоже, обращали на них не слишком много внимания.

Андромеда сделала Гарри знак подождать у входа и, подойдя к стоящей в одиночестве у окна Моран, что-то шепнула ей на ухо, и они вдвоём вернулись к Гарри.

— Расскажи ей, — велела Андромеда.

Моран выслушала Гарри очень внимательно, не прерывая и не задавая никаких вопросов, а когда он закончил, сказала просто:

— Да. Идёмте.

Андромеда им кивнула и попросила:

— Я бы хотела знать, что скажут в Мунго.

— Я вернусь и расскажу, — пообещала Моран и, кивнув Гарри, пошла к лестнице.

Они спустились в холл, к горящему камину, и Моран, взяв горсть пороха из стоящей на каминной доске чаши, бросила его в камин, сказав:

— Мунго.

Гарри последовал за ней. Ему не пришлось бежать, как он почему-то ожидал: Моран спокойно ждала его возле камина. Они поднялись на лифте, провожаемые всеобщими взглядами, под которыми Гарри почему-то ощущал себя почти что голым, и, выйдя на пятом этаже, пошли к кабинету Уингера. Кажется, Моран даже не допускала мысли о том, что того может не оказаться на месте, и когда дежурная медиковедьма встала им навстречу и сказала, что целителя Уингера сегодня не будет, просто сказала:

— Свяжитесь с ним — я знаю, что вы можете. Скажите, что его ждёт Морриган Моран.

С этими словами она огляделась и спокойно опустилась на стоящую возле стены кушетку, знаком предложив Гарри сесть рядом. И когда он сел, спросила:

— Когда вы это поняли?

— Только что, — признался Гарри.

— Почему вы пришли к такому выводу? — Моран смотрела мягко, но при этом так внимательно, словно во всём мире не было человека важнее Гарри Поттера.

— Я вправду не знаю, — признался он. — Я давно видел, что Лестрейнджа словно все забыли, но находил разные объяснения. Но сегодня понял, что Андромеда тоже про него как будто бы не помнит, и это было уже слишком. И так всё сложилось.

— Я думаю, вы правы — так или иначе, — сказала она медленно и грустно. — Потому что это в самом деле… странно. Послушаем, что скажет доктор Уингер.

— У него ведь выходной, — Гарри на самом деле было искренне неловко, что, по сути, испортил выходной целителю. — Это ведь не срочно.

— Этого никто не знает, — серьёзно возразила Моран. — Кто может сказать с этим заклятьем, когда поздно — а когда нет? Я полагаю, он простит нас. Если вы, конечно, правы.

Гарри полагал, что доктор Уингер простит их в любом случае: вряд ли Моран бы стала вести себя так, как вела, не будь это для неё чем-то вполне естественным.

Уингер появился минут через десять и, кивнув то ли им обоим, то ли Моран, пригласил их в кабинет, и когда они вошли, спросил почти что любезно:

— Чему обязан? Я надеюсь, мадам, у вас всё в порядке?

— Благодарю, — Моран кивнула. — Дело не во мне. Мистер Поттер, пожалуйста, — она посмотрела на него, и от её взгляда у Гарри опять побежали по коже мурашки… и это было вовсе не неприятно.

Впрочем, ему сейчас было не до взглядов. Уингер выслушал его очень внимательно, и под конец на его лице появилось выражение, весьма похожее на азарт.

— Значит, говоришь, ты всё помнишь, и чувства твои не переменились, — сказал он. — А у вас, мадам, нет.

— Проверьте, — коротко ответила Моран.

— Безусловно, — Уингер уже держал в своих сарделькообразных пальцах палочку. — Мадам, прошу вас, — он указал ей на ширму, за которой, Гарри знал, скрывалась кушетка. — Если на вас надеты какие-нибудь обереги, — услышал Гарри его приглушённый голос и короткий ответ:

— Конечно.

Редко когда Гарри так сильно хотелось куда-нибудь заглянуть, но, конечно же, не решился даже подойти поближе. И не потому что слишком хорошо представлял, если кто-то из скрывающихся за ширмой заподозрит его в подобном желании, а просто потому что в самой идее подглядывать за Моран было что-то кощунственное. Так что Гарри даже попятился и присел на стул для посетителей возле стола Уингера.

Ждать, впрочем, пришлось недолго: через пару минут из-за ширмы выглянул Уингер и коротко приказал:

— Выйди, подожди там.

Значит, Гарри был прав!

Уингер ему не сказал этого, но иначе зачем бы ему нужно было его выгонять? Окрылённый надеждой, Гарри почти выбежал из кабинета и принялся мерить приёмную доктора Уингера взволнованными шагами. И когда дверь вновь открылась, и Уингер велел:

— Зайди, — Гарри едва не споткнулся.

Моран уже сидела на стуле, правда, не у стола, а в центре кабинета, и Уингер, ставя рядом другой, указал на него Гарри. Видимо, доктор хотел их сравнить, решил, садясь, Гарри, и оказался прав.

Пока Уингер чертил палочкой какие-то знаки, Гарри с трудом сдерживал нетерпение, и прозвучавший, наконец, вердикт заставил его буквально подпрыгнуть:

— Да. Ты был прав — и неправ. Какое интересное заклятье!

— Вы можете его снять? — очень вежливо спросила Моран, и Гарри её вежливость совсем не понравилась.

— Как посмотреть, — ответил Уингер, и Гарри подумал, что это не лучший ответ, который тот мог бы дать. Совсем не лучший. — Очень необычная модификация. Я могу снять заклинание конкретно с мадам Моран и с любого другого волшебника, но не могу остановить его распространение. Пока, во всяком случае.

— Снимайте, — велела Моран и спросила: — Почему это заклятье не действует на мистера Поттера?

— Мы же его чистили, — ответил Уингер. — От ушей и до хвоста. Как раз после «Песни». Видимо, и вычистили. Вам придётся немного задержаться, — сказал он Моран и махнул рукою Гарри: — Собственно, ты нам не нужен больше.

— Спасибо, — Моран повернулась к Гарри и протянула ему руку. — Я вам очень благодарна и обязана.

Гарри в некотором замешательстве смотрел на тонкую, безо всяких украшений, руку, не зная, пожимать её или целовать, и Моран, верно истолковав эту задержку, улыбнулась и спросила весело:

— Вы не жмёте руки дамам?

— Мадам, — Гарри осторожно взял её руку в свою и удивился уверенности и крепости пожатия тёплой и мягкой вроде бы ладони.

— Не прошу вас ждать меня — располагайте собой полностью, — сказала Моран. — Вы сами хотите рассказать об этом коллегам или полагаете, что это лучше сделать кому-нибудь из нас? — она чуть повела рукой, указывая на Уингера, и тот кивнул:

— Могу отправить предписание.

— Я скажу, — уверенно ответил Гарри, и Уингер отозвался:

— Присылай. И лучше скопом. В понедельник.

— Я скажу, — повторил Гарри и ушёл, простившись.

И задумался, куда теперь идти. То ли вернуться на праздник и рассказать всё Андромеде, то ли вернуться в Аврорат, где сейчас всем не до него. Но Андромеда уже и так всё поняла, наверное, раз они с Моран не вернулись сразу, да и потом ведь та вернётся… а Андромеда всё равно гостей сейчас оставить не может.

С другой стороны, в Аврорате сейчас все заняты Капланом…

В конце концов Гарри выбрал Аврорат: что бы ни было, Андромеда к Уингеру точно раньше понедельника прийти не сможет. Собственно, до понедельника к нему никто прийти не сможет, но Гарри очень хотелось узнать хоть что-то о Каплане, и он отправился в отдел.

Где неожиданно обнаружил всех, кроме Сэвиджа.

— Что-то быстро ты вернулся, — сказал Праудфут. — Если ты надеялся поучаствовать в допросе — то увы. Дело уже засекретили.

— Но нам, наверное, всё расскажут, — добавила Гор.

— То есть вы сейчас ничем не заняты? — спросил Гарри.

— Не пугай меня, — попросил Праудфут. — Это вообще одна из самых страшных фраз на свете, а уж от тебя… да мне уже нехорошо.

— Тогда вам нужно в Мунго, — уверенно ответил Гарри. — Всем. Сейчас как раз успеем.

И подумал, что, похоже, Уингер домой сегодня рано не вернётся.