Middle (джен)

С того момента, когда Гарри видел камеру Мальсибера в последний раз, она весьма преобразилась, став словно больше и куда уютнее. Кровать, поставленная когда-то по требованию Уингера, здесь так и осталась, и теперь на ней появилось мягкое светлое покрывало. На столе, за которым сейчас сидел Мальсибер, помимо бумаг стояла фарфоровая чашка с чаем, а на блюдце лежало полтора печенья. Не камера, а комната в отеле…

Мальсибер, в свитере и брюках, а не в робе, поднялся им навстречу. Он всё ещё был очень худ, но, в целом, выглядел уже вполне здоровым.

— Добрый день, — сказал он, вопросительно глядя на вошедших.

— Знакома ли вам эта вещь? — спросил Сэвидж, протягивая ему колдографию.

— Да, — в голосе Мальсибера мелькнуло удивление. — Я встречал её у Лорда.

— Как? Когда? — Сэвидж говорил, как показалось Гарри, подчёркнуто сухо.

— Весной, — не задумавшись ни на секунду, сказал Мальсибер. — Наверное, в марте.

— Что можете сказать о ней?

— Она у вас? — в ответ спросил Мальсибер, но Сэвидж просто повторил вопрос:

— Что вы можете сказать об этой вещи?

— Лорд ей очень дорожил, — сказал Мальсибер. — И я знаю, что он с ней работал… но не знаю, как. Одно время она стояла в его комнате, а потом исчезла. В том смысле, что он, видимо, её убрал куда-то, — пояснил он. — Он долго охотился за ней. И когда получил, был… — он задумался. — Я не могу сказать, что счастлив. Но очень близко к этому.

— Охотился? — выхватил Сэвидж главное. — Рассказывайте.

— Может, мы присядем? — спросил Мальсибер. — Тут только два стула, но я сяду на кровать.

Сэвидж махнул рукою в сторону кровати и, взяв ближайший к нему стул за спинку, сел. А Гарри, опускаясь на второй, задался вопросом, для чего тот здесь находится. Выходит, здесь достаточно часто бывают посетители, которые или работают с Мальсибером над чем-то за столом, или же являются по двое.

— Итак? — нетерпеливо сказал Сэвидж.

— Он искал её с зимы, — Мальсибер присел на край кровати, оперевшись на неё левой рукой. — Я помогал ему допрашивать торговцев и коллекционеров, и я знаю. Но она ему буквально не давалась в руки — и только в начале марта одна пожилая леди всё же отдала её.

— Где её труп потом нашли? — осведомился Сэвидж, и Мальсибер возразил:

— Нигде. Я стирал им память.

— Можно сказать, спасали жизни, — язвительно прокомментировал Сэвидж.

— В каком-то смысле, — Мальсибер то ли не услышал, то ли не захотел услышать эту интонацию. — По крайней мере, они живы. И сейчас я, как вы знаете, возвращаю, что могу.

— Благородно, — кивнул Сэвидж. — Имя, адрес этой леди?

— Я не знаю, — возразил Мальсибер. — Лорд нас не представил. Могу отдать воспоминание. Дом стоит в горах, но где — не знаю.

— Отдайте, — вздохнул Сэвидж. — Что ещё вы знаете об этой вещи? Зачем Волдеморт её искал?

— Есть легенда, — Мальсибер улыбнулся. — О том, что молоко такой змеи даёт бессмертие и излечивает все болезни. И эта статуэтка может привести своего владельца к ней.

— Серьёзно? — Сэвидж удивлённо-иронично вскинул брови. — Волдеморт искал змею с женской грудью? Реальную?

— Искал, — кивнул Мальсибер, и глаза его смеялись. — Насколько мне известно, не нашёл.

— И, — откровенно посмеиваясь, осведомился Сэвидж, — как же эта статуэтка должна была его куда-то привести?

— Та дама ничего про это не знала, — ответил Мальсибер. — Действительно не знала. Так что Лорду это предстояло узнать самому. Он пытался — результатов не знаю, но я точно никого… и ничего подобного не видел. Впрочем, нам там одной змеи хватало, — добавил он, чуть поёжившись, и добавил: — Возможно, Маркус Эйвери вам расскажет больше. Я мало в артефактах понимаю.

— Почему он не убил её? — негромко спросил Гарри.

Мальсибер резко повернулся к нему и спросил:

— Кого?

— Ту даму. Раз она не знала ничего. Мне кажется, он должен был её убить.

— Вы правы, — Мальсибер смотрел на Гарри так пристально, как будто бы пытался прочесть его мысли. Впрочем, почему как будто? Мог и попытаться — но Гарри не давал ему взглянуть себе в глаза, упрямо глядя прямо в его переносицу. — Должен был. Вы отлично его знали.

— Так почему он не убил её? — с нажимом повторил Гарри.

— Он был слишком рад находке и не слишком разозлился, — неожиданно легко сказал Мальсибер. — Недостаточно, чтобы просто сразу её уничтожить, а после согласился с аргументом, что не стоит наводить кого-нибудь на след столь ценной вещи. Если владелицу убить, будет расследование, придут наследники, и статуэтка может всплыть. А так владелица про неё просто забудет. И её никто искать не станет.

— Вы прямо спаситель старых дам, — хмыкнул Сэвидж.

— Я говорил: я не люблю смерть, — Мальсибер внимательно посмотрел и на него. — Ещё с Азкабана. Мне нравилось отбирать у неё потенциальных жертв.

— Ещё что-то можете сказать? — спросил Сэвидж.

— Нет, пожалуй, — Мальсибер снова посмотрел на колдографию. — Спросите Эйвери. Я думаю, Лорд должен был его задействовать.

Забрав у Мальсибера колдографию, Сэвидж поднялся, кивнув Гарри следовать за ним. Мальсибер тоже вежливо поднялся, провожая их — словно бы он был хозяином здесь, а не заключённым, и когда они уже почти что вышли, вдруг спросил:

— А где вы её взяли?

— Нашли, — почти честно ответил Сэвидж.

— Где? — переспросил Мальсибер, и Сэвидж, остановившись, развернулся и с любопытством на него воззрился.

— А почему вас это так интересует?

— Странно, что она всплыла сейчас, — ответил Мальсибер.

— А кстати, — Сэвидж вдруг вернулся и уселся на свой стул. — Раз уж мы тут, спрошу сейчас, чтобы два раза не ходить. Когда вы в последний раз видели Питера Петтигрю?

— Так он до неё добрался, — негромко проговорил Мальсибер, и его верхняя губа чуть дёрнулась, словно он хотел оскалиться, но удержался.

— Кто и до кого? — невинно осведомился Сэвидж, и как бы хорошо Гарри его ни знал, никаких признаков заинтересованности в его вопросе он не увидел.

— Петтигрю до статуэтки, — Мальсибер подошёл к нему и опустился на соседний стул. Теперь Гарри оставалось только стоять у двери — не садиться же ему было на кровать.

— А он хотел? — спросил Сэвидж, и Мальсибер подтвердил:

— О да. Она его неимоверно интересовала. Он её, в некотором смысле, вожделел.

— Нет, ну технически я себе могу это представить, — с подчёркнуто озадаченным видом проговорил Сэвидж, и Мальсибер перебил его довольно резко:

— Бросьте. Петтигрю желал её как ничто другое. Чтобы это почувствовать, не нужно было даже прилагать усилий: довольно было просто оказаться рядом.

— Ну, там, где мы её нашли, Петтигрю нет точно, — пожал плечами Сэвидж. — Да и вообще, у нас есть сведения о том, что он давно мёртв.

— Он уже один раз умирал, — напомнил Мальсибер. — Я бы дважды всё проверил, чем поверил вашим… сведениям.

— Мы как-нибудь разберёмся, — осадил его Сэвидж. — Когда вы видели Петтигрю в последний раз?

— Не помню, — подумав, сказал Мальсибер. — Последние дни перед битвой я провёл, по большей части, у Каплана… и саму её тоже, как вы знаете. Где-то в конце апреля.

— Зачем Петтигрю могла понадобиться статуэтка? — спросил Сэвидж.

— Она ведёт к змее, которая даёт бессмертие и излечение, — Мальсибер пожал плечами. — А он боялся смерти. И, полагаю, хотел вернуть себе конечность.

— Думаете, Волдеморт мог передать ему статуэтку на хранение? — медленно спросил Сэвидж, и Мальсибер возразил уверенно:

— Нет. Он никому не доверял настолько… может, кроме Беллатрикс.

— Даже вам? — кажется, не удержался Сэвидж, и Мальсибер улыбнулся:

— Я не был ему слишком близок. Тем более не в таких вещах.

— Даже Волдеморт не доверял вам, — хмыкнул Сэвидж, поднимаясь, и Мальсибер поддержал его с понимающей улыбкой:

— Как можно верить менталисту?

Сэвидж лишь кивнул в ответ и вышел, махнув Гарри следовать за ним. И, тщательно заперев дверь за ними, спросил:

— Как думаешь, жив Петтигрю? Нет?

— Не знаю, — хмуро отозвался Гарри. Ему было муторно и тошно при мысли, что тот мог выжить, но уж очень многое указывало на это. С другой стороны, зачем бы ему прятать статуэтку в сейф? В свой сейф? Если он планировал скрываться? Правда, гоблины не слишком обращали внимание на статус клиента «в розыске» — это Гарри ещё на примере Сириуса знал. Но если тогда его это, скорее, восхищало, то сейчас он смотрел на ситуацию совсем иначе, и она ему не нравилась. Совсем.

— Вот и я не знаю, — раздражённо сказал Сэвидж. — Может, его в розыск объявить?

— И что сказать? — горько спросил Гарри. — Не видел ли кто крысу с серебряной лапкой? Передней левой? Или вовсе без неё — не знаю, вдруг она развеялась, когда Волдеморт умер?

— И объявить вознаграждение, — усмехнулся Сэвидж. — Тысяч в пять. Тут-то нас и завалят крысами. С лапами и без.

— Да я готов, — Гарри было совсем не весело. — Объявить вознаграждение. Даже из своих средств.

— Это к Дольфу, — почему-то фыркнул Сэвидж и пошёл по коридору. — В его стиле. Вот вернётся — с ним и договаривайся. А я так дурить не дам. Ладно, будем думать… нет, но я не понимаю, — не удержался он. — Вот что должно быть в голове, чтобы в такое верить?

— В какое? — Гарри нахмурился. Сэвидж явно говорил не о Петтигрю сейчас.

— В змею с сиськами, — ухмыльнулся Сэвидж.

— А что такого? — возразил Гарри. — Если существует лев с человеческой головой и лошадь с человеческим телом, почему не быть змее с женской грудью?

— Ну ты сравнил, — фыркнул Сэвидж. — Кентавры с мантикорами реальны, их все знают. А кто видел это?

— Сэр, — чуть улыбнулся Гарри. — Вы рассуждаете как волшебник, выросший среди волшебников. А я вырос среди магглов, как и Волдеморт, и не вижу никаких противоречий. Если существа из мифов Древней Греции оказываются реальными, почему не быть реальным существу из мифов Древнего Египта? И потом, мы же знаем о каких-нибудь японских тварях, хотя никогда не видели.

— Думаешь, дело в воспитании? — Сэвидж даже остановился.

— Сэр, вы просто… — Гарри тоже остановился рядом с ним. — Вы не понимаете. Когда я попал в волшебный мир, я как будто… это было словно сказка ожила. Мне всё было удивительно и, знаете, скажи мне кто, что вот такие змеи существуют — я поверил бы. Потому что если существует волшебство, если есть волшебные палочки, единороги, мантикоры, келпи и русалки, почему не быть такой змее?

— Ты серьёзно?

— Да, вполне, — Гарри для убедительности кивнул. — Я даже не слишком удивлюсь, если мы однажды такую змею поймаем и выясним, что её молоко — по сути, аналог крови единорогов, но без побочного эффекта.

— Вот как Эйвери сейчас нам скажет, что они реальны, эти змеи, — вздохнул Сэвидж. — И я буду идиотом. Ну, идём, поговорим с ним.

В отличие от Малфоя и Мальсибера, Эйвери колдографию разглядывал довольно долго. Его камера была буквально завалена бумагами и — в меньшей степени — книгами, а на стене висела огромная и несколько пугающая схема непонятно чего с надписями, чьи буквы напоминали червячков. Иврит?

Сам Эйвери тоже выглядел лучше, а очки с овальными, вытянутыми в стороны стёклами придавали ему вид слегка рассеянный и безобидный.

— Я думаю, что это статуя Рененутет, — сказал он наконец. — Очень похожа на ту, которую долгое время искал Лорд.

— Нашёл? — осведомился Сэвидж.

— Понимаете, это сложный вопрос, — ответил Эйвери. — Он, бесспорно, нашёл её изображение. Статуэтку, что её изображала. Но я не уверен, что это было именно то, что он искал.

— А что он искал? — уточнил Сэвидж.

— Есть легенда, — Эйвери положил колдографию на стол и поправил очки. — Вам известно, кто такая Рененутет?

— Египетская богиня плодородия, — ответил Сэвидж.

Эйвери чуть улыбнулся.

— Таких было много, — сказал он. — У египтян было много богинь плодородия. Важно, что именно Рененутет вскармливала фараонов. Хотя это всё равно не главное. По одной из версий её сыном был Нехеб-кау… да-да, именно её, а не Селкет. Вы знаете, кто такой Нехеб-кау? — спросил он, и Сэвидж качнул головой. — У него много функций, — с удовольствием заговорил Эйвери. — Как вы знаете, наверное, у богов обычно множество ролей, иногда даже прямо противоположных. Нас в данном случае интересует версия о Нехеб-кау как о двойнике человека и том, кто, по сути, обеспечивает ему саму возможность загробной жизни. Это он соединяет жизненную силу Ка с телом, и он встречает умерших на пороге загробного мира. И он же — вместе с остальными — вершит посмертный суд.

Он замолчал, сочтя, похоже, что сказал достаточно и всё объяснил, и Сэвидж спросил:

— Красивая легенда. Таких море. Можно ближе к Волдеморту? При чём тут сын Рененутет? Если ему нужен был этот… Нехебкау, почему он не искал его?

— Ему не нужен был Нехеб-кау, — возразил Эйвери. — Он сам хотел им стать.