Middle (джен)

К радости Гарри, в Гринготтсе их приняли куда спокойнее, чем в Мунго, хотя гоблин с Фробишером был так же любезен, как когда-то с Беллатрикс Лестрейндж, и так же предложил их проводить до сейфа. Гарри он, можно сказать, не замечал, хоть и кивнул ему приветственно, но с Фробишером держался с достоинством, и хотя помог ему сесть в тележку, это вполне можно было списать на обычную вежливость к пожилому человеку.

Тележка тронулась, и Гарри вспомнил, как они с Роном, Гермионой и двумя гоблинами так же ехали в ней — к сейфу Лестрейнджей. Интересно, ждёт ли их и сейчас водопад?

Водопада не было, и Гарри вспомнил слова гоблина о том, что тогда их ждали и готовились к тому, что они могут попытаться незаконно проникнуть в этот сейф. Вот, видимо, и водопад… что? Поставили? Включили? Создали? Наколдовали! Самый универсальный термин… интересно, как колдуют гоблины? Палочки ведь им запрещены — но они точно колдуют…

Тележка остановилась. Они вылезли — гоблин снова помог Фробишеру — и пошли по коридору, показавшемуся Гарри знакомым. Точно! Если свернуть налево, дальше будет то место, где сидел дракон…

…которого теперь здесь тоже не было.

Вдоль коридора шли двери. Деревянные, похожие на те, что, Гарри помнил, закрывала сейф Лестрейнджей. Гарри знал, что это дерево намного крепче любой стали…

Они остановились у двери, номерную табличку на которой Гарри не сумел прочесть. Он её видел, знал, что на ней цифры, но понять, какие, у него не выходило: он словно бы забыл, что эти знаки значат. Фробишер палочкой коснулся двери, гоблин приложил к ней свою ладонь — и дерево растаяло, открыв пещеру, ярко напомнившую Гарри всё о том же сейфе Лестрейнджей. Она тоже была полна, но не золота, а ящиков и ящичков, от совсем маленьких и до огромных.

— Давайте, давайте, чего замерли! — Фробишер снова дёрнул Гарри за рукав, да с такой силой, что ткань затрещала. Пришлось войти, хотя изначально Гарри вовсе не собирался заходить в чужой сейф. Но, в конце концов, хозяину виднее, а министр вполне прозрачно велел ему не сопротивляться.

Фробишер взял один ящичек, пихнул его Гарри в руку, взял второй, ещё меньше, передумал и положил назад. Затем посмотрел на Гарри, отобрал у него ящичек, положил его на место, взял другой, побольше, взвесил на руке, вернул, взял ещё чуть больше и задумался, что-то очень тихо бормоча под нос с крайне недовольным видом. Гарри очень хотелось сказать, что ему вообще не нужно ничего, но вспоминал взгляд Шеклболта и молчал.

Наконец Фробишер сказал так, словно Гарри его очень долго уговаривал:

— Ну ладно. Вам же пикси принесли его. Сознайтесь.

— Пикси, — честно признал Гарри, надеясь, что тот скажет сейчас, мол, тогда тебе ничего не полагается, это же не ты нашёл кольцо.

— Чего вдруг? — с подозрением сощурился Фробишер. — Чем это вы им понравились?

— Мы играли, — Гарри не видел никакого смысла скрывать это.

— Играли, — проворчал Фробишер. — Вот вам, — он взял ящичек побольше того, что отдал Гарри в первый раз, и опять впихнул его ему в руки. — А Лонгботтомы вам кто? — вдруг спросил он, беря ящичек поменьше.

— Родители моего друга, — ответил Гарри, уже даже не пытавшийся искать логику в вопросах Фробишера.

— Всё, пошли, пошли, — тот подтолкнул Гарри к выходу.

Они двинулись в обратный путь. Уже в тележке Гарри осмотрел ящик — небольшой, длиной, наверное, в фут и в половину… да нет, меньше шириной, тот весил, кажется, фунтов десять-двенадцать и был сделан, похоже, из сосны. Никакого открывающего механизма или петель Гарри не нашёл — видимо, придётся ломать дерево.

— Сэр, а как его открыть? — спросил он Фробишера, когда они, наконец, доехали и вышли из тележки.

— Как любую дверь, — неприязненно пожал тот плечами и на удивление быстро пошёл к выходу.

Поскольку в Мунго Фробишер возвращаться явно не собирался, и в компании, определённо, не нуждался, Гарри дал ему уйти вперёд и только потом вышел сам, и прямо с крыльца аппарировал к больнице.

Он надеялся, что к моменту его возвращения обед уже закончится, но попал в самый его разгар. Стол накрыли, разумеется, не в кабинете Тики, но и не в обычном, открытом всем, кафе, а в отдельной комнате, куда Гарри пригласила симпатичная медиковедьма.

— Быстро вы, — сказал Шеклболт, подзывая его к ним. — Ты везде успел.

— Сэр, я хотел спросить, — Гарри сел, и к нему тут же подлетели медные кувшин и таз и полотенце.

— Спроси, — разрешил Шеклболт, отрезая ломтик от лежащего перед ним на тарелке большого куска пирога с почками.

— Что это за кольцо? — Гарри вымыл руки и тоже положил себе пирог.

— Позвольте я расскажу, — вмешался Тики, и Шеклболт кивнул ему с улыбкой.

— Это кольцо когда-то принадлежало самому Мунго, — очень довольно заговорил Тики, демонстрируя, но не отдавая кольцо Гарри. — Вы ведь узнали символ?

— Нет, — Гарри даже стыдно не было. Почему он должен знать символ святого Мунго — не госпиталя, а волшебника?

— Вы разве не знаете детскую считалку? — удивилась Джонс.

— Меня вырастили тётя с дядей, — ответил Гарри. — Они магглы, так что никаких детских стишков я не знаю.

Джонс смутилась:

— Да, простите. Я спросила глупость.

Тики же ни капли не смутился и продекламировал:

— Here’s the Tree that never grew,

Here’s the Bird that never flew,

Here’s the Bell that never rang,

Here’s the Fish that never Swam.⁽¹⁾

— Четыре чуда святого Мунго, — сказала Джонс. — Воскрешение зарянки, зажжение погасшего огня, привоз святого колокола из Рима… а про рыбу так быстро и не расскажешь. Королева Лангорет то ли имела любовника, то ли не имела, но король-муж решил её оговорить — так или иначе, он украл у своей жены кольцо и бросил его в реку. А затем стал требовать его, и дело дошло бы до казни за измену, если бы не святой Мунго, пожалевший королеву и попросивший рыбу принести ему кольцо. Именно воскрешение зарянки госпиталь и выбрал своим символом — отсюда птица в ладонях.

— Хорошо, — согласился Гарри. — А что значат буквы?

Судя по выражениям лиц сидящих за столом, он задал какой-то очень глупый вопрос, но отступать было уже поздно — и потом, Гарри хотел знать ответ!

— О, я понимаю, это не так просто, — улыбнулся Тики. — Все же знают, что госпиталь святого Мунго основал Мунго Бонам — великий целитель. Но никто не думает же, что он назвал госпиталь в собственную честь? — спросил он, и Гарри вынужден был про себя признать, что до сих пор вообще не задумывался о том, почему госпиталь так назван, но вообще идея наименования в честь основателя представлялась ему вполне естественной и нормальной.

— Конечно нет, — ответил Гарри вслух.

— Конечно, — кивнул Тики. — Он назвал его в честь своего любимого святого-покровителя — святого Мунго. И сделал символом главного целителя кольцо, — он вновь продемонстрировал находку, — по легенде, созданное самим святым… я, впрочем, в этом сомневаюсь, — добавил Тики. — Однако факт есть факт: этот перстень носили все руководители госпиталя с момента его основания. На руке настоящего целителя кольцо становится волшебным, — добавил он с заметным удовольствием, — и это является заключительным экзаменом на поступление сюда. Являлось, — добавил он, качая головой, — покуда кольцо полвека назад не пропало.

— И всё же, — настырно спросил Гарри, поймав паузу в его речи. — Я не понимаю. Почему SC?

— Потому что святого Мунго звали Кентигерн, — ответил Шеклболт. — А Мунго — просто псевдоним.

— Так Кентигерн же пишется через «К»? — спросил Гарри, ощущая, как начинают кипеть его мозги и вспоминая все шутки про шотландцев.

— Так это же английский вариант, — пожал плечами Шеклболт и рассмеялся. — Так-то он, конечно, Cyndeyrn⁽²⁾, — написал он в воздухе палочкой. — Вот тебе и «С».

— Я не знал, — Гарри наконец отрезал себе кусок от пирога. — Спасибо, сэр… господа.

— Давно пора заменить Биннса кем-нибудь живым, — недовольно проворчала Джонс. — Он и при жизни-то, как говорят, был не самым блестящим преподавателем, а уж сейчас…

— Ну, это уже не наша епархия, — Тики погладил кольцо. — Так вот, полвека назад оно пропало.

— А как? — спросил Гарри, и Тики почему-то слегка порозовел.

— Я бы сказал, это была несколько неловкая история, — ответил он. — Тогда директором Мунго была мадам Уиггинс. И кольцо она потеряла во время романтического свидания с мистером Фробишером. Скандал тогда был страшный! — покачал он головой. — Дом Фробишеров обыскали с ног до головы, но кольцо не нашли, мадам Уиггинс подозревали в лжи и в краже, но доказательств не было, конечно, да и мотива тоже. Она клялась, что кольцо было на ней, когда она… кхм… пришла в дом, а наутро его не оказалось. Чем их только ни проверяли! — воскликнул Тики.

— Зато с тех пор вы меценатство Фробишеров стало куда более значительным, — заметила Джонс.

— Вообще, Фробишеры традиционно жертвовали Мунго, — пояснил Шеклболт. — Но в последние полвека пожертвования заметно выросли.

— Очень заметно, — согласился Тики.

— На данный момент пожертвования Фробишера составляют от одной пятой до четверти всего бюджета госпиталя, — добавил Шеклболт.

— Но кольцо искали всё равно, — сказал Тики. — До сих пор считалось, что оно просто утонуло: соскользнуло с пальца во время купания и утонуло. У них там озеро неподалёку… а акцио, конечно, на кольцо не действует. И вот… — он вновь погладил кольцо.

— У меня ещё вопрос, — Гарри решил, что обдумает услышанное позже. И расспросит Джонс подробнее — в конце концов, это же она его туда отправила.

1) Вот птица, которая никогда не летала.

Вот дерево, которое никогда не росло.

Вот колокольчик, который никогда не звонил.

Вот рыба, которая никогда не плавала.

Вернуться к тексту

2) Святой Мунго (англ. Saint Mungo), он же святой Кентигерн (гэльск. Cyndeyrn, англ. Kentigern, лат. Kentigernus).

Вернуться к тексту