Middle (джен)

Освободиться в понедельник Гарри так и не удалось: пресс-конференция плавно перешла в банкет, а тот — в вечеринку, которая закончилась лишь около полуночи. Сбежать у Гарри, разумеется, не вышло, хотя он честно предпринял целых шесть попыток. Он бы попытался и в седьмой, но поймавший его Шеклболт предупредил:

— Сбежишь — лично прослежу за тем, чтобы мисс Грейнджер не получила ожидаемое повышение.

— Сэр, это шантаж! — возмутился Гарри, и Шеклболт, который был уже навеселе, кивнул:

— Добро пожаловать в мир большой и малой политики. Ты сегодня должен уйти последним. Ну или по крайней мере точно после меня.

— Когда я стану главным аврором, вы, наверное, министром уже не будете, — с деланой мстительностью заявил Гарри.

— Ты сначала стань, — ухмыльнулся Шеклболт.

Так что в этот вечер к Лонгботтомам Гарри не попал — и это было скверно, потому что следующим утром вышел номер «Пророка» с подробнейшим освещением передачи найденного артефакта и пресс-конференции по случаю. Вышло, что Гарри не просто поставил Невилла и мадам Лонгботтом перед фактом, но ещё и даже не удосужился их предупредить об этом лично. Гарри не дали даже письмо отправить!

Так что написал он утром, едва проснувшись, и отправил Хэдвиг сперва Невиллу, а затем — Августе. И уже в отделе нервно ждал ответов, ну хоть от кого-нибудь — но их всё не было.

Первым прилетела сова от Августы. И, конечно, случилось это именно в тот момент, когда Гарри буквально на пару минут вышел — а, вернувшись, нашёл на столе конверт. Руки, когда Гарри распечатывал письмо, предательски подрагивали, и когда он прочитал ответ, сел и выдохнул так шумно, что Долиш оторвался от работы и поинтересовался:

— Что, мадам Лонгботтом тебя помиловала?

— Да, — Гарри опять посмотрел на листок, на котором было написано: «По крайней мере, это справедливо. А. Л.», и спрятал его во внутренний карман.

С Невиллом Гарри встретился в обед, благо день был тихим, и его никто не стал задерживать. День был очень тёплым, и они встретились в одном из лондонских парков, что был поблизости от министерства. Купили по хот-догу и пошли по одной из боковых дорожек, где сейчас было почти пусто.

— Я знаю, что я должен был предупредить, — сказал Гарри. — Но я просто не мог.

— Да я понимаю, — почему-то вздохнул Невилл. — Просто это так внезапно. Бабушка говорит, что это справедливо, а я… ты знаешь, — он замолчал, разглядывая клумбу, мимо которой они шли. — Я всю жизнь готовился к тому, что однажды это я буду ухаживать за ними и зарабатывать на это. А теперь… — он как-то растерянно улыбнулся, и Гарри почувствовал себя ужасно виноватым. — Как будто у меня что-то украли. Хотя на деле всё совсем наоборот. Только не подумай, что я тебя обвиняю, или что-нибудь такое! — спохватился Невилл, и Гарри покачал головой. — Нет, я просто… я со вчера так странно себя чувствую. Я вроде стал свободен, но что делать с этим, я не знаю.

— Извини, — вздохнул Гарри в ответ.

— Да нет, всё правильно же на самом деле, — возразил Невилл. — Просто это… это так странно. И бабушка растеряна, я знаю — только она никогда не скажет. Знаешь, мне почему-то помогает мысль, что это же не лично для моих родителей, а вообще для всех авроров.

— Да, я понимаю, — ответил Гарри.

Он на самом деле понимал, и именно поэтому и чувствовал себя неловко — но ведь так и вправду было правильно. И Невилл же привыкнет: никто ведь не отнимет у него права приходить к родителям. Просто для него необходимость зарабатывать на содержание родителей всегда была обязательной и важной частью будущего — а теперь она пропала.

В отдел Гарри вернулся задумчивым и тихим, и вопрос Сэвиджа застал его врасплох:

— Отчёт-то где?

— Какой отчёт? — непонимающе спросил Гарри.

— О найденном кольце, — с некоторым ехидством ответил Сэвидж. — А ты как думал? Кольцо нашёл? Нашёл. Где дело? А дела-то и нет! Садись, пиши.

— А что писать-то? Сэр?

— Пиши, мол, решено было предпринять очередную попытку отыскать бесценный артефакт по новой методике имени Поттера, — ответил Сэвидж. — Ну и описывай. Методику.

— Сэр, я не думаю, что это хорошая идея, — покачал головой Гарри.

— Почему? — заинтригованно поинтересовался Сэвидж.

— Потому что я тогда выставлю всех остальных немного идиотами. Сэр.

— Выстави, — разрешил Сэвидж. — Давай-давай, без дела никак нельзя.

— А ты придумай что-то фирменное, — вмешался Праудфут. — Ну, что-нибудь такое, чего не мог сделать никто, кроме тебя.

— Что? — скептически спросил Гарри.

— А как ты, кстати, отыскал его? — спросил Праудфут. — Как ты вообще там оказался?

— Джонс отправила, — ответил Гарри. — Встретила меня случайно в коридоре и отправила.

— Случайно, — насмешливо переспросил Сэвидж, и Гарри закивал:

— Да правда! Я туда действительно зашёл случайно… на минуту — и вот столкнулся с ней. Она отправила меня к этому Фробишеру: я должен был бусину найти, а не кольцо! Я про кольцо вообще не знал…

Пока Гарри рассказывал о том, что накануне произошло в доме Фробишера, в отделе будто нарастало весёлое напряжение, и конец рассказа потонул во взрыве хохота.

— Слушай, может, у тебя в предках и правда нюхлер был? — спросил сквозь смех Праудфут.

— Может, и был, — смеясь, согласился Гарри. — Видите: не могу я всё это написать! Выйдет, что все, кто до меня искал кольцо, были… ну…

— Так были же! — воскликнул Праудфут. — Раз не додумались.

— Да погодите вы, — вмешалась Гор. — В деле вообще есть что-нибудь о писки?

— Нету, — тут же сказал Сэвидж. — Да, есть дело о пропавшем кольце Мунго, — добавил он уже для Гарри, — и в нём ни слова нет о пикси. Так что пиши смело… только… — он задумался, — напиши, что Фробишер пришёл к нам с заявлением, что в доме, оказывается, живут пикси, и что, может быть… ну и так далее. Ну или напиши как есть.

— Давайте лучше вашу версию, — тут же решил Гарри, понимая, что те, кто позже будет читать это — а такие обязательно найдутся! — наверняка же не поверят правде. И решат, что Мальчик-который-выжил-и-победил попросту выпендривается, а ему все потакают и делают из него дутую величину. Нет уж. Парадоксально, но в данном случае враньё будет большей истиной, чем правда.

Хотел бы Гарри знать, сколько подобного вранья в других делах! Или это только ему так везёт, а остальные пишут так, как есть? Хотя вот с тем же Лестрейнджем и Джагсоном, к примеру — пусть и мелочи, но всё-таки поправили. А уж сколько накрутили в деле Волдеморта! Наверняка ведь…

— Сэр, — Гарри оторвался от работы. — А дело Волдеморта существует?

— Но тебе его никто не даст, — мгновенно отозвался Сэвидж. — Ты стажёр, а у него доступ не ниже аврора.

— Сэр, — заулыбался Гарри, — мне кажется, что именно в моём случае ведь можно сделать исключение?

— Как раз в твоём никак нельзя, — отрезал Сэвидж, но его глаза смеялись. — Ты — лицо заинтересованное. Не факт, что тебя к нему вообще допустят… ну, по крайней мере, пока ты не станешь главным аврором.

— Видимо, придётся стать, — показательно вздохнул Гарри.

Судьба, кажется, решила дать ему слегка передохнуть, и следующие дни выдались почти спокойными: Сэвидж засадил Гарри за бумаги, и под конец недели тот пришёл к выводу, что предпочёл бы снова спать по три часа этому занудному сидению за столом с пером в руке. И даже то, что Гарри теперь уходил домой не просто рано — засветло, не искупало для него ощущения бессмысленно потраченного времени.

Два выходных — да, целых два! — проведённых с Джинни, правда, несколько искупили это ощущение, но в понедельник Гарри шёл в отдел с надеждой на что-нибудь поинтереснее заполнения заявок на всё на свете.

Он даже пришёл пораньше и занял самое удобное, на его взгляд, место на ежеутренней планёрке у Робардса: в углу у шкафа, где можно было почти потеряться в его тени.

К половине девятого кабинет заполнился, но Робардса всё не было, и собравшиеся начали заинтригованно и даже немного встревоженно перешёптываться: опаздывать глава Аврората обыкновения не имел. Значит, что-то произошло — и все пытались угадать, к добру ли это было или к худу.

В девять сорок пять дверь распахнулась, впуская Робардса и… Лестрейнджа. И кабинет немедленно наполнился радостным и отчасти удивлённым шумом — а Гарри… Гарри остро пожалел, что забился в свой любимый угол.

— Всем доброе утро! — громкий голос Робардса перекрыл шум. — Коллеги, прошу тишины, — он подошёл к своему столу и остановился перед ним рядом с улыбающимся Лестрейнджем. Тот выглядел почти обычно — был, может, чуть худей, чем прежде, но в остальном Гарри больше не видел разницы с тем Лестрейнджем, под чьим началом прослужил полтора года. — Коллеги, у нас новый стажёр, — сказал Робардс с подчёркнуто невозмутимым видом — и кабинет, как говорится, грохнул. Хохот, разбавляемый аплодисментами, стоял такой, что Робардса категорически не стало слышно. — Понимаю вашу радость, — Робардс усилил голос Сонорусом, и его слова вызвали новый взрыв хохота и аплодисментов, — но этот стажёр у нас не на два года, так что если вам требуется помощь — поспешите. Стажёр Лестрейндж будет приписан к… — он сделал паузу, и Гарри, вытирая выступившие от смеха слёзы, подумал, что больше смеяться попросту уже не в силах, — отделу Особо тяжких преступлений, но вы все можете обращаться, если вам потребуется помощь.

— Можно я? — тут же подняла руку Флэк. — Сэр, вы знаете, нам остро нужны руки!

— Можно, — важно кивнул Робардс, но его ответ вновь потонул во всеобщем смехе.

— После обеда! — кажется, Сэвиджу тоже пришлось накладывать Сонорус. — Это всё же наш стажёр!

— Драться запрещаю! — громко заявил Робардс. — И давайте перейдём уже к другим делам. Стажёр Лестрейндж, сядьте где-нибудь… вот со стажёром Поттером, — он махнул рукой в его сторону, и Гарри тут же наколдовал рядом с собой стул. Лестрейндж, пожимая протянутые руки, прошёл через кабинет и, опустившись на этот стул, протянул руку и Гарри.

— Рад вас видеть, — негромко проговорил он. Рукопожатие Лестрейнджа было крепким, а ладонь — сухой и тёплой, а значит… значит, решил Гарри, тот действительно здоров. — Я думаю, нам нужно поговорить, но не уверен, что сегодня выйдет найти время. Вы заняты вечером?

— Нет, сэр, — Гарри даже не пытался удержать улыбку. — Я свободен даже ночью.

— Хорошо, — Лестрейндж кивнул, чуть ощутимо улыбнувшись, и умолк, внимательно прислушиваясь к словам Робардса.