Middle (джен)

В этот вечер никто Мальсибера допрашивать не стал, но на следующее утро допрос начался уже в девять. Мальсибер выглядел невыспавшимся и уставшим, но это не смутило ни Робардса, ни Сэвиджа, ни даже Гарри — в конце концов, ему ведь дали отдохнуть, не так ли?

— В десять часов вас отведут в Мунго, — сказал Робардс, — но сначала мы хотим задать вам несколько вопросов про Аластора Моуди. Вам известно, для чего он нужен был Каплану?

— Не Каплану, — возразил Мальсибер. — Лорду. Это был его приказ… или распоряжение. Я не знаю, какие отношения у них были с Капланом, — добавил он, усмехнувшись.

— Судя по тому, что мы с ним встретились, Волдеморт Моуди не получил, — сказал Робардс. — Как так вышло?

— Он забыл, — пожал плечами Мальсибер. — А Каплан не напомнил. Я вам говорил уже об этом.

— Говорили, — согласился Робардс. — Но не объяснили ничего. Что значит «забыл»?

— Ну, знаете, как это бывает, — Мальсибер улыбнулся. — Замотался. И забыл. Наверное, — он улыбнулся как-то издевательски.

— Объясните, — не только без улыбки, но даже с некоторым раздражением потребовал Робардс.

— Просто забыл, — сказал Мальсибер. — А я помог. Слегка. Лорд легко отвлекался, если дело не касалось вас, — он любезно кивнул Гарри.

— В каком смысле «помогли»? — спросил Робардс.

— Человека не так сложно заставить забыть о чём-то не слишком ему важном, — ответил Мальсибер. — Моуди был ему нужен больше как трофей, чем как источник информации, к примеру. Я просто… слегка стёр его интерес. И всё. Не так уж он ему был нужен.

— Волдеморту? — недоверчиво переспросил Робардс.

— Он был всё же человеком, — сказал Мальсибер. — Отчасти, по крайней мере. Я не смог бы отвлечь его от вас, — он снова кивнул Гарри, — но Моуди его интересовал не слишком, и у меня вышло.

— Вы не боялись? — спросил Робардс, и Гарри очень насторожила его интонация.

— Боялся, — согласился Мальсибер. — Но… что, собственно, он мог мне сделать? Лорд? — спросил он и умолк, с любопытством глядя на авроров.

— Разве ничего? — спросил в ответ и Робардс.

— Убивать за это он не стал бы, — ответил Мальсибер. — И калечить — тоже. Значит, наложил бы Круциатус — но это не смертельно. Хотя очень неприятно. Я решил рискнуть.

— Зачем?

Это был, определённо, ключевой вопрос, и Гарри видел, что Робардс в самом деле хочет знать ответ. Да он и сам хотел — потому что искренне не понимал, что могло заставить Пожирателя заступиться за аврора, пусть и бывшего, но арестовавшего немало его товарищей когда-то.

— Чтобы Лорд его не убил, — ответил Мальсибер с таким видом, будто объяснял какую-то азбучную истину.

— Зачем это было нужно вам? — Робардс не отставал, и Мальсибер внезапно огрызнулся:

— Вам объяснить, зачем спасать кого-то, кого спасти не так уж сложно? Вы бы что на моём месте сделали?

— Я не на вашем месте, — прохладно возразил Робардс. — И вряд ли на нём буду. Так зачем?

— Просто так, — Мальсибер усмехнулся. — Решил, что сделаю, и сделал. А потом повторил это с Капланом — вы ведь всё равно об этом спросите, не так ли? С Капланом это было сложнее: он куда более собран, да и совсем забыть о Моуди его заставить было сложно. Поэтому приходилось это повторять.

— Он ведь всё равно его всё время видел, — сказал Робардс. — Волдеморт — я понимаю: Моуди, по крайней мере, не был у него на глазах. Но Каплан ведь видел его. Постоянно.

— Поэтому я просто гасил его интерес к нему, — ответил Мальсибер. — Постоянно, едва он только появлялся.

— Тоже потому что просто так решили? — усмехнулся Робардс, и Мальсибер кивнул тоже с усмешкой:

— Да. И потом, мне не хотелось потерять товарища, — добавил он. — По заключению. Я насиделся в одиночке, хотелось теперь с кем-то разделить… жизнь. И заключение.

— Как вы это сделали? — с любопытством спросил Робардс. — Как можно «стереть интерес»?

— Сперва следует его найти, — подумав, сказал Мальсибер. — Интерес. Я не смогу вам объяснить, как это сделать… чувства не похожи на воспоминания и мысли. Их не видят, их, — он улыбнулся, — ощущают. Если чувство слабое, его можно просто пригасить… развеять… каждый это делает по-своему, но суть одна — чувство просто исчезает. С сильным это не получится — его нельзя развеять без остатка, след всё равно останется. Но можно… как это сказать… сменить объект. На, — он опять задумался — такой же. С одного ребёнка на другого, например. С женщиной — или мужчиной — тоже можно, но тогда новый… кхм… объект должен быть похож на прежний. Иначе останется… не знаю, как это назвать — тоска? Возможно, ожидание? — по тем качествам и даже чертам, которых нет в новом… партнёре. И ничего хорошего не выйдет. Собственно, поэтому эта техника и непригодна, например, для приворота. Любовь нельзя создать искусственно, — он улыбнулся. — Перенести на время — да, но это всегда заканчивается плохо.

— Вы хотите сказать, — спросил Сэвидж, — что родительская любовь слабее любви между мужчиной и женщиной?

— В определённом смысле да, — спокойно сказал Мальсибер. — Не всегда, конечно. Разумеется, если у вас один ребёнок, чувство к нему уникально, и перевести его на кого-нибудь ещё не выйдет. Но если у вас несколько детей, то можно перенести его на кого-нибудь из них. Того же пола. Не всегда, — повторил он. — Конечно, не всегда.

— То есть, — медленно спросил Сэвидж, — вы можете заставить, например, меня влюбиться, скажем, в Джонс?

— Могу, — Мальсибер рассмеялся. — Но это может даже школьник — влюбить совсем несложно. Я уже говорил, что заставить кого-то полюбить по-настоящему другого человека невозможно. Вызвать тягу, интерес, влечение, влюблённость — можно, да. Но всё это пройдёт. И будет… скверно, — тихо проговорил он. — Я не сделаю такого. Никогда.

— Откуда же вы это знаете? — негромко спросил Робардс, и Мальсибер, крайне неприятно улыбнувшись ему, почти оскалившись, ответил:

— Чтобы понять, не обязательно пробовать. Вы ведь понимаете, наверное, что изнасилование — это унизительно? И если да, то значит ли это, что лично вас насиловали?

— Значит, мистер Моуди, — после короткой паузы спросил Робардс, — обязан своей жизнью вам?

— Так просто вышло, — пожал плечами Мальсибер. — Ничего личного — мне просто не хотелось быть там одному.

— Что ж, — Робардс закрыл протокол. — Мы закончили, и вас ждут в Мунго.

— У меня ещё вопрос, — вмешался Сэвидж. — Вам известно заклятие равнодушия?

Гарри отвёл взгляд, чтобы не выдать свой интерес, и сжал лежащие на коленях руки в замок. Вот кто должен знать об этом много! Если Мальсибер может, как он выразился, перенести любовь с одного человека на другого, то об этом он ведь должен знать?

— Их много, — ответил Мальсибер. — Некоторые знаю.

— Хорошо, — Робардс, к неудовольствию Гарри, прекратил этот разговор и встал. — Вас ждут в Мунго, — повторил он. — Оставайтесь здесь, за вами придут и проводят.

Он кивнул Сэвиджу и Гарри, и когда они вышли, тот спросил:

— Сэр, почему вы не стали его расспрашивать? Вдруг он знает, как снять это заклятье раз и навсегда?

— Вот пускай Уингер у него и спросит, — кивнул Робардс. — И пусть Мальсибер думает, что помогает просто некоему пациенту, а не аврору. Больше толку будет, полагаю. Гарри, сходи ты сегодня с ним — и я пришлю ещё кого-нибудь, — попросил Робардс. — Кто посвободнее. А то отдел почти парализован.

— Есть, сэр, — что Гарри мог ещё ответить? Впрочем, он был совсем не против: сегодня, судя по всему, Мальсибер должен был работать с Кройн, и Гарри очень хотел на это посмотреть. Всё равно ему никакое дело не дадут…

Долго скучать в коридоре Гарри не пришлось: буквально через минуту к нему присоединился Долиш, у которого, по-видимому, дело так с места и не сдвинулось. Никакого особенного интереса к Мальсиберу Долиш не проявлял, и когда они доставили его к Уингеру, уселся на стул у стены, вытащил блокнот и уткнулся в него, шепнув Гарри:

— Если что, толкни, — и Гарри подумал, что, похоже, контракт делает Мальсибера достаточно безопасным, и сопровождение его стало, скорей, формальностью.

Уингер же тем временем сообщил — Гарри не понял, им или только Мальсиберу:

— Мисс Кройн решила забрать воспоминания. И ребёнка.

— Я думаю, ей понадобится помощь, — сказал Долиш, отрываясь от блокнота.

— Безусловно, — согласился Уингер. — И работа предстоит большая. Так что, господа авроры, — он очень выразительно посмотрел на дверь, — я просил бы вас уйти. Нам с мистером Мальсибером всё равно придётся рано или поздно начать работать без, так сказать, сопровождения, и я настаиваю, чтобы это произошло сейчас. Приказ, — он протянул бумагу Долишу, и тот, мельком глянув на неё, кивнул и, встав, сказал:

— Мы будем в коридоре. Поттер.

— Предупрежу на всякий случай, — сказал Уингер, — не пытайтесь сделать стену или дверь прозрачными. Не выйдет.

— В мыслях не было, — заверил его Долиш и добавил, когда они вышли: — Знаешь, что произошло бы, если бы мы попытались? — Гарри покачал головой, и Долиш ответил: — Мы окаменели бы. И расколдовывали бы нас потом весьма болезненно. Здесь на каждом кабинете эти чары — и некоторые попадаются.

— А вы, сэр? — спросил Гарри, и Долиш улыбнулся:

— Я же говорю: весьма болезненно.

В этот момент в приёмную в сопровождении целительницы-индианки, которую Гарри уже видел, вошла мисс Кройн и, бросив быстрый и встревоженный взгляд на авроров, вошла в кабинет.