Middle (джен)

Когда комиссия Визенгамота покинула переговорную, Уингер тоже встал:

— Я полагаю, мы можем забирать мистера Мальсибера?

— Берите, — согласился Шеклболт, и это прозвучало так, будто они говорят о некой вещи. Впрочем, самого Мальсибера это, кажется, ни капли не задело: по крайней мере, менее счастливым он выглядеть не стал.

— Увидимся, — сказал он Эйвери и, сжав его плечо, поднялся. — Я ваш, господа целители.

— Надеть на него что-нибудь? — холодно поинтересовался Робардс, но Уингер возразил:

— Не нужно. А вот палочка ему понадобится, полагаю. Можно получить её?

— Джон, Лисандра, можно попросить вас сопроводить мистера Мальсибера? — попросил Робардс. И когда они поднялись, добавил: — Мы пока не можем выдать палочку на руки — наш сотрудник заберёт её, когда мистер Мальсибер закончит свою работу. Катберт, проводи, пожалуйста, мистера Эйвери в камеру.

Когда все они ушли, Шеклболт сказал, словно отвечая на невысказанный упрёк:

— Ну что я мог сделать? Как только мы объявили о том, что ищем страну, готовую принять изгнанников — а мы не могли не объявить об этом на заседании МКМ, — как тут же получили предложение. Одно. Других не было.

— Как это может быть? — раздражённо спросил Сэвидж. — Что значит «не было»? Вообще?

— Его кузина — дальняя, но тем не менее — коллега Гестии, — раздражённо пояснил Шеклболт. — Полагаю, они приложили некоторые усилия для того, чтобы у нас просто не осталось выбора. Я не говорил заранее, чтобы… а, я сам не знаю, чтобы что, — признался он, махнув рукой. — Поверьте, я действительно пытался.

— То есть мы его, по сути, отпустили на свободу и домой, — зло резюмировал Сэвидж. — В любящую, так сказать, семью. Ещё и с другом. Просто отлично!

— Ты знаешь, — вдруг негромко рассмеялся Робардс, — итальянские семьи — они, конечно, любящие… у тебя никогда не было заботливой тётушки? Или бабушки, которая всё время надевает на тебя шарф и мантию потеплее? И отбирает детскую метлу, потому что мальчик может больно удариться?

— Нет, — буркнул Сэвидж.

— У меня вот тоже не было, но у меня был в детстве друг, — сказал Робардс, улыбаясь, — у которого она была. И должен тебе сказать, это та ещё забота. Так что приём мистера Мальсибера ждёт, конечно, тёплый, но я не уверен, что он через месяц не заскучает по Азкабану, — рассмеялся он, а потом сказал серьёзно: — Ну, что делать. Будут выходные — надень на себя браслеты и ошейник с повязкой и походи так пару дней. Я серьёзно, Роберт. Кстати, вот что мы не выяснили, — добавил он.

— Что? — вздохнул Шеклболт.

— Да ничего, на самом деле, — ответил Робардс. — Мы ничего не узнали про Аластора. Вообще. Зачем он сдался Каплану? Мальсибер нам сказал, что это было сделано по заказу Лорда. Хорошо, допустим. Верю. Но потом-то почему Лорд не забрал его? Не допросил? И зачем Каплан вообще его держал всё это время?

— Он же говорил, что Каплан про Аластора попросту забыл, — вспомнил Сэвидж.

— Что значит «забыл»? — спросил Робардс. — Он что, его все эти пять лет не видел? Если так — то почему? Как вообще можно забыть о пленнике? Нет, тут что-то не то, — покачал он головой. — Вернётся от целителей — поговорим. Благо это входит в понятие «сотрудничества».

— А что сам Аластор? — спросил Шеклболт.

— А что Аластор, — почему-то вздохнул Робардс. — Ему-то откуда это знать. Он сказал, Каплан его держал в одной из комнат дома Мальсибера — и всё. Никуда не выпускали, дрянь эту не снимали, ни о чём не говорили. Потом Каплан подселил к нему Мальсибера. Всё.

— Да откуда ему знать? — сказала Джонс. — Каплан ему бы не докладывал. Ты прав, поговори с Мальсибером. Узнай. Сейчас это не так уж важно, но ты прав: это интересно.

— На самом деле я о другом хотел поговорить, — сказал Шеклболт. — Ты думаешь, воспоминания действительно стоит возвращать? Зачем мисс Кройн помнить этот ужас?

— Мы же не можем просто так вручить ей этого ребёнка, — ответил Робардс, и Шеклболт спросил:

— А надо? Я не предлагаю прямо сейчас принимать решение, — добавил он. — Послушаем целителей сначала. Но если с ним что-то действительно не так? Он вообще волшебник? Мы не знаем. В конце концов, те люди его растили…

— Ты бы видел тех людей, — буркнул Робардс. — Но вообще-то я об этом тоже думал. То, что рассказал Каплан, и то, что мы прочли в его журнале… я не знаю, честно говоря, стоит ли им это вспоминать. Я не уверен, что сам хотел бы помнить что-то подобное. С другой стороны, это их воспоминания. И кто мы, чтобы решать, кому что помнить.

— Так и не мы решили, — сказал Шеклболт. — В общем, подумай. Я, честно говоря, и сам не знаю, как будет лучше. Ладно, всё, — он негромко хлопнул по столу обеими ладонями. — Расходимся. Но дело не закончено.

Когда они вышли в коридор, Гарри спросил Робардса:

— Сэр, а почему вы не отправили с Мальсибером меня?

— Зачем ты там нужен? — удивился Робардс. — А работать-то кому-то надо. Вот ты, вот твой руководитель, — он указал на очень недовольного Сэвиджа, — действуйте! А ты посмотри на это как на возможность командировок в Италию, — сказал он Сэвиджу. — Оплачиваемых, между прочим, и весьма неплохо.

— Я бы обошёлся, — буркнул тот.

— И поноси браслеты и повязку в выходные, — повторил Робардс то, что говорил уже. — С ошейником. В пятницу зайди ко мне — я тебе надену.

— Это приказ? — недовольно спросил Сэвидж.

— Ну, отдать такой приказ я права не имею, — ответил Робардс. — Но вне этого — считай, что да, приказ. Вот такой я самодур, — он усмехнулся и ушёл, напомнив: — Где-то после обеда поговорим с Мальсибером об Аласторе.

— Сэр! — решился Гарри, и Робардс, остановившись, повернулся с подчёркнуто страдальческим выражением лица и спросил:

— Да, Гарри? Что?

— Я слышал, что Эйвери большой специалист по заклинаниям. Может быть, он что-то знает о проклятье Равнодушия? Мы можем ведь его спросить?

— Спроси, — согласился Робардс. — Если твой наставник разрешит.

И на сей раз действительно ушёл.

— Ты ведь его уже спросил, да? — полуутвердительно поинтересовался Сэвидж, проводив Робардса взглядом.

— Я так… вскользь поинтересовался в разговоре, — уклончиво признался Гарри. — Конечно, без деталей.

— Кто бы сомневался, — пробормотал Сэвидж. — Ну раз начал — продолжай. Но я бы на твоём месте сначала посоветовался с Уингером, а то и просто рассказал ему про Эйвери. Пусть сами разбираются. Не стоит давать Эйвери понять, насколько ты заинтересован в этом деле. Тебе же нужен результат, а не лавры?

— Конечно, — Гарри подосадовал, что не подумал об этом варианте. Возможно, Сэвидж был прав, и его интересовал не только результат, но и его собственная роль в его достижении?

— Сходишь после обеда. Идём, займёмся пока делом, — Сэвидж был в дурном настроении, и Гарри под его тяжёлым взглядом почему-то ощущал что-то вроде вины, хотя оснований для этого никаких не было.

Сэвидж, впрочем, никакого личного неудовольствия Гарри не высказывал — напротив, когда они дошли до отдела, вполне мирно предложил ему пока что разобрать стол Лестрейнджа:

— Свиньи мы, — сказал он, — раз там склад устроили. И никакое заклятье нас не оправдывает, мы же не забыли про его существование. Рассортируй там всё по людям, а общую корреспонденцию клади сюда.

— А газеты, сэр? — спросил через пару минут Гарри, и Сэвидж вдруг взорвался:

— Там ещё и газеты? Выброси их к дракклам!

Гарри понимал, что Сэвидж приводят в ярость вовсе не газеты на столе у Лестрейнджа и даже не бардак на нём, а выбранная для изгнания Мальсибера страна, и видел, что тот сдерживается, как может. Гарри Сэвиджу сочувствовал и сам тоже считал, что это несправедливо: выходило, что Мальсибер выходил почти что на свободу. Да, не полную и под надзор, но он попадал, по сути, к себе домой — пусть не в Британию, но он ведь наверняка бывал там в детстве! Да, конечно, он страдал, и это нельзя было не учитывать, да, он сотрудничал, и всё же…

Гарри разобрал стол довольно быстро, разложив всё по другим столам, и в конце концов у него осталась одна папка, на которой не было пометок. Обычная, такая же, как те, в которых хранились все дела. Попытка её открыть оказалась безуспешной, и Гарри, приготовившись услышать от Сэвиджа что-нибудь не особенно приятное, осторожно положил её ему на стол, предупредив:

— Сэр, я не знаю, куда это. Здесь нет никаких отметок, открыть её я не могу.

Сэвидж молча взял папку, открыл её — без всяких проблем, — и на его лице возникло выражение крайнего изумления. Он перелистал пару страниц, закрыл папку, посмотрел на Гарри и сказал с иронией:

— А вот и наказание. Всем нам. Конечно, справедливое, но…

Он усмехнулся и, поднявшись, ушёл, в дверях столкнувшись с наконец-то вернувшимся Праудфутом, пояснившим:

— Я обедал. Решил, что потом, может, времени не будет… о, вы разобрали стол, — заметил он. — И правильно, я сам уже подумал, что это надо сделать. А куда Роберт ушёл с таким сложным лицом, не знаешь?

— Нет, — честно ответил Гарри. — Я нашёл тут папку, когда разбирал стол, без всяких знаков, он её открыл, сказал, что это наказание всем нам, хмыкнул и ушёл.

— Да? — Праудфут задумался, а потом на его лице проступило понимание, и он фыркнул удивительно похоже на Сэвиджа. — Слушай, а я, кажется, знаю, что это за папка… если так, то да — это всем нам наказание за бардак на чужом столе. А справедливо, да? — спросил он Гарри, рассмеялся и, усевшись за свой стол, принялся разбирать сложенные там Гарри бумаги.

Объяснять что-либо он явно не намеревался, а Гарри не стал спрашивать — в конце концов, ему или расскажут, или он всё же спросит после. Что он им, мальчишка? Не хотят рассказывать — не надо!

Вернувшийся вскоре Сэвидж ничего комментировать не стал, и на обед Гарри ушёл, дав себе обещание не задавать вопросов по крайней мере до следующего понедельника. Ему, конечно, донельзя теперь хотелось знать разгадку, но раз Сэвидж с Праудфутом откровенно его интриговали, Гарри решил пока не поддаваться и сделать вид, что ему совсем не интересно. И, возможно, разузнать ответ иначе.

В конце концов, в эту игру можно играть вдвоём.